Текст книги "Красное море под красным небом"

Автор книги: Скотт Линч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

– Это несправедливо, Замира. Я не заслуживаю таких подозрений. Если бы мы с Джеромом просто хотели сбежать в Тал-Веррар, зачем бы нам было рисковать своей шеей сегодня утром? И если мне нужно было обманывать вас и дальше или шпионить за вами, почему я не ухватился за ваше предположение, что мы агенты приоров? Сегодня утром мы с Джеромом поссорились. Если бы вы говорили с Джеромом до того, как вытащить меня из трюма, то знали бы, что я служитель Тринадцатого, Покровителя Воров. Вы… наши люди, более или менее. Вы свои. Вопрос приличий. Джером настаивал на том, что вам нужно рассказать правду, что вы должны быть нашим добровольным союзником, а не марионеткой. Мне стыдно признаться, но я слишком рассердился, чтобы согласиться с ним. Но он прав, и это не просто чувствительность, а жестокая правда. Не думаю, что мы с Джеромом справимся, если вы не будете знать всего. А если не захотите или не сможете нам помочь, думаю, вас ждут тяжкие испытания. И скоро.

Дракаста положила правую руку на рукоять одной из своих сабель и закрыла глаза; выглядела она очень усталой.

– Прежде всего, – сказала она наконец, – даже если оставить в стороне все остальные соображения, мы должны попасть в Порт Расточительности. Мне нужно продать груз, закупить припасы, избавиться от приза. Мы в нескольких днях пути и пробудем в порту несколько дней. Я подумаю о ваших словах. Так или иначе, но ответ вы получите после того, как мы закончим там дела.

– Спасибо.

– Значит, все-таки Леоканто?

– Продолжайте называть меня Ревелл, – сказал Локки. – Так проще для всех.

– Конечно. Что ж, вы на веселой вахте, и на рабочую вахту вас призовут только завтра во второй половине дня. Предлагаю вам лучше использовать эту ночь.

– Что ж. – Локки взглянул на свою кожаную чашку с вином и подумал: не помешает выпить еще и, может, поиграть в кости, чтобы забыться на несколько часов. – Если боги милостивы, я уже ее использовал. Доброй ночи, капитан Дракаста.

Он оставил ее одну у гакаборта. Дракаста молча смотрела на чудовище, шедшее в кильватере «Орхидеи».

8

– Было больно? – прошептала Эзри, проводя пальцем по скользкой от пота коже Джерома над ребрами.

– Было ли мне больно? Боги на небесах, женщина, нет, это было…

– Я не об этом. – Она ткнула пальцем в старый шрам на животе с правой стороны. – Вот.

– А, это. Нет, это было замечательно. Кто-то подобрался ко мне с парой Воровских Зубов. Все равно что ласковый ветерок в теплый весенний день. Мне понравилась каждая сек… ой!

– Осел!

– Откуда у тебя такие острые локти? Ты их точишь на оселке или… ой!

Эзри лежала на Жеане в шелковом гамаке, который занимал большую часть ее каюты. Гамак едва давал ему возможность вытянуться, подложив руку под голову (и касаясь при этом правого борта корабля), а в ширину гамак был точно в размах его рук. Алхимическая безделушка размером с монету давала слабый свет. Он отражался от темных кудрявых волос Эзри; разбросанные пряди напоминали нити паутины в лунном свете. Жан провел руками по влажному лесу ее волос, помассировал голову пальцами, и Эзри с благодарным стоном расслабила мышцы.

Неподвижный воздух каюты был насыщен потом и жаром их первого бесконечного, лихорадочного часа вместе. К тому же Жеан впервые заметил, что в каюте страшный беспорядок. Их одежда была разбросана повсюду. Оружие Эзри и несколько ее личных вещей покрывали стол, как навигационные препятствия рельефную карту. С потолочной балки свешивалась небольшая сетка с несколькими книгами и свитками; она висела наклонно к двери, и это свидетельствовало о том, что весь корабль кренится на правый борт.

– Эзри, – прошептал Жеан, глядя на парусиновую перегородку, образующую левую «стену» каюты. Две пары ног – большие и маленькие – серьезно измяли ее. – Эзри, а чью каюту мы так безжалостно пинали недавно?

– А… ученой Треганн. Кто велел тебе оставить в покое мои волосы? О, так гораздо лучше.

– Она рассердится?

– Больше, чем обычно? – Эзри зевнула и потянулась. – Она вольна найти себе любовника и пинать перегородку, сколько захочет. Я была слишком занята, чтобы быть дипломатичной. – Она поцеловала Жеана в шею, и он вздрогнул. – К тому же ночь еще не кончилась. Мы можем еще попинать эту проклятую перегородку, если мое желание осуществится. А, Джером?

– Значит, оно осуществится, – ответил Жеан, осторожно перемещая вес своего тела, так что они оказались на боку, лицом друг к другу. Он как можно осторожнее провел рукой по повязкам на ее предплечьях; это было единственное, что Эзри не сняла – хватило здравого смысла. Его руки скользнули к ее щекам, потом к волосам. Они поцеловались тем бесконечным поцелуем, что доступен только любовникам, для которых губы партнера – все еще неизведанная территория.

– Джером, – прошептала она.

– Нет. Я кое о чем попрошу тебя, Эзри. Наедине никогда не зови меня так.

– Почему?

– Называй меня настоящим именем.

Он поцеловал ее в шею, прижал губы к уху и зашептал и него.

– Жеан… – повторила она.

– Боги, да. Скажи еще раз…

– Жеан Эстеван Таннен. Мне нравится.

– Твой и только твой, – прошептал Жеан.

– Кое-что взамен, – сказала она. – Эзриана Дастири де ла Мастрон. Кавалерственная дама Эзриана из рода Мастрон. Никора.

– Правда? И у тебя есть поместье или что-нибудь такое?

– Сомневаюсь. Непокорные дочери, убегающие из дома, обычно не получают владений. – Она снова поцеловала его, потом взъерошила его бороду ногтями. – Я уверена, что после письма, которое я оставила отцу и матери, меня лишили наследства со всей возможной быстротой.

– Боги. Мне жаль.

– Да ладно. – Она провела пальцами по его груди. – Такое случается. Просто переходишь с места на место. И со временем находишь то, что помогает забыть.

– Ты права, – прошептал он, а затем они были слишком заняты, чтобы разговаривать.

9

Из яркой чащи снов Локки вырвало несколько обстоятельств: усиливающаяся дневная жара, давление трех чашек вина на мочевой пузырь, стоны спящих вокруг людей и острые коготки маленького существа, спавшего у него на голове.

При туманном воспоминании о пауке ученой Треганн Локки ахнул от ужаса и перевернулся, схватив то, что цеплялось за него. Он несколько раз мигнул, чтобы прогнать сон из глаз, и обнаружил, что сражается не с пауком, а с котенком – узкомордым, черненьким.

– Какого дьявола? – пробормотал Локки.

– Мяу, – возразил котенок, глядя ему в глаза с выражением, общим для всех котят, – будущего тирана. Мне было удобно, а ты посмел двигаться, говорили эти глаза. За это ты должен умереть. Когда котенку стало ясно, что его двух или трех фунтов массы недостаточно, чтобы одним могучим ударом сломать Локки шею, он положил лапы на плечи Локки и принялся тыкаться мокрым носом в его губы.

– Это Король, – сказал кто-то слева.

– Король? Какая нелепость!

Локки сунул котенка под руку, точно опасный алхимический механизм. Шерсть была тонкой и шелковистой, и котенок сразу громко замурлыкал. Его кличку назвал Джабрил. Локки поднял брови, увидев, что Джабрил лежит на спине совершенно голый.

– Так его зовут, – сказал Джабрил. – Король. У него белое пятно на горле. И влажный нос, верно?

– Он самый.

– Король. Ты принят в семью, Ревелл. Не смешно ли?

– Стремления всей моей жизни наконец стали явью.

Локки обвел взглядом полупустой полуют. Шумно храпели несколько новых членов экипажа «Орхидеи»; двое с трудом вставали, и по крайней мере один блаженно спал в луже собственной рвоты. А может, и не своей, подумал Локки. Жеана не было видно.

– Как провели ночь, Ревелл?

Джабрил приподнялся на локтях.

– Кажется, весьма добродетельно.

– Мои соболезнования. – Джабрил улыбнулся. – Знаком с Малакасти из синей вахты? У нее рыжие волосы и на пальцах вытатуированы кинжалы. Боже, мне кажется, она не человек.

– Ты рано исчез с пирушки.

– Да. Она кое-чего захотела от меня. И еще от некоторых друзей. – Джабрил пальцами правой руки помассировал виски. – А боцман из красной вахты, ну, тот, без пальцев на левой руке! Понятия не имел, что богобоязненных ашмирских парней учат таким штукам. Фью!

– Парней? Не знал… что тебя интересует такая добыча.

– Да, знаешь, попробовал разок. – Джабрил улыбнулся. – Или раз пять-шесть, как оказалось. – Он почесал живот и как будто впервые заметил отсутствие одежды. – Дьявольщина! Помнится, еще вчера у меня были штаны…

Несколько минут спустя, все еще держа под мышкой Короля, Локки вышел на солнечный свет. Он зевнул и потянулся, и котенок проделал то же самое, стараясь вырваться из рук и снова забраться Локки на голову. Локки держал котенка, а тот смотрел на него.

– Я к тебе не привязан, – сказал Локки. – Поищи кого-нибудь другого, с кем поделиться слюнями.

Хорошо понимая, что любая обида, нанесенная котенку, может привести к тому, что он окажется за бортом, Локки опустил звереныша на палубу и подтолкнул босой ногой.

– Ты уверен, что имеешь право приказывать коту? – Локки повернулся и увидел на трапе Жеана; тот только что натянул рубашку. – Осторожнее! Он может быть старшим по вахте.

– Будь у него понятие о рангах, думаю, он поместил бы себя между Дракастой и Двенадцатью. – Локки несколько секунд смотрел на Жеана. – Привет.

– Здорово.

– Послушай, есть много вариантов скучного разговора «Я был ослом…», и я все еще чувствую, что я жертва голубого вина, так что давай просто…

– Извини, – сказал Жеан.

– Постой, это моя работа.

– Я хочу сказать, что мы опять показали свои… острые углы.

– Если и есть то, на что бой не годится, так это успокоить нервы. Я не ставлю тебе в вину то… что ты говорил.

– Мы что-нибудь придумаем, – спокойно и настойчиво сказал Жеан. – Придумаем вместе. Я знаю, что ты не… Я не хотел тебя оскорбить…

– Я это заслужил. Ты был прав. Вчера вечером я поговорил с Дракастой.

– Поговорил?

– Я сказал ей… – Локки поморщился и снова потянулся, использовав это движение, чтобы скрыть несколько условных сигналов руками. Жеан наблюдал за ним, приподняв брови. – Не упомянул контрмагов, Солнечный Шпиль, Каморр, настоящие имена. Все остальное – правда.

– На самом деле?

– Да. – Локки посмотрел на палубу. – Я сказал, ты был прав.

– И она…

Локки изобразил бросок костей и пожал плечами.

– Мы сначала идем в Порт Расточительности, а потом будет видно, – сказал он. – Там много дел. А потом, она сказала… даст нам знать.

– Понятно. И теперь…

– Хорошо провел ночь?

– Боги, да.

– Отлично. Относительно того… что я сказал вчера…

– Не нужно…

– Нужно. Я вчера говорил ужасные глупости. Чудовищно тупые и несправедливые. Я знаю… у меня так давно не было надежды, что это стало чем-то вроде брони. Я не осуждаю тебя за то, что у тебя она есть. Наслаждайся.

– Я наслаждаюсь, – ответил Жеан. – Поверь.

– Отлично. У меня ты этому не научишься.

– Но…

– Все в порядке, мастер Валора. – Локки улыбнулся, довольный тем, что уголки его губ поднялись сами по себе. – Но вино, о котором я говорил…

– Вино? Ты что…

– Я на сетку, Джером. Нужно отлить, пока мочевой пузырь не разорвало. А ты стоишь на дороге.

– Ага. – Жеан шагнул в сторону и хлопнул Локки по спине. – Прошу прощения. Облегчайся, брат.

Глава двенадцатая
Порт Расточительности

1

«Ядовитая орхидея» шла на юго-запад сквозь влажный воздух по спокойному морю, и дни Локки текли в ритме работ. Их с Жеаном зачислили в красную вахту, которой в отсутствие Нарсина руководила непосредственно старпом Дельмастро. Грандиозная церемония посвящения нисколько не отразилась на неуемной тяге корабля оставаться в отличном состоянии; мачты по-прежнему необходимо было смазывать, течи проверять и перепроверять, палубы мести, снасти приспосабливать. Локки смазывал оружие из оружейных ящиков, работал у кабестана, чтобы лучше разместить груз, подавал эль в обед и распутывал веревки, превращая их в паклю, пока не краснели пальцы.

Дракаста сдержанно кивала ему, но ничего не говорила и больше не приглашала для разговоров наедине.

Как полноправные члены экипажа, бывшие моряки «Вестника» получили право спать где хотят. Некоторые выбрали главный трюм, особенно те, кому появилось с кем спать из числа моряков с «Орхидеи», но Локки остался под ютом, где теперь стало гораздо просторней. В кости он выиграл запасную рубашку и пользовался ею как подушкой – после бесконечных дней сна на голой палубе это была настоящая роскошь. Заканчивая вахту перед самым рассветом, он мгновенно засыпал и спал, как каменная статуя.

Жеан после ночных вахт спал, конечно, в другом месте.

В море больше ничего не видели до двадцать пятого дня месяца, когда ветер поменял направление и задул с юга. Локки после вахты лег на свое обычное место у борта и спал несколько часов, пока его не разбудил шум наверху. Он обнаружил у себя на шее Короля.

– Хах, – выдохнул Локки, и котенок принял это за сигнал, уперся лапами в щеки Локки и сунул мокрый нос ему между глаз.

Локки сел, моргая. Голова словно паутиной набита: что-то разбудило его раньше срока.

– Это ты? – спросил он, нахмурившись и двумя пальцами гладя голову котенка. – Мы ведь договорились больше не устраивать таких свиданий. Я к тебе не привязан, малыш.

– Земля! – послышался негромкий крик снаружи. – Три румба с правого борта.

Локки опустил котенка, недвусмысленно подтолкнул к другим спящим и выбрался на утренний свет.

На палубе все как обычно; никто не бегает, не приносит Дракасте срочных сообщений и даже не стоит у борта, глядя на приближающуюся землю. Кто-то хлопнул Локки по плечу; он повернулся и увидел Утгара, у которого через плечо свисал трос. Вадранец дружелюбно кивнул.

– Озадачен, красная вахта?

– Просто… Я слышал крик. И подумал, что будет больше возбуждения. Это Порт Расточительности?

– Нет. Уже Призрачные острова, но самый край. Отвратительное место. Осиновый остров, Сучий утес, Опаловые Пески. К ним мы не пристаем. До Расточительности еще два дня, и с таким ветром мы не пройдем тем путем, которым хотелось бы.

– О чем это ты?

– Сам увидишь. – Утгар улыбнулся, гордясь своей осведомленностью. – Точно увидишь. Иди досыпай. Через два часа снова на работу.

2

Призрачные острова постепенно окружали «Орхидею», как шайка грабителей, медленно приближающаяся к жертве. Горизонт, некогда чистый, теперь пестрел островами, поросшими туманными джунглями. Высокие черные вершины непрерывно ворчали, выбрасывая в тяжелое серое небо столбы пара и дыма. Шел дождь, но это была не безжалостная буря в открытом море, а скорее равнодушный пот тропиков, теплый, как кровь, и почти не обращающий внимание на ветер из джунглей.

Чем дальше они уходили на запад, тем светлее становилась вода: кобальт глубоких мест сменился небесной голубизной и прозрачным аквамарином. Все здесь кишело жизнью; над головой кружили стаи птиц, на отмелях серебряными облаками проплывали косяки рыб и извилистые силуэты, крупнее людей, смотревших на них сверху. Они же неторопливо следовали за «Орхидеей»: серповидные акулы, голубые вдовцы, несчастье рифов, плавники-кинжалы. Самыми необычными были местные волчьи акулы; песочная окраска спины позволяла им растворяться и исчезать в дымке под кораблем. Нужен был острый глаз, чтобы их заметить, к тому же у этих акул была привычка постоянно держаться под сетями для испражнений.

Локки благодарил богов за то, что эти акулы не умеют выпрыгивать из воды.

Полтора дня они плыли, огибая случайные рифы и мелкие острова. Дракаста и Дельмастро как будто очень хорошо знали этот район и лишь изредка заглядывали в карты. На отмелях и скалах Локки начал замечать следы пребывания человека: то сломанную мачту, то остатки старинного киля на песке. Однажды днем, во время полуденной вахты, он увидел сотни крабообразных существ величиной с собаку: они собрались на перевернутом корпусе корабля. Когда «Орхидея» проходила мимо, эти твари попрыгали в воду, которая покрылась белой пеной. Через несколько мгновений они бесследно исчезли.

Через несколько часов вахта закончилась. Локки чувствовал постоянно растущее напряжение экипажа. Что-то изменилось. Дракаста непрерывно расхаживала по юту, расставила на мачтах дополнительных впередсмотрящих и то и дело шепотом совещалась с Дельмастро и Мамчансом.

– Она не говорит мне, что происходит, – сказал Жеан, когда Локки поделился с ним своими наблюдениями. – Сейчас она не Эзри, а старпом.

– Это само по себе кое о чем говорит, – сказал Локки. – Например, что сейчас не время благодушествовать.

В вечернюю вахту Дракаста собрала всех моряков. Весь экипаж «Орхидеи» – толпа потных, встревоженных мужчин и женщин – смотрел на ют и ждал, что скажет капитан. Впереди солнце ослепительным медным диском садилось в джунгли; по облакам пробегали огненные вспышки, острова вокруг погружались в тень.

– Все предельно ясно, – заговорила Дракаста. – Ветер в последние дни не меняется, как ад, и дует с юга. Мы можем к вечеру бросить якорь в Расточительности, но не сможем пройти Купеческими Воротами.

В толпе тревожно зашумели. Старпом Дельмастро, стоявшая за капитаном, сделала шаг вперед, положила руку на рукоять сабли и крикнула:

– Тишина! Клянусь мочой Переландро, большинство нас уже были здесь!

– Это верно, – сказала Дракаста. – Моряки с «Орхидеи» – крепкие сердца. Поступим как обычно. Красная вахта, отдохните. После этого никто не спит, никто не выпивает, никто не трахается, пока мы снова не будем в безопасности. Синяя вахта, вы на посту. Дел, позаботься о новичках. Объясни им все.

– Что объяснить? – спросил Локки, ни к кому не обращаясь: экипаж уже расходился.

– В Порт Расточительности ведут два прохода, – сказал Джабрил. – Первый – Купеческие Ворота – к северу от города. Двенадцать миль в длину. Все время поворачивает, и на всем пути много отмелей. Даже в лучшие времена быстро там не пройти, а уж когда ветер с юга, пройти невозможно. На это ушло бы много дней.

– Так что же остается?

– Второй проход западнее. Вдвое короче. Тоже извилистый, но не настолько. Особенно при таком ветре. Но если есть другая возможность, этим проходом никто не пользуется. Он называется Гостиный проход.

– Почему?

– Потому что в нем что-то обитает, – сказала старпом Дельмастро, подходя к небольшой группе бывших моряков с «Вестника», собравшихся вокруг Джабрила. Локки заметил, как она украдкой пожала руку Жеану и продолжила: – Что-то… живет здесь.

– Что-то. – Локки не смог скрыть раздражение. – Корабль в опасности?

– Нет, – ответила Дельмастро.

– Позвольте тогда выразиться точнее? В опасности ли те, кто на борту?

– Не знаю, – сказала Дельмастро, переглянувшись с Джабрилом. – Придет ли что-нибудь на борт? Нет. Абсолютно точно нет. Может ли у вас… возникнуть желание покинуть корабль? Не могу сказать. Зависит от вашего нрава.

– Едва ли мне захочется ближе познакомиться с тем, что плавает в этих водах, – сказал Локки.

– Хорошо. Тогда вам, вероятно, не о чем беспокоиться. – Дельмастро вздохнула. – Все подумайте над тем, что сказала капитан. Отдых укороченный: вполовину меньше времени до вызова, так что используйте, что сможете. – Она остановилась за Жеаном, и Локки расслышал, как она прошептала: – Я-то уж точно воспользуюсь.

– Я… м-м-м… найду тебя позже, Джером. – Локки улыбнулся.

– Спать?

– Ни в коем случае. Буду вертеть пальцами и сходить с ума, пока не вызовут на вахту. Может, найду желающих поиграть в кости…

– Сомневаюсь, – сказала Дельмастро. – Ваша репутация…

– Несправедливое предубеждение; на самом деле мне просто везет, – ответил Локки.

– Ну, может, вам стоит пожелать, чтобы иногда везло и другим. Совет благоразумному. – Она послала Локки насмешливый воздушный поцелуй. – Или кто вы там, Ревелл.

– Забирайте Джерома и мучайте его. – Локки сложил руки на груди и улыбнулся: в последние дни Дельмастро стала относиться к нему гораздо лучше. – Буду судить о вашем поведении по тому, насколько рассердится Треганн, когда мы увидим ее в следующий раз. Я понял, как можно развлечься: буду принимать ставки на то, насколько вы двое выведете из себя ученую…

– Только попробуйте, – ответила Дельмастро, – и я прикую вас к якорю за самые интимные места и протащу через риф.

– Нет, мысль хорошая. Мы тоже сделаем ставки, а потом решим, какой нам нужен исход…

– Валора, у корабля два якоря!

3

Когда Жеан и Эзри снова поднялись на ют, близились сумерки. Дракаста стояла у гакаборта, держа на одной руке Козетту, а в другой маленькую серебряную чашку.

– Ты должна это выпить, милая, – шептала Дракаста. – Это особый ночной напиток для пиратской принцессы.

– Нет, – отвечала Козетта.

– Разве ты не пиратская принцесса?

– Нет!

– А я думаю, что принцесса. Будь умничкой…

– Не хочу!

Жеан вспомнил время в Каморре и то, как порой вел себя Цепп, когда кто-нибудь из маленьких благородных подонков начинал капризничать. Конечно, они были гораздо старше Коз, но дети всегда дети, а Дракаста выглядит очень усталой и взволнованной.

– Вот это да! – громко сказал он, подходя к Дракасте так, чтобы Козетта могла его видеть. – Какая прелесть, капитан Дракаста!

– Действительно, очень хорошее питье, – ответила Дракаста, – и на вкус еще лучше, чем на вид.

– Нет! – сказала Козетта. – Нет!

– Ты должна это выпить, – убеждала мать.

– Капитан, – сказал Жеан, делая вид, что серебряная чашка покорила его, – ну что за прелесть! Если Козетта не хочет, может, отдадите мне?

Дракаста взглянула на него и улыбнулась.

– Что ж, – недовольно сказала она, – если Козетта не хочет, вероятно, у меня нет выбора.

Она медленно понесла чашку от девочки в сторону Жеана, и Козетта широко раскрыла глаза.

– М-м-м… – сказал Жеан. – Выпью все сразу.

– Нет! – Козетта схватила чашку. – Нет, нет, нет!

– Козетта, – строго сказала Дракаста, – если тебе оно нужно, пей. Понятно?

Девочка кивнула, рот ее озабоченно раскрылся, она вцепилась в ставшую неожиданно желанной чашку. Дракаста поднесла чашку к ее губам, и Козетта жадно осушила ее.

– Очень хорошо, – сказала Дракаста, целуя девочку в лоб. – Очень, очень хорошо. Теперь я отведу тебя вниз, и вы с Паоло сможете лечь спать. – Она сунула чашку в карман, прижала Козетту к груди и кивнула Жеану: – Спасибо, Валора. Палуба на тебе, Дел. Я на несколько минут.

– Она терпеть этого не может, – негромко сказала Эзри, когда Дракаста исчезла внизу трапа.

– Что, кормить Козетту на ночь?

– Это молоко с маком. Она усыпляет детей… когда мы в Гостином проходе. Хочет, чтобы они спали, пока мы там…

– Да что здесь происходит?

– Трудно объяснить, – ответила Эзри. – Проще пережить. Но с тобой все будет в порядке, я это знаю. – Она провела рукой по его спине вверх и вниз. – Ты ведь пережил и мое самое скверное настроение.

– Ах, – сказал Жеан, – но если у женщины твое сердце, у нее не должно быть скверного настроения. Только хорошее… и еще лучше.

– Там, где я родилась, бесстыдных льстецов принято подвешивать в железных клетках.

– Я понимаю, почему ты убежала. Ты вызывала такую лесть, что всякий мужчина, заговоривший с тобой, оказывался в клетке…

– Ты самый бесстыдный из льстецов!

– Ну, нужно же чем-нибудь заняться, чтобы не думать о предстоящем…

– Того, чем мы занимались внизу, тебе недостаточно?

– Ну, я думаю, мы всегда можем вернуться вниз и снова…

– Увы, главная сволочь на этом корабле не я и даже не Дракаста, а долг. – Она поцеловала Жеана в щеку. – Если хочешь чем-то заняться, готовься к проходу. Принеси-ка мне алхимические фонари из ящика с носа.

– Сколько?

– Неси все. Сколько сможешь найти.