Текст книги "Избранное"

Автор книги: Шон О'Фаолейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 36 страниц)

Такая лесть, она знала, бьет наверняка.

– То есть ты… То есть я… То есть в письме это всерьез?

– Джордж! Неужели ты не осознаешь, что женщины сохнут по тебе?

Голосом карапуза, канючащего: «Мам! Можно я пойду в кино?», он без паузы ответил:

– Мириам! Давай сразу поженимся.

– Я слышу, она закрыла воду. Сразу не значит сейчас, Джордж. Давай не будем терять время. Садись на самолет в Брюссель il piu presto [115]115
  Как можно скорее (итал.).


[Закрыть]. Иначе она разгромит и сожжет нашу квартиру. Спокойной ночи, милый. Позвони из Брюсселя.

Потерянно улыбаясь, он еще долго глядел в трубку. Потом с той же улыбкой отразился в зеркале. Женщины, говоришь, сохнут? Та-а-к. Он поправил седеющее оперение, похлопал себя по лацканам, осадил выбившийся пионовый платочек и, улыбаясь, пошел вниз обедать. Какая женщина! Сколько такта, ума, дальновидности! Обед можно не комкать, на последний лондонский рейс он успевал. Со всем остальным справится его брюссельская консьержка. На каком-то витке своего спуска он машинально тронул отсутствовавшую бутоньерку и замер, настигнутый воспоминанием, – он вспомнил ее историю с опрометчивым египтологом, у которого на свету увял хилый цветок.

Наскоро прощаясь с самым языкастым злым языком, она в эту самую минуту вспомнила другую историю.

– Ты спрашиваешь, счастлива ли я? А я вспоминаю, что случилось с беднягой Пигмалионом. Человек долгие годы ваял статую совершенной женщины, а в награду получил болтливую жену. Так и я многие годы молилась на этот говорливый подарок. – Она философски рассмеялась. – Не беда. Ведь я в самом деле люблю старину Джорджа. И всегда любила. И он без меня не может. Надо лететь. Так что труби во все трубы.

Она опустила трубку и обернулась к двери, где медленно поворачивалась фарфоровая ручка. Дверь отворилась, и ее взгляд встретился с взглядом ее смуглой гостьи, вольно запахнувшейся в белую с золотой ниткой, мягкую шерстяную шаль, что сберегалась в комоде, завернутая в китайскую бумагу; на шее золотая канитель, безумно веселившая Джорджа, на узловатых руках по три браслета из тумбочки; из перепутанной черной гривы торчит красный нос. На какой-то запнувшийся момент дверь представилась створкой трельяжа, вопрошающей: «Кто же из вас кто?» Решительно поборов слабость, она встала и шагнула вперед, раскрыв объятья.

– Вирджиния!

Они бок о бок сели на удобный диванчик у камина. И мягко, но твердо поведя речь, она участливо, помаленьку, не в лоб, по-женски развеяла мечты и дерзкие упования своей гостьи. Обе всплакнули, вздохнули, прильнули друг к другу и на нескольких языках рассудили:

– Мужчины!