Текст книги "Мир империй. Территория государства и мировой порядок"
Автор книги: Сергей Бабурин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)
3) трансформацию Сараево в два автономно существующих города;
4) размен территорий, предусматривающий ликвидацию мусульманских анклавов (Горажде, Сребреница) внутри сербской территории. В качестве предмета торга могла выступить идея обмена территории анклавов внутри Республики Сербская на территорию, прилегающую к Сараево. Это позволяло избежать в Боснии ситуации «двух Берлинов», ибо обе части прежнего Сараево, как бы каждая из них ни была названа, могли развиваться в гармоничном единстве с остальной частью своей республики;
5) интеграцию анклава Бихач в Республику Сербскую. Если сараевское руководство исламских фундаменталистов во главе с А. Изетбеговичем занимало резкую антиправославную позицию, то генерал Абдич, контролировавший анклав Бихач на северо-западе Боснии, считал в тот период возможным сосуществование мусульманской общины с православной в едином сербском государстве. По сути, речь шла о разделе территорий, контролируемых мусульманами, между Хорватией и Сербией. Учитывая искусственность возникновения «мусульман» как нации, их славянское происхождение, языковое и этническое родство с православными сербами, путь реинтеграции представлялся исторически справедливым и практически возможным;
6) обеспечение для православно-сербского государства в Боснии выхода к Адриатическому морю. Речь идет о территориальном размене с Хорватией в районе Дубровника;
7) федеративный договор Республики Сербской с Союзной Республикой Югославия и федеративный (конфедеративный) союз хорвато-мусульманской федерации с Хорватией.
Россия была безоговорочно заинтересована в мирном урегулировании на Балканах. И первоочередными задачами российской дипломатии в этом регионе являлись:
– во-первых, незамедлительное снятие всех международных санкций против Союзной Республики Югославия, начиная с тех, которые были применены на основе резолюций Совета Безопасности ООН № 757 и 820. Снятие санкций с СР Югославия не должно было увязываться с принятием боснийскими сербами того или иного плана посредников;
– во-вторых, создание условий для поставок в Союзную Республику Югославия гуманитарной помощи, газа, нефтепродуктов и иных энергоносителей для гражданских целей в уведомительном порядке вне зависимости от решения вопроса о снятии санкций;
– в-третьих, возобновление участия Югославии в деятельности международных и региональных организаций. Авторитет и вес России позволял ускорить и снизить болезненность адаптации новой Югославии в международных структурах. Россия была обязана проинициировать вопрос о признании Союзной Республики Югославия полным правопреемником СФРЮ со всеми вытекающими из этого факта последствиями;
– в-четвертых, дипломатическое признание Республики Сербской. Развитие событий на Балканах регулярно доказывало преждевременность признания со стороны международного сообщества единой Боснии и Герцеговины. Исправить ошибку следовало признанием права боснийских сербов на создание самостоятельного государства либо государственного образования в рамках конфедерации или федерации с Союзной Республикой Югославия;
– в-пятых, содействие диалогу конфликтующих сторон. Роль и значение международных посредников (Контактная группа, высокопоставленные чины различных государств) велико, но никто из них не в состоянии заменить непосредственный диалог конфликтующих сторон.
К сожалению, мои предложения официальная российская дипломатия предпочла проигнорировать, говоря об их политизированности. Время неумолимо работало против православных сербов.
Официальное признание Россией права сербов Боснии и Сербской Краины на государственное самоопределение могло в то время многое изменить, хотя и осложнило бы положение самой России. Еще в марте 1994 г., побывав в этом кровоточащем уголке Балкан, и проводя переговоры о мерах по прекращению военных действий с президентами и главами парламентов Республики Сербская Краина и Республика Сербская, я видел и ожесточенную решимость сражаться, и готовность к поиску решения. Надо всем довлела неясность политического выбора Белграда.
Судьба территории Сербской Краины. На территории Хорватии оказались два обширных региона компактного проживания православных сербов. Опасаясь этнической чистки и стремясь сохранить связь с Сербией, население этих регионов провозгласило самостоятельную республику. В период неопределенности статуса таких территорий требуется политическая воля и активное стремление к прояснению ситуации. Встречаясь в 1994 г. при посещении Вуковара и российских миротворцев с руководством краинских сербов, я так и не понял, почему они и с Республикой Сербской не объединяются (что было бы логично в свете искусственных титовских границ СФРЮ), и в Хорватии не бьются за свой статус, если не хотят ввязываться в боснийское территориальное разбирательство таким стиранием границ. Правовая неопределенность губительна, тем более, когда тайная поддержка сильной армии (а армия СРЮ таковой пока оставалась) могла уменьшаться, но не расти. Роковые решения принимались иногда и сербской стороной. Сербская Краина – яркий тому пример.
К январю 1995 г. послами П. Гэлбрайтом (США), Л. Керестеджиянцем (Россия), К. Айди (ООН), и Г. Аренсом (ЕС) в Загребе с участием юристов-экспертов из ООН был подготовлен сбалансированный рабочий проект Соглашения по Крайне, Славонии, Южной Бараний и Западному Срему между правительством Республики Хорватии и «представителями образования, определяемого как Республика Сербская Краина» (План «Z – 4»).
Предлагавшееся четырьмя послами Конституционное Соглашение по Крайне и другим заселенным сербами районам, оказавшимся после 1991 г. на территории Хорватии, впитало в себя весь мировой опыт автономного территориального устройства. Автономная Сербская Краина планировалась как единое территориальное образование, состоящее из населенных сербским большинством районов «в соответствии с результатами переписи населения 1991 г., а также с учетом определенных географических и экономических факторов, в секторах «Север» и «Юг». Совместная Комиссия должна была определять линию границы на основе консенсуса (ст. 1.1). Краина получала явные атрибуты государственности: герб и флаг (ст. 1.3), сербский язык и кириллицу (ст. 1.4), свое квазигражданство (ст. 1.5), дополненное двойным гражданством (п. «а» ч. 2 ст. XI.3 гласил: «Никто из граждан Республики Хорватии не будет без его согласия лишен этого гражданства по причине принятия им гражданства СРЮ»), самостоятельные полномочия (функции) с правом взаимного делегирования полномочий с Республикой Хорватия (ст. П.2), право избирать законодательные органы и президента, формировать судебную систему (ст. III.1, III.2, III.3).
Чего стоила одна ст. Ш.4 проекта Соглашения, которая гласила: «Ни для членов или должностных лиц Законодательного органа, ни для Президента и министров, ни для судей и любых других должностных лиц органов Краинского правительства не будет требоваться одобрение их назначения со стороны официальных лиц или органов центрального правительства, причем ни одно из этих официальных лиц или органов (РХ) не сможет смещать никого из членов, должностных лиц или официальных лиц Краинского правительства, имея в виду, что они могут быть смещены Специальным Конституционным судом по обвинению в совершении преступления, влекущего заключение в тюрьму».
Статья V.1 Проекта предполагала, что Краина не будет образовывать, содержать и разрешать формирование каких бы то ни было вооруженных сил. Демилитаризацию Краины планировалось начать не позднее чем через три года после вступления в силу настоящего Соглашения, и завершить не позднее чем через пять лет после вступления в силу Соглашения.
В 20-х числах января 1995 г. все четыре посла официально встретились в Загребе с Президентом Республики Хорватия Туджманом, а на другой день в Книне – с руководителями Сербской Краины. И вот тут состоялся роковой финал. Если Туджман холодно взял предложенный проект Соглашения и все приложения к нему, заявив, что поищет время посмотреть, но ничего не гарантирует, то лидеры краинских сербов с порога отказались даже в руки брать привезенные послами бумаги. Миссия провалилась. Чуть позже «случайно» встретивший послов перед отлетом один из краинских руководителей принес извинения за сделанное, но сослался на соответствующее указание из Белграда.
Запретив в 1995 г. переговоры об особой автономии в рамках Хорватии, официальный Белград не защитил Краину в 1996 г. от вооруженного вторжения хорватской армии и осуществленной хорватами полной этнической чистки[1087].
Дейтонские соглашения (1995 г.). Усилиями международных посредников в ноябре 1995 г. Республика Босния и Герцеговина, Республика Хорватия и Союзная Республика Югославия (последняя также и от имени Республики Сербской) подписали в Дейтоне (Огайо, США) Общее рамочное соглашение о мире в Боснии и Герцеговине, а также серию конкретизирующих его документов (Дейтонские соглашения). Подписи сторон под Общим рамочным соглашением были засвидетельствованы полномочными представителями Европейского союза, Франции, ФРГ, России, Великобритании и США.
Главным позитивным результатом соглашений было официальное международное признание Боснии и Герцеговины, состоящей из двух энтитетов (государственных образований) – Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской, подкрепленное демаркацией границ между их территориями. Главным негативным – закрепление новой властно-регулирующей роли НАТО в Европе. Не случайно среди документов, подкрепляющих Общее рамочное соглашение, на первом месте стоят соглашения между НАТО и отдельными участниками процесса мирного урегулирования, а не Конституция Боснии и Герцеговины (Приложение 4). Речь идет прежде всего о Соглашении между Республикой Босния и Герцеговина с Организацией Североатлантического договора (НАТО) о статусе НАТО и его персонала, таком же Соглашении между Республикой Хорватия и НАТО, о Соглашении между СРЮ и НАТО о механизмах транзита для операций по мирному плану.
В государственно-территориальном отношении Дейтонские соглашения компромиссны до внутренней противоречивости. С одной стороны, «все вооруженные силы в Боснии и Герцеговине действуют, сообразуясь с суверенитетом и территориальной целостностью Боснии и Герцеговины» (п. 2 «а» ст. I Приложения 1—А), с другой стороны, стороны выразили понимание и согласие с тем, что «внутри Боснии и Герцеговины обязательства согласно настоящему Приложению применяются одинаково в рамках обоих образований» (п. 3 ст. II), более того, Республика Босния и Герцеговина, Федерация Босния и Герцеговина и Республика Сербская порой перечисляются как равнопорядковые субъекты (п. 1 ст. III, п. 1 ст. IV и др.).
Установив вдоль линии прекращения огня в Сараево зону разъединения в один (1) км с каждой стороны при праве командования многонациональных вооруженных сил по выполнению соглашений (СВС) увеличивать ее до двух км, Соглашения гарантировали функционирование коридора безопасности между территорией Федерации Боснии и Герцеговины и ее анклавом Горажде, предусмотрели арбитражное урегулирование в отношении территории района Брчко (ст. V Соглашения о линии разграничения между образованиями и связанными с этим вопросами). Правовой режим СВС на всей территории Боснии близок к оккупационному.
В результате Дейтонских соглашений решение Боснийской проблемы было переведено из военной плоскости в политическую. При прекращении войны и сохранении формальной территориальной целостности Республики Босния и Герцеговина впервые юридически закреплено существование равноправных государственных образований – мусульмано-хорватской Федерации Босния и Герцеговина и православной Республики Сербской (п. 3 ст. II Конституции Боснии и Герцеговины от 20 ноября 1995 г. в Приложении 4 к Общему рамочному соглашению). Будущее неумолимо поведет их в сторону окончательного разделения и полной независимости.
Единая Босния и Герцеговина умерла. Принудительное соединение двух образований является не более чем шаткой конфедерацией. Об этом свидетельствуют механизмы формирования Парламентской ассамблеи (Палата народов состоит из 15 делегатов, включая пять хорватов, пять боснийцев, пять сербов, избираемых соответственно хорватскими и боснийскими делегатами в Палате народов Федерации или Национальной ассамблеей Республики Сербской; две трети из 42 членов Палаты представителей избираются на территории Федерации, а одна треть – на территории Республики Сербской), Президиума Боснии и Герцеговины, состоящего из одного боснийца, одного хорвата и одного серба, избираемых на раздельных территориях Федерации и Республики Сербской, а также крайне ограниченная компетенция Совета министров. Вопрос о территории, ее границах и режиме в Конституции полностью обойден.
Во главе российской парламентской делегации 5 октября 1996 г. я прибыл итальянским военным самолетом в Сараево. Намечалась церемония принесения присяги избранными членами Президиума Боснии и Герцеговины, а также делегатами Палаты представителей. М. Краешник и сербы не приехали. С задержкой в три часа в зале городского театра принесли присягу А. Изетбегович, К. Зубак и делегаты от хорвато-мусульманской федерации. Первоначально я предложил К. Бильдту свою помощь в привлечении к участию в ней М. Краешника и других сербских лидеров, но, когда тот от помощи самонадеянно уклонился, уверенный, что сербы приедут, после еще трех часов всеобщего ожидания, я подумал о неуместности своего торопливого посредничества: досады на долгое и бесплодное ожидание свое и других международных наблюдателей не было, ибо православные сербы оправданно подчеркнули вынужденный и временный характер своего участия в Республике Босния и Герцеговина. Сербская сторона не приехала, уклонившись от демонстрации псевдосогласия.
Процесс реализации Дейтонских соглашений фактически неоднократно подтверждал, что единого государства Босния и Герцеговина не существует.
Международное сообщество, отмечая в Лиссабонском документе встречи ОБСЕ на высшем уровне от 3 декабря 1996 г. вклад этой организации в продвижении и консолидацию мира в Боснии и Герцеговине, не преминуло под давлением США вновь обозначить проблемы Косово, Санджака и Воеводины, без особых церемоний вмешиваясь во внутренние дела Югославии[1088].
Территория Косово и Метохии. Едва наметилась хотя бы относительная стабилизация в Боснии и Герцеговине, как лидеры НАТО стали раздувать проблему албанской автономии в Косово и Метохии.
Впервые ознакомившись с жизнью Косово и Метохии в марте 1994 г., я имел возможность встречаться и обсуждать проблемы совместного проживания сербов и албанцев как с сербским руководством края, так и с руководителями албанских политических организаций. И я, и другие российские депутаты убедились тогда в способности лидеров обеспечить мирное развитие региона, если их извне не будут подстрекать к иному. Косовских албанцев придерживали, пока США и их партнеры были в трясине боснийского кризиса, но как только там наметился жесткий перевес «умиротворителей», пружину албанского сепаратизма отпустили.
В 1998—1999 гг. ситуация в южной сербской автономии была сделана эпицентром мировой политики. Через переговоры в Рамбуйе США и их союзники попытались навязать руководству СРЮ во главе с С. Милошевичем такой план албанской автономии Косово, который бы выводил край из-под сербского государственно-территориального контроля. Да и сама постановка вопроса была колониального типа: суверенному государству предлагали проект государственно-территориальной модели организации части его территории, существенные корректировки проекта отвергались, а в случае его непринятия обещалось вооруженное вмешательство.
В октябре 1998 г. в обстановке готовящейся агрессии НАТО против Югославии официальная российская парламентская делегация, которую мне поручили возглавить, прилетела в Югославию, посетив Белград, Приштину, Печ. Мы встретились с Президентом Югославии С. Милошевичем, руководителями парламента и правительства Югославии и Сербии, с полномочными представителями албанской оппозиции, лидерами всех ведущих политических партий Югославии. Работая в обстановке непрекращающихся террористических вылазок албанских экстремистов в Косово и Метохии, мы пытались укрепить шаткий мир в крае, сделать ненужной и изначально противозаконной попытку отдельных государств и их союзов применить против Югославии силу в нарушение Устава ООН и без санкции Совета Безопасности. В тот момент такова была позиция России – консолидированная позиция Парламента, Президента и Правительства России. Не могу не вспомнить добрым словом тогдашнее руководство Газпрома, которое в течение ночи обеспечило нас самолетом. Воздушный коридор «выбивали», когда делегация утром уже прибыла в аэропорт. В тот момент нам удалось в значительной мере разрядить ситуацию, прорвав полетом нашего спецрейса не только дипломатическую изоляцию Белграда.
Но ни Косово, ни Югославию не собирались оставлять в покое традиционные исторические недруги сербов. В связи с новым витком напряженности, по просьбе югославской стороны 18–19 февраля 1999 г. во главе официальной делегации Государственной Думы России я вновь экстренно посетил Югославию, встретился с Президентом СРЮ С. Милошевичем, председателем Союзного правительства М. Булатовичем, председателем Сербского правительства М. Марьяновичем, председателем Сербского парламента Д. Томичем. В ходе тяжелой трехчасовой личной встречи с С. Милошевичем анализировали ситуацию, обсудили возможные действия Югославии и России. Агрессия была предрешена. На прямой вопрос Президента, может ли Югославия рассчитывать на помощь России в случае натовской агрессии, я вынужден был сказать, что российский парламент будет полностью против агрессора, но внешнюю политику в России определяет Президент, а на него и на его окружение возлагать надежды не надо.
По возвращении в Москву я пытался активизировать позицию официальной России, а 20 февраля провел соответствующие консультации и в Минске с руководством Белоруссии.
Мы не ограничивались работой с сербской стороной. Руководители МИД России, прежде всего И. С. Иванов, пытались удержать ситуацию в правовом поле, находясь в самом тесном контакте со своими североамериканскими и западноевропейскими коллегами. В обстановке нового нагнетания обстановки на Балканах 17–19 марта во главе официальной делегации Государственной Думы Российской Федерации я побывал в Албании, где встретился с президентом, председателем правительства, руководством Парламента Республики Албании и представителями всех основных политических партий Албании (включая бывшего президента Албании и лидера албанских радикалов С. Беришу). В ходе бесед мы излагали аргументы российской стороны против планов НАТО в отношении переустройства Косово, предостерегали руководство Албании от возможной гуманитарной катастрофы в случае агрессии, о других последствиях политики НАТО на Балканах. К сожалению, наши худшие опасения оправдались, и в кратчайший срок.
После отказа Белграда согласиться с бесцеремонным вмешательством в свои внутренние дела, 24 марта 1999 г. Организация Северо-Атлантического Договора в нарушение п. 4. ст. 2, ст. 51 и ст. 53 Устава ООН, без санкции Совета Безопасности ООН, под предлогом защиты албанской части населения, проживающей в Косово и Метохии, начала ничем не оправданные систематические, интенсивные, по существу круглосуточные бомбардировки военных и гражданских объектов на территории Югославии. НАТО приступило к планомерным ракетным обстрелам югославской территории. Сосредоточенные вокруг СРЮ наземные силы НАТО не вовлекались в конфликт ввиду нежелания американских военных и политиков проверять их боеготовность в прямом столкновении с хорошо подготовленной югославской армией.
Это была необъявленная война: гибли люди, разрушались политические, военные и экономические объекты. Даже европейские либералы стыдливо признают, что «это была незаконная война во имя справедливости»[1089].
С 31 марта по 4 апреля 1999 г. в обстановке вооруженной агрессии НАТО против Югославии наша официальная парламентская делегация вновь была в Югославии. Мы каждый день были в той или иной зоне бомбардировок, осматривали последствия бомбардировок в Белграде, Нови-Саде, Чачаке, бывали в госпиталях, селах, воинской части, на митингах и массовых акциях протеста против бомбардировок. В одну из ночей в Белграде, разбуженный ночным ракетным обстрелом, я увидел пламя в центре города. Прибыв через несколько минут к месту поражения, стал свидетелем последствий «точечных ударов» НАТО: полыхали здания МВД Сербии и МВД Югославии. Мы разделяли трагедию людей, боль городов и сел, но разве в этом задача политиков?
В те дни в ходе переговоров с Президентом СРЮ С. Милошевичем, руководителями союзного и сербского парламентов, союзного и сербского правительств, руководством всех основных политических партий Югославии мы чувствовали, какую надежду возлагают все сербы на Россию, мы искренне страдали от собственного человеческого бессилия. Впоследствии, во время многочасовой встречи 8 апреля 1999 г. в Минске с А. Г. Лукашенко, я не скрывал горечи, и мы обстоятельно обсуждали различные аспекты помощи жертвам агрессии.
Ценю внимание к делегации, которую я возглавлял, со стороны натовских военных: они отслеживали все наши перемещения по территории Югославии: первый мост через Дунай был разрушен ракетой НАТО в городе Нови-Сад в ночь с 31 марта на 1 апреля через 15 минут после проезда через город в сторону Белграда российской парламентской делегации, второй – в том же городе в ночь с 3 на 4 апреля, через час после нашего проезда по нему при возвращении домой. После этих двух ударов началось массовое разрушение мостов.
5—8 мая я вновь во главе официальной парламентской делегации посетил Республику Македонию, где встретился с Президентом государства, «патриархом» югославской политики К. Глигоровым, с председателем правительства, руководством парламента. Прежде всего обсуждалась ситуация в Косово и пути прекращения агрессии НАТО и урегулирования конфликта. Мы посетили лагеря албанских беженцев в Македонии. При возвращении в Москву через Софию встретились с заместителем председателя парламента Болгарии Б. Сендовым на предмет координации действий российских и болгарских парламентариев по урегулированию ситуации на Балканах. А война продолжалась.
После начала применения специальных ракет, разрушающих энергетическую систему, и предательства В. С. Черномырдина (только так можно оценить действия российского спецпредставителя на югославо-российско-американских переговорах, когда он грубо нарушил полученные им инструкции российского Президента и навязал руководству СРЮ план урегулирования, подготовленный США, угрожая сербам уже и от имени России), Белград капитулировал.
Жуткая и парадоксальная ситуация: агрессия НАТО против Югославии не переросла в общеевропейскую войну только благодаря сдержанности С. Милошевича и всего сербского руководства, которые под многодневными обстрелами не нанесли ни одного ответного удара.
Территория Косово и Метохии по плану Тэлбота – Черномырдина оказалась оккупированной войсками НАТО, поделившими ее между государствами на сектора (зоны) ответственности. Государственные границы с выводом югославской армии, на которую по закону возложена задача их охраны, оказались открыты, в край хлынули албанцы с территории Албании и Македонии. Погромы и убийства привели к изгнанию с территории Косово основной части сербского населения. Приехав 29 июня 1999 г. на место событий вскоре после ввода иностранных войск, посетив 1 июля Приштину, мы видели колонны сербских беженцев, которые под российским или британским прикрытием тянулись к границам других сербских областей. Геноцид сербов НАТО предотвратить или остановить не пыталось. Пробившись с помощью британского контингента в расположение российских миротворческих сил в аэропорту Слатина, мы затем фактически в обстановке военных действий в Приштине встретились с находившимися в окружении албанских боевиков сербскими руководителями края З. Анджелковичем и Н. Вуйовичем. Они делали все, чтобы остановить геноцид. Наши беседы в Белграде с руководителями югославского и сербского парламентов, сербского правительства по вопросам возможной помощи России в восстановлении разрушенных югославских объектов казались какими-то неестественными. Какое восстановление, если продолжали гибнуть ни в чем не повинные мирные люди.
Ракетно-бомбовые удары НАТО по территории Югославии не могут быть квалифицированы иначе как акт агрессии. Согласно Определению агрессии, принятому Генеральной Ассамблеей в 1974 г., агрессией «является применение вооруженной силы государством или группой государств против суверенитета, территориальной неприкосновенности и политической независимости другого государства или каким-либо образом, несовместимым с Уставом ООН». Акт агрессии включает в себя, в частности, «бомбардировку вооруженными силами государства или применение против него любого оружия». При этом «никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии».
Анализируя причины, приведшие к агрессии против СРЮ, можно утверждать, что основными среди них являются следующие:
во-первых, это – демонстрация нового (Мальтийско-Мадридского) мирового порядка, утверждение атлантизма как единственно возможной концепции цивилизационного развития мира;
во-вторых, стремление США «повязать кровью» своих европейских союзников, с тем чтобы идея единой Европы оказалась бы локализованной на территориях Западной и Центральной Европы, оставшись недостижимой мечтой для остальных европейцев.
Не что иное, как намечавшееся введение евро – успех интеграционной политики Европейского Союза – привело к войне НАТО против Югославии. США в полной мере реализовали свой единственный выработанный за два века своего существования внешнеполитический принцип – принцип экономического меркантилизма. Натовские бомбардировки Югославии уничтожали транспортные коммуникации, направление которых было ориентировано на Восток. В результате геоэкономической войны на Балканах образовалась «серая зона» или глубокая экономическая периферия в Юго-Восточной Европе, включая Болгарию, Румынию, Молдову и Украину. Здесь, с одной стороны – ослабело присутствие России, с другой, в результате введенного эмбарго против СРЮ, прекратились или резко ослабли западноевропейские внешнеторговые связи с самой крупной региональной державой на Балканах.
Помимо очевидной цели – превращения Восточной Европы, а затем и части исторической России в сферу влияния США и НАТО, расширение НАТО с самого начала имело и антиевропейский аспект. Конец Европы «ялтинского образца», – резко предупреждал. 3. Бжезинский, – ни в коем случае не должен был стать «возвратом к Европе образца Версаля». Нежелательные для США рудименты нового европейского мышления были замечены в Вашингтоне, и стратегия превращения НАТО в военно-политический инструмент «свободного» мирового порядка под контролем США была ускорена. Именно на фоне агрессии против Югославии померкла идея Соединенных Штатов Европы, а Европейский Союз был введен в удобные для США рамки.
Помимо политических и правовых последствий агрессия НАТО весной 1999 г. подорвала устои международной морали, при этом были проигнорированы судьбы целых народов во имя достижения военно-политических интересов узкой группы западных стран. В ходе агрессии НАТО против многонационального народа Югославии проявилось опасное манипулирование средствами массовой информации, ведение информационной войны, использование пропаганды как фактора подготовки, развязывания и ведения агрессивной войны против суверенного государства, когда настоятельно и навязчиво тиражировался миф о гуманитарной катастрофе, о якобы проводимых сербами этнических чистках в Косово и Метохии.
Агрессия НАТО разрушила надежды на единство европейского пространства безопасности, которое начало складываться с окончанием «холодной войны» и которое предполагалось как основа для всеобщей системы безопасности. Отныне страны, не являющиеся членами блока, не могут быть гарантированы, что они не станут объектами перевоспитания с применением военной силы.
Огромную опасность для современной Европы представляют сторонники ее «неораскола», вновь осознанно противопоставляющие Запад и Россию, сегодня оставшуюся в одиночестве в своем следовании линии на единую Европу. Разрушение СССР ознаменовало собой начало всеевропейской геополитической катастрофы. Сложившаяся ситуация однополюсного мира с единственной сверхдержавой в лице США порождает нестабильность.
И главным инструментом поддержания этой нестабильности выступает блок НАТО, который вопреки всем декларациям, несмотря на исчезновение угрозы реального военного противостояния на континенте, не изменил ни агрессивных принципов, ни военного характера своей деятельности. Более того, он при активном участии ООН стал стремительно осваивать политически ангажированные жандармские функции, что ярко проявилось в ходе событий на территории Югославии, прежде всего в Косове. Именно блок НАТО довел косовскую проблему до того состояния, когда ее любое якобы новое решение, будь-то признание независимости этой югославской провинции или ее поглощение Албанией, в равной мере взрывоопасны для Европы.
24.5. Территории (зоны) конфликтного развития
Помимо зон силового противостояния, отличающихся то разгорающимися, то затухающими вооруженными конфликтами, отчетливо выделяются территории, которым присуще адаптированное к конфликту внутреннее развитие. Конфликт при этом может придавать развитию уродливые формы.
Постсоветская Прибалтика – пример, требующий внимания Совета Европы. На территориях бывших республик Советской Прибалтики – Латвии, Литвы, Эстонии – после их неконституционного выхода из состава СССР сформировались независимые правовые системы. В Латвийской Республике и Эстонской Республике с 1991 г. сложился правовой режим, аналогичный апартеиду. Население «нетитульной» национальности, лица, служившие в Советской Армии и МВД (независимо от национальности), и ряд других категорий жителей лишены многих гражданских прав.
Практикой стали преследования по политическим мотивам. Решением парламента Латвийской Республики от 9 июля 1992 г. 15 депутатов – членов оппозиционной фракции «Равноправие» – были лишены депутатских мандатов. Единственное обвинение против некоторых – присутствие, именно присутствие, на Пленуме ЦК Компартии Латвии в январе 1991 г. И – никакого суда, установившего какую бы то ни было вину депутатов от оппозиции!
