Текст книги "Мир империй. Территория государства и мировой порядок"

Автор книги: Сергей Бабурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 57 страниц)

c) оскорбительные действия против другой Договаривающейся Стороны;

d) незаконное пересечение государственной границы лицами;

e) незаконное пересечение государственной границы летательными аппаратами, морскими и речными судами, малыми плавсредствами;

f) перемещение через государственную границу в силу природных явлений имущества и инвентаря;

g) случаи перехода оленей и домашних животных через государственную границу;

h) перемещение, повреждение или разрушение пограничных или навигационных знаков;

i) распространение пожаров через государственную границу;

j) иные инциденты, препятствующие поддержанию на государственной границе надлежащего порядка и спокойствия (ст. 36 Договора).

Современной энциклопедией затяжных конфликтов является пространство прежнего Советского Союза. На его примере по территориальной составляющей можно выделить следующие виды территориальных конфликтов:

1) в основе которых исторический спор о принадлежности территории (Нагорный Карабах);

2) в связи с претензиями на территорию соседнего народа (Абхазия);

3) вызванные прошлыми депортациями, а затем возвращением на уже заселенную родную территорию (Чечня, Ингушетия, Крым);

4) между господствующей на территории нацией и этническими меньшинствами (Эстония, Крым, Абхазия);

5) в основе которых внеправовые произвольные преобразования административных территорий, изменения границ этих территорий (Южная Осетия);

6) вызванные стремлением этноса получить свою государственность в условиях ее наличия у аналогичных по уровню развития сосед них этносов (лезгины);

7) вызванные стремлением сохранить свою государственность хотя бы на части государственной территории при наличии политических решений о присоединении остальной территории к соседнему государству (Приднестровье);

8) обусловленные борьбой за обладание морскими и природными ресурсами в условиях неопределенности пространств (морские споры Литвы и Латвии, споры о режиме Каспийского моря);

9) вызванные стремлением получить территориальный выход к морю (требования шапсугской автономии на территории Большого Сочи);

10) вызванные неурегулированностью вопроса о границах, отсутствием демаркации, а то и делимитации (границы Эстонии и Латвии с Россией).

В начале XXI в. сохраняются неурегулированными несколько участков сухопутной границы КНР. Помимо двух участков на восточном секторе российско-китайской границы, вопрос о которых Россия и Китай закрыли в 2005 г., к этим участкам отнесены западный участок китайско-корейской границы от горы Пэктусан или Байтоушань (включительно) по р. Ялуцзян до ее устья, Памирский участок (граница КНР с Киргизией и Таджикистаном), китайско-индийская граница и вьетнамо-китайская граница.

На Памирском участке КНР, выдвигая в свое время территориальные претензии к Советскому Союзу, объявляла спорным районом свыше 30 тыс. кв. км Горного Бадахшана. Общая площадь китайских притязаний на китайско-индийской границе достигает 130 тыс. кв. км.

Следует оценить дальновидность китайского руководства: после вооруженных столкновений с СССР в 1969 г. и с Вьетнамом в 1981-м все вопросу о линии прохождения границы переведены ими из категории территориальных споров в разряд территориальных разногласий.

Огромное количество мелких стычек и локальных войн в сумме, по-видимому, приносят бед народам не меньше, чем так называемые «великие походы» (как, например, Александра Македонского или Тамерлана) и «мировые войны» XX в. На пространствах Евразии за период достоверных исторических сведений замирение народов благодаря объединению Евразии происходило трижды: в начале первого тысячелетия нашей эры Евразию объединили тюрки; в XII–XIV вв. ненадолго монголы; и, наконец, со времен Петра I и до нашего времени объединение Евразии – заслуга, т. е. сила и слава, России.

Но характер конфликтности истории резко изменился. Холодная мировая война показала нам, какого типа войны ожидают человечество в XXI в. Конфликты XXI в. – это конфликты континентально дислоцированных сил, примеривающихся к окончательному решению вопроса о мировом господстве. Достаточно упомянуть в этом плане о хозяевах «нового мирового порядка» и о пресловутом «золотом миллиарде».

16.2. Понятия территориального спора и односторонней территориальной претензии

Международно-правовой нормой является требование к спорящим государствам воздержаться от всяких действий в спорном районе, которые могут усугубить спор. Но на практике государство, контролирующее спорную территорию, как правило, стремится использовать все средства для прямого или косвенного освоения спорной территории^[594].

Территориальный спор – это спор между государствами по поводу государственной принадлежности определенной территории. Субъектами территориального спора могут быть только государства. Отграничивая территориальный спор от односторонних территориальных претензий, к последним относят претензии государства на определенную часть территории другого государства, не ставящие под сомнение суверенитет этого государства над этой определенной территорией. При этом государство, по мнению Б. М. Клименко, «не сомневается в юридической принадлежности этой территории данному государству, но считает, по каким-либо основаниям, справедливым или несправедливым, что эта территория должна принадлежать ему»^[595].

Следует согласиться с Б. М. Клименко и А. А. Порк в понимании территориального спора как существования выкристаллизовавшихся и сформулированных разногласий относительно ясно выраженного и объективно существующего предмета спора: «существования или применения нормы о границе или вопроса о суверенитете над определенной территорией»^[596].

Руководство Украины отрицает российский суверенитет над Крымом, не признавая фактически этой проблемы вообще. Действительно, односторонняя территориальная претензия не образует территориального спора. Но Международный суд ООН, характеризуя межгосударственный спор, заявил: «Недостаточно одной стороне в спорном деле заявить, что спор ее с другой стороной существует. Простого заявления недостаточно для доказательства наличия спора, так же как и простого отрицания недостаточно для доказательства того, что такого спора не существует»^[597]. Руководство СССР отрицало с 60-х годов XX в. спорность Курильских островов, но претензий Японии было достаточно, чтобы международное сообщество признало наличие спора. Так произошло бы и в отношении суверенитета над Севастополем после принятия в 1993 г. постановления Верховного Совета Российской Федерации о российском статусе Севастополя, если бы тогдашний глава МИД России А. В. Козырев не поспешил от имени России дезавуировать решение парламента собственного государства.

Односторонняя территориальная претензия. Юридическая наука знает лишь три случая односторонних территориальных претензий со стороны государства, не осуществляющего никаких государственных функций или других соответствующих актов над претендуемой территорией. Это случаи, когда территория:

1) никогда не принадлежала государству-претенденту и оно никогда не осуществляло никакого суверенитета над этой территорией;

2) когда-то принадлежала государству-претенденту, но затем вошла в состав территории другого государства, и это было надлежащим образом юридически оформлено;

3) никому в прошлом не принадлежала, а впоследствии была включена в состав определенного государства, и это было надлежащим образом юридически оформлено, то есть территория была приобретена в соответствии с правом того времени, когда этот случай имел место^[598].

Именно к односторонним территориальным претензиям могли бы относиться требования передать Латвии или Эстонии участки Ленинградской или Псковской областей России, если бы эти требования были надлежаще оформлены на государственном уровне. Без такого оформления следует говорить только о мнениях и точках зрения отдельных лиц и организаций на тот или иной вопрос.

Как можно видеть, ситуации с Крымом и Севастополем даже приблизительно не укладываются ни в один из этих вариантов и соответственно не могут быть отнесены к безосновательным территориальным претензиям. Они предполагают существование над территорией полуострова и, тем более, города российского суверенитета. Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств – участников СНГ от 15 апреля 1994 г. в п. 3 утверждает, что «захват территории с применением силы не может быть признан, а оккупация территории государств не может использоваться для международного признания или навязывания изменения ее правового статуса»^[599].

16.3. Современные территориальные споры

Спор о принадлежности Курильских островов. В качестве примера длительного территориального конфликта можно указать на спор между Японией и СССР, а ныне Японией и Российской Федерацией о Курильских островах. Япония официально требует от России передать ей часть южных Курильских островов общей площадью 8548,96 кв. км, в том числе:

а) два острова Большой Курильской гряды (8270 кв. км): остров Итуруп, площадью 6720 кв. км; остров Кунашир, площадью 1550 кв. км;

б) острова Малой Курильской гряды (278,96 кв. км) – остров Шикотан, площадью 182 кв. км; острова Плоские, имеющие в Японии на звание Хабомаи, площадью 96,96 кв. км: остров Полонского (Тараку), остров Зеленый (Сибоцу), остров Юрий (Юри), остров Танфильева (Суйсе), остров Анучина (Акиюри), остров Сторожевой (Моисе), остров Сигнальный (Кайгара), остров Рифовый (Одоке), острова Демина (Харукаримосери).

По мнению японской стороны, в 1855 г. между Японией и Россией впервые устанавливались дипломатические отношения и проводилась линия границы, при этом стороны признали, что восемнадцать Курильских островов являются Курильской территорией, а острова Итуруп, Кунашир, Хабомаи и Шикотан – японской. Сахалин по взаимному согласию тогда согласились считать территорией совместного проживания японцев и русских, что не предотвратило, однако, в дальнейшем стычки и недоразумения на Сахалине между японцами и русскими. По договору 1875 г. стороны согласились, что весь Сахалин отходит к России, а все восемнадцать Курильских островов станут территорией Японии. Общественность Японии подвергла резкой критике правительство Мэйдзи за «неравноценный» обмен богатого природными ресурсами Сахалина на обделенные ресурсами и бесплодные восемнадцать Курильских островов. В результате русско-японской войны 1904–1905 гг. по Портсмутскому договору 1905 г. Россия уступила Японии Южный Сахалин. В сентябре 1945 г., после подписания Японией акта о безоговорочной капитуляции, над ней был взят реванш. СССР вернул себе Южный Сахалин и все Курильские острова, правомерность чего и оспаривает японская сторона.

19 октября 1956 г. была подписана, а затем и ратифицирована советско-японская Декларация, в п. 9 которой СССР «идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного договора»^[600].

В Токийской декларации, подписанной в 1993 г. в ходе визита в Японию Президента России Б. Ельцина, обе стороны выразили политическую волю «преодолеть тяжелое наследие прошлого» и строить отношения истинного доверия. Что нужно сделать, чтобы в будущем между нашими народами всегда существовали прочные отношения дружбы и доверия, вопрошал в 1997 г., выступая в РАН посол Японии в России Т. Того? И предлагал ответ: самым разумным было бы вернуться в ситуацию распределения территорий, «естественным образом» оказавшихся во владении каждой из двух стран, а значит, к договору 1855 г. и проведенным им границам.

Логика аргументов интересна, но, основанная на неполноте, она крайне уязвима.

На закате советской перестройки в руководстве СССР и затем РСФСР обсуждался вопрос о передаче островов Японии. Особенно выделяются попытки это практически осуществить в 1990 г. при М. С. Горбачеве и осенью 1991 г. уже российским руководством. Когда президент СССР Горбачев во время визита в Японию в 1990 г. официально согласился рассматривать вопрос не только об о-ве Шикотан и так называемых «нескольких островах Хабомаи», но и об островах Кунашире и Итурупе, это принципиально перекрывало компромиссы Декларации 1956 г. С приходом к руководству российского МИД А. В. Козырева и Г. Ф. Кунадзе на рубеже 1990–1992 гг. линия на удовлетворение японских территориальных притязаний стала публичной. Как заявил в сентябре 1991 г. протестующим руководителям органов власти о-ва Шикотан находившийся там Г. В. Кунадзе, «вы можете испортить нам отношения с Японией, но остров все равно будет передан»^[601].

Наивно предполагать, что СССР или Российская Федерация за это получали какие-то принципиальные политические выгоды. Следуя японской логике нерушимости границ, надлежит вспомнить: договор 1905 г., подписанный графом Витте, получившим в связи с ним прозвище «Витте-Полусахалинский», оформивший передачу Японии Южного Сахалина, заключенный на «вечные времена», был нарушен в период гражданской войны 1918–1922 гг. Японией. Точно так же, как и Договор, подписанный князем Горчаковым в 1875 г., был нарушен в 1904 г. Японией, а не Россией.

Претензии на часть дальневосточной островной территории России, отошедшей к Советскому Союзу (и РСФСР) в результате второй мировой войны и безоговорочной капитуляции Японии перед странами антигитлеровской коалиции, японские политические круги основывают на нескольких пробелах в международных решениях. Сан-Францискский договор 1951 г., изъявший Курильские острова у Японии, не определил их новой государственной принадлежности. Зафиксирован лишь общий отказ Японии от прав и претензий на ту или иную территорию без указания того, под чью юрисдикцию эта территория попадет в дальнейшем: «Япония отказывается от всех требований, прав и претензий на Курильские о-ва и часть Сахалина и примыкающие к нему острова, суверенитет над которыми Япония приобрела как следствие Портсмутского договора 5 сентября 1905 г.» (п. «с» ст. II Договора). И сделано это не только в отношении Курил. Так, п. «b» ст. II Договора гласит: «Япония отказывается от всех требований, прав и претензий на Формозу и Пескадорские острова». Так же сформулированы и п. «d», «е», «f» той же статьи, касающиеся Парасельских островов, островов Спратли, части острова Сахалин и прилегающих к нему островов.

По утверждению японской стороны, Южные Курильские острова всегда принадлежали Японии и никак не связаны с договором 1875 г. и являются частью не Курильской гряды, а Японских островов. А потому, соответственно, не подпадают под действие Сан-Францисского договора. Между тем, если взглянуть на соответствующую карту в Большом атласе Российской империи 1796 г., то можно убедиться, что острова Еторпу, Кунаширь и Чикота отнесены к южным Курильским и вместе с Камчаткой и Алеутскими островами составляют один из уездов Иркутского наместничества.

После безоговорочной капитуляции Японии ее правительство признало и исполнило требование главнокомандующего союзных держав генерала Макартура, который в Директиве № 677 от 29 января 1946 г. довел до всеобщего сведения, что «Курильские острова, включая Хабомаи и Шикотан, исключаются из юрисдикции Японии». Только затем на основании исторических прав России и в соответствии с Потсдамскими договоренностями Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1946 г. Курильские острова были включены в состав территории Южно-Сахалинской области Хабаровского края.

В ст. 2 Конвенции об основных принципах взаимоотношений между Союзом ССР и Японией, подписанной 20 января 1925 г., СССР подтвердил, что остается в силе Договор, заключенный в Портсмуте 5 сентября 1905 г., и СССР и Япония согласились с тем, что «Договоры, Конвенции и Соглашения, кроме указанного, заключенные между Японией и Россией до 7 ноября 1917 г., будут пересмотрены на конференции, которая должна состояться впоследствии. Они могут быть изменены или отменены».

При подписании этой конвенции представитель Советского Союза заявил Декларацию о том, что признание Правительством СССР действительности Портсмутского Договора от 5 сентября 1905 г. (а по этому Договору Россия передала Японии все Курилы и Южный Сахалин) никоим образом не означает, что Правительство Союза разделит с бывшим царским Правительством политическую ответственность за заключение данного Договора.

Иными словами, большевики в то время признавали беззаконность этих соглашений. В конце XX в. руководство России готово было отказаться и от этого заявления.

Безусловно, Декларация 1956 г. является международным договором, но ведь Мирный договор заключен не был. Более того, уже в 1960 г. Япония подписала с США договор о безопасности, по которому на территории Японии размещались американские военные базы. Это привело к коренному изменению обстоятельств, существовавших на момент подписания Декларации. В международном праве такая ситуация именуется rebus sic stantibus и позволяет отступить от принципа обязательного соблюдения достигнутого соглашения. После обмена нотами, в первой же из которых СССР был вынужден информировать японскую сторону об увязке передачи островов помимо заключения мирного договора и с условием вывода с территории Японии иностранных войск, Советский Союз закрыл для себя тему Курильских островов, отрицая вплоть до 1990-х годов наличие в советско-японских отношениях самого территориального вопроса.

Ссылки на позицию ряда государств, которые поддерживают территориальные притязания Японии, опасны. Очень многие государственные деятели, прежде всего Соединенных Штатов Америки, говорили после 1989 г. о признании Советского Союза в границах 1933 г. Это значило исключение из его территории Калининграда и Выборга, Западной Белоруссии, Западной Украины, и не только.

Встречаясь летом 1992 г. в Вашингтоне с заместителем государственного секретаря США Найтом, курировавшим вопросы связей с государствами СНГ и поддержавшим в беседе территориальные претензии к России со стороны Японии, я был вынужден выразить сожаление в связи с ориентацией США на дальневосточные границы России середины прошлого века (адмирал Е. В. Путятин подписал вырываемый японскими политиками из общего контекста российской и японской истории Симодский трактат (договор) в 1855 г.), забывая, что в то время России принадлежала и Аляска. Восстанавливать, так восстанавливать, – именно американцы могут положить этому почин. Получив назад Аляску (плату за использование в течение более чем ста лет недр Россия по-дружески может не брать, определив ее в зачет ее внешних долгов и денег, полученных по договору 1867 г.), Россия сможет вернуться к вопросу и об остальной линии своей тихоокеанской границы середины XIX в. Найт благоразумно посмеялся «шутке».

Токийская декларация от 13 октября 1993 г. о российско-японских отношениях подтвердила стремление обеих стран провести переговоры о заключении мирного договора. Но переговоры сразу же натолкнулись на кардинальные расхождения сторон по вопросу о линии границы.

Реальный выход из межгосударственного кризиса предложило еще осенью 1991 г. руководство Сахалинской области. Это создание на базе Южных Курильских островов с частью острова Хоккайдо особой экономической зоны со специальным правовым регулированием. Но требовалось заключение отдельного соглашения по этому вопросу. Продвижение вперед наметилось с визитом министра иностранных дел России Е. М. Примакова в Японию осенью 1996 г., однако двусторонние заявления о предстоящем совместном экономическом сотрудничестве на островах, прежде всего в рыбопереработке, туризме и развитии транспортной сети, вызвали настороженность российской общественности.

В январе 1997 г. Т. Того вновь заявил о том, что без разрешения проблемы четырех островов установление между Японией и Россией отношений подлинного доверия невозможно. Он изложил официальную японскую логику «порочного круга взаимного недоверия», основывающуюся на различном подходе к определению территории. На последовавший за этим мой официальный парламентский запрос заместитель министра иностранных дел России Г. Карасин со всей определенностью подтвердил, что «позиция России по вопросу о принадлежности ей южных Курильских островов остается прежней: они наши, и МИД России исходит из этого».

1998–2000 гг., наполненные официальными и неофициальными встречами глав Японии и России, не сдвинули вопрос с мертвой точки. Так, когда после российско-японской встречи на высшем уровне в Каване в апреле 1998 г., в ходе которой премьер-министр Японии Р. Хасимото передал Президенту России Б. Н. Ельцину предложения о прохождении линии границы между Россией и Японией, российский отказ признать суверенитет Японии над «четырьмя южнокурильскими островами» мотивировался тем, что «такого рода вариант, наверняка, не будет принят общественностью и законодательной властью нашей страны».

Примечателен вариант «территориальной» статьи возможного Мирного договора, предложенный в тот момент российской стороной:

«1. Стороны подтверждают, что территориальное размежевание между Российской Федерацией и Японией возможно лишь в атмосфере полномасштабного дружественного развития российско-японских отношений, в интересах которого заключается настоящий Договор.

Стороны в целях создания благоприятных условий для окончательного урегулирования указанного вопроса предпримут следующие меры:

– будут поощрять и развивать широкие контакты между жителями указанных островов, Сахалинской области в целом и жителями Японии, включая расширение безвизовых обменов;

– разработают особый правовой режим, который, не нанося ущерба государственным интересам и политическим позициям обеих Сторон, способствовал бы созданию благоприятной атмосферы и юридической базы для совместной хозяйственной и иной деятельности на указанных островах;

– будут расширять сферы и совершенствовать содержание сотрудничества в рамках "Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов";

– будут прилагать усилия в целях укрепления доверия, безопасности и транспарентности в зоне указанных островов, а также в прилегающих к ним районах.

Стороны могут по взаимной договоренности предпринимать и другие меры, в которых возникнет необходимость.

2. Фиксация линии границы между Российской Федерацией и Японией в районе островов будет осуществлена на взаимоприемлемой основе, без нанесения ущерба национальным интересам двух стран, с учетом исторического наследия и существующих реалий, при поддержке органов законодательной власти.

При этом должны быть учтены историческая причастность народов России и Японии к указанным островам, необходимость решения проблемы, являющейся наследием многих лет недоверия и конфронтации между двумя странами, а также приниматься во внимание исторические и юридические факты, принципы международного права, законности и справедливости.

В этих целях Стороны будут вести переговоры по заключению отдельного договора об установлении линии прохождения границы между Российской Федерацией и Японией в районе указанных островов».

Предложение японскую сторону не удовлетворило, обсуждение пошло по новому кругу^[602].

Не может быть иной достойной позиции в этом вопросе, чем та, которую очертил видный российский востоковед И. А. Латышев: «Робость, нерешительность и невнятность в подобных делах никогда и никому из государственных руководителей любой страны не приносили ни лавров, ни добрых воспоминаний потомков. Чем решительнее и тверже будет поставлена президентом России точка в территориальных торгах с Японией, тем быстрее затухнет один из очагов нестабильности и вражды на дальневосточных рубежах нашей страны, тем скорее в отношениях двух стран возобладает дух подлинного добрососедства и дружбы»^[603].

Проиллюстрирую это одним примечательным эпизодом из истории политических битв за российские Курилы.

В марте 1992 г. японская сторона передала в Верховный Совет России приглашение направить делегацию из четырех парламентариев для ознакомления с современной жизнью Японии. Депутаты приглашались в качестве официальных гостей правительства, у японцев была единственная просьба – одним из четверых должен был быть Бабурин.

Поколебавшись (после моей октябрьской 1991 г. поездки вместе с Н. А. Павловым и губернатором Сахалинской области В. П. Федоровым по Южным Курилам и последующего скандального провала попытки МИДа оформить передачу островов, я был объявлен в Японии официальным злодеем, забавно было видеть японские газеты с карикатурами на меня), я дал согласие. Опасностям надо идти навстречу, тогда они от тебя могут и убежать, тем более что кроме срочной службы на территории Афганистана я никогда до того не был за границей.

И вот официальная протокольная встреча в Токио с министром иностранных дел Японии Ватанабе. Делегация – руководители фракций М. И. Лапшин («Аграрный союз»), С. Н. Юшенков («Радикальные демократы»), я («Россия») и секретарь Комитета по международным делам Т. А. Пономарева, – обмениваемся с хозяином кабинета вежливыми фразами о сотрудничестве. Фактически при завершении встречи сидящий напротив меня, между мной и Ватанабе, С. Н. Юшенков неожиданно обращается к министру:

– Ватанабе-сан, что мы с Вами все о погоде да о природе. Давайте обсудим, как передавать захваченные Сталиным Курильские острова Японии.

По молодости я готов был запустить в него находящейся в руке чашкой зеленого чая: японский дипломат молчит, а российский политик поднимает тему о территориальных претензиях к России. А Ватанабе как будто ждал такого поворота разговора, он оживился и разразился тридцатиминутной речью, в которой скрупулезно попытался обосновать претензии Японии. Заканчивая, он резко повернулся ко мне и сказал:

– А теперь я прошу господина Бабурина изложить его точку зрения. Он мог и не просить. Я почти кипел. Тем более, что, предполагая, с какими целями меня приглашают, я серьезно подготовился, уточнив свои знания у специалистов Института востоковедения, прежде всего И. А. Латышева, и даже военных. Я разразился встречным докладом минут на 15, напомнив и о подоплеке Сан-Францискского договора, и о том, что не в силу произвола Сталина японцы покинули острова, а в соответствии с доведенным в 1945 г. до подданных империи в директиве генерала Макартура указом японского императора, повелевшего гражданам Японии покинуть Курильские острова и «выехать на территорию Японии», проанализировал и опроверг те аргументы, что изложил энергичный хозяин.

Расстались ни до чего не договорившись, но мало того, что Ватанабе неожиданно пришел вечером на обед, который давал в честь нашей делегации один из его подчиненных, и мы взаимно уважительно продолжили дискуссию, мы и в дальнейшем, уважая взгляды друг друга, обменивались дружескими письмами, не сводили двусторонние отношения к территориальному спору.

Япония – особая уникальная цивилизация, опыт национального возрождения которой для сегодняшней России особо поучителен. Она великая страна с трудолюбивым и решительным народом, но и ее политики, и ее общественное мнение должны понять, что пересматривать итого Второй мировой войны (а территориальный передел означает именно это) недопустимо, такой пересмотр – прямой путь к новому витку межгосударственных конфликтов. Россия не имеет политического и морального права потворствовать такому реваншизму.

Уверен, что не демонстрируй руководители СССР и России в 1989–1999 гг. свою слабость, мы бы давно забыли надуманную тему российско-японского мирного договора и нормализовали двусторонние отношения. И у России, и у Японии много других проблем, не позволяющих зацикливаться на одном только пузыре холодной войны.

Но спор по поводу Курильских островов – не исключение в международных отношениях.

Наиболее известен и уже многие десятилетия злободневен государственно-территориальный конфликт на Ближнем Востоке. Израильско-палестинское противостояние, сама проблема существования рядом палестинского и израильского государств – темы отдельного разговора. Применительно к территориальному разграничению, в том числе к статусу территорий Западного берега реки Иордан (территория 5,9 тыс. кв. км) и сектора Газа (территория 360 кв. км), следует отметить, что границы и Израиля, и Палестины были определены ООН, чем и руководствуются все государства-посредники. Оккупированные территории должны быть освобождены. Начавшийся в 2005 г. односторонний вывод Израилем своих поселений с этих территорий – возможно, исторический прорыв к разрешению кризиса.

В этом же регионе Сирия продолжает бороться за освобождение части своей территории – Голанских высот, оккупированных Израилем, но на часть этих высот – район Шаба-Фарм – претендует и Ливан.

Не все спокойно и на внешне мирных территориях.

Антарктида – пример переплетения множественных территориальных споров. Только в секторе между 90° зап. долг, и 150° зап. долг, на сегодняшний день не выдвинуто никаких официальных притязаний. В остальной части, добиваясь признания суверенитета над своими антарктическими территориями, территориальные претензии выдвинули Австралия, Аргентина, Великобритания, Новая Зеландия, Норвегия, Чили, Франция (при этом многие претензии взаимно пересекаются). Россия, США и большинство других стран на основании Договора об Антарктиде не признают территориальных притязаний других стран и сами не выдвигают территориальных претензий (но и Россия, и США сохраняют за собой право выдвинуть такие претензии).

Великобритания вообще ведет спор за территорию Северной Ирландии с Ирландией (историческое соглашение подписано 10 апреля 1998 г.), за Гибралтар – с Испанией, за континентальный шельф Роколл – с Данией и Исландией, из-за границ за пределами 200-мильной зоны континентального шельфа Фарерских островов – с Данией, Исландией и Ирландией и т. д.

Спор о Триесте между Италией и Австро-Венгрией, Италией и Югославией на протяжении XIX и XX вв. был излюбленной картой европейской внешней политики на севере Адриатики. В начале 1941 г. правительство Великобритании, стремясь убедить Югославию оказать сопротивление гитлеровской Германии, обещало югославам пересмотреть на мирной конференции границы Истрии и Италии с последующей передачей Триеста Югославии, что вызвало жесткий протест Ф. Рузвельта. Словенцы, очистившие Триест весной 1945 г. от гитлеровцев, затаили кровную обиду на СССР, молча согласившегося с требованием его западных союзников вернуть территорию Триеста под итальянский суверенитет.