Текст книги "Мир империй. Территория государства и мировой порядок"

Автор книги: Сергей Бабурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 57 страниц)

Не менее болезненным остается вопрос о принадлежности островов Гото в японо-корейских отношениях. Оба корейских государства в этом вопросе занимают единую позицию, считая острова частью корейской территории. В отличие от курильской ситуации обсуждение проблем принадлежности островов Гото между Токио и Сеулом проходит конфиденциально.

В Южно-Китайском море существуют две спорных территории с расположенными на них островами: Парасельские острова (Сиша цюньдао или Хоанша) и острова Спратли (Наныпа цюньдао или Чыонгша).

Парасельские острова (15 островков общей площадью 3 кв. км) расположены в 350 км от китайского острова Хайнань и в 400 км от побережья Вьетнама. Южная группа островов – Круассан (Кресент), северная – Амфитрит. Северная часть островков лежит буквально на границе континентального шельфа КНР. Все острова расположены вне пределов континентального шельфа Вьетнама.

В 1938 г. острова были официально присоединены к Вьетнаму декретом французского генерал-губернатора. В 1946 г. нанкинское правительство Китая, высадив десант на островах группы Амфитрит, установило на них эффективную оккупацию. Президент Китайской Республики через год указом включил все Парасельские острова в состав территории Китая. В период с 1950 по 1956 г., после эвакуации гоминьдановских войск с островов и до высадки на них частей НОАК острова вновь были безлюдными и забытыми. Фактически Парасельские острова находились под контролем двух государств – Вьетнама и Китая.

20 января 1974 г. в результате агрессии вооруженных сил КНР на территории островов Круассан все Парасельские острова оказались под их контролем. Суверенитет оспаривается Вьетнамом и Тайванем.

Спор о принадлежности островов Спратли охватывает большую эллипсовидную территорию, имеющую длину до 1000 км. Центр территории расположен в 400 км к северо-востоку от острова Калимантан и острова Палаван, в 500 км от побережья Вьетнама, в 700 км от Парасельских островов и в 1000 км от острова Хайнань (Китай). Не более 14 объектов на этой территории могут иметь статус островов, причем все они сосредоточены в северо-восточной части спорной территории.

На острова претендуют Филиппины, Малайзия, Тайвань, но особенно Китай и Вьетнам. Аргументы последних идентичны: они считают все острова принадлежащими им «с незапамятных времен». Возможно участие в территориальном споре Брунея, который в 1984 г. установил границы своей исключительной зоны рыболовства и включил в нее риф Луиза на юге островов Спратли (официально претензий на этот остров не выдвинул). В 1988 г., когда раздел островов и атоллов группы уже был фактически завершен, Китай осуществил высадку своих вооруженных сил на оставшиеся еще незанятыми атоллы, приступив к сооружению (намыву) на одном из них – Файери Кросс – искусственного острова с портовыми сооружениями.

В центре спора и по тем и по другим островам – проблемы принадлежности самих островов и разграничения континентального шельфа. Анализ этих проблем в любом случае должен строиться на двух исходных фактах. Во-первых, ни один из спорных островов на протяжении веков и вплоть до недавнего времени не имел постоянного населения. Во-вторых, все острова Южно-Китайского моря – кораллового происхождения, они образовались на поверхности коралловых сооружений под воздействием волн и прибоя из продуктов механического разрушения коралловых известняков и колоний живых кораллов. Геологически коралловые острова никак не связаны со структурами морского дна, а это значит, что правооснованием для обладания ими не могут быть исключительно «донные» аргументы, так же как сами острова не создают сами по себе правооснований на суверенные права на континентальный шельф. «Особыми обстоятельствами» такие острова могут служить лишь для островных государств района при разграничении ими континентального шельфа со своими смежными государствами.

В Тонкинском заливе существует территориальный спор между Вьетнамом и Китаем по проблемам морской границы и делимитации континентального шельфа. С 1975 г. стороны в конфиденциальном порядке ведут соответствующие переговоры или консультации.

Позиция Вьетнама основана на том, что одно из условий франко-китайской пограничной конвенции 1887 г. касалось раздела прибрежных островов в Тонкинском заливе. В соответствии с ним была проведена линия по меридиану 108 град. 5'13» восточной долготы. Острова, расположенные к западу от нее, отходили Аннаму (Вьетнаму), а острова, лежащие к востоку от этой линии, – Китаю.

Китай настаивает на разграничении континентального шельфа на основе линии равного отстояния, как это обусловливалось ст. 6 Женевской конвенции 1958 г. о континентальном шельфе. Предлагаемая Китаем линия равноудаления не учитывает расположенный в 53 морских милях от побережья Вьетнама имеющий вулканическое происхождение острова Лонг-Ви, который выступает в качестве «особого обстоятельства», влияя на прохождение границы континентального шельфа. Но и по вьетнамской «линии 1887 г.» можно согласиться только в отношении разграничения территориальных вод, без его распространения на открытое море.

Ливия заявляет свои права на территорию юго-восточной части Алжира, а Алжир, в свою очередь, не признает марокканской власти над территорией Западной Сахары и поддерживает действующий в эмиграции национально-освободительный Фронт ПОЛИСАРИО. Марокко, в свою очередь, претендует на обладание пятью участками территории Испании на побережье Северной Африки и близлежащих островах (береговые анклавы Сеута и Мелилья, острова Чафаринас, Пенон-де-Алусемас и Пенное-де-Велес-де-ла-Гомера).

Между Аргентиной и Великобританией существует давний спор о принадлежности Фолклендских (Мальвинских) островов, а также островов Южная Георгия и Южные Сандвичевы.

Мадагаскар оспаривает у Франции ее заморские владения – острова Глорьез, Басасда-Индия, остров Европа, остров Жуан-ди-Нова и необитаемый атолл Басасда-Индия, находящийся на полпути между Мадагаскаром и Мозамбиком. Несмотря на то, что атолл имеет территорию 0,2 кв. км, во время прилива скрывается под водой, природных ресурсов не имеет, окружен рифами, Франция не собирается уступать даже его, управляя этой территорией через комиссара в Реюньоне (вот что значат 200 морских миль исключительной экономической зоны).

В Международном суде находится спор о морской границе между Бахрейном и Катаром, между Гондурасом и Никарагуа.

Территориальный спор между Великобританией и Гватемалой задержал обретение независимости Белизом (Британским Гондурасом) до 1981 г. Гватемала до 1992 г. отказывалась признавать новое государство (территория 23 тыс. кв. км), расположенное у побережья Карибского моря между Гватемалой и Мексикой. Гватемала продолжает периодически предъявлять территориальные претензии на южную часть Белиза. Во избежание незаконного захвата земель и вооруженного конфликта стороны в 2000 г. договорились о «смежной линии», которой признана фактическая граница, так и не признаваемая Гватемалой.

Между Боливией и Чили сохраняется спор в отношении водного разграничения по реке Рио-Лаука. Кроме того, Боливия с момента передачи области Атакама в состав Чили в 1884 г. добивается суверенного коридора к Тихому океану.

На архипелаг Чагос (шесть основных групп островов общей площадью 60 кв. км), остающийся заморской территорией Великобритании в Индийском океане, претендуют Маврикий и Сейшельские Острова, а на остров Мэтью и остров Хантер, находящиеся к востоку от Новой Каледонии в южной части Тихого океана, претендуют Франция и Вануату.

Венесуэла находится в состоянии спора с Колумбией в Венесуэльском заливе по поводу прохождения морской границы и претендует на территорию Гайаны к западу от реки Эссекибо. Суринам и Гайана спорят за обладание территорией между реками Нью (Верхней Корантейн) и Корантейн-Кутари (Коэтари), которые являются истоками Корантейн.

Габон ведет возникший из-за принадлежности островов в бухте Кориско территориальный спор о морской границе с Экваториальной Гвинеей, Гаити претендует на управляемый США остров Навасса.

Греция имеет сложный спор с Турцией по поводу разграничения островов, морского и воздушного пространства в Эгейском море.

Египет выдвигает претензии на территорию «Халаибского треугольника» – бесплодный участок площадью 20,6 тыс. кв. км, частично находящийся под юрисдикцией Судана. Границы спорной территории установлены мирным соглашением 1899 г. и очерчены как административные.

Индия находится в территориальных спорах как с Пакистаном из-за государственной принадлежности штата Джамму и Кашмир и водораздела реки Инд (в связи с существованием плотины Вулар), так и с Бангладеш из-за острова Нью-Мур. У нее не произведено размежевания на значительном участке границы с Бангладеш, после достижения трудного соглашения по обмену 151 анклава вдоль границы с Бангладеш был подписан соответствующий межгосударственный документ, но затем пошла затяжка с его ратификацией в индийском парламенте.

У Индонезии существует территориальный спор с Малайзией из-за островов Сипадан и Лигитан. Между Ираном и Ираком до сих пор не решен вопрос о государственной границе между ними и свободе судоходства по пограничной реке Шатт-эль-Араб. Кроме того, Иран и Объединенные Арабские Эмираты спорят о суверенитете над тремя островами в Персидском заливе: остров Малый Тумб, остров Большой Тумб и остров Абу-Муса (Джазире-Абу-Муса).

Только в 2000 г. заключен договор о делимитации государственной границы между Саудовской Аравией и Йеменской Республикой, созданной в 1990 г. объединением Северного и Южного Йемена. Вопрос о границе Саудовской Аравии с Катаром был решен в марте 2001 г. А фактическая административная граница между Кенией и Суданом до сих пор не совпадает с международно признанной.

Между Колумбией и Никарагуа существует спор по поводу архипелага Сан-Андрее и Провиденсия и банки Куито-Суэна. Коморские Острова заявляют о своих правах на территорию острова Майотта, принадлежащего Франции. На французский остров Тромелин претендует и Маврикий. Япония претендует на принадлежащие Южной Корее скалы Лианкур (Такесима/Токдо). Ливия претендует на 19,4 тыс. кв. км территории северного Нигера и на юго-западную часть Алжира.

Сингапур спорит с Малайзией о принадлежности острова Педра-Бранса, Эфиопия с Сомали – о принадлежности территории провинции Огаден. Суринам претендует на территорию Французской Гвианы между реками Марони и Литани.

Миролюбивая и демократическая Коста-Рика спорит о правилах судоходства по реке Сан-Хуан, разграничивающей ее территорию с территорией Никарагуа.

Даже у США существует территориальный спор с Канадой по поводу прохождения морской границы (пролив Диксон-Энтранс, море Бофорта, пролив Хуан-де-Фука, остров Мачиас-Сил). Кроме того, Маршалловы острова оспаривают у США территорию острова Уэйк.

Существует привнесенная в регион извне проблема разграничения национальных секторов в Каспийском море между Азербайджаном, Ираном, Казахстаном, Россией и Туркменией.

У Лихтенштейна есть претензии к Чехии, но не на территорию, а на землю. Он требует ни больше ни меньше – 1600 кв. км земли, конфискованной у княжеской семьи в 1918 г.

Конечно, многое зависит от точки зрения. В «Географическом справочнике ЦРУ», например, утверждается, что Абхазия и Южная Осетия являются сепаратистскими регионами Грузии, а сама она не имеет международных споров^[604]. И нет дела составителям, что ни Абхазия, ни Южная Осетия ни дня не находились в составе современного грузинского государства, а следовательно, утверждения об их грузинской принадлежности ни что иное, как жесткие территориальные претензии со стороны Грузии. Впрочем, и о Приднестровской Молдавской Республике в этом же справочнике говорится как о «сепаратистской Приднестровской области, где преобладают славяне»^[605]. Политический заказ понятен, хотя авторы могли бы вспомнить и о международном праве. Да и вообще быть более информированными.

16.4. Общепринятые принципы разрешения территориальных споров

Современные принципы разрешения территориальных споров сложились как кровавый урок человечеству, пережившему в XX в. две мировых войны. Они закреплены во многих международных документах, прежде всего, в Уставе ООН.

Взаимное признание территориальной целостности и неприкосновенности. Советское государство одним из первых в мире выдвинуло идею отказа от территориальных завоеваний. Уже в первом декрете Советской власти – Декрете о мире, принятом II Всероссийским съездом Советов 8 ноября (25 октября) 1917 г., говорилось: «Справедливым или демократическим миром… правительство считает немедленный мир без аннексий (то есть без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций».

В Атлантической хартии, подготовленной в августе 1941 г. на первом совещании военного времени между Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем, оба государства торжественно обещали не добиваться приобретений территориального или иного характера и осудили территориальные изменения, «которые расходятся со свободно выраженными желаниями заинтересованного народа»^[606]. Жизнь, правда, брала свое. У. Черчилль уже 7 марта 1942 г. писал Ф. Рузвельту: «В условиях возрастающих тягот войны я прихожу к мысли, что принципы Атлантической хартии не следует толковать таким образом, чтобы лишить Россию границ, в которых она находилась, когда на нее напала Германия»^[607].

Проблемы территориальной целостности рассмотрены в ряде международно-правовых документов, в том числе в материалах Хельсинкской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975 г.). Декларация о принципах, регулирующая взаимоотношения стран-участниц, содержит специальный раздел «Территориальная целостность государств». Вскоре после ликвидации СССР была подписана и Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств – участников Содружества Независимых Государств^[608].

И это понятно. «Самосохранение государства как определенной культурно-исторической общности жизненно важно для него, – подчеркивает Э. А. Поздняков. – С точки зрения геополитической эта задача приобретает особый смысл. Поскольку территория является имманентной частью государства, то самосохранение означает прежде всего защиту этой территории, или, иными словами, сохранение территориальной целостности государства. Без этого не может быть и речи о сохранении политической и экономической независимости. Если какое-либо государство в своих отношениях с внешним миром отдает приоритет другим факторам: идейно-нравственным, эмоциональным и т. п., то рано или поздно оно терпит поражение и оказывается в зависимости от других, более сильных держав»^[609].

Под территориальной неприкосновенностью в Уставе ООН понимается, как справедливо заметила Л. И. Волова, полный и исключительный суверенитет государства над своей территорией, не допускающий какое бы то ни было иностранное вооруженное или невооруженное вмешательство вне зависимости от того, имеет ли такое вмешательство целью отторжение части государственной территории или не имеет^[610].

Принцип неприкосновенности и целостности государственной территории, по мнению Б. М. Клименко, обязывает государства:

не приобретать территорий путем угрозы силой или ее применения;

уважать неприкосновенность государственных границ;

не использовать иностранной территории без согласия территориального суверена;

не использовать своей территории таким образом, чтобы этим наносился ущерб территории другого государства^[611].

В Конституции Республики Македония, принятой 17 ноября 1991 г., закреплено не только то, что территория Республики Македония неделима и неотчуждаема, а постоянная граница республики нерушима (ст. 3 Конституции), но и то, что Республика Македония не имеет территориальных претензий к соседним государствам, а граница республики может быть изменена лишь в соответствии с Конституцией на основе принципа добровольности и в соответствии с общепринятыми международными нормами (Поправка I от 6 января 1992 г.).

Понятие нарушения территориальной целостности весьма широко по своему объему. Под ним следует понимать не только и не столько неприкосновенность границ, отрицание вооруженного вмешательства, сколько какое-либо иное вмешательство во внутренние дела, внешнее препятствие осуществлению государством своих функций.

Принцип неприменения силы запрещает применение силы или угрозы силой, допуская использование силы в целях самообороны. Когда в ноябре 1979 г. ЮАР совершила агрессию против Анголы, грубо нарушив ее территориальную неприкосновенность, Совет Безопасности ООН решительно осудил применение силы и призвал «незамедлительно прекратить все акты агрессии и провокаций против Народной Республики Ангола и немедленно вывести из этой страны все вооруженные силы»^[612].

Еще в 1964 г. участники сессии Специального комитета по принципам международного права подчеркнули, что п. 3 ст. 2 Устава ООН, в котором формулируется принцип мирного разрешения международных споров, не налагает обязательств решать споры мирными средствами, а лишь обязывает не разрешать их какими-либо иными средствами. Государства в споре, который не угрожает миру, могут сохранять статус-кво без нарушения Устава^[613]. Есть и противоположная точка зрения.

Л. Оппенгейм, Д. Старк, К. Райт и многие другие юристы-международники, не отрицая, что принцип мирного разрешения международных споров был признан в международном праве задолго до создания Организации Объединенных Наций, относили его формально не без основания лишь к отношениям между государствами – членами ООН, отказывая ему в статусе принципа общего международного права. Мирные средства они не считают единственно допустимыми средствами разрешения споров^[614].

Мирное разрешение международных споров. Принцип мирного разрешения международных споров впервые был сформулирован и признан действующей нормой международного права – в Парижском пакте 1928 г. Я. Броунли видел в этом принципе обязанность государств «изыскивать разрешение, а не разрешать споры мирными средствами», «не пользоваться иными, чем мирные, если делается попытка разрешения спора»^[615]. По данным ООН, с 1928 по 1948 г. число договоров о мирном разрешении международных споров достигло 234^[616].

Советский исследователь Д. Б. Левин выделял в принципе мирного разрешения международных споров три элемента:

– государства обязаны разрешать свои взаимные споры исключительно мирными средствами;

– государства обязаны разрешать таким образом все свои взаимные споры, как угрожающие, так и не угрожающие международному миру и безопасности;

– государства обязаны разрешать свои взаимные споры своевременно и не оставлять их нерешенными^[617].

Но и Д. Б. Левин признает, что в последнем положении могут быть исключения, называя, правда, лишь случаи, когда государства в целях достижения соглашения по более общему и крупному вопросу могут временно откладывать на будущее свои разногласия по более мелким и частным вопросам. «Замораживать» нерешенные проблемы, как это было и с территориальными спорами между отдельными государствами при заключении Договора об Антарктике 1959 г.^[618].

Еще в «Четырнадцати пунктах» президента США В. Вильсона, намечавших программу устройства мира после Первой мировой войны, первым был принцип «открытые мирные договоры»^[619]. Этот принцип остается исходным в системе принципов мирного сосуществования государств. Продолжая научный анализ Д. Б. Левина, Б. М. Клименко, других ученых, в современной международной ситуации следует говорить о двух его составных частях: о запрещении применения силы или угрозы силой для решения международных споров, а также о решении всех международных споров при обеспечении сохранения международного мира и безопасности.

В связи с этим важное значение для Европы имеет Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии от 12 сентября 1990 г. Он предусматривает, что объединенная Германия «будет включать территории Германской Демократической Республики, Федеративной Республики Германии и всего Берлина. Ее внешними границами окончательно станут границы Германской Демократической Республики и Федеративной Республики Германии». Далее справедливо констатируется, что подтверждение окончательного характера границ объединенной Германии является существенной составной частью мирного порядка в Европе (п. 1 ст. 1 Договора).

И самое главное: «Объединенная Германия не имеет никаких территориальных претензий к другим государствам и не будет выдвигать таких претензий также и в будущем» (п. 3 ст. 1 Договора)^[620].

16.5. Срок давности и способы мирного разрешения территориальных споров

Срок давности территориального спора. В отличие от гражданско-правовых споров международное право допускает действие давности в весьма ограниченных пределах. Применительно к собственно государственной территории какие-либо сроки давности не признаются, ибо государство обладает территорией все время, пока существует. Если государство по какой-либо причине лишается части своей территории, оно всегда может постараться вернуть эту часть территории тем или иным образом. Примеры – требования Японии вернуть ей Курильские острова (а если удастся – и Южный Сахалин), территориальные претензии к России со стороны Латвии и Эстонии, «ностальгия» общественности Словении по Триесту и т. д.

Изначально любые сроки давности устанавливались внутригосударственными правовыми актами и, соответственно, не могли иметь значения для отношений между соседними независимыми государствами. Но человеческая история, включающая в себя появление, существование и исчезновение многих этносов, государств и даже цивилизаций, слишком противоречива, она не предполагает механической закостенелости.

Отсюда проистекает и необходимость в определенных формально зафиксированных сроках давности как на определенную линию государственной границы, так и на ту или иную приобретенную государством в ходе своего развития часть территории. Ведь яркой отличительной чертой современных государств является возможность территориального расширения только за счет других государств.

В международном праве здесь применим уже упоминавшийся в гл. 7, п. 7.3 институт приобретательской давности, означающий приобретение суверенитета над территорией путем фактического и не нарушаемого владения этой территорией в течение длительного времени, что позволяет при эффективном осуществлении территориального верховенства в течение длительного периода определить суверенную принадлежность спорного участка (если об этом нет специального международного соглашения)^[621].

В международных отношениях важное значение имеет незапамятная давность, на которой только и держится вся территориальная стабильность мира. Совершившийся факт, покрытый незапамятной давностью, законен перед международным правом^[622].

Существуют и конкретные сроки давности территориального владения спорной территорией. Так, давность в шестьдесят лет была установлена в споре о границе Аляски между США и Россией в 1903 г. В соглашении об определении пограничной линии между Британской Гвианой и Венесуэлой было указано, что владение территорией в течение пятидесяти лет дает право суверенитета над ней. В споре о принадлежности острова Пальмос давность была установлена в двести лет.

В международной практике не раз признавалось, что местность, уступленная данному государству по договору, признается «изменившей свою национальность не со времени заключения договора, а только со времени действительного перехода в фактическое обладание нового владетеля»^[623]. Фактический переход в обладание без заключения письменного или устного договора всегда признавался оккупацией. Таким образом, обязательным основанием нахождения той или иной части территории в составе территории государства является международно-правовой акт о ее включении в состав территории указанного государства.

Если территория Крымской области передана в 1954 г. из состава РСФСР в состав УССР (при каких обстоятельствах и каким путем – это другой вопрос), то территория города Севастополя, не входившего в тот период в состав Крымской области, не передавалась. Следовательно, даже срок давности нахождения Севастополя в составе Украины не может начаться. Применительно же к нахождению Севастополя в составе России, срок такого нахождения исчисляется с момента основания города в 1783 году.

Способы мирного разрешения территориальных споров. Дипломатические переговоры были и остаются основным механизмом разрешения конфликтов. В число мирных способов урегулирования споров, в том числе территориальных, в международном праве исторически называли:

1) достижение компромисса;

2) признание претензии;

3) отказ от претензии;

4) посредничество третьих держав (система «добрых услуг»);

5) третейский приговор, который применяется только в случаях, когда предмет спора может быть точно определен и доступен правовому решению (в политических спорах применение третейского суда невозможно);

6) адъюдикация – приобретение государством определенной территории по решению международного суда или арбитража в соответствии с нормами международного права;

7) различные виды самопомощи, проявляющейся в непосредственном применении силы или косвенном принуждении. Своеобразие обоих указанных видов самопомощи заключалось в том, что они не влекут за собой состояния войны со всеми его правовыми последствиями. Самый свежий пример – действия СРЮ по отражению агрессии НАТО в 1999 г.

Посредничество государств состоит в том, что держава-посредница через самостоятельные предложения пытается примирить спорящие стороны. Она может, например, выступать гарантом соглашения, заключенного при ее посредничестве.

К средствам предупреждения столкновений между государствами относили и систему вооруженного мира^[624], которая привела человечество к гонке вооружений, но причин войны не устранила.

Среди мирных средств разрешения споров указывают также обращения к региональным организациям и обследования. Изначально они были предназначены для содействия мирному урегулированию и в случае необходимости «для применения силы с целью предотвращения или подавления угрозы миру»^[625].

Ныне при разрешении споров используются механизмы Международного суда и Международного арбитража, признающие важным источником права общие принципы права. Так, в марте 2001 г. Международный суд вынес решение о принадлежности островов Хавар Бахрейну и установил морские границы между Бахрейном и Катаром. На рассмотрении Международного суда находится сейчас трехсторонний спор о морских границах и экономических зонах между Камеруном, Нигерией и Экваториальной Гвинеей, спор о морской границе между Гондурасом и Никарагуа.

Глава 17

Добровольные (мирные) способы международного территориального переустройства

17.1. Историческая обусловленность видов изменения территории государств

Изменение территории как таковой возможно в трех случаях: территория увеличивается присоединением новой части; территория уменьшается; территория утрачивается, в связи с чем государство перестает существовать. Каждый из этих случаев сопровождается международно-правовыми актами.

Государственная территория увеличивается. В связи с тем, что территориальные пределы на Земле конечны, увеличение любой государственной территории ныне возможно только при уменьшении какой-либо другой территории. Присоединяя к себе территорию, государство распространяет на нее в полном объеме свой суверенитет и свою юрисдикцию. Поскольку присоединение территории может быть безусловным или на каких-то условиях, эти вопросы должны четко оговариваться в актах о присоединении. В случае присоединения целого государства международные права и обязательства исчезающего государства переходят к тому, в которое государство вливается. Государство с увеличением своей территории в этом случае становится государством-правопреемником. Прекращаются лишь права и обязательства, наличие которых было обусловлено независимостью присоединяющегося государства. Особый случай – соединение государств, создание союзов и федераций. В случае объединения государств их территории объединяются, а полномочия и международные обязательства государств, сохраняясь в полном объеме, консолидируются.

Так, Сардинское королевство с присоединением к нему в 1860 г. территорий других итальянских государств приняло на себя их права и обязанности, включая государственные долги; Пруссия, провозглашая в 1866 г. присоединение территорий Ганновера, Кургессена, Нассау и Франкфурта-на-Майне, одновременно приняла на себя ответственность за их долги и международные обязательства. Присоединив в 1990 г. к себе территорию ГДР, ФРГ сохранила свой прежний суверенитет и приняла на себя все обязательства присоединенного государства.

Государственная территория уменьшается. Уменьшение территории никак не сказывается ни на объеме суверенитета или юрисдикции государства, ни на его международных обязательствах. Утрачивается лишь часть подвластного им пространства, что происходит вследствие неудачной войны (Ирак в 1991 г.) либо сецессии (разделение Чехии и Словакии в 1992 г., республик СФРЮ в 1991–1992 гг.). В первом случае территория отходит государству-победителю, во втором – либо на ней рождается самостоятельное государство, либо она присоединяется к уже существующему государству.

Международное право допускает и случаи, когда часть территории государства забрасывается и превращается в безгосударственную (ничейную). Непременным условием, чтобы та или иная область считалась покинутой, является либо формальное заявление самого государства, оставляющего часть территории без управления, либо молчаливое убеждение остальных государств в том, что оставление территории свершилось. Но даже отказываясь от той или иной части своих владений, государство имеет обязанность не нарушать при этом прав других государств, особенно когда на отошедшей территории возникает новое государство. Государство, теряющее область, утрачивает те права и обязанности, которые оно имело ввиду обладания этой областью.

Государственная территория утрачивается. Утрата территории в современном мире происходит только в случае присоединения какого-либо государства к другому. Война и оккупация даже всей территории государства не ведут к утрате территории, меняя только ее правовой режим.

В принципиальном плане различают проблемы самоопределения народов, защиты прав личности и национальных меньшинств и проблемы нерушимости границ. Первая отражает новые международные императивы и суверенитет народа, вторая, по мнению Ю. А. Тихомирова, – идеи и принципы конституционного и международного права. Один из крупнейших российских юристов полагает, что механизм сочетания этих явлений еще предстоит отработать^[626]. И уже совсем другая проблема, то, что национальные границы ныне стираются под воздействием современных средств коммуникации и мировой торговли, а также, как подчеркнул при общем одобрении Б. Гали, решений государств уступить часть своих исключительных прерогатив более крупным политическим объединениям, в которые они входят^[627].