Текст книги "Мир империй. Территория государства и мировой порядок"
Автор книги: Сергей Бабурин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 57 страниц)
3. Передать Советскому Союзу Курильские острова[1000].
Подписывая 11 февраля 1945 г. соответствующее соглашение, США и Великобритания согласились, что эти претензии Советского Союза должны быть удовлетворены после победы над Японией без каких-либо условий.
Именно решениями Ялтинской конференции за государствами – будущими постоянными членами Совета Безопасности ООН было закреплено право установить режим территориальной опеки, которая, в соответствии с Протоколом работы Крымской конференции от 11 февраля 1945 г., могла применяться только:
a) к существовавшим на тот момент мандатам Лиги Наций;
a) к территориям, отторгнутым от вражеских государств в результате шедшей войны;
b) к любой другой территории, которая могла быть добровольно поставлена под опеку[1001].
Ялта – поучительный пример того, как свершается реалистическая политика и какие она дает преимущества тому государству, которое имеет силу, возможности и внутреннее достоинство отстаивать свои интересы.
Среди уроков Ялты 1945 г.:
– урок политической воли, когда лидеры идеологически несовместимых общественных систем И. Сталин, У. Черчилль, Ф. Рузвельт, отложив перед лицом фашизма свои разногласия, сумели достичь соглашения по ключевым вопросам мироустройства;
– урок исторической ответственности, потому что именно Ялта стала символом ответственности побежденного фашизма за свои преступления и символом ответственности держав-победительниц за международную безопасность и стабильность.
Ялтинская конференция лидеров антигитлеровской коалиции 1945 г. «учредила» послевоенную Европу, заложила основу нового устройства мира. Потсдамская (Берлинская) конференция 1945 г. детализировала и формализовала это устройство. В этом смысле Хельсинкское (1975 г.) совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе лишь дооформило и модернизировало ялтинско-потсдамскую систему международных отношений.
Германия в соответствии с Протоколом Потсдамской (Берлинской) конференции трех Великих держав от 1 августа 1945 г. потеряла:
Судетскую область, аннексированную 30 сентября 1938 г. и остальную Чехословакию, захваченную 15 марта 1939 г.;
Австрию, присоединенную в 1938 г.;
все военные захваты 1939–1945 гг.;
город Кенигсберг и прилегающий к нему район, который, начиная от пункта на восточном берегу Данцигской бухты к востоку – севернее Браунсберга – Гольдана к стыку границ Литвы, Польши и Восточной Пруссии, включая Мемельскую область, перешел под управление СССР (17 948 кв. км)[1002];
территории, расположенные к востоку от линии, проходящей от Балтийского моря чуть западнее Свинемюнде и вдоль реки Одер до слияния с р. Западная Нейсе до чехословацкой границы (отошли под управление Польши);
территорию Восточной Пруссии, не поставленную под управление СССР, включая территорию бывшего свободного города Данцига (отошли под управление Польши)[1003].
Ныне, когда Россия охвачена глубоким системным кризисом, находятся силы, готовые поставить под вопрос принадлежность ей территории Калининградской области (бывший район Кенигсберга). Политика есть политика. Но в правовом отношении вопрос давно закрыт, как закрыт и вопрос о западных границах Польши. В 1945 г. на Потсдамской конференции руководители США и Великобритании взяли на себя обязательства поддержать предложение России и Польши при предстоящем мирном урегулировании, что и было ими сделано 1 августа 1975 г. в Хельсинки с подписанием Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе и 12 сентября 1990 г. с подписанием Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии.
Ялтинско-Потсдамский мировой порядок был закреплен после Потсдама отдельными Мирными договорами с Италией, Болгарией, Финляндией, Венгрией, Румынией (все 1947 г.), Японией (1951 г.).
СССР оставил за собой территории Латвии, Литвы, Эстонии. По Советско-польскому договору о границе от 16 августа 1945 г. восточная граница Польши была установлена по «линии Керзона» с некоторыми отклонениями в пользу Польши. В состав СССР вошли Западная Белоруссия и Западная Украина.
По договору от 29 июня 1945 г. между СССР и Чехословакией к СССР отошла территория Закарпатской Украины.
Границы Румынии были определены такими, как они существовали на 1 января 1941 г., за исключением румынско-венгерской границы. Советско-румынскую границу установили в соответствии с Советско-Румынским Соглашением от 28 июня 1940 г. и Советско-Чехословацким Соглашением от 29 июня 1945 г.
Финляндия в мирном договоре от 10 февраля 1947 г. подтвердила, что в соответствии с Соглашением о перемирии от 19 сентября 1944 г. она возвратила Советскому Союзу область Петсамо (Печенга).
Италия, потеряв отошедшие к Югославии районы на восточном берегу Адриатики, благодаря позиции США и Великобритании вернула себе утраченный было Триест и все западное побережье Истрии.
30 мая 1953 г. Советский Союз, денонсировавший 19 марта 1945 г. Советско-Турецкий договор о дружбе и нейтралитете от 17 декабря 1925 г. как несоответствующий новой обстановке и нуждающийся в серьезном улучшении, вновь официально отказался от территориальных претензий к Турции.
Если по Кяхтинскому соглашению 1915 г. Внешняя Монголия входила в состав Китая в качестве автономной территории, и Китай не признавал независимости Монгольской Народной Республики, провозглашенной после революции 1921 г., то при заключении 14 августа 1945 г. Договора между СССР и Китайской Республикой в соответствии с Крымским соглашением от 11 февраля 1945 г. был произведен обмен нотами о том, что после поражения Японии при условии плебисцита народа Внешней Монголии, Китай признает ее независимость. Соответствующий референдум был проведен в 1945 г. и в 1950 г. СССР и КНР констатировали обеспеченность независимости МНР.
В соответствии со ст.2 Сан-Франциского мирного договора от 8 сентября 1951 г. с Японией, в основном завершившего формирование Ялтинско-Потсдамского мирового порядка, Япония отказалась от всех прав, правооснований и претензий:
на Корею, включая острова Квельпарт, порт Гамильтон и Дагелет;
на Формозу (Тайвань) и Пескадорские острова;
на Курильские острова и ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми она приобрела по Портсмутскому Договору от 5 сентября 1905 г.;
на все свои подмандатные территории;
в отношении любой части Антарктического района, независимо от того, вытекали ли они из деятельности японских граждан или были получены иным образом;
на остров Спратли и острова Парасельские.
США получили от Японии под единоличную опеку острова Нансей Сето, расположенные к югу от 29 градусов северной широты (включая острова Рюкю и Дайто), Нампо Сету к югу от Сафу Ган (включая острова Бонин, остров Розарио и острова Волкано) и острова Парес Вела и Маркус.
Как бы ни относиться сегодня к Ялте и Потсдаму, следует признать, что мировой порядок в результате объединенных усилий стран антигитлеровской коалиции был установлен и при всех известных издержках просуществовал почти полвека. Это стало возможным прежде всего потому, что этот миропорядок представлял собой сбалансированную систему. Основными признаками Ялтинско-Потсдамской системы выступали:
во-первых, новые послевоенные государственные границы в Европе и мире, опирающиеся на безоговорочную капитуляцию гитлеровской Германии и ее союзников, а также на самоопределение колониальных стран и народов;
во-вторых, баланс в Европе и мире сил и интересов, предполагающий политическое, экономическое и территориальное разделение мира между двумя блоками – Западным во главе с США и Восточным во главе с СССР;
в-третьих, новый раздел Германии: на Западное (ФРГ) и Восточное (ГДР) немецкие государства, с утратой ею не только завоеваний войны 1939–1945 гг., присоединенных перед войной Австрии, Чехии и Мемеля, но и всей Восточной Пруссии;
в-четвертых, Организация Объединенных Наций с наделенными властными полномочиями Советом Безопасности во главе, призванная решать любые проблемы, возникающие в международных отношениях.
Крах системы колониализма произошел в 60-е гг. XX в., но он был предрешен решениями лидеров стран антигитлеровской коалиции. Причем отнюдь не только по инициативе СССР. Характеризуя ту же Атлантическую хартию США и Великобритании, И. Броз Тито обоснованно подчеркивал, что она не означала расширения территорий за счет других народов, не означала порабощения и угнетения других народов, а должна была означать свободное самоопределение народов[1004].
Русско-французские, а затем советско-французские отношения традиционно формировали основные направления развития обстановки в Европе и в мире. Это было справедливо не только для тех исторических периодов, когда Россия и Франция были союзниками и партнерами. Даже во времена, когда история разводила их на противоположные полюса мировой политики, отношениям между Москвой и Парижем всегда была присуща особая нота, нота доверительности и заинтересованности во взаимопонимании и сотрудничестве друг с другом. Это вытекало из особенностей истории и геополитического положения наших стран, особенностей, которые не меняются в зависимости от того, кто в данный момент находится в креслах власти.
В памяти до сих пор звучат мудрые слова де Голля, обратившегося к москвичам с балкона Моссовета во время его исторического визита в СССР в конце 60-х гг. Генерал, как никто другой из французских политиков, понимал, что страны связывают долгосрочные интересы. Де Голль сказал в тот день, что не он, а вечная Франция встречается здесь вновь с вечной Россией. Великий французский политик положил начало той послевоенной французской политике, которая умело учитывала и оберегала эти интересы, несмотря на членство в противостоящих блоках, идеологические разногласия и связанные с этим многочисленные серьезные противоречия и споры. В Вашингтоне и в Бонне, в Варшаве и в Пекине всегда знали, что в Европе и мире есть помимо прочих силовых линий вечная российско-французская линия, которая неизбежно проявит себя и явится важным элементом складывания мировых дел.
Вызывает сожаление «просвещенный энтузиазм» Б. Н. Славинского, видящего в распаде «социалистического лагеря» и организации Варшавского договора в конце XX в. «получение восточноевропейскими государствами политической независимости» и «торжество решений, принятых в Ялте, хотя и с почти полувековым опозданием»[1005]. Если это и торжество, то послевоенных односторонних, без учета России (СССР) планов Запада того времени. С чем можно и нужно согласиться, так это с тем, что развитие Европы и мира после 1945 года далеко не во всем шло в соответствии с решениями и Ялты, и Потсдама.
Примечательно, что не СССР, а США и Великобритания еще на Тегеранской конференции 1943 г. вновь и вновь ставили вопрос о «раздроблении Германии». Если Ф. Рузвельт выступал фактически за федерализацию Германии с максимальным ослаблением и уменьшением в своих размерах Пруссии при передаче отдельных районов Германии, прежде всего территории Кильского канала, Гамбурга, Рура и Саарской области под контроль Объединенных Наций, то У. Черчилль помимо этого настаивал на государственном отделении южных провинций Германии – Баварии, Бадена, Вюртемберга, Палатината от Саара до Саксонии включительно и их включении в дунайскую конфедерацию[1006].
Начиная с 1946 г. «холодная война» брала свое. При ратификации 20 марта 1952 г. договора о мире с Японией, подписанного в Сан-Франциско 8 сентября 1951 г., Сенат США попытался откреститься от Ялтинских обязательств США, записав в резолюции:
«Сенат заявляет, что ничто, содержащееся в договоре, не должно умалять или нарушать в пользу Советского Союза права и интересы Японии или других союзных держав, как это определено в указанном договоре, в отношении Южного Сахалина и прилегающих к нему островов, Курильских островов, островов Хабоман, острова Шикотан…, или передавать какое-либо право или преимущество, из него вытекающее, Советскому Союзу; а также ничто в указанном договоре… не подтверждает признания со стороны США никаких условий в отношении Советского Союза, содержащихся в так называемом "Ялтинском соглашении" по Японии от 11 февраля 1945 года»[1007].
Случается, что даже отдельные российские исследователи то ли в силу прояпонской предвзятости, то ли по причине элементарного незнания утверждают, что если северные и средние Курильские острова до 1875 г. входили в состав России, то «спорные южнокурильские острова всегда являлись японской территорией»[1008]. Впрочем, эйфория Б. Н. Славинского и его единомышленников от того, что «по российско-японскому мирному договору, который признает подавляющее число стран мира, Россия получает Южный Сахалин и 18 островов Северных и Средних Курил, а Япония – только четыре южнокурильских острова»[1009], – это не правовая оценка, а политическая позиция. Антироссийская.
И все же и Ялта и Потсдам останутся символами разгрома фашизма и фашистской Германии, свидетельством всемирного признания выхода СССР на позиции сверхдержавы, основой нового устройства Европы и мира. Они означали провал длительных попыток Запада выстраивать европейский мирный порядок, направив немецкую экспансию на Восток. Именно тогда Россия перестала на время быть для Запада разменной картой в его интригах, а превратилась действительно в партнера по руководству миром, хотя в партнера и ненавистного.
Разумеется, новая роль СССР Западу не нравилась. И дело тут не столько в идеологии, сколько в невиданном усилении позиций России – СССР. Поэтому на Ялту, как и на Потсдам, на протяжении всех послевоенных лет велась атака. Она шла в двух направлениях. Во-первых, внушалась мысль, что сама договоренность такого масштаба с коммунистами аморальна, и поэтому про нее лучше забыть. Во-вторых, западными юристами и историками исписывались горы бумаг с целью доказать, что ялтинские документы не имеют международно-правового качества, являются не более чем совместным коммюнике.
Все это делалось с целью подвести к выводу о том, что, во-первых, Ялта не должна никогда повториться, и, во-вторых, что ее не следует соблюдать. Но Ялтинские соглашения 1945 г. родились из объективного соотношения сил, и от них было трудно отойти, поскольку позиции СССР в послевоенные годы не ослабевали, а крепли. Юридические ухищрения ни к чему не вели уже хотя бы потому, что ялтинские решения стали живой реальностью, а действительность международной договоренности, как известно, не зависит от формы ее заключения.
Холодная война второй половины XX в. – не что иное, как попытка ревизии Ялтинско-Потсдамского мирового порядка (его был вынужден защищать Восточный блок во главе с СССР) со стороны окрепшей атлантической цивилизации и попавшей под ее влияние западноевропейской группировки государств. Но вряд ли кто рискнет назвать конструктивной Доктрину гарантированного взаимного ядерного уничтожения, одобренную США при президенте Д. Эйзенхауэре.
Отход от Ялтинско-Потсдамских решений осуществлялся и руководством СССР, примерами чему могут быть вывод советских войск с территории Австрии и признание за ней нейтрального статуса, односторонний («дружеский») отказ в 1955 г. в пользу Китая от аренды территории Порт-Артура и КВЖД, а в пользу Финляндии – от территории Порккала-Удд. Но это – при скрытом неотроцкизме Н. С. Хрущова, нигилистически относившегося к территориальным и геополитическим закономерностям. При Л. И. Брежневе СССР в интернационалистической форме продолжил имперский курс России.
В своем докладе, посвященном 50-летию СССР, Л. И. Брежнев сформулировал принципы международной политики Советского Союза, которую на Западе быстро окрестили «доктриной Брежнева»:
во-первых, укрепление мира, который нужен СССР для строительства коммунизма, нужен и другим социалистическим странам, народам всех государств; противодействие политике агрессии и способствование ликвидации во всем мире условий, которые порождают агрессивные войны;
во-вторых, помощь всем народам в осуществлении «их неотъемлемых прав, и прежде всего права на самостоятельное, независимое развитие, при котором они могли бы пользоваться все плодами современной цивилизации»;
в-третьих, «всегда быть на стороне тех, кто борется против империализма, против всех форм эксплуатации и гнета, за свободу и человеческое достоинство, за демократию и социализм»[1010].
Иное дело, что на практике многое было сложнее. Чего стоили ввод советских войск на территорию Афганистана в 1979 г. и его международные последствия.
И все же нынешняя Европа с ее системой границ и государств – в значительной мере все еще ялтинская Европа, если не считать пространств бывших СССР и Югославии. В соответствии с Ялтой Германия мыслилась как единая и демократическая. Такой она и является ныне.
23.5. Мальтийско-Мадридский мировой порядок
Реакцией и политиков и мировой общественности на перестройку в СССР было ощущение перемен, превосходящих представления о «классической» разрядке международной напряженности. «Вместе с разрядкой напряженности предчувствуется… трансформация самого существа международных отношений», – писал в Югославии Б. Црнобрня[1011]. Зарождался новый (постсоветский) мировой порядок.
Во второй половине XX в. две страны – Советский Союз и Соединенные Штаты Америки – предопределяли на международной арене политический климат, характер и формы межгосударственных отношений. Не приходится удивляться тому, что с исчезновением Советского Союза с политической карты мира его главный соперник попытался установить новый мировой порядок, в основе которого лежат его стандарты и его система политических, экономических и нравственных координат.
Ялтинско-Потсдамский миропорядок был далек от совершенства. В нем присутствовали две противоположные тенденции, представлявшие угрозу его существованию. Одна из них заключалась в том, чтобы закрепить сложившийся в послевоенной Европе баланс сил, включая гарантии незыблемости границ и сохранения территориальной целостности государств, вне зависимости от их принадлежности к той или иной социально-экономической и политической системе. Как известно, закрепление и политико-дипломатическое оформление этой тенденции произошло в Хельсинки в 1975 г. Тогда же появилась первая постоянно действующая внеблоковая структура обеспечения общеевропейской безопасности в форме Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которая затем была преобразована в ОБСЕ.
Вторая тенденция, зародившаяся сразу после Потсдама, заключалась в стремлении западных стран, и, прежде всего США, добиться пересмотра достигнутых соглашений и, соответственно, изменения баланса сил в свою пользу. Появление у США атомного оружия, недостаточно мотивированное с военной точки зрения его использование в финальной фазе борьбы с Японией, наряду с последующими попытками сохранить за собой монополию в сфере ядерных вооружений, естественно, не могло не вызвать ответную реакцию СССР. Следствием стала безудержная, истощающая гонка вооружений, дополненная политико-психологическим и идеологическим противостоянием, получившая название «холодной войны». Олицетворением этих противоречий была разделенная Германия.
На протяжении всех послевоенных десятилетий обе тенденции развивались параллельно, при недолговременном преобладании той или иной из них. Кто-то вспомнит обещание Н. Хрущева во время его визита в США «закопать» капитализм, кто-то – заявление Р. Рейгана, объявившего Советский Союз «империей зла», с которой надо бороться всеми доступными средствами.
Неустойчивое равновесие двух этих тенденций имело место вплоть до второй половины 80-х годов, когда вследствие глубинных внутриполитических изменений в СССР и большинстве стран – его союзников возобладало стремление во что бы то ни стало войти в так называемый «общеевропейский дом» ценой односторонних и ничем не компенсируемых уступок требованиям Запада. Критическая масса этих уступок накопилась к моменту встречи лидеров СССР и США на Мальте в 1989 г. Именно после той встречи начался обвал Ялтинско-Потсдамской системы и постепенное ее замещение новой системой международных отношений, проектирование которой завершилось в 1997 г. на саммите НАТО в Мадриде. Отсюда я и называю складывающуюся с тех пор новую расстановку сил в мире Мальтийско-Мадридским мировым порядком.
Для США важно максимально закрепить откат России в ее территориальных пределах на три столетия назад. Находясь в Москве в 1992 г., Г. Киссинджер призывает российских политиков признать, что национальные интересы Российской Федерации не выходят за ее государственные границы, и задача русских – сделать Турцию преемником СССР в бывших советских мусульманских республиках. «Если Россия останется в пределах своих границ, – напишет он позже, – то со временем упор с безопасности переместится на партнерство»[1012]. Вообще, в отношении России с 1989 г. и по настоящее время проводится самая примитивная политика кнута и пряника.
Государственно-территориальное устройство в рамках Мальтийско-Мадридской системы включает новый межгосударственный и геополитический передел мира.
О геополитическом межгосударственном переделе свидетельствуют, прежде всего:
1) СССР перестал существовать как геополитическая реальность, только на его европейской части территория суверенных Белоруссии (207,6 тыс. кв. км), Украины (603,7 тыс. кв. км), Молдовы (33,7 тыс. кв. км), республик Прибалтики (Литвы – 65,2 тыс. кв. км, Латвии – 64,5 тыс. кв. км, Эстонии – 45,1 тыс. кв. км) обрела статус безъядерной. Калининградская область России (15,1 тыс. кв. км) стала полуанклавом.
2) Прекратила существование Германская Демократическая Республика, а ее территория (108 тыс. кв. км) вошла на правах нескольких земель в состав ФРГ.
3) Прекратила существование СФРЮ, а ее территория стала зоной многолетнего конфликта. Суверенные Сербия (88,4 тыс. кв. км) и Черногория (13,8 тыс. кв. км) создали Союзную Республику Югославию. Хорватия (56,6 тыс. кв. км), Македония (25,713 тыс. кв. км), Словения (20,3 тыс. кв. км) стали суверенными в прежних административных границах, а Босния и Герцеговина (51 тыс. кв. км) распалась на два фактически независимых государства – Республику Сербскую и Хорвато-мусульманскую федерацию. С 2002 г. и вместо СРЮ стало существовать некое государственное образование Государство Сербия и Черногория – как форма предстоящего государственно-территориального разделения двух братских государств.
4) Афганистан (652,2 тыс. кв. км) после вывода с его территории советских войск на многие годы погрузился в пучину гражданской войны и государственно-территориальной раздробленности. Разгром режима талибов осенью 2001 г. силами международной коалиции во главе с США мало что изменил.
5) В результате агрессии США и их сателлитов против суверенного Ирака в 2003 г. нестабильность в регионе многократно возросла, а сам Ирак погрузился в пучину гражданской войны[1013].
6) США и некоторые их союзники активизировали свою поддержку территориальных претензий Японии на российские Курильские острова (общ. площ. 8548, 96 кв. км).
7) Территория Организации Северо-Атлантического договора (НАТО) – охранная зона атлантической цивилизации – расширилась далеко на восток, поглощая уже и государства иной традиции и национальной культуры, чем те, что первоначально объединились для самообороны от коммунизма.
Вряд ли оправданно видеть в США единственного идеолога и монтажера новой расстановки мировых сил. Ж. Бодсон говорит о новой германской политике, возвращающейся к своим многовековым целям. Сегодня это воплотилось, как полагает Ж. Бодсон, в расчленении Югославии, тесной увязке Хорватии и Словении с германской и австрийской экономикой, разделении Чехословакии, уничтожающем последние следы Версальского договора, в поощрении бельгийского федерализма, в общем, – в оживлении геополитических принципов Mitteleuropa[1014]. Свои интересы укрепили Китай, Япония, Бразилия. Вообще, в новом мировом порядке закрепилось начавшееся после второй мировой войны смещение политического сознания в сторону универсализма и интернационализма.
Геополитический передел мира по Мальтийско-Мадридской схеме заключается в том, что Польша, Чехия, Венгрия, Румыния, Болгария, Словакия, Литва, Латвия, Эстония, даже отчасти Украина и Молдова не просто вышли из реального военно-политического партнерства с Россией, а и в разной степени успешно интегрируются в структуры Европейского Союза и НАТО. Мы видим резкое смещение на восток Европы цивилизационной границы с радикальным расширением территории евро-атлантической культуры. Одновременно идет переформатирование Арабского мира, Африки, Латинской Америки.
Расширение военно-политического блока НАТО сопровождается помимо этого выходом его военных операций за пределы территории блока, что в корне меняет его стратегическую сущность.
Этот геополитический передел происходит в форме глобализации, которую даже не политизированные, а просто вдумчивые наблюдатели воспринимают как «субъективное, управляемое явление, которое регулируется наемными политиками и юристами в интересах владельцев крупного капитала, заинтересованных в расширении рынков сбыта и получении дополнительной сверхприбыли»[1015].
Основными отличительными признаками Мальтийско-Мадридского мирового порядка следует считать:
во-первых, признание США единственной мировой сверхдержавой, на интересы которой ориентируются международные отношения;
во-вторых, объявление всех жизненно важных для человечества регионов мира зонами интересов или ответственности США;
в-третьих, попытки придать необратимый характер процессу разрушения СССР (исторической России) на несколько независимых государств, тяготеющих к различным цивилизационным центрам;
в-четвертых, смещение цивилизационной границы в Европе на Восток, воссоединение Германии через включение территории ГДР в состав ФРГ, переориентация Польши, Чехии, Венгрии, Болгарии, Румынии, а за ними государств Прибалтики, Словакии на Атлантическую цивилизацию;
в-пятых, расширение практики «принуждения к миру», включая использование вооруженных сил НАТО вне территории блока и против государств, в блок не входящих.
Но и порядок, сконструированный на Мальте и в Мадриде, нестабилен. Линии на тотальную американизацию мира противостоят как объективно крепнущее континентальное единство Европы, начавшийся выход из тени Китая, так и растущее стремление государств мира к равноправному партнерству. При этом нельзя отделаться от ощущения, что история повторяется, и Россию вновь, как после Версаля, выталкивают на обочину не только общеевропейского, но и мирового процесса. Делается это, правда, внешне более корректно, чем в начале века, но от того не менее цинично и целенаправленно.
23.6. Глобализация, мировой порядок и международная безопасность. Геополитический смысл США
Как мы видим, смена одного мирового порядка другим происходила всегда вполне диалектически – по закону отрицания отрицания. Ныне, когда речь все больше и решительней идет о становлении Глобального порядка, в его основу может быть положен только принцип многополярного рассредоточения власти[1016]. Это не должна быть унификация со стиранием национальной самоидентичности – еще П. Чаадаев предостерегал, что «космополитическое будущее, обещаемое философами, не более чем химера»[1017], – это должен быть синтез цивилизаций.
Россия не может чувствовать себя в безопасности, когда не прекращается экспансия НАТО на Восток, происходит все более откровенная подмена европейских и мировых институтов обеспечения безопасности, таких как ОБСЕ и ООН, волевыми действиями США и некоторых их союзников, опирающихся на военную мощь НАТО, в том числе с выходом за пределы зоны ответственности этого блока.
Разрушение СССР ознаменовало собой начало всеевропейской геополитической катастрофы. Сложившаяся ситуация однополюсного мира с одной сверхдержавой породила нестабильность. На этапе конца XX – начала XXI в. формируются новые мировые центры, которыми становятся, помимо США Германия, Китай, Япония, Венесуэла, Ливия, Турция. Каждое из вышеперечисленных государств сегодня озабочено расширением сферы своего влияния. Естественно, в первую очередь их взоры обращаются на соседей. В Германии все настойчивее проявляются тенденции к расширению: Чехия (начиная с Судетской области), Австрия, Словения, Хорватия, бывшая Восточная Пруссия все более и более оказываются в сфере германского воздействия. Совершенно по-особому встанет проблема германской гегемонии над Украиной. Турция все более откровенно проникает на Балканы. Назревает возрождение проблем Триеста и Трансильвании, Бессарабии и Македонии.
Все острее протекает дискуссия вокруг глобальных проблем, стоящих перед человечеством. Глобализация как таковая представляет собой одну из главных тенденций мирового развития на рубеже XX–XXI вв., отражающую объективный уровень интеллектуального и экономического развития современной цивилизации. Речь идет именно об объективном динамично развивающемся историческом процессе, влияющем на все сферы жизни современного общества[1018]. В условиях глобализации сближаются и переплетаются интересы и взаимосвязи не только государств, но и целых интеграционных структур.
Глобализация включает в себя ряд аспектов. В экономике она проявляется в резком увеличении масштабов и темпов перемещения капиталов, в быстром размещении мощностей по выпуску стандартизированной и унифицированной продукции, в формировании мировых финансовых рынков и т. д. Дж. Стиглиц видит в глобализации прежде всего устранение барьеров на пути свободной торговли и более тесную интеграцию национальных экономик[1019]. В технологическом плане глобализация углубляет территориальное разделение труда и кооперацию производства. В условиях глобализации человечество преодолевает свою разобщенность, а средой и объектом преобразовательной деятельности человека становится вся планета. Это создает возможности и потребность в глобальном управлении мировыми процессами, но вместе с тем делает актуальным и вопрос, в чьих интересах такое управление будет осуществляться – в частных интересах всемирной элиты (в лучшем случае – «золотого миллиарда») или в интересах людей разных цивилизаций и разной степени обеспеченности ресурсными источниками. Пока же ясно одно: в докладе ООН за 1999 г. «Глобализация с человеческим лицом» отмечалось, в частности, что разница в доходах между пятью богатейшими и пятью беднейшими странами мира составляла в 1960 г. 30:1, а в 1999 г.-74:1.
В сентябре 2001 г. на сессии Генеральной Ассамблеи ООН «Саммит тысячелетия» Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил, что глобализация – это «в сущности взаимодействие групп и отдельных индивидуумов напрямую друг с другом через границы, без обязательного, как это было в прошлом, участия в этом процессе государства». Однако это определение не является ни всеохватывающим, ни точным. На самом деле современные теории глобализации в политическом плане понимают под этим термином интернационализацию и интеграцию экономической и всей общественной жизни с акцентом на признание универсальности западного общества и его пригодности в качестве образца для всех народов. В конечном счете, под глобализацией подразумевается не что иное, как установление нового миропорядка. При этом дискуссии по проблемам глобализации сопровождались и сопровождаются тезисами о становлении общечеловеческих ценностей, о строительстве общеевропейского дома и т. п. Глобализация сегодня – это не некое объективно существующее явление, а политическая доктрина, охватывающая процессы современного развития мира, предполагающая определенную модель развития мира, заключающуюся в процессе унификации человечества по североамериканским стандартам.
