Текст книги "Мир империй. Территория государства и мировой порядок"
Автор книги: Сергей Бабурин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 57 страниц)
24.3. Территории военно-политической консолидации. Расширение НАТО как территориальная экспансия
Складывающаяся исторически или ситуационно геополитическая нестабильность приводит к образованию военно-политических или военных блоков, позволяющих объединять территории различных государств для их консолидированной защиты. В XX в. наиболее яркими примерами были военно-политический раздел мира между гитлеровской Германией и ее союзниками, с одной стороны, и странами антигитлеровской коалиции – с другой; а в послевоенные годы – существование двух государственно-территориально консолидированных военно-политических лагерей – капиталистического во главе с США и социалистического во главе с СССР и КНР. Консолидация территорий в этих случаях предполагала наличие военного союза и преломление любых социальных и экономических проблем развития состоящих в блоке (лагере) государств через обязательства, вытекающие из членства в блоке (лагере).
Территории стран Организации Варшавского Договора и стран Организации Северо-Атлантического Договора (НАТО) были реально территориями военно-политической консолидации, что вызвало к жизни феномен Организации неприсоединившихся государств.
Как уже говорилось применительно к проблеме гуманитарной интервенции, именно социалистическая идеология, соответствующие согласованные при принятии партийные решения и были основанием для введения советских войск в Венгрию в 1956 г., для введения войск стран Варшавского договора на территорию Чехословакии в 1968 г.
Но международные военные структуры склонны к самостоятельному существованию, в отрыве от тех проблем, которые породили их возникновение. В этом случае речь может доходить до международной территориальной экспансии.
Именно специфической формой территориальной экспансии следует рассматривать распространение на Восточную Европу сферы деятельности НАТО («расширение НАТО на Восток»). Не останавливают даже существенные расходы: по оценкам 1997 г. Конгресса США, расходы на продвижение НАТО на Восток составят 35 млрд долл., а по расчетам «Рэнд Корпорейшн» – значительно превысят 120 млрд долл. США.
В 1997 г. мы говорили о том, что потенциальное перенесение на территорию Польши и Чехии, Венгрии и Румынии, государств прежней советской Прибалтики и некогда сугубо просоветской Болгарии военно-политической инфраструктуры этого блока означает территориальное поглощение системой Североатлантического договора многих бывших членов Варшавского договора с распространением на территорию вновь принятых в блок НАТО государств соответствующего правового и военно-политического режима. Именно этот аспект расширения НАТО на Восток вызывал обоснованное беспокойство не только в России или Белоруссии, но и в общественном мнении стран – претендентов на вступление. С 2005 г. следует констатировать, что все опасения сбылись, международные проблемы нарастают.
О способности НАТО нести мир и безопасность достаточно привести только один пример.
В период боснийского кризиса 28 августа 1995 г. из самого Сараево был запущен 120-мм снаряд в сторону рынка Маркале. Взорвавшись на многолюдной улице, он унес жизни 37 человек, было ранено еще 85 случайных прохожих. Решением НАТО немедленно создается комиссия, которая в течение суток приходит к заключению о том, что снаряд был выпущен с сербских позиций. Предложение сербского командующего генерала Младича сформировать смешанную комиссию из специалистов ЮНПРАФОРа, российских миротворческих сил, сербской и мусульманской сторон было отклонено.
И это при том, что во взрыве на том же рынке Маркале в феврале 1994 г. (68 убитых, 200 раненых) американская комиссия также обвиняла сербскую сторону, а затем были найдены виновники на мусульманской стороне.
И это при том, что начальник штаба ЮНПРАФОРа сектора «Сараево» российский полковник А. Демуренко немедленно провел самостоятельное расследование и категорически опроверг заключение комиссии, доказав невозможность подобного артиллерийского выстрела с сербских позиций. А. Демуренко показал журналистам некоторые графики и расчеты своего расследования и заявил: «Я располагаю материалами, которые показывают, что сербы не виновны в преступлении, но сейчас я их не могу сообщить. От своих вышестоящих начальников я получил категорический приказ не давать никаких материалов после своего первого интервью, которое я дал ИТАР-ТАСС».
На основании заключения комиссии НАТО Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали дал карт-бланш НАТО на проведение военной операции против Республики Сербской. Начались натовские бомбардировки сербских позиций и населенных пунктов. За три недели сентября 1995 г. над территорией Республики Сербской было произведено 4,5 тысячи боевых вылетов. Прикрываясь ударами НАТО, перешли в наступление мусульманские и хорватские подразделения, Республика Сербская потеряла почти одну треть своей территории в юго-западной и западной Боснии.
Экспансия НАТО в Европе взрывает всю архитектуру европейской безопасности, делает бессмысленным существование Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), поскольку новые разделительные линии на территории Европы означают не только официальное выражение недоверия внешней политике России и демонстрацию враждебности в ее отношении, но и создание в Европе территории с разными международно-правовыми режимами, возведение силами государств – членов НАТО нового «железного занавеса» вдоль западных границ России и дружественных ей государств.
Указанные территориальные последствия экспансии НАТО в Европе, даже если они не являются официально объявленной целью приема в Организацию североатлантического договора новых государств-членов, следует рассматривать как возобновление Западом «холодной войны» не только против России, но и против всей восточноевропейской модели Общества и Государства.
И совершенно нельзя принять позицию Д. М. Фельдмана, что продолжение Россией возражений против расширения НАТО на Восток ведет к международной изоляции нашей страны и надо вместо этого выстраивать с НАТО прочные отношения, которые «могли бы обеспечить полноправное и активное участие России во взаимодействии не только со странами Запада, но также с государствами центральноевропейского и восточноевропейского регионов». Стоит ли удивляться, что при этом Д. М. Фельдман осуждает российских политиков, выступавших против агрессии НАТО на Балканах весной 1999 г., что, по его мнению, могло «вызвать весьма тяжелые последствия для нашей страны»[1079].
Формальный прием новых членов в НАТО – это только верхушка айсберга. Под прикрытием политико-дипломатических маневров вовлечение стран Восточной Европы и СНГ в военные структуры НАТО идет полным ходом через программу «Партнерство ради мира» (ПРМ).
По условиям этих программ предполагается переход на стандарты НАТО армий стран, даже не собирающихся пока вступать в Альянс. Так, в частности, осуществляется сопряжение систем управления и связи, ВВС, ПВО, тылового обеспечения, ВМС. Идет широкомасштабное обучение офицеров стран – кандидатов в странах НАТО. С 1999 г. военно-морские силы стран – участниц программ ПРМ действуют или готовы действовать в составе (или сопряжении) ВМС НАТО.
Втягивание в военные структуры НАТО армий Восточной Европы и СНГ идет прежде всего через систему военных учений в рамках ПРМ. Так, накануне своего приема в Альянс, в частности, только в 1996 г. Польша приняла участие в совместных учениях с НАТО 25 раз, Чехия —22, Венгрия – 21, Румыния – 20, Литва – 19, Молдавия – 18, Эстония – 14. Болгария – 10, Украина – 8 раз. Предыдущая динамика проведения таких учений: в 1994 г. – 11 раз, 1995 – 46, 1996 – 106 раз. Комментарии излишни.
Таким образом, еще до принятия стран в НАТО в рамках «Партнерства ради мира» создавались все предпосылки для интеграции их армий в военные структуры Североатлантического договора.
Перенос на территорию Польши и Чехии, Венгрии и, потенциально, Румынии, государств бывшей Советской Прибалтики и некогда сугубо просоветской Болгарии современной инфраструктуры НАТО означает территориальное поглощение системой Североатлантического договора многих бывших членов Варшавского договора с неизбежным распространением на их территорию соответствующего правового и военно-политического режима. Именно этот аспект расширения НАТО на Восток вызвал обоснованное беспокойство не только в России и Белоруссии, но и в общественном мнении стран – претендентов на вступление.
В последние годы делается попытка стереть четкую грань между войной и миром, которую всегда очень трудно преодолевать. Для этого вводится понятие «операции, не достигающие масштабов войны», расширительное толкование получает термин «миротворчество», основным элементом которого в трактовке США становится «принуждение к миру».
Экспансия НАТО на Восток коренным образом меняет геостратегическую обстановку в чрезвычайно неблагоприятную для России сторону. Положение ослабляется тем, что в результате развала Советского Союза Россия только за 1991–1992 гг. потеряла 17 общевойсковых и танковых армий, 2 армии ракетных войск стратегического назначения, 3 армии ПВО, 5 армий ВВС, значительное количество военных объектов, баз и арсеналов. Резко снизилась численность кораблей Военно-Морского флота.
В условиях экономического кризиса Россия вынужденно выделяет на содержание армии в 24 раза меньше средств, чем идет на содержание армий стран – членов НАТО. Вступление в НАТО Венгрии, Польши и Чехии еще больше изменило соотношение сил в пользу НАТО. В распоряжение его командования поступили развитая сеть авто– и железных дорог, до 550 складов боеприпасов, вооружений, горюче-смазочных материалов, а также 33 военных полигона. Все это существенно повысило возможности войск НАТО и позволило сократить время развертывания группировки Альянса примерно до 30 суток. Но даже не это главное.
Военная опасность со стороны НАТО зачастую воспринимается в России исходя из опыта вторжения Германии в СССР в июне 1941 г.: сначала заблаговременное сосредоточение крупных масс войск и техники вблизи границ, а затем переход границ сухопутными войсками.
В современной войне решающее значение для достижения успеха имеют не мотострелковые и танковые части, а средства воздушно-космического нападения. Об этом убедительно свидетельствуют война против Ирака и операции НАТО в Боснии и Герцеговине, агрессия против Югославии, вторжения в Афганистан и Ирак.
Для проведения первой и решающей стратегической операции командованию НАТО нужно массированно применить тактическую авиацию на глубину 600—1000 км от государственной границы. При действии авиации с аэродромов на территории давних стран – членов НАТО, возможности блока для нанесения удара на такую глубину весьма ограничены. НАТО могло бы задействовать для этого из 5300 боевых самолетов лишь 550, которые достигали только рубежа Смоленск – Брянск – Курск. С приемом Венгрии, Польши, Чехии и других стран Восточной Европы, военная группировка НАТО получила возможность продвинуться на Восток на 650–750 км. Состав объединенных ВВС блока увеличился по тактической авиации на 17 %. НАТО получило в свое распоряжение около 290 аэродромов, в том числе бывшие советские. На них можно будет сосредоточить до 3500 боевых самолетов. Использование этих аэродромов позволяет всей тактической авиации НАТО наносить ракетно-бомбовые удары вплоть до Волги.
В современной войне все большее значение приобретает фактор внезапности. Если агрессору удастся обеспечить внезапность первого массированного ракетно-авиационного удара продолжительностью 5–7 часов, то за это время могут потерять боеспособность не только дивизии, но и армии.
До «расширения» НАТО обеспечить внезапность первого удара было практически невозможно. После пуска крылатых ракет и взлета авиации НАТО с аэродромов в Западной Европе у ПВО России было достаточно времени для того, чтобы отреагировать на начавшуюся агрессию.
С развертыванием военной структуры НАТО на Востоке Европы авиация НАТО сможет наносить удары по Калининграду и приграничной полосе России уже через несколько минут после взлета. Со вступлением в НАТО стран Прибалтики появляется непосредственная опасность уже для Москвы, так как оставшаяся от Советской Армии военная инфраструктура (порты, аэродромы, казармы, склады и т. д.) позволяет НАТО в течение 7 дней развернуть в Прибалтике 280 тысяч военнослужащих и 300–400 самолетов и вертолетов.
Авиация НАТО ныне в состоянии достигать Урала, уничтожить мосты через Волгу, отрезать военные округа от Москвы, поражать объекты (включая мобильные ракетные комплексы типа «Тополь-М») практически на всей Европейской территории России. Группировка Ракетных войск стратегического назначения и аэродромы Дальней авиации находятся в зоне ударов даже тактической авиации блока. Размещение в Восточной Европе и Прибалтике крупной авиационной группировки позволит НАТО делать с Россией то, что уже делалось с Ираком, Югославией, Афганистаном.
Все это объясняет, почему, несмотря на массовую обработку общественного сознания, население стран Восточной Европы весьма настороженно относится к планам своих политических элит втянуть их в НАТО. Референдум в Словакии 24 мая 1997 г. по поводу вступления в НАТО хотя и признан недействительным (в нем приняло участие лишь 10 % избирателей), отчетливо выявил общественные настроения: за вступление в НАТО проголосовало 147 тыс. человек, против – 175 тыс. За размещение в стране ядерного оружия высказалось 33,5 тыс. человек, против – 268 тыс. За присутствие иностранных военных баз проголосовало 48,3 тыс. избирателей, против – 248 тыс.
НАТО – кнут. Но вырываемым из-под влияния России государствам нужен был пряник. Таковым сделали Европейский Союз, декларируя вступление в НАТО как шаг на пути в объединенную Европу. Кризис евроинтеграции 2005 г. показал, что модель ЕС не выдерживает масштабов расширения, что Европейский Союз не смог социально-экономически соединить новых своих членов со старыми. Кризис НАТО не за горами, блоку надо лишь заменить США в нескольких «миротворческих» операциях.
24.4. Зоны силового противостояния (Ближний Восток, Курдистан, Балканы)
В 1823 г. президент США Дж. Монро в своем послании конгрессу сформулировал доктрину «Америка для американцев», включающую, в частности, не только признание западного полушария сферой ответственности США, но и увязывание роста могущества США с присоединением новых территорий[1080]. Ф. Рузвельт с началом Второй мировой войны в 1939 г. неустанно повторял, что «безопасность Америки неразрывно связана с безопасностью во всем западном полушарии – как на суше, так и на море. Мы хотим отвести войну от своих домов и для этого не должны пустить ее ни в одну из стран Американского континента»[1081].
Развитие исторического процесса дает основание выделить в различных регионах мира неизменные на протяжении веков территории (зоны) социально-политической нестабильности. Вовлечение государств в процессы, протекающие на таких территориях, всегда приводило к вооруженным столкновениям, приобретавшим от века к веку все более интернациональный характер. Не менее существенным является стремление то одного, то другого мирового политического лидера именно на этих территориях опробовать очередную концепцию мироустройства. К таким территориям геополитической нестабильности следует отнести Ближний Восток, Курдистан и Балканы.
Ближний Восток с древности, с периода раннего христианства будоражил Европу, вызвав даже такое явление, как Крестовые походы. В XX в. он вновь стал зоной силового противостояния. С изменениями территориального устройства, появлением новых границ в связи с созданием государства Израиль, на Ближнем Востоке начался перманентный кризис, приводящий к периодическим региональным вооруженным конфликтам (подробнее см. гл. 23.).
Курдистан как разрушитель азиатской территориальной стабильности. Курдистан – этногеографический термин, применяемый к территории центральной части Западной Азии в сопредельных областях современной Турции, Ирана, Ирака и Сирии, на которой проживают курды, составляющие большинство населения. Эта территория расположена примерно между 34 и 40 градусами северной широты и 38 и 48 градусами восточной долготы. Общая площадь территории Курдистана (оценочно) – от 450 до 550 тыс. кв. км. Основную часть этой территории занимают Курдистанские горы (высота – до 4168 м) со сложной системой хребтов. Если на их южных склонах растут средиземноморские леса и кустарники, то на северных простираются горные степи. Горный рельеф и резко континентальный климат всегда делали Курдистан естественной крепостью.
Курды (курманджи) – один из древнейших мировых этносов, чье историческое существование превышает два с половиной тысячелетия. По религии в основном мусульмане-сунниты. Их общая численность в мире к концу XX в. составляет 35 млн человек, а по другим данным – 40 млн человек. Основная часть курдов проживает на территории современной Турции (около 20 млн человек), значительные курдские общины имеются в Иране (около 8–9 млн человек), Ираке (свыше 5 млн человек), Сирии (около 2 млн человек). Остальные разбросаны по миру, в том числе около 1 млн человек проживают в государствах Западной Европы и до 1 млн человек – на территории Содружества Независимых Государств.
После окончания Первой мировой войны и распада Османской империи в 1921 г. был подписан Севрский договор, предусматривавший возможность создания на части территории бывшей империи Курдского государства. Договор выполнен не был. В 1923 г., после победы в Турции движения младотурков под руководством К. Ататюрка, в Лозанне был подписан новый договор, по которому за Турцией оставалась вся Малая Азия, включая и часть территории еще не созданного курдского государства. В декабре 1925 г. Лига Наций передала провинцию Мосул, находившуюся ранее под мандатом Британской империи, Ираку. Таким образом, территория компактного проживания курдов оказалась разделенной между Турцией (около половины условного Курдистана), Ираном (свыше 150 тыс. кв. км), Ираком (75 тыс. кв. км) и Сирией (15 тыс. кв. км).
М. С. Лазарев обоснованно выделяет две причины сохранения в Курдистане зоны напряженности и очага вооруженных конфликтов.
Во-первых, это усиление и расширение вовлечения в курдские дела западных держав, особенно США.
Во-вторых, растущая самостоятельная роль курдского национального самосознания, получившего мощный стимул от революционных изменений в России и антиколониальной волны в Азии и Африке[1082].
Первая причина – неослабевающий интерес развитых государств к Курдистану – обусловливается как наличием на его территории запасов стратегического сырья (нефть, газ), так и важностью географического положения с точки зрения возможности прокладки через него нефте– и газопроводов для транспортировки нефти и газа из государств Ближнего и Среднего Востока и зоны Каспия в Европу.
Вторая причина региональной напряженности не менее важна. Устойчивость стремления курдов, независимо от страны их проживания, к национальному суверенитету и обретению собственной государственности, стабильная и жесткая оппозиционность большинства курдских политических организаций по отношению к центральным властям государств расселения курдов, наличие у курдов собственных вооруженных формирований, способных противостоять регулярным правительственным войскам, – все эти факторы делают курдский вопрос и в политическом и в территориальном смысле уравнением со многими неизвестными.
Геополитические процессы 80—90-х гг. XX в. актуализировали курдскую проблему, выведя ее за рамки собственно борьбы курдского народа за свою национальную независимость и сделав ее предметом даже не регионального, а мирового торга за сферы влияния. Но если регионально-реформистское течение в курдском национально-освободительном движении (Демократическая партия Курдистана во главе с М. Барзани, Патриотический союз Курдистана, возглавляемый Д. Талабани), получающее поддержку западных держав, а потому и имеющее прозападную политическую ориентацию, выступает за различные формы автономии курдов на территории существующих государств – Турции, Ирана, Ирака, Сирии, то радикально-демократическое течение (Рабочая партия Курдистана) расценивает современное положение Курдистана как колониальное и целью своей деятельности объявляет создание единого, независимого государства, включающего в себя всю территорию расселения курдов.
Особенно жесткое неприятие курдской проблемы имеет место в Турции, правящие круги которой отрицают само существование курдского народа. За весь период существования республики в Турции не было принято ни одного закона, который признавал бы национальные права курдов. Ввиду силовой антикурдской внутренней политики Турции борьба курдов за свое самоопределение может определяться как антиколониальная со всеми вытекающими отсюда международно-правовыми последствиями.
С начала 90-х гг. XX в. по инициативе Рабочей партии Курдистана (РПК) на части официальной территории Турции, в партизанском режиме контролируемой курдскими национально-освободительными силами, проводится реорганизация партизанских отрядов в регулярную курдскую армию, формируемую по территориальному принципу. Если основу курдских повстанцев составляют формирования в 40–50 тыс. человек, имеющие опыт ведения партизанской войны в течение нескольких лет, то численность их активных сторонников, готовых при необходимости влиться в боевые отряды с оружием в руках, оценивается в 375–400 тыс. человек. Наибольшим влиянием движение за создание самостоятельного государства обладает на территории Северного (Турецкого) и Юго-Западного (Сирийского) Курдистана, составляющей более половины территории Курдистана и почти две трети всего курдского населения.
Уже полтора десятка лет в восточных провинциях Турции идет война между частями регулярной турецкой армии и отрядами курдского национально-освободительного движения. На территории Восточной Анатолии давно осуществляется режим чрезвычайного положения. Хотя вооруженное противоборство распространилось постепенно с первоначальных десяти на двадцать юго-восточных вилайетов (провинций), курдам не удалось создать стабильных территориальных зон, недоступных турецким законам и контролю. Базовые районы курдского национально-освободительного движения регулярно подвергаются массированным ударам турецких вооруженных сил. В силу этого высший представительный орган власти курдов был конституирован 12 апреля 1995 г. в Гааге как Парламент Курдистана в изгнании.
В декабре 1995 г. один из лидеров РПК А. Оджалан заявлял о готовности партии прекратить в одностороннем порядке боевые действия на турецкой территории и приступить к поиску политического решения курдской проблемы. По аналогии с механизмом урегулирования Боснийской проблемы предлагалось созвать ближневосточную или курдскую мирную конференцию с участием представителей Курдистана, Турции, Ирана, Ирака и Сирии, с приглашением в качестве наблюдателей официальных представителей Европейского Союза и США. Учитывая расстановку сил, РПК была готова к компромиссу в виде федеративного статуса Курдистана в составе Турции в пределах ее ныне существующих государственных границ.
Более успешно, чем курдское движение на территории нынешней Турции, идет процесс формирования национальной государственности в Южном Курдистане (Ирак). В Конституции Ирака при БААС официально была закреплена автономия курдов. В 1974 г. создан Курдский автономный район площадью 38 650 кв. км и с населением свыше 5 млн человек. Воспользовавшись конфликтом между Ираком и международным сообществом 1990–1991 гг. и примененными против Ирака широкомасштабными санкциями, парламент Иракского Курдистана в октябре 1992 г. принял решение об образовании на территории Курдского автономного района государства Курдистан, входящего в «федеративную Иракскую Республику».
После неофициального соглашения с Багдадом по территориальному размену провинции Сулеймания, большая часть которой находится южнее 36-й параллели – навязанной международным сообществом линии разграничения курдов и правительственных войск Ирака, – на провинции Таамин (Киркук) и Найнава (Мосул) к северу от 36-й параллели территория «Свободного Курдистана» стала включать территории провинций Эрбиль, Дохук, Сулеймание. Пожалуй, лишь внутренние трудности, прежде всего жесткое противоборство между ведущими курдскими политическими организациями, не позволили иракским курдам с большими для себя выгодами использовать тяжелейшую для Багдада ситуацию.
Территория «Свободного Курдистана» изначально находится под патронажем учреждений ООН и антииракски настроенных держав (США, Англии, Саудовской Аравии, Кувейта и др.). «Полунезависимость» этой курдской территории может считаться исключительно важным достижением национально-освободительного движения курдов, оказывающим серьезное влияние на развитие ситуации во всем Курдистане.
Именно курдское направление было самым слабым для С. Хуссейна при обороне от американской агрессии в 2003 г., именно Иранский Курдистан – главная проблема в обеспечении целостности Ирака для США и других «гарантов» мирного урегулирования.
Еще в начале 80-х гг. Турция и Ирак достигли договоренности о преследовании турецкими вооруженными силами курдских повстанцев на иракской территории на глубину 10–15 км от границы сроком на трое суток. Пользуясь этим, турецкая армия неоднократно пересекала иракскую и иранскую границы, нанося удары по военным объектам и просто населенным пунктам курдов, углубляясь порой в глубь чужой государственной территории на 40 км и более.
К осложнениям в территориальном вопросе ведут и нефтяные проблемы: южный маршрут транспортировки продукции Каспийского нефтяного консорциума пролегает через территорию Турецкого Курдистана. Воспользовавшись ослаблением режима С. Хуссейна, Турция планирует создать на севере Ирака «буферную зону» глубиной от 5 до 10 км, депортировав из этой зоны курдское население. Попытка осуществить эти планы будет актом откровенной аннексии части территории Ирака, но государства, заинтересованные в успехе консорциума, могут обеспечить ей международное правовое прикрытие.
Далеки от разрешения проблемы национально-культурной автономии курдов и в Исламской Республике Иран. Отрицая принцип равноправия для нешиитского населения Ирана, игнорируя этническое многообразие страны, руководство ИРИ отделяет региональное значение курдского вопроса от своей внутренней политики. Иран стремится использовать контролируемые им курдские организации и группы как средство давления на соседние страны. Подобную линию в своей внешней политике проводит и Сирия.
Проблемы границ на Балканах. Сербский вопрос. На Балканском полуострове на протяжении многих веков то тлеет, то разгорается пожар войны. Это связано с перекройкой или попыткой перекройки границ балканских государств. Не будем уходить в глубокую древность. «Пороховая бочка» Европы после относительного затишья 1945–1990 гг. сразу вслед за расчленением Социалистической Федеративной Республики Югославия вновь взорвала мир в Европе. И на сей раз мы должны констатировать, что стержень прежней (с 1929 г.) Югославии – Сербия вновь стала полигоном «нового мирового порядка»[1083].
Судьбы России и Сербии связаны, и эта связь – не только удобный символ. На протяжении веков политические конфликты в этой части Балканского полуострова так или иначе обязательно сказывались на России. И ныне процессы, происходящие в Югославии, на полшага, на несколько месяцев опережают аналогичные процессы в России. Связь не носит мистического характера. Все намного проще: Сербия всегда была полигоном антирусских сил Запада. И ныне Западное сообщество сначала «обкатывает» механизмы своего «нового мирового порядка» на Сербии, а затем в несколько модифицированном виде пытается применять их в отношении России.
Вот лишь некоторые наиболее острые совпадения, которые заставляют сопоставить ситуации в России – Советском Союзе и Сербии – Югославии:
1. Государствообразующую роль и в Югославии и в Советском Союзе играла одна нация, сербская – в Югославии, русская – в Советском Союзе. Объективное положение, дополненное гипертрофированно-формализованным стремлением к равенству, привело к тому, что партийно-государственная элита обоих государств стремилась снизить влияние ведущей нации. Это выражалось не только в определенных льготах для представителей иной национальности, но, что оказалось наиболее опасным, – в случайном конструировании административных границ между искусственно создаваемыми национальными республиками, в территориальных «подарках» малочисленным нациям.
В результате разрушения Советского Союза и Югославии на мировой карте появилось множество государств, которые ранее либо вообще никогда не существовали (Белоруссия, Казахстан, Украина, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Македония, Босния и Герцеговина), либо имели в XX в. весьма ограниченный опыт самостоятельной государственности (Грузия, Эстония, Латвия, Литва, Азербайджан, Армения, Хорватия).
2. Мировое сообщество обоснованно считало ненормальным и временным явлением раздельное существование немецкого народа, пред принимало и предпринимает все возможное для сглаживания противоречий между Севером и Югом Кореи. Но мировое сообщество, видимо, полагает нормальным разделение осетин между двумя государствами. Сербы же в данном контексте оказываются нацией уникальной. После разрушения СФРЮ они оказались разделенными границами трех независимых государств. Четвертая часть всех сербов сегодня проживает за пределами Союзной Республики Югославия.
Подобная ситуация складывается и на постсоветском пространстве, где один из крупнейших народов мира – русский – оказался разделенным в соответствии с административными границами бывшего СССР. Попытки России защитить русское и «русскоязычное» население в республиках ближнего зарубежья вызывают резкое неприятие соседей и обвинения во вмешательстве во внутренние дела.
3. Международное сообщество применило полномасштабные санкции против Союзной Республики Югославия. Сегодня, пусть еще и до вольно тихо, начинают раздаваться голоса о возможности введения санкций против России, особенно в связи с ее продолжающимся сотрудничеством с Ираном в сфере использования мирной атомной энергии. Сценарий развала Югославии применяется в отношении России.
Как и любой другой конфликт, территориальное размежевание в Югославии невозможно понять вне исторического контекста. На протяжении веков основной дилеммой сербов являлось: создавать собственное национальное государство, или же государство, объединяющее всех южных славян. Несмотря на многовековое турецкое господство, государственная идея сербов, во многом поддерживаемая православием, связывалась с влиянием России. При упорной самостоятельной борьбе сербского народа за собственную государственность, создание независимого сербского государства связано все же с победой России в ходе русско-турецкой войны. Возникшее в 1878 г. Королевство Сербия было государством мононациональным. Однако значительная часть сербских территорий не вошла в его состав, эти территории, населенные сербами, находились в составе соседних государств. Вполне закономерно на повестку дня встал вопрос об объединении всех сербов и заселенных ими территорий в одном государстве.
