Текст книги "Мари Антильская. Книга вторая"
Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Жюли ищет Лефора, но так и не может его отыскать
Жюли с радостью скакала в сторону Сен-Пьера, ибо сердце влекло ее туда, ближе к Лефору, о котором она хранила самые что ни на есть трогательные воспоминания. С того дня, когда она почти силой вынудила его заманить ее в ту впадину, так и не представилось случая снова увидеться с ним наедине. Он не сдержал своих обещаний и не сообщил ей ни одного из тех укромных и безлюдных местечек, где они могли бы встречаться вдали от посторонних глаз. «Но уж теперь-то, – повторяла она про себя, – нам непременно суждено встретиться вновь».
Увидев огонь на берегу речки, она сразу поняла, что уже совсем близко от халупы. Кто-то пел песню, обрывки которой достигали ее ушей. Она узнала голос Жозефины Бабен и почувствовала укол в самое сердце.
Она убеждала себя, что не должна испытывать ревности к этой толстенной бабище, бородатой и не выпускающей трубки изо рта, с задницей под стать перекормленной лошади, нет, право, эта женщина не вызывала у нее ни малейшей симпатии… Она не могла себе представить Лефора в объятиях этой сварливой тетки, этого мужеподобного создания с раздавшимися сверх всякой меры формами.
Лошадь ее уже ступила на вполне знакомый деревянный мостик, но не успела она переехать на другой берег, как песня внезапно оборвалась на полуслове.
Не прошло и пары минут, как кто-то гнусавым голосом поинтересовался:
– Ты что, уже назад? Что-то больно скоро! Не иначе как что-нибудь позабыл…
Жюли соскочила с седла, оставила лошадь и побежала к халупе.
– Эй, женщина, мадам Бабен, надеюсь, вы меня узнали?
– Еще бы мне тебя не узнать! Это ведь ты давеча выдавала себя за подружку генерала!.. Ну и повадки же у вашего генерала! В мое время с поручениями посылали офицеров или уж хоть, по крайней мере, факельщиков!..
– Послушайте, женщина Бабен, – проговорила служанка, – нынче я тороплюсь не меньше, чем в прошлый раз. Мне надо срочно увидеться с Ивом Лефором…
– Что ж, коль найдешь, считай, тебе крупно повезло! – отозвалась Жозефина. – Он заглянул сюда за калебасой с порохом и мешочком с пулями, в которых, похоже, ему приспичила большая нужда… А теперь один Бог, а может, и сам дьявол знает, где его сыскать…
– И что же, он вам так ничего и не сказал?
– Будто он мне рассказывает, что у него на уме! Хотя даже когда и проболтается, лучше всего не верить его россказням! Намотай это себе на ус, красотка… А то вид у тебя больно глупый, будто мужики мелют тебе невесть что, а ты и слушаешь развесив уши! Короче, ты, вертихвостка, лучше поостерегись и рот на него не разевай, учти у меня, Жозефина Бабен себя в обиду не даст и постоять за себя всегда сумеет!
– Да нужен мне ваш Лефор, можете оставить его себе, – ответила служанка. – Только если вам случится увидеть его раньше меня, посоветуйте ему не слоняться слишком близко от форта… А вообще-то я бы на его месте сменила обстановку…
– Что это ты там запела, красоточка моя?
– Да где уж мне распевать, это у вас времени хоть отбавляй, поете, что заслушаться можно, а мне теперь не до песен, просто я хотела предупредить, что вашего драгоценного мужика вот-вот засадят за решетку! Привет…
Она ловко вскочила на лошадь и, сделав полукруг, вскоре уже оказалась на мостике.
Настроение у нее было куда менее радостное, чем по пути к халупе. В глубине души и она тоже испытывала куда меньше надежд, чем тревоги. По правде говоря, она не на шутку опасалась, не опоздала ли со своими предостережениями. Может, Ива уже успели схватить? И он сейчас сидит один в какой-нибудь из мрачных темниц форта?
Теперь у нее оставалась только одна надежда: застать его в таверне «Большая Монашка», и она подстегнула лошадь, спеша поскорей туда добраться.
Было уже поздно, луна сияла вовсю, заливая землю светом хоть и тусклым, но вполне достаточным, чтобы различить дорогу, растущие по обеим ее сторонам деревья и даже окрестности.
Когда Жюли добралась до кабачка, ей достаточно было бросить беглый взгляд, чтобы сразу же понять, что лошади Лефора нет среди других, привязанных у входа в заведение.
Она спешилась и вошла внутрь.
В таверне сидели завсегдатаи, собиравшиеся там каждый вечер пропустить чарку-другую, однако народ уже поредел, ибо час был поздний. Она поискала глазами Лефора или Байарделя, не заметив ни того, ни другого, направилась к хозяину.
– Я ищу Ива Лефора, – обратилась она к нему. – Вы его, случайно, не видели? Не знаете, где его можно отыскать?
– Ах, Лефора?.. – переспросил тот. – Что ж, он и вправду заходил сюда нынче вечером, но пробыл совсем не долго. Похоже, куда-то сильно торопился, да и вид у него был какой-то озабоченный, и пары минут не пробыл, как за ним зашли какие-то солдаты…
Жюли почувствовала, как внутри у нее словно что-то оборвалось.
– И что же, он с ними и ушел? – поинтересовалась она. – А сколько их было?
– Двое, но похоже, за дверьми поджидали еще другие…
Сердце у Жюли сжалось от мрачных предчувствий. Она вышла из таверны. Оказавшись на улице, снова взобралась на лошадь, но помешкала, прежде чем отправиться в путь, размышляя, что ей теперь делать. Если разобраться, хоть все вроде бы и говорило в пользу такого печального исхода, ничто, в сущности, не доказывало, что солдаты, зашедшие за Лефором, и вправду его арестовали! Ведь Лефор и сам офицер, и у него, должно быть, немало друзей среди военного люда… Но где и как разузнать, что же случилось на самом деле?..
В форте! Конечно, где, как не в форте, сможет она получить на сей счет вполне достоверные сведения. И, не мешкая более, она направилась в сторону форта.
В гарнизоне форта Сен-Пьер Жюли была личностью весьма известной. Среди карабинеров, мушкетеров и канониров не было ни одного, кто бы хоть раз не обнял ее за талию, не ущипнул сзади или не погладил по щечкам.
Так что у нее были все основания надеяться, что часовыми окажутся поклонники ее прелестей.
Их оказалось двое, это были Сен-Круа и Латюлип, они умирали от скуки и, увидев приближающуюся девицу, возблагодарили небеса, пославшие им столь приятное времяпровождение.
Она спешилась, зажала в одной руке поводья и кнутик, уперла в бок другую ручку и, соблазнительно виляя бедрами, направилась к скучающим стражникам.
Те, достаточно хорошо зная служанку, чтобы она могла удивить их своими повадками, все же несколько оторопели от таких многообещающих телодвижений. Первым нашелся Сен-Круа. Он перехватил другой рукой свою алебарду и поспешил навстречу Жюли. Оказавшись рядом с нею, он сделал движение, будто собирается заключить ее в объятия.
Та слегка стегнула его по спине своим кнутом и крикнула:
– Эй, факел моего сердца, а ну-ка умерь свой пыл! А вдруг нас кто-нибудь увидит с крепостных стен, ведь тогда моя репутация погибнет навеки, и даже вашего жалованья за целый год не хватит, чтобы купить мне другую!
Однако при этих словах она так приветливо улыбалась, что теперь уже оба стражника сжимали ее с обеих сторон, один спереди, другой сзади. Она сделала вид, будто пытается высвободиться из этих объятий, но так, чтобы не слишком обескуражить пылких ухажеров.
– Ладно, – вновь заговорила она, – хватит заниматься глупостями! Интересно знать, достаточно ли у вас смекалки, чтобы знать, что творится в стенах этого форта. Известен ли вам, к примеру, капитан Байардель?
– Ну, этого человека у нас всякий знает, он здесь как белый волк, – ответил Латюлип. – А чего этого тебе в такой час понадобилось от капитана?
– А Ив Лефор?
– Это все равно что спрашивать у лошади, знает ли она дорогу к себе в конюшню!
– А вы его видели, Лефора?
– Радость моя, да забудь ты о Лефоре, нынче вечером у тебя на примете есть один мужик, который стоит десяти таких Лефоров, даже если ему придет на помощь его неразлучный друг Байардель!
– Так что, выходит, он уже спит?.. Тогда если кто-нибудь из вас двоих пойдет и предупредит его, что мне надо срочно с ним поговорить, то, клянусь честью, он об этом не пожалеет!
– А ты поцелуешь разок того, кто потрудится исполнить твою просьбу?
– Да не разок, а все два! – с готовностью воскликнула Жюли. – Два поцелуя тому, кто приведет мне его сюда!
Часовые переглянулись, им не потребовалось слишком много времени, чтобы без слов, одними глазами, вполне понять друг друга и полюбовно распределить роли.
– Ладно, так и быть, я схожу! – вызвался Сен-Круа. – Но это только чтобы сделать тебе приятное, крошка, ведь не дай Бог капитан заметит мое отсутствие, тогда мне несдобровать…
– Хотелось бы узнать, чего это тебе понадобилось в такой час от капитана, от Ива Лефора, – поинтересовался Латюлип, едва оставшись наедине с Жюли. – Брось ты это, только время попусту теряешь, годы-то молодые идут, их не вернешь, неужели не можешь найти себе занятия поразвлекательней!
– Не мели чепухи, – на всякий случай возразила Жюли, – уж не вздумал ли ты, будто такая девушка, как я, станет бегать за всяким солдафоном!
Однако Латюлип, решив не упускать случая и пользуясь тем, что они теперь были одни, уже подошел вплотную к Жюли и вырвал из ее рук поводья, которые мешали осуществлению его намерений. Она подчинилась, идя навстречу его желаниям, и с готовностью подставила губы, в которые он тотчас же жадно впился.
Они успели отпрянуть друг от друга как раз вовремя, чтобы не попасть на глаза уже вернувшемуся Сен-Круа. По правде говоря, тот не стал утруждать себя долгими поисками. А ограничился тем, что сделал вид, будто направился в форт, дошел до внутренней стражи и тут же вернулся.
– Лефора нигде нету, крошка! Уж не знаю, то ли он перебрал нынче вечером рому, то ли подхватил простуду или какую другую хворь, да только, будь ты хоть сам губернатор, его теперь уже не сыскать…
– Как это не сыскать? – не поверила Жюли, к которой тут же вернулись все ее тревоги.
– А вот так! – пояснил он. – Двери у него заперты. И он никого не хочет видеть.
В тревоге девушке послышалось «никого не может видеть», и она тут же вспомнила, что Лапьерьер грозился засадить его в одиночную темницу. Однако все-таки поинтересовалась:
– А капитан Байардель?
– Ну уж этот-то парень не промах! – расхохотался он. – Должно быть, где-нибудь на склоне холма шарит под юбкой у какой-нибудь красотки. А теперь, крошка, пора бы и нам с тобой рассчитаться! И уж ты мне заплатишь сполна, – пообещал он, выпуская из рук алебарду и обхватив ее за талию, осыпая поцелуями шею, щеки и губы девицы со словами: – Вот, получай, это тебе за капитана, это тебе за Лефора, это тебе за Латюлипа, а вот уж это от меня.
– А мне что, так ничего и не причитается? – поинтересовался Латюлип.
– Не торопись, придет и твой черед, – ответил ему Сен-Круа, еще теснее прижимая к себе Жюли.
Слегка поразмыслив, она быстро пришла к заключению, что ей нет никакого резона отказывать себе в утехах, до которых была большой охотницей. Пусть даже Лефора арестовали и засадили за решетку, разве это причина портить себе жизнь? Разве это что-нибудь изменит? Вздор! Она бывала и не в таких переделках, как-нибудь выкрутится и на сей раз…
Некоторое время спустя Жюли с легким сердцем и приятной истомой во всем теле уже скакала по дороге, ведущей к Замку На Горе, напрочь выкинув из головы все тревоги о Лефоре.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Лефор действует
В тот самый час, когда Лапьерьер находился в Замке На Горе и разыгрывал с Мари сцену страстной любви, Ив Лефор верхом на своей лошади выехал из крепости и направился в сторону халупы Жозефины Бабен. Он хранил у своей подружки пару-тройку вещей и хотел забрать их, прежде чем идти в таверну «Большая Монашка Подковывает Гуся», там он собирался доверить одно важное поручение капитану Байарделю.
Случилось так, что Жозефина в тот день пребывала в непривычно благодушном расположении духа.
– Явился! Ах ты прохвост несчастный! – закричала она, едва завидев издалека Ива. – Разрази меня Господь, если это не запах моей стряпни привлек тебя в эти края…
И вправду, в тот момент она как раз стряпала на караибский манер черепаху, фаршированную мелкой рыбешкой, и дымок, который курился над ее панцирем, ведь поджаривала Жозефина ее на своей, так сказать, собственной, данной ей природой сковородке, приятно дразнил ноздри бывшего пирата.
– Да, что и говорить, аппетитная тварь что на вид, что по запаху, – с комичным видом согласился Лефор, – да только жаль, что я даже и прикоснуться к ней не успею, не говоря уж, попробовать на вкус…
Жозефина пожала плечами и неодобрительно покачала головой.
– Не иначе как опять вбил себе в башку какую-то новую затею! – бросила она. – Я отдала бы всю эту черепаху вместе с рыбой, которой набито ее брюхо, чтобы узнать, что ты там еще затеял! Бьюсь об заклад, снова собрался в этот Замок На Горе! Ты бы лучше поостерегся, поганец ты этакий! Погоди, доиграешься у меня, негодяй! Смотри, как бы твои шашни не закончились куда хуже, чем начались! Учти, если я только узнаю, что ты переспал с этой бабенкой, пусть хоть всего один раз, приду и перережу обоим глотки, вот и весь разговор!
– Замолчи, женщина, – прервал ее Ив, – и отыщи-ка мне лучше калебасу с порохом и мешочек с пистолетными пулями, которые я, помнится, оставлял где-то у тебя в халупе. Дело в том, что Лефор, которого тебе выпало счастье видеть сейчас перед собой, готовится к одному делу очень деликатного свойства. Он пока еще не знает, как все это пройдет, но, сдается, оно наделает немного шуму…
Она посмотрела на него повнимательней и только тут заметила, что на нем, вопреки обычному, не было его излюбленной, щедро украшенной перьями шляпы.
– Нет, вы только поглядите на него! – заметила она. – Ни дать ни взять матрос! Что это за кожаную беретку ты нацепил себе на парик?
– Эту беретку, женщина, – назидательно возразил Лефор, – я носил на «Жемчужине», когда еще плавал на ней с капитаном Монтобаном, а уж он-то никогда бы не потерпел, чтобы баба вот так трещала при нем без умолку, как позволяю это я в своем преступном попустительстве… А ну-ка живо, одна нога здесь, другая там! Мешочек с пулями и мою калебасу!
Она тут же стремглав бросилась в халупу. Не прошло и пары минут, как она вновь появилась, покорно неся в руках все, что требовалось. Ива она застала за весьма неожиданным занятием: с помощью своей деревянной ложки он старательно скреб черепаший панцирь, аппетитно хрустя мелкими рыбешками, которых ему удавалось оттуда извлечь.
– Ах ты разбойник проклятый! – со смехом воскликнула она. – Последний кусок у меня из глотки вырываешь! А ну-ка прочь от этой твари или оставайся ужинать!
С набитым ртом он не мог дать ей достойного ответа, однако это не помешало ему решительным шагом направиться навстречу Жозефине и, поскольку та замолкла даже прежде, чем поняла, что у него на уме, засунул ей глубоко в рот свою длинную ложку. От неожиданности она выпустила из рук калебасу и мешочек с пулями. Потом разразилась потоком проклятий, которые заставили Ива расхохотаться от всей души. Однако, не теряя времени даром, он обмотал вокруг шеи ремешок калебасы и приладил на поясе мешочек с пулями. Потом, приняв серьезный вид, взял Жозефину за руку и резким движением привлек ее к себе.
– Ты, женщина, – обратился он к ней, – своими нахальными выходками ты оскорбила нынче самого Господа Бога. А потому, чтобы спасти тебя от вечного адского огня, а ты этого добьешься, если будешь и дальше так богохульствовать, я не скажу тебе, ни куда отправляюсь, ни сколько времени буду в отсутствии… Однако, если ты все-таки не хочешь окончательно испортить отношения с Господом и у тебя в душе еще остались хоть какие-то чувства к твоему старому факельщику, прочитай хоть пару раз «Отче наш», чтобы он вернулся к тебе целым и невредимым… и обними его на прощание…
Жозефина утерла слезы, которые было заблестели в уголках ее глаз, и бросилась на шею Иву.
– Пока, – проговорил Лефор, высвобождаясь из ее объятий. – Прощай, и пусть я превращусь в пугало, что вешают на реях пиратских кораблей, если я не вернусь сюда вместе с генералом.
Однако она была слишком растрогана, чтобы уловить смысл его слов, и к тому же горько плакала, уткнувшись головою в свои юбки…
Добравшись до «Большой Монашки», Ив тут же уселся за один из столов и, не обращая ровно никакого внимания на посетителей, которых было не слишком-то много, заказал себе кружку рому.
Ждать ему пришлось недолго, ибо не успел он допить свою кружку, как в дверях заведения появились двое сержантов, которые тут же решительно направились к его столу.
Ив явно знал их, ибо сразу же поприветствовал, назвав по именам:
– Привет тебе, Релаге. Здравствуй, Фагон! Может, воспользуетесь тем, что я еще не успел осушить свою кружку, и разделите ее со мной?
Однако Фагон отрицательно помотал головою.
– Не будем терять времени, – с каким-то мрачным видом ответил он. – Все уже готово…
– А где капитан? – поинтересовался Ив.
– Ждет нас у дверей. Лучше, чтобы нас не видели вместе…
– Какие новости насчет меня?
– Никаких, – ответил Релаге. – Губернатор уехал в сопровождении своих офицеров, в числе которых и его неразлучный Мерри Рул… Однако насчет вас самих ничего нового…
– Да не беспокойтесь вы понапрасну! – заверил его Фагон, пока Ив осушал свою кружку. – Говорю вам, он и пальцем не посмеет вас тронуть! Вы же его знаете! Это же трус первостатейный, где ему на такое решиться…
– Ладно, хватит! – вступил тут в разговор Релаге. – Если вы кончили, Лефор, то лучше поспешим прочь, а то, должно быть, капитан уже нас заждался…
Лефор бросил на стол монету и поднялся, его примеру тотчас же последовали солдаты. Не оборачиваясь, они вышли из заведения. Но не успел Лефор ступить за порог, как чьи-то сильные руки схватили его за плечи и кто-то зычным голосом прокричал:
– Попался, братец! Давай-ка сюда свою шпагу!
С молниеносным проворством Лефор уже наполовину вытащил из ножен свой стальной клинок, но увидел перед собою Байарделя, который умирал от хохота, радуясь удачной шутке, которую только что сыграл с другом.
– Ладно, дружище, шутки в сторону! – воскликнул капитан. – Как только вы придете в себя, вам надо срочно седлать коня и убираться как можно подальше от форта!
Двое сержантов держались чуть поодаль.
– Какие новости? – поинтересовался Ив.
– Насколько я знаю, пока никаких. Лапьерьер отправился в Замок На Горе, прихватив с собой парочку мерзавцев, одного из которых, этого гнусного Мерри Рула, у меня прямо руки чешутся насадить себе на шпагу, уж очень мне не нравится его рожа… Мы нашли лошадь для твоего францисканца, Фагон доставил ее в часовню, так что она уже у него. Как только стемнеет, вы должны быть у родника, что вблизи холма Морн-Фюме, так что, как видите, времени у вас в обрез…
– Не беспокойтесь, дружище, я поспею вовремя, даже если мне придется до смерти загнать эту лошадь, а она самое дорогое, что у меня есть, это ведь лошадь генерала! А как с людьми?
– С людьми?.. – после легкого замешательства ответил Байардель. – Думаю, люди найдутся… Я пока еще этим не занимался, кроме этих двух сержантов, которые преданы мне душой и телом. Что же до остальных, то полагаю, как только у вас будет уверенность, что нам удастся обменять этого господина де Туаси на генерала, все они станут на нашу сторону… Тысяча чертей! Провалиться мне на этом месте, если нам понадобится целый полк, чтобы схватить такого губернатора, как этот!
– Как сказать… – хмыкнул Лефор. – Уверен, Лапьерьер предупредит его о наших планах…
– Ну и пусть, какая разница, мы выберем подходящий момент и застанем его врасплох… Ну все, дружище, вам пора, если не хотите, чтобы этот проклятый Лапьерьер засадил вас за решетку! Не сомневаюсь, что в Диамане никому не придет в голову вас разыскивать, и вы там будете куда в большей безопасности. Прощайте, дружище!
Они пожали друг другу руки, потом Ив направился к сержантам, попрощался с ними, поблагодарив за помощь, и пару минут спустя, проворно оседлав лошадь, уже скакал в сторону Морн-Фюме.
Когда, по его расчетам, до родника, у которого его должен был дожидаться монах, оставалось не более трех пистолетных выстрелов, он рассудил, что ничуть не опаздывает, к тому же францисканец все равно никуда не денется, и замедлил бег своего коня.
А потому не торопясь набил трубку, зажег ее, сунул, старательно погасив, за кожаную ленту своего матросского берета фитиль и дружески похлопал по спине лошадь.
Было свежо, вечерний ветерок раздувал огонь в трубке, придавая табаку какой-то особый аромат.
Грудь Ива распирало от радости. Он любил жизнь, полную опасностей, такова была его натура, и нависшая над ним угроза ареста не только не огорчала его, но, напротив, даже поднимала настроение, он улыбался, представляя себе, как взбесится губернатор, когда узнает, что он смылся и теперь ищи ветра в поле!
Выбор сделан. Как только временный губернатор сказал ему, что, если он будет упорствовать в своих намерениях захватить в плен господина де Туаси, тому придется засадить его за решетку, он сразу подумал, что вообще-то скорее уж предпочел бы оказаться в одном из подземелий Бас-Тера – пусть даже с теми скудными харчами, которыми, должно быть, вынуждены ныне довольствоваться узники господина де Пуэнси, но зато, кто знает, может, по соседству с Дюпарке, – чем томиться в темницах форта Сен-Пьер.
Все говорило в пользу такого выбора. Он уже достаточно пожил на свете и повидал немало людей самого разного сорта, чтобы ничуть не сомневаться: едва станет известно, что он снова попал в немилость, как те, у кого есть хоть какие-то причины отомстить ему и свести с ним счеты, тут же добьются, чтобы его вздернули на виселицу.
Внезапно лошадь его стала выказывать признаки беспокойства, Лефор тут же натянул поводья и остановил ее. Каким-то инстинктом она явно почуяла чье-то постороннее присутствие. Из предосторожности бывший пират вытащил из седельной кобуры пистолеты и зарядил их, крича:
– Эй, кто там?
– Осторожно, сын мой, – прозвучал в ответ чей-то голос, – не убей по ошибке благочестивого слугу Божьего!
– А, это вы, монах! Отлично! Тогда седлайте-ка поскорей свою лошадку и следуйте за моей тенью, а то времени у нас в обрез!..
– Ах, сын мой, – с укоризной в голосе вновь заговорил францисканец, позвякивая бубенцами своей лошади, к которым примешивалось щелканье четок. – Вот уж час, как я вас тут дожидаюсь! Я несся сюда как оглашенный, дух перевести и то времени не было, даже вся селезенка распухла! А вы, я вижу, не очень-то торопились, ехали как на прогулке! И вот теперь вы не оставляете мне даже времени прочитать «Отче наш» и сразу гоните снова в путь!
– Так вы же уже часок отдохнули! Неужели вам мало?
– Ну и ну, сын мой, так не пойдет! Мне дали эту лошадь и сказали, чтобы я отправлялся к роднику у холма Морн-Фуме и ждал вас там, дабы услышать из ваших уст какое-то важное известие насчет моей митры!
– Так оно и есть…
– А куда же вы меня везете?
– Тысяча чертей! Ну и любопытны же вы, отец мой! За этот грех вы трижды прочитаете «Отче наш», и, думаю, сделаете это от всего сердца, когда узнаете, что именно за вашей митрой-то мы с вами сейчас и отправимся!
