Текст книги "За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?(СИ)"

Автор книги: Полина Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Я пришла к месту встречи первой, пошла курить, подтянулась Р. и Настя Ч., ещё одноклассники, Л. Мы допили вино, прошло минут сорок, пока собрались все. Из шестнадцати человек не пошёл нелюдимый одноклассник, Маша и одноклассница, подруга Л., которая заразилась ветрянкой. Кто же её заразил?

Потом мы не сразу нашли остановку и долго ехали в душной автобусе до магазина, находящегося напротив парка. Там купили две бутылки шампанского и три бутылки вина на шесть-семь пьющих. В парке подтянулася второй класс, я ни с кем из параллели не общалась, всё как-то не пошло. Но потом мы наконец-то нашли место на набережной, открыли шампанское, пили из горла, как я люблю. Ещё через время ушли с набережной, чтобы не привлекать лишнего внимания и ушли на камни прямо у воды. Заказали пиццу, допили второе шампанское, открыли вино.

Я сидела между Р. и Л., возле меня со спины была Настя Ч. Было тепло, спокойно, без вина было бы скучно, но я выпила едва ли ни больше всех, начав ещё утром в лицее, так что мне был хорошо. Подошли девочки из другого класса, болтали с ними, я традиционно стала громкой, эмоционалной, активно жестикулирующей, смеющейся, довольно дружелюбной... Я не знаю, сколько прошло времени, не больше двух часов, может, даже меньше. Пришёл ещё один класс, в котором учится та К., уж постарайтесь вспомнить, кто это, или пролистайте куда-нибудь. Она села как раз передо мной, но в нескольких метрах и спиной. В какой-то момент людей поблизости стало меньше, многие разошлись. Там, впереди, сидела К. с несколькими людьми, Настя Ч. оставалась на месте, про Л. не помню, напротив сидел бывший одноклассник, рядом Р., и возможно, ещё один одноклассник чуть выше на камнях. Я была уже в достаточном настроении, Р. села поближе и поцеловала меня. Я осмотрелась, отвечая, но без языка. Никто не заметил. Я усмехнулась, мы продолжили, и я уловила взгляд бывшего одноклассника. Не отстранясь, шепнула ей в губы, что он смотрит. Мы с улыбками взглянули на него, он смотрел удивлённо и недоверчиво, но совершенно спокойно. Забавно, столько лет знакомы, и, как мне часто говорят, по мне совершенно нельзя угадать, что я за человек. «Никогда бы не подумал(а), что ты...», «Про тебя и не скажешь!». Было бы интересно узнать, что он подумал и расскажет ли кому. Но это было только начало.

Через какой-то промежуток времени Р. стало плохо и тот самый одноклассник принялся держать ей волосы и всячески помогать-оберегать. Я на эту роль не претендовала, потому что мне абсолютно всё равно, что с ней проиходит. Это забавная игра, но не настолько интересная и увекательная.

Л. забрала у меня вино, хотя у меня в сумке осталась целая закрытая бутылка. Но я остановилась. Медленно и ненавязчиво начало темнеть, мы поднялись с камней наверх, меня уже пошатывало.

Там все бросили вещи на траву и просто заняли близлежащие газоны и часть дорожки между ними. Л. и Настя крутились возле меня, Настя меня контролирвала. Потом многие из всех классов вперемешку играли в дракончиков, К была среди них, и я присоединилась. Ненадолго. Потом я, Настя, К и её подруга начали говорить, знакомиться. Я навярняка начала болтать лишнее. Половину не помню, хотя этот вечер запомнился мне довольно чётко по сравнению с некоторыми другими вечерами.

Потом мы всей толпой двинулись в сторону выхода, я навязчиво говорила с К, она успела мне сказать, что у неё есть парень, а я с помощью своей нетрезвости добивалась обещания после экзаменов встретиться – по-дружески. Так и дошли до фонтана, многие побежали под его струями, а он, надо сказать, огромный. Я стояла в стороне, но потом тоже решила освежиться – в гормдом одиночестве. Вымокла ужасно, но мои вещи были под присмотром, поэтому я накинула сухую куртку или кофту, взяла сумку, было мокровато.

Уже была ночь. Прошло около пяти часов. Мы брели к остановке, многие уже ушли. Я опять крутилась возле неё с какими-то разговорами, предложениями и не помню, чем ещё. Вокруг нас было немного народа, но её подруга была возле неё слева, а со мной – Настя, справа. Так и шли. Было очень громко, но, кажется, даже наши спутники пытались не слушать. Насколько я могу вспомнить, Катя шла, довольно жёстко посмеиваясь, но эта жёсткость претендует быть вызванной необвчностью ситуации, а иногда казалось, что она тоже просто старается не слушать, однако она отвечала. И умудрилась произнести кое-что, чего бы мне хотелось слышать в жизни никогда, пожалуй: «Думаешь, из меня выйдет хорошая лесбуха?». Я лишь усмехнулась на это, даже не пытаясь сбавить напал. Но вот потом мысли об этом эпизоде прочно захватили моё сознание. Это грубо, в то же время, весь вечер она умудрялась меня терпеть, хотя интерес к ней я обозначила ещё пару часов назад в процессе покидания парка. Незнание и недопонимание терминов встречается и внури ЛГБТКИА+ сообщества, при этом нельзя забывать, что для кого-то вроде как обидные слова таковыми не являются. Также осознание иногда прихоит с первым опытом, так что...нас ещё ждут консультации и выпускной. Если её друзья меня не сожгут, коненчо, где-нибудь. Или устроют «тёмную». Ну а впрочем, мне бы тоже стало неловко, если бы ко мне пытался подкатить настолько пьяный человек. И хотя её пведение было оправдано грубоватым, это ещё ничего не значит. Один из тех случаев, когда я рада быть довольно открытой, потому что меня могли бы «припугнуть»: я расскажу твоим-своим друзьям, одноклассникам, учителям, родителям. Упс, нет, не прокатит. Поэтому и не знаю. Ничего не знаю.

Вскоре я всё же от неё отстала. Обогнала всех к чёртовой матери, при том, что я не имела понятия, куда мы все напрявляемся, и была в тех местах второй раз в жизни. Потом я периодически убегала и возвращалась жаловаться «у одной девушка, у другой парень, задолбали своими парнями» к Насте и Л.

В общем, я помню остановку, часть поездки в автобусе, где я попросилась переночевать к Насте, потому что мысль идти домой в одиночку после такого вечера была невыносима. Мне разрешили, и с момента звонка маме я всё помню. К слову, Р. весь вечер, ещё с камней, так и провела в тесной компании того однокласнника. Я не видела, целовались ли они, но обнимались, она лежала у него на коленях, он её поглаживал. А я не смотрела, потому что...не сама красивая пара, в общем. К тому же там были люди, которые волновали меня больше. Намного.

Вечером я уже была поспокойнее, мы выпили чай и отправились спать. Как всегда у меня не было похмелья в виде головной боли или тошноты. Да, меня никогда не тошнит на следующий день, если обошлось накануне, (к счастью, в этом плане всё было прилично), но на последующие два дня появляется ощущение что «вот-вот», мутит и, конечно, мерзкое ощущение во рту, которое не заглушить ни пастой, ни водой, ни жевачкой, ни едой, ни алкоголем.

Проснулась я в семь утра. Раскрыть глаза было сложно, я быстро вспомнинала, за что мне должно быть стыдно, но, учитывая кучу алкоголя, всё, что я вспомнила, было оправдано. Я поднялась, протёрла глаза, попила воды, легла обратно и зашла в «контакт» на полчаса. За это время я окончательно взбодрилась, оделась, ушла умываться. Все ещё спали. Более или мене приведя себя в порядок разбудила Настю, пару часов мы провели в гостиной, смотря и комментируя музыкальные клипы аж с пяти-шести каналов, я выпила ещё воды, согласилась на две мандаринки, потому что есть было невыносимо, но цитрусовые хорошо освежают. Потом встала её мама, собралась на работу, ушла, и я тоже оделась, направилась к выходу...и только в этот момент мы начали вспоминать выпускной. Самое время. Мне было чертовски интересно послушать, как я себя вела, поэтому я не торопилась.

Итак, я выяснила, что: я очень активно со всеми общалась, и проявляла навязчивое дружелюбие, а также пыталась всех обнимать. Я опять угрожала начать говорить на английском, но в меру себя контролировала и единственное, что я всё-таки периодически отвечала было: «I can if you want me to», – и добавляла, что это отличная практика языка. Я спрашивала у Л. разрешения её обнять. Я не была самой пьяной, за мной не приезжала мама, мне не было реально плохо, я ничего не потеряла. Когда мы наконец-то познакомились с Катей (Настя вообще не произносила её имени, мне удалось «заставить» её только раза два"), и мы ненадолго разошлись, я очень неприкрыто смотрела на неё едва ли не влюблёнными глазами. НЕ влюблёнными, если что. В остальном, у меня часто менялось настроение, мне излил душу одноклассник, которому было обидно порой слышать, что я считаю его не очень умным парнем, правда, этого разговора я не помню. Зато помню, что кто-то из класса, может, он же, говорил мне про мо взгляд – что он очень завораживающий и зачастую пугающий своей нечитабельностью. Ещё я много убегала, и Настя с Л. меня искали и ловили, контроль со все сторон, умницы, спасибо им. После разговоров с Катей я ушла громко жаловаться на свою судьбу, и, оказывается, мои страдания излились не только на Настины уши, но и на Л. Она, безусловно, догадывалась обо мне, и буквально за день до этого я ещё и книжку показала, там прямым текстом об ЛГБТ-подростках, но...я не знала, что жаловалась на наличие парней ей в том числе. С ней теперь тоже интересно увидеться. Теперь поставьте всё это на круговой повтор, не забуьте про очень активную жестикуляцию и вы получите картинку меня в тот вечер.

«Сначала больно, потом приятно, на утро стыдно, ну вот такой выпускной». А в лицее я буду уже через восемь часов. Как думаете, мне стоит поспать или и так сойдёт? Лучше пива выпью... А то завтра просто не проснусь, везде опоздаю, а ведь там ещё одна история о моей удачливости и намёках судьбы, что мне в ВУЗ не надо.

Я почему-то опять задыхаюсь из-за неё. Хватит. Сердце болит.

В детстве я часто повторяла фразу: «Я хочу домой». К месту и не к месту, реже – в других странах, городах, лицах, чаще – в собственном доме. Я хочу домой. Всю свою жизнь я хочу домой. Это не кирпичная или деревянная коробка. Это нечто нематериальное, там, где спокойно, хорошо и уютно. Возможно, это место даже не Земле. Где то за пределами сознания. Я схожу с ума и не понимаю этот мир, он давит на меня и каждую минуту своей жизни я хочу домой. Так куда же я хотела? Я никогда не понимала, а в последние годы эта фраза затерялась посреди суматохи других мыслей и более реальных желаний. И только минуту назад я догадалась. «Говорят, дом – это там, где твоё сердце». Моё сердце с ней. Было.

Перед экзаменами в лицее проводят консультации. Первая – по русскому – состоялась через день после Последнего Звонка и проходила в объединении с классом, где учится К. Я запретила себе думать и фантазировать о прошедшем празднике в парке, своём поведении (хотя извинится не помешает), каких бы то ни было «взаимоотношениях» с ней. Но в то же время мывяснилось, что у меня проблемы с допуском к одному из экзаменов. Ошибка системы, из-за которой я заведово могу потерять двадцать баллов, что не мало, учитывая, что это устная часть английского – то, в чём я чувствую себя наиболе уверенно. Пришлось придти в лицей раньше на полчаса, с мамой. К тому моменту мы ещё не знали, как так и вышло, и в семье все сошлись во мнении, что виной тому моя невнимательность и беспечность. Не могла даже посмотреть в глаза одной преподавательнице, которую уважаю больше всех в лицее, которая и меня всегда воспринимала, как достойную и невычурную, хорошо ко мне относилась. Я никак не могла вспомнить момент, в который я допустила роковую ошибку, и почти поверила в домыслы родственников о моей безответственности, мне было стыдно.

Когда всё прояснилось, и выяснилось, что это совершенно не моя вина, я приняла желчно-холодный вид, пока мама почему-то мямлила и соглашалась с пытающей увести от сути проблемы представительницы администарции. Таким образом, ко времени консультации у меня не было никакого настроения. Мама так разволновалась, что я предложила таблетку успокоительнго (всегда со мной), она выпила. Я при ней как-то держалась, мол, сильная, а как она ушла, я перестала играть и расклеилась. Из моего класса никого не было, Кати тоже не было. Уныло.

Потом ребята всё же подтянулась, пришла Маша, я постепенно отошла. Появилась и Катя, она в числе прочих своих одноклассников не стала проходить в класс и браться за подготовку, они постояли и ушли. Мы с Машей и Л. тоже направились на выход. Перед Л. тоже было неудобно, и я хотела пройтись с ними (живут рядом), чтобы поговорить. Но в итоге осталась с Машей, она ведь очень положительно влияет на моё настроение. Проводила её до дома, она сказала, что ей нужно в строительный магазин, а я, что мне нужно равеяться. Проводила её до него. По пути встретила Катю с подругой. Прошли рядом метров десять, они остановились для ожиания автобуса, мы пошли дальше. Опять проводиа её до дома, закинули покупку и пошли в торговый центр напротив выпить кофе. Я всё ещё была разбита: из-за ситуаии с английским, из-за предстоящего через два дня экзамена, к которому я едва ли была достаточно готова. Но потихоньку настроение поднималось. На выходе из центра, Маша предложила съездить с ней и двумя девочками помладше (которых она учит танцам и которых мы как-то совместными усилиями учили кататься на лыжах). Я согласилась, хотя за последующие полчаса передумала много раз. Но всё же пошла – развеяться, провести время в парке, да и с Машей, тремя Машами, точнее. Пока мы шагали к станции метро, печаль улетучилась, во всю смеялись с Машей, дурашливо болтали, обнимались, девочки были радом.

В электричке нам нужно было проехать одну станцию, свободных мест не было и все стояли (обычно все сидят, и только я в одиночестве нависаю над сидящими), с Машей заговорили об Р.: что у неё очень непонятный, полярны характер. Маша добавила, что от Р. можно ждать чего угодно, и она что-то «подозревает», и вряд ли удивится. Тут удивилась я: «О чём она?». Я в течение всего нашего ощения постоянно подкалываю её и даю старнные намёки, рассказываю о радуге... На мои навязчивые просьбы рассказать, что она имеет ввиду, бурную и загадочно-эмоциональную реакцию она отреагировала с негодованием. Пытаясь сохранять шутливый тон, я не стала преувеличивать, но по моему виду, она явно о чём-то догадалась, только озвучивать свои догадки не стала – по-прежнему прячется за ширмой невидения. Мы не ссорились, она не обиделась, но произнесла занимательную вещь: «Вот если бы не твои эти штучки, мы бы вообще отлично общалиь». Гомофобия – вещь очень странная. Ей комфортно со мной, весело, мы каким-то странным образом поднимаем друг другу настроение, хотя если нас послушать, то процентов шестьдесят-семьдесят наших диалогов – шутливые перепалки, ссоры, дискуссии, выражения несогласия, закатывания глаз, такие же шутливые претензии. Она считает меня умной, может положиться на моё мнение, да и в целом доверяет, и я ей тоже. Отличным доказательством этого опть-таки странного доверия служит то, что при всей её гомофобии я не избавляю её от нежелательной (по её мнению) информации, но она это терпит. И я тоже терпеливо слушаю её истории, с содержанием которых несогласна не реже, чем она с содержанием моих. И единственная серьзная преграда между нами – гомофобия. Мне кажется, она бы притворялась, что меня не касается напрямую ЛГБТК, даже если бы я пригласила её на свою свадьбу.

Чтобы её не злить больше, я ненадолго перестала развивать свои радужные темы. Покрапал дождик, но, когда мы дошли до парка, уже было солнышко. Прошло минут десять. Мы покружили по парку, потому что Маша хотела проверить волейболльные площадки, расположенные в разных частях немаленького парка. Пока мы обходили его, одна из маленьких Маш заметила: «Дождь прошёл, теперь солнце; может радуга появится!». Мы шли по узкой тропинке – все друг за дружкой, на эту реплику я просто с обычной улыбкой окликнула Машу. Та драматично начала на меня ругаться, а маленькие Маши тем временем пытались понять причину Машиного недовольства. Первая Маша, вспомнившая про радугу, искренне не понимала, что к чему, её подруга пыталась ей намёками объяснить и добавила, что в её новостной ленте иногда проскакивает что-то «такое». Тогда первая Маша заметила: «А у тебя (Полина) и на руке эта радуга», – подруга ей многозначительно улыбнулась, Маша закатила глаза и попытлась от нас ускользнуть. Милые дети.

Обойдя половину парка, мы в итоге вышли на залитые солнцем полянки, растелили пледы, маленькие Маши достали какую-то еду. Говорили немного, дети очень хорошо и с теплом отнеслись ко мне, особенно их забавляло то, как я постоянно «нарываюсь», подкалывая Машу и награждая её нелестными комплиментами, но при этом у нас обеих сводит скулы от улыбок. Последние годы Маша была мне каким-никаким, а лучиком света, это до сих пор мен удивляет, учитывая ВСЕ наши разногласия.

Прекрасно провели время, повалялись, поболтали, дети порадовали своим ко мне отношением. Удивилась я только тому, что за последние года два между Машей и Машами установились похожие на наши рамки общения – с сакрастичными замечаниями, ироничными шутками. Но за всем этим скрывается, коечно, искренняя дружеская любовь.

...

На следующий день на консультации не было ни К, ни Л., а с Машей мы пообщались мало. Экзамен я написала с полузакрытыми глазами. Многие вопросы были очень легки для меня, а в русском языке я всё же разбираюсь. Но главная загвоздка этого экзамена – вторая часть, сочинение, без которого работа максимум может получить 56 баллов из ста при идеальном выполнении теста. И вроде бы я попала с темой, но привела не очень удачные аргументы, закончила хорошим и правильным выводом, но... Я весьма неуверена. А результатов ждать больше двух недель.

На следующий день после экзамена по русскому была первая консультация по математике. В ней я уверена абсолютно, потому что есть два вида сдаваемой математики – обязательная база и профиль (при написании которогоо написание базы является факультативным). Я ходила (и хожу) на все консультации только из-за того, что пропустила последнюю неделю, а школьные будни я всё же любвлю. Ну, а математика, во-первых, преподаётся моей любимой учительницей (той самой, перед которой мн было стыдно за неразбериху с документами), да и на этом уровена мне интересна. После консультации опять пошла проважать Машу до дома, потому что хотела зайти в определённй магазин за мороженным. Пока провожала, она тоже соблазнилась на сладкое, и мы пошли в другой магазин, а потом – на детстукйю площадку, всё это у неё перед домом. На площадке в лучших традициях нашего класса уселись на качели, кушали, разговоривали – о предстоящем выпускном, будущем, отношениях, отношения с родителми, делились планами... Отлично провели полтора часа, хорошо поговорили.

Когда я пришла домой, в «контакте» обнаружила сообщение от неё, – спрашивала, не хочу ли присоединиться к ней в походе в магазин. Я согласиласьк тому же этот комплекс в двух с половиной остановках от меня. Я взяла деньги, но забыла, что у Маши спецефичный подход к шоппингу – сначала она приезжает что-то присмотреть, и только потом едет туда же всё присмотренное мерить и уже покупать. «Ну и ладно», – подумала я. Быстро обошли несколько магазинов, присмотрели то, что она хотела, купили по моему любимому молочному коктейлю и отправились бродить по близлежащему парку.

Разговор как-то сразу пошёл об отношениях. У неё накаляется ситуция с личном жизнью, и она не может перестать об этом думать. Делилась со мной. Узнала про неё много нового, но не неожиданного. Поделилась тоже, скомканно и невнятно, потому что правду она знать не захочет. Если разложить всю сказанную мною сумятицу по полочкам, то получается, что у меня было около трёх отношений с людьми, к которым я ничего не испытывала, потому что с влюблённостями не везёт. Что у меня были и половые партнёры, и что всё «это» происходило у меня в квартире. Что для меня внепостельные отношения важнее, хотя по последним событиям в моей личной жизни этого не скажешь. Её удивило, что я со своим характером, мировоззрением и умом могу воспринимать как потенциальных партнёров сверстников. Я задумалась и признала, что последний человек, в которого я влюблялась (Нат) старше. Только я почему-то сказала, что на семь лет, а не на четыре года, но это – совершенно случайно, только сейчас это поняла. Потом я задумалась над этим посерьёзнее, и почти была готова с ней согласиться, но... Я на самом деле готова на отношения с девушкой, которая и младше меня, ведь характер на настолько прочно связан с возрастом. В рассказах я упомянула пол человека единожды – мимолётом рассказывая про Даню, про все остальные «отношения» говорила «этот человек». Во время её рассказов, особенно про внешность парней, несколько раз сделала акцент, что у нас совершенно противоположные вкусы. Она настороженно отнеслась к этим замечаниеям, но в контексте всей беседы, кажется, убедила себя, что встречалась я с парнями. Знала бы Маша правду. Интересно, наступит ли момент, когда она образумится и примет меня? Надеюсь, потому что очень хочу сохранить её в своей жизни.

И ещё ни один человек, к которому бы я не обращалась с рассказом про свои «любови» не понял, не поверил, что я совершенно не лукавлю, говоря, что чувствую тягу к человеку, которую можно обозвать даже любовью, с первых мгновений. Никто не верит. Вы тоже? Что ж, видимо, зря вы тогда вообще держите это произвееньеце в руках. Считате мою жизнь вымослом? Ваше право, но на поиски фантазйных образов я бы посоветовала вам обратиться к другим авторам. Простите.

Потом вблизи моего дома к нам подошёл парень, пытался познакомится, но что-то пошло не так. Мы как раз продолжали разбирать её нынешние отношения, а про меня вы и так всё знаете. Попытался-попытался, неловко улыбнулся и удалился.

Примерно в то же время мне приснился очёнь детализированный сон про то, как я прихожу в лицей, нахожу тех подружек, которые заинтересовались моей лентой и вручаю им листовки со дня молчания, со словами, что решила оставить им сувениры на память и просьбой продолжать какую-никакую деятельность по устраниению гомофобии. Видела этих девочек очень близко и очень отчётливо, хотя в жизни больше чем на метр к ним не приблежалась. Может, это знак? А то пара листовок у меня и впрямь лежит в сумке.

Сегодня у меня экзамен. Тот, за который я волнуюсь больше всего. До него всего восемь часов, а я не могу заставить себя пойти спать. Я знаю, что не усну. Перед прошлым значимым экзаменом я попыталаь лечь в час ночи, в итоге уснула только к трём, перейдя в другую комнату, и проспала два часа. Плюс ко всему в период белых ночей я почему-то часто не могу заставить себя пойти в кровать, пока не начинает светать, то есть до начала четвёртгого ночи.

Я волнуюсь. Мама в отъезеде, в день её отлёта он уехал на дачу и вернулся только сегодня вечером, поэтому прошедшие четыре с половиной дня я провела без пользы. В пятницу, когда все разехались, съездила на последнее занятие к репетитору, вроде и не мало помню, но проблема в том, что этот экзамен охватывает по меньшей мере пять дисциплин, так что представьте себе обёмы заученного. После того вечера я два дня не могла ничем заняться, просто сидела и отдыхала, успокаиваалась, опять нервничала из-за... Боль подокралась незаметно, и уже пару недель навязчиво терзает душу. Было ещё несколько консультаций, в том числе и по английскому, я опять простудилась... В голове каша и смута. Не могу собраться, не могу. Это странно и, видимо, пополнит список тех моих откровений, в которые вы не верите, но я чувствую себя собранее, если сплю меньше. Перед всеми поездками, отлётами, важными событиями, экзаменами я не могу спать. А если сплю, то просыпаюсь разбитая не только усталостью, но и терзаниями, что не посвятила должного времени сборам-заботам-подготовке. А поговорить с вами – отличная подготовка, я считаю. По крайней мере, это меня успокаивает, к тому же видели бы вы списочек тем, которые мы с вами ещё затронем. Некоторе записи ожидают написания уже больше полутора лет. Быстро пролетело время, да? Вы-то, перелистывая страницы, можете понять. Сколько у вас занимает прочтение странички? Меньше минуты? Сколько здесь страниц? Двести, триста? На то, чтобы прожить вместе со мной три года у вас уйдёт всего лишь несколько часов. У меня на то чтобы оживить последние три года в памяти уходит пара минут, оглядываясь назад, я тоже чувствую, что это было совсем недавно, а ведь столькое изменилось... Столькое... Большой путь мы прошли с вами, а? Как вам? Которая из Полин вам ближе? Мне на самом деле интересно. Я заметила, что люди с недопониманием относятся к моей манере часто упомянать себя в третьем лице. Забавные последствия частого использвания письменной речи. Кажется, я раньше писала поразборчевее, построже и красивее. Ладно, небо уже начинает светлеть, попробую лечь. Ни пуха, ни пера мне от вас. Впрочём, к чёрту ваши пожелания, помнится, не слишком надёжно они работают. До следующего раза.

Пролетела ещё неделя и я сдала все экзамены. Кроме одной части... Математику (базу) – самый лёгкий экзамен – я писала в одной аудитории с К. Мы выучены писать этот экзамен за сорок минут, я быстро справилась, уделив проверке больше времени, чем даже решению. Я спешила, потому что задалась целью закончить раньше Кати. Жалкая попытка продемонстрировать свой ум. Она вышла минут через пять-семь после меня.

Потом нас ждала ещё она встреча. Письменный английский – мой последний экзамен, не считая резерва, писали в один день с биологией, в школе собирались все сдающие. Подъезжая к лицею, увидела её, бредущую по территории к направлению входа. Вышла из автомобиля, мы пересеклись, но никак друг на друга не реагировали. В лицее я сразу прошла всех биологов и подошла к англичанам. Наша маленькая группка, состоящая всего из четырёх человек и сопровождающего педагога, вышла первой. По пути пожелали удачи ребятам из нашего класса, сдающим биологию, сделав ещё есколько шагов к выходу, уже переключились на тему своего экзамена. Проходя мимо К, я бросила взгляд на неё – она разговаривала с подругами. Уже буквально в дверях (дверь слева, небольшой проход и последняя входная дверь справа) до меня донеслось: «Катя, твоя подружка пошла», – громко и чётко вдогонку мне произнёс один из её одноклассников. Я замерла на какую-то долю секунды, но решила даже не оборачиваться. Это было грубо, но моё поведение в тот вечер тоже не было приличным. В итоге, я не знаю, кто именно это сказал, потому что голос был мне не знаком, а из их класса биологию сдаёт множество людей (правда, потом я хочу посмотреть в лицеи списки с итоговыми баллами, и вычислить этого парня), я не знаю, как отреагировала она и не знаю, кто вообще это слышал. Сказано, повторюсь, было во всеуслышание: при двух классах, куче учителей, представителях администрации, вахтёрше. Но я притворилась, что это ко мне не относиться, вышла и как ни в чём не бывало продолжала болтать с одноклассницей и девочками из других классов.

Интересно, ведь это «обращение» было нацелено, чтобы задеть меня, даже унизить на глазах у кучи народа. Но это не мой случай, и да, мне это запомнилось, но лишь потому что это был один из тех случаев проявления наприязни, которых в моей жизни можно пересчитать по пальцам, пусть и двух рук, и, может, даже ещё одной ноги, но всё же. Да и откровенно говоря за неподобающую навязчивость я заслужила. Но в целом, это скорее могло бы обидеть её. А я... Если бы ко мне так настырно «подкатывал» фактически незнакомец-натурал, зазывая на встречу, я бы не церемонилась.

Однако как акт проявления неприятия я занесла этот эпизод в отдельную папочку школьных воспоминаний. И череда размышлений опять приводит меня к давно начертаному выводу: мне сказочно повезло. В этом лицее даже редкие попытки как-то меня задеть выглядели настолько робкими и тусклыми. (!!!!)Какие-то косые взгляды, и косвенные высказывания негативного характера в адрес ЛГБТ в целом, но никак не мне. Вот и сейчас: я буквально приставала к девушке, чьей-то однокласснице, подруге. Я была в неадектвате, я была неправа, мне самой стыдно перед ней. Но. Вот я прихожу в лицей через пару дней – и мне никто не может в лицо высказать презрение, меня даже не пытаются пристыдить. Вот и она, её подруги, мы видим друг друга, но никто не смотрит на меня ядовито, никто не делает попыток оскорбить. Да и что они могут? Большинство учителей меня уважают, как и мои одноклассники, все, кто так или иначе общаются со мной смирились, приняли или хотя бы закрыли глаза на то, что я имею какое-то неназываемое отношение к ЛГБТ. У меня есть друзья и приятели, которые в стенах школы встанут на мою сторону. Среди моих ближайших людей – Маша, которая в лицее знакома всем, которую все ценят (за редкими завистниками) и Настя, которая хорошо общается в более неформальном, чем Маша, ключе с доброй половиной лицея. Лезть к их подруге? Есть ещё лучшие подруги-одноклассницы, которые тоже не безыствестны в лицее, и тоже на моей стороне. Что они могут? Побить меня? Они не застанут меня в одиночестве, а в остальых случаях за меня вступятся. Что они могут? Оскорбить меня? Как? Назвать лесбиянкой? Я только подтвержу. использовать более грубые слова? Пугать меня желчью своей ненависти? Но так сложилось, что в нашем лицее немного людей, переполненых отчаянно-беспричинным отращением к ЛГБТ. Даже само их нутро протестует против выпадов в мою сторону. Я чувствую себя уверена. Стыдно. Но... Если мне и есть, чего стыдиться, то уж никак не самого факта моей ориентации. Именно здесь и захлопывается ловушка гомофобских предубеждений: с одной стороны есть повод для претензий ко мне, но они сами путаются, ведь эта причина – не в самой моей симпатии к девушкам, а просто в неадекватном поведении в состоянии опьянения. Но они до этог не додумались. И в итоге всё это вылилось в одиноко брошенную мне вслед фразу, и я даже не знаю, кем она была кинута. Мне любопытно, но кто бы это ни был, меня это уже икогда не задеет. Этим меня не ранишь.

На фоне этого забавно выглядит наше общение с девочками из параллели на Последнем звонке или во время сдачи экзаменом. И всем им приходиться смиряться с тем, что я не стесняюсь себя, с тем, что они не властны надо мной, с тем, что у них практически нет возможности не только обидеть меня, но даже и просто демонстративно со мной не общаться.

Не знаю, когда тебе, дорогой читатель, довелось взять это произведение в руки, или хотя бы прочесть с экрана, поэтому не обессудь, что несмотря на разделяющее нас время и неактуальность этого события для тебя, но в рамках данного этапа своей жизни, я не могу пропустить это событие в своём тексте. 12 июня 2016 года запомнится на долгие годы трагедией, 49 девятью жертвами и одним убийцей. Узнать об этом происшествии вы при елании можеет сами, а возмможно вы и так в курсе. Я же кк обычно с другой стороны. Я услышала о некой трагедии с очередным расстрелом людей в США мимолётом, и просто поставила галочку: опять. Я ничего не знала. Прошли сутки, незадолго до экзамена (14 числа) я зашла в новостной ресурс, к которому чаще других обращаюсь, и только тогда я узнала, что на этот ра это не несколько человек в университете, магазине, на улице, на концерте, в кафе. Я узнала, что это пять десятков человек в гей-клубе. Первое, что я почувствовала, – это стыд. Мне стало бесконечно противно от самой себя, что я изначально позволила себе отмахнуться от мысли о смерти множества людей, и присмотрелась, только узнав, что это кто-то радужный. Это ведь неправильно, и я понимаю это. Но чувства – вещь иррациональная, и сколько я не слышу о тератках, казнях, убиствах, я не могу заставить себя воспринимать «рядовые» случаи с уничтожением людей, подобных мне. Это звучит мерзко. Для меня это так. Но...я ничего не могу поделать. Только узнав подробности, я почувствовала, что это относиться ко мне. По-настоящему относится.