Текст книги "За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?(СИ)"

Автор книги: Полина Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

Пролетело несколько недель. Я уюедилась, что ненавижу день рождения – пока что. Не как праздник в целом, а именно мой день рождения. Не говоря уже о том, что изначальный план уже был изменён в неоответствии с моим желанием, всё оказалось ещё хуже. Утром я шла в лицей, храня в сердце равнодушное еспокойство по поводу предстоящего разочарования, не знала я только, в чём именно оно будет. Придя в гардероб, я увидела, что ещё никто из класса не пришёл. «Первый урок отменили, а мне даже никто не сказал. С Днём Рождения!», – подумала я. В ступоре хотелось заплакать, развернуться, убежать домой, чтобы никто не догадался, насколько на меня всем плевать. Но это, конечно, было невозможно, и я пошла искать скромное местечко, чтобы переждать урок. Дошла до кабинета, оказаось, что урок всё-таки есть. Я была одна. В голову уже закралась робкая надежда, что я зря заранее разочаровалась в одноклассниках и своих подругах, может, они всё-таки догадались подготовить типичный «сюрприз». Пришло двое одноклассников, которые, разумеется, не вспомнили. Следующие два поздравили, к ним присоединилась учительница. Первые двое тоже добавили поздравления.

Начался урок. Никого из подруг не было. Хоть я и догадывалась, чувствовала на подсознательном уровне, что именно так и будет, мне было обидно. В этом году завелась традиция поджидать именниника всем классом с тортом, но меня, имеющую не только некоторый авторитет в классе, но и троих подруга, свою компанию, поздравить не удосужились. Через несколько минут после начала урока подоспела одна Настя. Она почти «скрыто» передала некий огромный пакет нашей классной, чтобы она его «незаметно» спрятала. Опять надежда осветила мою грусть. Насят подбежала, обняла и поздравила. Подошл и Маша. Она не поздравила, и я едва ли не прятала слёзы, стараясь вести себя как ни в чём не бывало. До конца урока все подруги были в сборе.

На перемене, они затормозили меня, чтобы я не выходила из класса, обняли и вручили тот самый пакет, в котором, я предполагала, не только сам подарок, но и торт... Нет, там оказался большой плюшевый медведь. Я могу сказать, что люблю плюшевые игрушки, но для меня важно, чтобы подарок был или практически применим или нёс какую-нибудь интересную информацию, полезную или любопытную. Медведь. Ну, да, я посадила его в комнате. И что дальше? У меня нет сумки, при моей любви к часам, у меня их двое, при этом одни из них только что сломались, я люблю читать, рисовать, ходить в театры, музеи, на концерты... Медведь. Я настолько разочарована ими в этом году. Дико. До глубины души. Словно за все эти годы они так ничерта обо мне и не узнали и не посчитали нужным запомнить. Ну а торт...Мне не интересен он был как вкусность, но сам факт того, что это делали практически для всех, но не сделали для меня, дорогого стоит. У меня нет друзей?

После школы накрыали на стол. Я всё ещё ждала поздравления от Тани. Наученная опытом прошлого года, я знала, что могу и до ночи не дождаться. Вместе с гостями нас было восемь человек. Всё было нормально до какого-то момента: подарки, еда, которой я ждала почти три недели, заказанные пироженые, торт, алкогололь... В районе семи вечера Таня написала, и мне стало совсем грустно. Я ушла в комнату и добавила себе в шампанское водку и выпила виски из запаски. А потом у меня провал в памяти. Вроде как я вернулась к столу, потом опять ушла выпить, а следующее воспоминание – я задурманненым разумом пытаюсь решить, стоит курить сейчас или не стоит. Подуиав, что гости уже не в том состоянии, чтобы сразу заметить запах, я закрыла комнату, взяла сигареты, даже надела кофту, чтобы не мёрзнуть, и вышла на балкон. Я помню, что курила очень быстро, наполовину высонувшись в окно. Следующее воспоминание – мамин голос из-за двери: «Полина, ты что, куришь? Запах такой..!». Потом я уже без кофты оказалась в ванной, меня сильно, простите, рвало. Не понимаю и не помню, когда я успела ТАК напиться, чтобы даже курить при гостях – невероятно, но факт. В общем, остаток вечера меня нещадно рвало, я убиралась в ванной и старалась не палить то, о чём всем и так было известно и по виду, и по другим неприкрытым деталям. Вот такой вот вечер. Ещё опять почему-то говорили с бабушкой о Тане...

Утром я проснулась с сильной тошнотой. Привычно: голова у мня никогда не болит, а вот тошнота всегда. Первый делом я, конечно, умылась и выпила водички, а вот уже через пару минут была на кухне, наливая себе в бутылку вино из большой пятилитровой коробки. Ни о чём не подозревая, радостная добыче я вернулась в комнату, потянулась к сумке с запасками и...не обнаруила её. После двойного осмотра комнаты, я поняла, что тут скрыто что-то неладное. Проверила сумки, в которых лежали сигареты и зажигалка Пусто. Меня спалили. Неудивительно, конечно. В общем, пришлоь спрятать бутылку по старинке – в шкафу. Но что удивительно – прошло уже три дня, а мне никто ничего не сказал ни по поводу алкоголя, ни по поводу сигарет. И не надо. Но всё-таки так могло бы начаться моё совершеннолетие, а не семнадцать лет. Смешанные чувства.

От мамы благодаря Гале я узнала, что Таня меня «приглашает» в театр на следующей недели. Сегодня после того, как мама по моей просьбе три раза созванивалась с Галей, Таня мне всё же позвонила. Не могу сказать, что всё очень плохо, и нам совсем не о чем говорить – прогресс по сравнению с прошлым годом ощущается, но всё очень плохо. В субботу она пойдёт с нами в ресторан, но о приеде с ночёвкой я говорить не рискнула.

...

С прошедшего дня моейго рождения я чувствую себя измождённый. Не физически, а душевно. У меня иссякли даже силы на мою любимую игру-притворство. Мне скучно, мне грустно, я не в чём не вижу радости, источника вдохновения. Всё меня разочаровало и расстроило. Я утсла. Я чувствую усталость от самой жизни. И я поняла, что такая усталость – в глазах самоубийц. Не потому что невыносимо больно, а потому что боьше ничего не ждёшь... На сегодняшний день приснился очень странный пугающе-завораживающий светло-пронизывающий до костей сон. Всё было нетипично связно, само оформление конечо абсурдно, но связки в сюжете адекватные. Сюжет был как раз связан с самоубийцами. Я помню какую-то светлую, празднично-нарядную, аккуратно-блестщую башню из стекла. Неспешно прячась о т кого-то туда, под золочённую куршу забиралсь стайка молодых людей, но в итоге до конца добрались и успели зайти под купол только кудрявая русоволосая девушка лет двадцати и коротковолосый брюнет на пару лет старше – я и мой спутник. Под куполом оказалась квартира, светлая просторная современная. Теперь мы с ним жили там. Я была самоубийцей. Нет, я ещё не убила себя, – поэтому и пришлось убегать, чтобы нас никто не пытался спасти. Он вроде как тоже собирался убить себя, но почему-т о я должна была умереть до него – он внушал мне, что именно так нужно. И за время, что я жила у него, его влияние, его гипноз стал не властен надо мно. Я помняла, что всё это – игра больного человека, что он хочет использовать меня для чего-то страшного. Я боялась его и играла околдованную куклу, но уже готовила мятеж, хотела сбежать и поняла, что, даже если мысль о самоубийстве всё ещё занимает меня, то это в любом случае не должно быть его мыслью, заботой, тем более – его стремлением. Я стала мятежной заложницей пленённого своими болезненными фантазиями холодно-горячного человека с ледяными глазами и строгой улыбкой. Я помню, что он оберегал меня: мы жили на немыслимой высоте в стеклянной клетке, и он создал для меня зщитное одеяние – что-то вроде платья из разноцветных уплотнённых шариков – чтобы я не получала синяков и царапин, спотыкаясь и натыкаясь на стены в нашем жилие, чтобы, если я полечу вниз, я могла задержаться в воздухе (С научной точки зрения это бред, но мы же с вами помним, что это сон). В общем растил как курочку на убой. Я стала потихоньку разрушать это одеяние – специално натыкаясь на острые углы, лопать эти шарики, с невинным непониманием глядя в его глаза. На этом эпизоде странный жуткий, но светлый сон прервался.

Вчера мы ходили отмечать прошедший День Рождения в ресторан. Мы – это мама, бубушка, дядя, я и Таня. Я втихоря выпила бокал вина, отправилась в одиночесве на место встречи. Приехала за десять минут, Таня – через пару минут после меня. Мы встретились как в старые времена, и всё было хорошо. Весь вечер. Родственники почти не разговаривали друг с другом, а мы как пару лет назад беззаботно болтали. А ещё...ещё вчера я, впервые за последние два года к ней прикоснулась. Нет, мы обнимаемся при встрече, я могу на неё облакатиться или что-то ещё в этом роде. Я имею в виду то, что мы шли под руку. И это чувствовалось как раньше. Разве что без той воздушно-окрыляющей влюблённости. Наверное, будь я трезва, я бы не сделала этого, так что спасибо алкоголю... В наших разговорах мелькнула идея опять поехать вместе на отдых – её семья и я, Франция и Испания, август. А в пятницу мы идём в театр. А через две недели – на новогоднюю ярмарку. А на каникулах (тоже через две недели) я буду учить её кататься на горных лыжах. И, может быть, на беговых. А ещё она спросила, надевать и ей в ресторан юбку, на что я дала положительный ответ, поскольку уже много лет не видела её в таковом предмете одежды. И в театр она пойдёт так же. Это прозвучит абсурдно-стереотипно, потому что мне сейчас лень формулировать мысли, пытаясь объяснить, что же я имею в виду (и да, я опять выпила), но...натуральность не пропьёшь. Наверное.

И ещё один милый момент с вечера в ресторане: заговорили о платьях на выпускной, она сказала, что не знает, какой выбрать цвет, я начала продвигать идею определённого оттенка зелёного, который не могла объяснить, буквально через пару слов она заявила, что поняла, о чём я. И всё, мне не нужно переспрашивать, уточнять, я знаю, что она поняла, словно у неё в голове просо отразилась картинка, бывшая у меня в представлении.

В ресторане она впервые «официально» выпила с моим семейством, причём, даже выбирала сама. И уговорила меня есть салат. А ещё оказалось, что её класс делал фотографии для выпускного альбма у того же фотографа, что и мы. От неё я узнала, где студия. Это мило, несмотря на разные районы хоть в чём-то мы умудрились совпасть.

Я так подозреваю, что вам уже невыносимо скучно читать «жизнеописание» нчем непримечательного подростка, который уже забыл, когда в последний просто начинал отражать мысли на цифровой бумаге. Надо бы этим заняться. Но усталость меня уже проглотила. Не хочу ничего делать. Хочу с ней в театр, хочу каникулы, наши встречи, круиз... Чего угодно, только не в лицей... Очень «откровенно» и «неожиданно» не правда ли?

...

В воскресенье мы делали фотографии для выпускного альбома. Со странной Настей встретились у метро, остальные ехали с другой станции какии-то группками. Мы вдвоём добрались очень быстро, пришли первыми, и я почувствовала себя человеком весьма тветственным – в глазах других. По крайней мере, нашего фотографа. Позвонила ребятам, уточнила где они, подсказала, куда идти. Сами мы искали студию довольно долго – бродили по пространству, состоящему из нескольких дворов с переходами и арками. Фотографировались довольно весело, я хотя бы окажусь на многих снимках... У меня всё время с этим проблемы: я не могу встроиться даже в старую компанию. Но всё было непохо, меняли людей в кадре, прыгали, сидели на полу, избражали нечто странное, парни кривлялись, кого-то поднимали, кто-то делал стойки на руках и голове и тому подобное. Буду очень по ним всем скучать.

...

Теперь немножно о ленте и недоразумениях. Немножко. Меня забавляет – в плохом скорее смысле – то, как люди закрывают глаза и не позволяют себе думать о чём-то. Имеется ввиду то, как мои подруги, одноклассники, знакомые, родственники, учителя умудряются по-настоящему верить, что моя лента, которую я ношу не снимая – это некий акт солидарности, а может и вовсе неудачный способ привлечь внимание к моей скромной персоне. И они не стесняются выражать гомомобские мысли, спокойно говорят какие-то безобидно-мерзкие вещи, а ещё, просто самое любимое, какие-то двуссмысленные намёки про актёров-певцов-третьих лиц. Я сижу в полнейшем оцепенении непонимания. Ладно, даже при том, что им безусловно лечге не думать об этом, а некоторые, вроде моей бабушки, на самом деле не знают, что эта лента символизирует, при том, что это не знак, говорящий обо мне самой, а только лишь о моём отношении к ЛГБТ, неужели это остаётся нормальным, приличным – так непосредственно грубо и гадко высказывать «свою» позицию. О каком принятии-уважении можно вести речь, когда люди не умеют облюдать вежливость? Даже мои одноклассники сейчас в окологомофобные шуточки добавляют что-то о толеранстности – ложка дёгтя бочке мёда наоборот, даже они – казалось бы безрассудные подростки, которым не свойственно уважать кого-либо и что-либо, если и позволяют себе перейти грань приличного, не выходят за грань юмора, допустимого к самим себе, а ещё довольно часто и смотрят после этого на меня взглядом, в котором кроется неловкость: вроде бы ничего не произошло, и не за что извиняться, но они чувствуют, что не правы. Что ж, лет через поколения полтора-два мы получим уже куда более толерантное общество. В любом случае это уже неминуемый процесс, посколько его уже запустили.

Но знаете, кто в последнее время позволяет себе весьма не то что оскорбительные шутки, а именно шутки, приправленные мыслью о том, что «это» ненормально и нормой считаться не будет? Одна из моих подруг, главная соратница в защите позиции ЛГБТК(-френдли) Настя. Этого я не понимаю. А сказать почему-то не могу.

При этом ещё и раздражает её поведение относительно О.. Она ведёт себя так, словно никогда не слышала и не подозревала о его ориентации, с которой он ещё сам не разобралися. И она позволяет себе обращать к нему грубые шутки и по-девчачьи умиляется, когда он приобнимает её для фото. СЕРЬЁЗНО, ЗАЧЕМ? Я вот не понимаю. Объясните. Мерзко.

...

Можно я вновь напишу списочек, точнее, дополнение к уже когда-то сюда перенесённому? Я даже не буду переписывать всё, выпышу лишь понравившиеся произведения, да ещё и в строчку: «Обломов» И.А. Гончарова, «Отцы и дети» И.С. Тургенева, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевский, "Библия для верующих и неверующих Е.М. Ярославского, «Сто лет одиночества» Г. Маркеса, «А зори здесь тихие» Б. Васильева, «Тихий Дон» М. Шолохова, «Гранатовый браслет» А Куприна, «Игра в бисер» и «Степной волк» Г. Гессе. Такой вот заплыв по классике.

И, конечно, фильмы:

. Между любовью и прощанием +

. Дом на краю света

. За канделябрами +

. Зимний путь (что примечательно – российский) +

. Жизнь Адель

. Морис +

По моим подсчётам из 88 фильмов только 11 о лесбиянках, девять о трансгендерах, штуки четыре-пять – обо всех сразу, а остальное – о геях. Забавно. Однако в моём списке осталось меньше десятка фильмов о геях, и я наонец-то подбираюсь к фильмам с женщинами. Меня ждёт уже десятка четыре.

В этом месяце наш лицей посещают ребята из Латинской Америки и один из Индии. Почему наш технолого-биологический, а не языковую гимназию, мне неизвестно. Парням от восемнадцати до двадцати трёх, уровни языка разнятся, но явно выше нашего общего. Они проволи у нас один урок, но я и ещё трое одноклассниц отпросились ещё на два, чтобы практиковать язык. На переменах говорили, показывали песни и учили отдельным звукам, словам и паре строчек Пушкина. Попали на их уроки у девятого и седьмого классов. В отличие от урока у нас, в девятом ребята спросили, какие в мире существуют проблемы. Посыпались ответы: сексизм, терроризм, экологическая обстановка, использование животных, и, конечно, вставленнае мною в конце толерантность. Каждую проблему коротко обговаривали, но на последней задержались чуть больше. Просто так вышло. Я уже думала не говорить этого, чтобы не выглядело так, что я перетягивваю на себя одеяло, но всё же не стала удержиаться. Мэтт, взявший на себя лидирующую позицию во взаимодействии с учениками, выражая согласие, спросил, почему сущестует такая проблема. Касаясь других вопросов, от тоже ждал ответа от учеников, но получал довольно односложные выражения. Тут, раз уш пошла моя тема, я, конечно, ответила более распрастранённо, хоть и кратко: что это происходит от недостатка знаний, нелепого страха перед чем-то новым и насаждения противоположного мнения. Подтверждая мои слова, Мэтт несколько минут говорил о том, что взаимоуважение должно существовать вне зависимсти от всего. Так как их программа в ощем нацелена на развитие той самой толерантности, на ломание взаимных стереотипов, он говорил о толерантности между разными народами, нациями и тому подобным. Но потом добавил и гомосексуалов со словами, что суть не в том, чтобы поддерживать, разделять позиции таких людей, но в уважении к их жизни. В целом вышло, что большую часть этого несколько минутного выступления он посвятил именно гомосексуалам. Я была благодрна (хотя в нашем классе тоже мог бы поднять эти актуальные для нас вопросы!), но в момент, когда я высказала свою точку зрения, и начал говорить бразилец, я опустила глаза, слушала, кивая, но смотрела в парту. Что со мной произошло в этот момент, я не знаю. Стыд? Нет, конечно. Страх? Тем более, нет. Кажется, опять пришла мысль, что я перетягиваю внимание на касающиеся только меня проблемы, и стало неловко.

Парни, конечно, видели мою ленту. Они привезли ленточки, как оказалась, из какой-то церкви, завязывая на которых три узелка, загадываешь три желания. Завязыали нам ленты они сами, и я протянула руку, на которой моя лента, да и во время всего урока моя лента никуда не исчезала. В конце дня, когда мы вместе пошли в столовую, Мэтт загадочно застопорил на мне взгляд, я поймала его, но он ничего не сказал, однако, вновь бросил взгляд на ленту.

Ещё парни привли плетённые из ниток браслеты – типа фенечек, – тоже для загадывания желаний. Суть в том, что, когда тебе завязывают браслет, ты загадываешь два желания, а третье загадывает для тебя завязывающий. Даже не воспринимая всё это всерьёз, всё же надежда на исполнение желаний всегда есть, поэтому мы с Машей молча, но солидарно не просили друг друга завязать их, потому что наши пожелания шли бы вразрез с нашими жизнеными позициями. Оставлю, чтобы Таня завязала. А так я загадала (думала, причём, на англицском) толерантности России, чтобы Нат рассталась со своею девушкой и что-то ещё, чего по сей день не могу вспомнить.

Опять наткнулас на неловкую ситуацию. На лентачках есть надписи на ипанском, мы не только не поняли, но даже не успели прочесть, а из-за узелков надписи не видно. После уроков нас встретила преподавательница английского и рассказала, что же там за надпись – название церкви. Я тут же воскликнула, в общем-то обращаясь к Маше с моими обычными радужно-атеистческими шутками: «Как же она на мне не загорелась?!», – наша учительница стояла прямо передо мной, ближе, чем на растоянии вытянутой руки. Но ничего не сказала, хотя в силу её молодости, просвящённости и разумности, подозреваю, что ей прекрасно известно, что это за радужный «браслет» я ношу.

В продолжение этого всего сегодня на информатике (опять именно на ней) мне прилетел вопрос от одноклассника: «Кстати, Полин, а тебе парни (иностранцы) ничего об этом (ленте) не сказали?». Я мягко и поучительно: «Вообще-то, они (правда, не с нашим классом) говорили о толерантности». Другой одноклассник подумал, что я имею в виду толерантность в общем, воскликнул: «А причём здесь толерантность и это?». Я воспрняла это как шутку. Затем я отвлеклась на урок, а через пару минут улышала своё имя от первого одноклассника и Маши. Говорили о фенечках, точнее, почему мы не завязывали их друг другу, я включилась в разговор, но он быстро закончился, когда одноклассник сказал что-то вроде: «Ясно, а то загадала бы ей, чтобы она стала из»своих". У меня вылезла неприличная улыбка (я даже не думала о подобном!). Я запуталась в том, что надо ответить на это, состроила удивлённо-смеющуюся гримасу, но кинула что-то утвердительное в плане «своих» и отрицательное относительно подобных пожеланий. Но внутри... На самом деле мне приятно. Я думала, что они ВСЕ думают, что лента – это просто так, но, кажется, уже как минимум треть класса понимает, что к чему. Приятно и то, как он это сказал: не бросил насмешливо или озлобленно, не произнёс как оскорбление, даже сказал «своих», а не «этих» и говорил со спокойно-равнодушной улыбкой, причём как нечто само сабой разумеющееся нормальное , хотя последнее, скорее, вышло без задней мысли. По большому счёту это ничего не значит, но я до сих пор с улыбкой вспоминаю этот момент.

Давайте послушаем песенки?

Beach Boys – God Only KnowsSour – Hesitate

Я больше не могу ссориться в миллионный раз из-за одной и той же ьесконечно повторяющейся истории. Каждые три-четыре дня. Невыносимо! Я с нетерпением жду дня, когда более менее я перестану зависеть от них, от семьи. Я не собираюсь съезжать, как только мне исполниться восемнадцать – это невыгодно, неудобно, но у меня хотя бы будет право сбегать отсюда, как только я захочу.

Со вчерашнего дня у меня совершенно упало настроение. Но начиналось всё хорошо... В пятницу после школы я быстро собиралась – нужно было подкраситься и приодется для театра и собраться на курсы, на них, к слову, завал. Английский мне всегда давался легче всего, новые правила и слова я схватывала на лету, но последине несколько занятий я уже совершенно не ориентируюсь: новые темы каждый урок, слишком много информации сложного уровня, совершенно непонятной в употреблении. Неважно. В университете я опять мельком продемонстрировала ленту, уже чувствовала себя некомфортно. Однако то, что я быстро (второй) справилась с тестом на добрую сотню воспросов, получила комплимент и со мной попрощались тепло, приподняло настроение. В метро оно опять упало, я погрузилась в мысли о Тане. Она позвонила дважды, но я слушала музыку в наушниках и отвечать было неудобно. Она написала что-то про моё местонахождение в бермудском треугольнике и что ждёт наверху. Каждый раз, когда я теперь не отвечаю ей – по телефону, в интернете, – и получаю вот такие дружеские подколы, я вспоминаю о том, как она сама игнорирует мои звонки. После просьб ответить, после слов, что для меня это важно. Как для меня её невнимательность оборачивается в слёзы, истерики, боль...

В театре всё было неплохо, даже представление мне понравилось, хоть это и не мой жанр. Гейдар не умолкал ни на мгновение, про дувушек, к сожалению, сказать не могу, а вот парней-геев и би там было подозрительно много. Я опять зачем-то веду себя словно влюблённая девочка, стараясь создать иллюзию, что между моей раджуной лентой на запястье, прикосновениями, счастливой улыбкой и Таниным участием и видом есть «тайная» взаимосвязь. Вот только упуская её взгляд, я неминуемо теряла улыбку... После мюзикла мы полушутя-полусерьёзно обговаривали поход в Мак и всё же, как истинные театралы школько-студенческого возраста пошли. Испортила ботильоны. Очень плотно покушали. В метро разошлись. Вроде неплохой вечер, только привычно-горькое послевкусие не исчезало.

На следующий день после школы я шла в театр уже со своей семьёй. Настроение пропало ещё в школе. Настя совершенно невыносима в этом году, мы опять постоянно пререкаемся. Что поделать, если она неправа? То она яростно утверждает, что в Питере никогда не было нормальной зимы, а ведь ещё три-четыре года назад у нас были минуса до двадцати градусов, снежные завалы, а перед нашим собственным лицеем два года подряд выстраивали настоящую снежые башни высотой в пару метров. Почему же я должна согласиться? Или когда она говорит, что распространение легально приобретённой музыки через интернет сопоставимо общему владению данного товара семьёй. Я даже среди одноклассников нахожу поддержку, надо видеть, с какой злостью она спорит, так, словно готова подорваться с места и ударить, глаза, пылающие ледяным огнём стремяться вылезти из орбит, и всё лицо становиться жёсткой маской. Я едва ли не боюсь её в эти моменты, но недостаточно для того, чтобы уступить ей. В субботу сложилась такая ситуация: мы были в гардеробе, и на вешалке оказался беспризорный ботинок. Его скинули на пол, ребята и Настя определяли размер, сравнивая со своими ногами. Она была в ботинках на каблуке в несколько сантиметров, что, разумеется, укорачивало её ногу в проекции на пол, но она, наш знатный математик и четрёжник, обладающий весьма логичным мышлением, приставив свою ногу, заявила, что это просто огромный размер. Конечно, она не права – кинув взгляд, я заметила, что это примерно наш размер, что я и подтвердила, приставив уже свою ступню в сапоге без каблука. На что она озлоблено и как-то крысино бросила: «Вот Полина, только бы поспорить!». Нет, зная её, мне не было обидно. Но и равнодушно принимать такое отношение тоже не получается. Опять за меня вступился одноклассник, а я, кивнув всем на прощание, быстро покинула лицей, не дожидаясь её. С этого момента настроение было окончателньо утеряно.

С отцом заехали в магазин, я съела ватрушку, сырок, придя домой, опять поела и не могла остановиться... В театр не хотелось, хотелось спать и чтобы наступили каникулы.

Неброско нарядилась, всё же подракислась и не сняла радужную ленточку. Балет оказался абсолютно никаким, в главное, даже без антракта – то есть, без шампаснкого. Это расстроило ещё больше, потому что в тот вечер безумно хотелось сделать хоть глаток алкоголя. Нет.

Придя домой, я соббралась спать, но перед сном заглянула в «вк». В нашей классной беседе были новые сообщения. Открыв диалог, я обнаружила видео. Видео со Дня Молчания. Мне стало не по себе. Видео на сорок секунд, конечно же, я видела его: один знатный гееборец Петербурга оскорбляет пикетчика и ребят, стоящих с ними. Все знакомые мне лица. У пикетчика рот заклеен скотчем – на моём аватаре тоже фотография с этой акции, у меня так же заклеен рот. Видео называется весьма ненавязчиво: «лол». А следущее сообщение в беседе от О. – «пидр гнойный», – бросает он цитату финальной фразы гееборца из видео. Я смущена, растроена, обижена. Мне грустно, я стремительно проглатываю сразу две таблетки успокоительного в раздумьях, стоит ли мне что-то писать (учитывая то, что я в беседе участия особого не принимаю – только по делу). Одноклассник скидывает ещё видео с каким-то развлекательным содержанием. Для него это то же самое. А я сижу с осколком в сердце. Интересно, никто из посмотревших не провёл параллель со мной? Странно, ведь никто из них никогда бы не посмел сказать мне подобного тем гнуснотям, что произносил гееборец из видео, тем не менее, я чувствую себя так, словно обидели именно меня.

И вот сегодня у меня всё ещё нет настроения. У меня завал в учёбе, я не написала эссе, а завтра оно должно быть сдано. И уже два часа ночи. Зато я посмотрела фильм, котрый с первого просмотра прочно занял третье место в моем топ-три фильмов – «Обычное сердце». Я много о нём слышала и знала ещё даже до того, как он вышел, но откладывала просмотр на потом – чтобы у меня сложилось собственное впечатление, насколько возможно независимое от экспекртых и зрительских оценок. Треть фильма я смотрела спокойно, даже иногда улыбаясь, неотрывно лишь потому, что включила запись с английскими субтитрами. Ближе к середине улыбка была позабыта, а на смену пришли слёзы. Я никогда не чувствовала себя настолько частью ЛГБТК, как при просмотре этого фильма. При том, что в основе сюжета борьба за привлечение внимания к СПИДУ, даже не за общие для нас права. Мне столько грустно за нас, за российское гей-сообщество, мне так больно за нас. И я бы внесла этот фильм в список кинопродуктов, обязательных к показу в ученых заведения – «Реквием по мечтам» и «Обычное сердце». Очень «связный» и распространёный список, ну, да как есть. Я просто сдерживала всхлипы при каждой второй реплике главного героя, перенося ту ситуацию на наше нынешнее положение в этой стране. Всё очень плохо... «Они убивают нас», – неоднократно были озвучены эти будоражуще-спорные слова. А «они» на самом деле убивают нас. Многих из нас. Убивают ужасно, издеаются – до смерти, после смерти. Грабят. Унижают даже память о своих жертвах. Выходят на свободу не более, чем через семь лет. Они выгоняют из домов. Они увольняют и не берут на работу. Они издеваюстся и оскорбляют. Они отравляют жизнь и даже не отводят стыдливо глаза, наоборот – смотрят с человеческим живым интересом, как мы мучаемся. Ненавжиу. У меня закрываются глаза, остановимся на этом противоречивом предложении. Ненавижу?

...хочется не просто показать вам списочки, а всё же пройтись по особенным для меня картинам и произведениям, но я взглянула на обрезанные списки и поняла, что многие названия говорят сами за себя, потому что всемирно известны, моё отношение показано значками, а критику и комментарии оставляю за экспертами, пусть я и не соглашусь со всеми оценками.

Ещё 18го числа я забыла написать про потревоживший меня случай. В школе на очередном душевном уроке информатике один одноклассник спросил меня: «А ты была вчера на Петроградской?». Я немного удивилась, переспросила и подтверддила. «А почему ты такая грустная была?», – тут-то я и онемела. Улыбаясь, я попыталась возразить, но недостаточно убедительно. После этого я задумалась о прошедшем вечере ипыталась вспомнить, о чём думала в тот момент, когда попалась на глаза однокласснику – в тот момент я, выйдя из вагона, направлялась к эскалатору. И я не помню. Мне было грустно в вагоне, потом я переключила песню, а потом...провал в памяти. Вагон-эскалатор, а между этими точками я потеряла эмоции и мысли. Обычно я всегда выстраиваю какую-то игру, а в этот момент я почему-то позволила себе потеряться.

Вообще-то я часто позволяю себе ходить по городу с очень грустным выражением лица, едва ли не напуская в глаза слёзы. Наверное, с надеждой, что кто-то может прочесть в глубине взгляда мою боль и возжелает мне помочь, однако пока что высшее участие, что мне довелось заметить – пристальный сочувствующий взгляд без единого поползновения начать разговор.

С тех пор я и впрямь погрустнела. Особенно в последнюю неделю. У меня нет слёз, истерек, боли, тоски, у меня, пожалуй, есть желания, но тяжкая навязчивая грусть давит на меня. Причины? Вы их знаете не хуже, чем я.