Текст книги "За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?(СИ)"

Автор книги: Полина Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

Мы практически не общались, однажды он написал, спросил домашний, однажды он написал опять – какую-то чепуху про кота. Я...не звонила. Без надежд пригласила его на 11летие, уже не надеясь и потому не парясь – в тот же боулинг, но лишь только со мной, Таней, матерью и одной одноклассницей. Угадайте, кто из них не пришёл.

Потом я старалась забыть. У меня были "отношения" с одноклассником: так, приятели с обоюдной, известной друг другу симпатией (он даже классную попросил пересадить его ко мне), а потом, в шестом классе, примерно через полтора года, когда мне только-только исполнилось, или должно было исполнится двенадцать лет, как нож в спину: ко мне прибежала одна моя приятельница из класса, радостно говоря, что он признался ей в любви. Я была ошарашена, но широко улыбалась (это было в четверг, перед физкультурой, пятый урок). На выходе из школы я пыталась её догнать, так как нам было по пути, я спешила, но она всё ускоряла шаг, а за воротами сразу перешла на бег. Я бросила попытки догнать её, а потом увидела, что он стоит на груде камней, а она бежит к нему, и он тянет ей что-то в руке. Я свернула, перешла на другую сторону улочки, она мне радостно замахала, а я насилу улыбнулась, уже не видя их за пеленой слёз. Когда меня привезли домой, я с трудом сдерживала слёзы, а в комнате прорыдала часа два-три. Так началась моя депрессия.

И я много плакала – о Дане больше всего, потому что, хоть толчок был дан не им, но любовь была к нему, а горевать о том, кого не любила, я не могла.

Потом, лет в двенадцать, в конце зимы, я попросила (по пьяни) Таню ему написать.

"Привет"

"Здорово"

"Как дела?"

"Норм"

"Как настроение?" – он сейчас опять "норм" напишет.

"Норм".

"А я знала, что ты так ответишь!"

"Правда? Откуда?"

"Полина по телефону сказала"

"Она меня помнит?"

"Да, а ты её?" – дальше не помню, когда она отошла я переписывалась с ним с её страницы, потом пошла на свою, добавила его, стали переписываться. Я умудрилась, в процессе, даже задать "вопрос потенциальному парню: ты куришь?" и получить в ответ: "нет, я пь, я пьянь". Потом, видимо, я на что-то пожаловалась или рассказала о душевных муках, так как в ответ получила "ты заеб**а", на что сразу откликнулась: "пока". Он то ли извинился, то ли просто написал "нут, ну, типа, почему убиваю себя и т.д.?". Ещё пара предложений, которые я не помню, я поблагодарила его за поднятое настроение, пожелала спокойной ночи, удалила его из друзей, как будто почувствовав свободу – мне казалось, что этой грубой фразой он, наконец, добил мою любовь.

Через некоторое время я убрала из жизни всё, что о нём напоминало: одежду, забор из лагеря, "летопись" той смены, удалила песню его любимой группы – в общем, сделала всё, доходя до крайностей и всё же...не разлюбила.

По началу было легко и хорошо: я поверила в самообман, потом поняла, что ошибаюсь. Продолжала плакать о нём, вспоминать, любить, жила в депрессии.

Потом, с 7го класса стала медленно-медленно, шаг за шагом, бороться с депрессией: сменила одежду, "стиль", что-то поменяла в себе. В середине года уже думала, что изменилась и даже его смогла разлюбить. Не тут-то было.

Но депрессия сходила на нет и к 8му классу от неё остался жалкий след: я изменилась – внешне и внутренне. А к середине класса ещё больше, а потом – ещё. Я, правда, стала лучше, но напишу об этом как-нибудь потом, ведь здесь я говорю о своей любви.

И вот, конец 8го класса, 13ое мая, его день рождения – имениннику 16, я захожу на его страницу, отвлекясь от чтения фанфика, смотрю... и понимаю, что ничего не чувствую. Память памятью, а любви нет. А ещё лишь пару месяцев до этого я горевала: "Ах, как тяжело понимать, что влюблена в того, что остался лишь в воспоминаниях. Где-то я лучше сказала об этом чувстве, но не могу припомнить, как и где. Вот, точно: "Влюблена в воспоминания девятилетней девочки". Да, вот так.

Но я, начиная, как было сказано, с 7го класса взялась за себя, изменилась.

И вот, сейчас сентябрь, начался девятый год учёбы, и я вдруг поняла, что ни в кого не влюбляюсь.

Могу испытывать симпатию – но только к телу, мне больше ничего не надо. Эти все влюблённости кажутся столь далёкими, глупыми и чужими. Вокруг меня куча людей, которые в кого-то влюблены: они мечутся, радуются случайным взглядам, словам, встречам, а я...ничего не чувствую. А особенно в последнее время всё чаще даже внешне меня привлекают девушки, а всех парней, которые раньше могли бы вызвать симпатию, я бы хотела сделать своими друзьями-приятелями. Большего мне не надо. Я чувствую себя почти асексуальной, почти. Мужское тело кажется мне...чужим. Но в принципе я могу влюбиться (если вообще способна испытывать это чувство в полной мере) в человека любого пола. Асексуальная бисексуалка, бл**ь. А вообще. Я всё чаще думаю о себе как о гее и лесбиянке, но не натуралке потому, что если бы я была парнем, я бы точно была геем. Но так – я девушка и меня привлекают женщины. И мужчины. Как другого мужчину. Вот вам и маленький такой пиз**ц. Узнал бы меня солнечный мальчишка?

Я чертовски запуталась. Ещё мне плохо, и я устала. Всё как всегда.

Всё началось с того, что в субботу (сейчас уже середина сентября) родители наконец-то впервые за осень выбрались на дачу с ночёвкой, оставив меня одну. Некоторое время я провела у себя с одноклассницей, потом пошла за компьютер – посмотреть фильм.

С одной стороны, мне хотелось провести в одиночестве – насладиться – как можно больше времени, но я очень соскучилась по Тане и думала, что встречусь с ней, забив на отъезд.

Я позвонила ей вечером. Я уже давно забросила надежду, что она позвонит мне первая. Я всё время хочу провести "эксперимент" – сколько мы не будем общаться, если я не позвоню первая? Я всегда срываюсь, не могу так поступить, мы так редко видимся, да и без неё мне плохо. Мда.... Я позвонила, она не ответила. Я решила не звонить больше.

Собиралась выспаться, но не тут-то было, моя психика меня подвела.

Я немного всплакнула в конце фильма, который смотрела, что-то читала. И нервничала. Опять началось: "меня никто не любит", "Тане я не нужна" и т.д. и т.п.

Я решила посмотреть сериал "Молокососы", и во время него постоянно нервничала, плакала, тело потрясали судороги. Вся тушь растеклась по моим щекам грязными потоками, на губах блестели слюни, меня шатало, носило из стороны в сторону, мои руки вытворяли что-то неописуемое, и я постоянно падала на колени. И курила. Докурила всю пачку, снизойдя даже до курения в комнате (а не на балконе).

Я сходила с ума, мне было очень плохо. Я, как обычно, подыхала в своём "гордом" одиночестве.

Я даже не знаю, как это описывать, потому что это...желательно пережить. Описание может быть недостаточно сильным или чересчур красочным.

Я замерзала. Больше всего моё состояние проявляется именно в этих судорогах. Это, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать – потому что со слов всё не уловить, а это...как будто я и впрямь сумасшедшая.

Я пила кофе и успокоительное, убаюкивая себя дымом сигарет. Курение успокаивает, но особого кайфа не приносит. На самом деле в курении мне нравятся две вещи: первая – успокоение, вторая – запах.

Да, именно запах. Запах, который распространяется везде – ложиться на волосы, обволакивает кожу и одежду, зависает в воздухе; пальцы потом пахнут табаком – от этого я схожу с ума (специально всегда почаще меняю руки, держа сигарету), и вкус во рту.... Даже не вкус, а ощущение. И ещё, когда из проветренного тёплого помещения приходишь в прохладную комнату с запахом сигарет. Это классно.

Так вот, я отвлеклась, хотя говорить осталось не о чем.

Единственное – я не дала себе выспаться, легла в половину пятого, встала без двадцати десять, глотнула какой-то алкогольной смеси и уселась за комп.

Вот так, пи***ц "хорошо" провела я время. Во мне даже какие-то суицидальные наклонности проснулись, но я воплотила их рисунком на левой ладони – на нём много всего, включая кресты и капли крови, идущие вдоль венок.

А Тане я всё-таки позвонила. Опять не смогла. Говорили о чепухе, я решила оставить всё более сложное на встречу с ночёвкой, а не телефонный разговор. Она подняла мне настроение, да.

И я задаюсь вопросом: "Я ведь точно не люблю её?". Но я знаю ответ: "Нет, она не привлекает тебя сексуально или романтически, нет; она любит тебя и заботится – и ты любишь её за эту любовь, без которой сама сдохнешь, и ты любишь её за то, что она есть: не рядом, не всегда, не наготове. Нет, она просто есть – и ты это знаешь, и это помогает двигаться дальше",

Почему каждый раз, когда я не могу дозвониться, когда мы не встречаемся, когда я обижаюсь на неё, я не могу. Не могу просто взять и проявить силу, твёрдость и не звонить ей. Просто не звонить.

Нет, с завидным мазохизмом я продолжаю делать это – когда мне больно и хочется говорить ей о том, как без неё плохо и рассказывать о том, что я схожу с ума, говорить ей то самое, о чём я пишу здесь. Вместо этого я звоню ей и никогда ни в чём не упрекаю, говорю как ни в чём не бывало о разной чепухе, смеюсь вместе с ней.

Я вижу, что мы, чёрт бы всё это побрал, отдаляемся, и это убивает меня, мне тошно – от того, что мы обе не можем быть теми, кто нам нужен. Вот только не знаю, нужна ли ей я другая – как её подруги...впрочем, об этом позже....

Вчера, вчера я была так счастливы – идя по Невскому с подругой – с грубой, прямой, близкой и резкой, и улыбалась, глядя в небо и радовалась, не смотря на дождь; размахивала мокрыми волосами в метро и мод дождём, улыбалась и ощущала счастье. Просто счастье. Я даже не знаю отчего – мы просто встретились через пару часов после школы и поехали в центр города за учебниками. Мы купили их, я на радость себе купила журнал на лёгком английском, и она заявила, что хочет есть. А мы обе как раз взяли много денег, так как собирались поехать за билетами на концерт, но потом отказались от этой идеи, и я была рада, сразу предложила куда-нибудь зайти, хотелось вредной, жирной пищи – какого-нибудь бургера, и мы пошли в МакДональдс. И я была счастлива, что сейчас буду есть огромный вредный роял чизбургер, прихватив ещё и морковные палочки. А потом я была счастлива, сходу читая журнал и переводя Насте разные рекорды оттуда, была счастлива, когда мы вместе проходили там тест на знание мира (;. И когда мы шли под дождём, и мокрые ехали в метро, особенно, когда, поднимаясь на эскалаторе, мы открыто обсуждали квир-темы. Она переживала из-за того, что в сериале, который она смотрит, окончательно разрушат линию Дестиеля, я начала рассказывать про сериал "Близкие Друзья" – про концовку потрясающего сериала. Причём, в течение нашего обсуждения на нас неверяще смотрела женщина, – сначала недоверчиво, когда я пару раз произнесла "он, а он, к нему" и т.п., а потом и вовсе...странно, когда я стала называть их по именам. Потом я заговорила, что у нас, приверженцев твинцеста между братьями Каулитц, есть некоторые крутые доказательства и убеждала её, что твинцест – вполне частовстречающаяся и вообще прекрасная вещь, опять-таки упоминая имена – не стесняясь, чуть ли впервые – а она говорила, что Вин-цест она в принципе не понимает (это термин из того сериала). Так мы и говорили об этом, пока, обнявшись, не разошлись. И я была счастлива.

А потом я вернулась домой. К слову, до этой встречи с Настей, вплоть до того, как я села в автобус, и даже во время нашей прогулки я раз пятнадцать пыталась позвонить Тане, но безуспешно. Поэтому, только войдя в квартиру и даже ещё не раздевшись, я набрала её номер. Ответила её мать, сказала, что она часа два назад куда-то ушла и поинтересовалась, не знаю ли я куда. Затем спросила – звоню ли я насчёт завтрашней встречи, и объяснила, что они присмотрели дачу и завтра надо туда съездить. Ладно. На этом я иссякла. Настроение сразу – бах! И упало, я пошла молча смотреть сериал.

Сегодня мы, конечно, не встретились, лишь только в середине дня она мне написала: "Ты звонила вчера? У меня телефон просто разряжен". Я не стала отвечать. И решила больше ей не звонить. Да, мы не виделись уже три недели, но на этот раз я выдержу – даже если мы не встретимся ещё два месяца, я ей больше первая не позвоню.

И так сегодня целый день настроение – ниже плинтуса, так проявляется её невнимательность ко мне. Целый день хмурая, грустная, огрызаюсь на родителей, до часу дня даже не ела. Ей не нужно, ей всё равно, значит, пусть будет так – решила я.

Нет. Я поняла, что нет. Я не смогу. Если она не позвонит через два месяца, то всё распадется, всё разрушится. Я не позволю! ТЫ СЛЫШИШЬ? Я НЕ ПОЗВОЛЮ УБИТЬ ВСЁ, ЧТО У НАС БЫЛО, НЕТ-НЕТ-НЕТ!

У меня очень болит голова, глаза. Я хочу спать. Я...опять почему-то хочу к ней. Я не думала об этом, но ровно секунду назад это желание явно проскользнуло в сознании. Я хочу, чтобы она меня обняла, просто обняла, тихо и молча. Мы стоим, её руки некрепко обвивают мою талию, я рассеянно, растерянно смотрю на серую землю за её спиной и чувствую, как усталость спадает с моих поникших плеч.

Я очень хочу зиму. Я никогда в жизни этого не чувствовала. Нет, зима не моё любимое время года. Я вообще люблю только лето по большей части. Но...желание зимы сводит меня с ума. Знаете, каждые выходные, когда я позволяю себе поспать дольше, чем в будни, я мечтаю, чтобы за окном пушистыми узорами лежал снег. И всё было бело. Там. За окном – холод, а здесь, дома – тепло. Может, это ещё одно проявление одиночества, ведь, когда мне одиноко, я замерзаю изнутри, а зима – это холод снаружи, а когда снаружи холодно, значит, внутри тепло, а если внутри тепло, значит, не так уж и одиноко...

Те, кто хотят умереть, убивают себя. Я не хочу умирать. Я хочу жить. Просто всем всё равно, никто не понимает, не знает, что я переживаю внутри. Это чертовски плохо – не уметь обижаться, не пытаться быть грубой. Все привыкли, всем спасибо. Она не позвонила.... Я...пытаюсь напиться обезболивающего, чтобы хотя бы сознание потерять, потому что я явно не хочу никаких кровотечений, отравлений, летального исхода. Мне нужно немного внимания – совсем чуточку, только, прошу, заметьте, что мне плохо. И, пожалуйста, пусть она уже позвонит. Потому что я чуть не сорвалась, но решила держаться, и вот – она не позвонила, а у меня первые симптомы – боли в животе. А ещё сердце бьётся слишком быстро, болит, а сама я дрожу, и мне больно. Только пусть она позвонит...

У меня было свидание. Всё началось с того, что парень опоздал на два часа, к тому же, в принципе, это не было свиданием. То есть он, вероятно, подразумевал его, но мне не нужны отношения. Наверное. Я энное количество времени провела в метро, ходя взад-вперёд по длинной станции с книгой в руках, потом поехала в торговый центр, послонялась по магазинам, поняла, что не создана для шоппинга в одиночестве и вернулась на площадь перед комплексом, где играл перед накопившейся публикой парень. Ждала-ждала, и он приехал. Я была рада – с одной стороны, со второй – мне было по**й. Почему? Без понятия. Он подарил мне белую розу (приятно). Можно было поцеловать его в щёку, можно было вскоре взять его за руку, под руку, облокотиться, когда мы через пару часов сидели где-то на скамейке. Я этого не делала. Но иногда я чувствовала себя немного сумасшедшей – когда постоянно всматривалась в здания над нашими головами, смотрела на улицы и каналы.... Мы прогуляли всего около трёх с лишним часов и завершили прогулку походом в МакДак, где он за меня заплатил. Мне даже немного неловко. Не надо со мной на что-то надеяться. Я, может, вовсе асексуальна, а вообще мне хреново. Я устала. Она не звонит, хотя божилась и клялась, что...

Несколько дней назад, в понедельник, я шла домой из театральной студии. Настроение было никакое, хмурый день вполне ему удовлетворял. Рядом с тем местом, напротив, есть озеро, а прямо за ним – пустырь с кустами, оврагами, тропинками и настоящими пустырями. Летом там не найти свободного места, зимой тоже бывает людно, а вот осенью – абсолютно никого. Последние дни я вообще никакая, со мной что-то не так, и на это очень влияет то, что у меня нет Таниной поддержки.

Так вот, пока меня было видно с дороги, я шла быстро и резко – по грязи, по мокрой траве, потом резко свернула, направляясь на тропу, укрывающуюся в негустой растительности, но тем не менее, скрывавшей от посторонних глаз. Там меня словно покинули силы, я медленно переставляла ноги. В руке – телефон, судорожно оглаживаемый бесчувственными пальцами. Почему телефон? Дело в том, что у меня есть старший сводный брат от отца, разница с которым – 12 лет. Последний раз мы виделись 3,5 года назад, но и до этого уже практически не общались – чем старше мы становились, тем реже и реже виделись. И вот, я несколько лет уже уговаривала себя ему позвонить, но сил не хватало. Так страшно, что он пошлёт, бросит трубку или просто размажет словами. Единственное, что я делала – писала, не подписываясь, поздравления с праздниками; однажды позвонила, но сбросила, услышав голос.

Так я добрела до узковатой развилки и поняла, что.... В общем, я остановилась там и периодически впадала в полную прострацию. Стояла, внутри страх боролся с желанием, я уже нашла его номер и вот придумывала отговорки, причины, оправдания. Я выпадала из реальности, замирала посреди этих кустов, прямо посреди дорожки. От бессилия хотелось опуститься на землю, но здравый смысл голосил, что это вредно, поэтому я прошла чуть дальше, открыв для себя новый открытый закуток и опустилась там на корточки, резко нажимая на вызов. Я поняла, что не сделаю этого, пока не поставлю себя перед фактом – всё, сейчас он ответит, и я или обреку себя молчанием на энное количество месяцев, в течение которых опять буду придумывать причины и отговорки, или поговорю с ним вот так – наобум, не готовясь и не продумывая ничего заранее.

Как только в телефоне прозвучал его голос, я подскочила. "Андрей?". Да, это он. Я онемела, так странно, я не могу описать, что чувствовала в тот момент, ничего и всё сразу. Но я наконец-то смогла сделать это! Я немного даже горда собой за это. Пара фраз – приветствие, "как дела". Оказалось, он в другом городе сейчас, и я лишь спросила у него "можно я тебе позвоню потом?" (до этого я уже узнала, что он возвращается на следующей неделе), получила утвердительный ответ; попрощались. Лишь только разговор был окончен, у меня из глаз брызнули слёзы – в прямом смысле. Это было коротко и на гране с истерикой, я задыхалась и растирала слёзы по лицу в течение минуты. Я уже ушла от того места – такая привычка, если я волнуюсь при разговоре, не могу стоять – будь то от радости или страха, или ещё чёрт знает чего.

Чувствовалась опустошенность, но и подъём: я ему позвоню, мы поговорим, ура! И я поняла, что это тоже что-то уже взрослое, знаете, когда вот так – живёшь моментом, не продумываешь заранее, а просто даёшь сам себе пинок под зад, потому что до тебя наконец дошло, что это беспокоит только тебя и помощи ждать не от кого. И ещё я почувствовала, что уже... не то, что поздно – разве бывает поздно находить родных? – нет, скорее как-то не вовремя, хотя, наверное, всё же поздно. Я уже не ребёнок, которому простительны эмоциональные порывы без объяснений, с меня же он спросит. И я, сказать честно, без понятия, что ему отвечать. Вряд ли я имею право с лёту говорить ему о том, как скучала – разве можно так говорить и чувствовать по поводу чужого? Как восполнить всё, что могло бы быть у нормальных старшего брата и сестры, когда я смогу (если это время вообще у нас будет) рассказать ему об одном из самых ранних, светлых и "прикольных" воспоминаний детства – про то, как мне нравилось, когда он, после того как отращивал себе относительно длинные волосы, приходил короткопостриженный и был для меня "ёжиком". Будет ли у нас возможность стать близкими людьми, позволит ли он мне влиться в его жизнь, ведь он уже взрослый мужчина – ему через месяц исполняется 27 лет.

Я невообразимо, неописуемо хочу найти в нём близкого человека, не друга, а именно брата. Помню, когда-то, лет шесть с половиной тому назад, я позвонила ему из лагеря, и он уверял, что всегда готов встать на мою защиту. Пожалуйста, Андрей, пусть это останется в тебе, отнесись к моей любви серьёзно.... Он мне нужен, может, с ним я буду наконец другой – слабой, но под защитой, ведь с другими я так не умею, а с ним...ну, вдруг получится.

Единственное, я не знаю, какая сестра нужна ему. Даже не буду гадать, нет, дождусь и как-нибудь узнаю, пойму, почувствую.

А ещё спрошу об отце. Почему он его ненавидит? Расскажу о своей к нему ненависти (думаю, что это придётся использовать как предлог, но мне правда интересно).

Я...не знаю, что ещё должна сказать, написать. Я просто очень волнуюсь и переживаю. Мне нужно обсудить это с кем-то, родителям я рассказывать о нём точно не буду. Позвонила бы Таня.... Может, схожу к школьному психологу, заодно и спрошу совета в ситуации с Таней – я написала в "контакте" письмо:

«блять, ты заебала. ты правда не понимаешь, как нужна мне? ты та, о которой я думаю целыми сутками, в ожидании одного грёбанного звонка! я скучаю, мне хреново без тебя так, что я уже таблетки начала глотать, я догадываюсь, что тебе нужен другой человек на роль друга, но неужели нас ничего не сближает? почему ты пишешь мне сообщения с кучей обещаний, признаний и тп, но даже не звонишь? я не могу без тебя, я подыхаю в своём грёбанном одиночестве. пожалуйста, позвони, хоть в два часа ночи, хоть днём, во время урока, когда я в душе – когда угодно, блять, и я сорвусь, расшибу голову, но отвечу, потому что не могу так больше, я тебя очень люблю, пожалуйста, не бросай меня, ты мне нужна»

Но так и не отправила. Страшно. Признаться ей в слабости. И страшно, что она кому-то расскажет. Из-за всех событий предыдущих дней (камин-аут, свидание, Андрей, таблетки) я уже почти готова ей позвонить. Но «незвонок» ей стал навязчивой идеей – видите, даже в тексте я прошу, умоляю позвонить, хотя уже могла бы позвонить ей энное количество раз. Видимо, ей не так уж и плохо без меня. Господи, не дай мне потерять её!

Сегодня грызла семечки, и одна упала в шкурки, я сказала себе, что если отыщу её, у нас с Таней всё будет хорошо. Нашла.

Через некоторое время (шкурок заметно прибавилось) я вновь уронила семечку, уже чуть было не предложила себе те же условия, но потом сказала себе "нет; как бы не складывались обстоятельства, я сделаю всё, всё, что в моих силах, чтобы не позволить рухнуть всему, что нас объединяет". Я сделаю что угодно. Если она скажет стать другой, стану. Я слишком зависима от неё, я...не могу так, я не отпущу её, нет, никогда и ни за что! НЕТ!

Вообще, вследствие некоторых последних событий я всё чаще чувствую в своей жизни какие-то «сериальные» ситуации. Например, та же история с 15-минутным прострационным простоем. Я не думала, что так бывает, и считала выдумками, оказывается, нет. И резкие принятия решений, компании подростков с бухлом и сигаретами, занимающиеся сексом напропалую, прожигающие жизни, и метания в слезах или судорогах по полу, и глупые разговоры с родителями, сверстниками и даже сегодняшний звонок в службу поддержки для детей и подростков, куда я только что позвонила угадайте из-за кого.

Странно. Я изменилась. То, что раньше смущало меня, теперь не имеет значения. Говорю (ладно, пишу) потому, что сегодня в театральной студии заполняла обычную анонимную анкету на сто вопросов для подростков. И там такие вопросы: про алкоголь и наркотики (вы бы попробовали, если бы вам предложили?), про чувства одиночества, усталости, отношения со сверстниками и т.п. Я отвечала искренне, поэтому на вопрос про наркотики и алкоголь поставила "+", к чему кривить душой? Прокомментировав эти вопросы, я показала одной девочке свой "+" со словами: «Как мы только не развлекаемся». Она удивлённо (но с улыбкой!) посмотрела на меня: «Я правильно понимаю...?». Я пожала плечами, мимикой давая понять, что да. Надо сказать, мы одного возраста, но выглядит она не в пример младше – по внешности, стилю, речи, соображению и т.д. Так и живём.

А вообще подумать только, сколько всего нового я переделала за последний год...кошмар. Напишу об этом позже, уже поздно, а с утра ещё и информатику надо делать.

Всё рушится на глазах. Я не понимаю. Всё уходит. Это так.... Я не могу больше. Сидеть и плакать, молча. Я уже сошла с ума. Я уже не чувствую. Я уже умерла.

Почему слёзы беспрерывно стекают по лицу, почему тело изредка извивается, содрогается от судорог, от боли. Почему я не иду спать, хотя мечтаю об этом несколько недель, почему мне так плевать на себя, почему я не могу сама о себе позаботиться? Почему всем плевать, и никто не видит слабости? Моей слабости, я задушена собственной "силой". Спаси меня, просто приди.... Я замерзаю, так холодно, до дрожи. Холод – это одиночество, пронзающее кожу снегом, вырисовывающее страшные узоры изнутри, разрушающее всё, что вам дорого.

Не знаю, что происходит. Честно, я вполне реально ощущаю, что схожу с ума. Сил нет, ничего нет. Вообще. Я ощущаю пустоту, которую не получается заполнить. Мне нужен хоть кто-то, но в пику этому я упорно отстраняю от себя всех.

Почему? Не знаю, правда, не знаю. Маму, наверное потому, что...на самом деле, мне кажется, что мои переживания такие несерьёзные, несуразные и непонятные многим, что не хочется говорить, разжёвывать всё. Мне не хватит сил и смелости, чтобы выплеснуть на неё душу, эту грязную и желчную сердцевину всех моих мыслей. Таню – просто потому, что я устала, что она не может слушать, что она не придёт, что она вообще ничего не сделает. Мне нужна помощь, помощь, а не глупое выслушивание. Все слабые, все мы слабы, иначе бы уже давно бы всё поменяли, но...погрязшие, спрятавшиеся в своих тусклых скорлупках, мы ощущаем лишь лень, страх и слабость. Всем одиноко и все бояться. Глупо, ведь все это понимают, но ни черта не происходит. Если бы я хотела что-то поменять, я бы не просиживала вторые сутки (напролёт!) за компьютером, не писала бы это, а уже разрешила бы хоть малую часть всего того дерьма, которое успело накопиться.

Кого я ещё отвергаю? По-моему, больше некого. Разве что Ваня, с которым можно было бы "замутить" прямо на той же встрече. Но я понимаю, что не нуждаюсь в этом. Возможно, я лесбиянка. Даже обидно, потому что мне нравится моя бисексуальность, так как открытые бисексуалы – люди, подтверждающие, что все, абсолютно все, способны любить оба пола. Но парни...это отдельная история. Каждый, с каким не начинаешь общаться, думает, что нравится тебе, будь ему пятнадцать или девятнадцать. Одна улыбка, разговор – и всё. Они глупы. Я не знаю, чего ждут эти люди, у них говорят какие-то животные инстинкты. Парни симпатичны мне, но лишь как друзья, потому что...чего уж распинаться, если я лесбиянка, то этим всё сказано.

Не говоря о том, что по-настоящему возбуждают меня женщины – женское тело – моё, подруги, незнакомки; девушки – девушки, они, мы другие и это прекрасно. Возможно, я найду спутника жизни-мужчину, если это будет человек, любящий говорить и думать, готовый принять мой характер. Но на мой характер больше ложиться роль лидера в паре, а быть с мужчиной-тряпкой уж точно не для меня. Покончит жизнь самоубийством или просто сбежит.

В крайнем случае, сейчас мужчины могут меня возбудить только находясь в физической связи с другим представителем "сильного" пола. Я бы была геем, даже не би, родись я мальчиком. Наверное, была бы таким простым парнем, следящим за собой, особо не выделяющимся из гей-сообщества, вроде манерных мальчиков, а сама бы потрахивала именно такого парня, и любила бы, и завела бы семью. Я была бы упрощенным Томом в реальной жизни и мечтала бы о своём Билле. И нашла бы. И это был бы по-настоящему счастливый конец для меня – вот так, навсегда.

А так. Я думаю, предполагаю, что в семейной жизни просто не вынесу мужчину. Я уже, вроде, писала как-то про некую вожатую Леру, которая склепала "семью" из меня и Тани, определив, что я – строгая родительница, а Таня – мягкая; также и мои друзья думают, что я буду строгой матерью. Я раньше считала, что все они ошибаются, не зная меня до конца, но в последнее время мне кажется, что они более близки к правде, чем я. Я...многое успела почувствовать, попробовать, пережить, поэтому я буду стараться дать детям всё это и, конечно, следить за ними. Главное, без крайностей, я всё же не кремень и детей буду очень любить и уделять им много времени.

Но ещё важно, что, безусловно, в России я не вижу такой прекрасной картинки своего будущего – я, жена, дети. У нас так нельзя. Поэтому так всё будет, если я всё же перееду в США. Или ещё куда-нибудь. Мне, например, очень нравятся Испания и Германия, вот только первая чересчур яркая для меня, а во второй серо и тоже бывает холодно. И языки, конечно. Я знаю английский, но у меня нет настоящей способности к иностранным языкам. Вот так, поэтому США.... Сан-Франциско или Лос-Анжелес. Вряд ли Нью-Йорк – слишком серый и тоже подверженный снижениям температуры, хотя я и влюблена в этот город и близлежащие – на другом берегу Гудзона – края Нью-Джерси. Там мне тоже очень нравилось. А вот Чикаго или Майами, по-моему, не для меня. Первый абсолютно – там чертовски плохо с погодой, а я стремлюсь убежать от сырости, а второй...не знаю. Мне там очень понравилось, такой яркий, солнечный, воздушный город, но какой-то чужой, вне досягаемости лично для меня. В Калифорнии я ещё вообще не была, поэтому, если решу туда переехать мне не надо будет составлять списки "за и против", я приеду и просто приму город как данное – как принимаю свой, далеко не идеальный, но по-своему прекрасный, безумно красивый Санкт-Петербург.

Да, женщину я рядом с собой представить могу, мужчину – нет. Но, по-моему, мне это может наскучить, мне нравится быть одной, надо лишь научиться другому одиночеству – ни когда ты подыхаешь оттого, что никому не нужен, а когда у тебя есть близкие люди, но ты легко можешь сохранять дистанцию.

Когда всё уйдет.

Когда всё уходит, это всегда так?

Когда всё распадается на миллионы осколков, какой звук отдаётся в голове?

Что чувствуют те, у кого чувств не остаются?

Когда падаешь, ощущаешь страх или эйфорию?

...

Я чувствую странные вещи. Это даже глупо, наверное. Всегда кажется, что твои мысли в глазах других людей глупы и невыразительны. Неважно. Просто мне интересно.... Любовь. Странно вообще. Осмотревшись вокруг, видишь, что с незапамятных времён всё почему-то вяжется или сводится к ней. Я не хочу ничего писать по поводу того, насколько это чувство пускает корни в истории всего человечества. Слишком долго, для меня – скучно, и для моей истории неважно.