Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"
Автор книги: Полина Краншевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)
– Что ты, Ади, – принялся успокаивать ее Серпентас, поглаживая по спине. – Моя страсть не знает предела. Ты все для меня. Я долго отсутствовал, потому что искал возможность исцелить тебя, любимая.
Невыразимое чувство гадливости охватило Беатрис, и она отвернулась, лишь бы не видеть насквозь лживое выражение лица герцога, изображавшего влюбленность там, где ее и близко не было. Она достаточно хорошо знала Атли, чтобы отличить его истинные чувства от показных. В алькове парадного зала он действительно пылал страстью, открыто выставляя ее напоказ, здесь же в его взгляде сквозило отвращение, а бедная женщина принимала его лукавые слова за неоспоримую истину.
– О любовь моя! – выдохнула она. – Я так страдала без тебя. Они все ненавидят меня. Особенно Зигрид. Ты бы видел, как он смотрит на меня. Он внушает мне отвращение.
Ее губы капризно изогнулись, из глаз снова побежали слезы.
Бетти не могла поверить в то, что слышит. Все знали, что император женился по любви, пусть его брак и укрепил дружественные отношения между Дезертскими ханствами и Нодарской империей. Но повелитель пустынь согласился на этот союз только из-за настойчивого желания царевны, стать женой Зигрида. Адия полюбила молодого целеустремленного императора с первого взгляда и долго упрашивала отца дать благословение. На венчании царевна лучилась счастье и с обожанием смотрела на жениха. Что же могло произойти за прошедшие семь лет?
– Скоро ты поправишься, – заверил Серпентас, беря ее руку и целуя, – и мы больше не расстанемся. Зигрид останется в прошлом.
Герцог уколол ее палец острыми зубами перстня-змеи, но императрица даже не вскрикнула. Наоборот, она с блаженной улыбкой восприняла укол, прильнула к Альмонду и потянулась к его губам.
– Ты мой спаситель, – выдохнула она. – Только благодаря твоему зелью я все еще жива. Спасибо, любовь моя.
Императрица поцеловала его, дрожа от вожделения, но герцог едва коснулся ее алчущих уст и тут же отстранился.
«Это все из-за нектара! – догадалась Беатрис. – Атли явно травит ее уже не в первый раз. Страшно подумать, чем он мог еще ее пичкать, чтобы довести до такого состояния. Но зачем ему это?»
– Ади, ты должна быть сильной, – тоном, не терпящим возражений, проговорил Серпентас. – Я сейчас проведу особый ритуал, и после него ты выздоровеешь.
– Неужели это возможно? – спросила она, и неистовая надежда озарила ее изнуренное лицо.
– Даю слово, – заявил Альмонд. – Но ты должна немедленно вызвать сюда Зигрида. Он нужен, чтобы помочь с ритуалом.
– Нет! – вскричала императрица и отшатнулась. – Ни за что! Ненавижу его.
Герцог стиснул зубы, но подавил рвущийся наружу гнев и мягко, успокаивающе сказал:
– Не волнуйся. Это ненадолго. Потерпи еще немного ради меня. А потом мы избавимся от него, и ты станешь свободной.
Он привлек к себе полубезумную женщину и принялся ласково поглаживать ее через тонкую сорочку по плечам, спине, груди. Императрица разомлела и начала постанывать.
– Зови Зигрида, – велел герцог.
Не в состоянии противиться его воле Адия тотчас поднялась, достала с прикроватной тумбочки небольшую круглую коробочку и надавила на синий кристалл на крышке, камень замигал в полумраке, то и дело озаряя спальню голубоватым сиянием.
– Пойдем, – сказал Серпентас и взял императрицу за руку.
Он вывел ее на середину комнаты и резким движением ноги отпихнул мягкий ковер с пола, обнажив магический треугольник, выбитый на каменных плитах.
– Ложись в центр, – приказал он пребывавшей в мире сладких грез женщине.
Адия опустилась на пол и легла, глядя в потолок блестящими глазами с расширенными до предела зрачками и скаля зубы в улыбке, пугающей своей неестественностью.
Герцог перевел дыхание, утер выступившие на лбу капли пота и сказал Беатрис:
– Иди сюда. – Бетти повиновалась точно так же, как императрица. – Я сейчас нарисую нужную комбинацию перевернутых рун, а ты наполнишь их своей маной. Поняла?
Она кивнула, хотя в душе все восставало против его приказов.
Альмонд вынул из внутреннего кармана сюртука жестяную коробку, открыл ее и взял кусок мела. У вершин треугольника он изобразил сложные комбинации рун, отряхнул руки и притаился возле двери.
– Наполняй, – распорядился он.
Беатрис замерла перед распростертой на полу женщиной и всеми силами пыталась бороться с подчиняющим действием зелья.
– Живо! – рявкнул герцог, и Бетти почувствовала, как ее коснулась чужая магия.
Она тотчас распахнула резервуар и, ощутив бурлящую с неукротимой силой ману, устремила ее к треугольнику и древним знакам. Энергия хлестала из нее с невероятной силой, и Беатрис испугалась, что не справится с ее напором. Атли действительно изменил свое зелье, теперь оно помогало аккумулировать просто невиданное количество маны.
Комната наполнилась ослепительным сиянием рун, императрица захрипела и забилась в конвульсиях. В спальню влетел Зигрид Вайзал и застыл, в ужасе и недоумении глядя на жену.
Бетти увидела, как герцог готовится к броску, и закричала что есть мочи:
– Бегите! Спасайтесь!
Альмонд метнул к ней заклятие, и горло мгновенно сдавил жесточайший спазм. Бетти рухнула на пол, не в силах вдохнуть, и липкая темнота поглотила ее сознание. Между мужчинами завязалась борьба, но исход ее был предрешен.
Глава 11
Микаэлла блистала ослепительной красотой, как никогда прежде. Призывная улыбка, сладострастный огонек в глазах, завораживающий голос. Эдман пытался держать дистанцию между ними, кружа ее в танце, но госпожа Хариш так и норовила сократить расстояние между ними, время от времени касаясь его внушительных размеров бюстом. Бывшая любовница щеголяла на балу в темно-бордовом шелковом платье с глубоким вырезом, оголявшим большую часть пышной груди. Если бы в подобном наряде при дворе появилась менее известная и родовитая женщина, то ее неминуемо признали бы вульгарной, но Микаэлла всегда считалась законодательницей столичной моды, и ее выручно-открытый туалет расценили, как новое веяние в одежде на предстоящий сезон.
Эдман видел, с каким обожанием смотрят на госпожу Хариш менее удачливые максисы, коим не посчастливилось стать объектом внимания красавицы, и испытывал тщеславное удовлетворение оттого, что в состоянии теперь соперничать с ними за благосклонность самых привлекательных придворных дам.
– Эдди, – проворковала Микаэлла, – ты танцуешь лучше прежнего. Я едва поспеваю за тобой. Давай выпьем по бокалу шампанского и переведем дух?
Он огляделся в поисках лакея, ближайший к ним слуга стоял возле его сослуживцев, и Эдман подвел к ним госпожу Хариш, неосознанно стремясь показать воинам, что он снова в строю и даст фору любому из них. Максисы тотчас окружили их и принялись осыпать Микаэллу комплиментами, исподтишка бросая на Эдмана завистливые взгляды. Госпожа Хариш расточала любезные улыбки, однако всем своим видом демонстрировала, что принадлежит максису Джентесу, держась подчеркнуто близко к нему.
– Господа, – произнесла она, лукаво прищурив карие глаза, – простите. Нам придется ненадолго покинуть вас.
Мужчины обменялись понимающими ухмылками и поклонились. Микаэлла потянула Эдмана к боковому проходу, и скоро они очутились на лестнице, ведущей к галерее, где играл оркестр.
– Куда ты собралась? – нахмурился Эдман.
Но госпожа Хариш лишь засмеялась, и звуки ее низкого смеха, затрагивающего самые потаенные струны души, подействовали на Эдмана точно гипноз. Он следовал за ней по пятам, неотрывно глядя на ее обтянутый шелком силуэт. Микаэлла подошла к двери на лестничном пролете и, открыв ее, увлекла своего спутника в складское помещение, предназначенное для хранения музыкальных инструментов. Они очутились в душной темноте. На мгновение Эдман потерял максиссу, не ощущая ее поблизости и не видя ровным счетом ничего.
– Демон побери, – процедил он и осветил комнату заклятием так, что теперь все предстало будто в сумерках.
Микаэлла стояла возле узкой кушетки и смотрела на него пылающим страстью взглядом. Она часто дышала, ее грудь высоко вздымалась.
– Эдди, прошу тебя, – выдохнула она, призывно облизнув губы и протянув к нему изящные руки, – не мучь меня больше.
Терпкий приторно-сладкий аромат ударил ему в ноздри и помутил рассудок. Он молниеносно очутился рядом с максиссой и прижал ее к себе. Микаэлла обняла его в ответ и поцеловала, ее игривый язычок скользнул ему в рот, и он потерял контроль. Как в пьяном угаре Эдман ласкал ее, точно одержимый ненасытным желанием похотливый зверь. Сдернув лиф платья, он сжал ее грудь в сильных ладонях и принялся теребить пальцами соски.
– Да! – ликуя, застонала она, опираясь руками о кушетку и выгибаясь ему навстречу. – Ну же! Не медли!
Она вырвалась из его рук, развернулась спиной, подставила бедра и прогнулась. Эдман задрал пышный подол платья, рывком сдернул с нее кружевные трусики, отшвырнув в сторону, и погрузил пальцы в горячее, влажное нутро. Микаэлла вскрикнула от удовольствия и еще сильнее прогнулась подставляясь. Эдмана колотил озноб, дрожащими руками он расстегнул фрак и только хотел спустить брюки, как увидел выпавший из нагрудного кармана невесомый вышитый платок.
«Сонар!» – отчаянная мысль расчертила его помутненное сознание точно вспышка молнии в ночную грозу.
Совершив нечеловеческое усилие, он отпихнул от себя максиссу и рванул к двери.
– В чем дело! – в негодовании закричала она, путаясь в юбке и стараясь подняться. – Стой! Туда нельзя!
Слова сорвались с ее губ раньше, чем она сообразила, что говорит. Эдман застыл изваянием и пригвоздил Микаэллу уничижительным взглядом к кушетке.
– Что это значит?
Страх исказил ее лицо, и она опустила глаза.
– Не уходи, прошу, – взмолилась она, заливаясь слезами. – Он убьет меня.
Эдман подлетел к ней и с силой сжал плечо.
– Что происходит?! – рявкнул он, тряхнув ее. – Говори.
– Нет! – начала в отчаянии вырываться Микаэлла. – Не прикасайся. Отпусти.
Дурное предчувствие затопило душу Эдмана, и он, не соображая, что творит, применил к максиссе заклятие высшего порядка, разрешенное только для выбивания сведений из военнопленных. Формула отличалась особой сложностью и при наполнении маной запросто развязывала языки даже тем, кто давал кровные клятвы о неразглашении данных, но и последствия при этом для пойманного могли оказаться самыми плачевными.
– Выкладывай, – велел он, понимая, что пути назад нет. Если жандармам станет известно, что он сделал, его будут судить. Закон защищал мирное население от произвола магов, а уж родовитая максисса могла стереть его в порошок за одну только мысль о принуждении ее к чему-либо, не то что за применение запрещенных заклятий.
Микаэлла замерла, глядя перед собой остекленевшими, ничего не выражавшими глазами, и заговорила:
– Герцог Серпентас велел мне увести Эдмана Джентеса из зала, соблазнить и задержать как можно дольше. Мы договорились, что я обрызгаюсь возбуждающей желание эссенцией и заведу его в кладовку.
– Зачем?
– Герцогу нужно время, чтобы забрать с праздника дайну Сонар, и провести особый ритуал над императором и его женой.
Дальше Эдман не стал расспрашивать. Безумный страх за дорогую ему женщину завладел разумом и вынудил действовать быстро и решительно. Усыпив максиссу, он наскоро поправил одежду, убрал вышитый платок в нагрудный карман и бросился в зал, но Беатрис бесследно исчезла. Эдман проверил местоположение маяка перстнем-артефактом, и тот указал на южное крыло дворца, где располагалась личная половина правящего рода. Похолодев, Эдман поспешил на поиски Вилмора.
Глава департамента внутренней безопасности разговаривал со своим помощником и дайной Грей, стоя поодаль от танцующих пар. Стараясь не привлекать к себе внимание веселившихся гостей, Эдман подошел к ним и, понизив голос, произнес:
– Вил, поднимай своих людей и специальные подразделения армии. Серпентас изменник.
Иксли переменился в лице, схватил Джентеса за руку и рыкнул:
– Что ты несешь?!
Эдман ударил его по кисти ребром ладони, высвободился и процедил:
– Оглох? Император в опасности. Ты давно видел герцога и Зигрида?
Вилмор оглядел зал, но не нашел ни правителя, ни его кузена.
– Недавно здесь были, – проговорил он, мрачнея на глазах. – Серпентас танцевал с Сонар, но потом оба куда-то делись. А Зигрид общался с айсарами. Да объясни ты толком, что происходит.
– Нет времени рассказывать, – отозвался Эдман. – Пошли в покои императора, по дороге потолкуем. Пусть Тарак с жандармами займется оцеплением зала, а главнокомандующий с воинами – проверкой и охраной дворца. Вряд ли Серпентас действует в одиночку.
– Ты слышал, – обернулся Иксли к помощнику. – Действуй. Селеста за мной. Ты можешь понадобиться.
Фрэнк кивнул и растворился в толпе, Вилмор двинулся к выходу вместе с дайной и Эдманом.
Покинув зал, они помчались по коридорам, следуя в сторону сигнала маяка. Эдман кратко пересказал то, что узнал от Микаэллы, и Вилмор активировал запасную систему безопасности дворца, о ней знал только он и император.
Оказавшись возле покоев правящей четы, они обнаружили распахнутую настежь дверь и пытавшихся пробиться в спальню охранников.
– Отставить! – крикнул Вилмор, залетая в гостиную. – Доложить обстановку.
– Его величество прибежал с бала на зов императрицы, – торопливо заговорил один из воинов. – В покоях были герцог Серпентас и дайна Сонар. Потом мы услышали крик дайны и бросились на помощь. Но дверь спальни заблокировали щитом.
– Всем отойти, – велел Вилмор и принялся изучать плетения щита.
Структура отличалась странным, ни на что не похожим пересечением размытых линий в виде ажурной вязи, точно умелая мастерица связала крючком воздушное кружево.
– Что скажешь? – обратился Иксли к другу.
– Похоже на ту же магию, что не давала Сонар выдать похитителя, – с замиранием сердца выдавил Эдман. Он вдруг подумал о том, что Серпентас вполне мог быть связан с Атли Баренсом, и теперь Беатрис находится в полной его власти, и он способен сделать с ней все что угодно.
– Какие предложения? – не спускал Вилмор с него напряженного взгляда.
Эдман явственно ощущал ману Беатрис, исходившую из спальни императора, и всем своим существом стремился к ней. Он чувствовал, что нужен дайне, но как проникнуть внутрь, не представлял.
– Обычные заклятия тут не помогут, – начал размышлять он вслух. – Можно попробовать проделать брешь в плетениях. Маяк на Сонар послужит проводником. Но здесь лучше действовать в одиночку. Все вместе только хуже сделаем.
– Ты или я? – спросил Иксли, полностью доверяя мнению Джентеса, не раз доказывавшего, что на него можно положиться даже в безвыходной ситуации.
– Лучше я, – сказал Эдман, и Вилмор кивнул.
Максис Джентес подошел к двери, всмотрелся магическим зрением в структуру щита и уловил путеводную нить, соединявшую его перстень с маяком в волосах Беатрис. Он потянулся магией сквозь плетения к резервуару Сонар, используя светившийся голубоватым светом проводник. Сначала плотная сеть щита не пропускала его, отталкивая энергетический поток, тогда он уменьшил напор, сведя его почти до минимума. Робкий ручеек просочился сквозь вязь линий, устремился вдоль путеводной нити прямиком к Беатрис и коснулся ее магическим импульсом.
Эдман очутился в ином измерении. Он стоял на лесной поляне и под палящим летним солнцем высматривал дайну за высокими деревьями, чувствуя ее присутствие.
– Беатрис! – закричал он, в надежде, что она откликнется, и он поймет, где ее искать. – Беатрис!
Легкий ветерок донес до него слабый стон, и Эдман ринулся в том направлении. Дайна лежала в забытьи на земле под раскидистым дубом и едва дышала. Он рухнул подле нее на колени и приподнял ей голову.
– Беатрис, очнись, – в отчаянии проговорил он, ища на тонкой шее пульс. – Борись, ты не можешь сдаться.
Он чувствовал, что энергия утекает из нее, и дайна не может закрыть резервуар, теряя последние остатки сил. Эдман окутал Беатрис своей магией и постарался запечатать ее ману, не позволяя покидать тело. Энергетический поток прервался, девушка задышала ровнее. Вскоре она открыла глаза и, увидев Эдмана, разрыдалась от облегчения.
– Эд, ты пришел, – шептала она, обнимая его и прижимаясь к груди. – Ты согрел меня. Не уходи, умоляю. Я в ловушке.
– Что там происходит? – спросил Эдман, бережно обнимая ее и поглаживая по голове.
– Герцог затеял… сложный ритуал, – сбивчиво заговорила дайна. – Он использует древнюю магию. Император и его супруга лежат в центре энергетического треугольника. Они извиваются в судорогах. Серпентас тянет из меня силы и подпитывает руны. Я ничего не могу сделать.
Времени на раздумья совсем не осталось, и Эдман решил действовать наверняка.
– Послушай, тебе нужно закрыть резервуар, – принялся объяснять он. – Альд не сможет использовать твою силу, и ритуал прервется.
– Как это сделать? Он накачал меня подчиняющим зельем. Я почти не могу действовать по собственной воле. Попыталась предупредить императора, и герцог меня чуть не задушил. Он и есть Атли Баренс. Это он меня забрал из Камелии и поселил в своем доме на острове. Он очень опасен.
Эдман не мог поверить в услышанное, но выход был только один, и он сказал:
– Придется рискнуть. Я буду помогать тебе, а ты постарайся перекрыть ему доступ к мане.
– Я попробую, – без особой веры в успех ответила Беатрис. Она еще раз крепко обняла Эдмана, легла и закрыла глаза.
Сознание Бетти прояснилось, и она смогла осмотреться. Серпентас стоял перед сиявшим треугольником, где корчилась правящая чета, и нараспев читал прямые руны. Он не видел, что Беастрис очнулась, и это воспламенило в ней надежду на избавление. Магия Эдмана согревала ее мягким обволакивающим коконом и придавала сил.
Она огляделась в поисках того, что могло бы помочь прервать ритуал, и увидела кувшин с водой на столике возле стены. Бетти потихоньку отползла в ту сторону, взяла кувшин, захлопнула резервуар и выплеснула воду прямиком на рисунок. Руны лишились энергетической подпитки, и их сияние начало меркнуть. Вода смыла часть линий, и лежавшие в треугольнике люди замерли в неестественных позах, точно ждали возобновления воздействия.
– Ты! – взревел Альмонд и метнулся к Беатрис.
Но в этот момент под действием чужой магии нарушилась стабильности защищавшего дверь щита, плетения рухнули, и в комнату ворвались маги.
– Ни с места! – крикнул максис Иксли. – Сдавайся. Тебе не уйти.
Герцог бросился к окну, но Эдман кинулся ему наперерез и загородил путь.
– Даже не думай, – процедил он.
Серпентас метнул в него разрывное заклятие такой силы, что Эдман отшатнулся. В голове мелькнула предательская мысль о том, что его защитные амулеты не смогут противостоять такой мощной атаке. Но когда смертоносная магия коснулась его, пробивая созданные артефактами щиты, от платка Сонар разлилось ослепительное свечение и блокировало действие заклинания.
Герцог не поверил своим глазам, когда Эдман с легкостью выдержал его нападение, так и не пустив его к окну. Телохранители по команде Вилмора пустили в Серпентаса обездвиживающие заклятия, но тот был надежно защищен. Иксли принялся пускать в него одно замораживающее заклинание за другим, в надежде пробить щиты, но герцог бросился на другой конец спальни к двери в ванную комнату.
Маги метнулись следом, но Серпентас успел заскочить внутрь и закрыть дверь.
– Ломай ее! – приказал Вилмор.
Охранники схватили первый попавший стул и, используя его как таран, начали выламывать дверь, но герцог укрыл проем щитом, и им пришлось возиться с ним. Когда они все-таки влетели в ванную, там уже никого не было.
– Демоны изнанки! – прорычал Вилмор. – Куда он делся? Я же активировал защиту дворца. Он не мог совершить перенос.
Селеста помогла Беатрис подняться с пола, Эдман тут же оказался возле нее и поддержал за локоть.
– Это древняя магия, – слабым голосом произнесла Бетти, подрагивая от перенапряжения и одолевавшей ее слабости. – Вполне возможно, что открытый таким способом портал не улавливается защитными чарами.
– Что еще за бред, – буркнул Иксли. – Впервые слышу. Эд, ты что-нибудь понял?
– Не совсем, – отозвался Эдман. – Но с этим мы позже решим. Вызывай лекарей. Сейчас главное – понять, что с императором.
Скоро спальню правителя наводнили доктора, жандармы, сыщики и те, кого посчитал нужным вызвать максис Иксли. Беатрис осмотрели, напоили восстанавливающими зельями и в сопровождении Селесты отправили домой. Эдман остался помогать Вилмору.
Император Зигрид и императрица Адия остались живы, но состояние обоих было крайне тяжелым, и никто из лекарей не решился предположить, что их ждет в будущем.
Глава 12
После сигнала тревоги жандармы оцепили парадный зал и проверили всех гостей. Гвардейцы специального подразделения обыскали дворец и задержали всех мало-мальски подозрительных людей. Выяснилось, что в сговоре с герцогом оказались прибывшие на праздник айсары, несколько юлдашей и половина советников императора со своими помощниками. При аресте они оказали ожесточенное сопротивление, многие в зале пострадали, началась паника, нескольким злоумышленникам удалось сбежать. Вилмор заподозрил, что слуги помогли скрыться заговорщикам, и распорядился учинить тщательную проверку всему штату дворцовых служащих.
Допросы велись круглосуточно, в ход пустили самые изощренные методы, не считаясь ни с чем, и скоро главе департамента безопасности принесли отчеты, потрясавшие содержащейся в них информацией. Оказалось, что герцог Серпентас много лет готовился к свержению императора Зигрида, практически с восхождения того на престол. С помощью Аттисана Фрауда и Атли Баренса он опутал плотной сетью своего влияния не только высших аристократов и приближенных монарха, но и родовитых вельмож Айсарийского шараата и Дезертских ханств. Максисы пристрастились к чудодейственному нектару и выполняли все его распоряжения в надежде получить новую порцию.
Серпентас назначил днем смены власти в империи праздник именин Зигрида Вайзала. Он намеревался провести особый ритуал, полностью подчиняющий сознание правителя его воле. По замыслу Зигрид должен был добровольно передать престол в руки кузена, признав себя и свою супругу бесплодными. Все, кто принимал участие в заговоре, собирались поддержать решение монарха и всячески способствовать укреплению влияния нового императора.
Вилмор читал Эдману вслух полученные сведения и яростно потрясал листами.
– Нет, ты это слышал?! – негодовал он. – Мы считали его ближайшим соратником Зигрида, а он за спиной брата козни строил. Найду и собственными руками удавлю. И чего только ему не доставало? Император всецело ему доверял, всегда прислушивался к советам, любил, в конце концов. Ведь они выросли вместе.
Эдман обдумывал полученные от заговорщиков данные.
– Знаешь, мне Альмонд всегда казался себе на уме, – поделился он. – Правда, в академии я на это мало обращал внимания. Меня устраивало, что рядом есть тот, кто в случае трудностей возьмет всю ответственность на себя. Но согласись, Серпентас чистокровный кариланец. Если бы не Объединяющая война, его отец занял бы престол Карилана. Вполне возможно, что это ему не давало покоя. Сам знаешь, человека тщеславнее Альда нужно еще поискать. Да и Зигрид порядком поиздевался над ним в детстве, изводя не самыми добрыми шутками.
– Это не повод устраивать государственный переворот, – отрезал Искли насупившись.
– Само собой. Но это повод затаить злобу и в решающий момент посчитать себя более достойным власти, чем потомок наглого завоевателя твоей родины.
Вилмор с опаской оглядел свой кабинет, точно боялся, что они не одни, и Эдману грозит наказание за крамольные речи.
– Попридержи язык, – устало посоветовал он. – Джозеф Вайзал почти святой, и ты рискуешь поплатиться за подобные высказывания.
Эдман отмахнулся.
– Ты думаешь также, но занимаемая должность не позволяет тебе открыто со мной согласиться.
– Неважно, что я думаю, – с укором ответил Иксли. – Важно, что теперь империя осталась без правителя. Император и его жена все еще без сознания, и неизвестно, когда поправятся. Главный заговорщик сбежал и, я больше чем уверен, еще заявит о себе. Нам срочно нужно действовать, а я даже примерно не представляю, где его искать.
– Все не так мрачно, – решил подбодрить его Эдман. – Ведь оставшиеся члены совета взяли на себя временное управление страной. Даже успели закрыть границы. Я давно говорил, этих белобрысых выродков нужно поставить на место. Но меня никто не слушал. Не верю я, что правительство шараата не может справиться с пиратской заразой в своих водах. Явно сами же прибыль имеют от их разорительных набегов. А теперь они дерзнули в наши внутренние дела влезть.
Вилмор скривился, словно надкусил горько-кислое яблоко, сорванное с дичка.
– Избавь меня от подобных разговоров. Только проблем с внешней политикой мне и не хватало. Этим пусть совет занимается и армия. Моя задача – поймать Серпентаса. Ты говорил, что Сонар призналась, будто герцог и есть Атли Баренс. Как это понимать? И что за древняя магия такая? Девчонка явно знает о герцоге куда больше, чем хочет показать.
Услышав о Беатрис, Эдман помрачнел и сказал:
– Чем она тебе поможет, если на ней древние плетения? Заговорит, и тут же умрет от удушья.
Иксли посмотрел на него испытующим взглядом и ответил:
– Жизнь одной дайны ничего не значит по сравнению с угрозой существованию империи. Ты сам недавно, не задумываясь, применил заклятие, вырывающее истину. А ведь Микаэлла могла запросто погибнуть.
Эдман побледнел и не нашелся с ответом. Госпожу Хариш поместили под домашний арест, как сообщницу изменника. Но она так и не пришла в себя, впав в беспамятство. Печать кровной клятвы вступила в противодействие с магией заклинания Эдмана, и произошло повреждение энергетической составляющей.
– Ты хочешь то же самое проделать с Сонар? – выдавил он, с трудом заставив голос не дрожать.
Глава департамента отвел взгляд и пробормотал:
– Если у меня не останется выбора, то да. Она единственная, кто может вывести нас на Серпентаса. Пока идут допросы сообщников, я буду ждать. Вдруг кто-то проговорится, где его найти. Но думаю, шанс невелик.
У Эдмана под сердцем поселилось тягостное, холодящее душу ощущение надвигающейся беды, точно скользкая змея свернулась кольцом внутри и не желала убираться с облюбованного места.
– Если я смогу выяснить, где искать герцога, – пересохшими губами проговорил Эдман, – ты не тронешь ее?
– Даже близко не подойду, – заверил его Иксли. – Даю слово.
После разговора с другом Эдман не находил себе места. Он прекрасно знал, что перед лицом угрозы государственной власти, Вилмор способен на что угодно, даже на пытки. Ему срочно требовалось узнать у Беатрис все, что только возможно о герцоге. Но как это сделать, если едва она упоминала своего похитителя, тут же оказывалась на грани смерти?
Эдман вспомнил, как во дворце смог объединить их магию и переговорить с дайной. Тогда он особо не разбирался ни в том, что произошло, ни как ему это удалось, но теперь желал во всем разобраться. Обложившись фолиантами по всевозможным разделам магической науки, Эдман заперся в своем кабинете и не покидал его, пока не понял, что же случилось.
По всему выходило, что он смог связать их магические составляющие и общался вовсе не с самой девушкой, а с ее энергетической частицей, да и его сознание при этом приняло иную форму. Вот почему смертоносные плетения не оказали никакого эффекта на дайну, и она смогла свободно говорить. Осознание поразительного факта стало для Эдмана настоящим потрясением. Никогда он не предполагал, что такое вообще возможно, и связал удивительный феномен энергетического общения с тем, что магия Беатрис идеально сочеталась с его силой.
«Нужно попробовать вновь объединиться с ней, – решил он. – Возможно, я смогу узнать о герцоге, и Вилмор наконец оставит Беатрис в покое».
Однако проблема состояла в том, что дайна с самого злополучного дня именин правителя плохо себя чувствовала и почти не покидала своей комнаты. Одолевавшая ее слабость с трудом поддавалась лечению зельями, и доктор Хрюст рекомендовал отвести ее весной на морское побережье для восстановления здоровья. Но все же Эдман посчитал, что нужно хотя бы попробовать вновь соединить их магию.
Он дождался ночи и, открыв дверь между двумя спальнями, вошел в комнату Сонар. В доме стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь заунывным пением неприкаянного, страдавшего от беспросветного одиночества ветра за окном и мерным ходом стрелок настенных часов в форме бронзового кленового листа с позолоченным циферблатом. Беатрис мирно спала в чересчур широкой для нее одной постели, на прикроватной тумбочке слабо мерцал ночник. Ее длинные шелковистые волосы разметались по подушке, одеяло сползло и по пояс обнажило стройный силуэт, едва прикрытый тонкой, полупрозрачной тканью сорочки на бретельках.
От одного взгляда на дайну Эдман ощутил окатившую его жаркую волну, ударившую в голову и воспламенившую желание. Ему вспомнился вкус ее губ, нежная кожа, прерывистое дыхание, сладкие стоны. Сиреневая спальня давно пропиталась особым ароматом легких духов Беатрис, которые она составляла сама из эфирных масел мединны Вафии, и этот знакомый, волнующий запах дурманил разум Эдмана не хуже крепкого коньяка. Он провел кончиками пальцев по ее губам, шее, ключицам, медленно прокладывая путь к груди.
«Пора остановиться, – постарался образумить себя Эдман. – Она вряд ли обрадуется, если проснется от моих настойчивых прикосновений. Нужно поскорее закончить то, за чем я пришел».
Эдман, пересилив себя, убрал руку от дайны и присел на край кровати. Закрыв глаза, он попытался вспомнить, как действовал в прошлый раз, отпустил свою магию и устремил ее поток к Беатрис. Но энергия лишь коснулась девушки и рассеялась в пространстве, никакого объединения не произошло. Чувство разочарования и досады охватило его, но сдаваться он не собирался. Воссоздав в воображении мельчайшие детали лесной поляны, где они виделись в последний раз, Эдман направил магический импульс к дайне и принялся что есть мочи внутренне взывать к ней.
И Беатрис откликнулась. Они вновь очутились в лесу, вокруг звучали птичьи трели, стрекотали кузнечики в высокой траве, жужжали пчелы, собирая нектар с медоносных полевых цветов, ослепительное солнце пригревало, пронизывая легкое платье дайны насквозь.
– Беатрис, – выдохнул Эдман, испытав окрыляющую радость от возможности чувствовать ее рядом, – спасибо, что пришла.
– Ты звал меня, и я не смогла противиться твоему зову, – ответила она, и открытая, добрая улыбка озарила ее лицо.
Эдман притянул ее к себе и с непередаваемой нежностью обнял. Почему-то здесь все было проще, и ничто не мешало ему свободно выражать свои чувства.
