Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"
Автор книги: Полина Краншевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 46 страниц)
– Мы такой наряд с тобой сошьем, – с довольным видом протянула она, и в ее голубых глазах отразилось предвкушение, – что все ахнут! А Фулн от зависти локти обкусает.
Беатрис рассмеялась и крепче прижалась к любимой преподавательнице. Надежда с новой силой вспыхнула и разгорелась у нее в душе, окрылив и заставив поверить, что на смотринах ее обязательно ждет успех.
Глава 24
Уходя из апартаментов дайны Монд, Эдман совсем забыл о посылке, полученной Анной вместо него, а вспомнил об этом только на следующий день и собрался вновь наведаться к преподавательнице танцев. Но она опередила его и занесла сверток в кабинет манологии во время перерыва.
− Держите, профессор, − положила она на стол посылку. – Вы вчера позабыли о ней.
Монд вела себя как ни в чем не бывало, и даже отстраненный, без тени эмоций взгляд не выдавал того, что между ними произошло накануне.
− Благодарю, − усмехнулся Эдман и забрал сверток. – Вы очень любезны.
Он решил ей подыграть, но в отличие от дайны его темные глаза не могли скрыть таящегося в глубине веселья, и Анна, уловив это, рассердилась.
− Не стоит благодарности, − процедила она и демонстративно покинула кабинет, высоко задрав подбородок и выпрямив спину похлеще солдат на плацу во время смотра генерала.
Эдман подавил в себе желание рассмеяться ей вслед, вскрыл сверток и начал читать долгожданную книгу. Пролистывая страницу за страницей, он все больше мрачнел, и от его веселости не осталось и следа. Автор научного трактата приводил неоспоримые доказательства удивительного феномена, выявленного им во время исследования совместимости энергетических потоков мужчин и женщин.
В подавляющем большинстве случаев мужчины, обладающие высокой преобразующей способностью и легко использующие большое количество маны, не могли создавать семьи с женщинами, имевшими значительный внутренний энергетический резервуар, поскольку их потоки не совпадали и вступали в противодействие. Девочки в таких браках рождались с резервуаром как у матери или меньшим, а мальчики всегда уступали отцу по возможности управлять маной. Поэтому браки и внебрачные связи максисов с лоунками строго запрещались, и аристократы, прежде чем заключить союз с женщиной даже своего круга, обладавшей небольшим энергетическим резервуаром, обязаны были подать прошение в магическую комиссию, пройти проверку на совместимость и получить разрешение.
Но оказалось, что есть редчайшие прецеденты идеального совпадения энергетических потоков между максисом и лоункой, не предсказать их невозможно. У таких пар рождались дети с уникальными способностями. Резервуар девочки превосходил резервуар матери в несколько раз, а мальчик мог преобразовать гораздо большее количество маны, чем отец.
Максимилиан Новат стал самым известным в истории человеком, рожденным в таком браке. Он был гениальным ученым-артефактором, изобрел первый накопитель маны, усовершенствовал боевые амулеты, создал для них метательную установку и положил жизнь в борьбе за права лоунов. Его отец тайком женился на девушке из бедной семьи и прожил с ней двадцать лет в любви и согласии. После его смерти богатые родственники сделали все, чтобы погубить вдову и опозорить самого Максимилиана. Его мать не выдержала травли, заболела и умерла, а молодой ученый остался на улице, всеми гонимый и презираемый. Он нашел приют в семье своего дяди по матери, увидел жизнь лоунов изнутри и решил сломать существующий общественный порядок.
В то время разразилась Объединяющая война, представители низшего сословия голодали, а молодых лоунок забирали в армию и заставляли отдавать воинам ману до последней капли. Максимилиан Новат поднял восстание, прокатившееся по всему Нодару и дошедшее до столицы. Королю Джозефу Вайзалу чудом удалось разбить мятежников. Главарь был казнен на центральной площади Глимсбера на виду у многотысячной толпы. Вскоре Нодар заключил соглашение с Кариланом, и появилась Нодарская империя. Памятуя страшные события, связанные с восстанием, император Джозеф именно тогда ввел суровые ограничения для максисов на использование энергии лоунок, учредил школы для дайн, обязал аристократов заключать с девушками дорогостоящие контракты, а также ужесточил контроль брачных союзов, введя строгий запрет на рождение детей лоунками от аристократов.
Автор монографии утверждал, что подобное совпадение энергетических потоков выявлялось в одном случае из нескольких тысяч, и встреча настолько подходящих друг другу в магическом плане людей была практически невозможна, да и существующие законы защищали общество от подобных союзов. Но тем не менее никто не мог исключить случайного рокового столкновения.
Кроме того, в книге приводились научные выкладки, касавшиеся энергетического взаимодействия у таких пар. Из-за идеального совпадения у людей возникало взаимное притяжение, но у мужчин оно, как правило, проявлялось сильнее, а у женщин, особенно до первого эпизода передачи энергии, могло и вовсе не давать о себе знать. В этом союзе мана женщины не только наполняла резервуар мужчины быстро и без преодоления природного сопротивления, но и оказывала на его организм укрепляющее действие. Максис мог с легкостью преобразовывать такую энергию, практически не прикладывая никаких усилий, а лоунка восполняла резервуар в разы быстрее. Однако, после первого соития возникала привязка, вследствие которой в дальнейшем дайна уже не могла передавать энергию другому хозяину, а максис не воспринимал ману иной женщины.
Эдман вспомнил свою реакцию на магическую составляющую Сонар и передернул плечами, гоня от себя мысли о наваждении, охватывающем его возле Беатрис. Теперь он понял, что происходило во время тех эпизодов, когда он с трудом контролировал себя. Эдман нашел дайну, идеально подходившую ему. Он содрогнулся, представив, что могло между ними произойти, если бы адептка находилась рядом круглые сутки. Вряд ли ему удалось бы долго противиться той тяге, что терзала его и исподволь толкала на спонтанные, инстинктивные действия.
Отложив монографию, Эдман потер подбородок и принялся обдумывать полученную информацию. Перед ним как живой встал образ худощавой выпускницы с огромными серыми глазами, без конца извинявшейся и красневшей по малейшему поводу. Скоро пройдут ее первые смотрины, затем наступит пора финального испытания, магическая комиссия выдаст ей лицензию и разрешение на служение дайной, а потом грянет выпускной бал, и какой-нибудь максис заберет ее в свой дом на ближайшие десять лет. Нельзя нарушать естественный ход ее жизни, иначе это погубит и Сонар, и самого Эдмана.
Он собрал бумаги со стола, положил в ящик и, захватив присланную знакомым профессором книгу, отправился в свои апартаменты. Пора было заканчивать с затянувшимся расследованием и убираться из Камелии в родовое поместье, где его давным-давно заждались.
Глава 25
Всеобщее помешательство, связанное с грядущими смотринами, отразилось и на жизни Эдмана. Наконец-то бонны и адептки последнего года обучения занялись своими делами и перестали донимать его навязчивым вниманием. Ученицы более младшего возраста пока не отваживались открыто проявлять свои чувства и только молча смотрели на него влюбленными глазами да краснели, но с этим еще можно было мириться.
Раньше Эдману не доводилось бывать на смотринах, и он лишь примерно представлял себе, как проходят такого рода мероприятия. Его отец заключил контракт с Кэти без участия сына и сделал единственному отпрыску подарок в честь блестящего окончания академии и вступления в ряды гвардейцев императора. Отставной генерал надеялся, что это положит хорошее начало военной карьере сына, но все сложилось иначе.
Эдман без памяти влюбился в юную, обворожительную дайну и не хотел ничего слышать о женитьбе на подходящей девушке его круга. Он мечтал тайно обвенчаться с Кэти и сбежать ото всех на край света. Но девушка хоть и проявляла к нему благосклонность, принятую Эдманом за настоящее ответное чувство, при первой же возможности бросила его и сбежала с другим. С тех пор Эдман испытывал стойкое отвращение ко всему, что было связано с дайнами и закрытыми школами, а любые намеки своих знакомых на посещение смотрин игнорировал.
У Эдмана выдалось несколько свободных дней накануне праздника, и он вплотную занялся собственной подготовкой к визиту знатных гостей в Камелию. Он отправил отчет с теми сведениями, что узнал от преподавателей, но так и не написал Вилмору о явлении госпожи Хариш в школу, решив сначала посмотреть на тех, кто прибудет от нее на праздник.
«Микаэла ни за что не поехала бы в такую даль ради абы кого, – обдумывал Эдман сложившиеся обстоятельства. – Значит, ее протеже действительно важные люди. С другой стороны, что такого в том, что она попросила несколько неучтенных приглашений? Смотрины будущих дайн не такое уж великое событие. Вполне возможно, что какие-то светские бездельники решили побывать в закрытой школе и поглазеть на молоденьких адепток, переполненных маной. Некоторые считают смотрины весьма интригующим зрелищем. Придется глядеть в оба».
Пока директриса была занята организацией праздника, Эдман улучил подходящий момент, когда она находилась в парадном зале, пробрался в ее кабинет и нашел утвержденный магической комиссией перечень тех, кто прибудет на смотрины. Переписав имена на отдельный листок, он вернул все на свои места и поспешил отправить в департамент внутренней безопасности письмо с просьбой выслать основные сведения о каждом из приглашенных максисов. Теперь оставалось только ждать, но у Эдмана было еще одно неоконченное дело.
Он навел справки о закрытом клубе, где в последний раз преподаватели Камелии видели Викторию, и с досадой узнал, что туда можно попасть либо по личному приглашению хозяина, либо вместе с членом клуба, в качестве его гостя. О владельце заведения никто ничего точно сказать не мог, якобы им был некий господин Аттисан Фрауд, но люди Вилмора прислали о нем всего несколько строк. Родился и вырос за границей, около десяти лет назад переехал в Нодарскую империю, поселился в Финаре, выкупил здание в центре города и сделал в нем закрытый клуб для аристократов. За все время проживания в империи ни разу не был замечен в каких-либо нарушениях, подати в казну платил исправно, регулярно проходил проверки заведения с минимальными замечаниями, но в обществе о нем мало кто слышал. На званых обедах и балах он не появлялся, светских знакомств не заводил, общался только с теми, кто посещал его клуб, и получить от него приглашение постороннему человеку не представлялось никакой возможности, и Эдман решил действовать иначе.
Незадолго до смотрин он попросил у директрисы Гризар внеочередной день отдыха для того, чтобы уладить дела в Финаре. Поначалу она отказала, но услышав, что это напрямую связано с подготовкой выпускниц к предстоящему финальному испытанию, отпустила Эдмана без лишних вопросов.
Утром он отправился завтракать в столовую, дождался, когда Лавинас закончит трапезу и вместе с ним пошел в административный корпус.
– Как самочувствие? – спросил Эдман тяжело ступающего по мощеному двору преподавателя. – Что-то еще беспокоит?
– Ох, Привис, – со скорбным выражением изрядно побледневшего лица начал жаловаться он, – если бы ты только знал, как мне тяжело.
– Живот все еще болит? – проявил участие к его трагедии Эдман.
– Да нет, – отмахнулся тот. – Тут полный порядок. Но вот другое… Сам себя не узнаю.
Эдман остановился, и Лавинас вынужден был тоже задержаться, не доходя до крыльца.
– Что ты имеешь в виду? – напустив на себя встревоженный вид, спросил Эдман.
– От девок воротит, – чуть не плача признался Лавинас, перейдя на шепот. – Никогда такого не было. Проклял кто-то, не иначе.
Эдман округлил глаза и схватился за сердце.
– Да ты что! Может, все дело в местной стряпне? Ты ходил к мединне Замас?
Лавинас смутился, отвел взгляд, и даже его шикарные пышные усы казались поникшими.
– Не могу я к ней с таким вопросом идти. Всем ведь выболтает. Так и маюсь. Пью ее лекарство и надеюсь, что со временем пройдет. Она ведь сказала, что три месяца принимать нужно.
– В этом ты, конечно, прав, – покивал Эдман. – Но все же к лекарю стоит съездить. Я как раз сейчас собрался в Финар, извозчик вот-вот прибудет. Поехали вместе. Все равно твои занятия до смотрин отменили. Зайдем к специалисту, а потом где-нибудь пообедаем, я угощаю. Что скажешь?
Пока Эдман распинался про лекаря, Лавинас с кислой физиономией не проявлял никаких признаков воодушевления, но как только речь зашла о бесплатном обеде, он тут же взбодрился.
– Ты отлично придумал! Поехали. Я знаю прекрасное заведение, лучшее в этом захудалом городишке. Готовят там отменно!
Не прошло и четверти часа, как от ворот Камелии отъехал экипаж, запряженный гнедой кобылой. Внутри разместились два преподавателя и, о чем-то оживленно беседуя, покатили с вершины холма к долине, где раскинулся Финар.
Несмотря на разгар лета, удушливая жара обходила стороной здешние места. Северная провинция лежала на территории бывшего Карилана, и главный тракт, проходивший через Финар, вел дальше к побережью океана. Полярные циклоны нередко приходили сюда, и тогда пасмурная погода могла стоять по несколько недель. Но сегодня небо радовало чистой лазурью, солнце припекало и дарило людям такое редкое в здешних местах тепло, а легкий ветерок освежал, обдувая лицо.
Экипаж слегка покачивался на неровностях дороги, мерный стук копыт убаюкивал, Лавинас начал клевать носом, а потом и вовсе разразился громким храпом. Эдман тут же прошептал заклятие, скрадывающее эти неприятные звуки, не собираясь терпеть басовитые трели преподавателя до самого въезда в город.
По обе стороны от дороги тянулись зеленые засеянные поля, и непривычное после темных, угрюмых стен Камелии открытое пространство радовало глаз Эдмана. Несколько недель в школе для дайн в полной изоляции от внешнего мира заставили его позабыть, насколько это чудесное чувство – ощущение свободы и полноты жизни. И теперь ему как никогда захотелось очутиться в родовом поместье и побродить пешком по пустошам и окрестным лесам, наслаждаясь тишиной, природой и одиночеством.
«Еще немного, и я уеду отсюда», – пообещал себе Эдман и попросил кучера подстегнуть лошадь.
Извилистые, мощенные булыжниками улочки Финара привели экипаж на центральную площадь, где сновал народ, и разъезжали повозки горожан и путешественников. Эдман попросил извозчика, не останавливаясь, отвезти их прямиком к лучшему лекарю города.
Когда они остановились у двухэтажного дома со скромным фасадом желтого цвета и небольшими квадратными окнами с белыми занавесками, Лавинас начал канючить, словно впервые оказался перед дверью лечебницы.
– Слушай, Привис, может, не стоит? А? Как думаешь? Может, оно само пройдет?
– Может, и пройдет, – пожал плечами Эдман. – Решай сам. Хочешь, я зайду, справлюсь насчет твоей проблемы и вернусь?
– Привис, сделай милость! Очень буду признателен! Я до печеночных колик боюсь всяких там осмотров.
Эдман кивнул и зашел в приемную. Миловидная девушка в темном строгом платье и белом переднике поинтересовалась, чем ему помочь, но он лишь ознакомился с прейскурантом и сразу вышел.
– Ну что? – взволнованно спросил Лавинас, хватая его за руку, как только Эдман оказался в экипаже. – Как все прошло?
– Лекарь сказал, что снадобье тебе дали хорошее. Принимай, как назначено, и все пройдет. Но пока придется потерпеть некоторые неудобства. Сам понимаешь, это необходимо для здоровья.
Лавинас тяжело вздохнул и опустил голову.
– Прямо целых три месяца?
– Ничего не поделаешь. Нужно.
– Ладно, – с тоской протянул он. – Постараюсь.
– Вот и отлично, – хлопнул его по плечу Эдман и велел кучеру отвезти их на площадь к лучшим лавкам.
Покрутившись в дорогих магазинах и сделав несколько ненужных покупок, чтобы создать видимость серьезной необходимости этой поездки, он вновь уселся в экипаж возле недовольного Лавинас, раздосадованного тем, что Эдман отказался дать ему в долг. Преподаватель истории оказался на мели из-за крупного проигрыша в прошлый день отдыха и хотел отыграться, но Эдман не выносил азартных игр и никогда не одалживал деньги на подобные прихоти.
– Теперь можно и пообедать, – с воодушевлением сказал Эдман. – Куда поедем?
Лавинас тут же забыл все свои обиды и бодро крикнул извозчику:
– Гони в закрытый клуб!
Кучер стегнул гнедую кобылу, и повозка покатила по широкой улице к северу от площади.
– А что это за место? – поинтересовался Эдман, радуясь, что его расчет оказался верным, и Лавинас решил ехать именно туда, куда требовалось.
– Шикарное заведение, я тебе скажу! – пророкотал преподаватель истории, окончательно преобразившись, залихватски подкрутив усы и пригладив непослушные густые кудри. – А готовят как! Просто чудо! Да что я тебе рассказываю, сейчас сам все увидишь.
Экипаж подъехал к длинному трехэтажному зданию светло-жетного цвета с белыми колоннами, высокой каменной лестницей и широким балконом над крыльцом. Швейцар в длинном бордовом сюртуке и фуражке с козырьком распахнул дверцу повозки и помог Лавинасу выйти, улыбаясь и кланяясь.
– Приветствую, господин Лавинас. Давненько у нас не бывали. Пожалуйте.
Преподаватель истории приосанился, выпятил грудь и небрежно обронил:
– Дела, будь все это неладно. Господин Привис со мной.
И он прошел к лестнице. Швейцар удостоил Эдмана пристальным, недоверчивым взглядом, но препятствовать не стал, поднялся первым и распахнул перед максисами тяжелую дверь с замысловатой резьбой в виде двух диковинных птиц, взмахивающих крыльями.
– Прошу, господа.
Лакей в темно-зеленой ливрее с золочеными пуговицами встретил их у порога и низко поклонился, узнав Лавинаса.
– Приветствую, господа. Чего изволите?
– Лучший столик в ресторане, – распорядился Лавинас, глядя на слугу свысока.
– Прошу за мной, – пригласил лакей.
Он повел их через огромный холл с мозаикой на мраморном полу, квадратными колоннами, хрустальной многоярусной люстрой под потолком и высокими напольными вазами. Эдман подивился тому, насколько все выглядело лаконично и без малейшего намека на вульгарность. В душе он ожидал увидеть затрапезное заведение, нечто промежуточное между дорогим борделем и средней руки рестораном с парой залов для карточных игр, но клуб с первого взгляда производил весьма хорошее впечатление и вполне мог соперничать с некоторыми подобными местами столицы.
Вместительный, светлый зал ресторана был разделен на две зоны. Вдоль стены тянулись отдельные кабинеты, отгороженные друг от друга толстыми перегородками и закрытые плотными темно-синими портьерами. Остальную часть зала занимали круглые столики, покрытые белоснежными скатертями и сервированные фарфором и хрусталем. Мягкие стулья с изогнутыми ножками и светло-голубой обивкой так и манили присесть и отдохнуть. Через широкие окна, занавешенные легкими полупрозрачными шторами с многочисленными сборками, проникал мягкий, солнечный свет и создавал в ресторане приятную, располагающую к отдыху атмосферу.
Лакей проводил преподавателей к столику возле окна, предоставил меню и с поклоном удалился, сказав, что официант и метрдотель подойдут к ним с минуты на минуту.
Выбор блюд снова приятно удивил Эдмана. Ничего простецкого, что подавали в забегаловках средней руки, но и ничего чересчур вычурного, чем часто злоупотребляли модные рестораны столицы. Он решил заказать свой любимый салат с дорогим сортом белой северной рыбы на закуску и оригинально приготовленных моллюсков в качестве горячего. Лавинас же принялся перечислять подошедшему официанту одно блюдо за другим, и Эдман всерьез обеспокоился состоянием его здоровья после столь обильной трапезы.
– Что будем пить? – с горящими глазами любителя крепких напитков спросил преподаватель истории.
– Выбирай, что нравится, – ответил Эдман, исподтишка присматриваясь к посетителям ресторана. – А я воздержусь.
Лавинас в изумлении уставился на него круглыми глазами, но что-то в лице Эдмана не позволило ему задавать уточняющие вопросы, и он счел за благо оставить эту тему.
– Мне как обычно, – отдал он распоряжение официанту и тоже осмотрелся.
Большая часть столиков пустовала, в дальнем конце зала расположилась компания элегантно одетых молодых людей в сопровождении двух мужчин постарше. Эдман тут же узнал тех максисов, что числились в списке приглашенных на смотрины. Он встречал их на одном из приемов во дворце, но близкого знакомства не водил.
«Странно, – подумал он. – Как они попали в закрытый клуб? Все как один живут в других городах, и из местных аристократов с ними никого нет. Видимо, хозяин заведения им хорошо знаком».
За столиком возле соседнего окна сидел пожилой максис в компании юной барышни, и Лавинас не преминул пройтись на их счет:
– О, господин Гавр снова выгуливает свою дайну. И когда только надоест глаза всем мозолить?
– Чем они тебя не устраивают? – без особого интереса спросил Эдман, увидев приближающегося к их столику метрдотеля.
– Да над ними весь Финар потешается, – отозвался Лавинас, ощупывая девушку с головы до ног наглым взглядом. – Старый хрыч потратил остатки своего состояния на контракт с этой милашкой. Говорят, он влюблен как сопливый молокосос и готов на все, лишь бы она осталась довольна.
– Тебе-то что? Каждый делает то, что считает нужным. Если средства позволяют, почему бы не заключить контракт. Молодая дайна сможет продлить его дни. Вряд ли этот господин активно пользуется высокоэнергоемкими заклинаниями, а приток свежей маны поддержит его здоровье на должном уроне.
– Что правда, то правда, – кивнул Лавинас. – Своя-то энергия в таком возрасте поди почти не накапливается.
Седовласый, худощавый метрдотель в черном фраке и белой бабочке остановился перед их столиком и слегка поклонился.
– Приветствую, господа. Рад видеть вас в нашем клубе. Максис Лавинас, не представите вашего спутника?
– Медин Райт! Старина! Как поживаешь? – расплылся Лавинас в широкой, несколько натянутой улыбке. – Это максис Эдвард Привис – новый преподаватель манологии в Камелии. Мой хороший друг. Отличный малый, я тебе скажу.
Метрдотель с безразличием выслушал тираду преподавателя истории и сказал:
– Уверен, вы не откажетесь дать вашему другу нужные рекомендации, максис Лавинас. Не так ли?
– Безусловно, – поторопился заверить его преподаватель, бросив в сторону Эдмана напряженный взгляд. – Сейчас мы бы хотели пообедать. Но чуть позже я обязательно все сделаю.
– Как будет угодно, – поклонился метрдотель. – Приятного отдыха, господа.
На его морщинистом бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул, и он чинно удалился, держа спину идеально ровно.
– Ух, – шумно выдохнул Лавинас, утирая платком пот со лба. – Терпеть его не могу. Похож на приведение. Вечно ходит как тень и следит за каждым, будто ястреб на охоте за мелкими грызунами.
– Что он имел в виду под рекомендациями?
– Да тут есть бредовое правило, – отмахнулся преподаватель, снова принимаясь таращиться на дайну, – если кого-то приводишь, должен в письменной форме дать этому человеку характеристику. А в идеале уплатить членский взнос и подтвердить его личность. Ты как? Сможешь небольшую сумму внести? Это всего пара ассигнаций, зато тебя причислят к местной элите, и ты сможешь свободно тут бывать даже без меня.
Эдман усмехнулся и сказал:
– Не волнуйся, я договорюсь с ним.
Лавинас просиял, услышав, что ему не придется улаживать досадную помеху его отдыху, и воскликнул:
– Я знал, что на тебя можно положиться!
Пока они наслаждались поданными официантом блюдами, в зал вошли несколько максисов, знакомых с Лавинасом. Они заняли соседний столик и принялись громко обсуждать ближайший день отдыха и запланированную в клубе по этому поводу программу.
Метрдотель появился вновь, как только официант убрал со стола, и напомнил о себе:
– Вы готовы заполнить надлежащие бумаги, максис Лавинас?
– Да, неси, – милостиво взмахнул широкой ладонью преподаватель.
– Не изволите ли пройти вместе со мной в контору?
Преподаватель истории нехотя поднялся из-за стола и, с неприязнью косясь на метрдотеля, пошел к выходу, Эдман проследовал за ними.
В небольшом кабинете возле широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, медин Райт заставил их заполнить целую кипу бланков, не обращая внимания на тяжкие вздохи и причитания Лавинаса. Эдман предъявил выданный Вилмором амулет, подтверждающий его новую личность, уплатил приличный членский взнос, ознакомился с длинным перечнем правил заведения и только после этого удостоился вежливого предложения от метрдотеля:
– Максис Привис, не желаете ли пройтись по залам и осмотреться? Здесь каждый член клуба найдет для себя развлечение и приятный досуг по своему вкусу. Теперь вы сможете бывать у нас в любое время. Я готов вам все показать.
– С удовольствием, медин Райт, – ответил Эдман и бросил вопросительный взгляд на Лавинаса.
Но тот сразу же нашел для себя занятие поинтереснее:
– Я подожду тебя в ресторане. Там как раз мои знакомые обедают. Подходи туда, как закончишь.
Метрдотель, чинно вышагивая, водил Эдмана по широким коридорам, просторным залам и уютным гостиным. Везде, где бы они ни появлялись, царила атмосфера сдержанной роскоши и вкуса. Одну половину первого этажа занимал ресторан, другую – огромная бальная зала со сценой и местом для оркестра. На втором этаже располагались несколько помещений для игры в карты, пара курилен, комнаты отдыха для дам и с десяток приватных кабинетов.
Эдман еще в начале осмотра перестроил зрение на магическое и рассеянным взглядом изучал все, что показывал ему медин Райт. Он искал малейший намек на использование запрещенных артефактов, сильнодействующих заклятий, неучтенных амулетов, но потерпел полнейшую неудачу. Серебристые энергетические потоки не превышали допустимые нормы и вполне соответствовали требованиям служб государственного контроля.
– А что находится выше? – уточнил Эдман, когда они закончили бродить по второму этажу, и метрдотель повернулся к лестничному пролету, ведущему вниз.
Медин Райт остановился и пояснил:
– Там личные помещения господина Фрауда. Хозяин клуба ведет уединенный образ жизни, но при этом вникает во все дела своего заведения, поэтому предпочитает не отлучаться отсюда надолго.
– Вы хотите сказать, что он здесь живет? – удивился Эдман. – Но ведь это, наверное, не слишком удобно? По вечерам, как я понял, бывает много посетителей. Да и к концу недели гостей изрядно прибавляется.
– Да, содержание клуба очень хлопотное дело. Но господин Фрауд любит быть в курсе всего, что здесь происходит.
– Ясно. Благодарю, – кивнул Эдман и пошел за метрдотелем вниз по лестнице, мельком заметив двух крепких молодцов в темных сюртуках, спускавшихся с третьего этажа.
«Видимо, господин Фрауд умеет оберегать свой покой», – хмыкнул про себя он, сразу распознав в неприметных служащих профессиональных воинов.
Лавинас в ресторане вовсю развлекался в компании своих знакомых, и его хохот был слышен даже из холла. Он представил Эдмана, как своего лучшего друга, и тут же принялся рассказывать, как им тяжело работать в школе для дайн.
– А вы представляете, кого я на днях встретил? – перебил его молодой светловолосый мужчина в сером костюме, вспомнив кое-что интересное и торопясь поделиться этим с остальными. – Максиса Родара!
Эдман насторожился, услышав имя бывшего хозяина Виктории Творф, но внешне остался совершенно безучастным. Лавинас надулся, выпятил мясистую нижнюю губу и сложил руки на груди, недовольный тем, что его прервали.
Завсегдатаи клуба тут же пришли в волнение:
– Не может быть!
– Я уж думал, он окончательно нас покинул.
– И где его столько времени носило?
– Вы не поверите, господа, – победоносно улыбнулся светловолосый. – Родар продал свое имущество и принадлежавшую ему часть мануфактуры максису Фрауду и уехал то ли на Южный материк, то ли на Северный. Я так и не понял. Он очень торопился, и не захотел вдаваться в подробности. Но, мне показалось, что возвращаться он не намерен.
Компания принялась обсуждать новость, придумывая детали и приписывая то, чего и близко не было, а Эдман окончательно убедился, что сделал в Камелии и ее окрестностях все, что было в его силах, но новых полезных для расследования сведений о Виктории Творф так и не получил.
Глава 26
Утро судьбоносного дня смотрин выдалось промозглым и хмурым. Воздух посвежел, тяжелые темные тучи повисли над холмами и грозили вот-вот пролиться холодным дождем. Порывистый ветер то и дело рвался в окна дортуара выпускниц, напоминая навязчивым дребезжанием вздрагивающих стекол о том, что долго спать сегодня – непозволительная роскошь.
Бледные, измученные изнуряющей подготовкой и длительным ожиданием адептки просыпались и тут же бросались проверять накрученные на ночь локоны, опасаясь, как бы один из них ни распустился и не испортил всю прическу. Девушки не болтали с обычной непринужденностью, а перебрасывались лишь короткими фразами, уточняя что-нибудь у одноклассниц по делу. Каждая из них была поглощена своими тревогами и внутренними терзаниями. У кого-то платье топорщилось на груди, у кого-то слишком жидкие волосы плохо смотрелись в высокой прическе, у кого-то ладони при волнении сильно потели, и все это доводило учениц до состояния близкого к обмороку, и лихорадочно блестящие глаза отражали их смятение и отчаяние.
Адепткам предстояло после завтрака отправиться к мединнеЗамас и под ее руководством приготовить средства для наведения лоска. Преподавательница в этом отношении была крайне строга и считала, что все кремы, притирания и лосьоны должны быть свежими. Правила школы запрещали ученицам пользоваться косметикой, поэтому на смотринах им полагалось блистать своей естественной красотой.
Беатрис тщательно готовилась к празднику, намереваясь поразить гостей не только нарядом, но и прической, и внешним видом. Она отыскала с помощью мединныСтуорд редкие рецепты и собиралась сделать по ним особый отвар, улучшающий цвет лица, маслянистую основу, долго сохраняющую волосы завитыми, мазь, убирающую волоски с тела, и крем, сглаживающий неровности кожи. МединнаЗамас одобрила эту задумку и помогла воплотить ее, только Бетти провозилась дольше остальных и в столовую на обед явилась позже всех.
Когда она поднялась в дортуар, там уже вовсю кипела работа по преображению невзрачных адептокв юных, очаровательных дайн. Ученицы лежали на постелях обмазанные разными снадобьями и ждали положенное время до наступления наилучшего эффекта.
Собрав свои вещи, Бетти постучалась в комнатушку Жози и попросила:
