Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"

Автор книги: Полина Краншевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 46 страниц)

«Теперь все будет иначе», – твердо проговорила про себя Беатрис и занялась накопителями.

Энергия рвалась наружу, и Бетти легко заполнила артефакты до отказа. Правда, ей попалось несколько штук неиспользованных, как раз те, что она достала из ящика стола, но Беатрис так увлекалась работой, что случайно положила их вместе с другими в одну кучу, и, закончив, не смогла отделить от остальных.

 «Надеюсь, максису Джентесу все равно, какими пользоваться», – подумала она и вернула коробку в шкаф, а четыре накопителя – в верхний ящик стола.

Придя в спальню, Бетти спрятала мел в прикроватную тумбочку и забралась в постель.

«Нужно подобрать такую комбинацию рун, – обдумывала она предстоящий эксперимент, – чтобы она защитила меня от любых воздействий. Вдруг Атли поймет, что под личиной именно я? Он вполне может убить меня на месте. Завтра же займусь поисками».

О том, что ее бывший господин может попытаться снова выкрасть ее и запереть на острове, она старалась даже мысленно не заикаться. Прокручивая в голове изображения разных символов, Бетти не заметила, как крепко уснула.

***

После визита незваных гостей Эдману не спалось. Он лежал на кровати и никак не мог отделаться от ощущения нависшей над Сонар опасности.

«Эта затея с посещениями клуба, – с негодованием думал он, – не сулит ей ничего хорошего. Мало ли что там кроется за закрытыми дверями? Вдруг я отвлекусь на мгновение, и ее опять похитят? Нужно будет предусмотреть все нюансы. Придется снова наведаться в имение и подобрать для Беатрис артефакты».

Внезапно он почувствовал отголосок чужой силы и вздрогнул.

– Сонар! – процедил сквозь зубы Эдман и подскочил с постели. – Чем это она надумала заниматься ночью?

Но пока он одевался и приводил себя в порядок, ощущение исчезло.

«Видимо, ей тоже не до сна после разговора с Вилмором, – предположил он. – Вот и решила отвлечься».

Он постоял, прислушиваясь к своим чувствам, но магический фон оставался безмятежным и ровным точно зеркальная поверхность лесного озера в предрассветные часы знойным летом.

«Пора спать, – твердо решил он. – Иначе мне за каждой мелочью будет чудиться неизвестно что».

Утром Эдман встал раньше обычного, позавтракал, прихватил накопители и отправился прямиком в академию. Сегодня ему предстояло провести практикум у адептов, и колдовать он намеревался, не жалея сил – демонстрация заклятий высшего порядка всегда требовала огромных затрат энергии.

Подходя к крытому полигону факультета боевой магии, Эдман вспомнил, что так и не поговорил с Беатрис насчет медальона.

«Как вернусь, сразу спрошу», – подумал он и начал готовиться к занятию.

К полудню он уже исчерпал весь свой резервуар и, отпустив группу на перерыв, полез в карман преподавательской куртки за накопителями. Но стоило ему коснуться артефакта и потянуть ману, как он ощутил невероятную будоражащую сладость заключенной в нем энергии. Эдман будто перенесся из пыльной выжженной степи в зеленеющую рощу, где возле его ног била ключевая вода, и играл с молодыми листочками свежий ветерок. Он жадно втянул в себя все до капли и ощутил, как внутри разливается живительная мана, наполняя каждую его частичку силой и ни с чем ни сравнимым чувством восторга. Схватив еще один накопитель, он, дрожа в предвкушении, опустошил и его, с ликованием присвоив себе удивительную дарящую покой и радость энергию. Но ему и этого показалось мало. Эдман прикоснулся к третьему артефакту, но тут его будто окатили ледяной водой из придорожной канавы, настолько отталкивающей и неприятной показалась ему сокрытая в накопителе мана.

Отдернув руку, он схватился за грудь, борясь со взбунтовавшейся против неприятной энергии магией. Внутри разливалась раскаленная лава, расплавляя все на своем пути, и унять ее жар было нечем. В отчаянии Эдман достал четвертый артефакт и попробовал ману из него, и тут же его нутро омыла вожделенная энергия, вкусная словно родниковая чистейшая вода. Она успокоила, ободрила и подарила сладостное блаженство. Он как воочию увидел перед собой хрупкую фигурку Сонар, потянулся к ней и почувствовал легкое прикосновение нежной руки, вернувшее его в гармонию.

– Беатрис, – простонал он, уже понимая, что испробовал ее ману, – что же ты наделала?

Эдман привалился к стене полигона, сполз по ней на земляной пол и схватился за голову.

«Ночью она наполнила накопители, – запоздало догадался он. – И как мне теперь пользоваться маной других дайн после такого?»

Ощущение внутреннего ликования и безграничного могущества никуда не делось, и все в Эдмане кричало о том, что ему несказанно повезло завладеть редчайшей жемчужиной – дайной, чья энергия ему идеально подходит. Но разум отчаянно сопротивлялся и не готов был позволить телу впасть в пагубную зависимость от маны Сонар.

«Не хочу, – твердил про себя Эдман. – Не хочу трястись над ней, боясь остаться без ее энергии. Не хочу тянуть из нее ману, опустошая. Не хочу видеть страх в ее глазах».

Он вдруг понял, что внутренняя жажда, требующая особой энергии Беатрис, вполне способна превратить его в кровожадного паразита, упивающегося ее силой и медленно убивающего беззащитную девушку. Эдмана прошиб холодный пот от одной мысли о том, что максис, похитивший Сонар, тоже тянул из нее ману и тоже понимал, какое чудо находится в его власти, а потом потерял ее.

«Он не отступится, – осознал Эдман, – и постарается вернуть ее любой ценой».

– Максис Джентес, – услышал он точно издалека взволнованный голос старосты группы, добродушного здоровяка Ника, – что с вами? Вам плохо?

– Нет, – глухо отозвался он, поднимаясь на ноги и с трудом узнавая свой севший голос. – Все в порядке. Если группа в сборе, продолжим занятие.

 Закончив с объяснениями, Эдман отпустил адептов и решил вернуться в особняк пораньше, чтобы в спокойной обстановке все обдумать.

С тяжелым сердцем он возвращался домой, не представляя, что делать дальше. Но стоило ему войти в прихожую, как его окутал пьянящий флер отзвуков чужой энергии.

– Сонар, – проскрежетал он.

Медин Симпел вышел ему навстречу и поклонился.

– Доброго вечера, господин, – сказал он, принимая пальто, шляпу и перчатки. – Как прошел ваш день?

– Сносно, – буркнул Эдман и направился к лестнице. – Чем занималась дайна Беатрис?

– Она с самого утра не выходила из своей комнаты, – поджал губы дворецкий, выражая тем самым неодобрение подобным поведением. – Доктор Хрюст рекомендовал прогулки, но Вафии так и не удалось ее вытащить из дома.

– Спасибо, – кивнул Эдман. – Я поговорю с ней.

– Уж вас-то она послушает! – обрадовался медин. – Когда изволите ужинать?

– В семь, – обронил Эдман и поднялся на второй этаж.

Чем ближе он подходил к сиреневой спальне, тем явственнее чувствовал распространявшуюся оттуда силу. Внутри опять все забурлило, заклокотало, требуя новую порцию потрясающе упоительной маны.

«Демон бесхвостый! – выругался Эдман. – Я словно помешанный! Нужно запретить Сонар пользоваться энергией в доме».

Раздираемый противоречивыми чувствами Эдман распахнул дверь и уже хотел все высказать Беатрис в лицо, как увидел, что в комнате никого нет. В то же мгновение новый импульс вырвался со стороны ванной и заставил Эдмана задрожать от нетерпения.

Он ринулся к узкой дверце в углу, рванул ручку, но та не поддалась, и он заколотил по выкрашенным в белый цвет доскам.

– Беатрис, открой!

– Максис Джентес? – раздался удивленный голос. – Вы уже вернулись?

Эдман ощутил, что поток энергии ускользает от него и сжал челюсти, сопротивляясь желанию ворваться в ванную и вытянуть из Сонар всю ману.

– Да, – выдавил он. – Выйди. Нужно поговорить.

Усилием воли он заставил себя отойти к окну и замер там в ожидании ее появления, но Беатрис не торопилась. Когда она наконец появилась на пороге, Эдман готов был уже высадить дверь.

Он повернулся к ней, сжимая кулаки, но наткнулся на ее испуганный взгляд и тут же устыдился своей несдержанности.

– Что-то случилось? – спросила она, доверчиво заглядывая ему в глаза.

  От нее фонило живительной энергией, на щеках проступил яркий румянец, распущенные волосы укрывали узкие плечи и подчеркивали ее хрупкость и изящество. У Эдмана перехватило дыхание, и он уставился на ее алые губы.

Бетти ужасно перепугалась, когда услышала стук в дверь. Она не ожидала, что максис Джентес вернется так рано, и погрузилась в изучение комбинаций рун с головой. И теперь она стояла перед ним и обмирала от страха, до того напряженным и суровым был его вид.

«Неужели что-то стало известно об Атли, и он не знает, как мне сообщить об этом?» – недоумевала она.

Но максис Джентес так и продолжать молча сверлить ее горящим взглядом, и Беатрис не выдержала.

– Есть новости о преступнике? – с заходящимся от волнения сердцем спросила она.

Эдман, услышав про похитителя, испытал укол ревности и злости.

«Она постоянно думает о нем», – мелькнула горькая мысль, и он, пересилив себя, отвернулся к окну.

– Нет, – выговорил он. – Но есть одно обстоятельство, которое я хотел бы с тобой обсудить.

– Я вас слушаю, – отозвалась она, чуть дыша.

За окном свинцовые тучи затягивали небо, пурпурное солнце сражалось с ними, пытаясь пробиться острыми лучами сквозь обступившую его пелену, и ласкало сугробы в парке перед домом красными всполохами, черные тени оголенных деревьев ползли по дорожкам, и редкие фонари освещали портальную площадку.

– Когда я привез тебя из клуба сюда, – начал Эдман, рассматривая немигающим взглядом тонущее за горизонтом светило, – на тебе был медальон. Доктор Хрюст распорядился снять с тебя украшение, чтобы оно не мешало накладывать целебные заклятия.

Услышав про подарок бабушки, Бетти инстинктивно схватилась за шею, но там ничего не было. За все время она ни разу не вспомнила о медальоне, и теперь расстроилась, что проявила такую халатность по отношению к единственному напоминанию о родных людях.

– Где он? – выпалила Беатрис.

– У меня, – ответил Эдман и повернулся к ней лицом. – Не волнуйся.

– Спасибо, что сохранили его, – с облегчением сказала Бетти. – Это очень дорогая мне вещь.

– Откуда он у тебя? – как можно безразличнее спросил Эдман, а сам весь подобрался, готовясь разгадать тайну ее прошлого.

Беатрис смешалась, не зная, стоит ли рассказывать о самом сокровенном. Но Эдман смотрел на нее благожелательным заинтересованным взглядом, и она решилась:

– Мне отдала его бабушка перед смертью. Она сказала, что на портрете моя мама. Я хранила медальон все эти годы, но он сильно пострадал. В приюте я закопала его во дворе, где мы гуляли, чтобы другие дети не украли.

От воспоминаний о трудностях первых лет сиротской жизни у Бетти навернулись слезы на глаза, и она опустила голову.

«Мать! – в изумлении думал Эдман. – Если я узнаю девушку на портрете, я пойму, чья она дочь!»

– Знаешь, – сказал он, стараясь ободрить ее, – у меня есть знакомый мастер, который сможет отреставрировать медальон. Хочешь, я отнесу украшение ему, и он сделает портрет таким, как прежде?

Глаза Беатрис зажглись восторгом и надеждой.

– Максис Джентес, это было бы замечательно! – воскликнула она, но тут же испугалась своего нескромного порыва. – Но наверное, это стоит безумно дорого.

– Об этом не беспокойся, – улыбнулся Эдман. – Я потом потребую с Вилмора эти деньги, как часть причитающейся тебе за содействие в расследовании суммы.

Конечно, он не собирался этого делать, но зная, отношение Сонар к подобным вещам, Эдман решил заранее ее успокоить, чтобы потом не возвращаться к обсуждению ее долга перед ним.

– Если максис Иксли согласится, я буду ему очень признательна, – робко улыбнулась Беатрис.

Ее чарующая скромная улыбка отозвалась теплом в душе Эдмана, и все сумбурные тревожные мысли улетучились, как ни бывало. Он повеселел и решил отложить разговор про использование маны в его доме на потом.

Глава 25

Разыскать того самого ювелира, что изготовил медальон с портретом матери Сонар, оказалось делом непростым и довольно хлопотным. Медин Джувел, некогда державший крупную мастерскую в Глимсбере, передал все своему старшему сыну, а сам поселился в пригороде и более заказы не принимал. Эдман попробовал обратиться к преемнику мастера с просьбой о восстановлении медальона, но тот ответил, что не владеет данной техникой, поскольку эмалевые портреты давно вышли из моды и больше не пользуются спросом. Он посоветовал поговорить с его отцом, и, возможно, тот сделает исключение для бывшего клиента и поможет с украшением, и Эдман отправился по тому адресу, что дал новый хозяин мастерской.

Медин Джувел жил в одноэтажном добротном особняке, обнесенном высоким каменным забором. Лакей тщательно выпытывал у Эдмана цель визита, не горя желанием пропускать в дом, но услышав, что гостя направил сын его господина, сдался и пошел докладывать мастеру. Ювелир согласился принять визитера и распорядился проводить того в кабинет.

Эдман вошел в просторную комнату, обставленную антикварной резной мебелью из красного дерева. За столом сидел сухонький старичок в потертом сюртуке. Его редкие седые волосенки торчали пушком на голове, а очки с толстенными стеклами на длинном носу увеличивали глаза раза в три и делали ювелира похожим на филина, заподозрившего в госте своего недруга.

− Добрый день, медин Джувел, − произнес Эдман. – Меня зовут максис Джентес. Я имел честь когда-то пользоваться вашими услугами и теперь вновь нуждаюсь в них.

Мастер оглядел гостя с головы до ног, усмехнулся, сделав только ему известные выводы, и ответил:

– День добрый, максис Джентес. Присаживайтесь. Наслышан о вас и ваших заслугах перед империей. Однако не припомню, чтобы вы были моим клиентом.

Эдман занял кресло больше похожее на трон какого-нибудь южного хана, до того его спинка была высокой и прямой, а подлокотники – широкими и удобными, точно созданными для рук правителя.

– Я собирался заказать у вас эмалевый портрет одной девушки, и мы некоторое время согласовывали детали, – пустился в объяснения он. – Но она внезапно исчезла из моей жизни, и сделка между нами так и не состоялась.

Медин Джувел с задумчивым видом изучал гостя и наконец обронил:

– Припоминаю. Что же вас сейчас привело ко мне?

Эдман достал из внутреннего кармана сюртука черный, бархатный мешочек, развязал тесемки и извлек медальон.

– Моя знакомая попросила отыскать мастера, изготовившего вот это украшение. Взгляните. Это ведь ваша работа?

Ювелир взял протянутый медальон, вгляделся в портрет и переменился в лице.

– Откуда у вас эта вещь? – выдавил он вмиг севшим голосом.

Жилистые руки мастера задрожали, в увеличенных очками светлых глазах отразился испуг, морщинистый рот сжался в кривую линию.

– Я ведь сказал, – насторожился Эдман, – медальон принадлежит моей знакомой. Как вы видите, портрет сильно пострадал и нуждается в реставрации. Именно поэтому я позволил себе побеспокоить вас.

Медин Джувел справился с захватившими его переживаниями и перешел на деловой тон.

– Я готов восстановить украшение, если вы расскажете мне о его владелице.

Эдман впился в него пронизывающим взглядом и спросил:

– Почему вы спрашиваете о ней?

– Видите ли, – с заискивающей улыбкой ответил мастер, – тот, кто заказывал у меня этот медальон, очень дорожил украшением. И я хотел бы убедиться, что ваша знакомая не замешана в хищении. Поймите меня правильно, я не могу браться за работу, пока не буду уверен в клиенте.

Сжав челюсти, Эдман в гневе процедил:

– Не волнуйтесь, медальон не краденный. Моей знакомой он достался по наследству от матери. И эта девушка уж точно не смогла бы украсть его, поскольку выросла в приюте, а потом училась в закрытой школе.

Ювелир невероятно оживился, слушая пояснения Эдмана, его глаза засверкали предвкушением, но он постарался скрыть это за маской мнимой вежливой заинтересованности.

– Думаю, вашим словам вполне можно верить, – сказал он, вертя в ловких пальцах эмалевый портрет. – Я немедленно займусь восстановлением медальона. Как только он будет готов, я пришлю за вами лакея. Вы ведь проживаете в Глимсбере?

– Да. Вот моя карточка. Здесь указан канал связи, по которому можно отправить мне сообщение, а также домашний адрес.

– Прекрасно, – растянул мастер бескровные губы в самой любезной улыбке. – Счет оформить на ваше имя?

– Разумеется, – ответил Эдман, гадая, чему так обрадовался старый ювелир. – Сколько займет работа?

– Седьмицу, возможно, две. Мое ремесло не трепет спешки.

– Понимаю. Я благодарен вам за содействие и в долгу не останусь. Всего доброго.

– Да скорой встречи, максис Джентес.

Эдман покинул дом ювелира со странным ощущением, что мастер каким-то непостижимым образом обвел его вокруг пальца и собирается поиметь двойную выгоду за счет его заказа. Но как это можно сделать, ему было невдомек, и от этого Эдман пришел в дурное расположение духа и весь остаток дня ходил с мрачным видом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Поведение максиса Джентеса накануне очень удивило Беатрис. Она никак не ожидала, что он войдет в ее комнату да еще будет столь настойчиво враться в ванную. Разговор о медальоне несколько сбил ее с толка, но оставшись одна, она припомнила детали их беседы и сделала вывод, что максис Джентес был чем-то недоволен и пришел, чтобы поговорить об этом, но потом передумал.

«Может быть, он почувствовал, что я работаю с маной, и ему это не понравилось? – гадала Бетти. – Он как-то упоминал, что сильные маги очень восприимчивы к чужой энергии. Придется экспериментировать с рунами только в первой половине дня, когда у него занятия в академии, и он уж точно не появится дома».

Приняв такое решение, Беатрис поднялась рано утром, дождалась, когда максис Джентес исчезнет с портальной площадки, перекусила и заперлась в своей комнате.

 Работа с древними символами доставляла ей неимоверное удовольствие, и как только Бетти начинала наполнять руны маной, то тут же забывала обо всех тревогах и самозабвенно колдовала, пока усталость не давала о себе знать легким головокружением.

Перебирая комбинации знаков, Бетти стремилась отыскать ту, что дала бы самую надежную защиту от магических воздействий любого рода. Но пока ей удалось найти только те, что предотвращали лишь определенный вид влияний. Так она подобрала руны, защищающие от замораживающих заклятий, но против поджигающих они были бессильны. Но несмотря на трудности и огромные энергетические затраты, Беатрис работала как одержимая, понимая всю важность проводимых опытов. Ей хотелось получить хотя бы призрачную надежду на благополучный исход расследования, а доверять заботу о сохранении собственной жизни другим она больше не собиралась.

К обеду Бетти с сожалением убрала все следы древнего колдовства и спустилась в столовую. Медина Вафия накрывала на стол и не переставала нахваливать чудную погоду, установившуюся в Глимсбере, хотя за окнами было пасмурно, и шел мокрый снег.

– Чуть позже я обязательно схожу в парк и подышу свежим воздухом, – заверила ее Беатрис, чтобы успокоить дотошную старушку.

– И не забудь принять укрепляющие зелья, – не унималась она. – Доктор Хрюст велел пить трижды в день.

– Непременно, – покивала Бетти, заканчивая с гигантской порцией ростбифа и тушеных овощей.

Мединна уже вознамерилась подать чай, как явился дворецкий и с присущей ему важностью объявил:

– Дайна Грей пожаловала с визитом.

Беатрис нахмурилась, вовсе не желая принимать Селесту в отсутствие максиса Джентеса, но выбирать не приходилось.

– Проводите ее, пожалуйста, в гостиную и подайте туда чай.

Медин Симпел поклонился и отправился выполнять распоряжения, а Бетти оглядела себя в настенное зеркало, убедилась, что домашнее темно-зеленое платье и прическа в порядке, и пошла встречать гостью.

В гостиной, поприветствовав друг друга, они расположились на диване перед сервированным на двоих чайным столиком. Медин Симпел внес саквояж дайны Грей, поставил его на специальную низенькую скамеечку возле ее ног и с поклоном удалился.

– Максис Иксли попросил меня помочь вам подготовиться к посещению закрытого клуба, – сказала Селеста.

Беатрис гулко сглотнула и выговорила:

– Когда запланирован выход?

– В ближайший день отдыха вам с максисом Джентесом предстоит отправиться в Финар, – ответила дайна, слегка пригубив горячий чай. – Помощник максиса Иксли, максис Тарак, и я будем сопровождать вас.

«Уже в конце этой седьмицы! – мелькнула в голове Бетти отчаянная мысль. – Я ведь ничего не успею сделать к этому времени!»

– Максис Иксли передал для вас документы, – сказала Селеста и, достав из саквояжа кожаную папку с замочком, подала ее через стол. – Здесь все, что вы просили.

Беатрис с трепетом взяла упакованные бумаги и положила подле себя, намереваясь внимательно изучить их, как только поднимется к себе.

– Прежде всего, – продолжала дайна Грей, – вам нужно подобрать несколько нарядов. Вы будете изображать дайну профессора Привиса, максис Тарак – преподавателя словесности, а я – его дайну. Пока не понятно, сколько раз нам придется побывать в клубе до появления там нужного человека. Думаю, трех-четырех платьев пока будет достаточно. Я принесла с собой каталог готовых туалетов. Вот взгляните.

Селеста извлекла из саквояжа толстый журнал и протянула Беатрис.

– Это творения мединны Филинис, – пояснила дайна. – Мы не раз пользовались услугами ее мастерской и всегда оставались довольны.

Бетти пролистала несколько страниц и поразилась вычурности и открытости нарядов.

– Честно говоря, – пролепетала она, – я не представляю, что подойдет для нашей цели лучше всего. Может быть, вы мне что-то посоветуете? Только, если можно, не слишком броское.

Селеста понимающе улыбнулась и сказала:

– Я и сама не люблю модные туалеты. Но общество предъявляет определенные требования к вечерним нарядам дайн, поэтому вам придется надеть то, что подчеркнет достоинства вашей фигуры и заставит других максисов позавидовать вашему господину.

Беатрис покраснела и сжала кулачки, но возражать не решилась. Не в ее положении было диктовать свои условия, поэтому она лишь процедила:

– Хорошо. Тогда я просмотрю все, что здесь представлено.

Больше часа они спорили о том, что же следует приобрести, и, в итоге, Бетти чудом удалось отвоевать для себя три самых скромных, на ее требовательный взгляд, платья и несколько элегантных аксессуаров. На остальное она ответила категорическим отказом, и никакие доводы дайны Грей не смогли ее переубедить.

Наконец Селеста сдалась и сказала:

– Раз вы так настаиваете, то я больше не буду утомлять вас. Завтра к вам прибудут модистки из мастерской мединны Филинис и займутся подгонкой выбранных нарядов. В конце седьмицы мы все соберемся здесь, и служащие департамента создадут для нас личины. После этого отправимся в клуб.

Она распрощалась и направилась в сопровождении дворецкого к выходу, но в прихожей столкнулась с Эдманом.

– Дайна Грей? Добрый вечер, – буркнул он, недовольный тем, что дайна заявилась к Беатрис, пока его не было дома. – Уже уходите?

– Добрый вечер, максис Джентес, – прошелестела она и присела в реверансе. – Да, мне пора. Максис Иксли ждет меня к ужину.

– Всего доброго, – пробормотал он и, узнав у медина Симпела, где Сонар, поспешил в гостиную.

Беатрис сидела на диване, с отсутствующим видом глядя перед собой, и даже не заметила появления Эдмана.

– Приветствую, – проговорил он и занял кресло напротив нее. – Что нужно было Селесте?

– Добрый вечер, максис Джентес, – вздрогнув, ответила Бетти.

Она пересказала свой разговор с дайной, опустив длительные пререкания по поводу нарядов, и выжидающе посмотрела на Эдмана.

– Значит, уже в конце седьмицы, – кивнул он своим мыслям. – Раз так, то мне придется отлучиться сразу после ужина.

И Эдман, извинившись, ушел в свою комнату собираться в родовое имение. Ему срочно требовалось подобрать для Сонар защитные артефакты.

Глава 26

Подготовка к посещению закрытого клуба полностью захватила Беатрис и не оставила ни малейшего шанса продолжить освоение древнего колдовства. К ней без конца наведывались то модистки из мастерской мединны Филинис, то служащие из дамского салона, то представители парфюмерных лавок. И всех нужно было принять, выбрать то, что они предлагали, а потом еще и выпроводить, что зачастую представлялось гораздо более трудной задачей, чем пустить в дом. Каждый норовил продать свои товары или услуги дороже, чем они стоили на самом деле.

Бетти приходилось нелегко, прежде всего, из-за полнейшего незнания тонкостей торговых отношений и действительной стоимости того, в чем нуждается каждая женщина в высшем обществе. Но здесь ей пришла на помощь мединна Вафия. Экономка грудью встала на защиту Беатрис, искренне считая ее своей подопечной, нуждающейся в неустанной опеке, и отражала ожесточенные атаки присланных дайной Грей работников.

К концу седьмицы Бетти так утомилась от предварительных сборов, что ее тревоги отодвинулись на задний план, а вперед выступили усталость и раздражение.

«Неужели все это до такой степени необходимо?! – с негодованием размышляла она. – Можно подумать, я в обычном наряде и с банальной прической не узнаю Атли?»

Но в решающий день она была благодарна суетящимся вокруг нее людям не столько за их труды, сколько за то, что им удавалось отвлекать ее от панического ужаса перед встречей с бывшим господином.

Нанятые в дамском салоне камеристки помогли ей облачиться в насыщенно-лиловое платье с оголенными плечами, тугим корсетом и пышной юбкой, затянули шнуровку так, что дышать стало трудно и принялись делать сложную прическу. Когда они наконец оставили Бетти в покое, ей едва удалось узнать свое отражение в зеркале. Темный тон наряда придал ей более взрослый вид, нагромождение локонов на голове открыло всеобщему обозрению длинную, тонкую шею, корсет очертил грудь и выделил удивительно узкую талию.

− Беатрис, ты готова? – вошел в ее комнату максис Джентес.

Ему сообщили, что пора накладывать личину, и он пришел поторопить Сонар. Она вышла к нему из-за перегородившей комнату ширмы и сказала:

− Да, мы уже закончили.

В первое мгновение Эдману показалось, что перед ним пленительная незнакомка, покорявшая с одного взгляда изящной грацией и поразительной утонченностью. Он застыл в изумлении и бесцеремонно вытаращился на дивное видение, не иначе как случайно, очутившееся в его доме. Посмотрев в серые глаза, Эдман увидел в них невероятную ранимость, волнение и надежду. В груди у него разлилось тепло от осознания, что он в ответе за эту очаровательную девушку, и Эдман шагнул ей навстречу и подставил локоть.

− Ты прекрасно выглядишь, − сделал он сдержанный комплимент, и сам себе поразился, насколько жалко это звучало в сравнении с тем, что он думал на самом деле. – Пойдем. Служащие департамента ждут нас.

Беатрис слегка улыбнулась, принимая его похвалу, и положила ладошку, затянутую в тончайшую сиреневую перчатку, на предложенную руку. Пока они шли по коридору, Эдман корил себя, что совершенно разучился любезничать с дамами, сидя в академии и избегая всеми силами светских приемов. Бетти же и не думала расстраиваться из-за таких мелочей, как отсутствие должной оценки ее сногсшибательного наряда, призванного подчеркнуть все, что только возможно, и внешних данных. Она беспокоилась о том, что так и не сумела подобрать мало-мальски подходящую комбинацию рун и теперь вынуждена будет положиться на максиса Иксли и его людей.

В гостиной на первом этаже четверо мужчин в черно-зеленой форме жандармерии дожидались их появления. Эдман представил им Беатрис и с досадой заметил, с каким восторгом и заинтересованностью они разглядывают ее.

– Максис Тарак и дайна Грей с визитом, – доложил медин Симпел.

Эдман попросил дворецкого проводить гостей, и скоро все были в сборе. Бетти познакомилась с помощником главы департамента и с удивлением увидела, что Селеста старается держаться как можно ближе к нему и не спускает с привлекательного молодого человека пристального взгляда. Ярко-синее платье с глубоким декольте и замысловатая прическа невероятно шли дайне и оживляли ее вечно бесцветный вид.

Фрэнк Тарак оказался расторопным не только в служебных делах, но и проявил недюжинную учтивость, осыпав Бетти изощренными комплиментами. Он отрекомендовал себя в самом выгодном свете, не забыв упомянуть и о служебных заслугах, и о своей роли в расследовании. Ему предстояло взять на себя охрану Беатрис и при первой же опасности переправить ее в надежное место.

Глядя на то, как Тарак мило беседует с Сонар, пока маги департамента возятся с личиной Селесты, Эдман ощутил себя старым волком, коему уже не тягаться с прытким, молодым самцом за внимание свободной волчицы, ибо выбор между ними явно был не в его пользу. Он смотрел на то, как Беатрис улыбается Фрэнку, и думал о том, что сам уже не способен поддерживать пустую светскую беседу с молоденькой девушкой с единственной целью развлечь ее и выставить себя остроумным.

Превратив Селесту в синеглазую курносую симпатичную дайну с рыжими волосами, маги переключились на Эдмана и создали личину профессора Привиса за четверть часа. Пришел черед Беатрис, и вскоре она перевоплотилась в знойную смугловатую брюнетку с крупным чувственным ртом. Отдаленное сходство с Микаэллой вызвало в душе Эдмана невольную неприязнь, и он пожалел, что у него нет возможности вывести Сонар в свет в ее истинном облике. Из Тарака сделали зеленоглазого красавца с каштановыми волосами, он поблагодарил магов, отпустил их и переключился на Беатрис.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Дайна Сонар, мы будем звать вас Розалин, а дайну Грей – Эмма. Максис Джентес остается профессором Эдвардом Привисом, а я становлюсь преподавателем словесности, максисом Итоном Корвином. Сегодня наша задача попасть в закрытый клуб, получить там членство для меня, представить вас местным завсегдатаем и покрутиться по залам.

Беатрис кивнула, судорожно стискивая кружевной платок и даже не замечая, как измялась в ее руках невесомая вещица.

– Возьмите вот этот артефакт, – продолжал Тарак, протягивая ей серебристый браслет с крупным красным кристаллом. – Как только вы увидите нужного человека, сразу нажмите на камень. Я, максис Джентес, дайна Грей и дежурящая возле клуба группа жандармов сразу же получим сигнал. Мы будем знать, что преступник рядом. На этом ваше участие в операции закончится. Дайна Грей проводит вас в дамскую комнату, и оттуда вы переместитесь в департамент. Все понятно?

– Да, максис Тарак, – выдавила Бетти, нервничая все больше.

– Отлично, – обворожительно улыбнулся он, посмотрев ей в глаза. – Тогда можно отправляться.

Девушки поправили наряды и собрались покинуть гостиную.