Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"
Автор книги: Полина Краншевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)
– Нет. Ее сразу же вывезли из города.
Перстень почти перестал действовать, и Эдман задал последний вопрос:
– Когда Фрауд будет в клубе, и где его здесь найти?
– Господин появится в последний день отдыха этого месяца и будет принимать особых гостей на третьем этаже клуба. Там назначена важная встреча.
Время истекло, Эдман чудом успел выговорить усыпляющее заклятие, и медин Райт повалился кулем на письменный стол.
– Выродки! – процедил Эдман, переводя дыхание и утирая струившийся со лба пот. – Значит, вывезли из города, говоришь. Ничего, из-под земли достану этого неуловимого Фрауда и заставлю пожалеть, что позарился на девчонку.
Эдман надел особые перчатки, предохраняющие от оставления магического следа на любых поверхностях, убрал чернила и перо в стол, переложил приготовленные листы для составления договора в стопку таких же с правой стороны стола и прошептал стирающее кратковременную память заклинание, призванное убрать из сознания медина все то, что случилось несколько минут назад.
Восстановив следилки, Эдман сказал:
– Раз вы ничего не знаете о господине Лавинасе, то не буду более отвлекать от дел. Всего доброго.
Он развернулся, вышел в холл, подозвал лакея и, получив свои вещи, покинул клуб.
«Когда он проснется, будет считать, что задремал, работая с документами, – думал Эдман, сидя в экипаже, катившем к портальной площадке. – Следящие заклятия покажут лишь то, как я вошел и через некоторое время удалился. Выпавший кусок сочтут сбоем в работе и наложат плетения заново. А я вернусь сюда через две седьмицы и камня на камне не оставлю от этого притона, но выясню, где прячут Сонар».
Глава 15
После странного сна Беатрис чувствовала себя разбитой и будто тяжело захворавшей. У нее ничего не болело, но при этом исчезло желание что-то делать, хотелось лежать под одеялом и отдыхать. Только отчего отдыхать, если она и так не особенно устает, сидя безвылазно в усадьбе?
Пруденс явилась утром, узнать, почему госпожа не спускается в столовую. Но Бетти до того было тошно, что она и думать не хотела о еде.
– Я позже буду кушать, – сказала она и подтянула одеяло повыше, ощущая невыносимый холод. – И можно прогреть комнату посильнее? Очень уж зябко.
– Зябко? – переспросила служанка, настороженным взглядом пройдясь по Беатрис. – Так ведь у вас самая теплая комната во всем доме. Здесь согревающих заклятий больше, чем в покоях господина. Но если вы настаиваете, я велю Мэту жарче натопить печи этого крыла дома.
– Сделайте милость, – отозвалась Бетти, чувствуя слабость и безразличие ко всему, что творилось вокруг нее.
– Ладно, – кивнула Пруденс. – Давайте-ка, я принесу вам укрепляющий отвар. Вы поспите еще, и к обеду уж точно спуститесь и хорошенько поедите.
Беатрис даже отвечать не стала, ей не хотелось бесполезной суеты, лишь сон манил ее, но засыпать она боялась.
«Неужели сны могут быть настолько реальными? – думала она. – Все мои ощущения были такими яркими, словно события происходили наяву. Может, Атли уже вернулся и навестил меня ночью?»
От этой мысли она пришла в ужас, и багровый румянец запылал на ее бледно-восковых щеках. Она вспомнила напряженное мужское естество в своих руках, шелковистые темные волоски под пальцами, горячую кожу, тяжелое дыхание Атли и его хрип вожделения. Ледяная испарина покрыла ее тело.
«Я же никогда не видела обнаженного мужчину, – в замешательстве рассуждала она. – Почему сон был настолько подробным? Разве можно увидеть то, что и представить не в состоянии?»
Перед глазами встала картина того, как Атли нависает над ней и неистово ласкает, то слегка проникая внутрь, то вновь отстраняясь. Внизу живота все болезненно сжалось от предвкушения повторения этой сладостной пытки, и Бетти закусила губу, силясь не разрыдаться.
Когда Пруденс вернулась, неся стакан с темно-фиолетовой жидкостью на подносе, Беатрис выпалила:
– Скажите, господин Баренс дома? Он вчера приехал?
– Что это вы удумали? – удивилась служанка, ставя поднос на тумбочку возле кровати и сосредоточенно глядя на свои руки. – Нет его. Да и срок еще не подошел. Если он уезжает, так не меньше, чем на месяц, а то и два. Он пришлет весточку, если соберется в обратный путь.
У Беатрис отлегло от сердца, и она почувствовала такую дикую слабость, что с трудом осушила поданный Пруденс стакан.
– Предупредите, если придет известие от него, – велела она, еле ворочая языком.
– Непременно, госпожа, – отозвалась служанка, наблюдая за реакцией на снадобье.
Бетти почудилось, что во взгляде Пруденс притаился скрытый триумф, точно она получила подтверждение тому, в чем и так давно была уверена. Но бессилие сковала все тело, а вязкая дрема распахнула свои душные объятия, у Беатрис не хватило духу противостоять им, и она провалилась в зловещую темноту, чтобы проспать до вечера без каких-либо видений и образов.
После сна она словно переродилась, вернулись бодрость и желание жить. Бетти спустилась в столовую к ужину и съела рагу из кролика, несмотря на то, что оно снова оказалось слишком острым, но аппетит у нее разыгрался не на шутку, и она предпочла заесть хлебом чересчур пряное блюдо вместо того, чтобы оставаться голодной.
Только ее тревоги, связанные с явлением Атли во сне, никуда не делись, и Беатрис отправилась в подземелье. Она намеревалась проверить, лежат ли вещи на тех же местах, что и в последнее ее посещение.
Комната, расписанная древними рунами, встретила ее тишиной и безмятежностью. На столе все так же покоились исписанные свитки, а на полу не было ни намека на расстеленную мягкую шкуру.
– Всевидящая Идана, это был всего лишь сон!
Теплая волна облегчения и радости затопила Беатрис. Она рассмеялась, в душе обругала себя за чрезмерную тревожность и с легким сердцем вернулась в свою комнату.
На подоконнике ее ждал росток гречихи, и Бетти с любовью погладила его едва наметившиеся листики.
– Думаю, нам стоит помочь тебе вырасти большим и сильным, – с улыбкой полной нежности сказала она и забрала горшок в ванную.
Там на каменном полу Беатрис начертила руну плодородия, а рядом с ней символ роста и развития, установила возле них горшок и распахнула резервуар. Золотистый поток внутренней энергии тоненькой струйкой потек наружу, откликнувшись на ее зов.
«Странно, – подумала Бетти. – Почему мана кажется такой вязкой и тягучей? Словно она застыла у меня внутри и теперь не хочет, чтобы ее беспокоили попусту. Может быть, это связано с тем, что вчера я работала со знаком и переборщила с колдовством?»
Так и не найдя внятного объяснения, Беатрис направила более чем скромный ручеек к рунам и дождалась, пока они наполнятся силой и засияют. Комбинация знаков оказала неплохой эффект на росточек – он немного вытянулся и выпустил еще один крохотный листик.
– Слабовато, – разочарованно вздохнула Бетти. – Как же быть? Неужели руны бесполезны и ни на что значительное неспособны?
Она так горела идеей обрести неведомое ранее могущество, что никак не могла смириться с тем, что волшебство женщинам доступно только вот такое – обескровленное и жалкое.
«Нужно попробовать колдовать, используя треугольник, – без особой надежды на успех решила она. – В подвале Атли рисует руны на вершинах геометрической фигуры, а не сами по себе. Может, в этом и кроется успех?»
Беатрис споро провела три грани прямо под рунами и вновь влила энергию, но эффект оказался тем же – росток слегка подрос, не более. Досада и горечь сжали сердце Бетти, и она поплелась в спальню и уселась на постель.
«Бесполезно, – думала она, размазывая по щекам злые слезы. – Все потеряно. Эльвин и Идана все испортили. Ни древней магии, ни волшебства для женщин теперь нет. А я дура безмозглая размечталась горы переставлять с места на место».
Она подскочила на ноги, подняла матрас, схватила спрятанную там книгу и в порыве бессильной злобы швырнула ее об стену. Раздался жалобный треск порванного переплета, и на пол вывалился пожелтевший листок совсем из другого тома, на нем были изображены перевернутые руны и треугольник. Бетти схватила его и уже хотела смять, как ее взгляд зацепился за обозначение сторон света над линиями.
– Ну конечно! – закричала она и бросилась в ванную комнату.
Перерисовав фигуру так, как предлагал автор неизвестного трактата, Беатрис предприняла новую попытку. Но ее снова ждал провал. Вредная мана и не подумала явиться на зов своей хозяйки, в груди закололо, голова начала кружиться, и Бетти пришлось срочно лечь в кровать.
«Ну и чудные дела творятся, – мелькнула на краю сознания мысль. – Наверное, я все же заболеваю».
Однако долго размышлять ей не пришлось, слабость навалилась с новой силой, и Беатрис унеслась в царство снов.
Утром Бетти пожаловалась Пруденс на свое состояние и попросила сварить для нее отвар по особому рецепту Атли. Но служанка заявила, что нужные ингредиенты закончились, а новые сможет привести только сам хозяин усадьбы, и принесла обычное снадобье от простуды. Беатрис пришла в отчаяние, она вовсе не собиралась ждать возвращения благодетеля, ведь его приезд означал бы конец колдовским опытам. Он сильный маг и легко сможет почувствовать ее эксперименты с маной.
«Сама о себе позабочусь», – решила Бетти и отправилась в лабораторию.
Для начала она пересмотрела все колбы с уже готовыми зельями, но нужного не нашла. Затем она отыскала описание приготовления отвара в составленном Атли сборнике рецептов и принялась за поиски компонентов. К ее вящей радости они обнаружились в шкафах здесь же. Вот только снадобье оказалось на редкость заковыристое, и Беатрис подивилась тому, что Пруденс с легкостью его готовила.
«Как ей это удается? – гадала Бетти, помешивая булькающее варево в кастрюльке, установленной на зажженной горелке. – Тут недюжинная сноровка нужна. Видимо, она часто этим занимается. Но зачем? Атли отпаивает? Так он без конца в разъездах. Или, может быть, Кло пытается лечить от слабоумия?»
Отвар приобрел характерную темно-фиолетовую окраску, и Беатрис сосредоточила все свое внимание на снадобье. Остудив полученное зелье, она перелила его в колбу, плотно закрыла крышкой, убрала лабораторию и вернулась в свою комнату.
Налив в стакан немного полученного средства, она с опаской поднесла его к губам и сделала крохотный глоточек. Вкус оказался таким же горьковатым, как и у отвара Пруденс. Бетти немного расслабилась, а почувствовав прилив сил, окончательно успокоилась. Целый день она читала пособие по магической науке и пила укрепляющее зелье, а к вечеру отважилась опять попробовать колдовать.
И на этот раз все вышло как нельзя лучше! Мана откликнулась гораздо охотнее, ее ручеек увеличился, усиленные треугольником руны запылали так ярко, что Бетти несколько минут боялась глаза открыть, а стоявший в центре фигуры росточек превратился в настоящее полноценное цветущее растение.
– Получилось! – ликовала Беатрис, пританцовывая вокруг вымахавшего стебля. – Я могу творить волшебство не хуже любого максиса!
Когда ее первый восторг поутих, Бетти вынуждена была признать, что в магическом искусстве она, конечно, не сравнится с магами-мужчинами, поскольку те могут колдовать с помощью заклятий и не привязаны к символам и их комбинациям. Но осознание того, что ей теперь тоже подвластна сильная магия, грело ее тщеславную душу, и она в своих безудержных мечтах уже мнила себя великой волшебницей.
Теперь все дни Беатрис были наполнены опытами в ванной комнате. Пруденс постоянно бубнила ей о пользе прогулок, но Бетти и слушать ее не желала, покидая спальню только ради того, чтобы поесть. Она с таким азартом подбирала все новые и новые комбинации, что ушла в это с головой и даже не замечала, как летит время.
Бетти совсем позабыла о волнующем сновидении, полностью растворившись в мире древних рун. Но, как оказалось, зря. В одну из ночей Атли снова ей приснился.
Обнаженная Беатрис снова лежала на шелковистом меху в подземелье, а нагой Атли поглаживал ее кончиками длинных пальцев.
– Здравствуй, моя нежная, дивная пташка, – протянул он, рассматривая ее тело алчущим взглядом. – Как ты, мое хрупкое сокровище?
– Ты вернулся? – спросила она, нежась под его прикосновениями и потягиваясь. – Мне не хватало тебя.
Стыд опять куда-то исчез, и Бетти, не стесняясь, наслаждалась близостью своего покровителя и млела от его ласк. Мягкие подушечки пальцев очертили ее грудь, сосредоточились на мгновенно затвердевших сосках, и сладкий стон сорвался с алых губ Беатрис.
– Скоро мы будем вместе, – улыбнулся он, упираясь ей в бедро твердым естеством. – А пока я хочу, чтобы ты разделила со мной блаженство.
Он обернулся, взял два бокала с нектаром и один протянул Бетти. Глядя друг другу в глаза, они вместе испили чудесный напиток до дна. Тело Беатрис наполнилось легкостью, а душа воспарила в ликующем восторге. Она прильнула к Атли и принялась гладить его, осыпая короткими поцелуями широкую грудь. Он заскользил ладонями по ее спине и сжал ягодицы. Бетти устремилась пальчиками вниз по рельефному животу и начала ласкать напряженную плоть. Дыхание Атли сбилось, он прикрыл глаза и откинул голову назад, отдавая себя во власть шустрых ладошек.
– Возьми его в рот, – велел он.
И Беатрис с радостью послушалась, открыв уста и обхватив тугую блестящую головку.
– Не спеша двигайся вверх и вниз, – продолжал отдавать распоряжения Атли. – Ласкай языком, посасывай и помогай себе рукой.
Бетти, как прилежная ученица, все исполнила в точности, и хриплый стон огласил подземелье.
– Да, еще! – потребовал Атли, и она старалась доставить ему как можно больше удовольствия.
Вдруг он напрягся всем телом, опрокинул Беатрис на шкуру, развел ее бедра и принялся неистово работать языком. Бетти выгнулась дугой и протяжно застонала, вцепившись в мощные плечи.
– Ты слаще любого нектара, – выдохнул Атли и сменил язык закаменевшим естеством.
И снова Беатрис умирала под ним от наслаждения и сладкой муки. Ей так хотелось, чтобы он вошел как можно глубже, чтобы он полностью завладел ею, чтобы они окончательно соединились, но Атли крепко держал ее за бедра и не позволял двигаться ему навстречу, полностью контролируя процесс.
Ощутив приближение пика, Бетти сама распахнула резервуар и коснулась груди стискивающего от напряжения зубы Атли. Меж разведенных бедер Беастрис ощутила горячую пульсацию, окатившую жаром все тело, и с громким криком упоения выплеснула бурный поток своей маны.
– Бетти, да! Так! Правильно! – раздался полухрип-полустон.
Горячее семя обожгло ее живот, Атли затрясся в исступлении, и темная бездна его жаждущего энергии нутра принялась взахлеб тянуть живительные силы. А Бетти снова умирала в его руках, отдавая все без остатка и ни в чем не отказывая.
И прежде чем окончательно провалиться в черноту, она услышала:
– Мы всегда будем вместе, моя драгоценная девочка. Никто лучше тебя не делает этого. Я заболел тобою, и только в твоей власти унять снедающее меня томление.
Глава 16
Утром Беатрис преследовали ночные видения, и не отпускала дикая слабость, но теперь она уже знала, что нужно делать. Не дожидаясь Пруденс, она выпила укрепляющее зелье и опять уснула, а поднялась с постели только вечером.
Приведя себя в порядок и собираясь спуститься к ужину, она замерла перед туалетным столиком и прочла записку от служанки, написанную угловатым почерком:
Госпожа, вы слишком крепко спали, и я не стала вас будить. Максис Баренс прислал весточку и подарок для вас. Как только проснетесь, приходите в столовую, я накрою для вас трапезу и отдам футляр и послание.
Бетти припомнила подробности будоражащего сна, и внутри у нее все сладко сжалось. Она провела ладонью по волосам, стараясь отогнать от себя откровенные образы, но они настойчиво лезли в голову и вынуждали вновь и вновь мысленно их прокручивать, мечтая о повторении.
«Что же со мной творится? – поражалась она. – Неужели мне хочется, чтобы все это случилось на самом деле?»
И тут же в сознании ясно вспыхнула уверенность – хочется и очень.
«Хочу, чтобы Атли ласкал, – призналась себе Беатрис. – Хочу, чтобы доводил до помешательства. Хочу чувствовать его внутри, и чтобы это происходило между нами снова и снова».
Она схватилась за голову и заметалась по комнате.
«Я свихнулась! – никак не могла успокоиться она. – Как я ему в глаза посмотрю? Он ведь и не подозревает, какие фантазии бродят в моем чересчур живом воображении. А если он догадается? Если решит, что я испорченная, порочная, безродная девка? Я просто умру от стыда, когда его увижу!»
В полнейшем замешательстве она помчалась вниз, намереваясь поскорее узнать, что он передал.
В столовой Пруденс расставляла посуду и, увидев Беатрис, сказала:
– Добрый вечер. Наконец-то вы проснулись. Я уж хотела идти вас поднимать. Негоже так долго почивать. Присаживайтесь. Сейчас подам ужин.
– Где письмо? – выпалила Бетти, пропустив все мимо ушей.
Служанка с обидой поджала губы и ответила:
– Сейчас принесу.
Она вернулась через пару минут, неся конверт и узкий, обтянутый темным бархатом футляр.
– Вот это господин Баренс передал с посыльным. Письмо предназначалось мне, поэтому оно вскрыто. Но вы просили предупредить, когда придет известие от хозяина, и я выполняю вашу просьбу.
Пруденс оставила все на столе и удалилась на кухню за едой. Бетти подрагивающими руками открыла конверт и прочла короткое послание:
Я возвращаюсь в конце седьмицы. Подготовь все, что требуется.
И больше ни словечка.
«Мда, – удивилась Беатрис. – Почему он так сухо пишет Пруденс? Конечно, она всего лишь служанка, к тому же противная до невозможности. Но она работает на него много лет. Мог бы поприветствовать ее и подписаться так, чтобы верному человеку было приятно».
Бетти отложила послание и раскрыла футляр. На красном шелке переливался браслет из белого золота с бриллиантами и сапфирами, идеально подходивший к подаренному до отъезда ожерелью. Она улыбнулась, примерила украшение и полюбовалась своей изящной ручкой. В футляре еще лежала записка, и Беатрис довольная подарком принялась читать ее:
Моя милая Бетти! Я с нетерпением жду нашей встречи. Осталось несколько дней, и мы будем вместе. Пусть этот скромный браслет скрасит часы твоего ожидания.
Околдованный тобой, Атли Баренс
У Бетти защемило в груди от осознания того, что Атли боготворит ее и не может дождаться встречи. Она спрятала записку обратно в футляр и сунула его в карман домашнего платья, а браслет оставила на запястье, чтобы он и дальше радовал ее своим блеском.
Пруденс внесла поднос, уставленный блюдами. Она заметила украшение на руке Беатрис, запнулась и чуть не опрокинула свою ношу на пол.
– Осторожно! – вскричала Бетти и подскочила на ноги, чтобы поддержать служанку.
– Не беспокойтесь, – процедила сквозь зубы Пруденс, выровняв поднос. – Можете и дальше забавляться с милой безделушкой, вам это очень к лицу.
Служанка с такой злобой и неприязнью посмотрела на Беатрис, что та отшатнулась и с изумлением округлила глаза, чувствуя себя бестолковой девчонкой, занимающейся всякой ерундой. Пруденс отвела взгляд, расставила все на столе и тут же вышла, даже не соизволив пожелать госпоже приятного аппетита.
«И что я ей такого сделала? – гадала Бетти, давясь пересоленным бифштексом с томленым картофелем. – Я же не виновата, что Атли от меня без ума и балует дорогими подарками. Да и какое до этого дело престарелой ведьме? Не пойму».
Уйдя после ужина в свою комнату, Беатрис принялась пересматривать исписанные ею листы, куда она старалась занести все те комбинации рун, что уже успела проверить.
«Атли возвращается, – подумала она. – Конечно, я ужасно по нему соскучилась, но в то же время мне придется забыть о магии, пока он дома. Но мне, наверное, будет не до рун, когда он приедет. Мы так много времени обычно проводим вместе».
И тут ей в голову опять полезли совсем нецеломудренные мысли, и Бетти схватила мел и заперлась в ванной, намереваясь погрузиться в занятия колдовством и выбросить из головы всякие глупости.
До приезда благодетеля Беатрис еще раз сходила в северную башню, поставила подклеенное ею пособие в самый дальний угол стеллажа, вернула пожелтевший листок в ящик стола в подземелье и перестала проводить опыты в своей ванной. Она вычитала, что сильные маги способны почуять волшебство даже спустя несколько суток, и боялась разоблачения.
В назначенный день она встала раньше обычного и провела добрых два часа за сборами, но результат того стоил. Встав перед зеркалом, она окинула себя придирчивым взглядом и с удовольствием отметила, как великолепно сидит на ней дымчатого цвета платье со скромным округлым вырезом, как блестят собранные в высокую прическу локоны, как сияют предвкушением глаза и пылает на щеках нежный румянец.
– Он от одного взгляда на меня потеряет голову! – с несокрушимой уверенностью сказала она своему отражения и, услышав голоса во дворе, поспешила вниз.
Атли распахнул входную дверь и вошел в дом, неся с собой стылый воздух, охапку припорошившего его плащ снега и саквояж. Служанки уже стояли в ряд и при появлении хозяина низко поклонились.
– Приветствуем, господин, – проговорила Пруденс дребезжащим от волнения голосом.
– Доброе утро, – отозвался он, ища взглядом Бетти и не удостоив вниманием мявшихся перед ним женщин.
Беатрис добежала до конца лестницы, пронеслась через холл и только хотела подлететь к Атли, как увидела в его ярко-голубых глазах жадный огонек и тут же стушевалась. Она помнила этот взгляд по своим снам. Атли смотрел на ее обнаженное тело именно так – плотоядно.
Бетти отчаянно покраснела, опустила глаза в пол и, замерев в паре шагов от благодетеля, промямлила:
– Приветствую, Атли. С приездом. Очень рада твоему возвращению.
Он усмехнулся, подошел к ней вплотную, приподнял лицо за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, и с волнующей хрипотцой сказал:
– Здравствуй, милая. Я невыносимо скучал.
И Бетти прочла в его горящих глазах свой приговор.
«Я не выдержу, – поняла она. – Я точно сорвусь и буду умолять его о том, что видела ночами».
Она поникла, признавая свое поражение, обняла его за талию, прижалась всем телом и выдавила:
– И я.
Атли хрипло рассмеялся, погладил ее по спине, почти касаясь ягодиц, поцеловал в лоб и с довольным видом распорядился:
– Кло, приготовь мне горячую ванну. Пруденс, накрой завтрак через полчаса.
И с нежностью посмотрев на Бетти, спросил:
– Подождешь меня немного? Я быстро.
У Беатрис сердце зашлось в предвкушении, но ей стыдно было признаться в одолевавших ее фантазиях, и она лишь слегка кивнула, страшась выдать себя.
Служанки поспешили исполнить приказы хозяина, а Бетти отправилась в гостиную, дожидаться совместного завтрака.
Она встала у окна и выглянула во двор. Ослепляющий диск солнца поднялся над заиндевевшими деревьями и осветил скованный зимним сном парк. Нетронутый, девственно-чистый снежный покров укрывал газоны, клумбы, кусты и узкие дорожки, искрясь в лучах далекого, едва согревающего светила. Снимая громадные сундуки, Мэт разгружал ту самую карету, что когда-то привезла Бетти в усадьбу, и клубы пара вырывались из его спрятавшегося в густой темной бороде рта.
«Морозно, – подумала Беатрис. – Какое сегодня число? Я ведь совсем потеряла счет времени. В Камелии, наверное, уже прошел выпускной. Девчонки получили документы и отправились со своими максисами в места будущей службы. Как там Хельга и Элиза? Смогла ли понять мединна Стуорд, почему я сбежала?»
Ей вдруг стало до того горько и одиноко, что слезы сами собой потекли по щекам. В коридоре раздались шаги, и она поспешила осушить предательскую влагу кружевным платочком. Тяжелые горячие ладони легли ей на плечи, и Бетти услышала приглушенный голос Атли:
– Тебе грустно? Почему ты плачешь?
Беатрис развернулась к нему лицом, уткнулась в широкую грудь и с упоением вдохнула запах терпкого одеколона вперемежку с ароматом свежевымытого мужского тела.
– Зима пришла в империю, – пробормотала она, пытаясь выразить свои чувства. – Девчонки где-то далеко, и я их больше никогда не увижу. Тебя долго не было рядом.
Атли вздохнул, поглаживая ее по тонкой шейке кончиками пальцев, и произнес:
– Прости, что так задержался. Но могу сказать в свое оправдание, что моя задумка удалась. Все сложилось как нельзя лучше. Теперь остался последний рывок, и я больше не буду отсутствовать столь длительно. Еще бы дождаться именин.
– У тебя скоро именины? – удивилась Бетти и подняла на него взгляд. – Что же ты не предупредил? Я бы позаботилась о подарке.
– Не у меня, моя пташка, – прошептал он, склоняясь к ней. – Не у меня.
И Атли поцеловал ее яркие приоткрытые губы. Он не собирался углублять мимолетную ласку, но ощутив, как Беатрис затрепетала в его объятиях, как смело устремилась ему навстречу, как доверчиво прижалась теснее, его прагматичный разум уступил место физическому началу, что неизбежно случалось с каждым мужчиной, кто встретил женщину, завладевшую всеми его помыслами.
Атли с упоением целовал ее, наслаждаясь той реакцией, что вызывали в Бетти его ласки. А драгоценная дайна, дрожа всем телом, страстно отвечала на поцелуй, жаля обледеневшее с годами сердце огнем своей неуемной страсти, заставляя его биться чаще и испытывать то, что казалось безвозвратно потерянным, а, может быть, и ни разу не познанное.
Беатрис чувствовала, как сильные руки Атли сжимают ее ягодицы, как скользят по шелковистой материи платья, скрывавшего гибкий стан, как поглаживают кожу над вырезом, и нестерпимый пожар разгорался у нее внутри, грозя поглотить целиком.
– Завтрак подан, – услышала она будто через прикрывшую уши ватную повязку скрипучий голос Пруденс и мгновенно отскочила от своего благодетеля. – Прошу к столу.
«Что я творю?! – недоумевала она, краснея до корней волос и не смея поднять взгляд. – Он, наверное, решил, что я падшая женщина».
Отчаянное, непреодолимое чувство стыда сжало ее душу, и Бетти чуть не расплакалась от осознания собственной греховности.
– Пойдем отведаем то, что приготовил для нас Гард, – с будоражащей хрипотцой, так хорошо знакомой Бетти по снам, проговорил Атли, тяжело дыша. – У нас еще будет время пообщаться в спокойной обстановке.
Он взял ее за руку, ободряюще погладил подрагивающие пальчики и повел в столовую. Ему тоже нужен был небольшой перерыв. Атли не собирался пугать Беатрис своим напором и хотел, чтобы их отношения развивались не столь стремительно. Вот только рядом с ней у него совершенно отказывал здравый смысл, и теперь он страшился того, что может произойти между ними, если никто не вмешается так, как это только что сделала верная Пруденс.
В течение всей трапезы Бетти ловила на себе горящий взгляд Атли и не могла куска проглотить. Хотя Гард действительно постарался для хозяина и приготовил на редкость вкусную кашу, омлет с беконом и воздушные оладьи с потрясающим кисло-сладким соусом.
Она и опомниться не успела, как услышала:
– Если ты закончила, пойдем наверх. У меня кое-что для тебя есть.
Беатрис на непослушных ногах поднялась из-за стола и последовала за благодетелем. На втором этаже он взял ее за руку и повел в свои покои. У Бетти голова пошла кругом, а в груди начало жечь.
«Что же делать? – метались в ее голове панические мысли. – Я ведь совсем как одержимая. Вижу его, чувствую рядом, и только об одном и думаю».
Атли ввел ее в первую комнату, что служила ему гостиной и кабинетом, и сказал:
– Присядь. Я сейчас.
Со вздохом облегчения Беатрис опустилась на мягкий диван, обтянутый серо-голубой бархатистой материей, и перевела дух. Атли вернулся, неся в руках квадратную небольшую коробочку.
– Это тебе.
Он открыл ее и протянул Бетти великолепные серьги из того же набора, что и ожерелье с браслетом.
– Они прелестны! – с восторгом вымолвила она и тут же бросилась примерять.
Надев украшения, она огляделась в поисках зеркала, но его не оказалось поблизости.
– Ну как? Тебе нравится? – спросила она, красуясь перед Атли.
– Ты прекрасна, – глухо выдавил он, облизнув пересохшие губы. – И любые драгоценности лишь слегка подчеркивают это.
Он притянул ее к себе и снова поцеловал, и Бетти мгновенно растворилась в нескончаемом потоке его ласк. Она и не заметила, как оказалась лежащей на диванчике в спущенном по пояс платье и с задранной юбкой. Атли посасывал то одну ее грудь, то другую, а она стонала в голос, раздвигая ноги и умоляя его о еще большем удовольствии. С довольной ухмылкой он навис над ней и принялся расстегивать брюки, но в этот момент раздался резкий пищащий звук, исходивший из его спальни, и Атли замер прислушиваясь.
Звук тут же стих, но очарование момента было разрушено. Бетти осознала, что перешла черту и пала уже ниже некуда. Она опустила голову и принялась приводить себя в порядок, силясь не разрыдаться в голос.
Атли не заметил ее душевных терзаний, занятый совсем другими мыслями, и сказал:
– Бетти, драгоценная моя, сегодня вечером мне нужно будет ненадолго отлучиться. У меня назначена встреча. Сейчас мне требуется хорошенько подготовиться к ней. Ты не могла бы занять себя чем-то, пока я буду работать? Мне доложили, что ты совсем не выезжала верхом из усадьбы. Может быть, тебе немного прокатиться, развеяться? А завтра, обещаю, я буду полностью в твоем распоряжении. Договорились?
Беатрис не могла на него смотреть, она подскочила на ноги и выпалила:
– Отличная идея!
И вылетев в коридор, понеслась в свою комнату.
«Я отвратительная, никчемная, похотливая тварь! – ругала она себя, обливаясь слезами. – Он счел меня легкодоступной потаскушкой и при первой возможности отослал подальше, лишь бы не соблазниться».
Она ворвалась в спальню, упала на кровать и горько-горько зарыдала, уткнувшись в подушку, чтобы никто не мог ее услышать.
Оплакав свою загубленную жизнь, она поднялась и начала переодеваться. Измятое дымчатое платье полетело на пол, а вместо него она облачилась в темно-зеленую амазонку. Бросив мимолетный взгляд на опухшее от слез личико в зеркале, она криво усмехнулась своему отражению и сказала:
– Так тебе и надо, дура безмозглая. Нечего на мужиков бросаться.
И скорчила кривую рожицу так, как они делали еще в приюте, дразня самых никудышных, всеми презираемых воспитанников. Беатрис, чувствуя непреодолимое одиночество и тяжелую, снедающую тоску, открыла шкатулку на туалетном столике и достала со дна медальон, подаренный бабушкой.
Она погладила потемневшую оправу и всмотрелась в выражение лица миловидной девушки, ища поддержки и понимания. Но в больших темных глазах отражалась лишь грусть и сочувствие.
«Даже ты меня осуждаешь, мама, – с щемящей душу печалью подумала Бетти. – Наверное, тебе зазорно, что твоя дочь выросла такой отвратительной. Прости, пожалуйста. Я исправлюсь. Я обязательно исправлюсь. Прямо сейчас поеду к часовне и помолюсь Богам. Попрошу помощи в укреплении духа для борьбы со сладострастием».
