Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"

Автор книги: Полина Краншевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 46 страниц)

  Беатрис ждала его, стоя у окна. В парке сгущались сумерки, пылающий багрянцем диск солнца медленно исчезал за горизонтом, первые звезды проступали на высоком чистом небосклоне и слабо сияли, дожидаясь ночной поры, чтобы засверкать в полную силу, неистовый ветер стонал, раскачивая деревья и срывая поземку с сугробов.

Завидев дайну, Эдман замер на пороге гостиной, боясь спугнуть очарование момента. Беатрис походила на сошедшую с небес юную богиню, лишь на миг обратившую свой милостивый взор на докучливых смертных. Воздушное, серебристое платье с пышной юбкой, длинными узкими рукавами, закрытым декольте и оголенной спиной, прикрытой тонкой прозрачной тканью с вышитыми на ней диковинными птицами, подчеркивало ее стройный стан, идеальную осанку, аккуратную грудь. Высокая прическа из завитых волос придавала дайне величие, украшая точно венец.

Она обернулась, и у Эдмана заколотилось сердце, норовя вырваться из груди, от взгляда ее пленительных глаз, смотревших прямо в душу.

– Все в порядке? – спросила она.

После возвращения из академии Эдман так и не успел повидаться с ней и рассказать об адептах.

– Не переживай, – севшим голосом выговорил он. – Я уладил одну небольшую неприятность, и теперь ничто не помешает нам насладиться праздником.

Беатрис улыбнулась, но ее глаза показались Эдману печальными, и он с беспокойством уточнил:

– Тебя что-то тревожит?

– Мне не хочется идти на этот прием, – призналась Бетти. – Там будет слишком много гостей. В такой толпе не знаешь, чего ждать.

– Я буду рядом и не позволю причинить тебе вреда, – пообещал он, подходя ближе и кладя руки ей на плечи. – Ты потрясающе выглядишь, и я собираюсь весь вечер отгонять от тебя назойливых поклонников.

Бетти рассмеялась, посчитав его заявление шуткой, и даже не допуская мысли, что он может говорить на полном серьезе.

– Мы же сможем уйти после вручения наград? – с надеждой спросила она.

– К сожалению, покинуть дворец разрешат только после ухода императора, – расстроил ее Эдман. – Таковы незыблемые правила.

Беатрис вздохнула, а Эдман достал из внутреннего кармана фрака футляр и сказал:

– К твоему наряду не хватает украшений. Позволь, я помогу тебе.

Бетти кивнула, Эдман надел ей на шею изящное бриллиантовое колье-артефакт, защищающее от атакующих заклятий, и передал серьги, инактивирующие действие отравляющих веществ. Пока она застегивала замочки в ушах, он незаметно вставил в ее прическу шпильку с прозрачным кристаллом, представлявшую собой маяк для слежки.

– Так гораздо лучше, – сказал он, любуясь ее завершенным образом. – Пойдем. Карета ждет.

Императорский дворец находился в сердце Глимсбера, его окружала огромная территория, поэтому казалось, что правитель живет в уединении. Все портальные перемещения в резиденции монарха блокировались, и гостям, приглашенным на праздник, приходилось добираться до главных ворот дворцового парка в экипажах. Исключение составляли лишь иностранные вельможи, прибывшие на именины по личной просьбе императора Зигрида и получившие секретный доступ на специально отведенную для особо важных персон площадку.

Возле главных ворот Эдмана и Беатрис остановили караульные, проверили их приглашения и проводили к специальной просторной вытянутой карете, рассчитанной на десять персон, доставлявшей гостей через парк во дворец. Вместе с ними небольшой вояж совершала дородная максисса с тремя очаровательными дочерями. Девушки сидели в скованных позах и, потупив глаза долу, краснели, украдкой поглядывая на Эдмана, а их бойкая мать расписывала достоинства своих малюток с усердием коннозаводчика, нахваливающего племенных кобыл перед опытным наездником. Беатрис они в упор не замечали, стараясь даже не коситься в ее сторону, точно боялись испачкаться ненароком.

Слухи в высшем обществе разносились со скоростью смертоносного поветрия, и все аристократы уже знали, что на балу император вручит редкую награду женщине. И все бы ничего, но такой чести удостоилась ни кто-нибудь, а дайна. Воспитанницы закрытых школ всегда становились между добропорядочными благородными женами и их высокопоставленными мужьями. Молодые, зачастую приятной наружности дайны селились в домах максисов и по долгу службы запирались с ними в отдельных комнатах для передачи маны. Дамы ничего не могли с этим поделать, колдунам требовалась мана, и снедаемые злобой и ревностью, они вынужденно делили своих супругов с лоунками, коих на дух не переносили, завидуя их юности и неисчерпаемой энергии.

Известие о награде для дайны всколыхнуло все салоны столицы, и негодование максисс достигло апогея. Мало того что ушлые девицы отбивали у них мужей, так теперь император вздумал возвысить одну из грязных оборванок до получения пурпурной ленты! Это было не слыхано! Дамы очень быстро сговорились всячески выражать свое презрение и возмущение подобной вопиющей бесцеремонностью. Но поскольку императору свои претензии особо не выскажешь, мишенью для их праведного гнева оказалась сама виновница награждения.

Ни Эдман, ни Беатрис не подозревали о бурлящих в обществе волнениях, поэтому сочли составлявших им компанию максисс дурно воспитанными и грубыми. Покинув карету, они неспешно двинулись к парадной лестнице, не дожидаясь случайных попутчиц.

Внутри убранство дворца поражало великолепием высоких сводов, яркостью расписанных дивными картинами потолков, сложностью причудливых мозаик мраморных полов, роскошью старинной мебели. Казалось, сами стены здесь дышали величием, богатством, властью. Лакеи в белых ливреях с блестящими золотыми пуговицами провожали гостей в парадный зал. Здесь царило буйство красок дорогих дамских туалетов, ослепительный блеск драгоценностей, веселый смех и легкая фоновая музыка, исполняемая оркестром на галереи.

Эдман подвел Бетти к максису Иксли и дайне Грей, стоявшим в стороне от шумных компаний, и поприветствовал их:

− Добрый вечер. Рад встрече. Как обстановка?

Вилмор и Селеста раскланялись с ними, и Иксли с досадой сказал:

− Да какая тут к демонам обстановка? Гостей столько, что мои люди с ног сбились за всеми следить.

− Здесь же полно охранных артефактов, − пожал плечами Эдман. – Чего тебе беспокоиться? Никто даже подумать не успеет о крамольном, а его уже поразят защитные чары.

Вилмор нахмурился и сжал губы.

− Если бы все было так просто, то я давно бы остался без работы.

Эдман уловил по тону друга намек на какие-то неприятности и ответил:

− Дамы, извините. Мы вас покинем ненадолго. Не скучайте.

− Не беспокойтесь, максис Джентес. Нам будет чем заняться, − расплылась в фальшивой улыбке Селеста, и Эдман с тревогой посмотрел на Беатрис. Но та пребывала в своих раздумьях и глядела вдаль на пустовавшее до времени тронное возвышение.

Отойдя от девушек, Эдман прямо спросил:

− Что стряслось? У тебя такой вид, будто ты уксуса глотнул вместо любимого коньяка.

− Сегодня творится невесть что с самого утра, − процедил Вилмор. – Сначала вышли из строя все стационарные порталы во дворце. К обеду артефакторы перепроверили настройки маяков и доложили, что неисправность устранена. Затем стали поступать тревожные сигналы то с одного этажа, то с другого. Мы обшарили все. Выяснилось, что во дворец неизвестно как проникли три кошки и нарушили охранные плетения, сдвинув несколько амулетов. – Иксли умолк, устало потер переносицу и продолжил: − И в довершение всего императрица снова слегла с дикими головными болями. Она рыдает уже несколько часов, и никто из лекарей не может снять приступ. Зигрид от нее не отходит. И что-то мне подсказывает, это только начало. Будет чудо, если вечер пройдет без происшествий.

Эдману очень не понравился рассказ друга, и он настороженным взглядом обвел зал. Ничего из ряда вон выходящего как будто не происходило. Обычный светский прием, только гостей больше, поскольку на именины съехались представители других государств. Выходцы из Дезертских ханств как всегда поражали всех пестрыми халатами и бритыми головами, уроженцы Айсарийского шараата, наоборот, щеголяли длинными белокурыми шевелюрами и подчеркнуто строгими, наглухо застегнутыми сюртуками без украшений и с воротниками-стойками. Однако Эдман заметил, что в зале не было ни одной женщины иностранки.

− А почему айсары и юлдаши прибыли без сопровождения? – спросил он у Вилмора.

Тот поморщился как от назойливой тянущей зубной боли.

− Говорят, на море неспокойно. Пираты совсем распоясались. Нападают на любые, в том числе и военные корабли. Никто не захотел рисковать своими женщинами.

− И ты веришь в это? – с подозрением покосился на него Эдман.

−А что мне еще остается? Можно подумать оттого, что я выскажу свое мнение, Зигрид отменит прием. Он и так смотрит на меня с затаенной злобой. Считает, что я перегибаю палку с его охраной и сую нос, куда меня не просят. Но он в последнее время крайне рассеян. Вчера забыл применить перстень-артефакт, прежде чем приступить к еде. Я чуть не поседел, когда увидел, как он подносит к губам непроверенный кусок. Вырвал у него вилку из рук, а он… − Иксли замолчал и провел пальцами по нижней челюсти. – В общем, мы повздорили. Теперь он видеть меня не желает. Передает мне сообщения через Тарака.

− Знаешь, − сказал Эдман снедаемый смутным беспокойством, еще не сформировавшимся в окончательную уверенность, − найди-ка ты главнокомандующего и попроси его вызвать во дворец несколько батальонов специального назначения. Лишними они не будут. Ничего страшного, если просто просидят всю ночь в коридорах. Но если вдруг что, твоим людям потребуется помощь.

− Думаешь? – с сомнением взглянул на него Вилмор.

− Сделай это, − с нажимом ответил Эдман, и Иксли кивнул, давно заметив, что его друг обладает просто уникальной интуицией, если дело касалось предстоящих сражений.

Пока максисы беседовали на некотором отдалении за колонной, Селеста взяла Бетти под руку и отвела в сторону.

− Мне нужно кое-что тебе передать, − сказала дайна, доставая из потайного кармашка ярко-кораллового платья небольшой конверт, сложенный пополам. – Прорицательница из ордена хранительниц древнего знания просила вручить это.

− Что в нем? – с недоверием поглядела Беатрис на конверт, точно в нем притаилась скрытая угроза, способная поразить ее в любой момент.

− Не знаю. Мне не позволено читать послания прорицательницы, адресованные другим.

Беатрис заметила, что Эдман чем-то встревожен и ищет ее взглядом, скрепя сердце забрала конверт и сунула в карман пышной юбки.

− Дома посмотрю, − сказала она, лишь бы отделаться от Селесты с ее неведомым орденом. Бетти вообще подозревала, что это какие-то шарлатаны или новое развлечение в высшем обществе, где дайна Грей вращалась, сопровождая максиса Иксли на всех званых вечерах.

Эдман вернулся и с мягкой улыбкой проговорил:

– Беатрис, пойдем, я познакомлю тебя с моими сослуживцами. Уверен, они придутся тебе по душе.

Вилмор шепнул что-то Селесте и увел ее в другую часть зала.

Бетти шла под руку с максисом Джентесом и ловила на себе презрительные высокомерные взгляды максисс, ревнивые других дайн и заинтересованные, оценивающие максисов. Все точно сговорились, распиная ее, каждый на свой манер. Максиссы показывали ей, что, несмотря на награду, она никто рядом с ними. Дайны завидовали ее успеху, а максисы гадали, что в ней такого, что сам император отметил ее.

Эдман же наслаждался возможностью продемонстрировать всем и каждому, что он теперь здоров и как прежде способен служить отечеству. Он с легкостью вышагивал, используя трость всего лишь как атрибут, подчеркивающий его статус, не более, и на удивленные взгляды знакомых отвечал саркастической усмешкой.

Главнокомандующий искренне обрадовался ему и поздравил с предстоящим награждением. Его примеру последовали и другие командиры, близко знакомые с Эдманом. На Беатрис они посматривали с нескрываемым любопытством, заставляя ее смущаться от столь откровенного внимания.

– Лекарская комиссия уже сообщила мне отличную новость, – понизив голос, сказал главнокомандующий, улучив подходящий момент и отведя Эдмана в сторону. – Твое состояние сейчас отвечает всем требованиям, и я уже подписал документы о твоем зачислении в гвардию и назначении командиром полка. Ты нам нужен. Предстоят нешуточные бои. У нас каждый опытный командир на счету.

Он хлопнул Эдмана по плечу, и того затопило чистое, восторженное ликование, словно он был безнадежно влюбленным юнцом, которому долгие годы не позволяли жениться на обожаемой девушке, и тут внезапно придирчивые родственники объявили о помолвке.

– Служу отечеству, – едва смог выговорить он в ответ.

Главнокомандующий посмотрел на него с одобрительной улыбкой и отошел к дожидавшейся его супруге.

Беатрис в это время беседовала с несколькими военными в мундирах с орденами, решившими развлечь ее, пока Эдман отлучился. Они рассказывали ей, каково живется их дайнам в гарнизонах, и перебрасывались грубоватыми шутками на эту тему. Бетти не понимала, к чему подобные разговоры, но держала лицо и любезно всем улыбалась, не желая показаться невежей.

На тронное возвышение вышел церемониймейстер и объявил явление императора. Все подались вперед и замерли, неотрывно глядя перед собой. Правитель появился из бокового прохода в сопровождении телохранителей и кузена. Он вышел на середину и произнес приветственную речь, благодаря каждого гостя за участие в празднике. Бетти заметила, что со дня казни монарх сильно осунулся, а серые глаза окончательно потухли.

Император объявил о начале бала, занял трон и приготовился выслушивать поздравления от собравшихся. К возвышению потянулась длинная череда желающих выразить свое почтение правителю, в центре зала под звуки вальса закружились танцующие пары, предпочитавшие дожидаться своей очереди, не теряя времени даром.

Эдман пригласил Беатрис и, оставив трость лакею, увлек ее в самую гущу веселящейся публики. Он не танцевал больше пяти лет и теперь с шальной улыбкой держал в своих объятиях Бетти, упиваясь возможностью беспрепятственно проделывать давно знакомые фигуры. Беатрис не могла оторвать от него восторженного взгляда и растворялась в танце, позволив себе в последний раз насладиться близостью любимого мужчины перед неминуемым расставанием.

Спустя час, церемониймейстер вызвал их на возвышение, и император в торжественной тишине произнес проникновенную речь о важности долга каждого жителя империи перед своей страной, восхитился храбростью дайны Сонар и преданностью отчизне максиса Джентеса и вручил обещанные награды. Фрак Эдмана украсил орден кавалера мужества, в форме усыпанного россыпью рубинов креста, грудь Беатрис пересекла пурпурная шелковая лента, конца ее свободно струились по подолу платья, скрепленные бриллиантовой брошью. Оба получили по свитку, где император указал дополнительные блага, дарованные его высочайшей милостью.

Протягивая Бетти документ, правитель тихим голосом произнес так, чтобы слышала только она:

– Мне впервые доводится вручать подобную награду женщине, дайна Сонар. Вы в любое время можете направить мне прошение с указанием того, что вы посчитаете нужным у меня попросить, и я постараюсь исполнить ваше желание.

– Благодарю, ваше величество, – пролепетала Бетти, окончательно стушевавшись под пристальным взглядом монарха.

Император вдруг сказал:

– Я бы хотел, чтобы вы посетили дворец, когда здесь не будет столь многолюдно. Думаю, в начале следующего месяца я вполне смогу найти время для беседы с вами наедине.

Беатрис похолодела, липкий страх пробежал по ее спине, сжав горло непреодолимым спазмом. Она смотрела на правителя и не могла проговорить ни слова.

– Мой секретарь свяжется с вами и пришлет экипаж, – продолжал император, словно бы и не замечая ее оторопь.

Зигрид развернулся и взмахом ладони позволил продолжить бал. Эдман подал Бетти руку, и они присоединились к гостям.

Пальцы Беатрис мелко подрагивали, покоясь на локте максиса Джентеса, и он, чувствуя ее волнение, прошел в самый дальний от возвышения угол. Но не успели они приблизиться к одному из диванов, как подошла госпожа Хариш в сопровождении того самого тучного максиса, в чей компании присутствовала на казни.

– Эдман, поздравляю с заслуженной наградой! – лучезарно улыбаясь, воскликнула она. – Ты, как никто другой, достоин ее.

– Благодарю, – отозвался он, целуя протянутую ею ручку и обмениваясь с пожилым максисом приветственными поклонами.

Беатрис сделала реверанс и с отсутствующим видом, принялась обдумывать неожиданное желание императора увидеть ее во дворце в будущем месяце. Ничего незначащая болтовня максиссы ни в коей мере не заботила ее в свете новых обстоятельств.

Распорядитель объявил дамский танец, оркестр заиграл волнующий легкий как прикосновение лепестков роз вальс, и Микаэлла сказал с придыханием:

– Максис Джентес, позвольте пригласить вас на танец.

– С удовольствием приму ваше приглашение, госпожа Хариш, – с поклоном ответил он, повинуясь незыблемому закону светского этикета и не смея отказать даме.

Микаэлла сделала самый грациозный реверанс, какой только доводилось видеть Бетти, и под руку с Эдманом отправилась в центр зала. Беатрис осталась возле пожилого максиса, остро чувствуя тоску и одиночество, внезапно овладевшие ею.

– Простите меня, дайна Сонар, – торопливо проговорил максис. – Мне необходимо срочно отлучиться.

– Конечно, – с грустью улыбнулась ему Бетти. – Не смею вас задерживать.

Он растворился в толпе, и она с облегчением опустилась на диван, надеясь хоть немного передохнуть. Но ее чаяниям не суждено было осуществиться.

– Дайна Беатрис, – услышала она вкрадчивый голос герцога Серпентаса и вздрогнула. Он очутился перед ней словно из ниоткуда и тут же расположился рядом, – разрешите поздравить вас с получением почетной награды. Вы теперь войдете в историю империи, как первая дайна, получившая пурпурную ленту.

– Благодарю, ваша светлость, – отозвалась Бетти, собирая в кулак всю свою стойкость, чтобы выдержать не особенно приятную беседу с рассматривающим ее точно музейный экспонат мужчиной. – Думаю, для летописцев я не представляю ни малейшего интереса.

– Это как посмотреть, – протянул он с хищной улыбкой, и у Бетти все сжалось внутри от пронизывающего насквозь взгляда черных глаз. – Будь моя воля, вас бы чествовали не на балу, а восхваляли на главной площади Глимсбера. Такую потрясающую девушку должен каждый житель империи знать в лицо.

– Это совершенно излишне, – пробормотала Беатрис, ища Эдмана среди танцующих пар и надеясь на его скорое возвращение. Но он бесследно исчез вместе с госпожой Хариш.

– Вы обещали мне танец, – сказал герцог, протягивая ей ладонь. – Разрешите пригласить вас?

Всем сердцем Бетти желала отказаться и сбежать как можно дальше от дворца, но жесткие правила хорошего тона, вбитые в нее строгими учителями, заставили с достоинством произнести:

– Конечно, ваша светлость.

Лицо Серпентаса озарила довольная усмешка, он помог ей подняться и, бережно держа за руку, отвел к танцующим.

Глава 10

Оркестр заиграл чарующую мелодию, герцог притянул к себе Бетти, расположив одну ладонь на пояснице, а другой – крепко обхватив ее пальцы. Подобная вольность позволялась исключительно супругам или в крайнем случае любовникам, но никак не чужим друг другу людям. Беатрис вспыхнула от такой откровенной беспардонности и обожгла герцога гневным взглядом. Но тот лишь одарил ее обворожительной улыбкой и закружил в вихре танца.

– Что вы себе позволяете? – прошипела Бетти, стараясь высвободиться и хоть немного отстраниться.

– То, о чем давно мечтал, – заявил герцог и посмотрел на нее с такой жадностью во взгляде, что Беатрис сбилась с шага. Но Серпентас поддержал ее, и дальше они вновь двигались слаженно. – Я, знаете ли, и так слишком долго ждал.

– О чем вы? – с недоумением спросила Бетти. – Я вас не понимаю.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся герцог, – скоро поймете.

Беатрис хотела возразить, но тут почувствовала острую боль в указательном пальце и, вскрикнув, посмотрела на сжимаемую Серпентасом руку. Его широкая ладонь крепко держала ее тонкие пальчики, и на ней красовался крупный перстень в виде свернувшейся змеи с открытой пастью. Бетти в изумлении не могла оторвать глаз от знакомого украшения, позабыв о быстро прошедшей вспышке боли.

– Где вы взяли это кольцо? – сам собой вырвался у нее вопрос.

– Это фамильная драгоценность с очень необычными свойствами, – охотно поделился он. – В перстне есть небольшой резервуар, куда можно залить яд, например. И при необходимости использовать его, как смертельное оружие, поражающее врага.

Дикая, невообразимая догадка озарила Беатрис.

– Вы решили меня убить, – помертвевшими губами выговорила она и тут же почувствовала, как от поврежденного пальца по руке расползается жар.

– Ни в коем случае, – покачал головой герцог. – Для тебя, моя сладкая пташка, у меня приготовлено нечто иное. Помнишь тот чудесный нектар, что мы вкушали, предаваясь блаженству? Я немного изменил его состав, и теперь для достижения нужного эффекта хватает всего нескольких капель, впрыснутых прямо в кровь.

Бетти задрожала, холодный пот выступил на лбу, а все тело запылало огнем.

– Атли! – выдохнула она и пошатнулась.

Серпентас увлек ее в альков, подальше от шумной толпы, завел в тень и прижал к стене.

– Да, мое сокровище, – прошептал он ей прямо в губы. – Ты не ошиблась. Это именно я.

Беатрис в ужасе смотрела в его черные глаза и видела в них свою участь. Он не отпустит ее, всегда будет держать подле себя, до последнего вздоха. Как она могла подумать, что Атли можно переиграть?!

Герцог заключил ее в объятия и принялся целовать с такой страстью, что у Бетти голова закружилась. Она хотела вырваться, закричать, позвать на помощь. Но вместо этого прильнула к нему и ответила на поцелуй, сгорая от захватившего ее желания, отравлявшего кровь.

– Ты не представляешь, что я пережил, когда ты исчезла, – выдохнул он, на мгновение оторвавшись от нее. – Не нашел тебя в доме и подумал, что ты заблудилась в пургу. Бросился на поиски, а обнаружил лишь замерзавшую Пруденс. Старая ведьма сполна заплатила за то, что наболтала тебе.

Прекрасное лицо герцога исказила гримаса беспощадной жестокости, и Бетти схватила его за руку.

– Что ты с ней сделал?

– Заставил пожалеть о том, что она натворила, – процедил он. – По ее вине я потерял тебя.

Холодея от ужаса, Беатрис все явственнее ощущала, что перестает принадлежать себе и теряет связь с реальностью. Голова кружилась, во рту пересохло, сердце стучало все быстрее.

– Кого казнили вместо тебя? – из последних сил спросила она.

– Бедная моя девочка, – сказал он, обнимая ее и поглаживая по спине. – Прости, что заставил пережить такое омерзительное зрелище. Для тебя это стало потрясением. Прости. Но у меня не было выбора. Сыщики слишком близко подобрались к моей тайне. Пришлось разыграть небольшой спектакль для них. – Он осыпал ее лицо короткими поцелуями и продолжил: – Много лет назад я спас Аттисана Фрауда, айсара, чей брат был пиратским бароном. Ему грозила смертная казнь по диким законам шараата, я выкупил для него право на жизнь. С тех пор он стал моим помощником во всех делах, исполнял любой приказ. Я взял за образец его внешность и создал себе личину Атли Баренса. Это полностью развязало мне руки. Мы могли беспрепятственно меняться, проворачивая бессчетное количество дел. Но все рухнуло, когда ты сбежала. Аттисан добровольно принес себя в жертву и занял место на эшафоте. Кто бы мог подумать, что ты овладеешь рунами за немыслимо короткий срок и погубишь все, что я так долго выстраивал.

В его взгляде промелькнула ревность человека, посвятившего трудному делу много лет, но тут же сменилась затаенной гордостью.

– Ты действительно мое самое большое сокровище, – счастливо улыбаясь, сказал герцог, целуя ее. – Вместе мы изменим этот мир. Никто не сможет противостоять нам.

– Никогда, – прошелестела Бетти сухими, как пожухшая осенняя листва, губами. – Слышишь, никогда я не буду с тобой. Ты чудовище. Лучше умереть.

Жесткая усмешка искривила полные губы Альмонда.

 – Ты будешь любить меня еще сильнее, чем прежде, – с холодящей душу убежденностью произнес он. – Я больше не совершу прежних ошибок. Буду беречь тебя, как величайшее достояние. А теперь нам пора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Серпентас потянул ее к выходу из зала. Беатрис едва могла переставлять ноги, но он поддерживал ее, обнимая за талию, и со стороны всем казалось, что дайна просто выпила лишнего, а кузен императора любезно помогает ей пройти к дамской комнате. Бетти отчаянно пыталась сопротивляться, но сил не осталось. В изнеможении она обернулась, ища взглядом Эдмана и надеясь, что он заметит в каком она состоянии и придет на помощь, но его нигде не было.

– Даже не мечтай, – отрезал герцог, разгадав ее чаяния. – Джентес развлекается со своей любовницей. Микаэлла горячая штучка, он и думать о тебе забыл.

Сердце в груди наполнилось болью, Беатрис поникла, и горькие слезы потекли по щекам. Как она могла решить, что важна для Эдмана? Ей никогда не сравниться с ослепительной, светской красавицей, способной осчастливить своей любовью кого угодно.

– Зря убиваешься, – продолжал Серпентас. – Джентес терпеть не может дайн. Он их презирает и считает людьми второго сорта. Ты для него не более чем источник маны. Эд и ногтя твоего не стоит.

Бетти мучила невыносимая жажда, перед глазами все плыло, она с трудом разбирала, что творится вокруг, но убийственные слова герцога безошибочно попадали в цель и разъедали душу. Дорогу им преградила пожилая леди в роскошном темно-зеленом наряде, усыпанном мелкими бриллиантами.

– Ваша светлость! – воскликнула она. – Вот вы где. А я уже решила, что вы позабыли о своем обещании. Так как насчет моей племянницы? Вы позволите навестить ваш замок весной?

Едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, Серпентас принялся убеждать леди, что обязательно подумает о том, в какое время лучше нанести визит. Мимо них проходил лакей с подносом, уставленным разными напитками, и услужливо спросил:

– Не желаете освежиться?

– Воды, – выдавила Бетти, и слуга тут же вручил ей полный стакан. Она залпом осушила его и попросила еще, а получив новую порцию, мгновенно выпила и ее.

– Простите, княгиня, – услышала она голос герцога, – но я спешу. Приглашение вам пришлет мой секретарь.

Он потянул Беатрис за собой, скоро тяжелые двери парадного зала закрылись за ними, и они очутились в коридоре. Здесь было не в пример свежее, и Бетти жадно вдохнула прохладный воздух, ощущая, как голова у нее проясняется.

– Куда ты меня ведешь? – спросила она, следуя рядом с обнимавшим ее герцогом.

– В покои его величества, – будничным тоном сообщил Альмонд.

– Что? Но зачем?

– Ты мне кое в чем поможешь. А потом мы наконец останемся наедине. Я невыносимо соскучился и не хочу больше терять ни минуты.

Он провел пальцами по ее груди, и Беатрис почувствовала, как в ней снова воспламеняется желание, но уже не с такой силой, как в первые мгновения после укола.

«Неужели действие нектара слабеет? – с затаенной надеждой подумала она. – Нужно дождаться подходящего момента и попытаться сбежать».

 Вдоль прохода на равном расстоянии друг от друга стояли стражи, но Бетти все еще не могла справиться с одолевавшим ее дурманом и безвольно брела вперед. Они поднялись на второй этаж и снова долго шли по нескончаемому коридору. Наконец миновав высокие массивные распашные двери, открытые для них караульными, Альмонд и Беатрис оказались на личной половине правящего рода, куда могли попасть исключительно члены семьи и те, кого они пожелают пригласить в свои покои. Дежурившие охранники проверили герцога и дайну артефактами и пропустили дальше.

Возле одной из дверей застыли двое телохранителей императора, Бетти узнала тех магов, что сопровождали монарха в здании Верховного совета.

– Отворите, – приказал герцог.

– Простите, ваша светлость, – ответил один из охранников, – у нас приказ никого не пропускать.

Серпентас извлек из кармана сюртука круглую, металлическую бляшку и предъявил ее охранникам.

– Его величество попросил проведать императрицу, – сказал он, – и дал доступ.

– Проходите, – отворил телохранитель дверь.

Герцог ввел Беатрис в огромную гостиную, слабоосвещенную парой светильников. В полумраке диваны и кресла отбрасывали кривые тени, в воздухе витал горьковатый запах зелий. Серпентас потянул Бетти к еще одной двери в дальнем конце комнаты.

 Как только они вошли в спальню, Беатрис ощутила подкатившую к горлу тошноту от невыносимо резкого запаха снадобий. В кресле у окна сидела молодая женщина в сером платье и белом переднике, возле нее на тумбочке горела лампа-артефакт в форме диковинного цветка. При их появлении она поднялась и сделала книксен.

– Как себя чувствует императрица Адия? – спросил герцог.

– Ее величество пока не просыпалась, ваша светлость, – ответила сиделка.

– Ступай, – велел он. – До полуночи можешь не возвращаться. Я пока побуду с ее величеством.

– Как прикажете, ваша светлость. – Женщина поклонилась и вышла.

– Сядь и ни звука, – шепнул Серпентас на ухо Бетти и подтолкнул ее к креслу.

Беатрис с облегчением опустилась на мягкое сидение, облокотилась на спинку и прикрыла глаза. Голова все еще кружилась, в горле стоял вязкий комок и никак не желал исчезать, непреодолимая слабость не позволяла вскочить и убежать.

– Ади, – услышала она тихий голос герцога, преисполненный нежности, – проснись, милая.

Распахнув глаза, Бетти увидела, как на широкой кровати под тяжелым бордовым балдахином кто-то завозился.

– Альд? Это ты? – спросил слабый, еле уловимый женский голос.

– Да, родная, – горячо зашептал герцог. – Я здесь.

На постели села бледная, исхудавшая женщина с длинными темными косами. Ее огромные черные глаза, казалось, занимали половину лица, до того они выделялись на фоне обескровленных губ и ввалившихся щек. Беатрис содрогнулась при мысли, что эта несчастная, умирающая больная и есть великолепная императрица Адия Вайлаз.

О красоте прекрасной царевны Дезертских ханств ходили самые фантастические слухи. Когда она стала женой императора Зигрида, ее портреты продавались на каждом углу во всех городах страны. Бетти видела один из них и поражалась яркой, неординарной и притягательной внешности южанки. Но теперь Адия ничем не напоминала себя прежнюю, и от этого становилось до дрожи жутко.

– Ты пришел! – воскликнула она, и голос ее предательски сорвался. Императрица обхватила герцога за шею костлявыми руками и зарыдала на его груди. – Почему ты так долго не появлялся? Как ты мог оставить меня здесь одну? Неужели ты больше не любишь меня?