Текст книги "Сделка с профессором (СИ)"
Автор книги: Полина Краншевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)
Но Бетти неожиданно обрадовалась его предложению и охотно согласилась спуститься утром в тренировочный зал, расположенный в подвале особняка. Она и сама понимала, что ей нужна помощь, поскольку чувствовала близость помешательства. Ей хотелось отвлечься и поколдовать, но в присутствии слуг или максиса Джентеса это было невозможно, а одна она боялась оставаться.
Мединна Вафия снабдила ее длинной туникой с короткими рукавами и широкими полотняными брюками до середины голени, раздобытыми ее супругом. Экономка долго не могла успокоиться и отговаривала Беатрис от позорного занятия гимнастикой в мужской одежде. Приличной девушке подобное не к лицу. Только Бетти осталась непреклонна, она объяснила мединне, что иначе ей не справиться с истериками, и та скрепя сердце отступилась.
Увидев Сонар в необычном одеянии, Эдман слегка растерялся, не ожидая, что новый образ настолько подчеркнет изящество тонких рук и стройность ножек, обычно спрятанных за плотной тканью закрытых платьев. Беатрис заплела длинные волосы в простую косу и стояла перед ним, в волнении теребя ее кончик беспокойными пальцами.
– Прежде чем мы начнем, – произнес Эдман, – я бы хотел, кое в чем признаться. После ранения я заметил, что мне стало легче ходить. И сейчас моя хромота почти сошла на нет. Не могу точно сказать, с чем это связано, но факт остается фактом.
Он долго обдумывал, стоит ли говорить об этом Беатрис, но потом решил, что она рано или поздно сама все узнает, и лучше будет, если он первым сообщит ей правду. Вилмор написал, что магическая комиссия приняла документы на рассмотрение и пока не обнаружила никаких причин для отказа в заключении контракта. Эдман, в надежде принять участие в боевой операции против пиратов, отправил главнокомандующему императорской гвардией прошение о возобновлении воинской службы в связи с изменением состояния здоровья, и тот прислал ему направление на врачебный консилиум. Если эскулапы признают его годным, то ему снова доверят командование полком. Единственное чего он опасался, так это расспросов. Но если главнокомандующему можно было наплести про удивительное действие особой системы тренировок и необыкновенных секретных зелий целителей из южных ханств, то Сонар могла начать задавать крайне неудобные вопросы.
Бетти просияла, ее бледное лицо преобразилось от широкой, лучившейся добротой улыбки, глаза засветились искренней радостью.
– Какое счастье! – воскликнула она. – Это отличная новость.
У Эдмана потеплело в груди от осознания того, что она действительно рада за него, и ей совершенно неважно, как такое произошло, а важно именно улучшение его состояния.
«Всесильный Эльвин, – мелькнула у него поразительная мысль, – она даже не подозревает, какой силой владеет. Клянусь маной, она удивительная, единственная в своем роде».
– Давай я объясню, чем мы будем делать, – с затаенной нежностью во взгляде сказал он.
Тренировочный зал занимал большую часть подвала под особняком и представлял собой хорошо освещенное лампами-артефактами помещение с лестницами, толстыми сетями, перекладинами и брусьями вдоль стен. В центре пол был покрыт специальным упругим, но в то же время, мягким матрасом из особо прочного материала. Бетти никогда не видела, как упражняются боевые маги, и поначалу сильно переживала, что не справится. Но Эдман терпеливо и подробно все объяснял и показывал. Постепенно Беатрис сосредоточилась и начала четко следовать его инструкциям, внимательно наблюдая за тем, как он сам выполняет движения.
Они сделали разминку, разогревая мышцы и разрабатывая суставы, пробежали несколько кругов по залу, затем Эдман показал самые простые стойки на поддержание баланса тела и закончил упражнениями на растяжку. Беатрис совсем выдохлась и с трудом дождалась завершения тренировки. Она часто и прерывисто дышала, пот струился со лба, ноги подрагивали от напряжения.
– У тебя потрясающая гибкость, – заметил Эдман, любуясь ее раскрасневшимся личиком и приоткрытыми губами. – Если будешь выполнять этот комплекс каждый день, то скоро почувствуешь себя гораздо лучше. А теперь дыхательная гимнастика.
Опустившись на матрас в середине зала, они замерли друг напротив друга, подобрав под себя ноги.
– Положи ладони на колени, – тихим, убаюкивающим голосом произнес он. – Закрой глаза и сделай глубокий вдох, а потом длинный выдох.
Бетти резко вдохнула как можно глубже и тут же закашлялась.
– Не торопись. Здесь важны не сила и скорость, а ритм и сосредоточенность. Нужно дышать в размеренном темпе. – Беатрис попыталась приноровиться и постепенно уловила нужный ритм. – Да, правильно. Продолжай так дышать и постарайся представить себя в приятном месте. Лучше если ты вообразишь мельчайшие детали. Запахи, звуки. Это поможет отрешиться от реальности и позволит снять напряжение.
Беатрис вспомнила, как побывала на чудесной поляне, и всем сердцем потянулась туда. Она услышала пение птиц, шум ветра в кронах деревьев, шелест мягкой зеленой травы, уловила запах полевых цветов. Эдман стоял под палящими лучами летнего солнца и улыбался ей.
– Ты пришла, – прошептал он, обнимая ее за плечи. Беатрис показалось, что она как будто стала выше ростом и теперь доходила ему до груди. – Безумно рад встрече. Что с тобой произошло? Ты изменилась.
Бетти прижалась к нему, крепко обняла за талию и, заливаясь слезами, принялась делиться пережитым, а он гладил ее по спине и, не перебивая, слушал.
– Тяжелые потрясения ускоряют развитие магической частицы, – сказал он, когда она замолчала. – Это неизбежный процесс, поэтому попытайся оставить свои горести позади. Прошлого не изменить, но ты можешь прожить настоящее так, чтобы в будущем тебя ждало именно то, о чем мечтаешь.
Бетти посмотрела в его синие, переполненные мудростью и пониманием глаза и сказала:
– Я так и сделаю. Спасибо, Эд.
Эдман выполнял дыхательные упражнения так, как давно привык. Он воображал, что стоит на берегу обрыва и смотрит на безбрежный Северный океан на рассвете, когда легкая дымка скрывает линию горизонта, и кажется, что вода и небо неразделимы.
Внезапно его окутала мана Беатрис, и он, вздрогнув, распахнул глаза. Дайна сидела перед ним, и по ее щекам текли слезы. Он чувствовал, что ее резервуар открыт, и живительная энергия рассеивается в пространстве. Его охватило неконтролируемое желание прикоснуться к ней, ощутить ее тело, испить ее ману. Холодная испарина покрыла его спину, и Эдман стиснул зубы, не в силах подняться и покинуть тренировочный зал. Он так долго запрещал себе даже думать о подобной возможности, что теперь боялся сделать лишнее движение, чтобы не сорваться.
Дайна что-то прошептала, но он разобрал лишь свое сокращенное имя, и от того, как ласково она его произнесла, у него окончательно помутился рассудок. Он не выдержал, прижал к себе Беатрис и принялся покрывать поцелуями ее влажное от слез лицо, отыскал манящие губы и поцеловал. Какими сладкими показались они на вкус! Точно он испробовал горсть спелой ароматной лесной земляники, только и ждавшей, когда ею насладятся.
Бетти почувствовала его прикосновения, но ею все еще владела та атмосфера, что царила на волшебной поляне, и она не смогла противиться таким желанным, волнующим объятиям. Она обвила шею Эдмана руками и запустила пальчики в его густые волосы. Он углубил поцелуй, проник горячим языком в ее рот, и Беатрис тут же устремилась ему навстречу, увлекая в водоворот чувственных ощущений. Эдман скользил широкими ладонями по изгибам ее тела, сгорая от желания стянуть мешавшую ему одежду, и тонул в обволакивающей его притягательной энергии.
Бетти задыхалась и жаждала продолжения, ее переполняла рвущаяся наружу сила, и она отпустила ману, обрушив на подрагивающего от вожделения Эдмана. Он замер от неожиданности и крепко притиснул ее к себе, жадно впитывая головокружительный поток неимоверно сладостной энергии. Беатрис ощутила теплоту, исходившую от его резервуара, и с безграничной радостью наполнила его, чувствуя себя так, будто вернулась в родной дом, давно истосковавшийся по ней. Ей не пришлось отдавать все без остатка, истощаясь и слабея, наоборот, она точно избавилась от чего-то лишнего, и светлая, беззаботная легкость охватила ее.
Эдмана переполнило ликование и восторг от того, какой невообразимо приятной оказалась энергия Беатрис, словно он голодал долгие годы, и ему вдруг позволили выпить прохладного, свежего молока, сколько захочет. Прямая передача не шла ни в какое сравнение с вытягиванием маны из накопителя. Он понял, что не в состоянии больше медлить, иначе бурлящая внутри сила разорвет его надвое, и принялся с еще большим напором ласкать трепещущую в его руках дайну. Эдман уложил ее на матрас и, задрав тунику, принялся целовать грудь, дразня языком вмиг затвердевшие соски. Бетти застонала в голос и изогнулась, вцепившись в его мускулистые плечи. Внутри у нее все сжалось в тугой комок и заныло так, что она готова была на все, лишь бы получить разрядку. Прокладывая дорожку из поцелуев, Эдман добрался до завязок ее брюк, но только потянул за них, как Беатрис пронзил дикий страх. В памяти всплыли воспоминания о том, как ее ласкал совсем другой мужчина, и чем все это кончилось. И она рванулась от него что есть мочи.
– Нет! – крикнула она и подскочила на ноги.
Эдман, не ожидавший от нее такой прыти, затуманенным взглядом уставился на дайну, не понимая, что с ней творится.
– Не надо, – взмолилась она и отвернулась, поправляя одежду.
До Эдмана наконец дошел смысл того, что между ними произошло, и он ужаснулся. Встав с матраса, он хотел к ней подойти, но замер на полушаге и хриплым голосом выдавил:
– Прости. Я… Не знаю, что на меня нашло.
Не оборачиваясь, она пригладила растрепавшиеся волосы и торопливо пробормотала:
– Не стоит. Я сама виновата. Извини, я лучше пойду.
Она быстрым шагом пересекла зал и исчезла за дверью.
Эдман рухнул на матрас, как воин, сраженный арбалетным болтом насмерть.
«Я просто рехнулся, – констатировал он неоспоримый факт. – Еще немного, и ничто бы меня уже не остановило. Повезло, что Сонар опомнилась, и меня образумила. Магическая комиссия никогда бы не позволила мне заключить контракт с познавшей мужчину дайной. И тогда об армии мне осталось бы только мечтать».
Хоть разум ему и твердил, что все разрешилось как нельзя лучше, в душе поселилось горькое ощущение того, что он совершил непоправимую ошибку, отпустив Беатрис. Раздираемый противоречивыми чувствами, Эдман провел в зале еще час, отрабатывая на снарядах полный комплекс упражнений, предназначенных для специальной подготовки особых родов войск. Успокоившись, он поднялся в свою спальню, когда увидел пустую, идеально прибранную кровать, его пронзило невыносимое сожаление от осознания того, что в ней нет и не будет обнаженной Беатрис. И преследуемый образами ее гибкого, стройного тела Эдман отправился в ванную, мечтая избавиться от навязчивых мыслей. Только это оказалось не так-то просто.
Глава 8
Беатрис пребывала в сильнейшем смятении и не представляла, что делать дальше. Мысли об ужасной участи Атли наконец оставили ее, и их место заняли размышления о собственных внезапно навалившихся проблемах. Прошлое действительно стоило оставить позади, иначе оно не позволит прожить настоящее и сотворить будущее. Бетти попросила слуг не беспокоить ее и заперлась в своей комнате. Ей срочно требовалось разобраться в случившемся.
Вспомнив, как Эдман целовал ее, как сжимал в объятиях, у Беатрис голова пошла кругом. Она осознала, что мечтает о продолжении, жаждет почувствовать его прикосновения вновь, трепещет от одной мысли о том, чего не произошло. На нее обрушилось понимание того, что Эдман ей не безразличен, и Бетти запаниковала.
Овладевшее ею чувство отличалось от восторженного обожания, с каким она смотрела на Атли, не замечая ни его недостатков, ни лжи, ни двуличия. Находясь рядом с Эдманом, она не теряла себя, не впадала из крайности в крайность, а, напротив, чувствовала покой, умиротворение и недоступную раньше целостность, будто наконец обрела то, чего ей так недоставало прежде.
Но Беатрис больше не питала иллюзий насчет максисов. Ту бездонная пропасть, что разделяла магов и дайн, невозможно было преодолеть, и никакие чувства не смогут изменить существующий порядок. Как бы она ни дорожила Эдманом, он никогда не будет принадлежать ей. Ему почти сорок, если он не обзаведется в ближайшие два года женой и наследником, император потребует от него этого в принудительном порядке. Сильные колдуны – такое же достояние страны, как и дайны, только прав у них не в пример больше. Но в вопросах рождения одаренных детей от максисов правитель так же непреклонен, как и в случае сохранения невинности у дайн.
Бетти представила, как поддастся обуревавшим ее чувствам и перейдет черту. Что ждет ее впереди? Эдман неминуемо женится, и ей придется каждый день видеть его подле супруги, знать, что он всецело во власти другой женщины, и довольствоваться лишь редкими минутами энергетической близости при передаче маны. Максис Джентес сможет оставить ее при себе только в качестве дайны. Перед глазами встала картина лесной поляны, и Беатрис почти физически ощутила зов того, кто ее там ждал. В груди все сжалось от тоски и боли.
«Не хочу больше страдать, – осознала Бетти. – Император обещал исполнить мое желание. Значит, мне стоит позаботиться о своем будущем и больше не иметь дел с магами. Иначе все это обернется очередной катастрофой».
Приняв такое решение, она успокоилась и начала действовать. Прежде всего, Беатрис написала письмо мединне Стуорд, где сообщила, что жива, пересказала вкратце случившееся с ней, придерживаясь версии с похищением, и попросила совета. Из закрытых школ молоденьких дайн выпускали совершенно не подготовленными к реалиям бурлящей за высокими стенами жизни, внушая, что их основная задача – служение максисам. А о том, что делать одинокой девушке, если она не хочет никому передавать ману, естественно, никто словом не обмолвился. Единственной кому Бетти доверяла, и кто мог подсказать, как лучше поступить, была мединна Стуорд. Беатрис запечатала конверт и отправила в Камелию с помощью портативной почтовой коробки.
После этого она послала Тараку сообщение с просьбой о встрече. Он обещал подыскать ей подходящее жилье и рассказать о службе в департаменте, и Бетти хотела выяснить заранее, что ее ждет в столице. Возможно, для нее будет лучше уехать из Глимсбера в отдаленную провинцию и там попытаться наладить новую жизнь. Но для начала следовало разобраться в деталях, чтобы понимать, к чему готовиться. Ведь она даже примерно не представляла ни платы за съемную комнату, ни размера оклада дайны в государственном учреждении. Пора было стать самостоятельной и больше ни от кого не зависеть.
Эдман заметил перемены, произошедшие с дайной, и испытал двоякие чувства. С одной стороны, он ощутил облегчение оттого, что Беатрис перестала цепляться за слуг, много читала, продолжала утренние тренировки, хоть уже и без него, старалась не сидеть без дела, то вышивая, то беседуя с мединной Вафией на кухне, та неожиданно взялась обучать ее стряпне. Компания экономки не казалась Эдману подходящей для дайны, но он не вмешивался, рассудив, что все лучше, чем необоснованные истерики и маниакальное затворничество в комнате. Беатрис все еще вздрагивала при каждом резком звуке, и тревога никуда не исчезла из ее взгляда, но она спокойно оставалась одна и больше не нуждалась в его присутствии возле ее постели ночами. Теперь дверь между их спальнями оставалась запертой, причем именно со стороны комнаты дайны.
Но с другой – глядя на то, с какой холодной, отстраненной вежливостью Беатрис разговаривает с ним, Эдман не мог избавиться от гложущей его досады. Он мечтал вернуть все вспять, снова завоевать ее безграничное доверие, опять наслаждаться ее открытой, полной доброты и нежности улыбкой. Однако он прекрасно понимал, что стоит им сблизиться, и уже никто не сможет сказать, чем это кончится. Каждую ночь во сне он видел обнаженную Беатрис, ласкал ее до изнеможения и упивался сладострастными стонами, даря наслаждение, а просыпаясь, уговаривал себя проявить выдержку и не ломиться в соседнюю комнату через хлипкую дверь.
Как-то вернувшись из академии, он узнал от дворецкого о визите Фрэнка Тарака в его отсутствие. А услышав, что дайна была с ним приветлива и мила, он испытал такой укол ревности, что едва смог говорить с Беатрис за ужином, наблюдая, как она с задумчивым видом вяло ковыряет вилкой в горячем. Больше Эдман подобного допускать не собирался. Он усилил охрану особняка, полностью перекрыл доступ на портальную площадку для всех без разбора и строго-настрого запретил медину Симпелу пускать на территорию чужаков. Дом перешел на осадное положение, и Беатрис оказалась под замком, даже не подозревая об этом.
Меж тем из магической комиссии пришел запрос о состоянии здоровья Эдмана и выбранной им дайны. Доктор Хрюст осмотрел обоих и предоставил необходимые документы. Теперь ждать оставалось недолго, контракт был почти у Эдмана в кармане. Получив его, он наконец сможет вздохнуть спокойно, окончательно привязав к себе Беатрис.
До празднования именин императора оставалось около двух седьмиц. Эдман пригласил портних, уже работавших для Беатрис, и поручил им срочный заказ. Дайне требовался особый наряд, способный поразить искушенных придворных, ведь ей предстояло на глазах всего высшего света получить награду от императора, и нужно было выглядеть достойной подобной чести. Бетти отнеслась к его инициативе со свойственным ей в последнее время напускным безразличием и внесла всего несколько небольших изменений в выбранный Эдманом туалет, не собираясь оспаривать его пожелания.
В академии закончились промежуточные испытания, у Эдмана появилось больше свободного времени, и он вплотную занялся подготовкой к возвращению в императорскую гвардию, проходя все необходимые проверки и нанося визиты бывшим сослуживцам и командирам.
Вскоре Эдман порадовался своей предусмотрительности. Пока он курсировал по Глимсберу, восстанавливая старые связи, в особняк пытались наведаться герцог Серпентас и госпожа Хариш. Медин Симпел, следуя распоряжению хозяина, на предупреждающее о визите послание ответил, что максис Джентес и дайна Сонар временно никого не принимают. Но настойчивым гостям этого показалось мало.
Микаэлла отправила Эдману длинное письмо, суть коего свелась к тому, что ему совершенно необходимо сопровождать ее на бал в честь именин императора, поскольку она осталась без кавалера, и он ее последняя надежда. Эдман ответил решительным отказом и выбросил из головы затруднения госпожи Хариш, как ничего для него незначащие.
Герцог же проявил большую настойчивость и изобретательность в достижении цели. Он завалил Беатрис цветами и письмами, умоляя стать его спутницей на предстоящем празднике. А получив от нее сдержанный ответ с извинениями и отказом, Серпентас прислал огромную коробку со всевозможными сладостями, каждая из которых было настоящим шедевром кулинарного искусства в исполнении императорского шеф-повара, и попросил выделить для него хотя бы несколько танцев, раз уж сопровождать дайну ему не позволено. Бетти ничего другого не осталось, кроме как, пойти на небольшую уступку.
Эдман расценил поведение герцога, как прямое подтверждение его сильнейшей заинтересованности в Беатрис, и решил принять меры. Он не раз слышал о том, что Серпентас крайне неразборчив в методах завоевания женщин и не останавливается ни перед чем для получения желаемого. Посетив свое родовое имение, Эдман подобрал целый набор артефактов, способных служить и украшением, и оружием, и следилкой. Рисковать дайной он не собирался.
Бетти с головой погрузилась в подготовку к празднику. Всю прошлую седьмицу она разрывалась между примерками наряда, подбором прически и аксессуаров, а также решением главного для себя вопроса – как устроить свою жизнь. Она чувствовала, что пора покинуть особняк максиса Джентеса. Ей становилось все тяжелее изображать безразличие, она постоянно ощущала на себе взгляд Эдмана, блуждающий по ее телу, и держалась из последних сил, чтобы не поддаться искушению и не сблизиться с ним окончательно.
Мединна Стуорд прислала письмо, где в самых восторженных словах выражала радость, что Бетти жива и здорова. Она предлагала ей перебраться в Северную провинцию и вместе поселиться в родном городе мединны, где ее сын владел крупной кожевенной мастерской.
Тарак, в свою очередь, расписал перспективы службы в департаменте, как весьма заманчивые. Беатрис могла отработать всего десять лет и получить разрешение на брак, да и оклад там разительно отличался от других мест. Хоть о замужестве Бетти не помышляла, но все могло измениться за столь длительный срок, а хороший заработок ей был просто необходим. Ведь снять комнату в приличном районе стоило немало, при этом следовало подумать еще о еде и других насущных вещах, и таких трат набиралось прилично, даже при самых скромных запросах.
Беатрис много думала над тем, как же поступить, и в итоге пришла к выводу, что лучше всего отправиться к мединне Стуорд. Пусть жизнь в Северной провинции сильно разнилась со столичным лоском, зато Эдмана она уж точно там не встретит, в отличие от того же департамента. Бетти верила, что расстояние и время помогут избавиться от переполнявших душу чувств.
Накануне бала Эдман получил извещение из магической комиссии Глимсбера о том, что ему надлежит явиться к главному мэтру для подписания контракта. Отложив все дела, он, немешкая, отправился на площадь первого императора. Столичная магическая комиссия занимала весь нижний этаж ратуши. Здесь всегда было многолюдно, замужние дайны толпились перед отделом, отвечающим за наполнение накопителей, молоденькие девушки ожидали медицинского освидетельствования, максисы заходили для подачи прошений, некоторые приводили девочек, чтобы определить размер резервуара.
Дежурный служащий отвел Эдмана к кабинету главного мэтра и удалился. Получив разрешение войти, Эдман оказался перед лицом сурового, длиннобородого старца в темной мантии и с поклоном поприветствовал его.
− Здравствуйте, максис Джентес. Располагайтесь, − сказал глава магической комиссии. Он дождался, когда посетитель займет кресло и продолжил: − Мы рассмотрели ваше дело. Сразу оговорюсь, что оно весьма специфическое. Дайна Сонар была замешана в довольно громком разбирательстве. Однако, учитывая, что вы изначально взяли на себя все заботы о ней, и состояние ее здоровья не внушает опасений, вам разрешено заключить контракт.
Он положил на стол тесненную бумагу с гербовой печатью.
− Подпишите и подтвердите магически.
Эдман прочел стандартные условия, убедился, что Беатрис прослужить у него ближайшие пятнадцать лет и поставил на листе широкую подпись, а под ней приложил печать-артефакт рода Джентес в виде перстня. Документ на мгновение засиял бледным отсветом, и глава комиссии сказал:
− Поздравляю вас с приобретением дайны. Ее подпись необходимо получить в течение седьмицы. Безусловно, это всего лишь формальность, поскольку вы уже выступаете ее опекуном. Но документ лучше оформить по всем правилам.
− Дайне Сонар нужно прибыть сюда для подписания контракта? – уточнил Эдман.
− Нет. В вашем случае это излишне. Вы вполне можете уладить этот вопрос самостоятельно.
− Благодарю.
Эдман поднялся, забрал папку с официальным разрешением на владение дайной и откланялся.
В душе у него разлилось чувство глубокого удовлетворения от удачно завершенного дела, и он в самом радужном настроении отправился домой.
«Теперь даже Серпентас ничего не сможет изменить, – с улыбкой думал он. – Осталось только убедить Беатрис, что контракт послужит для нее самой надежной защитой от любых невзгод. Сразу после именин императора уговорю ее подписать бумаги».
Глава 9
Именины императора Зигрида Вайзала широко отмечала вся страна. Везде был объявлен внеочередной день отдыха, и люди собирались на площадях городов, чтобы принять участие в народных гуляниях и ярмарках. В Глимсбере по этому поводу устраивали театрализованные представления под открытым небом на специальных помостах, защищенных согревающими магическими щитами, бесплатно раздавали угощение всем желающим, наливали чарку легкого вина, проводили танцы в разноцветных шатрах, а вечером планировали запустить фейерверк. Многие приезжали издалека, чтобы провести этот день именно в столице, наслаждаясь безудержным весельем.
Однако Эдману и Беатрис было не до праздных развлечений. Оба готовились к предстоящему балу, каждый по-своему. Бетти решила уехать на следующий день после именин, поэтому украдкой укладывала самое необходимое в собственноручно сшитый заплечный мешок. Она ужасно боялась предстоящего отъезда, поскольку никогда не путешествовала в одиночку, но Тарак обещал проводить ее до центральной портальной площадки Глимсбера и даже приобрел для нее разовое перемещение в Финар, где ее ждала мединна Стуорд. Фрэнк, конечно, не обрадовался ее решению, но все же смирился и обещал хранить ее отъезд втайне ото всех. Но больше всего она страшилась разговора с максисом Джентесом, без конца откладывая беседу и выискивая все новые и новые оправдания своему малодушию.
Бетти хотелось отблагодарить Эдмана за все, что он для нее сделал, и она сшила для него батистовый носовой платок, обвязала тончайшим кружевом и нанесла вышивку с сильнейшими защитными рунами, напитав их маной и замаскировав под замысловатый узор. В полдень к ней должны были прибыть работницы дамского салона и помочь с приготовлениями на бал. Ожидая их появления, Беатрис спустилась на первый этаж и направилась в кабинет максиса Джентеса.
– Войдите, – услышала она, постучав в дверь, и зашла внутрь.
Эдман сидел за столом и перебирал что-то в большой деревянной шкатулке. Увидев Бетти, он тут же опустил крышку и поднялся ей навстречу.
– У тебя есть минутка? – робко спросила она, не зная, как преподнести свой подарок.
– Конечно, – мягко улыбнулся он. – Давай присядем. Я тебя внимательно слушаю.
Они опустились на диван, и Беатрис, сжимая в руках небольшой сверток, подняла на него глаза.
– Я очень благодарна тебе за доброту и заботу, – в волнении начала она. – Ты не раз приходил мне на помощь в самых отчаянных ситуациях. Очень прошу, прими, пожалуйста, этот скромный подарок в знак моей признательности.
Она протянула ему свое творение, завернутое в упаковочную светло-голубую бумагу и перевязанное тонкой белой ленточкой. Эдман не ожидал от нее такого внимания и с некоторой долей смущения распаковал сверток. Увидев платок, он удивился, поскольку никто ему подобных вещиц не преподносил. В высшем свете максиссы дарили кавалерам дорогие безделушки, а случайные женщины в его жизни и вовсе не утруждали себя подобными ухищрениями. Он аккуратно развернул невесомое изделие и обомлел. Удивительно искусная работа поражала с первого взгляда и мастерством исполнения, и красотой задумки, и магической составляющей. Эдман безошибочно уловил исходившую от платка силу и с трепетом провел по узору пальцами. Внутри у него тотчас разлилось тепло, чутко отзываясь на ману Беатрис, и он испытующе посмотрел дайне в глаза.
– Никогда не видел ничего подобного, – проговорил он, следя за выражением ее лица. – Как тебе удалось создать такое чудо?
Беатрис сообразила, что он ощутил исходившую от платка магию, и пробормотала, отведя взгляд:
– Само собой вышло. Надеюсь, он пригодится тебе.
Эдман понял, что делиться своими секретами она не собирается, и решил позже выведать у нее подробности.
– Непременно, – заверил он, беря ее за руки и с нежностью поглаживая ладошки. – Большое тебе спасибо. Я буду беречь его и постоянно носить с собой.
Бетти посмотрела на него сияющим от счастья взглядом и ответила:
– Это было бы замечательно! Так мне будет гораздо спокойнее. Я ведь…
Она уже отважилась признаться в том, что покидает его дом, но тут раздался стук в дверь, и дворецкий доложил:
– Максис Джентес, вас хочет видеть адепт Стоун. Говорит, это срочно. Я не пропустил его на территорию и сказал, что вы не принимаете. Но он отказался уходить, пока не повидается с вами.
Вскочив с дивана, Эдман торопливо сказал:
– Беатрис, прости, пожалуйста, мне нужно идти. У моих оболтусов явно что-то случилось, иначе они не стали бы меня беспокоить. Мы обязательно поговорим позже.
Он поцеловал ее пальчики и покинул кабинет.
«Видно, придется в последний момент сообщить об отъезде», – с горечью подумала она и ушла в свою комнату, собираться на бал.
Эдман провозился с адептами добрых четыре часа. Оказалось, что его группа в полном составе отправилась под личинами подмастерьев ювелиров отмечать удачное завершение семестра в бордель, расположенный на окраине Глимсбера. Изрядно перебрав в отдельном кабинете, парни вышли в общий зал и столкнулись с компанией мединов из гильдии оружейников. Не поделив между собой самых востребованных девиц, они устроили драку. Рослые мастера почти одолели своих незадачливых противников, но тут самый задиристый адепт пустил в ход боевые заклятия и серьезно ранил одного из мединов. Хозяйка заведения вызвала жандармов, и обман с личинами неминуемо раскрылся. Сводом правил ученикам строжайше запрещалось применять магию вне стен академии, и теперь всей группе грозило отчисление.
Эдману пришлось замять столь неблаговидное дело. Жандармов он убедил, что подобное больше не повторится, и взял на себя письменные обязательства следить за каждым шагом адептов и лично всех отправить по домам подальше от столицы на каникулы. Раненого медина он подлатал как мог, и вызвал доктора Хрюста. Тот провел необходимые манипуляции и сообщил, что опасности для жизни нет. Остальным оружейникам Эдман уплатил крупную сумму в качестве компенсации нанесенного ущерба, и те не стали выдвигать против адептов обвинения. Служители порядка благополучно покинули бордель, а Эдман заставил учеников при нем собрать вещи в общежитии и каждого чуть ли не за руку ввел в портал, отослав в родовые имения на попечение родственников.
Дома он едва успел принять ванну и одеться, как подошло время выезжать во дворец. Проклиная беспутных шалопаев, Эдман проверил набор заготовленных артефактов, взял трость с набалдашником в форме головы льва, решив, что она будет совсем нелишней на приеме, где всякое может случиться, и прихватив носовой платок, подаренный Сонар, спустился в гостиную.
