Текст книги "Эффект Домино (СИ)"

Автор книги: Ольга Карелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 45 страниц)

– Смешно, – оценил Кит. – В какой будешь учиться школе?

– В седьмой. Вы же тоже ещё школьники?

– О да, перешли в десятый класс. "А".

– И меня вроде как туда определили.

– Круто, ещё кто-то интересный в нашей богадельне! Знакомься, это легенда нашей школы – Рэкс Страхов, – он показал на немедленно состроившего гримасу смуглого хорона. – Лучший ученик, будущая золотая медаль, личная благодарность директора, всё такое. Вторая легенда – Борис Доматов, – рука сместилась в сторону бордововолосого парня, и тот сдержанно улыбнулся. – Лучший по химии, пироман и подрывник. И лучший, я имею в виду, в том числе над Рэксом, так что какая-то неувязочка выходит. А я...

– А это наш местный убийца моды Кит Гасспаров, – перебил его Рэкс. – Известен любовью к яркой одежде, дружбой со мной и тем, что всегда всё знает и говорит первым.

Кит приподнял очки, чтобы пронзить Рэкса испепеляющим взглядом, но было видно, что подобные издёвки у них в порядке вещей и никого не обижают. Рафаэль, всё ещё пребывая в изумлении, протянул им руку:

– Рафаэль Талайсибара. Не известен ничем. Был в команде по плаванию плюс кейко, но это дома, теперь отца нет, так что...

– Приятно! – Кит первым пожал ему руку, потом был Рэкс и Борис. – Ты, кстати, эту золотую медаль не слушай, я известен тем, что компы ходят передо мной по струнке. Вы из-за... отца переехали?

– Да. Ладно, я пойду вещи разбирать. Встретимся в школе? – его опять почему-то взяла за горло робость и нелюдимость, но здесь это не прошло.

– Мы с тобой, а, Рэкс? – Кит подтолкнул друга под бок, и тот кивнул. – Борису сейчас на курсы, к сожалению.

– Это точно, – поддакнул Борис, нервно оглянувшись. – Кстати, мне уже пора. Созвонимся!

Махнув рукой, он заспешил вперёд по улице, и вскинувший брови Кит тоже оглянулся.

– Всё ясно. Идёт женская часть нашей компании, а он со своей никак не случающейся девушкой поссорился, – резюмировал он и закричал: – Эй, дамочки! Не проходите мимо!

Рафаэль повернулся в ту сторону: к ним неторопливо приближались четыре девчонки, наверное, годом помладше, с несколькими бумажными сумками в руках, – хорони, рейта, сильвисса и артау, – все белокурые, кроме рейты с несколькими ярко-рыжими полосами в волосах. Что-то ёкнуло в сердце, и он сосредоточил внимание на артау, потому что видел её впервые в жизни и её рожки его откровенно восхищали.

– Тут мы, пожалуй, остановимся, – сказал Рафаэль-2, и картинка на экране застыла. – Вот мой пример. Какая компания! Видно, что не такие, как все, и боязно к ним лезть, в их закрытый мирок. Но ты подошёл, почему?

– Потому что больше не к кому было, – огрызнулся Рафаэль, отводя взгляд, и его двойник расхохотался.

– Неужели? А это? – он щёлкнул пультом, и на экране изображение начало отматываться назад – до тех пор пока не застыло на компании троих парней: ярко-жёлто-волосого тераса с чёткими чёрными пятнами на обнажённых мускулистых руках, в футболке и летних джинсах, и двух кунканов, один другого краше, на лбах которых было написано, что проблемы они предпочитают решать с помощью кулаков или биты. Правый от тераса как раз на подходе Рафаэля бросил на асфальт окурок, второй лебезил перед терасом, смотрящим на него сверху вниз.

– Извините, – обратился Рафаэль, чувствуя, как по спине бегут мурашки, – вы не подскажете...

– Глянь, Цезарь, какая башня припёрлась! – ткнул в его сторону пальцем до этого молчащий кункан, перебивая сразу и Рафаэля, и своего приятеля, и терас круто развернулся, смеряя Рафаэля недобрым взглядом рыжих глаз.

– Так пусть идёт и дальше, мелюзга, – хмыкнул он, тут же отворачиваясь, и Рафаэль-2 нажал на паузу.

– Как понимаешь, отрицать бессмысленно, – саркастически фыркнул он, а Рафаэль едва сдержался, чтобы от стыда не закрыть лицо руками. – Ты искал покровителей, потому что не хотел повторения ситуации в старой школе. Ты решил сразу примкнуть к сильным, потому что считал, что ты этого заслуживаешь. И ты, чёрт подери, сделал правильный выбор, почти безошибочный! Конечно, ты так и не спросил, почему они приняли тебя, но ты пришёлся к месту. Помнишь тот эпизод с похищением Леды? Ну, когда Цезарь её умыкнул, сбросил Рэксу весточку, а он самолично, без сообщения вам, по названному адресу и отправился?

На экране появился кадр, где шагавшего по направлению к заброшенной фабрике Рэкса останавливают Кит и Рафаэль на машине Кита – хиддр, конечно, наблюдал за всем со своего места: в данном зале явно не был доступен режим "от третьего лица".

– Это ты настоял на том, чтобы разыскать Рэкса, когда вы с Китом не смогли до него дозвониться. Да, принять помощь уговаривал его Кит, но, понятное дело, ощущал твою поддержку, и ты был готов в любой момент выступить за него. И ты вызвал Квазара для Рэкса, потому что так было правильно. – Альтер эго Рафаэля покрутил в пальцах пульт. – Ты зажил рядом с ними, верно? Ощутил наконец себя. Вспомнил, что ты – сын гэшээровца. Что есть люди, нуждающиеся в том, чтобы кто-нибудь подумал за них. Что, ангелы простите, кто-то же должен разнимать Рэкса и Кита, когда они сцепляются из-за того, что один называет чёрное белым, а второй серо-буро-малиновым! И тут эта заноза в сердце...

На экране замельтешили картинки: Забава на улице, Забава в школе, на природе, в магазине, в спортзале, этакая отдельная боевая единица, с семьёй, строящая младшеклассников и кричащая на старшеклассников. Забава в снах, преследовавших Рафаэля регулярно, и он густо покраснел от некоторых сцен, хотя даже они были под флёром романтичности и влюблённости. Забава в том самом турпоходе...

– Не знаю, что и думать, – рассеянно проговорил Рафаэль-2. – Ну всё благоприятствовало. Ни людей, ни Альфреда, положительный пример в виде Кита. Почему ничего не случилось? Почему ты испугался в последний момент? Чего? Куда делся ты сам, то, что из тебя получилось за эти два года, откуда взялась эта неуверенность в себе, этот комплекс неполноценности? Как тебе пришла в голову эта безумная идея – сбежать? С тобой ведь даже Рэкс разговаривал...

Забаву сменил сидящий на краешке дивана в комнате Рафаэля Рэкс, неотрывно смотрящий на него своими бездонными чёрными колодцами, о которых хиддр знал, что они появляются, когда он на пике чувств – в данном случае, похоже, злости.

– Зачем? – глухо спросил хорон. – Чего ты этим добьёшься? Твоё место здесь.

– Я не смогу жить, постоянно видя её рядом с Альфредом, – услышал Рафаэль свой собственный голос. – Так будет лучше для всех.

– Ты ещё даже не попробовал завоевать её. Откуда ты знаешь, что...

– Оттуда, что я хиддр, а она рейта, понятно?!

– Клуб одиноких с Розой не хотите создать?

– Не смешно, Рэкс. Это горькая правда. Я сломаю ей жизнь: я не смогу дать ей такую семью, которая должна быть у рейтеров. Она, может, и согласится быть со мной, но потом наверняка пожалеет. Я не хочу, чтобы она о чём-то жалела из-за меня.

– Если бы да кабы... – улыбка у Рэкса была пугающей. – А завтра на тебя кирпич упадёт, что ж теперь, из дома не выходить? Ты себя слышишь вообще?

– Я всё сказал.

– Сам не боишься пожалеть?

– Я это я. За себя и понесу ответственность в полной мере.

Комната затемнилась, и Рафаэль-2 покачал головой.

– Вот уж и правда побег от ответственности, да какой сложный, мама дорогая. Жертвы во имя любви, ладно. Я бы тебя понял и мы бы не сидели тут, если бы потом ты не занялся садомазохизмом.

– Простите? – сухо спросил Рафаэль.

– А как ещё это назвать? Ну, поехали. Ты поступил не в дельфийскую академию ГШР или патруля, а в биологический институт. На орнитологию. – Кадр со списком зачисленных. – Мы оба знаем почему, в честь той птички, что пела тогда тебе и Забаве. Но, чёрт подери! Способности, Раф! Ты у нас развитый мальчик, в том числе и в биологии, что ж тогда на мехмат не пошёл? Отец прочил тебе карьеру в ГШР! Орнитология... – Рафаэль-2 презрительно фыркнул. – Даже педагогика для тебя была бы интереснее. Дальше. Звезда института София. Тысяча и один поклонник, постоянный бойфренд, но ты очаровал её и отбил, из принципа, что ли? Типа я хочу, потому что могу? Она влюбилась в тебя без памяти, и ты сделал ей предложение после первого же раза, как она заговорила о гипотетической возможности пожениться! Помнишь?

Рафаэль опять увидел эти счастливые глаза девушки, которую он никогда не любил, глядящие с экрана прямо в душу, и его альтер эго вкрадчиво проговорил над самым ухом:

– Помнишь, что чувствовал, Раф? Мрачное торжество. "Я добился". Всё. Брак, семья, совместная жизнь – что это? О ком ты думал в постели? Ты даже не хотел возвращаться домой, у вас с ней не было ни одного общего интереса. Тебе банально с ней было скучно. Но ты продолжал говорить Софии, что, да, конечно, ты её любишь и детей любишь, точнее сына, и давай сделаем ещё одного... Зачем, Раф? Первый год ты не всегда мог вспомнить, как зовут Вэлианта...

Он последовательно показал Рафаэлю несколько короткометражек: надрывающийся от плача в колыбели Вэлиант и Рафаэль, заткнувший уши наушниками; Вэлиант, сваливший у его ног целую груду игрушек, и Рафаэль, отодвигающий их ногой прямо на сына; Вэлиант с первой двойкой, пытающийся объяснить за что, и Рафаэль, отвешивающий ему болезненный подзатыльник.

– Про Руслану я молчу, – хмыкнул Рафаэль-2. – Она-то сразу просекла, что к папе идти нет смысла, и изначально привязалась к маме. А Вэлиант тебя любил, очень любил, да и до сих пор любит...

– Почему? – глухо спросил Рафаэль, нервы которого уже были натянуты до предела.

– А вот кто его знает, Раф! Ты для него такая же заноза в сердце, как для тебя Забава. Расскажи-ка, почему ты был вынужден взять его с собой?

– Потому что, как только он узнал о разводе и о том, что я уезжаю, у него поднялась до сорока температура и его увезли на скорой, – огрызнулся хиддр. – Потому что он болел. И, когда он пришёл в себя, а София притащила меня к нему в больницу и я опять сказал ему, что свои выкрутасы пусть оставит маме, всё повторилось. Я не мог его оставить, он очухался, только когда София сказала ему, что я не уезжаю...

– Знаешь, что меня в тебе всё-таки радует, моё первое "я"? – Рафаэль-2 щёлкнул на него пультом. – То, что ты умеешь останавливаться. Во всём. Ты мог сделать всё ещё хуже, но не сделал. Ты не мучил Софию ничем, кроме пренебрежения. Ты ответственно занимался совсем не интересной тебе работой. Ты не загнобил сына и, в конце концов, не дал ему умереть, хотя и полагал в душе, что всё это ерунда и пройдёт. И ты опять попытался взять над своей жизнью контроль. Хвалю.

– Тогда к чему всё это было?

– Да к тому, что тебе этого недостаточно. Ты требуешь большего от себя. Большего, большего, ещё большего! Совершенства! И потому считаешь, что отходного пути нет, ты и так достаточно накосячил...

– Да, Кит был прав, – перебил его хиддр. – Мы и правда с Домино абсолютно одинаковые.

– Тем более! – всплеснул руками его двойник. – Видел, чем для Домино это кончилось? А ты всё ещё здесь и здоров! Вторая твоя главная проблема, что ты зачем-то начал пытаться решить свои проблемы чужими руками, хотя у тебя и самого неплохо получается. Налицо внутренний конфликт.

– И?

– Почему ты не хочешь полюбить Вэлианта? Или хотя бы признать его?

– При чём здесь это?!

– Сейчас поймёшь. Это относится ко всему сразу. Вспомни тот эпизод с работорговцами. Ты легко бы выбрался оттуда, попутно устроив знатный кипеж, но ты опустил руки. Сдался, смирился и даже был рад такому исходу. Моментальное избавление от всех неразрешимых на тот момент проблем. Жалко, что спасли, правда?

– Издеваешься? – хмуро спросил Рафаэль.

– О, ничуть! Ты многое тогда понял про себя, в общем-то именно это и стало толчком к тому, чтобы начать исправлять свою жизнь. И тогда же ты стал подчёркнуто не замечать Вэлианта. Совпадение?

Рафаэль промолчал. Всё в нём встопорщилось пиками, и, кажется, он догадывался, к чему ведёт его оппонент.

– И до чего же дошло это твоё поведение? – продолжал резать по живому альтер эго. – Что ты потерял голову и показал всё худшее в себе перед Забавой, прекрасно зная, как она относится и к детям, и к указаниям от других людей, как ей жить. А Вэлиант-то не сделал ничего особенно плохого.

– Меня бесит, что он цепляется за меня, – выдохнул Рафаэль. – Что любит меня, хотя и не за что. Что он внешне – моя точная копия, и вообще моё продолжение, я не достоин такого! Он не видел от меня ни любви, ни внимания, почему...

– Короче, – оскалился двойник, и Рафаэль сорвался:

– Хорошо, хорошо, я скажу это! Я ненавижу себя, доволен? Я не могу простить себе того прокола, побега!

– А поскольку по-настоящему ты не можешь ненавидеть себя, так как есть и плюсы, ты ненавидишь сына, – подытожил Рафаэль-2, и хиддр наконец закрылся руками. – И от осознания того, как это глупо и непоследовательно, ты погружаешься в самоуничижение ещё больше, что крайне мешает тебе жить.

– Отлично, – Рафаэль резко поднялся, из депрессивного состояния мгновенно переходя в гневное, – раз мы тут со всем разобрались, может, скажешь тогда, что мне делать?

– Сам поймёшь, когда увидишь Забаву, – подмигнул ему Рафаэль-2 и растворился в воздухе. В считаные секунды подступившая тьма скрала погасший экран, кресла и в последний свой вздох поглотила и Рафаэля. Открыв глаза, он обнаружил себя всё в том же кабинете неподалёку от безмолвствующих друзей и рядом с крутящейся вокруг него Эмине.

Поскольку никто не торопился нарушать тишину, Рафаэль решил сделать это сам. Повернувшись к Киту, он улыбнулся:

– Как же я рад, что в ГШР форма.

– Ну вот ещё, – немедленно откликнулся сильвис. – Я уже продвигаю поправку об отмене дресс-кода хотя бы для ведущих программистов.

– Не продвинешь, – усмехнулся Рэкс и внимательно посмотрел на поднимающегося Рафаэля. – Надеюсь, ты сам стал себе понятней? Это был впечатляющий сеанс психосамоанализа.

– Я не уверен, – стушевался хиддр, – но я попробую. А ты что решил? По моему мнению, я не очень-то гожусь в твои помощники.

– А по моему – вполне себе. Как только ты устранишь окончательно этот конфликт, цены тебе не будет: я отлично помню эти два года вместе. Мне нужны как воздух люди, на которых я могу рассчитывать. Пойдёшь в дворники, только если сам захочешь. Опять.

– Нет уж, теперь на мехмат! – рассмеялся Рафаэль, чувствуя себя заново родившимся. – А почему вы всё-таки...

– Приняли тебя к себе? – Рэкс вытянул вперёд ноги. – Да по той же причине. Тяга к одиночеству у меня кончилась в одиннадцать лет с появлением Кита и так и не вернулась, а он сам в принципе считает, что чем больше, тем веселее. По тебе было видно, что ты над толпой и готов ей управлять, если понадобится. Впрочем, учитывая то, что я сейчас увидел, я делаю вывод, что ты переживал на тот момент своё первое перерождение. Думается, после второго нас ждёт ещё больше интересных открытий.

– Уж я надеюсь...

– Только, ради всего святого, – хорон пронзил его взглядом, – разберись со своей личной жизнью и сыном. Там у тебя должно быть всё хорошо. Работа не место для вечного побега от себя.

Кивнув, Рафаэль сел на освободившееся место Крайта, уже заигрывающего с хихикающей Эмине, и приготовился к шоу. Как только выступит Крайт, он отправится... домой – дорешивать свои проблемы.

До Забавы Рафаэля опять довёл Кит, на прощание они договорились, что он зайдёт утром и заберёт его, чтобы начать оформление в ГШР. Глядишь, к утру он как раз примерно определится, где он хочет жить и как, – недвусмысленный намёк на то, что принимать главные решения стоило бы сегодня вечером.

Уже стемнело, и, попрощавшись с Китом, Рафаэль почти прошёл через веранду у двери, когда в царящей на ней полутьме увидел неподвижно сидящего за столом Вэлианта. Смотрел он прямо на отца, молча, и после пережитого хиддр уже не мог просто сделать вид, что его не существует. Однако он не знал, что говорить, поэтому, усевшись рядом с сыном, просто потянул его за руку к себе. Вэлиант с готовностью залез ему на колени, утыкаясь в грудь и крепко обнимая его руку, и Рафаэль, робко погладив его по лохматой голове, вдруг ощутил, что больше его не отпустит.

Такими их и застали вышедшие из дома Забава и Китти – тихими и молчащими, – и уже открывшая было рот, чтобы поздороваться, сильвисса просто приветственно улыбнулась, не желая мешать. Рафаэль знал, что сын не спит, поэтому спросил:

– Ты что тут делаешь? Кстати, рад видеть.

– Взаимно, – хмыкнула Китти, ставшая в глазах хиддра ещё краше, чем была в воспоминаниях, – только уже зрелой, взрослой красотой, – счастливой, уверенной в себе и своей семье женщиной. – Я решила забрать всех детей Забавы к себе с ночёвкой, потому как Кита всё равно до середины ночи не будет, а мне скучно. Да и вам нужно поговорить. Вэлиант наотрез отказался уезжать, поэтому мы решили подождать тебя.

– Радует, что никто не жаждет разорвать меня на куски. Теряешь хватку, Китти.

– Мужчины – глупые существа, и идиотизм им простителен, – отмахнулась сильвисса, и Рафаэль осторожно тронул Вэлианта за плечо.

– Поедешь? Там будет весело.

– А ты? – тихо спросил хиддрёнок, заглядывая ему в лицо.

– Мне нужно пообщаться с Забавой. Завтра я тебя заберу, как вернусь с работы, если решишь остаться. Ну или раньше тебя привезут сюда, а там посмотрим.

– Ладно, – Вэлиант соскочил с его колен. – Только не забудь.

– Теперь не забуду, – улыбнулся Рафаэль, и Китти взяла Вэлианта за руку.

– Ну, пошли собираться! Забава, поможешь?

Когда все разъехались, Рафаэль с Забавой сели на кухне ужинать. Слова не шли хиддру на язык, и он молчал, надеясь, что рейта спасёт их от неловкой тишины. Забава его не разочаровала.

– Похоже, психоэкзамены и вправду меняют людей, – сказала она, болтая ложкой в чашке с чаем.

– Вроде того.

– Что у вас там было?

– Домино забрали в реанимацию, пока очухивается. Не смог пережить самого себя без потерь. Крайт показал нам целый боевик с собой в главной роли, наверное, единственный человек, относящийся к жизни легко. Положительный приспособленец. Рэкс сказал, что буйных исполнительных солдат ему давно не хватает. ГШР обогатится на нас троих.

– А... ты?

Рафаэль отставил в сторону тарелку, тщетно пытаясь улыбнуться и чувствуя себя на краю обрыва в бездонную пропасть.

– А я... прошу у тебя прощения за сцену. Я там понял кое-что, я больше не буду третировать Вэлианта. Оказалось, это проекция.

– Себя? – понимающе спросила Забава, и хиддр посмотрел на неё с удивлением.

– Откуда ты знаешь?

– Иногда люди не видят в себе того, что другим заметно невооружённым глазом, – загадочно проговорила рейта, ставя локти на стол и подпирая ими голову. – Что думаешь делать теперь с новым собой?

– Считаешь, так легко себя за всё простить? Я жил с этим одиннадцать лет. Один поворотный момент – это всего лишь момент. К тому же мне так стыдно перед тобой, – Рафаэль уставился в стол, не веря и тому, что Забава ничего не высказывает ему по поводу его прошлого поведения, и тому, что он сейчас говорит всё это.

– За что? – Забава вдруг оказалась совсем близко к нему, на соседнем стуле, сосредоточенная и в то же время тепло улыбающаяся. Это было как свет в конце тоннеля. Или из-под завала...

– За то, что мы тогда так и не поговорили. И я просто сбежал, даже не узнав, чего ты хотела... бы...

– В первую очередь я хотела – бы – узнать, чем я тебя так зацепила, – усмехнулась рейта. – Это ведь началось с нашей первой встречи?

– Пожалуй, – признал Рафаэль, теряясь. – Я не скажу точно. Меня никогда не интересовали рейты, если уж так честно, так что ты всегда существовала для меня вне расовой принадлежности. Просто ты была всегда такая... хм... живая, что ли? Ты фонтанировала энергией, ты на каждое слово отвечала два, всегда была готова всем помочь, взвалить на себя что угодно...

– Вот и взвалила, как видишь. И знаешь, с удовольствием разделила бы это с кем-то ещё. И кстати, – она заговорщицки подмигнула ему, – меня вот как раз привлекали сильвисоидные. Так странно было это осознавать, традиции, семейственность, всё такое... Мы все идём по кем-то уже проложенной тропинке, и, конечно, нужна смелость, чтобы с неё сойти. У кого-то она есть, а кого-то надо хорошенько пнуть, чтобы не прозевал собственное счастье.

– А если счастье обернётся несчастьем?

– Жизнь, как и история, не знает сослагательного наклонения, Рафаэль. К чему гадать, надо просто делать. Это же не выбор между тем, сунуть пальцы в розетку или нет. Когда не знаешь, надо пробовать.

– А ты хочешь... – Рафаэль запнулся, почти не ощущая собственного тела и весь сосредоточившись в голове и замершем сердце. – Ты хочешь... попробовать?

– Я всегда была храброй девушкой, – возвела глаза к потолку Забава и, придвинувшись совсем близко, поцеловала его. Только вдохнув её запах, Рафаэль понял, что пропал, пропал окончательно – и совсем ничего не имеет против.

Как они оказались в гостиной, на мягком пушистом ковре, он не заметил, равно как и не обратил внимания, кто кого начал раздевать первым. Но он жил, здесь и сейчас, и всё наконец-то было на своих местах – и было правильным. Как вообще может быть неправильным то единственное, что делает тебя по-настоящему счастливым?..

* * *

Когда Домино открыл глаза, вынырнув из того топкого, затягивающего киселя, в котором пребывал после свалившихся на него откровений, первым, что он увидел, был Рэкс. Рэкс сидел на стуле возле его кровати, глядя и на него и сквозь него одновременно, похоже, глубоко задумавшись о чём-то, но на пришедшего в себя ауриса он отреагировал незамедлительно:

– Ты здесь?

– В смысле? – не понял Домино, постепенно осознавая, где он и как здесь оказался. Воспоминания резко накрыли его с головой, не дав и шанса отмахнуться, и он задохнулся под их грузом, почти не слыша ответа хорона.

– Что ж, потерявшие свою личность вроде как смыслом не интересуются... Домино? Слышишь меня?

– Вроде того...

– Ты нас до смерти перепугал. Хоть бы предупредил, что...

– Я и сам не догадывался, что всё настолько плохо, – чернота ушла из глаз, и Домино слабо порадовался вернувшейся адекватности. – Я ведь не смог решить ничего, верно?

– У тебя всё впереди, – пожал плечами Рэкс.

– Впереди? Что впереди? У меня уже давно всё позади, Рэкс! Я испортил всё, что мог! Как это можно исправить? Как можно жить под грузом такого огромного числа ошибок, которые...

– Я всегда подозревал, что ты максималист, – Рэкс хмыкнул. – Скажи ещё, что твоё единственное сейчас желание – это застрелиться.

– Как ты угадал? Надо было сделать это ещё тогда...

– Ну нет уж. Я не для того убил ради тебя целый день, чтобы оплачивать похороны. Домино, – Рэкс потёр виски пальцами, – ты пойми, не бывает много ошибок. Ошибок всегда одна, максимум две, самые главные, ключевые, после которых всё и пошло наперекосяк. Остальное – причины либо следствия. Ты верно расставил на своём испытании приоритеты. И упомянул до этого. Ты всего лишь пошёл не туда. Не думай о том, что было дальше. Сейчас ты вернулся в начало пути, просто враги поменялись. Подними свой флаг, и в бой. Ты нам нужен.

– Я? Зачем? – Домино впился пальцами в одеяло. – Ты узнал всё, что хотел, мой ноутбук у тебя, я тебе зачем сдался?

– Вот каждому объяснять надо. Мне нужны верные соратники. Началась война, на два фронта, между прочим. А от тебя я наслушался достаточно, чтобы понять, что из тебя выходит неплохой организатор и стратег. Такими людьми не разбрасываются.

– Может, и место мне уже нашёл?

– А то. На самых верхах. Хочешь услышать свою новую должность?

– И?

Рэкс назвал её, и Домино со свистом выдохнул.

– Как можно... Ты настолько мне доверяешь?

– Ты даже Азату был верен, – закатил глаза Рэкс. – Неужели я хуже?

– Нет, но...

– Вот и прекрасно. Слушай, поздно поворачивать назад. Ты принял это решение ещё там, на Севере, и я не могу позволить тебе передумать – опять. Мы уже устроили Крайта, мы разыскали твою Алекту...

– Алекту?..

– Да, и кстати, это было сложно, твой Трой неплохо её запрятал. С ней всё хорошо, и она была счастлива узнать, что ты жив и вернулся. Остальное частности. Север давно пора почистить, и под моим командованием Генштаб займётся этим вплотную.

– А ты высоко забрался, Рэкс, – ещё нерешительно, но улыбаясь, заметил Домино, и хорон оскалил белоснежные клыки.

– Стараемся. Ну что, я могу сказать изнывающему под твоей дверью Крайту, что ты снова в строю?

Аурис кивнул, и Рэкс, отсалютовав ему, ушёл к двери. Глядя, как в неё врывается осчастливленный Крайт, Домино прочувствовал каждую каплю, по которой к нему начала возвращаться жизнь. Возможно, если бы ему отказали здесь, если бы не было Крайта и там, в памяти, Алекты, он и правда не смог бы пережить случившегося. Но история ещё не закончилась, более того, она почти что начиналась заново, и он просто обязан был приложить все усилия, чтобы её исход был не таким, как прежде.

Рэкс прав. Всё то же, да что там, враги те же – Азат никогда не был его другом. Пора и ему хоть за что-то расплатиться.

В свой первый рабочий день – за плечами была неделя реабилитации и подготовки – Домино отчего-то даже не переживал. Кажется, он отпереживал своё там, на Севере, и теперь шёл с гордо поднятой головой, рассматривая с интересом всех агентов, попадавшихся им на пути. Рэкс вёл его к приёмной президента, вышедшего на свет божий из больничной палаты в период ремиссии для согласования последних деталей на войне. Завтра Рэкс отбывал Главнокомандующим войск в Степи, и ему ещё нужно было собрать парочку подписей на уже ничего не значащих документах. И, конечно, представить нового ключевого сотрудника.

– Разрешите, господин президент? – с едва-едва заметным оттенком сарказма спросил Рэкс, переступая вместе с Домино порог кабинета Эдриана Пикерова. Прежде чем президент, бледнокожий, снежно-бело-волосый, донельзя больной и сломленный мужчина средних лет, вскинул голову, им обоим подмигнула из-за его спины его жена – строгой красоты хорони с короткостриженой шапкой платиновых волос и в деловом костюме, отлично обрисовывающем идеальную фигуру.

– Да, конечно, Страхов, – Эдриан отрешённо пробежался взглядом по нему и Домино. – Что у тебя?

– Три документа на подпись, – они подошли к его столу, и Рэкс положил на него прозрачную папку. – И, позвольте познакомить. Ваш новый главный секретарь – Домино Кирсте. Отныне вся связь будет осуществляться через него. Я ему доверяю как самому себе.

Уже более внимательно посмотрев на ауриса (а по большей части на его полосатый ирокез, сломанный нос и отлично видную татуировку на шее), Эдриан пододвинул к себе папку.

– Вас понял, Страхов, – тихо сказал он, более не поднимая глаз, и Рэкс, Домино и Рената обменялись торжествующими взглядами.

А впереди была война.

май 2015 – август 2016 гг.