Текст книги "Эффект Домино (СИ)"

Автор книги: Ольга Карелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)

Сэра вообще ни о чём не думала. Звон в её голове всё нарастал, дождь заливал глаза, ноги заплетались – сколько же сразу появилось неудобств, стоило только схлынуть адреналину. Она ощущала себя только что пропущенной через мясорубку, свеженьким мягким фаршем, и, если бы не тяжесть Энгельберта на плече, едва слышно ругавшегося сквозь зубы почти на каждую попадавшуюся им ямку-кочку, велька и вовсе бы не осознавала происходящего. Дом появился для неё неожиданно, сразу входной дверью с рядом расположенной табличкой с адресом, и за дверью была тишина и тепло, так что пришлось приложить определённые усилия, чтобы не осесть на пол прямо в прихожей, представшей этакой мистической обителью избавления от всех страданий.

Роза захлопотала. Прежде чем увести Цезаря с Дарси на руках в свой медкабинет, она отдала все приличествующие наставления Борису, и по её уходе всем распоряжался он, насмешливый, флегматичный и надёжный. Сэру с Энгельбертом пока оставили в гостиной, Алана же Борис утащил в горячую ванну, обещав вернуться с аптечкой и получше рассмотреть ссадины вельков. Оставшись одни, они молчали, слушая стук капель по карнизу и порывы ветра, пока Энгельберт сипло не проговорил:

– Цезарь чувствовал, что так будет. Он ведь не должен был ехать. И тогда Берссы погибли бы все. Та сволочь, видно, так и замыслила. Некого было бы спасать. Да и вести машину должен был я – точнее, хотел, не успел предложить. Тебя не удивляет, как мы так выпутались?

– В мою первую серьёзную операцию меня вообще переехала вражеская машина, а я отделалась только переломами, – слабо улыбнулась Сэра. – Так что меня уже сложно удивить. Это хорошо, что ты смог выбраться. После вытаскивания Дарси я бы уже не успела тебя достать.

– А ты собиралась?

– Ну конечно. Просто подумала, что тебя задело слабо, так что ты должен вылезти сам, плюс отбойник, было время оклематься... Ну, вообще я не думала действительно так, одни рефлексы. Но получилось правильно. Когда знаешь свою работу, оно всё выходит само собой.

Энгельберт ничего не ответил, лишь привалился к ней плечом, и Сэра тихо спросила:

– А ты... в самом деле хочешь быть с Дарси?

Он дёрнул свободным плечом, и Сэра не стала продолжать расспросы. Спустя пару минут пришёл Борис – уже переодевшийся, с подсушенными волосами, в чёрной футболке с черепом и в шортах – вместе с повязкой на глазу и круглой серьгой в левом ухе образ пирата был полным. Хорон быстро оценил поверхностные повреждения Сэры, которая со слабым удивлением узнала, что получила всего-то несколько синяков и царапин – даже там, на месте перехода шеи в спину, был всего лишь синяк, пусть и большой, – и вплотную занялся запёкшейся раной Энгельберта. Почти сразу было решено вколоть ему обезболивающее и отправить мыть голову, чтобы очистить ссадину, так что Борис снабдил их сменной одеждой и показал, где ещё один душ.

В душе Энгельберт стал раздеваться без вопросов, и Сэра, не успевшая сообразить выйти, так и не смогла оторвать взгляда от этого стриптиза. Быстро ополоснувшись, вельк попросил её промыть ему волосы, потому что транквилизатор наконец подействовал в полной мере, и минут семь она разбирала его слипшиеся от крови косы и вымывала из раны грязь. Кожа там оказалась стёсанной до кости – Энгельберт, чувствовавший себя всё хуже и хуже, предположил в том числе и сотрясение. Верхняя часть его спины была сплошной фиолетово-багровый синяк с кровоподтёками – в этом плане ему повезло меньше, чем Сэре. По окончании ванной процедуры Сэра отослала его к Борису на оказание срочной медпомощи, но он остался с ней, до тех пор пока она тоже не обнажилась и он не убедился, что и под одеждой нет ничего, кроме нестрашных гематом и царапин. Несколько обидно было осознавать, что он не обратил совершенно никакого внимания на сам факт того, что она оказалась перед ним голой, но, наверное, в их ситуации по-другому и быть не могло. Завершив скрупулёзный осмотр, Энгельберт оделся и ушёл, и Сэра осталась отмокать под душем.

Она не позволяла себе вдумываться – страшные воспоминания о смерти Берссов и Леона отгоняла от себя как могла: они грозили потопить не хуже взбесившейся реки. Смыв всю грязь, Сэра наскоро оделась в домашний комплект из толстовки и бриджей, сунула ноги в тёплые тапочки и пошла искать остальных обитателей дома.

Все уже собрались на кухне за чаем и пирогами – кроме Алана, похоже, не пожелавшего покидать своё новое укрытие от вдруг жестоко расправившейся с ним жизни. Сэра мельком подумала, не сделает ли он с собой что-нибудь там, в ванной, когда окончательно поймёт, что навсегда потерял родителей, но Борис, ставивший перед ней дымящуюся кружку, угадал её мысли:

– АНД присматривает за ним. Всё будет хорошо. Вы сигнал SOS посылали?

– Посылали, – кивнула Сэра. – Только средства связи почти все утопились вместе с машинами, может, конечно, и успели что засечь, только как они нас тут найдут?.. Цезарь, что с Дарси?

– Роза пока разбирается, – отозвался терас, явно полностью пришедший в себя после отходняка. – Сказала, придёт, всё сама расскажет. Потом и отзвонюсь от Бориса в Управление. Будет у нас ещё один висяк, как с Зориными...

– Это в смысле? – не понял Борис.

– Им тогда тоже машину подорвали. Явно один и тот же почерк. Только Роза от всех спряталась, а Алан будет на виду. Есть, конечно, небольшой шанс, что убийца за ним вернётся, но, с другой стороны, что ему семилетний мальчишка?

– Мне больше интересно, кто весь наш маршрут слил, – зло проговорил Энгельберт с наполовину замотанной головой. Он обвиняюще ткнул пальцем в Цезаря: – Вот ты! Почему ты решил поехать с нами? Почему в последний момент поменял расположение пассажиров? Ты знал, что по нам жахнут?

– Интересно, какие цели я в таком случае преследовал, – недобро сощурился Цезарь. – И зачем тогда отсадил Алана – не проще было покончить сразу со всеми?

– Да, зачем ты его отсадил?!

– Мне неохота перед тобой оправдываться, но я снизойду, раз уж Сэра чуть не захлебнулась, пока тебя вытаскивала. Я просто не хотел, чтобы все ехали в одной машине, – как раз на такой случай. Инструкция рекомендует перевозить всех вместе, чтобы не распылять силы при защите, но явно не учитывает вот таких инцидентов, когда кто-то сверху стреляет ракетами. Или чем там ещё...

– Кто ещё знал, что мы именно сегодня и именно в это время выезжаем? Сколько человек? – продолжал допытываться Энгельберт, не обращая внимания на его язвительный тон.

– Только мы да Аспитис с советниками, – смирился с его поведением Цезарь. – И ни у кого никаких претензий к Берссам. Однозначно висяк.

Вельк откинулся на стуле, барабаня пальцами по поверхности стола: похоже, его бурлящая ненависть к неизвестному стрелку пересилила даже общее болезненное состояние. Сэра отпила чаю, отгораживаясь этим от разговора. Горячая жидкость согрела всё нутро, и мир вокруг сразу стал намного добрее.

Какое-то время они в молчании пили чай, потом пришла Роза, и Борис вскочил, чтобы и ей поставить кружку.

– Я вызвала нашего хирурга с ассистентами, они тут недалеко, – сообщила артау, под уставшими глазами которой залегли тени. – Везти её куда-то сейчас боязно, а у меня тут всё есть, Бориса как-никак выхаживала два года. Жить будет, хотя уже и не красавицей...

– Ты не сможешь с ней сделать то же, что и со мной? – почти утверждая спросил Борис. Роза вздохнула.

– На выведение этого штамма я потратила полтора года и то, как видишь, недоработала до конца. Он подействовал только на тебя, никому другому он не поможет. Да и не происходит дважды одно и то же чудо. Ничего, у неё не всё так страшно, как было у тебя, затянется. И ребёнка мы сохраним.

– Какого ребёнка? – вскинулся Энгельберт, и артау понимающе посмотрела на него.

– Полтора месяца сроку, был бы старше, потеряли бы, повезло. Всё будет хорошо, не переживайте. Утром, наверное, даже придёт в себя. А пока допивайте чай и идите отдыхайте. Где мальчик-то?

– В ванне, – отозвался Борис. – Судя по картинке монитора, сидит под душем и не шевелится. Пойду с ним пообщаюсь. Расположишь гостей?

– Конечно, – улыбнулась Роза, и он, на ходу поцеловав её в макушку, убежал из кухни к Алану. Сэра и Цезарь же неотрывно смотрели на Энгельберта: терас изучающе, а велька – со смешанными чувствами. Энгельберт под их взглядами залпом осушил чашку и с грохотом отставил её.

– Ничего не знаю, – отчеканил он, отворачиваясь.

– Всё, хватит болтать, – спасла их всех от неловкой ситуации Роза. – Попрошу на второй этаж. Манхольм вот-вот приедет.

Она уложила их в одной комнате, и Сэра уснула сразу же, едва голова коснулась подушки. Её потрясения, пережитые этим длинным вечером, перешедшим под шум ливня в непроглядную ночь, пришли к ней во сне: вода, беспомощность, невозможное напряжение сил, боль, кровь, Энгельберт... Она открыла глаза, когда в комнате чуть посветлело, с чувством, будто и не спала вовсе. Тишина – дождь прекратился, но всё равно за окном было серо и гнуло деревья. Цезарь спал прямо под ногами, отвернувшись ото всех, Энгельберт – на соседней кровати, полубоком – их взгляды встретились, когда Сэра повернулась к нему, но никто не сказал ни слова. Велька встала, чтобы найти Дарси.

АНД в коридоре подсказал Сэре, где медблок, так что не пришлось ломать себе голову. Через минуту она уже была там, в небольшой комнатке в подвале, оборудованной как палата в интенсивной терапии, и, остановившись у постели ауриссы, подключённой ко всем возможным системам мониторинга, с жалостью рассматривала её.

Дарси уже наложили швы и шины, забинтовали с ног до головы, и видно было только ту половину лица, которую не задело взрывом. Оказалось, аурисса не спит – она чуть шевельнулась на шелест шагов, и здоровым, но заплывшим глазом взглянула на Сэру. Велька подошла совсем близко, успокоительно ей улыбаясь.

– Держись, – ласково сказала она. – Мне так повезло, что я смогла тебя вытащить, теперь дело за тобой. Справься, ладно?

Сухие губы ауриссы задрожали, и из глаза покатились одна за другой слёзы.

– Берссы... погибли, да? – чуть слышно спросила она. Подступивший к горлу ком не дал Сэре ответить, и она лишь кивнула.

– Сволочь, – выдохнула Дарси. – Он их убил... А обещал, что... Алан – живой?

– Алан – да. Он же был с Цезарем. Все выбрались, кроме центра, – Сэра ощутила холодок. – Кто – он?

– Телефон... есть?

– Зачем тебе?

– Выгоню на флажки... Дай, – она протянула дрожащую руку, и Сэра не посмела возражать. Она убежала из комнаты, только на лестнице сообразив, что АНД можно вызвать отовсюду. По её запросу он с готовностью преподнёс ей радиотрубку, и велька вернулась к Дарси. Та продиктовала ей цифры, попутно спросив адрес дома, в котором они находились, – Сэра сказала его даже не задумываясь, – и уже сама прислонила её к уху.

– Ты почему телефон не брал, когда я тебе звонила? – срывающимся голосом сказала Дарси, когда ей наконец ответили. – Я не совсем понимаю, зачем ты это сделал, Инай... но я всё равно тебя люблю. Мы выбрались, я и Алан, внизу по течению реки нас вытащила семейная пара, мы сейчас у них, я спросила адрес, Купельная, 37, только своим я пока говорить не буду, слишком долго объясняться... Я бы очень хотела, чтобы ты приехал, мне страшно, Инай, я совершенно не знаю, что теперь делать... Буду ждать.

Она отключила телефон и положила его рядом с собой, начиная задыхаться от слёз. Сэра опустилась на пол, ошеломлённая.

– Так это ты нас сдала?..

– Я, я... Какая же я была дура! Я только Леона хотела подставить... а он их всех убил! – её затрясло, и подушка под головой была мокрой – а отчаяние на лице вдруг сменилось ненавистью. – Встретьте его как подобает. И про меня всем расскажи, ладно? Я виновата. Я хотела стать лучше тебя, и Леона, и вообще всех. А в итоге всё погубила...

Дарси зажмурилась, всхлипывая и почти что воя, и Сэра не нашла ничего лучше, кроме как погладить её по руке и уйти. Около десяти часов за ними должны были приехать Сорен и Бохай, которых перед сном вызвал Цезарь, – наверное, стоит остаться здесь, чтобы поймать Иная.

По возвращении в комнату она растолкала Цезаря и пересказала всё узнанное от Дарси. Терас в ответ лишь многозначительно хрустнул пальцами.

– Я сам его встречу, – предвкушающе пообещал он. – Змея подколодная. Место для своей семейки небось готовил – неужели нельзя было просто попросить? Отряд ещё до них тогда не доехал: он же их, наверное, и похоронил в своих шахтах. Подождём. Не приедет сегодня, я оставлю тут охрану, чтобы его встретили потом. А то просто все дружно отъедем на Север и разнесём их по камушку.

– Ты что будешь делать, Энгельберт? – Сэра повернулась к мрачно слушавшему их вельку. – Позаботишься о Дарси? Ей сейчас нужна поддержка, она легко переключится на тебя. Ребёнок опять же...

– Это не мой ребёнок, – глухо проговорил Энгельберт. – Я с ней только месяц и вообще предохраняюсь. Наверняка от кого ещё залетела, шлюха, от того же Иная... Сослать её по выздоровлении к чёрту на куличики, и дело с концом. Не нужна она мне. Я через неё пытался докопаться до Леона, видел его пару раз с подозрительными лицами, теперь, конечно, и не узнаешь...

– Это что за самодеятельность? – вскинул брови Цезарь, и вельк пренебрежительно усмехнулся.

– За неё и поплатился. Ты прав, Цезарь, я зарвался. Хорошо, что всё до чего покруче не докатилось. Я просто водитель и охранник. Да, умелый, профессиональный, способный защитить, если что. Но надо знать своё место. Простите все за резкие слова. Особенно ты, – он резко повернулся к Сэре. – Я не видел, какая ты. Прости.

– Ничего, всё в порядке, – деревянно отозвалась велька.

– Удачно поговорили, – хмыкнул Цезарь. – Запрошу шефа о дальнейших действиях. Отдыхайте пока.

Он поднялся и вышел. Энгельберт же стянул Сэру за руку на свою кровать и, винясь, крепко обнял, не дав вставить и слова. Растаявшая в его руках велька разом простила ему всё пренебрежение и ранее обидное и с воодушевлением решила, что, пожалуй, тоже дождётся Иная.

* * *

Дядя отсутствовал два с половиной дня, и Брутус успел по нему соскучиться. Когда под утро Инай наконец вернулся – Брутус видел его из окна своей комнаты, где приходилось спать, пока дяди не было, – и сразу прошёл к себе, аурис выждал десять минут, чтобы дать ему принять душ, и заторопился к нему – наконец опять почувствовать себя любимым и нужным.

Только рассветало, и на улице было холодно. Не накинув ничего поверх футболки, Брутус промёрз быстрее, чем дошёл до домика Иная, и к нему захотелось ещё больше. Он бесшумно отворил дверь – как же без сюрприза для обожаемого дяди! – и почти было устремился к нему в комнату, как расслышал доносящиеся оттуда звуки и замер в сенях.

Инай часто водил к себе женщин их посёлка – как незамужних, так и прочно состоящих в браке, – и Брутус не особо возражал: Инай ведь не любил ни одну из них, по его словам, он вообще не любил по-настоящему никого, кроме Брутуса, и там, на периферии, родного брата с его женой. Именно мать Брутус и узнал по частому придыханию, слышимому в комнате Иная, и так и застыл, не веря своим ушам и случившемуся предательству.

Ещё полминуты, и они закончили: издавшая блаженный стон Элиша, и довольно рыкнувший Инай. Брутус сжал кулаки, вне себя от злости готовый ворваться туда и разметать их по стенам, своих новообретённых врагов, но они вдруг заговорили, и он остался подслушивать.

– У меня новость для тебя. И для Рогеро тоже, – часто дыша, сказал Инай. – Как он, кстати? Ни в чём тебя не подозревает?

– Как будто когда-то он видел что-то, кроме работы, – презрительно фыркнула Элиша и жадно спросила: – Что за новость?

– Берссов больше нет. Мне их сдали, и я разнёс всю семейку из крупного калибра. Скоро нас попросят обратно, будь уверена. Наконец вернёмся домой! Ну, разве не здорово? Что ты молчишь?..

Судя по звукам, Элиша вскочила с кровати и тут же закричала на него:

– У тебя совсем крышу снесло?! Что ты творишь? Они нас позовут, да! Чтобы расстрелять у стены! Слишком много совпадений, Инай! Чем ты думал, идиот?!

– Ну тихо, тихо, – в голосе ауриса появились металлические нотки. – Никто и не свяжет. Сливший мне информацию утоп вместе с ними. Ни свидетелей, ни зацепок. Как с Зориными тогда. Мы в выигрыше, Элиша.

– О, про Зориных даже не вспоминай, мразь! Зря Рогеро тебя покрыл, когда тебя подозревали! Мы всё доверие потеряли – ты потерял, Аспитис тебя насквозь видит! И сейчас разглядит твою мерзкую душонку, понятно? Хоть бы спросил! Сколько можно резать всех направо и налево?..

– Успокойся, окей?

– Успокоиться? – Элиша задохнулась, и Брутус услышал звук звонкой пощёчины. – Вали отсюда на все четыре стороны, подонок! Чтобы духу твоего здесь не было! Рогеро я во всём признаюсь, и он всё равно меня поддержит! Вали, нет у тебя больше семьи! Не тяни нас за собой в болото!

Повисла мёртвая тишина, которую нарушил срывающийся голос Иная.

– Я же для вас стараюсь... Я вас из этого самого болота на своём горбу вытащил! Я отобрал всё у Зориных – для вас, и только ваша бездарность выделила Берссов! Я нашёл вам трианг, деньги! Как ты смеешь мне это всё говорить?!

– Ещё не то скажу, если не уберёшься!.. Отпусти меня, понял, а то весь посёлок тут соберётся! Отпусти, сволочь!..

Брутус не выдержал – он влетел в комнату, и Инай при его появлении перестал заламывать Элише руки. Он спал с лица, видно, осознав, сколько услышал и понял его племянник.

– Вон, – прошипел Брутус. – Предатель. Ненавижу. Убирайся отсюда, пока я отцу всё про нас с тобой не рассказал. Ты, мама, кстати, лучше обо всём молчи. Что стоишь, Инай? Меня плохо слышно?

Инай отпустил Элишу и начал одеваться. Он совсем посерел, сник, а в глазах, которые перед уходом он последний раз вскинул на Брутуса, стояло безумие – мрачное, тягучее, глухое, так не подходящее ему.

– Прости, – одними губами проговорил он и исчез за дверью.

Когда он уже был на крыльце, с незнакомого номера ему позвонила Дарси, и, внимательно выслушав её, Инай остервенело швырнул телефон в стену своего бывшего дома. Вот теперь всё точно кончилось. Его семья отреклась от него, его смысл жизни – вся жизнь, – его Брутус назвал его предателем и выгнал, а они – живы. Последний Берсс, Дарси-подстилка, с младых лет готовая пасть куда угодно низко, лишь бы подняться чуть выше своего паршивого плинтуса, – они будут ходить и дышать, когда для него всё кончилось? Жить, когда ему хочется просто лечь и сдохнуть?

Она всё ещё любит его и потому дала наводку. Через пять часов максимум они зальют своей кровью весь пол того дома, который помог им выжить. А потом...

Как там иногда поговаривал Брутус: "...и очистит всё священный огонь"? Лучшее избавление от боли – это просто ещё большая боль...

Самолёты в Канари летали чуть ли не каждый час из ближайшего к ним крупного города, так что уже спустя час Инай сидел в салоне, не чувствуя ничего, кроме жажды крови. Его перекосило в чёрную тоску, и за её душным туманом едва-едва проступали важные мысли о подготовке будущего убийства. Схрон оружия – всё там же. Не забыть бензин. И удостовериться, что нет оцепления дома, – вдруг Дарси всё же вызвала помощь? Хотя тогда она не стала бы предупреждать его. Влюблённая идиотка, источник его новостей – а теперь проблем. Её можно отблагодарить за верность и убить побыстрее.

Тёмный, как будто всё ещё спящий дом, хотя уже перевалило за полдень, Инай нашёл быстро: коттеджный посёлок располагался в двух километрах вниз по реке от сейчас закрытого из-за взрыва моста. Ливень припустил с новой силой, когда аурис приблизился к дому, – гимн органных труб, антураж для торжества мести, чтобы всё было чин по чину. Инай обошёл особняк по периметру – свет горел в задней комнате, и там сидел Алан. Работающий телевизор мельтешил картинками, брюзжал звуком – интересно, его вообще было слышно за шумом стучащего по крыше дождя?

Задняя дверь оказалась незапертой, и Инай ступил в дом, чутко прислушиваясь и изо всех сил напрягаясь, чтобы быть в тонусе: его психические реакции отказывали, а лекарство он не взял, зачем оно самоубийце? Ни единой души вокруг, куда же спряталась крошка Дарси? Инай достиг комнаты, где сидел Алан, вскинул пистолет и поздоровался:

– Здравствуй, малыш. А где все?

Сильвис на диване не шелохнулся, и аурис шагнул к нему, хватая за плечо, чтобы развернуть к себе. Манекен под его рывком мотнулся, слепо уставясь в потолок стеклянными глазами, и Инай выпустил его, отступая и едва удерживаясь на ногах от вдруг охватившей его дрожи.

– Брось оружие, – спокойно посоветовали ему откуда-то справа, и он медленно обернулся. Из-за шкафа вышел жёлтый, как солнце, терас, поигрывающий длинноствольным пистолетом. Ещё шорох, с трёх сторон сразу, – хаен, кункан, велька. Инай опустил руку, и она плетью повисла вдоль тела.

– Почти, – поощрил его терас. – Осталось пальчики разжать... Вот, хороший аурис. Если заведёшь руки за спину, цены тебе не будет. Сорен, помоги ему, он что-то тормозит слегка.

Как в тумане Инай наблюдал за идущим к нему расслабленной походкой хаеном, чёрной тенью с ослепительно белыми полосами на обнажённых сухих руках. Что-то оставшееся в самой глубине души всколыхнулось в аурисе, и он бросился на него, молниеносно вынимая длинный нож, и хаен, конечно, немедленно уложил его носом в пол, прижав сверху тяжёлым военным сапогом.

– Тпру, Буцефал, – прикрикнул он. Инай ощутил, как его профессионально демобилизуют подручными средствами, но сил сопротивляться больше не было. Внутри вообще стояла гулкая пустота и тишина, как будто его самого уже и не было там, в голове. Он почувствовал на губах солёный привкус вперемешку с горечью и металлом и криво ухмыльнулся. Дурацкая была идея.

"Плачьте о душе..."