Текст книги "Эффект Домино (СИ)"

Автор книги: Ольга Карелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

Когда везде всё совсем стихло: и в доме, и на улице, – Домино увидел тёмную, неопознаваемую фигуру, направляющуюся к одной из будок охранников, коих было достаточно раскинуто по территории резиденции Степного Волка. В руках человек нёс одноразовые стаканчики и две бутылки вина – определённо Азат вышел на промысел. Какое-то время Домино следил, как он ходит от будки к будке, пару раз скрываясь в доме за пополнением запасов, а потом на улице по чуть-чуть начало светлеть. Северная ночь коротка, даже зимой, в паре дней от прошедшего декабрьского равноденствия; Домино вскинул руку с часами – было четыре утра. Совсем скоро придёт Азат, и они отправятся на главную схватку их жизни, куда больше похожую на добивание зверя, попавшего в капкан. Уже беззубого и уставшего зверя, живущего на одном только адреналине и даже не догадывающегося об этом. Странно, почему, думая о нём, он в первую очередь ассоциирует с таким зверем себя?..

Дожидаясь брата, Домино мучительно пытался вспомнить, кого ему напоминает Элина, главная наложница Зебастиана, но так и не смог.

Без десяти пять Азат стоял на пороге. Было видно, как его лихорадит от возбуждения – ещё один человек в их захлопнувшемся капкане, не сомневающийся в своей победе. Домино повернулся к нему, и Азат немедленно состроил гримасу.

– Больше энтузиазма, брат! – пожурил он, вступая в комнату и спустя пять быстрых шагов оказываясь совсем близко от Домино. – Это же наш звёздный час! Мы ждали этого без малого девять лет!

– Надо было ещё годик, до ровного счёта, – углом губ улыбнулся Домино.

– Перфекционист. Ничего, это лечится! Элина отписалась мне: Зебастиан с ней в своих покоях, балкон заперт, охраны нет, Волк расслабляется и не ждёт нападения. Идём?

– Да пошли, – решился Домино, поворачиваясь к двери и замирая: на пороге стоял Эрнест с холодной змеиной улыбкой и пистолетом, который он уже вскидывал на уровень их груди.

Однако выстрел раздался раньше, чем хорон успел спустить курок, – и явно из коридора, потому что Эрнест схватился за предплечье той руки, что держала пистолет, и выпустил его, кривясь от боли. Появившийся из-за его спины оскалившийся Крайт с силой втолкнул его в комнату, подскочивший Азат подсёк ему ноги и встал над его рухнувшим кровоточащим телом, доставая свой пистолет.

– Не знаю, зачем ты к нам пришёл, но ты сделал это зря, – торжествующим тоном произнёс он и выстрелил дважды – в голову. Домино вздрогнул, отворачиваясь, и Азат развёл руками: – Не всё ж тебе конкурентов мочить. Вперёд.

Перешагнув труп, аурис прошествовал к двери мимо так и не шелохнувшегося больше Крайта, распахнул её ударом ноги и двинулся дальше по коридору, не оборачиваясь. Не глядя на Крайта, Домино поспешил за ним.

Пистолет Азата, как и Эрнеста, был с глушителем, поэтому Зебастиан из своих отдалённых апартаментов вряд ли мог слышать выстрелы, однако сам факт появления Эрнеста настораживал. Домино ожидал повторного нападения весь путь до его покоев, однако они дошли без приключений – неужели это была одиночная, личная акция? Азат стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, толкнул её от себя, чтобы первым войти внутрь.

Зебастиан и правда расслаблялся: он лежал на животе на массажном столе, прикрытый одним лишь полотенцем на бёдрах, а Элина, одетая в бельё из сплошных верёвочек, прикрывающее самый минимум, мяла ему спину. Завидев аурисов, она подтолкнула, похоже, задремавшего велька под бок, и тот, повернув голову, тут же соскочил со стола, одной рукой быстро подвязывая полотенце.

– Что случилось? Почему вы здесь? – наполовину беспокойно, наполовину недовольно спросил он. Уже приблизившийся Азат как будто лениво вскинул на него пистолет.

– О, ничего особенного. Просто накануне войны решили устроить тебе утро откровений. Да, Домино?

Зебастиан отступил на шаг, впиваясь взглядом сразу в оба их лица и явно спешно просчитывая варианты. Элина, так и оставшаяся стоять за столом, злорадно улыбалась.

– Умно, – оценил Зебастиан. – Так что же, после такого количества усилий и интриг вы просто меня пристрелите?

– Ну давай сложно, – пожал плечами Азат, чуть перенаправляя пистолет, чтобы дуло смотрело вельку не в голову, а в живот, и тут в балконную дверь раздался стук.

Они посмотрели туда одновременно – все пятеро, потому что не было, не могло быть в доме никого, кто мог бы стучаться в стекло, особенно на втором этаже, – и Домино готов был увидеть там кого угодно вплоть до десанта ГШР, уже захватывающего резиденцию, – кого угодно, кроме Шоны. Поняв, что его заметили, бескосый вельк в полной амуниции и ещё с двумя бойцами за спиной приветственно махнул рукой и с одного удара прикладом автомата разнёс стекло.

Реагировать уже было поздно: все трое с наставленным на собравшихся в комнате оружием шли в их сторону, так что Азат опустил пистолет, судя по виду, напряжённо ожидая развития событий.

– Доброе утро всем присутствующим, – обронил Шона, явно никуда не торопясь. – Давайте кратко, я тут не на разбор полётов приехал. Вот это я забираю. Стелок, позаботься.

Его правый сопровождающий, ярко-желтолицый сормах, молниеносно достал дротовый пистолет и выстрелил в сторону Зебастиана. Дротик просвистел в опасной близости от уха невольно дёрнувшегося Азата, и Зебастиан сбоку от него со стоном повалился на пол. Шона остановился в пяти шагах от них, нехорошо улыбаясь.

– Не хочу вам портить триумф, мальчики, так что он только обездвижен, а слышит нас прекрасно. Я должен сдать его Аспитису, и как преданный агент, и как отец непутёвого сына. Да, Домино, – вельк пошарил глазами по обоим аурисам и, так и не определившись, кто из них кто, продолжил говорить в пространство между ними, – это я порекомендовал Айвазу Зебастиана в качестве твоего инструктора – кто ж знал. В какой-то момент заела совесть, и я рассказал твоему отцу, что Зебастиан ранее был в МД: надеялся, это вынудит Айваза выгнать его, и мне больше не о чем будет беспокоиться. Но он почему-то остался у вас... Пришлось потом проследить, чтобы тебя не пристрелили и ты пришёл ко мне за головой Зебастиана. Походя и сестрёнку твою прибрал, не в курсе, правда, что она делает здесь...

Домино безумными глазами посмотрел на главную наложницу Зебастиана – а на самом деле его младшую сестру, – и та послала ему воздушный поцелуй.

– Кстати, братик, познакомься с моим растлителем, – сахарно произнесла она, указывая ухоженным пальчиком на сормаха, побагровевшего после её слов.

– Он почти замолил грехи, – кивнул ей Шона. – Как и все мы. Эрнеста, я так понимаю, вы уже прикончили? Не жалейте: это была кукла, носитель одной-единственной программы, вплавленной ему в мозг, – по первому же кодовому слову убить Зебастиана и его приспешников. Мне сказали не мешать, но я всегда был непослушным... Миртр, бери его и пошли.

Стволом автомата Шона показал им, что надо разойтись, и из образовавшегося молчаливого круга второй боец Шоны, наголо бритый хорон, вытащил тело Зебастиана, вращавшего выпученными глазами во все стороны. Отступая, Шона козырнул Крайту:

– Благодарю за сотрудничество. Всё на твоём счёте, как и договаривались. Правда, последние годы мог бы быть поактивнее, но, ладно, я тебя прощаю. Счастливо оставаться, мальчики!

Он покинул комнату последним. Выждав десяток секунд, Азат кинулся к окну.

– Ну надо же, они хватанули наш джип, Домино! – сообщил он. – Наконец-то мы избавились от этой машины, а то её живучесть уже начинала меня беспокоить.

– Какой она хоть была марки? – спросил Домино, лишь бы хоть что-нибудь сказать и вырваться из того ощущения переворота с ног на голову и конца, которое поглотило его почти без остатка.

– Да хрен её упомнит... "Гагара", что ли? – неуверенно отозвался Азат. – Я никогда особо не заморачивался по этому поводу.

Он отбежал к окну на противоположной стороне комнаты, выходившему на въездные ворота, чтобы посмотреть, как Шона покидает территорию. Домино повернулся к Крайту:

– Думал, что дошёл до дна, а снизу постучали. А, Крайт?

Риз опустил взгляд, отворачиваясь, и Домино перешёл к изучению Селены.

– Оденься, – потребовал он, чувствуя себя безмерно уставшим. Его сестра встряхнула пышными волосами, обошла стол и опёрлась на него ягодицами, выставляя напоказ и свои идеальные ноги, и всё модельное тело.

– Ещё чего. Мне и так хорошо, – с вызовом сказала аурисса, и Домино горько усмехнулся.

– В моей жизни было две дорогих мне девушки, и обеих Север превратил в шлюх...

– Но-но, не надо грязи. Это был мой осознанный выбор, так что я просто девушка, которая знает себе цену. Азат, лисёнок, дай сигаретку!

– Конечно, красавица моя, – Азат уже шёл к ним, так и светящийся удовольствием. Он достал из пачки две сигареты – для себя и Селены, – прикурил, остановившись, в задумчивости выпустил дым в потолок, и Домино осознал, что его тошнит от сигаретного дыма. – Интересно всё сложилось, не находите? Впрочем, я с самого начала подозревал в Шоне очень тёмную лошадку. Правда, не настолько, надо признать, он удивил даже меня... А ты, Селена, говорила, что он хотел подослать тебя к нам, чтобы не дать Домино возглавить империю.

– Я говорила то, что знала, – пожала плечами аурисса, приваливаясь к его плечу. – Как видишь, он и мне врал – непонятно только зачем.

– Может, он просто не умеет по-другому? Нашего честного Крайта под себя подмял, надеюсь, хоть расплатился? С каких пор ты под ним ходишь, пёсик?

– С Троя, – бесцветно отозвался риз, и Азат присвистнул.

– С дуба рухнуть. Вот это конспиратор! Горжусь тобой!

Домино слушал их и не чувствовал себя. Повсюду была ложь, куда ни взгляни, с кем ни заговори, – кажется, он один был с ними честен. Азат, похоже, уже давно знает, что Элина – это Селена, и не посчитал нужным посвятить своего "брата" в эту страшную тайну. Хотя Домино сам не лучше: он десять минуть назад предал того, кто ему безоговорочно верил, пусть и был убийцей и сволочью...

– Ну а ты что скажешь, Домино? – прорвался сквозь туман как будто вкрадчивый голос Азата. – Ты там совсем в шоке, да? Ну это пройдёт.

– Да, – Домино вскинул на него глаза. – Так мы идём?

– Куда? – поинтересовался Азат, глубоко затягиваясь.

– Отсюда подальше. Мы сделали, что хотели. Мы пришли сюда уничтожить Зебастиана. Пусть это произошло не нашими руками, но его больше нет, и под натиском ГШР – особенно во главе с Рэксом – его "империя" быстро развалится. Всё, миссия выполнена. Идём?

– А куда конкретно, я услышу?

– Да хоть в ГШР. Мы можем оказаться им полезными, если учесть, сколько всего мы знаем о Севере, плюс мой ноутбук. Или на гражданку, например, в Зелёные края, нам не впервой скрываться. Начнём новую жизнь – без криминала.

– Подожди, подожди, я правильно тебя понял? Ты предлагаешь вот это всё, – он широко развёл руки, – нажитое непосильным трудом, оставить на разграбление и пойти лизать задницу ГШР?

– Но мы ведь пришли именно за этим, – беспомощно сказал Домино, почти ненавидя себя за бессилие донести до него единственно верную истину, раньше так легко отстаиваемую благодаря триангу. – Разрушить царство, выбить из-под него опору. А не возглавить весь этот бардак.

– Странно, когда мы были в банде, ты говорил совсем другое.

– Я много чего говорил. И делал – того, что вряд ли уже смогу себе простить. Но сейчас я хочу поступить правильно...

– Ну-ну. Как всегда, верно?

– Что ты собрался с этим делать, Азат? ГШР разобьёт Север в пух и прах, они в тысячу раз сильнее! Смысл был тратить столько времени, чтобы пасть здесь смертью бешеной собаки... Ты разве за этим шёл?

– О, я скажу тебе, за чем я шёл, – Азат потушил сигарету о поверхность стола и насмешливо посмотрел на Домино. – Я хотел организовать рано или поздно вот такой вот разговор для тебя. Чтобы ты осознал, кто ты есть на самом деле. Всё, что я делал для тебя эти годы: обманул Алекту, чтобы ты не задержался в Рей-Денне, втянул в работорговлю, посадил на трианг, обеспечил место у Зебастиана, скрыл вредность трианга, который с девяностопроцентной вероятностью лишит тебя возможности зачать ребёнка, приказал Крайту украсть этот самый трианг у тебя сейчас, чтобы ты трезво взглянул на ситуацию... всё служило одной-единственной цели. Чтобы тебя, моралиста, ханжу, эгоиста, разрешающего себе всё, а другим ничего и явно мнящего себя вправе судить, что правильно, а что нет, максимально сделать похожим на себя, уголовника и сволочь.

– Но почему? – ошарашенно спросил Домино неслушающимися губами.

– Потому что я тебя ненавижу, брат, – Азат сделал пальцами издевательские воздушные кавычки. – Возненавидел ещё в первую нашу встречу. Ты смотрел на меня свысока, ты, чья единственная заслуга была в том, что ты родился в более удачливой семье! Какое ты имел право снисходить до меня? Как ты смел указывать мне, как жить, ни черта не зная о реальной жизни? И больше всего бесило то, что мы почти идеально похожи. На, Азат, смотри, чего тебе не досталось! Мне никогда не нужна была твоя жалость, ясно?!

– О чём ты вообще...

– Только не читай мне нотации, сэр Я-всё-знаю-лучше. Посмотри на себя повнимательнее. Нравится быть мной? Каково это: не только никого и ничего не иметь, но и быть всеми презираемым за то, что ты вынужден быть асоциальным элементом?

– Столько лет, столько крови... ради ненависти?

– Ну не только неё, конечно, – ухмыльнулся Азат. – Ещё ради власти. Теперь она моя и только моя. Ты абсолютно свободен и можешь закапываться, стреляться или вставать раком перед правительством сколько тебе угодно. Крайт! – Риз вздрогнул. – Ты, надеюсь, не передумал, на чьей ты стороне?

– Я на стороне тех, кто выигрывает, – слабо улыбнулся ему Крайт, не глядя на Домино. – Приказания будут?

– Проводи его до ворот и проследи, чтобы ничего не прихватил по дороге. ГШР наше досье не достанется.

По очереди оглядев их: с триумфом смотрящего на него сверху вниз Азата, взявшего Домино за локоть прячущего глаза Крайта, изучающую свой маникюр Селену, – Домино даже не стал спрашивать сестру, не пойдёт ли она с ним. Азат победил, это было неоспоримо – и надо было просто пережить это, как и тогда, как и всю эту в корне неправильную жизнь он переживал свои неудачи. Поэтому Домино не стал сопротивляться и позволил Крайту свести его вниз.

На пороге выхода из дома риз остановился и, отпустив Домино, распахнул перед ним двери.

– Скатертью дорога, – непривычно тихо проговорил он. – И я советую тебе идти пешком. Даже настаиваю.

Домино пожал плечами и пошёл вперёд, к воротам, под уже голубеющим небом и поднимающимся солнцем направляясь туда, где должен был быть с самого начала и совсем не таким, каким стал.

Главным сейчас было не думать. Не вспоминать, не оценивать, не переживать. И даже не потому, что Азат, скорее всего, рассчитывал всей своей стратегией с самого начала именно на это: что он раздавит ненавистного ему человека, втопчет не то что в грязь, в самый грунт, в самые глубины человеческой опустошённости. Просто не думать. Как тогда, в самый первый раз, и потом, после Алекты, и потом ещё, после Рэкса, и Аита, и Орельена, и опять Алекты...

Не думать. Степь просыпается, пусть и зима, и уже кончились дожди, и всё как будто умерло, но выходит солнце – и начинается ещё один день, который нужно пережить, – из череды тех, что должны пройти до следующего расцвета. Домино пока дышит, двигается, даже куда-то идёт (впрочем, всё туда же), значит, не всё потеряно. Может, у него, как у кошки, девять жизней? Столько раз возрождаться после фатальной потери... Его ангел-проводник, наверное, едва сдерживается, чтобы не плюнуть и не бросить его окончательно: сколько можно, в самом деле?

В это утро, бредя по пустой, двухполосной асфальтированной дороге-серпантину вниз со склона, на котором расположилась бывшая резиденция Зебастиана, под набиравшими силу лучами, Домино почувствовал, что это такое – настоящее прозрение. Почти всю жизнь он шёл не туда, и прав был Азат, в их последнем разговоре костеря его на чём свет стоит: он всё, буквально всё, что мог, делал неправильно, а окружающих и в том числе себя самого пытался убедить, что так и надо. Что цель оправдывает средства. Что клин клином вышибают. Что добро должно быть с кулаками. И ведь он прекрасно видел собственное преображение – сначала в Зебастиана, потом в Азата, потом во что-то совсем невообразимое – и никак не пытался это исправить, хотя в глубине души знал, что стоило бы. Неудивительно, что так тяжело было решиться на последний шаг: Домино до самого крохотного нерва боялся того, что будет дальше. Он так и не принял себя нового. Трианг помогал забываться, дарил новые ориентиры и ценности – точнее, навязывал, и, как правило, те, которые твоя собственная мораль считала неподходящими, но... крутыми, что ли? Глупое слово. Запретный плод, въевшийся в сознание образ человека, не заботящегося о чужом комфорте или чувствах, всегда знающего что делать и не сомневающегося в том, правильно ли это. Завуалированное зло. Но кто скажет, что такое на самом деле добро?

Больше в крови Домино не было трианга, рядом не было нашёптывающего "верный" путь Азата и не стояла спорная цель. Он свободен. Он может просто отдаться на волю судьбе, не людям, потому что никто не имеет права решать за тебя. Если повезёт, он доберётся до города, который уже не принадлежит Северу, а там любыми способами будет искать возможность встретиться с Рэксом. Домино знал, ему нужно покаяться. Что бы они ни решили, те, у кого есть реальная власть, он покорится чему угодно. Если уж и быть шестерёнкой, то в правильных часах, хотя бы относительно правильных. А то, может быть, сдохнет где-нибудь по дороге, и так тому и быть.

Свернув на очередном витке (они всё расширялись, приближаясь к подошве Дракона), Домино увидел на два уровня ниже густой чёрный дым. Ракурс не позволял разглядеть больше, но источник явно лежал на дороге – что же, ему так по склону лезть? Домино участил шаг, чтобы быстрее миновать этот виток и попасть на следующий, откуда он увидит больше. Всего-то полкилометра...

С края второго дорожного изгиба аурис понял, что дым исходит от явно подорванной машины. Развороченный, почти полностью обгоревший джип стоял у обочины – уже невозможно было различить ни марку, ни цвет кузова. Но у Домино всё-таки ёкнуло сердце, и, презрев вполне реальную опасность сорваться (а то и быть подстреленным теми, кто подорвал джип), он соскочил на склон, чтобы, цепляясь за выступающие камни и жёсткие стволы карликовых деревцев, скатиться сразу на этот виток дороги и рассмотреть машину ближе.

Он остановился в пяти шагах от остова машины, с подветренной стороны, чтобы не вдыхать эту смесь запахов, которую почувствовал на склоне, – бензина, гари, плавящейся пластмассы и жареной плоти. Смотреть внутрь джипа не хотелось, Домино и так уже понял. С какой-то стороны его интересовал вопрос, задумал ли Азат подорвать машину на случай, если сбежит Зебастиан, или изначально запасся для своего названого брата, который без предупреждения Крайта наверняка взял бы машину – не эту, так другую, – но, похоже, это уже было неважно. Возможно, Шона повредил своё передвижное средство, когда ломился в резиденцию, и потому решил воспользоваться тем, что единственное было близко к воротам. Неумолимая рука судьбы чувствовалась в этом происшествии: пусть задумка была Азата, но выбор-то сделал Шона...

Обойдя по дуге джип, вместе с тремя пассажирами и водителем нашедший наконец свой покой на склоне Дракона, Домино двинулся дальше. Здесь закончился старый Север – жаль, что Домино дал начало новому.

Это должно было стать потрясением, такая подлая, страшная смерть Шоны, его бывшего наставника, и Зебастиана, но, кажется, у Домино больше не осталось на такие вещи нервов. Ему надо было идти. У него не было денег, оружия, запасов воды и пищи, и каждая собака на Севере знала его в лицо, но это не могло стать поводом для опускания рук. Хотя бы попытаться хоть что-то искупить.

К моменту встречи с погибшим джипом прошёл почти час, и ещё минут двадцать Домино брёл в тишине и пустоте, думая обо всём и одновременно ни о чём, когда сзади послышался шум приближающейся машины. Аурис отступил к тому подобию обочины, что предоставлял серпантин, но нагнавшая его запылённая легковушка резко остановилась в паре метров впереди него, и он тоже был вынужден замедлить шаг. Дверца распахнулась, на дорогу выскочил Крайт, и Домино не дал ему раскрыть рта.

– Кажется, Азат передумал меня отпускать, – хмыкнул он. – Нет человека – нет проблемы, да? Я его прекрасно понимаю. Давай только без пафосных речей, мне их уже по горло сегодня хватило. Сбегать мне некуда, оружия тоже нет, так что пошустрее, ладно? Сделай одолжение как бывшему другу.

Он распростёр руки, останавливаясь, и выжидательно посмотрел на Крайта. Тот кашлянул.

– Это очень мило с твоей стороны, правда, я оценил бы, даже если бы и в самом деле хотел тебя убить, – фыркнул риз. – Но я не за этим. Хотел предложить подбросить, куда тебе там надо. И отдать кое-что.

Крайт дёрнул на себя дверцу заднего места, на мгновение скрылся корпусом в машине и, вынырнув, показал Домино чёрный ноутбук.

– Ты хочешь сказать, что... – недоверчиво начал аурис, и Крайт нетерпеливо отмахнулся.

– Он это, он, твой, со всеми паролями и данными, Азат не успел запустить туда свои загребущие руки. Я буквально месяц назад купил себе точно такой же – вот как знал, что скоро будет... это. И специально для нового императора поставил туда безумную программу-шифровальщицу, чтобы помучался, прежде чем поймёт, что не так.

– То есть... ты меня не предавал?

– Да даже не собирался, – Крайт убрал ноутбук обратно в салон и облокотился на закрытую дверцу. – Нет, я должен признаться, я правда поверил, что ты сам решил после твоих мне обещаний вернуться к триангу. Целый год верил, ты жутко меня разочаровал. Но потом до меня дошло, что подобное решение больше подходит Азату, и я решил воспользоваться случаем, чтобы сблизиться с ним и понять, чего он на самом деле от тебя и Зебастиана хочет.

– Понял? – усмехнулся Домино. Крайт закатил глаза.

– Да хрен бы там. Своими наполеоновскими планами он с цепными собаками не делится. Но всё равно это оказалось полезным. Видишь, увёл у него из-под носа твой ноут.

– Спасибо. Правда, спасибо, я не ожидал, что хоть кому-то нужен... И куда ты хочешь меня подбросить?

– Да куда скажешь.

– А потом?

– В смысле "потом"?

– Ну подвезёшь меня, куда дальше пойдёшь?

Крайт опустил взгляд, начиная ковырять ногтем облупившуюся краску машины.

– Вообще планировал попроситься с тобой, – сказал он, и Домино почти искренне удивился.

– Куда, в ГШР? Оно тебе надо?

– Я вроде говорил, что по-любому на твоей стороне.

– Ты на стороне тех, кто выигрывает.

– Это одно и то же.

– Так, ладно. Давай по-другому. Ты разве не считаешь меня человеком, который вечно всем указывает, как жить?

– Допустим. Но это не повод обращаться с тобой так, как это делал Азат, – улыбнулся Крайт.

– Эгоистом?

– Все мы немного эгоисты.

– Моралистом?

– Это скорее достоинство.

– Ханжой?

– Я даже не знаю, что означает это слово.

Они прыснули со смеху одновременно.

– Окей, я понял, – хмыкнул Домино. – Но ты же осознаёшь, что, даже если мы доберёмся до ГШР, они вполне могут меня просто вздёрнуть – и тебя за компанию?

– Ну что ж теперь, значит, судьба, – весело пожал плечами Крайт. – Так едем?

Домино пошёл к машине.

Когда они уже съехали с серпантина и "поморник" Крайта набрал скорость, устремляясь по прямой как стрела дороге вперёд, мимо тянущегося слева Дракона, на юг по главной в этой области магистрали (она соединяла все крупные поселения и у Хайрова сливалась с трассой, ведущей уже по Великой равнине в обе стороны от западного На-Риву до восточной Джорджии на границе с Дельфией), Домино спросил:

– Ты ведь знал, что Азат заминировал машины?

– Все до одной, – согласно кивнул риз. – Я ему помогал. Полночи провозились. Попутно Азат отходил ещё усыпить охрану, но вернулся с теми же запасами, сказал, ты сделал это за него.

– Интересно, кого же я видел из окна за этим занятием?

– Очевидно, Эрнеста. Вовремя я к вам подошёл, да?

– Да ты вообще мой ангел-хранитель. От Мессии их тут действовало аж двое, и обоих Азат переиграл.

– Как думаешь, ГШР задушит его?

– С этим, – Домино указал на ноутбук, – наверняка. Тем более он никогда мне не казался хорошим полководцем. Обычно этим занимался я. А что ты сообщал Шоне?

– Всё подряд, – Крайт барабанил пальцами по рулю, избегая смотреть в его сторону. – Такая была договорённость – просто следить. Правда, когда я узнал о трианге, решил промолчать, сказал просто про наркотики, не знаю почему. Не прощу себе этого. Если бы вы изначально знали, как он опасен, может, бросили бы.

– Вот этот момент, кстати, я не совсем понял, – нахмурился Домино.

– Шона приходил, когда ты залечивался после стычки за синайцев, искал Алекту. Ему открыл дверь Азат, и он решил, что это ты. И настрого запретил распространять трианг, потому что из-за него когда-то вымерла большая часть расы артау и никинов. Он влияет на репродуктивную систему... как-то так. Причём любой расы, просто на артау и никинов больше всех.

– И про это ты мне не рассказал...

– Ты отказался от трианга, я приберёг это на попозже, чтобы как-нибудь уговорить прикрыть эту лавочку. Но ты вернулся к нему опять, и... Ну дурак был, что ж теперь. И мне показалось, что уже, наверное, и бесполезно.

Домино промолчал, обдумывая услышанное. В голосе Крайта звучало искреннее раскаяние, и аурис не мог ни сердиться на него, ни обвиняться в чём-то. Возможно, это первая часть расплаты за его собственные ошибки и недальновидность. Сколько жизней, существующих и будущих, он погубил, вернув на Север трианг? Это если молчать про всё остальное...

– Мы исправим то, что сможем, – твёрдо сказал Домино, с усилием вырывая себя из резко подступившего к нему со всех сторон ощущению фатальности случившегося. – Я исправлю.

– А я помогу, – подмигнул ему Крайт.

Не думать после новых откровений оказалось ещё сложнее, чем вначале, но Домино постарался. До первого крупного города, где они закупили провизию, аурис и риз разговаривали о первой же ерунде, которая им приходила в голову, потом Домино устроился поспать. Его уже отпустили все возможные чувства, и верх взяла усталость. Спустя три часа они с Крайтом, так же бодрствовавшим предыдущую ночь, поменялись, и остаток дороги до Хайрова аурис провёл в полуавтоматическом режиме, больше обращая внимание на внешний мир, нежели на внутренний. Чем ближе они подъезжали к границе Севера, тем больше становилось заметно, как взбудоражилось осиное гнездо.

Нет, агенты ГШР ещё не стояли на каждом углу, но к этому явно шло. Всё чаще на глаза попадались фургоны, пригнанные для эвакуации мирного населения, вопреки здравому смыслу высыпавшего на улицы и забившегося в магазины. Если до середины пути на машине Крайта ещё была метка Степного Волка, то Домино уже снял её, чтобы не привлекать к себе внимания. Бывшие зебастиановцы наверняка были в курсе, что у них сменился правитель, и, скорее всего, пока находились в замешательстве и не высовывались. Так что даже продавшимся генштабовцам лучше не попадаться на глаза: они могут и воспользоваться шансом доказать метрополии свою преданность.

В Хайрове Домино и Крайт бросили машину на неохраняемой стоянке, уложили весь скарб в недавно приобретённые туристические рюкзаки и зашагали к несуществующей на карте границе. Там был всего один пост патруля, на главной магистрали, и его лучше было обойти, пока есть такая возможность – пока ГШР не создал здесь настоящую границу. Даже внедорожники вряд ли бы сунулись в эту часть степи, богатую обрывами и мелкими речушками, а иногда и целыми лесополосами, так что ноги были их единственным шансом пройти на Великую равнину незамеченными.

Дав широкий крюк в несколько километров, аурис и риз без проблем вернулись на магистраль и неспешно пошли к тому её месту, где она вливалась в основную южную трассу, чтобы там уже ловить попутку – или заночевать, если никто так и не захочет взять на борт двух бандитского вида туристов.

Хорошо, что было не лето. Домино редко задерживался на южной оконечности Севера и прилегающих территориях надолго и даже не представлял себе, насколько здесь было жарче по сравнению с теми местами, в которых он привык жить и работать. Страшно вообразить, что творилось в тропическом Канари, например, в июле и августе, но, говорят, человек способен привыкнуть к чему угодно...

Уже смеркалось, когда Домино и Крайт вышли на трассу На-Риву – Джорджия. Судя по общему состоянию, сейчас стоило снять номер в каком-нибудь придорожном отеле, где не спрашивают документов (должны же и здесь быть такие?), однако аурис решил, что нужно ещё хотя бы пару часов попытать удачи с попуткой. Поток машин заметно схлынул, но те, что попадались, даже не тормозили на поднятый вверх большой палец – наверное, умнее и вправду было дождаться утра. Когда совсем стемнело, Домино и Крайт по пустой дороге пошли на свет мотеля в километре от них, больше не пытаясь голосовать, и потому крайне удивились, когда единственная – может, вообще последняя за сегодня – машина сама остановилась перед ними на обочине и высунувшийся в окно водитель громко поинтересовался:

– Подвезти, ребят? Вам куда?

– Нам в Канари, – махнул рукой вперёд Домино, соображая, где он слышал ранее этот глубокий, с чуть тянущимися гласными голос.

– Садитесь, мне туда же. Одно место свободно спереди, одно сзади, а рюкзаки сверху привяжите, там есть лишний метр.

Они уже подошли вплотную к пятиместному хетчбэку то ли тёмно-вишнёвого, то ли чёрного цвета – не разберёшь в темноте, – и, переглянувшись, Домино и Крайт без единого слова пришли к согласию, что им, двум низкорослым парням, явно не стоит даже мечтать о том, чтобы нормально достать до заваленного чемоданами багажника на крыше.

– Там, может, и есть этот метр, только мы не допрыгнем, – честно признался Домино, и водитель знакомо фыркнул.

– Сейчас помогу.

– У вас очень высокая машина, – сказал аурис, пока водитель открывал дверцу, и Крайт тихо заметил:

– И номера дельфийские...

На свет божий явился хиддр, и Домино отступил на шаг: он слишком часто вспоминал тот день, в который не стало их с Азатом банды, чтобы не узнать Рафаэля. Тот, только разглядев их, удивлённо хмыкнул.

– Ну надо же, как тесен мир... и жесток к некоторым. Чем тебе не угодил твой нос?

– Да это... само собой получилось, – запнулся Домино, совершенно не зная, как себя правильно вести.

– В жизни вообще много чего само получается, я уже заметил. Особенно если ни хрена не делать. Ты ведь тот, с кем тогда Рэкс разговаривал? Ну, преувеличенно по-родственному? Домино, кажется?