Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)
Амор опешил:
– Как… это? Ты же сказал, что в силовой ткани мира образовалась прореха, что в него проникло что-то извне – что-то такое, что меняет его необратимым образом, потому что силовые потоки ведут себя вопреки всем законам взаимодействия Силы. И еще – что этот объект обладает непостижимой силой воздействия на живое, потому что меняются, главным образом, силовые потоки жизни, а это может привести к непредсказуемым последствиям для Альфаира…
– Так и есть. В наш мир проникла девушка из другого мира, Амор, – и что-то такое было в лице и глазах Альдара, когда он говорил это, что Амор забыл, как дышать.
– Но… это невозможно, Альдар. Ты ведь сам когда-то сказал мне, что во вселенной нет других живых миров, но если людям и арукам нравится верить в то, что они есть – пускай…
– То, что Алина из другого мира – это факт, Амор. Факт, который может свидетельствовать о двух вещах: либо я на самом деле не чувствую всю вселенную, как думал о себе раньше, либо наша вселенная – не одна. И где-то есть другая, в которой тоже есть живой мир.
Ты даже представить себе не можешь, что я пережил, что я почувствовал, когда увидел эту девушку! Я словно увидел в нашем мире другой мир – мир в мире… потрясающий, прекрасный, невероятный мир, Амор… И это притом, что не смотрел на нее внутренним зрением, как и поверхностным – я смотрел нашим обычным, истинным зрением. А потом… этот удивительный мир, словно в благодарность за то, что так мне понравился, как будто поделился со мной чем-то, присущим только ему. Сначала, в течение каких-то ста ударов сердца, это напоминало боль, но не боль тела, скорее – боль внутренней сущности. А после того, как боль прошла… В нашем языке нет слов, Амор, чтобы описать, что я почувствовал тогда, и чувствую с тех пор постоянно. Это чем-то похоже на восхищение и восторг творения, возведенные в какую-то бесконечную степень. Хотя, нет – не то… Одно могу с уверенностью сказать: больше ни одной женщине, кроме этой, я не скажу этих слов – я твой…
В груди Амора зашевелилось, затеплилось очередное неопознанное чувство, по-нашему – безумная надежда:
– Альдар… она – альфара?
– Что?.. А, нет, Алина – человеческая женщина.
Безумная надежда выскользнула, как чашка из рук, и разбилась вдребезги.
Амор уже едва соображал, что делает, когда начал хватать Альдара за руки:
– Альдар, нет! Слышишь – нет! Я не допущу, я не позволю, предвечная суть, не делай этого со мной!
– Да успокойся ты, Амор! О чем ты вообще – чего ты не допустишь?
– Я не допущу, чтобы ты ушел за Грань… я…
– За какую такую Грань? Я не собираюсь ни за какую Грань, Амор – я, может, только жить начинаю…
– Альдар, ты что забыл, чем закончится соитие для вас обоих – и для нее, и для тебя?
– Оно ничем не закончится – потому что его не будет.
– Ты действительно думаешь, что устоишь? Да у тебя даже сейчас стоит, хотя ее рядом нет!
– Откуда ты… – тут Альдар опустил взгляд – точно, стоит, и даже одежда ничего не скрывает, – И что с того, что стоит, Амор? С некоторых пор… с тех пор, как приобщил ее к языку, это мое обычное состояние – я даже уже привыкать к нему стал.
– Что? Тебе удалось приобщить к языку женщину из другого мира?
– Представь себе. Вполне возможно, что этот мир не так уж отличается от нашего. В общем, Амор, Алина едет с нами в Радужный Лес. Завтра выдвигаемся.
– Альдар… ты отдаешь себе отчет в том, что собираешься сделать? За всю историю Альфаира только однажды человеческая женщина побывала в Радужном Лесу. Тебе напомнить, чем это закончилось? Или, может, лучше – предсказать, что будет? Мужчины начнут сходить с ума от неутоленного желания, и, в конце концов, кто-то один не выдержит. Девушка, которая… так много значит для тебя, лишится рассудка, тот, кто познает ее жаркое лоно, какое-то время будет жить, надеясь, что разум к ней вернется, и потеряв всякий интерес к женщинам своего народа. А потом… как мужчины его не станет, и он уйдет за Грань… Пойми меня правильно: я ничего не имею против человеческих женщин, и ни в чем их не виню. Сам знаешь – есть кое-что в нашей природе, из-за чего так происходит. Человеческой женщине все равно, какой это альфар, лишь бы это был альфар. Она его видит, она его чувствует – и хочет. Хочет не как альфара, хочет не только телом – а всем своим существом. Человеческая женщина хочет альфара так, как сам альфар хочет женщину – это полное, абсолютное совпадение желания. Без многоуровневой защиты устоять перед этим невозможно. Да что я тебе рассказываю – ты сам ставишь эту защиту на наших мужчин, когда они отправляются в человеческие земли…
– На этот раз все будет по-другому, Амор – увидишь. Она… не такая как все, понимаешь? Ну, почему вообще альфар так сильно хочет человеческую женщину? Потому что она хочет его – сама хочет. Алина… ты мне не поверишь, но я сам ее возжелал. Она же – лишь ответила мне взаимностью. Совсем как альфара. И, в отличие от альфары, мужчину она хочет всем своим существом. Да, наверно, даже человеческие женщины нашего мира не способны испытывать такое желание… И мне кажется – других альфаров она не захочет. Я так думаю не потому, что мне так хочется, и не потому, что имею что-то против – просто смотрю на нее и вижу так. Вот, разве что, насчет тебя я не уверен…
– Что значит, ты не уверен? Думаешь, она захочет меня?
– Ну… если ты ее возжелаешь, как я – такое вполне может быть. Сам знаешь, мы близкие, сущности наши похожи, а близким свойственно желать одну и ту же женщину. Странно, что у нас с тобой за всю жизнь только один раз это желание совпало.
– Знаешь… если бы она была альфарой, и, если бы не эта твоя… особенность, ну, когда ты женщине вместе с собой как будто весь мир отдаешь… лучшего и пожелать невозможно. Смотреть на то, как женщина, которая приняла тебя, принимает близкого тебе – высшее наслаждение…
– Это высшее наслаждение для нас, притом, что мы предавались ему, движимые одним лишь желанием. А теперь, когда к желанию добавилось это невероятное чувство… я и представить не могу – чем это может быть.
Амор покачал головой:
– Все равно не могу поверить, Альдар – чтобы я, сам по себе, захотел человеческую женщину?
Альдар отвернулся, лукаво сверкнув глазами:
– Ну, может, поверишь – когда ее увидишь? Амор, поверь хотя бы в это – все будет хорошо. По очень простой причине – все уже хорошо.
Амор же вдруг подумал, что совершенно забыл о том, что Альдар – его Владыка. Его драгоценный Владыка…
Глава 8 Прощание с Дармирой.
Я стояла перед местным аналогом зеркала, тщетно пытаясь понять, почему кажусь самой себе, чуть ли не незнакомкой. А еще – нравлюсь себе намного больше, чем раньше. И вроде бы ничего во мне не поменялось – те же самые русые, до середины спины, волосы, карие глаза, пухлые губы, в общем и целом, правильные черты лица, небольшой рост, аппетитные, как мужчины любят говорить, формы. Меня нельзя назвать ни худышкой, ни толстушкой – я девушка со всеми положенными выпуклостями и округлостями в стратегически важных местах, но без каких-либо особых излишеств. Местная одежда, комплект которой мне выдали еще вчера, на удивление мне шла и ничем существенным не отличалась от той, какую все здесь носили – похоже, такие понятия, как мода, модные веяния, этому миру были чужды. Но дело было не в одежде. Что-то неуловимо изменилось в моих глазах, в выражении лица – сегодня самой себе я почему-то казалась настоящей красавицей. Очаровательной, неотразимой, неординарной… Может, слишком давно не смотрелась в зеркало? Или здесь зеркала какие-то особые?
Я увидела их в зеркале за своей спиной. Сначала – Альдара. Сердце замерло на секунду и забилось с удвоенной силой – мой царственный альфар снова был в своем венце и мантии, и все это ему, безусловно, шло, но у меня почему-то мелькнула мысль, что, когда он вообще без одежды – ему идет еще больше. Не иначе как моя тайная безнравственность, почуяв полную безнаказанность в этом мире, гордо подняла голову.
Насчет второго я в первый момент подумала, что это необыкновенно красивый человек – черные, как сама тьма, змеи длинных волос и глаза – настолько черные, что даже зрачков не было видно, более темного, чем у Альдара, оттенка кожа. Но тут я заметила изящные остроконечные уши и ногти-стилеты, и поняла, что черноокий красавец тоже альфар, как и Альдар. Изящный, грациозный, высокий – он был даже на пару сантиметров выше своего короля.
Я повернулась к мужчинам и улыбнулась Альдару, задержавшись взглядом на его губах и почему-то вспоминая, как эти губы жарко и сладко меня целовали:
– Альдар, мы уже уезжаем?
Альдар улыбнулся в ответ, точно так же – глядя на мои губы:
– Да, сердце мое. Я вижу – ты готова. Хочу тебя познакомить кое с кем. Знакомься, Алина – Амор ин Менар, мой близкий и мой первый… помощник. Знакомься, Амор – Алина. Девушка из другого мира. Девушка, которая сама – мир…
– Вижу… – машинально ответил черноокий красавец, с непередаваемым выражением глядя мне в глаза. От звука его голоса, такого же мелодичного, как у Альдара, но более низкого тембра, с едва уловимой хрипотцой, у меня мурашки по спине побежали.
Наверно, нужно было что-то сказать, подходящее к случаю – ну, «очень приятно познакомиться» или что-нибудь в этом роде. Я же молчала – как будто забыла, что вообще умею говорить.
Никто из мужчин не смотрел на меня так, как Альдар. И точно так же, никто из них не смотрел – как Амор ин Менар. На какое-то краткое мгновение у меня возникло ощущение, что я смотрю в глаза… самому Сатане.
Если в его глазах и была нежность, она притаилась где-то на дне, в глубине, взгляд же его выражал что-то непостижимое: безграничный, сокрушительный, ослепительный восторг, сравнимый по силе разве что со вспышкой молнии, и такую же безграничную, безудержную страсть. Не похоть, не вожделение – а именно страсть, которая в равной степени испепеляет и того, кто ее чувствует, и того, на кого она направлена. Страсть, которая сжигает дотла…
Все указывало на то, что я нарвалась на самых сильных и незаурядных мужчин этого мира. И мне тогда было не до того, чтобы задаваться вопросом, что такого выдающегося они во мне нашли, потому что я вдруг обнаружила, что реагирую на этого «демона» … как на мужчину. Как будто во мне самой, где-то глубоко, вдруг обнаружилась точно такая же страсть, вынырнула на поверхность, глотнула воздуха и поплыла навстречу… в то время, как в моей, слегка пришибленной этим фактом голове, вдохновенно грянул цыганский хор: очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные…
Отрезвляющий голос рассудка, впрочем, тут же вернул на грешную землю: это что я такое только что сделала – предала свою чудом обретенную любовь, которая даже не была для меня вопросом веры или неверия? На душе стало паршиво. Я опустила голову, с преувеличенным интересом рассматривая носки своих сапог и не находя в себе сил посмотреть в глаза Альдару.
В следующий момент его чуткие изящные пальцы, бережно коснулись моей щеки и спустились к подбородку, вынуждая меня поднять голову и посмотреть ему в глаза.
– Что с тобой, сердце мое? – в его глазах светилась неподдельная тревога и… непонимание?
Он не мог не заметить, не мог не понять – почему же тогда реагирует так спокойно и… странно? И вдруг я поняла, что не хочу притворяться, не хочу ему лгать, и пусть хоть все женщины вселенной сочтут меня дурой – плевать:
– Альдар… ты хочешь сказать, что ничего не заметил, не понял?
Он улыбался, откровенно любуясь мной и невесомыми касаниями лаская мое лицо:
– Почему не заметил – заметил. Заметил, и как… воспринял тебя Амор, и как ты на него отреагировала.
– И тебя это… не смущает?
Соболиные брови взлетели вверх:
– Смущает? Я не уверен, конечно, что правильно уловил смысл этого слова, но, в любом случае – почему это должно меня смущать? Меня это даже не удивляет – мы же с Амором близкие…
Близкие? И что бы это значило? Неужели… хотя, по большому счету, ничего удивительного в этом нет – если таких шикарных мужиков потянуло друг к другу физически.
– Ты хочешь сказать, что вы… любовники? – вот честное слово – на Земле я бы ни за что не стала задавать мужчине подобных вопросов.
– Любовни-ки? – по слогам переспросил он, – Что такое любовники?
Я вспомнила, что в этом мире не знают, что такое любовь, и, вздохнув, ответила:
– Ну… это когда мужчины спят вместе.
На секунду Альдар озадаченно замер, а потом до него дошло:
– Нет, сердце мое – мы с Амором не любовники. Видишь ли, между мужчинами альфарами подобная… близость невозможна.
– Почему? Вы считаете это чем-то ненормальным?
За Альдара ответил Амор:
– Дело не в этом… ослепительная. Просто сущность и, соответственно, тело мужчины альфара не реагирует на мужчин так… как реагирует на женщин. Мы природой такими созданы, что хотим женщине себя отдать – отдать целиком, без остатка. Для мужчин, наверно, уже ничего не остается – отдавать уже нечего.
При звуках его голоса, я опять почувствовала, что хочу этого мужчину, хочу именно так, как он об этом сказал – всего, целиком, без остатка… И тут же оказалась в кольце рук Альдара, которые сначала успокаивающе и невероятно нежно гладили меня по спине, потом – привлекли к груди, а потом он склонился ко мне, и я снова ощутила на своих губах его сладкие, жаркие губы… Откровенно говоря, в свои двадцать семь лет, я считала себя не слишком темпераментной барышней, но тут… приходилось признать: я не просто темпераментная, а, судя по всему – сексуально озабоченная. Как-то так…
Явно с большим трудом оторвавшись от моих губ, Альдар какое-то время всматривался в мое лицо, придерживая меня за плечи, а потом сказал:
– Сердце мое… ответь мне на один вопрос – мне действительно важно… знать. Скажи, мне это не кажется – ты и в самом деле, как будто пытаешься бороться со своей природой, когда реагируешь на Амора?
Я молча кивнула.
– Но… почему? В нем есть что-то такое, что тебе… не нравится?
Мой взгляд совершенно непроизвольно устремился на Амора:
– Разве что-то в нем может не нравиться? Просто в такие моменты я чувствую себя так, словно тебя предаю…
У моего царственного альфара явно не сходились в голове какие-то пазлы:
– Предаешь? Кажется, теперь – я вообще ничего не понимаю… Сердце мое, объясни мне: какое отношение слово «предательство» имеет или может иметь к тому, что происходит между мужчиной и женщиной? Мужчина хочет женщину – женщина отвечает на его желание. И происходит это – в силу их природы, независимо от их воли. Если не дать им утолить это желание, или разлучить до того, как они его утолят – и мужчина, и женщина медленно, но неизбежно сойдут с ума, и отправятся за Грань… Помнишь, Амор, однажды был такой беспрецедентный случай?
Амор машинально кивнул, всматриваясь в меня так, как будто пытался прочитать мои мысли.
– Понимаешь, Альдар, в нашем мире принято считать, что женщина должна хранить мужчине верность, если она любит его. Даже в своих мыслях.
Альдар снова повернулся ко мне, глядя на меня во все глаза:
– В вашем мире считают, что женщина мужчине… что-то должна?… Разумные вашего мира считают себя… умнее природы?… Или ставят себя выше нее?… Ничего не понимаю… сердце мое, что означает это слово – любит?
Я не стала ему ничего говорить о том, что практически каждый человек на Земле, хотя бы однажды в жизни, испытывает это чувство, которое почему-то редко становится счастьем всей его жизни – если вообще становится. И кажется – любовь на Земле была всегда, но до сих пор никто не знает, что она такое. А в наше время так вообще – нашлись какие-то, то ли психически неполноценные, то ли эмоционально ущербные, которые на полном серьезе считают ее психическим заболеванием… Вместо этого я сказала проще, понятней и короче:
– Любит – значит, чувствует любовь. А любовь – это чувство, из-за которого тебе кажется, что твое сердце бьется для меня.
Его губы снова нашли мои и выдохнули – прямо в губы:
– Мне это не кажется, сердце мое. В том-то все и дело – что не кажется… Амор, ты слышишь? У этого чуда есть название. И даже производное действие. А значит, определение – тем более есть… Как мужчина думает о женщине, когда ее любит? – спросил он уже у меня.
– Любимая… любимая женщина.
– Любимая… Какое мягкое, плавное, красивое слово… Ты чувствуешь это, Амор? Сущность на него почему-то реагирует так… как будто ее называют по имени.
Я улыбнулась:
– То, что вы называете сущностью, у нас называется – душа. Хотя, возможно, ваше название – более точное.
Альдар смотрел на меня, как завороженный:
– Душа… звучит как-то… невообразимо глубоко. Амор, а не туда ли, на самом деле, альфар стремится, когда вбивается в женщину всем своим существом, себя не помня?… Нет, сердце мое, как раз душа – это более точное название. Научишь меня, при случае, своему невероятному, своему божественному языку?… Амор, вот почему я так сказал? Мы же, альфары, совершенно точно знаем – никаких богов в природе не существует… – Альдар заглянул мне в глаза, – Что-то я совсем запутался – ты сердце мое или ты моя душа? Или и то, и другое вместе? Хотя, какая разница: в любом случае – я твой…
Честное слово – меня прямо гордость взяла за наш великий и могучий. И это еще он не знает, как много всего можно выразить при помощи слов, которые человек обычно произносит, навернув себя молотком по пальцу… Я спрятала лицо у Альдара на груди:
– Знаешь, как у нас об этом говорят? Я – это ты, ты – это я.
Он прислушался к себе и покачал головой:
– Нет, я не воспринимаю тебя, как себя. Как еще одного себя, ну, или почти так – я воспринимаю и могу воспринимать только Амора… Ты же для меня, как будто одновременно – и причина, и цель моего существования. Я – для тебя. Других причин и целей – просто нет.
После этих его слов у меня все замерло внутри – словно где-то, когда-то, от кого-то я их уже слышала… но вспомнить почему-то не смогла.
– Альдар… а у вас что, часто такое бывает – когда двое мужчин хотят одну и ту же женщину?
– Ну… так происходит только у близких. Хотя, у нас с Амором, за всю нашу, очень долгую по человеческим понятиям жизнь, это желание совпало лишь однажды. И, даже по нашим понятиям – давно.
– И какой выход вы находите обычно из такой ситуации?
Альфары переглянулись и ответили вопросом на вопрос, почти синхронно:
– А из нее… нужно искать какой-то выход?
Кажется, до меня, наконец, дошло – тупею, что ли? Наши земные мужчины, оказавшись в подобной ситуации, как правило, говорят: вот же угораздило! А эти, похоже, говорят другое – вот же повезло!
– Альдар… Амор… кажется, я поняла, что вам это нравится. Ну… втроем. И мне бы хотелось понять – почему. У нас другие обычаи, другие понятия, мы сами, наверно, другие – понимаете?
Они снова переглянулись, и на этот раз, ответил мне Амор:
– Понимаешь, Алина… во время соития у мужчины альфара наступает такой момент…когда он, не то чтобы теряет сознание, как это иногда случается с людьми, но как будто перестает себя сознавать – видеть, слышать, мыслить. Я не знаю, как сказать точнее. Он чувствует, что ему хорошо, чувствует, что женщина его принимает, и что ей тоже хорошо, но не осознает этого, как и того – насколько им хорошо. Если же на них смотрит близкий… он чувствует почти, то же самое, что и тот, кто находится… у женщины внутри, только не так остро, более мягко, что ли… И тот, кто смотрит, единственный из них троих, кто в полной мере понимает – насколько им троим хорошо. И не просто понимает – он это видит, слышит… Так что это большой вопрос: кто из них большее наслаждение испытывает – тот, который находится у женщины внутри, или тот, кто смотрит.
Я что-то такое вроде бы поняла, но, как оказалось – мне показалось:
– То есть, тот, кто смотрит – мастурбацией занимается?
– Мастурба-цией? Что это? Нет – он просто смотрит. Ну, может рядом, близко совсем лежать, смотреть женщине в глаза… но больше ничего не делает, да и не хочет делать. Знала бы ты, что я чувствовал, когда смотрел на то, как Альдар так… сладко прикасался губами к твоим губам… Как это, кстати, называется? Или у этого – нет названия?
Сказать, что я была в шоке – значит, ничего не сказать:
– Поцелуй… это называется – поцелуй. А делать это, значит – целовать.
Амор потрясенно покачал головой:
– И в самом деле – божественный язык… Тебе не стоит беспокоиться… сладкая, что страсть альфаров причинит тебе вред – это удивительное чувство, которое поселилось у нас внутри, и ощущается так, как будто было там всегда… Я сам до конца еще не верю, но оно действительно – сильнее страсти. Представь себе – дожил, без малого, до тысячи лет, но и помыслить не мог, что во вселенной есть сила, способная обуздать страсть альфара…
Сколько?! Сколько ему лет? Нет, ну, мне всегда нравились мужчины постарше, по той простой причине, что казались умнее ровесников, но, чтобы – настолько постарше…
– А Альдар… тебя старше или младше?
– Ты не поверишь, но мы родились в один день: он – в полдень, а я – в полночь.
И тут подал голос Альдар:
– Амор… поцелуй ее…
– Что?
– Поцелуй ее… покажи мне – как сильно ты ее… любишь.
Ни в его словах, ни в его голосе – не было ни намека, ни малейшего оттенка того, что мы на Земле называем извращением. И в то же время – было что-то такое… непостижимое, вселенское, что мне показалось – еще немного, и я заплачу, рыдать навзрыд от этого начну…
…И почему у меня тогда, в первый момент, возникло ощущение, что я смотрю в глаза Сатане? В поцелуях Альдара, пожалуй – было больше страсти… Кто бы еще меня предупредил заранее, насколько это убийственное сочетание – страсть в глазах и нежность губ?
Амор, наконец, отстранился, и ему как будто даже легче, чем Альдару, это далось – или мне показалось? Какое-то время он молча смотрел на меня, так – словно пытался запомнить всю и навсегда… В чувство нас привел голос Альдара:
– Амор… нужно убираться из Дармиры, пока не случилось непоправимого – сам знаешь… Мужчины, похоже, уже не реагируют на нас, как раньше, но вот женщины… что-то мне подсказывает, что в случае с женщинами – ничего не изменилось.
Мы одновременно повернулись к нему. Выглядел Альдар… прикольно. Как пьяный. С той лишь разницей, что его не шатало, и взгляд у него был более осмысленным.
– Альдар, но ты ведь сам ставил на парней защиту. И сказал, что она получилась надежной – как никогда, – говоря это, Амор, одной рукой приобнял меня за плечи, а второй – машинально гладил по волосам.
Альдар вздохнул:
– Ставить-то ставил, но сам же и приказал им – снять маски.
Тогда я еще не знала и даже представить себе не могла, на что спокойно и сознательно пошли альфары, сопровождающие Альдара, без звука, без малейшего возражения выполнив этот, на первый взгляд, бессмысленный приказ. Но услышанное все равно заинтриговало меня настолько, что я не сразу заметила, что эти невероятные мужчины… как будто разговаривают мысленно. Выходит, телепатия – не миф?
–… Амор, я все вижу, чувствую и понимаю не хуже тебя. И мы это исправим сразу же, как только удалимся на какое-то расстояние от Миро и других человеческих поселений… нет, мы не пойдем сквозь пространство, по крайней мере, до тех пор, пока кроны Леса нас не скроют – сам знаешь, что будет, если кто-то из людей случайно это увидит… – видимо, забывшись, вслух проговорил Альдар.
– Тогда, чего же мы медлим? – и Амор первым направился к выходу, увлекая меня за собой.
… Я смотрела на человеческого короля и глазам своим не верила: это что же такое с ним приключилось, что человек настолько помолодел, похорошел? Выглядит максимум на тридцатку. Куда подевались морщинки у глаз и седина в волосах? И почему я раньше не заметила, насколько он… мировой мужик?
Вообще-то, с королями так себя не ведут, но я сначала сделала это, и только потом меня посетила мысль, что мое поведение, скорее всего – вопиющее нарушение местного этикета.
– Прошу прощения… могу я узнать, как вас зовут, ваше величество?
Ну… что здесь можно сказать? Челюсть на пол его величество, конечно, не уронил, хотя в лице ощутимо изменился. Но, надо отдать ему должное – в руки себя взял моментально и тут же бросил подозрительный и одновременно восхищенный взгляд на стоящего рядом со мной Альдара:
– Даже интересно – чему еще ты успел ее научить за такой, в общем-то, короткий промежуток времени?
Альдар, кстати, тоже выглядел слегка удивленным:
– Ну… это на самом деле большой вопрос – кто, кого и чему научил.
В глазах у человеческого короля плясали черти – это как же я раньше не заметила в них чертей такого размера?
– О! Даже так? Девушка, милая, а тебе точно нужно в Радужный Лес? Может, ты у нас, в Дармире, останешься? Кстати, а почему ты обратилась ко мне так, как будто меня много? И что означает словосочетание «ваше величество»? Слова, вроде бы, знакомые, но как-то они у меня в голове друг с другом не состыковываются.
Я улыбнулась:
– Так у нас принято обращаться к королю.
– Как интересно! И непонятно. Ты хочешь сказать, что к нему обращаются так, как будто его много, даже если он один?
Во, блин, ваше величество! Вот как ему объяснить происхождение этих тараканов в головах у жителей Земли? Что, обращаясь к монарху, человек как бы обращается к стране, которую он возглавляет, к ее жителям, отсюда и обращение на «вы», и все остальные заморочки?
Мне на выручку пришел Альдар:
– Между прочим, дама поинтересовалась твоим именем, снизошла, так сказать, а ты…
Нет, ну, что я не заметила чертей такого размера в глазах у человеческого короля, это еще объяснимо – мы с ним, можно сказать, и не общались. А вот почему я их не замечала до сих пор у Альдара?
Человеческий король спохватился и даже стал серьезным. Ну… почти. Приложил руку к груди и склонил голову:
– Веларг ли Мирунг, к твоим услугам, красавица. Регар Дармиры, как бы, между прочим. Так, что если ты решишь остаться… ну, зачем тебе эти колдуны остроухие? Сама подумай – люди человеку и ближе, и понятней.
Альдар смотрел на Веларга с непередаваемым выражением – мой царственный альфар явно был без ума от своего человеческого собрата, не в каком-то там сексуальном смысле, а вообще. Даже мысль почему-то мелькнула, что он имеет прямое отношение к необъяснимому преображению человеческого короля – ну, если принять во внимание его магические способности, и все такое.
– Веларг… если она останется – и я останусь. А оно тебе надо?
– Ну… с одной стороны, ты мне всех красоток перепортишь, а с другой – где я еще такого собутыльника… тьфу, ты, собеседника найду? А если серьезно… неправильно это как-то – расставаться сразу после знакомства. Кстати, звать-то тебя как, краса ненаглядная?
Я улыбалась, пытаясь понять, каким образом человек, в глазах у которого еще несколько дней назад не отражалось практически никаких эмоций, умудрился превратиться в искрящегося весельем балагура:
– Алина. Алина Боголюбова. Мой мир называется Земля, страна – Украина.
Смоляные брови Веларга удивленно дрогнули:
– Как ты сказала – Земля? Может, я понял неправильно? В каком смысле – земля? Почва, что ли? Это кто ж додумался ваш мир так назвать?
– А никто не знает. Но если судить по тому, что слово «земля» действительно означает «почва», «грунт», вполне возможно – она сама себя так назвала.
– Да? А страну твою кто окраиной назвал? И чего она окраина – мира, что ли?
Люди из свиты Веларга, как и альфары, которые приехали с Альдаром в Дармиру, наблюдали за нашим разговором с одинаковым неподдельным изумлением на лицах. Кстати, об альфарах. Глядя на них, я невольно вспомнила незабвенного Александра Сергеевича: все красавцы удалые, все равны, как на подбор… ну, и так далее, по тексту. Судя по всему, физическое совершенство – это их видовая особенность. И, в отличие от людей этого мира, альфары не казались мне все на одно лицо – в каждом была какая-то своя изюминка. Но вот смотрели на меня все они почему-то одинаково. И если безмерное удивление на лицах еще можно было как-то объяснить – я слишком сильно отличалась внешне от людей, к которым они привыкли, то неизменное восхищение в ярких разноцветных кошачьих глазах – объяснить было нечем. Хорошо, хоть мужского интереса за этим восхищением не угадывалось. Как говорится – и на том спасибо. Для полного счастья мне только не хватало, чтобы весь их Радужный Лес неземной страстью ко мне воспылал.
Не считая Альдара и Амора, альфаров было десять – высоких, стройных, разномастных в плане цвета волос и глаз мужчин, правда, черноглазых брюнетов, как Амор, среди них больше не было. Тогда меня, можно сказать, впервые и посетила мысль о том, что они видят и нас, и все вокруг, как-то иначе, чем мы, и по какой-то причине я кажусь им, чуть ли не самим совершенством.
Такая же, как у Альдара и Амора, безупречная, без единого изъяна кожа, такие же лица – без каких-либо признаков возраста. По ним было видно, что они не зеленые юнцы, а так… мужчины, просто мужчины, которым, одному богу известно – сколько лет на самом деле. И даже неизменно длинные у всех, до пояса, волосы не делали альфаров женоподобными.
Откровенно говоря, красивые сами по себе, люди Дармиры, на их фоне не казались такими уж красивыми. Как-то сразу становилось заметным: у кого-то нос слишком длинный или большой, уши оттопыриваются, глаза маловаты, губы чересчур тонкие, плечи кривоваты, ноги коротковаты и так далее. Но точно так же, эти мужчины переставали производить впечатление таких уж совершенных, стоило перевести взгляд на их Владыку (к тому моменту я уже знала, что Альдар у них не король, а Владыка), или его первого помощника. Ну, я не знаю, может, Амор из-за цвета глаз и волос просто слишком выделялся? Или все дело в том, что при виде этих двух мужчин моей душе становилось так жарко, что повышалась температура тела?
Мы стояли в конце аллеи, ведущей к парадному входу официальной резиденции королей Дармиры под поэтическим названием Рассветные Чертоги, и, в общем-то, прощались с человеческим королем и людьми из его свиты. И это тоже очень удивляло меня на Альфаире: поэзия присутствовала практически в каждом названии – но не в жизни. В отличие от изобразительного искусства, которое здесь было развито, как нам и не снилось: наши гении от живописи показались бы бездарями на фоне здешних середнячков. По крайней мере, те картины, которые я успела увидеть в Рассветных Чертогах, повергли меня в настоящий эстетический шок. Сам дворец короля Дармиры тоже, кстати, был настоящим архитектурным шедевром – величественный, монументальный, облицованный каким-то камнем, похожим на розовый мрамор.
Альфары смотрели на меня во все глаза, люди же из свиты Веларга явно пребывали в затруднении, кого удостоить своим вниманием: меня или Альдара с его альфарами, переводя взгляд с них на меня и обратно.
