Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)
– Что ты, мне ничего от тебя не нужно, но если ты настаиваешь… Я хотел бы, чтобы всякий раз, когда музы вдохновят меня написать твой портрет – ты мне позировал.
Надо ли говорить, что Страж чуть не взвыл? Но слово, как говорится – не воробей. Так что пришлось ему этого художника всю жизнь удовлетворять, независимо от того – хочется или не хочется. И как практичный человек, он решил извлечь из ситуации выгоду – другим художникам заявил, что доверяет себя изображать только этому. Предприимчивая творческая личность, кстати, без тугриков тоже не осталась – ну, не мог же наш герой, в самом деле, дорогую подруженьку выдать замуж бесприданницей?
Ашшора снова замолчала, думая о чем-то своем.
– Неужели эта его подружка на него, как на мужчину не запала? – не утерпев, задала вопрос я.
Богиня отреагировала совершенно спокойно на мое несдержанное вторжение в ход ее мыслей:
– Ну, в первый момент запала, конечно. Но Страж еще смолоду на каком-то интуитивном уровне умудрился выработать такую линию поведения с женщинами, которые как женщины его не привлекали, что они насчет него иллюзий не строили и как следствие – не обижались. В этом плане он только с мужчинами ничего поделать не мог. А что касается этой подружки… Чтобы понять ее отношение к нему, надо было родиться в то время и быть гетерой. Несмотря на ум и образованность, таланты и умения, мужчины воспринимали эту женщину как инструмент, предназначенный для удовлетворения их желаний. И тут встретился у нее на пути один, в равной степени прекрасный душой и телом, который отнесся к ней, как к равному человеку – подарил ей свою дружбу. Как ты считаешь – могла ли она не оценить такой подарок по достоинству? Да он значил для нее больше, чем все предыдущие любовники, вместе взятые! А вообще, Алина, если я тебе скажу, сколько лет у Стража не было секса после того, как Ладо исчезла из его жизни – ты мне не поверишь.
Я улыбнулась:
– Почему не поверю? Поверю. У него и здесь секса больше двадцати лет не было, пока на горизонте не появилась испорченная иномирская барышня в моем лице, и не сбила праведника с пути истинного.
– Ах, ну, да – здесь же у него совсем другое летоисчисление…
– Ашшора, скажи, а откуда он узнал, что у него есть дочка? Ну, Ладо же уехала…
Ашшора мягко засмеялась:
– А вот эта история, сестренка – вошла в легенды, между прочим. Даже до ваших дней дожила – упоминания о ней есть в некоторых, так называемых первоисточниках, посвященных его жизни. Правда, большинство историков у вас считают ее выдумкой, а те, которые не считают – почему-то не дают себе труда, как следует вдуматься в обстоятельства.
В общем, однажды, когда с момента их расставания прошло уже двенадцать лет, Стражу доложили, что к ним прибыла царица амазонок со свитой и желает говорить с ним. Имени царицы он никогда раньше не слышал, так что поначалу лишь удивился – с чего это вдруг понадобился незнакомой воительнице. Ну, а в существовании амазонок как таковых Страж уже не сомневался после встречи со своей первой любовью. Естественно, царь был заинтригован до предела и решил гостью принять со всем уважением. Тем более что в груди полыхнуло знакомым теплом – а вдруг она привезла ему весточку от Ладо?
Непобедимому полководцу понадобилась вся его выдержка, чтобы не измениться в лице при виде не какой-то там незнакомой женщины, а именно своей первой любви – повзрослевшей, преисполненной истинного величия, как и полагается настоящей правительнице. И притом – зачем-то назвавшейся чужим именем. Из этого он сделал вывод, что Ладо по какой-то причине хочет сохранить факт их знакомства в тайне, и пока рядом были посторонние, тоже делал вид, что они незнакомы. Но надолго его не хватило. Быстро разогнав любопытствующий народ, царь повел девушку в свой шатер. И уже там, более не сдерживая эмоций – подхватил на руки и закружил:
– Ладо, Ладушка, ты ли это?
– Как видишь – я… мой золотой орел.
Поначалу они общались, как все старые знакомые после долгой разлуки – вспоминали прошлое, делились подробностями своей жизни вдали друг от друга, но в какой-то момент наблюдательный царь заметил, что временами Ладо как-то странно на него поглядывает – как будто сравнивает с кем-то. Догадка озарила вспышкой молнии… Но все равно не верилось – до конца не верилось. Склонив голову к плечу, Страж прищурил сияющие лукавые глаза:
– А теперь признавайся, сердце мое: кто это – сын, дочка?
От такой проницательности Ладо опешила:
– Ничего себе! Выходит – плохая из меня правительница получилась, раз все по лицу прочитать можно, – а потом вздохнула и добавила, – Дочка. Я назвала ее в честь твоей матери – ее первым именем.
– Не скрою – приятно. А вздыхаешь почему так тяжко? Небось, дочурка в меня пошла, и жизни спокойной тебе не дает?
Ладо сделала страшные глаза:
– Ты не представляешь – насколько!
Потом они, естественно, говорили о дочке – великому завоевателю, как и любому другому нормальному отцу, не видевшему, как растет его ребенок, было интересно все, что имело к ней отношение.
А царица амазонок, можно сказать, прозревала. Все эти двенадцать лет она искренне считала, что никто и никогда не затмит в ее душе образ прекрасного благородного юноши, который подарил ей любовь и свободу. И вдруг – это произошло. Его совершенно затмил сидящий перед ней невероятно сильный мужчина с преисполненными ласкового лукавства, непостижимой мудрости и солнечных лучей глазами. Который, в конце концов, сказал:
– Ну-у-у… говорить мне о дочке ты явно не собиралась. И вряд ли проделала такой длинный путь со своими воительницами только потому, что соскучилась…
Ладо вздернула бровь:
– Почему ты думаешь, что я не соскучилась?
– Я не думаю – я вижу, что соскучилась. Больше тебе скажу – мне нужно было снова тебя увидеть, чтобы понять, как сильно я сам по тебе скучал. И все же, Ладо… по какой причине ты решила догнать мое войско?
Девушка какое-то время молчала. Ей не хотелось ему лгать и еще больше не хотелось – использовать его втемную. Да и с какой стати она должна так поступать по отношению к тому, кого ее душа когда-то признала не просто своим – а самым родным? И Ладо ему рассказала – все, как есть.
Причина, побудившая ее сорваться с места и догнать войско великого завоевателя, была нетривиальной. Я уже говорила тебе, что их дочь уродилась точной копией отца? Так мало того, что она была его копией – эту неуправляемую бунтарку никто в подлунном мире не интересовал и не восхищал так, как собственный отец. Естественно, о том, что ее кумир имеет настолько близкое к ней отношение, девчонка даже не догадывалась – интернет и фотографию тогда еще не изобрели. Но слухи по матушке Земле в те времена распространялись не намного медленнее, чем сейчас. И Ладо всерьез опасалась, что не за горами тот день, когда непокорная дочурка попросту сбежит из дома и отправится догонять войско отца. А если люди увидят, насколько она на него похожа, то сложат два и два… и ничем хорошим для девочки это не закончится.
Еще у Ладо была младшая сестра, не слишком любящая, к сожалению, которая всерьез рассчитывала занять место их матери после того, как законная наследница исчезла в неизвестном направлении. И вдруг эта наследница объявилась, да к тому же – беременная. Надо ли говорить, что сестрицу это не обрадовало? Но, конечно, та сделала вид, что рада безмерно. А Ладо – возьми, да и расскажи ей без утайки обо всех своих приключениях. Единственное, о чем девушка умолчала, так это о том, что царевич, подаривший ей свободу, и отец ее ребенка – одно и то же лицо. Слишком личным это было, чтобы кому-то рассказывать. Ну, откуда она, в свои пятнадцать лет могла знать, что слова, сказанные на прощание, окажутся пророческими? Что спустя непродолжительное время, этот юноша не просто прославится на весь мир, но еще и завоюет его половину?
Ладо всегда казалось, что сестра о чем-то таком догадывалась с самого начала, а тут еще в их племя нелегкая принесла купца, который не просто слышал о ее любимом, но и видел его достаточно близко, чтобы рассмотреть.
Естественно, сестра, которая присутствовала при их разговоре, не упустила возможности, как следует гостя расспросить. В том числе – и о внешности великого завоевателя. Тем более что насчет его внешности по миру ходили слухи – один противоречивее другого. Как раз этим гость и занимался – вспоминал в подробностях выдающуюся внешность выдающегося человека, когда в шатер вошла… дочь этого человека.
В общем – купец так и замер с открытым ртом. Причем у него было такое выражение лица, что становилось понятно – мужчину поразила не только и не столько красота девочки, как что-то другое. Первой сориентировалась сестра Ладо, моментально услав племянницу прочь с каким-то срочным поручением – никто и слова сказать не успел. И так же быстро она оплела гостя кружевами женской лести, уводя разговор в другую сторону. А чуть позже для надежности еще и напоила хмельным вином, из-за чего наутро он помнил вчерашний день лишь урывками.
Но с Ладо дорогая сестрица на этот раз, как говорится, уже не слезла. И упрек в том, что та от нее скрывала факт родства своей дочери с таким могущественным человеком – был самым незначительным из всех. Если говорить коротко – ослепленная открывшимися перспективами женщина попросту шантажировала сестру: ты догонишь его войско и сделаешь все для того, чтобы стать при нем царицей, а потом родишь от него сына. В противном случае – я скажу девчонке, кто ее отец, и сама знаешь, к чему это приведет. Никаких разумных возражений Ладо, вроде того, что прошло много лет, что он мог ее забыть и даже не узнает при встрече – предприимчивая сестренка слушать не пожелала. Старая любовь не ржавеет – и точка. Нельзя сказать, что у Ладо не было выбора. Выбор был – прикопать сестру под каким-нибудь кустом и закрыть тему. И не буду тебя вводить в заблуждение насчет того, что она о такой возможности не думала. В те времена на эти вещи вообще смотрели проще. Наверно, можно сказать, что царица амазонок поддалась шантажу сестры – потому что захотела поддаться. Не смогла устоять перед искушением еще хотя бы раз в жизни посмотреть в любимые глаза.
В конце ее рассказа Страж только головой покачал:
– Ну, что я могу сказать? Старик Гомер оценил бы эту историю по достоинству. Но скажи мне другое, Ладушка: сама-то ты от меня ребенка хочешь или просто пошла на поводу у сестры?
И тут он увидел то, чего ему видеть еще не приходилось – его Ладушка покраснела и опустила глаза.
– Думаешь, я была бы здесь – если бы это было не так? – еле слышно сказала она.
Великий завоеватель обнял девушку за плечи и уткнулся носом в ее волосы:
– Ну… тогда нам пора уже начинать что-то делать для того, чтобы этот ребенок появился на свет…
Вы на Земле говорите – дважды нельзя войти в одну и ту же реку. Но эти двое – вошли. Недели две они точно из постели не вылезали. И пришлось верным соратникам, которые привыкли во всем полагаться на своего царя, в спешном порядке учиться думать и действовать самостоятельно. Потому что всех посетителей он слал по известному адресу – независимо от важности и сложности их вопросов. Ну, понятно, что никаких отпусков и выходных царям не полагается, но этот – себе тогда позволил. И для широкой общественности они решили никаких версий специально не придумывать, сообщили фактически правду – царица амазонок приехала к величайшему воину современности, чтобы зачать от него ребенка.
– И что – он действительно сделал ей ребенка? – вставила вопрос я в образовавшуюся паузу.
Ашшора слегка изогнула идеальную бровь:
– Да ты никак сомневаешься в его способностях? Представь себе – сделал. Но сохранить его ей не удалось. На маленьком сроке Ладо неудачно упала с лошади, и у нее случился выкидыш.
– Ашшора… неужели он не предложил ей остаться с ним?
– За кого ты его принимаешь? Предложил, конечно. Но после долгих уговоров, Ладо удалось убедить его в том, что для их детей будет лучше – жить вдали от отца. И чтобы никто из посторонних не знал, чьи это дети. В таком случае – они точно выживут. Правда, царь пошел ей на уступки не во всем. Все же взял с нее слово, что если родится мальчик – она найдет способ переправить ребенка к нему. Ну, не хотел он, чтобы его сын рос в племени амазонок, и думаю, Стража можно в этом понять.
– А почему ты сказала, что наши историки толком не вникли в эту историю?
– Да хотя бы потому, что они не задали себе закономерного вопроса: с какой стати настолько могущественный человек, который шел по жизни с гордо поднятой головой, вдруг пошел на поводу у желаний незнакомой женщины, позволив ей использовать себя в качестве племенного жеребца?
Если хочешь знать, большинство выводов, которые сделали о нем ваши историки – в корне неверны. Сама посуди. По их мнению, образ царя в первоисточниках идеализирован, и даже портреты великого полководца, дошедшие до ваших дней – приукрашивают его внешность. А правда заключается в том, что на самом деле – все с точностью до наоборот. Дошедшие до вас портреты и близко не передают, насколько Страж был хорош собой. Да по ним вообще нельзя судить о его внешности – портретным сходством там и не пахнет. Что же касается образа, личности…
Сестренка, ты удивишься, но земные мужчины завидуют этому человеку и две тысячи с лишним лет спустя. Потому что каждый из них знает – он сам не способен на Такое. И дело даже не в масштабах завоеваний и свершений. А в том, что им слабо – Поступать так. Ни силы духа, ни мужества для этого нет. Теперь же представь – какой черной завистью завидовали ему современники. Да кому ж понравится, когда жены и дочери восхищаются каким-то мужчиной больше, чем ими любимыми? Я не говорю сейчас о людях, которые знали его лично – те наоборот, были от него без ума.
А что обычно делают люди под влиянием зависти? Единственное, на что они способны – стараются всячески умалить достоинства и достижения того, кому завидуют. В итоге Стража «наградили» кривой шеей, разноцветными глазами и ростом в полтора метра. И с чего только потомки поверили – разве тело кто-то нашел и исследовал? Неужели повернутые на физическом совершенстве афиняне стали бы называть его божественным при таких-то недостатках во внешности? А они называли. И это – в неполные двадцать лет, когда ничего выдающегося он еще не успел совершить. Я уже не говорю о том, насколько извратили самые невинные его жесты и фразы, всюду выискивая несуществующие пороки. Да, он не слишком заботился о своей репутации – у него были заботы поважнее. Даже если и так – разве это повод думать о человеке худшее? Но убогие по себе судят – и с этим ничего не поделаешь.
А между тем, до ваших дней дошло достаточно информации о нем, чтобы хоть сколько-нибудь думающий человек мог сделать правильные выводы. Взять хотя бы этот эпизод в пустыне.
– В пустыне?
– Ну, да. Они как раз возвращались из индийского похода, и Страж, чувствуя себя виноватым перед своими орлами, решил отвести их к месту назначения кратчайшим путем, который проходил через пустыню. Как это часто бывает, человек хотел, как лучше, а получилось – как всегда. Короче говоря, они в этой пустыне заблудились, и у них закончилась вода. И тогда один из его людей последнюю воду, что у него была, не сам втихаря выпил – а принес своему царю. Чем убил этого царя наповал, кстати. К тому моменту он уже понял, что у его орлов по отношению к нему все запущено, но даже не предполагал – что до такой степени… Царь какое-то время стоял, прикрыв глаза, а потом обвел присутствующих взглядом – и вылил воду в песок. Вылил, несмотря на то, что никому бы и в голову не пришло осудить его – выпей он эту воду.
И почему-то никто не понял, что этим своим поступком великий воин Сказал о себе и своем отношении к людям – Все. Сама подумай – Страж поступил Так в ситуации, когда другие люди превращаются в животных, движимых одним инстинктом: пить, жить. Он же – не поддался животным инстинктам даже тогда. А это означает – что был Человеком настолько, Насколько вообще возможно им быть. И еще, этим Поступком – поставил себя на одну ступень со своими орлами, Вровень с ними. Разве мог тот, кто так поступил, даже гипотетически – подхватить такую болячку, как мания величия? Суть предвечная, да что еще вам нужно – о Нем знать?!
Но знаешь, какой вывод об этом Поступке сделал один из ваших историков? Что этот поступок свидетельствует о политической дальновидности царя. Прикинь, мужик дожил до своих лет, дослужился то ли до кандидата, то ли до доктора наук, и при этом почему-то не знает, что никто, ни один человек, подыхая от жажды в пустыне, не способен думать – ни о политике, ни о пиаре. Нет, понятно, что пустыню ученый муж видел только по телевизору, а себя самого в подобной ситуации представить – скудная фантазия ему не позволяет. Да и зачем фантазия здравомыслящему ученому мужу? Однозначно – лишняя деталь.
И вот когда Ашшора произнесла эту фразу – о политической дальновидности, у меня как будто что-то щелкнуло в голове… а потом я вспомнила, что тоже это читала, вспомнила – где, и вспомнила – о ком… Вспомнила, что сделала такие же выводы, как Ашшора, и как подумала тогда, что этот человек – лучший из нас, что без него мы все, весь род людской, не имеем права на существование… И как необъяснимо, иррационально захотела, чтобы он жил сейчас среди нас, и как взбесил меня историк, посмевший о Таком человеке – написать такое…
До этого момента я считала, что выражение «схватиться за голову» – это лишь фигура речи. А тут… схватилась. Что же получается – я вот от Этого царя залетела? От него и от его… Друга? У судьбы, что – и Такие плюшки бывают? Или это не плюшки – а приколы?
Потом, на автомате, и другое начало вспоминаться. Если как следует подумать – из-за него, из-за безбашенного Царя у меня, можно сказать, не было первой школьной любви. Почему-то на фоне тринадцатилетнего парнишки, который укротил бешеного коня – через слово матерящиеся, сплевывающие сквозь зубы, в глубине души трусоватые сверстники казались какими-то… как бы так помягче выразиться, чтобы цензурно получилось? То ли папа недоделал – то ли мама не доносила.
Вспомнила и свою не вполне адекватную реакцию на художественный фильм, который сняли о нем американцы. Честное слово, было несколько моментов, когда я чуть не запустила пультом в телевизор. Вот с чего авторы фильма взяли, что человек, в возрасте тридцати двух лет завоевавший полмира и построивший бездну городов, был слабым неуравновешенным неврастеником, который сам не знает, кого он хочет – мужчину или женщину? Ах, ну, да – они же по себе судили…
Всплыло в памяти и бурное обсуждение этого фильма народом. А ведь Ашшора права – мужчины до сих пор безбашенному царю завидуют и как-то совсем уж по-детски ревнуют. По крайней мере, женское восхищение этим мужчиной действует на них, как красная тряпка на быка. За эти слова отвечаю – проверила лично. Вот по этой причине – люди так охотно поверили в его недостатки и всю дорогу ставят под сомнение достоинства. Если другого признать совершенством – что же тогда с собственным ничтожеством делать?
Да, идеальных людей не бывает. Но ведь из каждого правила есть исключения – его подтверждающие. И если не этот идеальный – то кто? Праздно шатающиеся бездельники с манией величия, создающие религиозные культы и секты? Вы уж меня простите – но человеку, этой манией не страдающему, и в голову не придет примерять на себя роль гуру или духовного наставника. Раз выбираешь такую роль – значит, считаешь себя выше, лучше, умнее других. И ладно еще, если при этом – родился царем… Вот мне интересно: как это возможно – после того, ты как обнаружил у себя, допустим, безграничные способности к исцелению людей – тратить свое время на что-то другое? Ну, если ты действительно их любишь – только этим и будешь заниматься. Или, скажем, по какому праву – убежденный девственник может учить других мужчин тому, что им делать и чего не делать с женщиной?
И потом – если эти «духовные наставники» несли и несут нам свет истины, почему же до сих пор мы такие дремучие и несчастные? Истина ж как пуля – бьет прямо в лоб, на нее возразить нечего. И в отличие от пули – действует во благо. По-другому понять ее невозможно, извратить, в другую позу поставить не получится – она несгибаема в реальности, как аксиома в математике. Короче говоря – при всем желании не отпетляешь. Не спорю, каждый человек может и должен высказать свое мнение по важным для человечества вопросам. Высказать – но не навязывать. И тем более – не выдавать его за истину, исходящую от высших сил. Проповеди же читать, языком молоть – это не достижение, не подвиг, не работа. Это – впустую потраченное свое и чужое время. Ну – если по минимуму брать. Были ли среди этих проповедников боги – понятия не имею. Но хотела бы я посмотреть на то, как кто-то из них – в одиночку спрыгнет в крепость, полную врагов…
Сама не знаю, почему у меня вырвался этот вопрос – я вроде, и подумать ни о чем таком не успела:
– Ашшора, а почему он все города, которые создавал, за исключением двух, если мне память не изменяет, называл своим именем?
– Ну, главная причина, как всегда – политико-стратегическая. Мир тогда был полудиким, и порядки в нем царили соответствующие. А империя, которую он создал – невероятно огромной даже по современным меркам. И даже в этом полудиком мире все слышали о нем, его силе и мощи. Проблема же была в том, что Стаж все время шел вперед, нигде подолгу не задерживался. Поэтому и называл города своим именем – чтобы всякие, охочие до чужого добра сомнительные личности, хорошо подумали, прежде чем решат посягнуть на то, что принадлежит ему. На самом деле – его грозное имя было лучшей защитой для этих новорожденных неокрепших городов. Ну, наверно, можно сказать, что он как бы метил свою политическую территорию. Но были и другие причины. Если я скажу, что великий завоеватель просто хотел оставить как можно больше своих следов на Земле, чтобы ты и через две тысячи с лишним лет о нем узнала – ты мне поверишь? Нет? А зря! Я, между прочим, чистую правду говорю – на каком-то, не вполне осознанном уровне, Стражу хотелось, чтобы о нем узнал кто-то, подобный ему, сколько бы лет ни прошло. А третья причина… ты будешь смеяться – нашему вечно занятому царю неохота было заморачиваться, придумывая этим городам названия.
И вдруг… на мою бедную, и без того пришибленную голову, обрушилась лавина. Лавина воспоминаний о той ночи, когда меня перенесли на Альфаир. Я вспомнила все – и как проснулась, и как вышла по известной нужде, и как увидела красавца в греческом хитоне. Вот только почему-то его лицо с фотографической точностью в памяти так и не воскресло. Разрозненно всплывали лишь отдельные черты – нос, губы, глаза, брови, не желая складываться в цельную картинку. Но все остальное я вспомнила, в том числе, и наш разговор. И то невероятное, что он рассказывал о своей жизни, и не только о ней… о причинах наших бед и несчастий, о добре и зле, и о том, как все исправить… Мама дорогая, что я делаю здесь, в этом мире, с этой совершенно бесполезной для него информацией – и такой важной для Земли? Мама дорогая… как же ты там? Ты же, наверно, уже с ума сошла от беспокойства… А сестра, а Ди? Да ладно я и моя родня – капли в море. Сможет ли Земля без этой информации выжить? И дело не только в информации. Сможет ли она выжить без своих потерянных богов? Которые живут на Альфаире, в ус не дуя и даже не догадываясь – кто они для Земли? Мама дорогая, неужели я больше Никогда не увижу, как солнце золотит листья тополей?!… Выходит – нужно попасть в другой мир, чтобы осознать истинный смысл слова НИКОГДА?
Честно признаюсь – я не была особой патриоткой своей страны. А может, зарождающиеся ростки моего патриотизма погребли под собой обломки памятников, которые с определенного момента начали у нас рушить. Ну, не смогла я восхититься, возгордиться страной – где бездумным фанатикам позволяют безнаказанно рушить памятники. Памятники – это ж наше прошлое, оно такое, как есть, и другим уже не будет. А прошлое – это люди, которые жили в нем. Люди, чья главная заслуга перед нами заключается в том, что мы вообще – есть. И рушить памятники – все равно, что в небо плевать. Плюнуть, конечно, можно, но этот плевок – тебе же на голову и упадет… Не знаю, наверно, я просто не в силах уважать народ, который за деньги участвует в революциях. Ведь если подумать, что бы с таким народом не случилось – все будет заслуженно.
Скажете, я не права в своем отношении к собственной стране? Тогда ответьте на вопрос: кто и когда, нам, людям, вообще дал такое право – делить этот мир на части? Ответ очевиден: никто и никогда. И тем, что сделали это – мы уже слишком много на себя взяли…
И пусть, живя на Земле, патриоткой я не была, но тут вдруг обнаружила – что патриотка. Только не своей страны – а мира. Еще какая патриотка, твою мать! Хочу… хочу в свой неправильный мир. Хочу домо-о-о-й! Если это не Зов – тогда я не знаю, что альфары называют Зовом. Вот что мне сделать, чтобы мы… чтобы мы трое – вернулись на Землю? Что?! Я поняла, что плачу лишь потому, что почувствовала, как чуткие пальцы Ашшоры осторожно вытирают мои слезы. А потом она положила мою голову себе на колени и начала гладить по волосам:
– Все будет хорошо, сестренка – не парься. Я вашему миру пропасть не дам, чего бы мне это не стоило. Ваш мир так долго и терпеливо ждал, что этого уж точно заслужил – Дождаться. И даже если Страж потом мне голову оторвет – не страшно. Заодно и узнаю – действительно ли я бессмертная.
– Да ладно, мне кажется, ты на него наговариваешь. Я и представить не могу – чтобы он руку поднял на женщину, – ощущая, как мое тело и сознание постепенно охватывает какое-то странное оцепенение, сказала я и услышала, как богиня хмыкнула:
– Это ты в гневе его еще не видела! А впрочем – ты как раз и не увидишь. Хотя, в этом ты права – женщин он и в самом деле никогда не бил. Даже тех – кого надо было.
– Ашшора… у нас на Земле когда-то был культ богини Ашорет…
– Тебя интересует, имею ли я к нему отношение? Нет, сестренка, не имею. Культ Ашорет появился на Земле намного раньше, чем я. Это просто Отголоски – всего лишь Отголоски…
– А что такое… эти… Отголоски? – еле ворочая языком, еще успела я задать вопрос, прежде чем провалилась в беспамятство.
И само собой – ответа уже не услышала.
Глава 31 Неправильный мир
– …Алина, Алинка… да проснись же ты! Твою ж мать… Господи, что же делать?! – услышала я еще до того, как открыла глаза.
С трудом разлепив ставшие невероятно тяжелыми веки, сфокусировала взгляд на лице… Дианы. Ди? Что здесь делает Ди?
Увидев, что я открыла глаза, стоящая возле меня на коленях Диана странно покачнулась, моргнула и вдруг расплакалась. И тут до меня дошло, что мы находимся в нашей с ней палатке. Как такое может быть? Я что – вернулась на Землю?…
– Боже, Алинка, я думала, что ты уже не проснешься, что ты впала в этот… мать его, летаргический сон… мы уже хотели МЧС вызывать… – говорила подружка, размазывая слезы по лицу, – Если ты еще когда-нибудь отколешь такой номер, имей в виду – я не знаю, что с тобой сделаю!
Собственный голос прозвучал так сипло, что я его не узнала:
– Ди, сколько я спала?
– Так сутки. Ты спала целые сутки, Алин! А завтра, между прочим, нам, маленьким пони, скакать на любимую работу…
Сутки? Я просто спала и спала всего лишь сутки? Получается… мне все приснилось? Вообще – все? Удивительный мир, удивительные личности – люди, аруки, альфары? Выходит, и Альдар с Амором – тоже? И вдруг я обнаружила, что не могу вспомнить их лиц – в памяти остались только какие-то размытые образы, как это обычно бывало с героями моих снов.
Ненавижу… господи, как же я ненавижу собственное подсознание! Ведь мой драгоценный мозг не просто поиздевался надо мной спящей – он надо мной надругался… И кто вам доктор, Алина Владимировна? Ведь вы же умная, должны были сразу понять и сделать выводы: то, что с вами происходит – это слишком хорошо для того, чтобы быть реальностью… Машинально выхватила взглядом свою ветровку, подняла ее и полезла в карманы. Как и следовало ожидать, там обнаружились сигареты, зажигалка и мой айфон – а с какой стати ему было куда-то деваться? Да и одежда на мне была моя, земная.
– Курить хочу – помираю! – бросила Диане и ломанулась к выходу.
– Наркоша никотиновая… – буркнула подружка мне вслед.
Сколько сигарет я выкурила тогда, не знаю. Не удивлюсь – если почти всю пачку. Народ, увидев, что спящая красавица соизволила проснуться, попытался было сунуться ко мне с разговорами, но, не увидев ответного желания общаться с моей стороны – оставил меня в покое. «Братья» Ди в этом смысле вообще молодцы – с понятием.
Я смутно помню, как мы добирались в город, и что потом делала дома – видимо, потрясение оказалось слишком сильным даже для моей закаленной, устойчивой психики. Но если следовать логике – собиралась на работу. Что еще можно делать вечером, накануне рабочего дня?
А утром проснулась – практически в нормальном состоянии. Во всяком случае, слезы уже не грозились водопадом хлынуть наружу, и привкус желчи во рту не ощущался.
Ну, а на работе все было… как на работе. Я уже говорила, что я юрист? А если быть более точным – адвокат. Причем, широкого профиля. Занимаюсь всеми делами, даже уголовными. Правда, в уголовных делах выступаю исключительно на стороне потерпевшего. Можно сказать, из принципа – считаю, что защищать нужно не преступников, что защищать нужно – от них.
Хотя, откровенно говоря, изначально я выбрала себе профессию «не по любви». В школьные годы мне хотелось быть режиссёром – снимать фильмы, причем, по собственным сценариям. Но однажды, во время просмотра телепередачи, посвященной актерам, актерству и актерской среде, я совершенно отчетливо поняла, что, если все эти «звезды» у меня на съемочной площадке начнут «звездить» так, как они это делают у других – какой-нибудь детективный сюжет художественного фильма в моем исполнении быстро превратится в реалити-шоу с детективным сюжетом. Короче говоря – я их поубиваю. По этой причине от мысли стать режиссером мне пришлось отказаться.
Но имелось у меня и другое увлечение: с самого детства я любила историю. Ну, как любила? Какие-то подробности быта, моды и прочие житейские мелочи прошлых эпох, как я уже говорила, меня не интересовали. Интересовало другое – какими были люди тогда, чем они жили, чем дышали. И почему-то было пронзительно жаль тех, кого уже нет. Просто узнать об этих людях, об их жизни – это все, что я, на самом деле, могла сделать для них. Такие вот иррационально-романтические бредни лезли в мою голову, когда я задумывалась о причинах своего увлечения историей. Но быть просто историком не желала – мы же не ищем легких путей. Мне хотелось стать археологом, о чем я и заявила обалдевшим родственникам в выпускном классе школы.
