Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
Альдар снял со своей головы переливающийся радужным сиянием Венец Всевластия, возложил на склоненную голову отца, и, не отнимая от него рук, произнес ритуальную фразу, отрезающую все пути назад:
– Прими этот Венец с достоинством и смирением, славный сын Высокого Дома ин Шарон. Правь во благо Радужного Леса и Альфаира, Владыка, Альтамир Лучезарный! Славься!
На секунду Венец вспыхнул на голове нового Владыки нестерпимым сиянием, которое тут же погасло. И только после этого Альдар убрал руки.
В этот миг благодаря Связи все альфары Леса узнали, что Венец сменил хозяина, и кто теперь их Владыка. Но роптать никому и в голову не пришло. Если отец и сын так решили, значит – так надо.
– Думаю, традиционные торжества по случаю принятия Венца Владыкой на этот раз мы опустим. Когда я принял его впервые, меня уже славили, и этого вполне достаточно, – сказал Альтамир и сжал плечи Альдара, – А сейчас – ни в чем не сомневайся, ни о чем не беспокойся и не оглядывайся назад, мой дорогой. Разыщи этого… потерянного Арданова сына и отправляйтесь навстречу своей судьбе. У вас внутри с некоторых пор живет то, что не позволит вам сбиться с пути. Доверься этому, верь в это, и все будет хорошо.
Альдар слегка склонил голову:
– Благодарю за мудрое напутствие, отец. Мне почему-то кажется, что до следующей нашей встречи не так уж много времени пройдет. Да, и еще… предоставь Азуру самому выбрать себе хозяина – я ему это обещал.
Бывший Владыка Радужного Леса стремительно развернулся и, не оглядываясь, покинул помещение.
Искать «потерянного» Арданова сына ему не пришлось – тот буквально налетел на него на выходе из Дворца.
– Альдар! А я как раз к тебе иду. Ты не поверишь – меня уже третий день почему-то тянет в Синие горы, туда, где мы нашли Алину. Думаю, это неспроста. Нам нужно туда отправиться и выяснить, в чем дело. Может быть, нас там ждет какая-то подсказка. Я, кстати, только что по Связи уловил, что Владыкой снова стал Альтамир. Мне ведь это не померещилось?
– Нет. Я передал Венец отцу. И на этот раз – по Ритуалу.
– Отлично! Значит, теперь мы с тобой свободны, как ветер. Мой отец мне еще вчера сказал, что готов сменить меня на посту, коль уж свои обязанности я все равно не выполняю. Но есть и еще одна новость – между моими родителями снова вспыхнула страсть, и у меня будет брат. Так что, даже если я покину Альфаир, без меня тут справятся.
Альдар улыбнулся:
– У моих родителей такая же ситуация и такая же новость.
– Ты шутишь?
– Я серьезен, как Свод Законов Леса.
– Так чего же мы ждем? Отправляемся в Синие горы! Прямо сейчас. Открывай уже проход, а то я точку выхода почему-то не могу вспомнить как надо. У меня вообще в последние дни что-то странное с памятью творится – как будто то, что было не со мной, помню…
Альдар переплел пальцы с пальцами Амора, прикрыл глаза и сосредоточился, с фотографической точностью воспроизводя в памяти картину местности, где они нашли Алину. И вдруг, совершенно нежданно, в последний момент, когда пространство уже начало распадаться, образуя проход, перед его мысленным взглядом возникло похожее на бесцветную коробку временное сооружение, которое они с Амором развеяли… А потом для них обоих – наступила темнота беспамятства…
Амор понял, что открыл глаза, лишь по движению собственных век – настолько кромешная тьма царила там, где он оказался. Странно, он ведь альфар, а альфары видят даже во тьме, которая другим разумным представляется беспросветной. Следующим появилось ощущение – что-то не так с его телом. Не то чтобы оно казалось чужим – просто другим, непривычным, не таким, как раньше. И, похоже – на нем не было одежды. Тело покрывал лишь слой пыли неизвестного происхождения. Неожиданно возникла потребность в дыхании, не свойственная альфарам, и, сделав первый вдох, Амор закашлялся до слез. Отдышавшись, бывший Вейринатис Радужного Леса попытался сесть и уперся во что-то локтями, как будто лежал в каком-то большом ящике непонятного назначения. Куда же их с Альдаром занесло?
Он потянулся к силе мира, и та с готовностью откликнулась. Еще как откликнулась! Она ластилась к нему, как ручной орикс к хозяину после долгого его отсутствия – лизала руки, шею, лицо. Сила Альфаира никогда так бурно не реагировала на призыв и никогда не вела себя, как живое существо. Стоп. Это не сила Альфаира. Эта сила совершенно точно другая, но вместе с тем, почему-то не кажется незнакомой… Земля? Неужели они попали туда, куда стремились? «Земля… Земля…» – радостно соглашались с ним ласковые невидимые волны.
Амор пожелал, чтобы стало светло, и ему даже не пришлось направлять потоки – сила тут же исполнила его желание. Первое, что он обнаружил – что сидит, в чем мать родила, в длинном ящике из какого-то темного дерева. «Кедр» – тут же возникла в сознании информация, услужливо принесенная одной из волн. Его тело действительно покрывала странная пыль. «То, что осталось от покрова и одежды» – снова подсказал мир. В следующий момент Амор бросил взгляд на свои руки и оторопел. Это были вроде бы его руки – сильные ладони, длинные изящные пальцы. И в то же время – руки человека с удлиненными, красивой формы, но все же человеческими ногтями. А потом заметил и другое – старые белесые шрамы по всему телу, вот разве что в области живота и паха их не было. Он машинально схватился за свои уши, и уже ожидаемо – они оказались хоть и изящными, прижатыми к голове, но круглыми, человеческими.
Амор огляделся по сторонам и обнаружил, что находится в небольшой прямоугольной камере явно искусственного происхождения, от которой в разные стороны ответвлялись три, уходящих во мрак тоннеля. «Древний подземный лабиринт» – проинформировал его мир. Как ни странно, сырости и особой затхлости не ощущалось, хоть и было довольно прохладно. Он поднялся во весь рост и ступил на достаточно ровную поверхность пола. В следующий момент Амору захотелось на себя посмотреть целиком – и сила мира тут же перестроила пространство на отражение осязаемого. Да здесь, на Земле, ему вообще ничего не приходилось делать – мир исполнял все его желания в тот же миг, как он сам понимал, чего хочет.
Какое-то время Амор в полнейшем шоке смотрел на свое отражение. И дело было не в том, что он не узнавал в этом отражении себя. Наоборот – узнавал. Узнавал настолько, что прежний, каким был на Альфаире – казался себе ненастоящим. Хотя внешне от себя прежнего практически не отличался. Да, ростом он стал пониже, в плечах, наоборот – пошире, форма головы другая, человеческая, другой рисунок скул и разрез глаз немного отличается, но черты – те же самые. Те же самые густые волнистые черные волосы, правда, длиной до плеч, и с заметными серебристыми мазками седины.
Но где же Альдар? На секунду в груди похолодело – он же не потерял его по дороге, не попал сюда один? И опять – искать Альдара ему не пришлось. По стенам камеры пробежался рой огоньков и устремился в один из тоннелей, указывая путь. Путь оказался недолгим – тоннель сделал всего два поворота, и Амор попал в такую же прямоугольную камеру, только чуть побольше. Посередине этой камеры стоял деревянный ящик, вроде того, в котором лежал он сам, только более массивный и богаче украшенный. «Саркофаг» – уже привычно возникло в сознании. Сверху саркофаг был закрыт крышкой, изготовленной из какого-то прозрачного материала. «Горный хрусталь» – тут же сообщил мир. И почему-то у Амора возникло ощущение, что эту крышку надо непременно снять – снять любой ценой. Не успел он подумать об этом – как крышка плавно поднялась в воздух и опустилась рядом с саркофагом, подняв тучи пыли.
Сколько времени он смотрел на лежащего в саркофаге человека, Амор и сам не знал. Был ли этот человек незнакомым? О, нет! Он был знакомым до боли, до дрожи, до остановки сердца – каждой черточкой величественного совершенного лица, каждым шрамом на теле. На благородном лбу тускло поблескивал обруч с восьмиконечной звездой посередине – знаменитый символ знаменитого рода… Подвеска с тем же символом покоилась на груди. То, что когда-то было одеждой, точно также – превратилось в пыль, труху. Так вот он какой настоящий – его Альдар…
И вдруг в памяти воскресла картинка, которую никак не мог помнить Амор ин Менар, Вейринатис Радужного Леса.
… Разодетый в роскошные, шитые золотом парадные одежды персидского царя, с царской же тиарой на голове, величественный красавец угрюмо смотрел на своего хилиарха, нахмурив идеальные брови, что означало – чувствует себя их басилевс неловко. Несмотря на то, что вид его слепил глаза, как блеск невиданного драгоценного камня, наконец-то получившего достойную оправу.
– И как тебе? – последовал лаконичный вопрос.
Он обошел его по кругу, и, выдержав паузу, вынес вердикт:
– Что я могу сказать? Ты выглядишь… ослепительно. Ну, просто Елена Прекрасная! Вот смотрю я на тебя и думаю: и зачем мы только с персами воевали? Нам надо было нарядить тебя в эти тряпки и выпустить вперед – они бы все, как один, пали ниц и сдались без боя.
Взгляд повелителя стал еще угрюмее:
– Я и сам знаю, что вырядился, как женщина…
– Что?! Да ничего женственного в тебе нет – и близко нет…
– Да? А кто меня Еленой Прекрасной только что обозвал?…
Амор мотнул головой, отгоняя морок. Но исчезнувшую картинку тут же сменила другая.
… Вот они стоят друг напротив друга с затупленными тренировочными мечами в руках, в одних лишь сандалиях и легких набедренных повязках на теле.
Брат повелителя дает отмашку: «Сходитесь!»
Клинки звенят, высекая искры, тело движется без участия разума – безошибочно действуя на ставших второй натурой рефлексах. Но похоже, поединок сегодня не вызывает у их басилевса привычного азарта. Слова срываются с губ, словно сами по себе:
– Какой-то ты рассеянный сегодня, мой басилевс. Смотри, еще проиграешь!
Повелитель оживляется:
– Да щас! Скорее ты станешь девочкой и родишь мне сына.
Он разворачивается, на автомате отбивая двумя руками одновременный выпад двух клинков:
– Хоть двойню, дорогой! Только не жалуйся потом, что дети придурки.
– Почему сразу придурки?
– А что нормального может родиться у двух мужиков?
На этом месте повелитель спотыкается, загоняет клинки в землю и сгибается пополам от смеха.
– Ну, так как – ты признаешь свое поражение? Хоть я победил тебя и не мечом – а исключительно смехом… но ведь в честном бою?
Его соперник лишь отмахнулся, вытирая слезы:
– Х…р с тобой – пусть будет ничья!
Он поворачивается лицом к зрителям этого поединка, пожимает плечами и подмигивает сразу всем:
– Ну – хоть так…
Амор моргнул, растерянно глядя на спящего в саркофаге красавца. И что, интересно, надо сделать, чтобы этот красавец проснулся?
И тут сила мира продемонстрировала нечто, абсолютно не свойственное силе как таковой, а именно – ехидство.
«Вообще-то, в знаменитой сказке, красавицу, спящую вечным сном в хрустальном гробу, будили поцелуем» – раздалось у него в голове.
Это было настолько неожиданно, что он машинально, так же мысленно ответил:
«Да? Но это ж вроде красавец, а не красавица. Или без разницы?»
«Ну… другого способа народ почему-то не придумал. Хотя, ты можешь попытаться сделать ему искусственное дыхание – рот в рот» – как ни в чем не бывало, продолжала ехидничать сила.
Но делать искусственное дыхание спящему красавцу не пришлось – шикарные ресницы едва уловимо дрогнули, и в следующий момент на Амора в упор уставились невероятные пронизывающие глаза. Те самые – грозовые…
Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга, а потом четко очерченные губы повелителя разомкнулись и назвали Амора по имени… Назвали его другим именем, тем самым, которое никак не хотело вспоминаться – его человеческим, настоящим именем… И в этот миг он сам вспомнил, как зовут басилевса. Да как у него вообще получилось забыть это величавое, гордое, дорогое имя?
Но произнеся одно единственное слово, басилевс непроизвольно сделал вдох и точно также закашлялся – до слез. Он тяжело перевалился через край саркофага и остался стоять возле него на коленях, продолжая кашлять и размазывая слезы по пыльному лицу. А откашлявшись, первой же фразой поверг своего бывшего хилиарха в ступор:
– Я так и знал, что ты, гад такой, тогда не умер, а только сделал вид, чтобы заставить меня поволноваться. С какой бы еще стати черви отказались тебя жрать, и это в такую-то жару? Да на тебя даже муха ни одна не села! Вот не зря я приказал спрятать твое тело…
Тот, кому адресовался этот упрек, вздрогнул. Да, этот голос был похож на голос Альдара, и все же – лишь теперь в нем в полную силу зазвучала эта неповторимая, благородная, практически осязаемая твердость. Суть предвечная, он что, сейчас помнит только свою прошлую, земную жизнь? Не помнит себя Альдаром, не помнит их дорогую девочку, их Алину? И тут до него дошло, что эту фразу басилевс произнес по-русски – на родном языке Алины. Может, не все еще потеряно?
А басилевс, между тем, встряхнул головой, как норовистый конь, и вдруг схватился за эту голову двумя руками, уставившись потрясенным взглядом в никуда. И каким-то непостижимым чутьем друг уловил, что именно с ним происходит – на его бедную голову обрушились воспоминания обо всех жизнях сразу…
– Ты не цепляйся за эти воспоминания из разных жизней – так они легче и быстрее встанут на свои места, – еще успел произнести он до того, как та же самая лавина обрушилась на его собственную голову…
Сколько времени они просидели так, привалившись спиной к стене и схватившись за головы – неизвестно. У обычных людей от такого просто сломались бы мозги. Но эти двое выдержали – постепенно невообразимая каша в сознании все же упорядочилась. И память восстановилась – в полном смысле этого слова. Друг царя, например, вспомнил не только свою человеческую земную жизнь – он вспомнил себя с Начала Времен… В голове нарисовалось словечко из лексикона Алины – данунах! Вот уж не нужно ему этого сейчас – творить миры, творить разумных, функции бога исполнять. Надо бы попросить этого… сероглазого короля, чтобы помалкивал на тему их совсем уж далекого прошлого…
– А с чего ты взял, что я собираюсь трепаться на этот счет, мой дорогой? – раздалось рядом смешливое, – Я и не собирался. Вот только от Алины скрыть это не получится – она уже знает. Еще на Альфаире догадалась. Знаешь, что в этом самое удивительное? Земля каким-то образом умудрилась сохранить, сберечь наши с тобой тела – даже после того, как мы родились в другом мире альфарами. А ведь в соответствии с одним из основных законов Мироздания – они должны были распасться на первичное…
Этот сероглазый, как всегда, читает его мысли – и кто бы сомневался?
– Ты уже заметил, что здесь вытворяет Сила?
– Конечно. Она радуется нам совсем, как жена, которая дождалась любимого мужа с войны. Что не так уж далеко от истины…
– И это все, что ты заметил? А, по-моему, Сила здесь какой-то своей жизнью живет, и правила у твоего мира такие же – свои собственные. Так что я уже ничему не удивлюсь.
Воскресший из небытия великий царь повернул голову и как-то слишком уж серьезно посмотрел на друга:
– Ну, почему – у моего? Этот мир настолько же твой, как и мой… брат Арий. Он – наш. И сам знаешь – почему.
Друг встрепенулся:
– Я не…
Ему не дали договорить:
– Да знаю я, знаю – ты не воспринимаешь себя Арием. Ты воспринимаешь себя человеком, моим другом, с которым мы шли по жизни рука об руку, долго и тяжело воевали. А еще – помнишь себя альфаром, который встретил на Альфаире удивительную девушку с Земли и даже сделал ей ребенка.
– Насколько я помню – ты в этом тоже поучаствовал.
– Так я и не отпираюсь – поучаствовал, конечно. Нет, ты только подумай, какие мы с тобой способные, я бы даже сказал, талантливые парни – заделали любимой женщине даже не двоих детей по очереди, а сразу двойню!
– Думаешь, это повод для гордости?
– Думаю – это повод побыстрее ее найти, пока она не рванула в свою Сибирь, как задумала. Наша путеводная звезда вбила себе в голову, что детки у нее родятся с кошачьими глазками и острыми ушками – сам понимаешь…
– Откуда ты… а, я понял.
– И для начала, – как ни в чем не бывало, продолжал воскресший басилевс, в полной мере, ставший самим собой, то есть – неудержимо деятельным, – нам с тобой нужно стать гражданами той страны, из которой Алина родом.
– Украины, насколько я помню? Но зачем?
– Во-первых, гражданами какой-нибудь страны нам все равно придется стать – для удобства проживания в этом мире, как подсказывает мне Сила. Так почему бы и не этой? К тому же, являться туда иностранцами – не лучшая идея. У них там такой бардак сейчас творится – во всех смыслах этого слова. Ну, ничего – мы это безобразие быстро прекратим…
– И что для этого надо? Ну – чтобы стать гражданами?
– Ну, ты странный – спроси у мира. А вообще – паспорта для этого нужно сделать. Подожди – сейчас все будет…
Сероглазый король сосредоточенно замер, вытянув руки немного вперед ладонями вверх и прикрыв глаза. Спустя несколько секунд у него на ладонях материализовались две карточки с их фотографиями.
– Ну, вот, все готово. А Сила здесь действительно умничка. Даже во все эти базы и документы нас внесла – не подкопаешься. Так что паспорта у нас – самые что ни на есть настоящие.
Друг взял у него из рук карточки и вдруг понял – он может прочитать, что на них написано.
– А почему здесь написано, что мы родились в один день?
– Ты что-то имеешь против? Если хочешь знать – это день и год рождения Алины. В тот миг, когда она родилась, наше с тобой возвращение сюда стало неизбежным… Долго объяснять – потом расскажу. А какую дату, по-твоему, там надо было поставить? Триста какой-то год до этого их Рождества Христова? Или первый день первого года Мироздания? Мы выглядим примерно на этот возраст – который указан в паспортах. Ну, может – чуть старше и потрепаннее, но это не страшно.
– Наши настоящие имена, имена отцов и рода ты что, специально оставил?
– Мой дорогой, я вернулся сюда не для того, чтобы жить здесь под чужой личиной. Кроме того, только самые образованные люди сейчас знают, как назывался мой род. А твой – и подавно. И таких людей не то чтобы много. Да, твоих тезок на современной Земле мало, зато моих – полно. По крайней мере, в стране, чьими гражданами мы теперь являемся – каждого четвертого зовут как меня. И в соседней России, кстати, тоже. И это еще не все. В Украине есть город, названный моим именем притом, что даже не я его основал. Сейчас их всего два таких в мире – в Египте и в Украине. Мелочь, а приятно. Как говорится – уважили. Я, может, даже не всех их там поубиваю – кого надо бы…
– А почему ты говоришь по-русски?
Безупречная бровь взлетела вверх:
– Что за странный вопрос? Потому что этот язык мне нравится больше других – даже больше того, который когда-то считал родным. Зря я, что ли, его божественным назвал? Ты даже не представляешь, мой дорогой – как божественно можно на нем ругаться… я тебя потом научу.
Но тут сверх меры оживший басилевс дошел до стадии, когда обнаружил, что у него на голове что-то надето. Снял с себя венец и с недоумением уставился на него, нахмурив брови.
Друг ухмыльнулся:
– И что ты на него так смотришь, как будто в первый раз видишь? Это, между прочим, твоя фамильная цацка. Как и та, что надета у тебя на шее. И, кстати, всезнающая Сила мне подсказывает, что за эти цацки сейчас можно выручить сумму, превышающую годовой бюджет небольшой страны.
– С чего бы это? Золото, как золото, рубины, как рубины…
– Как это с чего? Во-первых, цацки невероятно древние, во-вторых – сделаны лучшими мастерами своего времени, а в-третьих – их носило твое знаменитое величество.
– Мое – что?
– Ладно – проехали.
Великий царь покачал головой и сосредоточенно уставился на свою, сложенную ковшиком, ладонь. Спустя несколько секунд там материализовался кусочек золота. После чего самый удачливый алхимик всех времен поднял на друга искрящиеся весельем глаза.
– Ну, думаю, мои фамильные цацки нам продавать не придется. И то хорошо – останутся на память. До меня только сейчас дошло… Это что же получается – мы вернулись на Землю людьми, но все наши способности и возможности альфаров остались при нас? Слушай… так ведь, если мы захотим сейчас что-то в мире изменить, нам даже завоевывать его не придется!
– Только не говори, что тебе опять приспичило повоевать!
– По-твоему, я не просто больной – а больной неизлечимо? Да у нас сейчас любимая женщина здесь живет, и скоро детки народятся. Какие войны, о чем ты? К тому же, люди изобрели такое оружие, что война стала уделом трусов. А я в такие игры не играю… Слушай, что это мы с тобой языки чешем, вместо того, чтобы выбираться наружу? Ну-ка, встань!
– Зачем?
– Ты меня поражаешь, мой дорогой! Наружу ты как – нагишом выбираться будешь? Нет, тело у тебя красивое, кто ж спорит… Ну, что ты на меня так смотришь? Одевать я тебя буду, что непонятного? Подожди, дай соображу, что мужчины сейчас носят, вряд ли хитоны, как раньше.
Басилевс прикрыл глаза, перебирая в уме мыслеобразы моделей одежды, которые являл ему мир:
– Так… это не то… это, тем более, не то… суть предвечная, а это что? Мужчины сейчас и Такое носят?! А… это не совсем мужчины… О! А вот это, похоже, то, что нужно, мой дорогой!
Деятельный царь бросил на тело друга оценивающий взгляд, и в следующий момент потоки Силы очистили его от следов тысячелетней пыли и грязи. А еще через мгновение на друге материализовались носки и трусы-боксеры.
Друг обалдел:
– Ты мне в этом, что ли, предлагаешь наружу выбираться?
– Да не спеши ты, торопыга! Это только первый этап. Процесс превращения древнего, первобытного, и, будем говорить прямо – вымершего тебя, в цивилизованного, в смысле, современного человека еще не завершен.
Не прошло и минуты, как друг царя был полностью экипирован – в черные штаны из тонкой кожи, такую же безрукавку, байкерскую косуху с множеством заклепок и высокие ботинки армейского образца.
Новоявленный стилист склонил голову к плечу, любуясь результатом своей работы:
– А что – тебе идет. Красавчик! Я бы даже сказал, что все девчонки будут твои, если бы не знал про тебя, что все – тебе без надобности… И чего ты опять ждешь? Одевай меня уже! А то самому – как-то не очень удобно.
– Во что?
Великий царь закатил глаза:
– Суть предвечная, да в то же самое одевай, если фасончик выбирать не хочешь. Только грязь с тела не забудь убрать.
Друг тепло улыбнулся:
– Я и забыл – какой ты у нас чистюля.
– Ну, должна же быть среди моих вредных привычек – хоть одна полезная? Все, мой дорогой, хорош трепаться – нас ждут великие дела!
Напоследок друзья «нашаманили» небольшой, но вместительный рюкзачок, куда сложили фамильные «цацки» царя и некоторые другие предметы из прошлой жизни, которые нашли в местах своих «захоронений», а потом задали миру закономерный вопрос по поводу выхода из этих катакомб.
Пробиваться с боем к выходу им не пришлось – услужливая Сила, можно сказать, практически вынесла их наружу. А там… начинаясь буквально через несколько метров от небольшого оазиса, где они вышли на поверхность, и до самого горизонта – простиралась пустыня.
– Упс! – непроизвольно вырвалось у царя любимое восклицание любимой женщины, – До чего же, все-таки, я люблю пустыню – прямо всем сердцем! И остальными органами тоже – особенно одним конкретным органом… Одно радует – без воды мы здесь точно не останемся. А одеться нужно было и в самом деле – во что-то полегче…
В следующий момент зоркие глаза его друга разглядели на горизонте какие-то движущиеся точки.
Точки стремительно приближались и при ближайшем рассмотрении оказались всадниками на верблюдах, закутанными с головы до ног во все темное, с темными же тюрбанами на головах. «Бедуины» – услужливо подсказал мир. Бедуины вели в поводу двух лошадей, при виде которых у друзей, выражаясь простым языком, отвисли челюсти.
– Ну, ничего себе! – наконец, отмер царь, – То, что я вижу – точно не пустынный мираж? Да этот вороной – просто вылитый мой Бычьеголовый! А буланый – на твоего Любимчика смахивает, как брат-близнец.
Не сказав ни слова, бедуины спешились и простерлись ниц.
– Что за фигня? – опять проскочило у царя словечко из лексикона любимой женщины, – Я ж проскинезу вроде бы отменил… или нет? Ты не помнишь? Эй, парни, песок жрать не нужно – он не вкусный. И вообще – несъедобный. А-а, вот в чем дело – они же завороженные, их Сила привела. Даже не ведают, что творят – потом и не вспомнят ничего.
Все так же, ни слова не говоря и не поднимаясь с колен, бедуины передали им поводья лошадей, и снова упали лицом в песок.
Царь повернулся к другу:
– Знаешь, ты был прав, мой дорогой. Сила тут у нас и в самом деле – какой-то своей жизнью живет, причем чудит вовсю. И с этим надо что-то решать. Но с другой стороны – так веселее. Да уж, дилемма… И что прикажешь с ними делать? Воздействовать на разум как-то не хочется – я уже сейчас двоих вижу, что не выдержат. А если попробовать так?… Рота-а-а, подъем!
Бедуины рефлекторно дернулись и синхронно подорвались на ноги, хлопая глазами, как спросонья.
Безбашенный царь подмигнул другу:
– Ты смотри, а навыки-то я не растерял! И даже не пропил, – выдал он и снова повернулся к бедуинам, – Равняйсь! Смирно-о-о!
«Завороженные» выполнили и эту команду.
– Ну, надо же – какие молодцы! Любо дорого посмотреть… – умилился величайший полководец всех времен и народов, – Рота, круго-о-м! А теперь, други мои, в быстром темпе запрыгнули на своих хайгак… тьфу, ты, на верблюдов, и в таком же темпе – поскакали в свой кишлак. Или где вы там живете? Ну, чего ждете, воины аллаха? Вперед, за орденами! Родина в нашем лице вас не забудет. А лошадок – мы вам вернем с оказией.
Какое-то время после того, как бедуины исчезли на горизонте, друзья ехали молча, а потом бывший хилиарх великого царя решил нарушить молчание:
– Мы что же, и в Украину так поедем – верхом на лошадях?
Царь сощурил лукавые глаза:
– Ну… это было бы так романтично! И даже символично… Только представь: единственная девушка, которая не ждала в жизни принца на белом коне, и вообще, никого уже не ждала, а тут вдруг – дождалась сразу двух. Принцев, в смысле. Кони, правда, не той масти, но это ничего – небольшие коррективы, внесенные реальностью… А если серьезно, мой дорогой, то человек верхом на коне сейчас привлечет не намного меньше внимания, чем человек за рулем автомобиля – две тысячи лет назад. Глаза отвести народу, в общем-то, нетрудно, но напрягаться неохота – я ж только начал расслабляться. И самое главное – верхом на лошадях ехать долго, и еще неизвестно, смогут ли земные лошади безболезненно для себя проходить через пространственные проходы. Вот поэтому мы с тобой коников отпустим к их хозяевам, как только пустыня закончится. Ну, хочется почему-то этому миру, еще хотя бы раз увидеть нас с тобой верхом на таких вот кониках. И с какой стати мы должны отказывать ему в такой малости? Не парься – уже недолго осталось. А потом – откроем пространственный проход прямо в Украину. В своем мире мне даже точку выхода для этого видеть не надо. Думаю, на этот раз, таможню и паспортный контроль мы пропустим. Ну, или – опустим. А в Украине… я, например, уже знаю, на какой из современных машин первым делом прокачусь.
– И на какой?
– Этот зверь называется «Харлей». Ветер в лицо – почти как верхом, только быстрее. Тебе понравится. А какая музыка есть в этом мире! Вот как можно чувствовать себя несчастными в мире, где есть такая музыка? Она называется – рок. В английском языке слово «рок» означает камень, а в русском – судьба. Правда, в этом что-то есть? Ты не представляешь, у меня такое ощущение, что это не просто моя музыка, что эта музыка – я… Ты что, до сих пор еще не уловил? Чем ты вообще занимаешься вместо того, чтобы знакомиться с миром?
Друг царя немного помолчал, а потом вдруг спросил совсем не в тему:
– Как ты думаешь, может мне стоит подстричься?
– Подстричься? Зачем?
– Ну… я буду выглядеть более мужественно.
– Кто тебе такое сказал? И с чего ты взял, что выглядишь немужественно? Поверь мне, даже самый глупый мальчик не примет тебя за девочку – ну, он же не враг своему здоровью, в конце, концов… А вообще… что это у тебя за упаднические настроения, мой дорогой?
– Да так… ты, кстати, в курсе, что нас с тобой до сих пор считают любовниками?
– Ну, да, приходится признать – это самая долгоживущая грязная сплетня всех времен и народов. А что такое? Две тысячи с лишним лет спустя тебя это стало почему-то волновать?
– Тебе не понять! Это ж не тебя народ снизу представляет.
– Так говори всем, что был сверху. Тоже мне – проблему нашел. Хочешь, выдам тебе официальную справку с подписью и печатью – все, как положено?
– Да ну тебя! Я, между прочим, серьезно говорю.
– Даже и не знаю, чем тебе помочь, друг мой. Ну, хочешь – сравняем с землей Голливуд?
– Думаешь, поможет?
– Понятия не имею. Но можно попробовать… Ой, смотри, уже и пустыня заканчивается. Ну, что, брат, идем искать края, где живет любовь моя?
– Почему сразу твоя? Она, между прочим, наша.
– Балда, это песня такая есть. А что касается Алины, то она у нас – своя собственная, и с этим не поспоришь. Как и с тем, что мы с тобой – ее.
Глава 33 В конце пути…
Меня разбудила назойливая трель дверного звонка. Первой мыслью было – блин, наверно, покупатели пришли квартиру смотреть, а я до сих пор лохматая и неумытая давлю подушку. Потом вспомнила, что покупатели, вроде бы должны были прийти к двенадцати – неужели сегодня я поставила личный рекорд по нездоровому беспробудному сну? В следующий момент догадалась посмотреть на часы, и в результате – проснулась окончательно. Уже от праведного возмущения – часы показывали шесть утра. Это кто ж такой смелый, что рискнул разбудить нервную женщину с диагнозом «беременность» – ни свет, ни заря? Да меня будить в принципе, человеку без каски и бронежилета – опасно для жизни.
Вот только не говорите мне, что я залила соседей снизу – все равно не поверю. Даже если это правда. Тем более – если это правда. Попробуйте, докажите данный сомнительный факт – профессиональному юристу-судебнику. Простите, люди добрые, денег на ваш ремонт у меня сейчас нет, а когда будут – не знаю. Не могу себе позволить такой роскоши при всем желании и сочувствии…
Дорогие мои, ну, а что еще можно подумать в такой ситуации? Нет, будь я парнем, то могла бы предположить, что за мной пришли из военкомата. Но беременных женщин в армию у нас еще не призывают – если, конечно, я не провтыкала последние изменения в законодательстве. Ну, а что – от наших непризнанных гениев в Раде всего можно ожидать. Гении, они такие – не всегда отдают себе отчет в своих действиях и могут руководить ими. Сомневаетесь? А вы посмотрите канал «Рада». Как ни заседание – так у кого-то обязательно случается нервный срыв и состояние аффекта. Из чего можно сделать вывод, что у Рады, как таковой – это состояние хроническое, и на ремиссию рассчитывать не приходится.
