Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)
Можно сказать, что в ту ночь мы и стали с ним друзьями – в полном смысле этого слова. Если бы кто-нибудь услышал, о чем мы говорили тогда – нас бы никто не понял. Да это ж неприлично – мужикам говорить о таком, обсуждать такое. Говорили и говорили – как будто наговориться не могли. В лучшем случае – какой-то час перед рассветом поспали.
А утром… Утром мы вышли из моей палатки, и, вполне возможно, что тем, кто нас тогда увидел – показались даже чем-то большим, чем просто люди. Никогда до этого я не чувствовал себя таким счастливым, казалось, еще немного – и взлечу, летать начну. Судя по его виду – мой друг чувствовал себя так же. Сама понимаешь – о чем все подумали. Все – кроме моего брата. Он у меня был слишком умным для того, чтобы подумать – так… Слушай, что-то мне надоело о себе рассказывать. Если честно – я вообще к такому не привык.
– И что ты предлагаешь? – я изо всех сил пыталась подавить в себе желание запустить пальцы в его шикарную гриву.
Похоже, он прочитал мои мысли:
– Лучше не надо – я ж не железный. Почитаешь мне свои стихи?
Стоп! Откуда он знает? Хотя, чему я удивляюсь – он вроде как уже дал понять, что все обо мне знает.
– Какие, например?
– Да без разницы – какие первыми в голову придут.
Сама не знаю, почему прочитала ему именно это стихотворение, как не знала когда-то – почему вообще его написала. Дело в том, что, в отличие от многих других девчонок, о принцах и рыцарях я никогда не мечтала. Мне было достаточно представить, каким в те времена было отношение к женщине стараниями матушки-церкви, а еще, что эти принцы с рыцарями, в лучшем случае, два раза в год мылись – и все. Мечтать как-то не хотелось. Тем не менее – почему-то я эти стихи написала, и почему-то – прочитала их ему:
Старинный замок. Мерцающий свет,
Победы, легенды, застывшие тени…
На древней стене висят, как портрет –
И щит твой, и меч твой, и знамя, и время.
А может быть, я – была твоей дамой?
Знакомым мне кажется этот закат…
И кажется мне – я помню твой замок,
И щит твой, и меч твой, и губы, и взгляд.
И вот уже меч твой держу я в руке,
И силюсь понять – так дрожит отчего
Мое отраженье на древнем клинке…
Скажи мне, скажи – ты видел его?
Не дороги, не расстояния,
Не другая и не другой
Разлучили нас, милый. Я знаю ответ.
Между нами – вечный покой.
Между нами – тысячи лет.
Почему, по какой непонятной причине
Не сплестись нашим душам, не коснуться рукам?
Время неумолимо, как морская пучина,
Нас забросило в разные эти века.
Но ты все такой же – бесстрашный, горячий.
Тебя не погасят ни ветер, ни время…
Ты в прошлом. Я в будущем. А в настоящем –
Разрушенный замок, застывшие тени…
Греческий бог какое-то время молчал, а потом сказал:
– Даже не знаю, что и сказать. Здорово – не совсем подходящее слово. Все, девочка – расслабься, успокойся, спи!
Я и не заметила – как провалилась в сон. А проснувшись, помнила только, что мне приснился какой-то необыкновенный мужчина, который ночью выглядел, как днем, что он вроде как носил меня на руках, что рассказывал мне удивительные вещи, и что-то важное, очень важное, не только для меня – а вообще… Нет, все это я, конечно, вспомнила, но позже – намного позже.
Глава 2 Другой мир
Я проснулась от холода и… страха. Иррационального, непонятного, страха – непонятно перед чем. И первое, что обнаружила – что лежу в траве, на голой земле. Трава была… странная. Вроде бы и похожа на привычную нам, и в то же время, неуловимо чем-то отличающаяся – оттенок зелени немного другой, какой-то синеватый, что ли, сами травинки другой формы и структуры. Одного взгляда хватило, чтобы почувствовать и осознать – эта чуждая флора не имеет никакого отношения к Земле. Ущипнула себя за руку и убедилась: то, что я вижу – не сон.
Никогда в жизни я не испытывала такого страха. Наверное, что-то подобное чувствует человек, лицом к лицу столкнувшись с привидением. Кажется, это называется – страх перед неизвестным, перед сверхъестественным. И мне было не до того, чтобы сокрушаться о том, что, я, оказывается, не настолько смелая, как сама о себе думала. Все мои душевные силы тогда были направлены на то, чтобы не дать этому ужасу захватить меня целиком, заполонить сознание, перейти в бездумную панику и свести с ума. Ну, и еще на то, чтобы не превратиться в жалкое, скулящее, трясущееся существо – сохранить человеческий облик, одним словом.
При этом мой, по жизни язвительный мыслительный орган, явно не врубался, с какой стати мне так страшно: да, кора на деревьях другого оттенка и рисунка, как и листья, да, такие цветы не растут на Земле – и что с того? Свирепых монстров поблизости не наблюдалось, и это был явно не в девственный лес, а скорее всего, какой-то парк. Я проснулась поблизости от выложенной шикарной мозаикой довольно-таки широкой дорожки – видимо, здешний хозяин кучеряво живет.
На мне были те же самые джинсы, футболка, ветровка и кроссовки, в которых я отправилась в наш земной лес с Ди и ее «братьями», даже сигареты и мобильник обнаружились в кармане. Почему-то подумалось, до чего несладко сейчас придется Ди: мои сестра и мать знали, что я поехала с ней на природу. Вот как ей отвечать им на вопрос, куда я делась? А еще меня посетила мысль о том, что земные авторы и читатели фэнтези, которым перемещение в другой мир представляется чем-то, вроде увеселительной прогулки, мягко говоря, наивны.
Страх, между тем, не то чтобы начал притупляться, но уже спустя несколько минут я обнаружила, что мне приходится прилагать меньше усилий для того, чтобы не упасть мордой в грязь в собственных глазах – привыкать к нему стала, что ли?
Я огляделась по сторонам. Вокруг не было ни души. В небе светила звезда, похожая на наше солнце, только на солнце ближе к закату – более оранжевого оттенка. Температура окружающей среды, судя по моим ощущениям, была в пределах двадцати пяти градусов по Цельсию, воздух казался настолько чистым, что хоть пей его. И если я могла им дышать, значит, он не отличался или не слишком отличался по составу от земного.
Поблизости я заметила что-то вроде довольно большой полукруглой беседки, выстроенной из какого-то непонятного материала, похожего на мрамор, и украшенной колоннами, совсем как земной храм времен античности. Интересно, здесь вообще есть люди? Ну, или какие-нибудь другие разумные? В общем, я решила войти в беседку и посмотреть, что там внутри.
Вдоль стен беседка оказалась уставлена удобными изящными диванчиками (земные дизайнеры мебели душу продали бы за возможность срисовать такой эксклюзив), а по центру журчал небольшой фонтанчик, сделанный в виде искусно вырезанной из какого-то явно полудрагоценного камня чаши на высокой ножке. Стены беседки украшала потрясающая по своей реалистичности и мастерству исполнения настенная живопись, а пол, как и дорожку в парке, сложная мозаика – настоящее произведение искусства.
Я присмотрелась внимательнее к тому, что было изображено на стенах, и пришла к выводу: да, люди здесь водятся. И не только люди, но, похоже, и эльфы – тоже. И, в отличие от земных авторов фэнтези, я была права, когда усомнилась в том, что у эльфов уши, как у ослов. По крайней мере, у эльфов, изображенных на стенах этой беседки, уши по размеру не отличались от человеческих и были изысканно прижаты к голове – то есть, лопоухостью, как некоторые люди, здешние эльфы однозначно не страдали. Заостренные кончики – действительно имели место, но это лишь добавляло этим ушам изящества и определенного шарма. Я бы даже сказала, что эльфийские уши мне понравились больше человеческих – пусть не обижаются на меня люди.
В том, что эльфы все, как на подбор, красавчики, земные авторы фэнтези и в самом деле не ошиблись – изображенные на стенах остроухие и типом лица, и вообще, чем-то напоминали языческих античных богов, с той лишь разницей, что черты их лиц казались более утонченными – изящными, что ли. Но при этом, имелись и определенные отличия от образа эльфа, созданного людьми Земли.
Так, ни у кого из изображенных там эльфов не было прямых волос – или волнистые, или вообще кудрявые. Да, у всех у них волосы были густыми и длинными, более или менее привычных для нас светлых оттенков – от светло-русого, светло-рыжего, светло-каштанового до благородной платины, у висков заплетенные в красивые косы. Существенно от людей они отличались глазами. И даже не формой или цветом глаз – такая идеальная миндалевидная форма и яркие оттенки радужки, пусть не часто, но и среди людей встречаются. Непохожими на человеческие их делал зрачок – совсем, как у земных котов. К этим кошачьим глазам прилагались необычной формы ногти – что-то среднее между ногтями и когтями. Женщины, которые когда-либо наращивали себе ногти типа «стилеты», поймут, что я имею в виду. Судя по длине конечностей – эльфы и в самом деле рослая раса, а вот хлипкими или хрупкими я бы их не назвала. Телосложением мужчины напоминали земных пловцов – широкие плечи и грудь, сильные руки, узкие бедра. Хотя, широкими в кости их тоже нельзя было назвать. А вот женщины и, правда, казались изящными и хрупкими, но, в конце концов – на то они и женщины.
Одежда изображенных на стенах эльфов производила впечатление одновременно – простоты и хорошего вкуса. На мужчинах были надеты туники, длиной до середины бедра, с рукавом до локтя, светлых оттенков под цвет волос, украшенные по подолу, низу рукавов и вырезу горловины стильным растительным орнаментом. Талию стягивали широкие пояса с пряжками из какого-то, переливающегося всеми цветами радуги металла, с вкраплениями драгоценных камней, похожих на александриты. Стройные ноги, как вторая кожа, обтягивали узкие штаны, более темного, чем туники оттенка, икры облегали такие же, по ноге, сапоги до колена со шнуровкой спереди. Причем, в отличие от подобных моделей земной обуви, шнуровка начиналась практически от самого носка. Почему-то подумалось, что эта обувь – наверняка очень удобная. Если не считать пряжки на поясе, никаких украшений на мужчинах эльфах не наблюдалось, да и к чему это – украшать то, что и так выглядит совершенным?
Одежда женщин отличалась длиной – ее уже нельзя было назвать туникой. Скорее – платьем длиной до середины икры, с разрезами по бокам до бедра, и более глубоким вырезом горловины, приоткрывающим ложбинку между грудей. И да, рукава отличались – они расширялись к низу и тоже были с разрезами от локтя до плеча. В отличие от мужчин, украшения на женщинах имелись – ожерелья, серьги, браслеты, кольца. Но – изящные и неброские.
Изображенные рядом люди также чем-то неуловимо отличались от земных сородичей. Это явно была какая-то особая раса – что-то среднее между монголоидной и южной ветвью европеоидной. Ну, попробуйте представить себе горячего испанца с глазами японца – что-то в этом роде. В отличие от эльфов, волосы и глаза людей были всех оттенков темного: волосы, у всех без исключения, длинные и прямые, в цветовых вариациях от каштанового – до цвета воронова крыла, глаза – от светло-карих до черных, как южная ночь. И если кожа изображенных рядом эльфов, по цвету напоминала жемчуг, даже как будто светилась изнутри, то кожа людей – имела ярко выраженный бронзовый оттенок. Совсем, как у нас после двухнедельного пребывания на морском побережье.
Их одежда фасоном походила на одежду остроухих, с той лишь разницей, что поверх туники на них было надето что-то, вроде длинной жилетки или камзола без рукавов. Ну, и, по сравнению с эльфами, утонченным вкусом люди этого мира явно не отличались. Яркие, аляповатой расцветки ткани, зачастую, не сочетающиеся по цвету, изобилие всевозможной ювелирки – как на мужчинах, так и на женщинах, думаю, вы понимаете, о чем я.
Даже интересно, кто в этом мире законодатели мод – эльфы или люди?
Головы всех без исключения персонажей этой настенной живописи украшали венки из белых, чем-то отдаленно напоминающих земные кувшинки цветов – кажется, я уже видела такие в парке. Положив руки друг другу на плечи, эльфы и люди, похоже, танцевали какой-то танец – уж не наш ли родной земной сиртаки?
Но, так или иначе, эта живопись была настоящим шедевром изобразительного искусства – ничего подобного до сих пор мне видеть не приходилось. Я так увлеклась ее созерцанием, что не сразу заметила – первобытный ужас у меня внутри как будто видоизменился. Это стало больше напоминать чувство, которое испытывает человек, сидя на работе и пытаясь вспомнить, выключил ли он утюг, уходя из дома. Не знаю, как другие – а я вполне способна не обращать на такие мелочи внимания.
И тут я почувствовала, что хочу пить, как заблудившийся в пустыне верблюд. Машинально оглянулась на фонтанчик – интересно, вода здесь такая же по химическому составу, как у нас? И не стану ли я, как минимум, козленочком, напившись этой водицы? Короче говоря, передо мной встал вопрос практически философского порядка: пить или не пить?
Мой черствый и циничный мыслительный орган, проанализировав ситуацию, пришел к двум выводам: с одной стороны, если я не напьюсь из этого фонтанчика, спустя какое-то, не слишком продолжительное время, умру от жажды, и говорят – это одна из самых мучительных смертей; с другой стороны – даже если местная водичка настолько вредна для моего драгоценного здоровья, что я во цвете лет отброшу тапки, будем надеяться, что произойдет это намного быстрее и не так мучительно, как смерть от жажды. Короче говоря – мой мозг меня уговорил. Наклонившись над фонтанчиком, я сделала несколько первых глотков. Вода оказалась прохладной и очень вкусной – чем-то похожей на нашу родниковую. Уже наплевав на возможные последствия – напилась вволю и даже умылась.
Не успела я разогнуться, как сзади послышались какие-то, явно человеческие голоса. В этой речи ожидаемо не прозвучало ни одного знакомого слова, но, тем не менее, мое уединение нарушили, и следовало каким-то образом поприветствовать прибывших аборигенов. Я медленно повернулась на звук голосов.
Передо мной стояли двое – парень и девушка. Это были люди. На секунду мне показалось, что персонажи настенной живописи непостижимым образом ожили – настолько точно художнику удалось передать типаж местных жителей. Худощавые, породистые, даже немного хищные лица, прямые носы с едва заметной горбинкой, высокие скулы, тонкие губы, обрамленные густыми стрельчатыми ресницами глаза. У девушки – из тех, которые называют «карими вишнями», у парня – настолько черные, что зрачков не видно.
Длинные, до середины спины, черные волосы парня отливали синевой и были стянуты на лбу тонким обручем из какого-то, напоминающего золото металла, с вправленными в него теми самыми, похожими на александриты, камнями. Темно-каштановые, до пояса, волосы девушки точно так же стягивал обруч, но из белого металла, украшенный камнями насыщенного ультрамаринового цвета. Если это и сапфиры – то необычайно редкого оттенка. Парень был на полголовы выше девушки, девушка, соответственно – на полголовы выше меня. Учитывая, что мой рост – метр шестьдесят, вот и прикидывайте сами. Стройные, даже поджарые тела – ни намека на лишний вес. Их одежда ничем существенным не отличалась от одежды людей, изображенных на стенах этой беседки. Да уж, красивые в этом мире люди, ничего не скажешь. Мы, по сравнению с ними – то ли уже деградировали, то ли еще не достигли нужной ступени эволюции.
И все же, с этими людьми что-то явно было – не так. Сначала я не поняла, а потом до меня дошло. Если не считать легкого недоумения, в их глазах не отражалось никаких эмоций – только ничем не замутненный и оттого пугающий разум. Табун мурашек пробежался у меня по позвоночнику – надо же, жуть какая. Ну, просто, не люди – а андроиды. Но, как бы там ни было, контакт нужно налаживать. Я кашлянула и сказала, выразительно ткнув себя в грудь большим пальцем правой руки:
– Алина. Добрый день! Скажите, пожалуйста, как называется ваш мир? – я обвела рукой окружающее пространство.
Парень с девушкой переглянулись и неторопливо, с расстановкой, о чем-то заговорили между собой. Наконец, парень бросил на меня взгляд, каким обычно смотрят на людей, подозревая их в психическом нездоровье, и соизволил произнести одно слово:
– Альфаир.
Ну, будем надеяться, что мы с ним правильно друг друга поняли, и мир, в который я попала, действительно называется Альфаир. Сказать или спросить что-то еще я не успела – парень коротко кивнул девушке, и они отправились восвояси.
Дела! И что же мне теперь делать? Не зная языка, обычаев, элементарных экономических законов этого мира – как в нем выжить? К тому же, вполне может быть и так, что я окажусь здесь единственным человеком с русыми волосами и восточноевропейским типом лица. Мой безжалостный мыслительный орган резонно полагал, что это обстоятельство вряд ли пойдет на пользу голове, в которой он находится, а, заодно – и моей пятой точке. Как и моя одежда – слишком уж явно она отличается от того, что здесь носят. Не исключено, что люди этого мира точно так же боятся неизвестного и непонятного, как люди Земли. Ну же, мозг, подскажи какой-нибудь выход! Но мой, обычно находчивый разум, глубокомысленно молчал. И я, не то чтобы расклеилась или опустила руки – решила просто ждать. Наверняка ведь парень с девушкой расскажут кому-то обо мне, и кто-нибудь сюда придет. А там – видно будет.
В общем, устроилась я на одном из диванчиков со всеми удобствами, так сказать, и стала ждать, рассеянно думая о том, что, судя по всему, помешала какой-то парочке приятно провести время. А что – обстановка беседки к приятному времяпровождению прямо-таки располагала. Вполне возможно, что ее для каких-то таких целей и построили.
Ждать мне пришлось недолго – за мной пришли даже раньше, чем я рассчитывала. Видимо, эти люди играли здесь роль стражников – они были и ростом повыше, и телосложением покрепче, чем давешний паренек, но, вместе с тем, их лица не выглядели такими аристократичными, черты лица казались более грубыми. Да и одежда на них была попроще – из более дешевого материала. Кроме того, вместо камзола без рукавов, на этих крепких ребятах красовалось что-то, отдаленно напоминающее доспехи римского легионера.
Не произнеся ни слова, парни приблизились ко мне. Один из них откуда-то извлек полоску темной ткани и завязал мне глаза. А потом без лишних церемоний меня взяли под белы рученьки и куда-то повели.
Если я скажу, что от подобного обращения у меня ничего не екнуло внутри – это будет вранье чистой воды. Да и вообще, покажите мне человека, который утверждает, что в подобной ситуации ему удалось сохранить спокойствие – я первая брошу в него камень. Но мой мыслительный орган наконец-то проявил человеческие качества и успокоил меня тем, что даже если сейчас мой путь лежит прямиком в тюремную камеру, есть определенная надежда, что меня там, по крайней мере, накормят. А если и убьют потом – все лучше, чем сдохнуть от голода. И вообще, мне еще повезло, что я перенеслась в парк какого-то вельможи, а не в дремучий девственный лес, в качестве эксклюзивного блюда для местной фауны.
Нет, все-таки, мой мозг недаром ест свой хлеб – он все правильно просчитал: и тюремную камеру, и то, что меня там накормят. Не поверите – накормили практически вкусно. И тюремная камера оказалась очень даже комфортной – больше похожей на монашескую келью. Узкая, но вполне себе удобная кровать, пусть и простенькое, застиранное, но сухое и чистое белье, никакой тебе сырости, холода, мрака, крыс и решетки на окне. Кроме кровати имелись в наличии грубо сколоченный стул и небольшой столик.
Мой мобильник тогда еще не разрядился, и, хотя сети не было, время он показывал, так, что я определила – еду мне принесли через полчаса. Это оказалась незнакомая на вкус, а по виду – все-таки, каша, сдобренная жиром, явно животного происхождения, и перемешанная с небольшими кусочками мяса. Мясо по вкусу больше всего напоминало кролика, каша – что-то среднее между пшенной и пшеничной. Но еда была свежей и сытной, так что я наелась до отвала и запила ее водой из высокой узкой кружки, судя по всему – глиняной. И вдруг, поймала себя на странности – почему-то в этом мире мне ни разу не захотелось курить. Вот и сейчас, после еды – не захотелось. А еще через несколько минут я обнаружила, что больше не чувствую ни иррационального страха, ни даже особого беспокойства.
Разувшись, завалилась на кровать и, честное слово, чуть не подумала – а жизнь-то налаживается! Даже фильм почему-то вспомнился «Хочу в тюрьму!».
Спустя еще полчаса, молчаливый, как сфинкс, угрюмого вида местный вертухай зашел в мою камеру и забрал пустую посуду. Она, кстати, тоже отличалась по внешнему виду от нашей – миска была не круглой, а квадратной формы, ложка больше походила на совок. Ну, наверно, людям этого мира из такой посуды удобней есть.
Если честно, мне и в голову не приходило осуждать местные власти за то, что в качестве номера в отеле, они мне предоставили тюремную камеру – наши наверняка поступили бы так же. А то и похлеще – опыты какие-нибудь начали бы проводить над бедным иномирянином. Видимо, парень или девушка, или они оба, имеют какое-то близкое отношение к этим самым властям – как по-другому объяснить тот факт, что они сработали так быстро?
Но, тем не менее, не мешало бы поразмыслить над сложившейся ситуацией, я и начала – размышлять.
Задавать потолку тюремной камеры вопрос о том, зачем я здесь оказалась – по меньшей мере, бессмысленно. Если и в самом деле – зачем-то, это прояснится само собой, со временем. Но если исходить из того, что мое попадание сюда – это просто попадание, без какой-либо конкретной цели, то какими у меня могут быть планы на будущее?
Первое – искать пути для преодоления языкового барьера, по возможности, освоить здешнюю грамоту, если, конечно, у них имеется письменность. Второе – убедить местное начальство, что я барышня адекватная и социально неопасная, и меня вполне можно выпустить погулять на травке. Третье – выяснить, какими средствами здесь обеспечивается выживание человека разумного. Ну, что это – денежные знаки, бартер, или тут, вообще, коммунизм? Четвертое – разжиться этими самыми средствами, хотя бы в каком-то минимальном количестве. Вряд ли моя профессия юриста пригодится в этом мире. Законы, если они и есть – наверняка другие. Значит, придется выходить из положения за счет дополнительных талантов и умений. Пятое – посмотреть этот мир. Банально? А вы бы устояли перед искушением своими глазами увидеть живого эльфа? Вот и я – не железная. Ну, а потом… дорогой мозг, делай, что хочешь, выкручивайся, как хочешь – но мы с тобой должны вернуться в любящие объятия, пусть и слегка безумного, но такого родного мира. Можно сказать, что тогда, впервые в жизни у меня в душе проклюнулось что-то пронзительно-щемящее, что иначе как тоской по родине не назовешь.
За всеми этими размышлениями я и не заметила, как уснула. Причем, спала, как убитая – не видя снов, что со мной редко бывает. Разбудил меня звук человеческих голосов. Судя по всему, в моей камере находились, по меньшей мере, трое мужчин, которые негромко переговаривались между собой.
Но, открыв глаза, первыми я увидела не их, а тех, которые стояли по бокам от двери в мою камеру. Может потому, что лежала на боку лицом к двери. Вау – да ведь это, похоже, орки! Честное слово, если бы у меня была слабость к брутальным самцам, наверное – слюной бы захлебнулась. До чего же колоритные типажи: глянцевая коричнево-желтая кожа с бугрящимися под ней литыми мускулами, огромный рост – явно за два метра. Словно грубо вытесанные из камня горбоносые лица с квадратными челюстями и слегка выступающими из-под верхней губы белоснежными острыми клыками, мощные надбровные дуги – но все же не настолько, как у наших неандертальцев, покатые, но при этом – массивные лбы, желтые, холодные, цепкие волчьи глаза, кустистые брови. Орки, кстати, тоже оказались остроухими – только их уши еще меньше походили на эльфийские, чем человеческие. Больше всего они напоминали уши летучих мышей. В густые, длинные, темные и даже на вид жесткие волосы были вплетены разноцветные бусы, мускулистые предплечья украшали браслеты из какого-то темного, отливающего синевой металла, и замысловатые татуировки, чем-то похожие на скандинавские руны, сильные бедра обернуты шкурой неизвестного зверя – короткошерстного, светло-серого окраса в очень мелких коричневых пятнах. На ногах – такие же шнурованные сапоги, как и у всех остальных жителей этого мира, на широкой груди – ожерелья из чьих-то зубов и когтей. Легкие копья казались игрушечными в мощных руках орков. По-своему, они были великолепны – эти брутальные самцы.
Но тут мой ехидный разум, как бы, между прочим, донес до меня мысль, что с моей стороны, по меньшей мере, опрометчиво пялиться на полуголых дикарей – они ведь могут неправильно понять. И лучше бы мне обратить свое высочайшее внимание на других, присутствующих в этой комнате. Я и обратила.
Трое людей стояли у небольшого, высоко расположенного окна моей камеры. Самый рослый, импозантный и властный из них казался более взрослой и мужественной копией того паренька, который нарушил мое уединение в парковой беседке. Они совершенно точно были родственниками, скорее всего – отцом и сыном. Более длинная, до колен, туника из блестящего материала, похожего на парчу, на голове уже не обруч, а венец или даже корона из такого же, красновато-желтого, напоминающего золото металла, украшенная местным аналогом александритов. Волевое лицо, умный пронизывающий взгляд решительного человека, лучики первых морщин в уголках глаз, серебряные нити седины в густой смоляной гриве, стройная подтянутая фигура – в общем и целом мужчина производил благоприятное впечатление. При взгляде на второго из этой троицы на ум почему-то пришел Лаврентий Павлович Берия, и не потому, что между ними имелось какое-то внешнее сходство, видимо – все дело в родстве душ. Серый кардинал местного розлива красотой и физической мощью не блистал, и в этом смысле производил впечатление невзрачного и тщедушного, но стоило заглянуть ему в глаза, и как будто очевидным становилось: перед вами человек, который знает и может все. А вот третий… насчет него моя печенка чуяла, и остальные органы были с ней солидарны, что этот товарищ – нам не товарищ. От него просто разило религиозным мракобесием неустановленного культа. Один куклуксклановский колпак на голове чего стоил! Честное слово, куклуксклановский колпак – это первое, что по-настоящему совпало в этом мире с нашим. Кроме колпака, на лице неустановленной религиозной ориентации была такого же, как у других покроя, белая туника – или как эту одежку назвать, принимая во внимание длину до щиколоток? Ну, и еще он был с головы до ног обвешан своими культовыми фенечками: амулетами, оберегами – поди, с ходу разберись в сакральном смысле этой бижутерии.
Увидев, что я проснулась и смотрю на них, троица переглянулась, после чего вельможный пан в короне слегка кивнул тому, кого я мысленно окрестила серым кардиналом. Я машинально отметила, что практически полное отсутствие эмоций в глазах людей уже не пугает меня так, как вначале – адаптировалась с удивительной для себя самой быстротой.
Явно обращаясь ко мне, серый кардинал медленно заговорил, чеканя слова:
– Амана ни вераса?
Мне ничего другого не оставалось, кроме как отрицательно покачать головой и развести руками:
– К сожалению, язык, на котором вы говорите, мне незнаком.
Дальше, судя по всему, он повторил ту же самую фразу еще на трех языках. К величайшему моему сожалению, продемонстрировать их знание у меня также не получилось – как говорится, я не волшебник, я только учусь. Серый кардинал посмотрел на своего начальника, пожал плечами и произнес:
– Мерта ван ин Альфаир.
Ну, смысл этой фразы, как мне показалось, в общих чертах я уловила – наверно, руководству дали понять, что я не местная, далеко не местная, однозначно не местная, не от мира сего, одним словом.
Его начальник кивнул, задумчиво меня разглядывая. И тут чудо в куклуксклановском колпаке углядело оставленный мной на столике мобильник и обратило внимание двух других на это достижение земной цивилизации.
Вельможа в короне вопросительно изогнул смоляную бровь, нахмурился и о чем-то спросил серого кардинала – похоже, подчиненный где-то натупил в работе. Судя по уверенному ответу подчиненного и реакции начальства – тот виртуозно и привычно отмазался. После чего осторожно взял в руки смартфон и, естественно, активировал его – на экране возникла фотография моих мамы и сестры, которую я поставила в качестве заставки. Серый кардинал отшвырнул мобильник обратно на столик, как будто он был ядовитой змеей, а не средством связи. И тут слово взял религиозный мракобес.
Я не могу сказать, что его глаза в прорезях колпака горели фанатизмом, а в голосе звучало вдохновение, как у земных психов вроде него, и все же, что-то, похожее на эмоции, особенно на фоне двух других собеседников, в этой речи определенно проскальзывало.
Моя печенка екнула – попала я, как пить дать, попала. Собеседники мракобеса, пока он толкал речь, выглядели так, как будто и хотели ему возразить, но возразить было нечего. В итоге, вельможа коротко кивнул и что-то сказал оратору, словно соглашаясь с ним. А потом вся троица в сопровождении орков покинула мою камеру.
Наверно, следствием этого визита и стало мое нынешнее критическое положение. Не прошло и трех дней, в течение которых меня кормили и поили, как ни в чем не бывало – и я оказалась привязанной к этому столбу с кучей хвороста под ногами. Мои мобильник, сигареты и зажигалку тоже бросили мне под ноги.
Довольно-таки большая по размерам площадь оказалась заполнена людьми так, что яблоку негде было упасть. В их глазах не было азарта, предвкушения или желания насладиться моими муками и смертью – только что-то, отдаленно похожее на любопытство, и разум. Ужасающий, ввиду практически полного отсутствия эмоций, разум. Честно скажу – это выглядело жутко. Я не ошиблась в том смысле, что люди этого мира, принадлежали к какой-то одной, определенной расе – мне они казались похожими между собой, как кажутся похожими китайцы или японцы. Должно быть – с непривычки.
Я заметила поблизости мракобеса в куклуксклановском колпаке, и почувствовала непреодолимое желание сорвать с него этот колпак, чтобы посмотреть в глаза уроду, чьими стараниями оказалась в таком положении. Даже дернулась непроизвольно. Да уж, похоже, костры инквизиции – это второе совпадение с нашим миром. Интересно, если бы у меня обнаружилось знание хотя бы одного из местных языков – меня бы пытали?
