Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Сначала в моей душе что-то полыхнуло теплом, и только потом я осознала – отец Альдара только что назвал обоих моих детей своими внуками. Оглянулась на него и потерялась в чистой глубине невероятных «морских» глаз.
– Чему ты удивляешься, дитя? По человеческим понятиям ты жена моего сына, и твои дети – мои внуки. Для меня важно не кем они зачаты, для меня важно – как они зачаты. А они зачаты в экстазе, и это значит, что все будет хорошо. Помимо всего прочего, ты ведь вынашиваешь первую двойню в истории Леса, да еще и зачатую от разных мужчин, не говоря уже о том, что соединила в себе этих мужчин, как никакая другая женщина до тебя. Если хочешь знать, не только мы с Алерикой так относимся к этим детям и тебе, но и родители Амора тоже.
– Да? А мне показалось, что я не слишком нравлюсь Ардану.
– Ну, что ты, дочка, просто Ардан – это Ардан. Он всегда был таким – строгим, серьезным, даже неприступным. А сейчас ему нелегко еще и потому, что он понимает – его сын не сможет без тебя жить. И что это – навсегда. Дай ему время свыкнуться с этим, и ты увидишь, каков он на самом деле. У моего бывшего Вейринатиса есть одна черта, которой нет цены – на него можно положиться едва ли не больше, чем на себя самого.
Альтамир отошел к одному из стеллажей с книгами и вернулся с небольшим томиком в руках. Книги, кстати, на Альфаире не отличались от наших: переплет, обложка, раздельные страницы. Вот разве что первый экземпляр автор писал от руки, а все остальные копии создавались при помощи Силы. И так уж сложилось на протяжении тысяч лет, что оригиналы хранились в библиотеке Дворца Тысячи Звезд. Поэтому многие авторы со временем стали писать книги в двух экземплярах: один оставляли у себя, а второй отдавали во Дворец.
Единственным жанром художественной литературы здесь был исторический роман. И до того, как Азраил покинул этот мир, все подобные произведения отдавались ему на вычитку как очевидцу событий. Так что эти романы, по сути своей, были достовернее, чем многие наши земные летописи.
Вот и сейчас Альтамир положил передо мной такую книгу. Она называлась: «Повесть о том, как первый из Рода ин Менар стал Первым после Владыки».
– Эта книга довольно-таки интересна и познавательна, дитя. Она, точно так же, как и созерцание красот природы, поможет тебе отвлечься от того, что смутило твой разум.
Я взяла книгу и поднялась, чувствуя к отцу Альдара даже что-то большее, чем просто благодарность – у меня разве что слезы на глазах не выступили.
– Спасибо тебе, Альтамир.
– За что, дочка?
– А за что можно сказать спасибо Мудрейшему? За мудрость, конечно. И вообще… спасибо тебе за все.
Созерцание спокойной водной глади и в самом деле подействовало, как лекарство, к тому же день был теплый и погожий, прямо-таки – умиротворяющий. Да и книга, которую дал мне Альтамир, оказалась интересной, тем более что читать на Высокой Речи я уже научилась достаточно бегло. И сама не заметила, как этот непонятный раскол внутри меня начал сглаживаться, таять, срастаться. И точно так же, не заметила – как задремала.
В отличие от большинства других людей, сплю я на спине. И вполне комфортно себя чувствую даже без подушки. И вроде бы на этот раз ничего такого мне не снилось, но как же было хорошо… м-м-м, еще немного, и это «хорошо» закончится оргазмом. Это была первая мысль, посетившая мою голову в момент пробуждения. Первое, что я увидела – руки Амора, невесомо ласкающие мою грудь, а потом Альдара – ласкающего меня между ног. Никакой одежды, само собой, на мне уже не было. В глаза бросилось марево искаженного пространства, сквозь которое блеснули брошенные в траву клинки. Судя по ним и по тому, что мои ненаглядные боги были по пояс обнажены, пришли они на эту полянку безо всякой задней мысли – потренироваться, и обнаружили в траве спящую красавицу меня.
«Мы тебя разбудили, счастье мое?» – прочитала я в бездонных очах Амора, падая, как в пропасть, в их темную нежность, – «Честное слово, мы не хотели. Думали доставить тебе удовольствие во сне – ты так соблазнительно… спала». А в следующий момент на собственном опыте убедилась в том, что выражение «умереть от любви» – это вовсе не фигура речи. Казалось, еще немного – и моя грудная клетка не выдержит этого, разлетится на куски. Я задыхалась от любви и от какой-то безграничной благодарности… или благодати? Думала ли я о них в эти мгновения, как о богах? Нет – просто их боготворила. Мои пальцы запутались в смоляных кудрях Амора, а я смотрела ему в глаза и насмотреться не могла.
«Вот так, моя хорошая… еще чуть-чуть… кончи от его языка… дай нам насладиться твоим удовольствием»…– насквозь меня прошибали его несущиеся вскачь мысли, в то время как губы невесомо целовали, а пальцы гладили и легонько сжимали мои соски.
Они и раньше так меня ласкали, но, честно говоря, мне приходилось делать над собой усилие, чтобы расслабиться. Сама не знаю, почему всегда испытывала некоторую неловкость от таких ласк, и на Земле старалась их избегать. Сейчас же, судя по всему, мои последние внутренние ограничители сорвало каким-то ураганом и унесло за облака. Тебе нравится так меня ласкать? Так ласкай. Хочешь – ласкай, хочешь – пей меня, ешь меня, что хочешь – то и делай со мной. Я – для тебя. Для твоей радости, для твоего удовольствия. Инстинктивно раскрылась еще шире, окончательно расслабляясь, отдаваясь Альдару, им двоим – целиком, без остатка, до самого дна…
… Я все еще вздрагивала от пережитого оргазма, когда Альдар уложил меня к себе на грудь:
– Ты мне не поверишь, сердце мое, но мы с Амором пришли сюда, чтобы немного размяться, когда у нас образовался небольшой перерыв в делах. И представь – вдруг обнаружили здесь нашу маленькую богиню. Сама понимаешь – мы никак не могли устоять перед этой богиней, которая, ко всему, оказалась вкусной – оторваться невозможно… – говорил он, в то время как его руки скользили по моей спине этими… ангельскими крыльями.
Мой мозг еще с трудом воспринимал и переваривал информацию. Как этот… вседержитель всего сущего только что меня назвал?.. Ну, все… безбашенный царь – ты попал. Сейчас я… покажу тебе богиню…
…Я очень смутно помню, как падали на него мои слезы, как размазывали их по нему мои руки и губы, и это было – сильнее меня… Любимый мой, желанный мой, божественный мой… Спасибо тебе за то, что ты… как оказалось – есть… за то, что ты – это ты… за то, что ты – такой… за ту твою земную жизнь… за все, за все на свете, за сам свет… да святится имя твое во веки веков… знать бы еще, какое оно – твое настоящее имя… Только не останавливай меня, мой… самый лучший – или меня от этого разорвет…
– Что случилось… сердце мое?… – только и выдохнул Альдар, безропотно отдаваясь этим моим обезумевшим рукам и губам.
Что случилось? Похоже, я опять умираю… умираю от любви к тебе, распадаюсь на атомы… В следующий момент с моими пальцами переплелись другие пальцы, и глаза мои встретились с глазами Сатаны. В них, как всегда, все было ослепительным и безграничным – и безудержный кайф, и сумасшедшая эта любовь… и бесконечная благодарность… Он, этот бесподобный демон, любил меня, помимо всего, еще и за то, что я люблю Альдара. И губы его слизывали мои слезы, благодарили руки мои за ласку, благодарили губы мои – за поцелуи… А потом Амор лег на бок рядом с Альдаром, и я забыла, как дышать, от этого его голоса с хрипотцой:
– Ты такое удовольствие доставил нашей маленькой богине, Владыка, что я не могу удержаться – мне тоже надо попробовать его на вкус… – сказал этот чернявый искуситель и накрыл губами губы Альдара.
Я же смотрела на то, как он выцеловывает, вылизывает его губы – с каким наслаждением, с какой любовью это делает, и ощущала, как неуемное пламя во мне превращается во что-то такое, от чего можно сгореть заживо – сгореть и не заметить…
Наконец, Амор отстранился и вдруг сказал такое, что меня, без единой мысли в голове, смело куда-то вниз:
– У ее удовольствия на твоих губах просто божественный вкус. Осталось попробовать, какое на вкус – твое удовольствие…
… Теперь ты точно попал, безбашенный царь – рассеянно думала я, точно также – трогая, вылизывая, выцеловывая, наслаждаясь его шелковистой твердостью. В первый момент Альдар дернулся, напрягся, но Амор в корне пресек эту попытку к бегству:
– Тихо, тихо, расслабься, Владыка, никто не собирается… давиться твоим членом. Вот за это мы тебя и любим. За то, что до тебя не доходит – как можно от этого испытывать удовольствие. И за все остальное – тоже…
А потом он спустился ко мне, и мы это делали уже вдвоем – трогали, вылизывали, выцеловывали, задыхаясь от чего-то слишком большого и сильного в себе, сплетаясь на нем языками, слетая с катушек окончательно и бесповоротно… И я безуспешно пыталась понять, что это за сладкие судороги накатывают на меня волнами, которым конца и края нет – оргазмы ж вроде бесконечными не бывают… В какой-то момент наши с Амором губы встретились на нем, слились в поцелуе, и этого наш безбашенный выдержать уже не смог – выдохнув короткое «люблю», выгнулся дугой, выплескиваясь в наши жаждущие, обожающие его рты…
«Мы его случайно не изнасиловали?» – мелькнула в моей голове первая, более или менее трезвая мысль.
«Интересный вопрос – сейчас узнаем» – ответили мне пьяные и счастливые глаза Амора.
Но это была, пожалуй, единственная трезвая мысль, потому что в следующее мгновение мой взгляд опустился ниже, остановившись на темном пятне, которое расплывалось у него на штанах…
«Избавься от них»
«Что?»
«Ради всего святого… избавься от этих штанов… Сладчайший мой!»
Он и в самом деле оказался сладчайшим, бесподобный этот демон. И возможно, я ограничилась бы тем, что слизала с него следы его удовольствия… если бы он не был по-прежнему твердым и горячим, несмотря на испытанный минуту назад оргазм. В общем – слабая женщина в моем лице не смогла устоять… Это у меня из груди вырвался этот стон, когда мои губы обхватили нежную головку его красавца? Или – не только у меня?
Амор точно так же, как Альдар, сначала дернулся, напрягся.
«Мне не нужно… ничего не нужно… от вас»
«Нужно, мой вкусный, очень нужно… мне. Обещаю, что не буду давиться твоим членом – я им буду… наслаждаться»
И тогда он сдался – отдался мне. Но терпеть это молча, как Альдар, видимо, был не в силах.
– Суть предвечная… маленькая моя… что же ты делаешь… что ты делаешь со мной? – путались в моих волосах его трепетные пальцы.
«Люблю» – отвечали ему мои мысли. Люблю – льнули к нему мои губы, целуя, обволакивая, принимая, убивая своей нежностью меня саму… Вот разве что неуемное пламя во мне до него дотянуться не могло, а ему хотелось точно так же – обвить его, облизать, как сладкую конфету. И может, поэтому пламя это – разгоралось все ярче… Ангельские крылья скользнули по спине… Да, мой желанный… да, мой божественный, да – войди в меня, наслаждайся мной…
– Люблю… – теперь уже не выдержал наш демон, содрогаясь в моих губах от нашего, одного на всех экстаза.
Да что же это такое – похоже нам на головы и в самом деле что-то бесконечное свалилось… От этих мыслей меня отвлек голос Альдара:
– Кстати, чернявый, имей в виду: еще раз назовешь меня Владыкой в какой-нибудь такой момент – и я этот Венец тебе на член надену.
– Куда?!
– Туда. Я бы и на голову тебе его надел, только мозгами твоими рисковать не хочется… надеюсь, там у тебя мозгов нет? Да уж… ничего себе – мы размялись.
А я что? А я ничего – спала себе, никого не трогала…
– По-любому это лучше – чем мечами махать, – мечтательно улыбнулся Амор.
– Я тебе так скажу, мой дорогой: вот ради чего-то такого – только и стоит ими махать…
Какое-то время мы лежали молча, и молчание снова нарушил Альдар:
– Вот лежу я и думаю – кому же мне спасибо сказать? Получается, что некому – а так хочется…
Ну, надо же, похоже – сегодня какой-то день благодарения.
– Спасибо? За что? – не понял Амор.
– Как это за что? За то, что вы двое есть в моей жизни… Но с другой стороны, если хочется – значит, есть кому? – и этот… ни на кого не похожий, запрокинул голову, заорав во всю глотку куда-то в небо – Спасибо-о-о!
А потом наш безбашенный просто сгреб нас обоих в охапку, и появилось это чувство – ни на что не похожее, ни с чем несравнимое. Эти сильные руки нас отпустят, да – если кто-то однажды захочет уйти, но уже никогда, ни за что – не уронят…
Глава 29 Канта Памяти
Шли дни, а нежности, ласки, страсти и наслаждения в нашей жизни не становилось меньше – только прибывало. Даже не знаю, с чем это сравнить. Разве что с тем, как ограняется алмаз, постепенно превращаясь в сверкающий самим совершенством бриллиант. Потому что у чуда, свалившегося на наши бедовые головы, с каждым днем обнаруживались все новые грани. Это просто не могло надоесть, стать чем-то обыденным, превратиться в привычку.
Хотя, определенные привычки, точнее, потребности, после этого нашего дня благодарения у нас все же выработались. Например, у моих мужчин появилась ярко выраженная потребность ласкать меня так, как они это делали на той полянке у пруда. В общем-то, с этого теперь и начиналась наша близость. И само воспоминание о том, как, насколько, до какой степени я отдалась им тогда, делало со мной что-то такое, что тело мое взрывалось в оргазме, стоило мне только почувствовать их первые прикосновения. Моих красавцев, естественно, не устраивало, что вкусное так быстро заканчивается, и они научились это продлевать – давали мне время успокоиться, и сладкое наваждение продолжалось… Точно так же, стало для этих двоих необходимостью – чувствовать друг друга во мне, впрочем – необходимостью это стало и для меня. Как стало необходимостью их ласкать и видеть, что они дороги друг другу.
Этому мои невероятные мужчины тоже научились – принимать ласку, хотя, она почему-то так и не превратилась для них в потребность. И можно было испытать удовольствие, просто глядя на то, как кто-то бесконечно для тебя дорогой весь, целиком, отдается твоим губам и рукам, не высказывая никаких пожеланий, не пытаясь руководить твоими действиями и даже не совершая никаких движений. Делай со мной, что хочешь – я твой…
А еще, сама себе не отдавая в том отчета, я начала воспринимать их… как людей. Пусть и живших на Земле тысячи лет назад, но все-таки людей. Видимо, моему мозгу так было легче адаптироваться к окружающей действительности. Постепенно и незаметно Альдар и Амор слились для меня с героями моих снов – безбашенным царем и его другом. И даже то, что я не могла вспомнить, кем они были в нашей истории, ничуть этому не мешало. Да и насиловать свой мозг, пытаясь вспомнить, прекратила. В конце концов, решила: если это действительно важно – вспомнится само.
И одновременно с этим на меня начали накатывать необъяснимыми волнами воспоминания о моей земной жизни, причем почему-то именно с того момента, как я стала женщиной. А это вообще отдельная история.
Стала я ею не по большой любви или страсти, не из-за взбесившихся гормонов или алкогольного опьянения, и не из-за того, что мне грамотно поездили по ушам – а просто потому, что на первом курсе универа решила избавиться от девственности.
С одной стороны меня подвигли на такой шаг мои однокурсники мужского пола, у которых дурацкая пленка между женских ног ассоциировалась, чуть ли не с порядочностью. Возникал закономерный вопрос: неужели эти наивные, если не сказать ущербные, всерьез полагают, что подлая по натуре баба до совершения над ней акта дефлорации чистым ангелом является? Или что хорошая во всех отношениях девчонка становится хуже, лишившись этой пленки, которая женщине ничего кроме боли не причиняет? О, надо очень постараться, чтобы найти в нашем мире что-либо более извращенное и пошлое, чем эта «целомудренная мораль»! И совсем уж непонятно мне было, по какому праву претендуют на роль первого и единственного мужчины в жизни женщины те, кто и не думал блюсти целибат – как до встречи с ней, так и после. Их отношение к девственности почему-то оказалось для меня настолько омерзительным, что я решила от нее избавиться – не иначе как в знак протеста. Дух противоречия, кстати, одна из моих главных движущих сил по жизни. Что удивительно – он прекрасно уживается с противным мыслительным органом в моей голове, и может быть, поэтому до маразма у меня это все-таки не доходит. Но трепетное отношение к девственности однокурсников было не единственной причиной.
С другой стороны, в то время я еще надеялась, что встречу неземную любовь всей своей жизни, и мне не хотелось испытывать во время близости с любимым человеком даже этой, вынужденной боли. Если же для него окажется принципиальным вопрос о моей девственности, значит, никакая это не любовь, и отправится он на небо за звездочкой – так я рассуждала тогда. Скажете, глупо? Возможно. Зато – нетривиально.
В общем, требования к кандидату на роль первого мужчины у меня оказались небольшими: он должен быть достаточно сильным по мужской части, чтобы сделать это быстро и без проблем, быть из тех, кто считает, что вместе проведенная ночь – не повод для более близкого знакомства, а еще – ничего лишнего не должен знать обо мне, в том числе, где я живу и учусь. Короче говоря, я решила, что первый мужчина будет у меня одноразовым, поэтому и требования были такими – чтобы человек не посчитал себя использованным и тем более не воспринял случившееся как повод для каких-то серьезных отношений.
Сказано – сделано. Найти подходящего партнера на один раз в семнадцать лет ни для кого, наверно, не проблема. Вот и для меня это проблемой не стало. Правда, мой первый не поверил, что он у меня первый, и я его за это не виню. До сих пор не знаю, что такое девичья стыдливость – никогда ни перед кем не краснела и не опускала глаз. Ну, не доходило до меня, чего тут нужно стыдиться – того, что я женщина или того, что человек мне нравится? Простите, но что в этом стыдного – когда тебе нравится другой человек? Разве это не здорово, разве этим, наоборот – не гордиться надо? По мне, так стыдиться нужно чего-то противоположного. Короче говоря, мое поведение было совершенно нетипичным для девственницы, так что нет ничего удивительного в том, что мне не поверили. Поэтому все произошло слишком быстро, грубо и, как следствие – больно, но я не жаловалась и даже не сопротивлялась. В конце концов, глупость – самая дорогая вещь на этом свете, за нее дороже всего приходится платить. Я и заплатила, не торгуясь. И как бы там ни было – цели своей все же достигла.
Второй мужчина в моей жизни ни случайным, ни одноразовым уже не был. Можно сказать, с определенной натяжкой соответствовал критериям «не трус» и «не дурак», да и в постели с ним было неплохо, так что иногда мне даже казалось, что моя симпатия вот-вот перерастет во что-то большее. Но – не сбылось.
Как сейчас помню – он вышел тогда из душа с обернутым вокруг бедер полотенцем. А потом жестом профессионального стриптизера снял полотенце и выжидающе уставился на меня. Я, соответственно – на него. Пауза, что называется, затягивалась, и мой второй решил ее нарушить:
– Не хочешь доставить удовольствие своему любимому мужчине, детка?
О, как! Что-то я не помнила, чтобы в любви ему признавалась – неужели пьяная была? Напротив критерия «не дурак» начал стремительно вырисовываться жирный знак вопроса. Нет, я прекрасно поняла, чего от меня хотят, но решила включить дурочку – улеглась на кровать, в приглашающем жесте протянув руки и нацепив на лицо идиотскую улыбку. Мой второй купился на мое «непонимание», как будто и не называл меня в шутку Василисой Премудрой:
– Детка, мне, как мужчине, хочется твоей ласки. Ну, же, будь хорошей девочкой, возьми его в ротик! – сказал он, любовно поглаживая свой член.
Я сделала страшные глаза:
– Ой, а я почему-то совсем не возбуждаюсь при мысли, что мне сейчас начнут вбиваться членом в глотку… я фригидная, да? Извини, дорогой, но я вообще-то не на путану учусь, если ты не в курсе… Кстати, тапочки в зубах принести тебе случайно не надо?
Вот честное слово, если бы он смутился, сказал, что не собирался никуда мне вбиваться, я бы его приласкала – жалко, что ли? Но мой второй сказал другое:
– Да что ты принцессу из себя строишь? Не научишься сосать – кто ж тебя замуж возьмет?
Если кто не понял, девчонки, для того, чтобы выйти замуж, возможно придется сдать экзамен – глубокий минет называется. В качестве учебного тренажера вполне подойдет огурец соответствующего размера… Почему-то не доходило до меня тогда и сейчас не доходит: ну, как можно у кого-то просить, или требовать ласки? Как людям не стыдно это делать? Простите, мои дорогие, но я не работаю в сфере интимных услуг – чтобы ласкать кого-то по просьбе или по требованию. И если ласкаю – то исключительно по собственному желанию и вдохновению.
Поэтому после его последней фразы встала и начала одеваться, сказав ему напоследок:
– Что ты, дорогой, замуж – для меня не цель, и даже не средство. А у тебя есть выход: найти такого же любителя минета, и вы не дадите друг другу зачахнуть без ласки. Ну, сам подумай – лучше, чем любитель минета, этот самый минет никто не сделает. Конечно, тебе придется делать то же самое для него… но ты справишься. Я в тебя верю. Самое главное – ищи партнера, у которого член поменьше…
У моего второго было такое выражение лица, как будто ему очень хотелось меня ударить. Но он почему-то на это не решился. Как и на то, чтобы что-то мне ответить. Так что расстались мы, можно сказать, тихо и мирно. Одно только в той ситуации радовало – этот «не трус» и «не дурак» вряд ли в обозримом будущем рискнет сунуться к какой-то девчонке с подобными просьбами или требованиями. Если вообще когда-нибудь сунется.
Скажете, я не права? В таком случае ответьте на вопрос: откуда в нашей жизни возьмутся принцы с рыцарями, если мы, девочки, только тем и занимаемся, что всячески мальчиков жалеем и балуем, входим в положение, потакаем слабостям, прогибаемся под их желания, настроения и недостатки? На что угодно идем, лишь бы удержать возле себя хоть какое-то существо мужского пола, обрести в глазах общества статус замужней дамы. И в итоге не у нас, а у наших мальчиков все получается, как в сказке – поймал мудак золотую рыбку… Ну, зачем этому жабу в принца или рыцаря превращаться, если его и таким любят, и все потребности с наклонностями удовлетворяют? Уж простите меня, но я себя не на помойке нашла, чтобы тратить свою жизнь на ожидание чуда – когда из мерзкого жаба вылупится прекрасный принц. Можно сказать – таким было мое кредо на Земле.
Вы же это делаете, девочки, а потом плачетесь подружкам в жилетку во время редких девичников на предмет того, какие мужики козлы. Закономерная ситуация – жалкое зрелище. Совет очевиден и банален: если ты считаешь, что твой муж козел – разведись. И точно также банален и однообразен ответ: я не могу с ним развестись – я его люблю-ю-ю! Извини, подруга – не верю. Мне, например, чтобы любить кого-то, надо этим человеком, как минимум, восхищаться. Поэтому моя твоя не понимай. Ах, ты живешь с ним ради детей? Ну, что тут можно сказать? Как и ради чего жить решать, конечно, тебе. Только не жалуйся потом, что детки твои такими же мелкими рогатыми скотами выросли. А кем еще они могут вырасти, глядя на папу-козла? И вообще – я не мамочка твоего благоверного, чтобы выслушивать жалобы на него или принимать претензии к качеству. В конце концов, если ты однажды обнаружила, что вышла замуж за козла, и продолжаешь с ним жить, значит – сама коза. Простите, девочки, но логика – это какой-то такой лом, против которого нет приема. Вот поэтому, кстати, мы с Дианой, наверно, и подружились – она никогда не жаловалась на своих кавалеров, как и вообще, на жизнь. Совета, бывало, просила – и только.
Хотя, кто знает, возможно, у меня было такое мнение на этот счет, потому что я не боялась одиночества и не страдала от него. Да и либидо мое по-настоящему просыпалось лишь тогда, когда в душе появлялись чувства к какому-то мужчине. Но даже если бы это было не так, уверена, что осталась бы при своем мнении: лучше пользоваться вибратором, неодушевленным предметом, который не способен, ни обидеть, ни обидеться, чем исполнять для кого-то роль резиновой куклы, будучи живым человеком. В общем, одиночество не казалось мне сукой и сволочью, как в известной песне поется, а казалось, в первую очередь – свободой. Свободой – жить и поступать так, как должен жить и поступать человек, чтобы иметь право на самоуважение. Ну, надо же – опять лирическое отступление нарисовалось.
На чем я там остановилась? Ах, да… Короче говоря, с минетом на Земле у меня не сложилось. Своему третьему я его тоже не делала, и мы с ним точно так же расстались в итоге. Скажете, сама виновата? Возможно. Я же никогда никого ни в чем не винила, просто потому, что ни о чем не жалела. Наоборот – каждый раз радовалась, что, в отличие от многих других женщин, не потратила впустую долгие годы своей жизни на того, кто собирался лишь пользоваться мной, как вещью, для удовлетворения своих потребностей.
А то, что происходило здесь, на Альфаире, на минет совершенно не походило, поскольку рвотного рефлекса не вызывало и доставляло одно сплошное удовольствие. Причем – всем. Но пора вернуться к нашей истории.
Канта Памяти наступила, как у нас Новый год – ожидаемо и незаметно. И еще ни разу за всю историю Леса этот праздник у альфаров не проходил так весело, чему немало поспособствовали новоявленные юмористы Веларг и Маруз.
Кстати, Веларг в прямом смысле слова нашел здесь свою судьбу. Дело в том, что его жена умерла, рожая ему сына, и он уже тридцать лет как был вдовцом. Жениться снова желания не испытывал, хотя бы потому, что у него не было такой необходимости – наследник имелся, а желающие удовлетворить потребности короля в постели всегда находились. Тем более что этот король, среди прочего, прославился, как искусный любовник. Поэтому, отправляясь в Радужный Лес, меньше всего Веларг ожидал, что с ним случится то, чего ни разу не случалось с человеческим мужчиной или аруком – что он воспылает страстью к женщине альфаре. Во все времена слишком уж комплексовали люди и аруки в присутствии красавиц Леса. Для них возжелать какую-то из них – было все равно, что покуситься на божество.
Его избранницей оказалась… ни за что не поверите – та самая Лаира, дочь Астара ин Мерталя, после близости с которой, Альдар перестал воспринимать женщин как женщин. На ее жизни этот неудачный опыт тоже сказался самым фатальным образом. Нет, девушку никто ни в чем не винил, и она не стала изгоем – а просто перестала быть желанной для мужчин Радужного Леса, несмотря на свою нереальную красоту, и не только физическую. Так или иначе, каждый знал, что эта женщина чуть не лишилась рассудка во время близости с мужчиной, и, видимо, возжелать ее после такого для них означало – снова причинить ей вред. Да и она сама едва ли не шарахалась от мужчин альфаров после случая с Альдаром. Одним словом, больше двадцати лет Лаира не знала мужской ласки и уже не надеялась на то, что это когда-нибудь измениться.
И тут на горизонте появился Веларг – умный, веселый, харизматичный, истинный аристократ.
Лаира сразу привлекла его внимание, и даже не своей красотой – к тому моменту у Веларга, в отличие от других иностранных гостей, уже выработалось что-то вроде иммунитета к ослепительной красоте перворожденных. Девушка бросилась в глаза королю Дармиры, прежде всего тем, что, как говорится, средь шумного бала казалась чужой на этом празднике жизни.
Когда же он узнал ее историю (не буду скрывать – от меня), в общем… лицо Веларга надо было видеть. И теперь мне уже никто никогда не докажет, что любовь не может родиться из такого чувства, как сострадание.
Надо ли говорить, что после того, как эта парочка начала оказывать друг другу недвусмысленные знаки внимания, ничуть не стесняясь окружающих, все были в шоке – и альфары, и люди, и аруки? Нет, их никто не осудил ни в коей мере – просто это оказалось слишком непривычно и удивительно для всех. Нашлись и такие, кто от души за них порадовался. Надеюсь, вы догадались, что я имею в виду Астара и Альдара? Больше скажу – никогда не видела, чтобы кто-то настолько радовался чужому счастью. У Альдара так вообще – разве что крылья за спиной не выросли. Но он и без крыльев выглядел как бог радости и света. И наверно, еще никогда монарх так искренне не благословлял свою подданную на совместную жизнь с иноземцем.
На это солнце набежала всего одна маленькая тучка, когда на предложение Веларга стать его законной супругой Лаира отреагировала не так, как обычно реагируют женщины на подобные предложения, исходящие из уст королей.
Удивленно приподняв брови, девушка спросила:
– Но зачем это нужно? Я же и так буду рядом…
Наверно, любой из земных монархов оскорбился бы на месте Веларга, Веларг же воспринял это совершенно спокойно. И было видно по нему, что он не притворяется. А я вдруг подумала о том, что эти двое будут счастливы всегда – всю жизнь. Почему? Да потому, что никогда не станут выяснять, кто из них главнее и важнее – им это просто в голову не придет.
В общем, праздник шел своим чередом, и его непередаваемая атмосфера на самих альфаров подействовала таким образом, что очень скоро эту Канту Памяти начали называть первым настоящим праздником в истории Леса. И буквально на каждом шагу звучала фраза: как жаль, что те, кто Ушел, не могут этого увидеть, не могут принять в этом участия. Феерическая карусель праздника и меня закружила, и даже в какой-то момент возникла мысль, что, похоже, и в моей жизни тоже – это первый настоящий праздник. Едва ли не впервые я чувствовала себя не одиночкой, а частью какого-то большого, теплого и светлого целого. Короче говоря – от коллектива никоим образом не отрывалась, по крайней мере, первые шесть дней.
А вот на седьмой – начались Призовые Поединки в Круге, и я поняла, что это… не мое. Возможно, они и захватили бы меня, если бы вместо настоящих участники использовали тренировочные мечи – потому что скорость, реакция и мастерство владения оружием не могут не восхищать. Тем более что при виде их мастерства приходило и осознание того, что люди не способны на такое. Даже самый одаренный человек, тренируясь помногу часов ежедневно, никогда не достигнет подобного уровня. Но альфары сражались боевыми рохаррами (те самые мечи, похожие на японскую катану), а правила, запрещающего причинять противнику увечья, регламент Поединков не предусматривал. Вообще, кроме полного запрета на применение Силы – никаких других правил здесь не существовало.
И меня откровенно затошнило, когда один из участников отсек сопернику кисть руки вместе с зажатым в ней рохарром. Отрубленную руку Сила тут же притянула обратно к телу и срастила с ним, но мне от этого легче не стало. Парню явно было больно, и хотя ни один мускул не дрогнул на его лице – эта боль сполна отразилась в глазах. У альфаров, к слову, умение терпеть боль на грани полного ее игнорирования – считалось едва ли не высшим достоинством мужчины.
