Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"
Автор книги: Оксана Огнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)
– Ну, что ж… в таком случае, всех благ тебе и твоим детям, какие только может подарить людям жизнь. Бывай здорова!
Но на пороге он не выдержал и оглянулся. Не смог удержаться от искушения задать ей вопрос, который с самого начала не давал ему покоя, хоть и понимал, что нарушает этим приличия:
– Скажи, почтенная госпожа, мне это не показалось – ты и в самом деле не особо скорбишь по покойному супругу?
… Она могла бы отделаться ничего не значащей фразой, вроде того, что ему это действительно показалось, но почему-то за несколько минут знакомства для нее стало важно мнение этого невероятного мужчины, глядя на которого, думала: ну, зачем такому, как он, еще и красивым быть? Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, персиянка распахнула домашнее платье на груди, даже не заметив, что порвала тесемки:
– Как ты думаешь, государь, по чему-то такому можно скорбеть? – то, что сделала эта женщина, было немыслимым для женщины вообще, не говоря уже о целомудренных до отвращения персиянках.
Перед ним стояла вроде бы та же самая женщина и в то же время другая – сильная, гордая, смелая. Нежное, налитое и даже на вид теплое тело покрывали неприглядные отметины: шрамы, зажившие следы от зубов и ожогов. У неистового варвара на мгновение в голове помутилось от увиденного. Это так его потрясло, что в следующий момент он не узнал собственного голоса:
– Люди говорят: шрамы украшают мужчину. Я же могу теперь добавить: ничто так не уродует мужчину, как шрамы на теле его женщины…
Возможно, ее тело и не выглядело бы так ужасно, если бы она давала мужчине, который сделал его таким, то, что он хотел. А нужны ему были ее мольбы, ее слезы, ее страх. Но ей было легче умереть. Лишить его этого удовольствия – это все, что женщина могла противопоставить живущему в нем чудовищу. Даже пожаловаться родным у нее не было возможности. Персы считали: если мужчина плохо обращается с женщиной, значит, она недостаточно ему угождает. Сама виновата, одним словом.
Опомнившись, персиянка попыталась было запахнуть платье, но повелитель не позволил ей этого сделать. Он развел руки женщины в стороны и склонился к груди:
– Тише, девочка, тише… – после чего горячие твердые губы коснулись самого неприглядного на вид шрама, и по очереди поцеловали все отметины на ее теле, – Успокойся, я ничего плохого тебе не сделаю, попробую лишь зализать твои раны…
Мужчина сел на стул и усадил женщину себе на колени лицом к лицу.
Она была практически в ужасе:
– Тебе… не противно ко мне прикасаться?
– Противно? Девочка, еще немного, и меня постигнет участь тринадцатилетнего подростка, который впервые увидел женскую грудь…
… Горячий влажный язык нашел соблазнительную вишенку соска и начал нежить его, никуда не торопясь и ни на чем не настаивая – повелитель едва не застонал в голос от наслаждения, когда наконец-то сделал это. Как говорится – дорвался. Потом такой же изысканной ласки удостоился и второй. Руки мужчины легли на тяжелые налитые груди, поглаживая их легчайшими, как перышко, касаниями. Женщина задрожала и покачнулась у него на коленях. Выходит, правда то, что люди говорят о неистовом варваре? Что он колдун, чародей? Как иначе объяснить ее реакцию на его прикосновения?
Раньше повелитель искренне считал, что у него нет никаких особых предпочтений в том, что касается женской внешности. Даже другу своему говорил: когда женщина мне нравится – для меня не важно, как она выглядит. Сейчас же с удивлением обнаружил, что ему, похоже, нравятся женщины, у которых есть за что подержаться: такие вот мягкие, округлые, теплые, как сладкая булочка – так бы и съел… И каждый поцелуй, каждое прикосновение к ее телу почему-то отзывалось наслаждением, от которого прерывалось дыхание, в нем самом…
…Неистового варвара вдруг посетила мысль о том, что ему вполне достаточно удовольствия, которое он испытывает, лаская ее. Вплоть до того – что сможет даже удержаться и не войти в нее, если она этого не захочет. И решил – войдет лишь в том случае, если эта сладкая персияночка сама его об этом попросит. По-другому он и не мог поступить, учитывая, что этой женщине пришлось вытерпеть от мужчины. Персиянка едва уловимым инстинктивным движением потерлась об него, и мужчина понял – она хочет, чтобы ее приласкали там, в самом чувствительном женском месте. И в тот момент, когда палец повелителя нашел в жаркой, влажной глубине этот сокровенный пульсирующий бугорок и погладил его – почтенную мать двоих сыновей, сотряс первый в жизни оргазм.
Повелитель же отстраненно подумал, что участь тринадцатилетнего подростка его таки постигла, но ничуть не расстроился по этому поводу. Одного раза ему никогда не хватало, а времени на то, чтобы восстановиться, обычно не требовалось…
-… Разве женщина может сама хотеть, чтобы мужчина с ней это сделал?
Демоны! Да что же это за мир такой?
– А ты хочешь? – горячий язык все никак не мог насладиться вишенкой соска, одна рука повелителя все так же нежно гладила ее вторую грудь, а другая – неторопливо ласкала женщину между ног, вызывая у нее дикое первобытное желание, ощутить в себе его твердость и силу, которую она и так ощущала животом, – Хочешь почувствовать меня в себе, девочка моя? Скажи это… скажи это вслух…
– Да…о, боги, да!
– Так в чем же дело? Возьми меня, возьми – как хочешь сама…
…Персияночка оказалась ненасытной – ему под стать. И хотя близость с ней не была похожа на смерть, как ему нравилось – до чего же тепло и хорошо от нее становилось на душе…
– … Как-то странно мы с тобой встретились, девочка, странно соединились. Шрамами – к шрамам…
Прильнув к нему всем телом, женщина тепло улыбнулась:
– Странно, что меня называет девочкой мужчина, который по возрасту годится мне, может и не в сыновья, но в племянники точно.
– Ну…если до сегодняшнего дня ты не знала, что от близости с мужчиной можно испытывать удовольствие – кто же ты, как не девочка?…
… Она должна решиться сказать ему это. Она просто обязана, потому, что другого выхода нет. И сладкая персияночка решилась:
– Отпусти меня, мой повелитель. Отпусти – пока еще я могу уйти. Позволь мне уехать…
Неистовый варвар задумчиво рассматривал женщину, лежащую у него на плече, пытаясь понять, чем вызвана подобная просьба. Им было хорошо вместе, и ей было хорошо с ним. Ни одна женщина так самозабвенно ему не отдавалась – целиком, без остатка, до самого дна. И он ни разу ее не обидел – ни словом, ни взглядом, ни жестом, ни поступком. Ничего, даже отдаленно похожего на разногласия или недовольство ни разу между ними не промелькнуло.
– Я подумаю над этим, если скажешь, почему ты меня об этом просишь – почему хочешь, чтобы мы расстались.
– Я… я слишком сильно к тебе привязалась. Еще немного, и прирасту не только шрамами – мясом и костями прирасту. Притом, что я тебе не пара… Поэтому прошу: пока еще смогу без тебя жить – отпусти…
И не важно, что с самого первого раза именно это с ней и случилось – она приросла к нему мясом и костями, но ее любимому, ее желанному знать об этом не нужно.
– А тебе не кажется, девочка, что я сам в состоянии решить – кто мне пара, а кто нет?
– Мой повелитель… я старше тебя на восемь лет, у меня двое практически взрослых сыновей от другого мужчины, и рано или поздно мое присутствие в твоей жизни начнет создавать тебе проблемы… мне нужно уйти, пока я не превратилась в жалкую старуху при молодом красавце царе… пожалуйста, постарайся понять…
И почему озвученные персияночкой причины не кажутся ему ни убедительными, ни уважительными? Но неистовый варвар не был бы самим собой, если бы стал кого-то удерживать против воли.
– Хорошо. Я тебя отпущу. Но не во вдовье одиночество – а замуж. После того, как ты узнала, что с мужчиной может быть хорошо, вряд ли ты сможешь жить одна. Так что – выбирай себе мужа.
– Как… это?
Повелитель улыбнулся:
– Просто. Выбирай – кто тебе по душе.
– Но… кто же меня такую захочет? Да и не нравится мне никто…
– В таком случае – я выберу тебе мужа сам, уж не обессудь… А сейчас – иди ко мне, если ты не против. Кажется – я, как всегда, тобой не наелся…
…Неистовый варвар все понял, стоило ему лишь взглянуть на этого малыша. Новый муж сладкой персияночки явно не имел никакого отношения к его появлению на свет. Зато, похоже, он сам – очень даже имел.
Повелитель медленно повернулся к матери своего ребенка:
– Ответь мне всего на один вопрос: почему?
Персиянка упала ему в ноги и прижалась лбом к коленям:
– Прости… Я просто хочу, чтобы он выжил. Выжил, несмотря на то… что твой сын. Выжил – именно потому, что твой сын. Больше всего на свете этого хочу…
– Для начала поднимись. А теперь скажи: ты и в самом деле считаешь, что я не в состоянии защитить свою женщину и ребенка?
– Нет… о, боги, нет! Просто… мы все когда-то уйдем – и я, и ты… А если у тебя еще будут другие дети от законной жены… кто защитит моего сына тогда?
– И что же твой муж? В жизни не поверю, что он не заметил сходства между нами, хоть ребенок и чернявенький, как ты.
Женщина опустила голову:
– Ты не поверишь… но мой муж горд тем, что ему выпала честь воспитывать твоего сына. И он считает, что я правильно поступила… Ты выбрал мне достойного мужа, мой повелитель…
– Знаешь… ты ошибалась, когда говорила, что не пара мне. Из тебя бы получилась замечательная царица. А впрочем – ты царица и есть…
… И этот его последний отчаянно-обжигающий поцелуй будет греть ей душу всю оставшуюся жизнь…
… Она знала, что они придут. Заранее знала – чувствовала. И заранее побеспокоилась о том, чтобы ее, чтобы их сына, они здесь не нашли. Сама же при этом не сдвинулась с места, специально – чтобы никто ничего не заподозрил раньше времени. И там, где мальчик сейчас находится, никто никогда не додумается его искать. И там – о нем позаботятся.
Смерти отчаянная персиянка не боялась, скорее – жаждала ее. Ведь по ту сторону бытия она снова встретит его, своего любимого, и уже не будет иметь никакого значения то обстоятельство, что в этой жизни она была старше его на восемь лет и рожала детей от другого мужчины…
…– Отвечай, старая сука, где твой пацан?
Презрительная усмешка исказила ее губы:
– Он там, где вы его ни за что не найдете, шакальи выбл…дки!
Сознание наемника затопила ярость. Да как эта потасканная баба смеет так разговаривать с мужчиной! Даже если когда-то ее трахал дерзкий варвар, который отымел в свое время всю их империю – это не дает ей такого права. Она всего лишь баба, подстилка!
Остро заточенный клинок уперся персиянке в грудь:
– Ну, ничего, сейчас ты нам быстренько все расскажешь…
Победная улыбка расцвела на губах женщины, а в темных глазах отразилось торжество:
– А ты попробуй, спроси меня еще раз, сын шлюхи! – выплюнула она ему в лицо и изо всех своих сил насадилась грудью на клинок…
…Она все-таки сделала это – она победила. Встречай меня – я иду к тебе, мой неистовый варвар, мой победитель…
…А тем, кто пришел убить их сына, ничего другого не оставалось, кроме как найти похожего ребенка…
Первое, что я обнаружила, проснувшись – что у меня глаза на мокром месте. Да, мне приходилось раньше слышать, что люди иногда плачут во сне, но со мной такое случилось впервые. Вот это любовь! Ее Величество Любовь – по-другому и не скажешь. Почему все так несправедливо, а точнее – так неправильно в этой жизни? Люди, способные на такую любовь, не должны умирать – они должны жить вечно. Они просто не имеют права – умирать…
С грехом пополам собрав в кучку собственные растрепанные чувства, я быстро привела себя в порядок и уселась за ноутбук, чтобы записать свой последний сон. И надо же – только закончила, поставила точку, как появился Армон. Вид у главы Совета творцов был рассеяно-задумчивым – философски-задумчивым, я бы сказала. Что-то он рано сегодня появился.
– Ну, как ты тут, Алина, не скучала?
– Когда бы я успела, если всего час назад проснулась?
– Час назад, говоришь? Наверно, уже проголодалась?
Ну, просто папочка заботливый, да и только! В итоге, все тем же магическим способом мне сварганили мой любимый завтрак – яичницу с ветчиной и помидорами. Такая уж у меня самоубийственная натура – люблю все вредное для жизни и здоровья, за исключением, пожалуй, наркотиков (сигареты – не в счет). Не знаю, может, дело в том, что я еще молода, но пока что – мое драгоценное здоровье против моих вредных привычек не возражало.
Армон, который в пище вообще-то не нуждался, видимо, не смог устоять перед искушением попробовать то, что я с таким аппетитом уплетаю, и сотворил себе точно такое же блюдо. Так что, с определенного момента, вредную для здоровья пищу за обе щеки мы с ним уписывали уже оба.
– Кстати, Алина, твоим прекрасным рыцарям я сообщил, что с тобой все в порядке, что ты к ним вернешься, и настоятельно посоветовал дождаться тебя дома, но почему-то сомневаюсь, что эти двое меня послушаются…
У меня словно гора с плеч свалилась:
– Ты видел Альдара и Амора?!
– Не то чтобы я их видел… Сама понимаешь – приблизиться к Хранителю и его близкому я не могу, но весточку от меня они получили. Хотя, скрывать не буду, посмотреть на того, чья чисто внешняя красота заставляет замирать в восхищении альфаров, которые на внешность, вообще-то, даже внимания не обращают – было бы любопытно. Смутный образ, который выдает мне мир, едва ли может сравниться с оригиналом.
Я улыбнулась:
– Ну, да, Альдар – он такой. Вполне можно получить удовольствие, просто на него глядя. И Амор, кстати, в этом смысле – ему под стать. Только он больше на человека похож.
– Я в курсе – смуглый, чернявый, черноглазый. Совсем, как Арий…
– Скажи, Армон, а где они сейчас?
Армон выдержал многозначительную паузу – по-моему, он все больше «очеловечивается» и даже не всегда сознает это:
– Вообще-то, твои красавцы уже здесь – в Синих горах. Правда, с другой стороны хребта, и если они будут прочесывать горы так же тщательно – до этих мест еще не скоро доберутся.
– Армон… а вдруг наш вседержитель не появится? Не будешь же ты меня держать здесь всю жизнь?
Глава Совета творцов лукаво улыбнулся:
– Нет, конечно. Если хочешь знать, я уже и не слишком-то надеюсь на то, что брат откликнется на мой зов. Но, в конце концов, он ведь знает, что и все мы, и Мироздание сейчас ему полностью подвластны – это просто чувствуется. Видимо, занят сейчас ваш вседержитель чем-то серьезным, глобальным так, что даже не может отвлечься, хоть на мгновение… Что же касается того, сколько времени ты здесь пробудешь… то почему бы мне и не позволить твоим героям тебя найти? Ведь это будет – так красиво, романтично… Зря они, что ли, отправились в такую даль? Ты, кстати, можешь предаваться с ними страсти, ничего не опасаясь – коль уж сумела выдержать близость с двумя творцами изначальными, пусть и во сне…
Я сознательно и целенаправленно затушила в себе все свои мысли – чтобы случайно не подумать чего лишнего. И тут же офигела: ну, ничего себе – как я теперь умею…
Армон, между тем, продолжал:
– С мужчиной альфаром, если хочешь знать, никто не сравнится на ложе страсти – он ненасытен, неутомим, чувствует женщину лучше, чем она сама себя чувствует. И что-то подсказывает мне, что эти двое до сих пор не стали твоими лишь потому, что опасаются причинить тебе вред. Так что, можешь смело разубеждать их в этом, а если будут упорствовать – привяжи к кровати и действуй. Хотя, нет, они же альфары – что им какие-то веревки?
Юморист новоиспеченный, блин! Я почувствовала настоятельную потребность съехать с этой темы:
– Скажи, Армон, а у нашего вседержителя в его земной жизни были дети?
– Были – как не быть. Трое – два сына и дочь. Правда, о том, что у него есть дочь, знали только его друг и брат. Он даже матери не рискнул об этом написать, хотя она мечтала о любимой внучке от любимого сына едва ли не больше, чем о внуке. Сама девочка, кстати, так и не узнала, что мужчина, чьи деяния вызывают у нее такое восхищение, что хочется переодеться парнем и отправиться догонять его армию, на самом деле – ее отец. И ты даже представить себе не можешь реакцию вашего вседержителя, когда он, не достигнув еще тридцатилетнего возраста, узнал, что у него имеется дочка – практически невеста на выданье. Ему было шестнадцать, когда она родилась. Подарок от первой женщины, так сказать. Просто, в тот момент, когда судьба их развела, они оба пребывали в неведении насчет ее беременности.
– И как сложились судьбы его детей?
– Лучше, чем они могли бы сложиться, учитывая, какая власть была сосредоточена в руках их отца. Преждевременной насильственной смертью умер только один его сын, да и то, лишь потому, что мать этого ребенка, жена вашего вседержителя, сделала все для того, чтобы так случилось.
Я оторопела:
– Как… это?
– Долгая, вообще-то, история, но время у нас есть, так что я вполне могу удовлетворить твое любопытство. Если все же попытаться сказать покороче… Этот ребенок, самый младший, кстати, был зачат в то время, когда ваш вседержитель уже сознательно и целенаправленно не хотел никаких детей ни от какой женщины, правда, об этом никто не знал. Даже какую-то невразумительную гадость принимал тайком от всех, чтобы женщины от него не беременели. Одним словом – со стороны отца желанным ребенок точно не был. И хотя этому отцу пришлось изображать радость на людях после того, как узнал о беременности жены, на самом деле – для него это стало очередным ударом. Среди прочего, ему казалось, что его хрупкая миниатюрная жена просто не разродится – умрет в родах. Тем более что от него рождались крупные дети. Может, из-за того, что сын этот не был для него желанным, он получился самым неудачным из всех. Нет, внешне мальчик уродился красивым – почти таким же, как отец, правда, в отличие от своих брата и сестры, внешностью пошел не в отца, а в родню матери, но вот в остальном… Короче говоря – абсолютная храбрость произвела на свет абсолютную трусость. И как это обычно бывает, абсолютной трусости сопутствовали ничем не мотивированная, неоправданная жестокость, завышенная самооценка и виртуозное умение притворяться тем, кого в нем хотели видеть.
А бывшие соратники вашего вседержителя до последнего надеялись, что сын вырастет и хоть в чем-то, хоть отчасти, заменит им отца. Что однажды наступит день, когда они вручат ему отцовское наследство, и он поведет их за собой, как вел когда-то отец, куда угодно – хоть и на край земли.
Это был тот случай, когда время так никого и не вылечило до конца – эти суровые воины от своей потери так и не оправились. Даже к мирной жизни, в которой не было их любимого вождя, не сумели адаптироваться – ведь он сам на каком-то подсознательном уровне ассоциировался у них с войной. Поэтому после его смерти они пустились во все тяжкие – ударились в бесконечные кровопролитные войны, по сути своей, бессмысленные. Потому что ваш вседержитель перед смертью, а умирал он долго и мучительно, сам разделил созданное им государство на части и каждому из тех, кто обладал талантом правителя, вручил свой надел. Он очень хорошо разбирался в людях и понимал, что более или менее успешно править этим огромным государством сможет разве что его брат, но при этом меньше всего желал брату, которого бесконечно любил и уважал – такой вот пожизненной каторги без отпусков и выходных. Брату и вручил самое для него дорогое – землю обетованную, как он называл эту страну. А когда они попытались было возразить против подобного раздела, сказал: «Разве вы у меня не заслужили, чтобы я сделал вас царями?». Правда, брат же и позаботился о том, чтобы ни современники, ни потомки не узнали об этой его последней воле. «Пусть лучше о нас подумают, что мы были тварями неблагодарными, которых ничего, кроме власти и богатства не интересовало, чем подумают о нем, что он был безумцем» – такими были его слова, и все с ним согласились.
В общем, в перерывах между битвами каждый из них, так или иначе, находил время, чтобы навестить наследника любимого вождя. Тогда этому наследнику как раз исполнилось тринадцать лет, и двое соратников его отца просто решили поздравить парня с днем рожденья. Короче говоря, они бродили по ярмарке в поисках подходящего подарка и вдруг увидели коня, который до дрожи напомнил им знаменитого коня их покойного предводителя. Он походил на него всем: статью, мастью, диким необузданным норовом. И даже в том, что за этого зверя заломили баснословную цену, мужчины усмотрели своего рода знак свыше. Вполне естественно, что никаких денег они не пожалели и купили царевичу этот подарок.
Что же касается матери наследника, то она, не то чтобы совсем не любила его, но и безграничной слепой материнской любви к нему не испытывала. Не раз и не два ее посещала мысль о том, что если бы она не забеременела тогда – могла бы спокойно наложить на себя руки и отправиться следом за любимым. И что только из-за этого ребенка обязана терпеть пытку под названием жизнь. Так случилось, что всю любовь, на какую была способна, эта, необычайно страстная по натуре женщина, отдала своему мужу.
По-своему, она была невероятной, ни на кого не похожей. Представь себе – будучи от природы ревнивой собственницей, умудрилась не на словах, а на деле стать лучшей подругой той, что долгие годы делила ложе с ее мужем и его другом – и после того, как они поженились, кстати, тоже. Но при этом жестоко расправилась с двумя другими женами своего мужа, царственными шлюхами, как она их называла. Не из ревности, не из-за конкуренции, как считают ваши историки – эта неподражаемая фурия уничтожила их только за то, что они посмели возненавидеть ее любимого и поносить его имя. А одна из них, так вообще – обнаглела настолько, что сходила налево и забеременела непонятно от кого, потому что, видите ли, многочисленная родня вконец достала ее вопросом: почему она до сих пор пустая, мол, где наш наследник? Ее амбициозная родня, к слову, не погнушалась так же жестоко расправиться с бывшей любовницей вашего вседержителя, правда, добраться до их сына у них не получилось, хоть они и пребывали в неведении на этот счет. Наемникам пришлось найти и убить похожего ребенка, но им повезло – заказчики подмены не заметили.
Чтобы тебе было понятно, эта удивительная женщина, жена вашего вседержителя, родилась и выросла в правящей семье, и о том, что такое долг правителя, знала не понаслышке. Рядом же со своим мужем так вообще стала истинной царицей – царицей до мозга костей в лучшем смысле этого слова.
А теперь представь весь ее ужас, когда она увидела, с каким равнодушным любопытством их сын вскрывает живот беременной кошке, предварительно свернув ей шею. Был момент, когда до нее дошло – однажды, с точно таким же равнодушием он избавится от собственной матери, которая посмела доставать его нравоучениями.
Перед ней ребром встал вопрос: что будет, если у этого чудовища в один, далеко не прекрасный день, окажется в руках абсолютная власть над практически безграничной империей? И самое страшное: как это чудовище своими деяниями в будущем опорочит память лучшего из людей, лучшего из мужчин – ее любимого? Она не могла понять, за что боги покарали их с мужем таким сыном. Разве они плохо относились друг к другу, разве не любили друг друга?
Кошмарное открытие, которое сделала эта мать о своем ребенке, даже в какой-то степени облегчило ей непреходящую боль утраты. Потому что у нее появилась цель в, казалось бы, бессмысленной жизни: любыми средствами не допустить всех этих ужасов в будущем. Но как это сделать? Рассказать кому-то? Так никто не поверит, учитывая, как мастерски ее дитя играет свою роль перед соратниками отца. Убить же собственного сына она не смогла, хоть и зашла к нему однажды в спальню посреди ночи с кинжалом в руках.
И тут заявились эти двое с поистине царским подарком для наследника. Вот только подарок этот был самым настоящим бешеным зверем. Ну, наверно, им хотелось увидеть, как сын повторит поступок своего отца, который в таком же возрасте укротил такого же жеребца. Только при виде этого бешеного зверя, с наследника мигом слетела привычная маска – от страха он разве что под юбку к матери не спрятался. И она поняла: это ее шанс. Возможно – единственный в жизни.
Женщина засмеялась совершенно безумным смехом, а потом заявила растерянным мужчинам, что ее месть свершилась. Что она отомстила им всем за поруганную родину. Мол, неужели вы даже сейчас не понимаете, что этот ребенок – не его сын? На самом деле он сын безвестного раба, и сын раба будет править вами, а вы – безропотно выполнять его приказы.
Короче говоря – вдова вашего вседержителя довела мужчин фактически до состояния аффекта. В состоянии аффекта они ее и убили. А вот ее сына – убили уже в здравом уме и твердой памяти. Потому что это дитя, вместо того, чтобы рыдать над телом матери, как положено нормальному ребенку, с ненавистью пнуло ногой ее труп, и ледяным тоном заявило им, что лживая сука все наврала, что он сын своего отца и их будущий царь, и что они обязаны подчиняться ему во всем. Можно сказать, только после этого они и поверили до конца женщине, которую убили в гневе.
Такая вот история – которой нет ни в одном из ваших учебников истории.
Я была в шоке:
– Это же… да это же что-то невероятное!
Армон пожал плечами:
– Вокруг невероятного человека невероятные вещи и творились – все более чем логично. Я тебе больше скажу – люди, которые окружали вашего вседержителя в земной жизни, даже не понимая в большинстве случаев мотивов его поступков, неосознанно стремились соответствовать заданной им планке. И в итоге становились сильнее, благороднее, бескорыстнее. Становились такими, что сами себе начинали нравиться. Наверно, можно сказать, что рядом с ним они сами становились невероятными – каждый по-своему. И поэтому тоже – время так и не вылечило их до конца, эти люди не смирились со смертью того, кто столько значил для них, до самой своей смерти.
А сейчас, Алина, извини, но мне снова нужно отлучиться. Уж постарайся не скучать.
Глава 22 Повод для гордости.
…Юноши в коротких хитонах медленно шли по дорожке сада, обсуждая щекотливую тему однополых отношений между мужчинами.
– Я считаю, правы те, кто утверждает, что духовная близость между мужчинами не должна оскверняться низменными желаниями плоти, – говорил высокий крепкий паренек с рыжевато-каштановыми волосами и серо-зелеными глазами.
– А я думаю, что как раз они ошибаются. В желаниях плоти нет ничего низменного, когда они вызваны влечением души, – возразил ему худенький голубоглазый парнишка с шикарными ресницами и пепельно-русыми кудрями.
Его собеседник ухмыльнулся:
– Было бы удивительно, если бы ты не нашел оправдания своим порокам. Мне же и представить трудно, как можно ощущать себя мужчиной с мужским членом в заднице. Если хочешь знать, у меня никогда ничего не было с парнями, и я горжусь этим!
– Ха! Ты еще скажи, что гордишься тем, что девственник!
И тогда высокий обратился за поддержкой к третьей стороне – их непостижимому, ни на кого не похожему царевичу, самому красивому юноше, какого он только видел в своей жизни, и в то же время, едва ли не единственному, насчет которого был уверен, что парни его не привлекают в этом смысле:
– Скажи, разве я не прав? Разве когда мужчина не прикасается к другим мужчинам в стремлении удовлетворить свою похоть – это не повод для гордости?
Царевич слегка склонил кудрявую голову к плечу и улыбнулся своей неподражаемой лукавой улыбкой:
– Ну… мне кажется, человек вправе гордиться лишь тем, что он делает. Когда же он не делает того, что считает недостойным – это всего лишь похвально. Хотя, если ему приходится бороться с собой, преодолевать искушение для того, чтобы удержаться от каких-то действий – наверно, можно считать такое воздержание поводом для гордости…
Вся компания разразилась дружным веселым смехом.
Ну, вот и кто он после этого? Вместо того чтобы поддержать его – посмеялся над ним вместе с остальными…
… -Ты звал меня, отец? – спросил сын, переступив порог отцовского шатра.
Отец медленно приблизился, поднял голову сына за подбородок и внимательно осмотрел черные следы от пальцев повелителя на его шее:
– Думаю, тебе следует извиниться перед своим царем, сын мой.
Тот вскинулся:
– Мне? Извиниться?!
– Именно так. Ни тебя, ни меня и никого из нас не касается, с кем он делит ложе, и как он это делает. По отношению к нему ты самым непотребным образом нарушил приличия.
– Это я нарушил приличия? То есть, ты ничего не имеешь против того, чтобы нашей царицей стала шлюха, которая совокупляется с двумя мужчинами сразу?
– Сын мой, это мы сами так решили, что она наша будущая царица. Но разве наш царь нам ее представлял как свою будущую жену?
Сын повесил голову:
– Хорошо. Если ты считаешь, что я должен извиниться – я извинюсь. У меня просто в голове не укладывается – как может мужчина позволить другому мужчине прикоснуться к любимой женщине? Да еще царь!
– Ну, думаю, для того, чтобы так сделать, надо любить этого мужчину. А что касается того, что это сделал царь, то, наверно, только истинный царь – и способен на такой поступок…
–Демоны! Лучше бы он и в самом деле свернул мне шею…
Отец покачал головой, после чего вдруг сказал:
– Сын… послушай моего совета: найди кого-то, похожего на него, и утоли с ним это свое желание. Не здесь, не среди наших – да хотя бы на ближайший невольничий рынок съезди и купи там похожего раба.
В следующий момент сыну показалось, что покраснели не только его лицо и шея – что он весь стал красным, как вареный рак:
– Я не понимаю, отец, о чем ты говоришь…
– Думаю, прекрасно понимаешь. Крайняя степень трусости, сын – лгать себе самому. Воспринимай это просто как лекарство от болезни. А в том, чтобы принимать лекарство – ничего постыдного нет. Поверь мне – неутоленные желания ни к чему хорошему мужчину не приводят.
Постарайся понять нашего царя, поставь себя на его место. Он человек не менее, если не более страстный, чем его отец. И в то же время – совершенно другой. Наш повелитель постоянен в своих привязанностях, он – однолюб. Хотя притом, какое впечатление производит на других, мог бы каждую ночь брать на ложе кого-то нового. И среди прочих его достоинств – это достойно уважения. Ну, сам подумай – для того, чтобы удовлетворить всех желающих, ему бы только этим и пришлось заниматься. Так что – помоги себе сам, сын, и стыдиться тут нечего.
– Я не мужеложец, отец!
– Нет, не мужеложец. Как и большинство из нас. Ты мужчина, потерявший голову от другого мужчины. К счастью или несчастью – одного единственного такого. Наши завоевания люди уже сейчас называют великими делами. Я же, глядя на то, что происходит, изнутри, могу сказать: наша история – это не столько история величайших завоеваний, сколько история величайшей любви, какую только можно себе представить. И движимые этой любовью, мы пойдем за ним в огонь и воду, куда угодно, хоть на край земли, мы совершим то, что нам самим потом покажется невозможным… И что бы наш возлюбленный повелитель с нами не делал, что бы с нами не вытворял, вся проблема, вся беда, сын, заключается в том, что он того стоит – что он стоит этой нашей невероятной, безграничной любви…
