Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"

Автор книги: Оксана Огнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

– Ты точно настоящий? – заметно смутившись, перевел толмач.

В своей обычной манере повелитель склонил голову к плечу, при этом, в грозовых глазах плясали черти:

– Хочешь пощупать? – тут уж толмач смутился окончательно.

Впрочем, смутился не только толмач – индийский царь тоже как-то… растерялся. Неистовый варвар какое-то время полюбовался на эту картину, после чего спросил:

– Скажи мне, царственный брат мой, что я могу сделать для тебя? Чего ты хочешь?

– Я хочу… чтобы со мной обращались по-царски, – помолчав, ответил индиец, и взгляд его снова стал угрюмым – в нем даже что-то вроде вызова появилось.

Повелитель слегка изогнул безупречную бровь:

– Что-то я не совсем тебя понимаю. Не мог бы ты уточнить, что сейчас имеешь в виду?

Его собеседник отвел глаза:

– Я наслышан о ваших обычаях. И знаю, что у вас принято покрывать побежденных врагов. Но я все же царь – и негоже мне ложиться под твоих воинов. Поэтому у меня к тебе будет только одна просьба: если такова моя судьба – сделай это сам.

Давно неистового варвара никто не повергал в такой шок. Ну, братцы лакедемоняне, ваша слава даже сюда докатилась! Спасибо вам большое за это, теперь ваши дурные манеры всем эллинам приписывают. Он крепился из последних сил, но, в конце концов, не выдержал – запрокинул голову и захохотал. А отсмеявшись, покачал головой:

– Боюсь, царственный брат мой, при всем моем уважении к тебе – помрешь ты девственником в этом смысле …

И еще царь победителей подумал, что этого сильного и храброго – теперь точно наградит по заслугам…

… Друг царя никогда прежде не видел его серьезного выдержанного брата в таком волнении, в такой тревоге.

– Боги, что же делать, что же делать теперь? – повторял он, как заведенный, нервно расхаживая по комнате и разве что, руки не заламывая.

– Да что случилось-то? – не выдержал друг.

Брат повелителя остановился и в упор посмотрел на своего собеседника:

– Не понимаешь? Он совершил ошибку, пощадив и наградив побежденного врага, и из-за этого – следующую битву мы проиграем.

Смоляные брови друга гневно сошлись на переносице:

– Уж не обвиняешь ли ты его в слабости?

– В слабости? Боги меня упаси! Слабость и он – вещи несовместимые. Просто на этот раз в нем возобладал не царь, не полководец – а человек. Наконец-то наш царь поступил по велению сердца, позволил себе расслабиться, и ты не представляешь, как я рад за него. Но это не отменяет возникшую проблему. Единственный выход для нас сейчас – уговорить его повернуть обратно, что само по себе нереально…

Друг царя задумался:

– Ну… если войско откажется следовать дальше – никуда он не денется.

– Войско? Ты сам себя услышал? Да парни скорее умрут, чем пойдут на то, чтобы выглядеть в его глазах трусами и слабаками. Хотя… пожалуй, ты прав. Есть один вариант. Войско совершенно точно откажется следовать дальше, если распустить среди парней слух, что жрецы предсказали нашему царю смерть в ближайшем бою.

– Это будет… жестоко.

Брат повелителя не возражал:

– Жестоко, с этим я не спорю. Тогда придумай другой план.

– Ладно. Но как ты собираешься это провернуть?

– Есть у меня один знакомый жрец. В каких богов он верил раньше, понятия не имею. Но с некоторых пор для него не существует других богов, кроме нашего царя. И если убедить этого жреца в том, что так нужно для спасения его божества – он пойдет на что угодно, вплоть до клятвопреступления…

… Повелитель смотрел во все глаза на свое вэбунотовавшееся войско. Смотрел – как будто в первый раз увидел их всех. Мужчины, наплевавшие на самих себя – зрелище не для слабонервных. Только сейчас он заметил, как же они вымотались, как устали, как заметил и другое – что взбунтовались его орлы не поэтому. Они сознательно пошли на то, чтобы выглядеть трусами и слабаками в глазах любимого вождя, и несчастнее лиц неистовый варвар в жизни своей не видел. Душа повелителя рвалась на части от этого зрелища, правда, заметить это можно было, лишь заглянув ему в глаза – в самую глубину, но на такое мало кто отваживался. Глядя на них тогда, он дал себе слово, что не просто отведет их в мирную жизнь, а отведет – кратчайшим путем…

… После того, как царь пощадил и наградил поверженного врага, все его мысли были заняты поиском подходящего предлога для того, чтобы, не теряя лица, повернуть обратно. Неистовый варвар не хуже своего брата понимал, что впереди их ждет поражение. И как назло, в голову ничего путного не приходило. Так что бунт войска оказался очень кстати – как по заказу. Знать бы еще – чья это работа…

…– И что он там делает уже два дня? Вином наливается, как обычно? – спросил брат повелителя у его друга, кивнув на закрытые двери.

Тот нахмурился:

– Ну, ты пьяницу-то из него не делай! А вообще – понятия не имею, что он там делает. Как раз собираюсь это выяснить.

– Ой, смотри – попадешь под горячую руку!

– Значит, мой повелитель впервые в жизни даст мне в зубы – только и всего, – пожал плечами друг царя и распахнул тяжелые створки.

Каково же было его изумление, когда никаких признаков пустой посуды из-под вина в комнате не обнаружилось. Нет, амфора с вином там стояла, как и две пустые чаши, но было не похоже, что из них кто-то пил. Повелитель же сидел в кресле и изучал какой-то свиток. Идеальная бровь лукаво изогнулась:

– И долго ты собираешься в дверях торчать?

Друг царя прошел в комнату и присел в другое кресло:

– А что это ты здесь столько времени делаешь?

– Пытаюсь поэзией наслаждаться. Читаю последние сочинения афинских поэтов, если тебе интересно. Вот только стихи все больше посредственные попадаются…

– Поэзией? Да мы… мы уже не знаем, что и думать! А ты тут дрянные стишки почитываешь?!

– Ну, все, все! Не кипятись. Надо же мне выдержать паузу? Не могу же я вот так сразу взять и на четвереньки перед вами упасть? Я же все-таки царь – а не член собачий… Ты мне лучше другое скажи: бунт войска – это чья работа? Твоя? Хотя, нет – на тебя не похоже. Больше смахивает на работу нашего хитроумного Одиссея – моего дорогого братца. Я угадал? Ну, чего ты молчишь? Не томи – мне ж интересно, что он такого придумал, чтобы заставить их взбунтоваться…

Друг насупился:

– Ты разозлишься…

Повелитель махнул рукой:

– Да ладно! У меня слишком хорошее настроение чтобы злиться.

– В общем… жрецы распустили среди парней слух, что тебе предсказана смерть в ближайшем бою с индийцами…

– Зачем же вы с ними так?

– А как иначе? Или ты знаешь другой способ заставить их взбунтоваться?

Неистовый варвар покачал головой и вдруг понял – что не знает. Действительно не знает…

И тут до его друга дошло:

– Подожди… ты хочешь сказать, что мы поворачиваем обратно?!

– А ты сомневался? Даже не знаю, как объяснить…В общем, если молодые да горячие еще захотят мечом помахать – возражать не стану. Что же касается меня, то, похоже – я свое отвоевал…

… Годы спустя гордый индийский царь довел своего придворного скульптора до отчаяния, до седых волос – что бы ни делал мастер, царю упорно не нравился лик божества, который выходил из-под его резца. И самым плохим в этом было то, что скульптор не мог понять, чего от него добиваются…

Альдар Лучезарный вздрогнул и открыл глаза. Суть предвечная, что же это за сон такой? Неужели он когда-то был способен на подобное – отдать приказ о казни тысяч людей, которые ему нравились, своей рукой убивать тех, кого любил? И вдруг понял, что да – способен. Ради того, чтобы изменить тот мир – он был готов сделать что угодно… И все же многое казалось Владыке альфаров непонятным. Например, эпизоды из этого сна без его участия. Если ему действительно начали сниться сны о какой-то прошлой жизни, как объяснить эти эпизоды? И вдруг Альдару захотелось… на Землю – захотелось побывать в мире, который раз за разом приходил к нему в этих, неотличимых от реальности снах. Захотелось так сильно – что это было похоже на Зов… Взгляд Альдара остановился на спящем рядом Аморе, и он почувствовал как никогда сильный прилив любви к своему близкому. Если бы Владыка верил в каких-то богов, сейчас бы вознес благодарственную молитву за то, что они есть в его жизни – Амор и Алина. А так – просто молча склонился и поцеловал Амора в уголок рта.

Постепенно мысли Владыки вернулись ко вчерашнему вечеру. Сначала они ужинали и пили секуру в обществе Маруза, его брата Берназа и Варнака, а потом появились жрицы Арайши, торжественно отвели их с Амором в предназначенные для них спальные покои и напоили каким-то ритуальным зельем. Как случилось, что они не поинтересовались составом зелья, которое выпили? Ведь выяснить, из чего оно состоит, даже не задавая вопросов, им ничего не стоило. Но почему-то и в голову не пришло сделать это. Когда же зелье начало действовать – а действовать оно начало практически сразу, было уже поздно что-то выяснять: даже Владыке альфаров не под силу определить, что именно он выпил, после того, как уже выпил.

Каждого мужчину альфара с самого детства учили владению собой и своим телом. Если того требовали обстоятельства – опустить свой член ни для кого из них особого труда не составляло. Вот разве что желанию человеческой женщины альфар не мог долго противостоять. Но в этом случае – несгибаемая воля Владыки оказалась бессильна. Он едва удерживался от того чтобы не броситься разыскивать Алину – желание быть с ней, прикоснуться к ней было настолько сильным, что причиняло боль. Судя по всему, с Амором творилось то же самое.

Ничуть не смущаясь, Альдар кивнул на собственный окаменевший член, возбужденное состояние которого одежда совершенно не скрывала:

– И что прикажете делать с этим, светлые Вестницы, учитывая, что свою суженую мы до утра не увидим?

Старшая Мать почтительно поклонилась:

– Эта ночь ваша, Владыка – твоя и твоего Вейринатиса. Она дается вам для того, чтобы вы стали единым целым и никогда не огорчали свою жену противоборством между собой. Мне известно о том, что мужчины альфары друг с другом не совокупляются, строение ваших тел не позволяет вам испытывать от этого удовольствие. И возможно поэтому, то, что между вами сегодня произойдет, будет намного чище и возвышенней, чем это обычно бывает между мужчинами. Ведь для того, чтобы стать ближе, вовсе необязательно совокупляться.

Интересно, откуда аруки знают об этой особенности строения тел мужчин альфаров?

– Старшая Мать, мы и так с Амором близкие – родились такими.

Жрица лукаво улыбнулась:

– Возможно, после этой ночи – станете еще ближе?

– А как быть с тем, что нам вообще-то женщину хочется? Причем – конкретную женщину?

Старшая Мать поклонилась еще раз:

– Доверься Арайше, Владыка – она никогда не ошибается. Ее зелье не подействовало бы, если бы тебе и твоему близкому это было не нужно. Но если хочешь, открою тебе маленький женский секрет: ничто не доставляет женщине такого удовольствия, как смотреть на ласки своих мужчин, и ничто не огорчает ее больше, чем вражда между ними.

Альдар же вдруг вспомнил их головокружительную скачку и понял: а ведь и правда – Алине доставляло удовольствие смотреть на то, как его ласкает Амор. Амор же, глядя на Альдара, вспоминал свой сон, в котором ласкал его спящего, и разрывался между желанием бежать разыскивать Алину и воплотить этот сон в реальность. Когда же их глаза встретились, и Альдар понял это… никогда еще, за свою, практически тысячелетнюю жизнь, он не был так потрясен:

«Амор, ты действительно… хочешь этого?»

«Ну… я же тебя все-таки люблю. И мне захотелось этого еще тогда, когда я думал, что быть с женщиной тебе не дано. Ты позволишь мне… себя приласкать?»

«А ты?»

«Я? Я позволю тебе сделать с собой все что угодно, Владыка».

«Все что угодно – себе не позволю сделать с тобой я, мой дорогой».

Их мысленный диалог прервал голос Старшей Матери:

– А сейчас мы вынуждены вас покинуть, Владыка. Нам нужно подготовить к завтрашнему ритуалу вашу суженую.

Жрицы еще раз поклонились и оставили их одних. От зелья Арайши кожа стала настолько чувствительной, что одежда причиняла почти физическую боль – они с Амором сами не заметили, как от нее избавились. Губы болели от желания целовать, пальцы сводило от желания ласкать – ничего подобного за свою жизнь альфары не испытывали. Поэтому, когда их губы, наконец, встретились, это было похоже на то, что испытывают умирающие от жажды, дорвавшись до воды – они захлебывались им, этим поцелуем, они глотали его, забыв обо всем на свете. И наверно, еще ни один поцелуй не длился так долго.

– Ты потрясающе целуешься, Владыка, – улыбнулся Амор, когда Альдар, наконец, оторвался от его припухших губ.

– Ты тоже, мой дорогой. Настолько – что мне еще хочется…

Двое мужчин снова слились в поцелуе, и постепенно все их чувства и желания сконцентрировались на нем до такой степени, что они перестали ощущать свои тела – даже собственные, обнимающие друг друга руки. Как будто две вселенные соприкоснулись в одной точке, срастаясь навечно… Когда же альфары разомкнули объятья, то вдруг обнаружили, что их тела успокоились – словно и не было этого испепеляющего вожделения.

– А ведь, похоже, жрица Арайши была права – это зелье помогает близким стать еще ближе, и не только. Кажется – оно помогает мужчинам понять, какие желания они на самом деле испытывают, – глядя на Амора с каким-то новым выражением, сказал Альдар.

– Ты хочешь сказать, что нам с тобой кроме поцелуев ничего друг от друга не нужно?

– А ты сомневаешься? Насколько я вижу – у тебя больше не стоит, как и у меня. Или тебе еще чего-то такого хочется?

Амор задумался:

– Да вроде, нет. Хотя, если бы мы были людьми, вряд ли бы у нас получилось ограничиться только поцелуями.

Альдар улыбнулся и поцеловал Амора в уголок рта:

– А вот я так не думаю, мой дорогой. Может, у человеческих мужчин и получается со временем испытывать удовольствие от такого соития, но, насколько мне известно, в первый раз – это всегда больно. Я же про себя точно знаю, что никогда бы не захотел причинить тебе боль, даже будучи человеком… Странно… ты тоже хочешь спать?

Амор кивнул.

– Что это, интересно – откат после зелья или мы с тобой постепенно становимся людьми?

Черноволосый альфар закинул руки за голову, расслабленно растянувшись на кровати:

– Было бы здорово, если бы мы ими стали. Хоть люди и живут мало – все равно здорово. Мы бы тогда смогли … сам знаешь – что бы мы смогли. Становимся ли мы людьми? Это, конечно, вряд ли, но помечтать-то можно?

– Ладно. Раз хочется спать – давай уже спать…

И вот сейчас Альдар смотрел на спящего Амора и понимал: похоже, целовать его – станет одним из его любимых занятий. Ресницы Амора дрогнули, и в следующий момент бездонные черные очи уставились на Альдара:

– Что, уже утро?

– Нет, еще не рассвело, но Маруз с Берназом скоро придут, чтобы сопроводить нас с тобой к Арайше и Алине.

– Да уж, знали бы аруки, что их Арайша на самом деле – Праматерь Дома ин Кермаль… Тебе, кстати, снилось что-то?

И в течение следующих нескольких мирт выяснилось, что им опять – снилось одно и то же…

Глава 25 Возвращение в рай

Принято считать, что сон дается человеку для того, чтобы отдыхать, восстанавливать силы. Я же проснулась не отдохнувшей, а вымотанной до последнего предела. В горле стоял какой-то непонятный ком, который никак не желал проглатываться. Боже, как можно выдержать такое, пережить такое? Как можно так хладнокровно, так изощренно издеваться над самим собой? Каково это – убивать тех, кого ты любишь? Каково это – распинать тех, кто тебе нравится? Теперь я знала – каково это, как знала и то, что сама бы так не смогла… Что же ты себе плохого-то сделал, безбашенный царь? От силы, незаурядности и красоты этой личности просто захватывало дух…

Любой мужчина на его месте тащился бы от себя самого и от того, что является объектом поклонения и вожделения стольких людей, и ладно бы женщин – мужчин. Тащился бы и вовсю этим пользовался. А этот не тащился и не пользовался – этот мучился. Весь же драматизм ситуации заключался в том, что беспрецедентная эта любовь была взаимной: он любил своих орлов не меньше, чем они его, но, в отличие от них – не желал. И еще не давало покоя ощущение, что сегодня ночью мне приснился ответ на вопрос – почему у нас на Земле все не так, как должно быть… И вдруг до меня дошло, что я, похоже, привязалась, прикипела к героям своих снов – что они мне стали какими-то… родными. Только этого для полного счастья не хватало – привязаться к тем, кто, судя по всему, находился от меня на расстоянии в тысячи лет…

Мои размышления на эту тему прервало появление жриц Арайши. Губы Старшей Матери тронула понимающая улыбка:

– Я вижу, сегодня ночью с тобой случилось что-то необычное, дитя человеческое?

Я не стала отрицать:

– Есть немного.

Жрица кивнула:

– В ночь перед ритуалом Слияния женщину обычно посещают видения, которые позволяют постичь глубинную суть ее мужчин. Судя по всему, тебе привиделось нечто невероятное. Храни это, как величайшую тайну, как величайшую драгоценность, дитя, – Старшая Мать немного помолчала, а потом продолжила, – В последнее время наш мир расцветает, словно невиданный цветок – живые рождаются заново. Раньше мы не понимали этих слов древнего пророчества – как это живые могут родиться заново? А сейчас нам остается лишь с трепетом принимать ниспосланную благодать. И что-то мне подсказывает, что ты ее причина – та самая упавшая с неба звезда из пророчества, которая эту благодать сюда принесла. Надеюсь лишь, что твой мир она не покинула после того, как ты перенеслась в наш.

И почему эти слова так царапнули меня по сердцу?

– Ты преувеличиваешь мое значение, Старшая Мать. В моем мире семь миллиардов людей, и я – всего лишь одна из них. Не думаю, что наш мир много потерял с моим уходом. А что касается вашего… то мне почему-то кажется, что если бы сюда попал любой другой человек из моего мира – эффект был бы тот же. Скажи, неужели так заметно, что я из другого мира? Или все дело в моей необычной для людей Альфаира внешности?

Старшая Мать улыбнулась:

– И во внешности тоже. Но не только в ней. От тебя просто веет другим миром – древним, сильным, покрытым шрамами, подобно великому воину. Что же касается внешности, то в твоем случае, не она важна. Альфары не реагируют на внешнюю красоту, если за этой красотой не скрывается красота духа. Владыка же и его близкий тебя желают так, как будто ты самая прекрасная женщина во вселенной. Никогда не видела подобного. Так что сегодня тебе предстоит жаркая ночка, девочка. И думаю – не только сегодня. А теперь вставай, Алина, будем тебя облачать в ритуальные одежды.

Я говорила, что чувствую себя комфортно лишь, когда сплю нагишом? Вот и тогда заснула – в чем мать родила. Но почему-то никакой неловкости не испытывала, встав перед жрицами Арайши во весь рост.

Свадебный наряд невесты, кстати, у аруков здорово напоминал костюм земной теннисистки – короткий облегающий белый топик и такая же коротенькая белая юбка. Никаких украшений невесте не полагалось, не говоря уже о макияже – она должна быть естественной, как сама природа. Тактично, но твердо жрицы дали мне понять, чтобы я сняла украшения – кольца и серьги.

А пока они меня готовили к таинству брака, как и прежде, сопровождая свои действия ритуальными жестами и фразами, в голове крутился странный вопрос: почему в девственных душах жителей Альфаира любовь проявляется совершенно иначе, чем у людей на Земле? Почему здесь это чувство действительно похоже на благословение небес, на нирвану, на рай земной? И почему у нас оно похоже на борьбу за власть, на войну, на охоту, на покорение вершины, на муку смертную, на что угодно – только не на любовь? Почему мы на Земле, когда любим кого-то, в первую очередь думаем о собственных желаниях и потребностях, и в лучшем случае, только потом – о потребностях и желаниях любимых? Неужели все дело в том, о чем говорил мне Армон – в извратившейся сути Земли? Или причина в другом: мы просто забываем, что любовь – это то, что предназначено в дар, и всякий раз пытаемся что-то с нее поиметь для себя? Интересно, у нас на Земле с любовью всегда так грустно было, или когда-то она, как и здесь, походила на рай земной?

Я настолько ушла в эти высокие материи, что очнулась уже на подходе к Храму Двенадцати – единственному храму Анкапы и главному храму Арукарии. Храм выглядел потрясающе. Огромное круглое здание, увенчанное остроконечной высокой крышей с длинным острым шпилем. Эта удивительная крыша, покрытая не иначе как листовым риксанием, состояла из двенадцати одинаковых, зеркально отражающих свет Феи граней. Что-то, похожее на витражные треугольные окна, имелось лишь вверху, под самой крышей, а в остальном здание храма, не считая входа, казалось монолитным. Оно было облицовано светящимся материалом, напоминающим тот, который использовали для отделки Дворца Тысячи Звезд в Дее, только немного другого оттенка. И почему-то у меня сложилось такое впечатление, что альфары имели самое непосредственное отношение к созданию этого удивительного храма.

На Альфаире, кстати, отдельные храмы для каждого божества не строили. Они здесь если и возводились, то общие – для всех богов сразу. И в каждом населенном пункте Храм Двенадцати был всего один. Помимо прочего, в этом мире ничего не знали о таком явлении, как различные религиозные конфессии и, тем более – религиозные конфликты. Как говорится – нам бы так.

На ступенях храма нас встретила Хранительница Вечного Огня Арайши – жрица, которая никогда его не покидала, и в чьи обязанности входило проведение брачных ритуалов. Она надела мне на шею свадебный венок из цветов сламии, после чего сказала:

– Твоя судьба ждет тебя. Следуй за мной, дитя.

Внутри царила такая же атмосфера, как в каком-нибудь уютном, с любовью построенном и обставленном доме, где обитает семья, члены которой живут в полном согласии друг с другом. А может, виной тому был мягкий разноцветный свет, проникающий сквозь витражные окна? Двенадцать алтарей, посвященных двенадцати богам, располагались по кругу на одинаковом расстоянии друг от друга. Каждый алтарь украшал символ бога, которому он посвящался. Символом Арайши являлся круг, заключенный в равносторонний треугольник со стилизованным глазом внутри. Перед ее алтарем действительно горел огонь – в металлической, покрытой красивой резьбой чаше, установленной на низком треножнике. Какое-либо изображение богов, в картинах ли, в скульптурах, считалось на Альфаире кощунством и прямым посягательством на божество – так что ни статуй, ни икон в Храме Двенадцати не наблюдалось.

Религия, кстати, здесь была весьма своеобразной. Боги представляли собой не что иное, как супружеские пары, подобранные по принципу притяжения противоположностей. Например, мужем богини жизни и семьи Арайши был Атар – бог смерти, сна и загробного мира; супругой бога мудрости и света Азорга являлась Аргия – богиня безумия, воды и ночи; богиня земли, судьбы и дорог Адилла была замужем за богом неба, мужской силы и, по совместительству, творцом всего сущего Азраилом; богиня наслаждения, страсти и юности Алира считалась женой бога боли, терпения и времени Амерта. В местном пантеоне присутствовали также: бог справедливости и борьбы Арсет и его благоверная, богиня милосердия и здоровья Амика, бог красоты, вдохновения и удачи Асвель и богиня плодородия, искусств и ремесел Альсима.

Вы тоже поняли, в чем прикол, и как это удобно? Допустим, повязали тебя и дело шьют, никаких проблем – обращаешься к Амике, чтобы замолвила словечко перед мужем, высшим судией. Глядишь – и найдутся смягчающие обстоятельства.

Аруки же, хоть и признавали верховенство Азраила, особого почитания удостаивали Арайшу, и неспроста. Естественно, они об этом не знали, но, видимо, информация о том, что именно кровь Арайши когда-то позволила Азраилу создать жизнеспособный биологический вид аруков, была заложена в самой их природе.

Я так увлеклась созерцанием внутреннего убранства храма, что заметила Альдара и Амора лишь, когда мои суженые подошли вплотную. И, честно скажу, у меня от их вида дух захватило – до того хороши они были в коротких белоснежных уншугах, традиционной одежде мужчин аруков. Роскошные распущенные волосы струились по гармонично сложенным, в меру мускулистым телам до самой талии, скрывая острые уши, зрачки в неярком освещении храма казались обычными, человеческими, и я вдруг усомнилась в реальности происходящего. Ну, с какой стати настолько совершенным мужчинам, потомкам творцов изначальных, брать в жены обычную человеческую женщину притом, что у них вообще не принято жениться?

И, тем не менее, все это происходило наяву. Альфары улыбнулись мне, приласкали глазами и встали по бокам. Со спины к нам приблизились Вестницы Арайши, которые накануне приводили меня в порядок, отделили у каждого из нас по тонкой пряди волос и начали сплетать их в общие косы, соединяя таким образом меня с Альдаром и меня же – с Амором. Это было не совсем удобно, учитывая нашу разницу в росте, но жрицы справились. Хранительница Огня, между тем, вопрошала:

– Пришли ли вы к Арайше по собственной воле, Алина, Альдар и Амор?

Мы отвечали, как полагалось по ритуалу:

– Истинно так, Хранительница Огня.

– Нуждаетесь ли вы друг в друге, как в пище, воздухе и воде?

– Истинно так, Хранительница Огня.

– Желаете ли вы друг друга, как желаете жить?

– Истинно так, Хранительница Огня.

После каждого нашего ответа огонь в чаше на мгновение становился практически белым.

Хранительница склонила голову:

– Арайше угоден ваш союз – ибо он равен жизни. Алина, Альдар, Амор, протяните вперед руки.

Мои руки перевернули ладонями вверх и соединили с одной стороны с рукой Альдара, а с другой – с рукой Амора. После чего отрезали наши сплетенные в косы волосы под корень и связали этими косами запястья. Мою руку связали с рукой Альдара косой, сплетенной из наших волос с Амором – и наоборот. А потом прокололи указательные пальцы на связанных руках, и моя кровь начала смешиваться с кровью альфаров.

– Отныне и навечно вы связаны узами Арайши, и узы эти – часть вас самих. Примите же ее дар и принесите дары ей, – торжественно произнесла Хранительница, развязала наши руки и бросила косы в чашу с огнем.

На несколько мгновений огонь вспыхнул удивительно красивыми разноцветными искорками, и я краем глаза отметила, что это почему-то безмерно удивило Хранительницу. Как ни странно, но запаха паленой шерсти не ощущалось, как обычно бывает, когда горят волосы. А потом одна из Вестниц передала Хранительнице довольно большую чашу с какой-то жидкостью. Жрица повернулась к нам и с поклоном протянула чашу Альдару:

– Примите же Дар Арайши, связанные ею!

Альдар отпил треть содержимого и передал чашу мне. Я, точно также, отпила треть и передала ее Амору. На вкус зелье было довольно приятным, напоминающим подслащенный отвар душистых трав с едва уловимыми нотками секуры.

А потом Хранительница приняла чашу из рук Амора и какое-то время что-то внимательно рассматривала на ее дне.

Когда же она подняла голову, радость на ее лице смешивалась с изрядной долей растерянности:

– Арайша благословила ваш союз детьми, неугасимой страстью, долголетием и не только. Я не знаю этому названия – разве что самим совершенством это назвать… Идите же, связанные Арайшей, и вкушайте ее плоды!

Дальше по программе все было почти, как у нас – праздничное застолье в виде пикника под открытым небом, танцы и торжественное сопровождение новобрачных в свадебный шалаш, где им предстояло провести первую брачную ночь.

Кстати, о шалашах. Эта традиция сохранилась в Арукарии с незапамятных времен. Многие тысячи лет назад, еще до того, как научились строить дома, аруки жили в подобных шалашах, крытых высушенными листьями удивительного дерева мокки. Представьте себе листья, по форме чем-то напоминающие листья липы, только размерами – метр на полтора. При этом само дерево было не больше нашего дуба. В течение года на каждой из веток мокки вырастало всего по одному листу, и безболезненно у нее отделялись лишь нижние, самые старые листья. Эти листья были настолько плотными и мясистыми, что в высушенном виде приобретали прочность качественной фанеры. Так что, крытые ими шалаши защищали от непогоды не хуже черепицы. Мокка, кстати, считалась у аруков культовым деревом – древом жизни, символом Арайши.

Свадебные шалаши были установлены в священной роще богини в количестве трех штук – помимо нас в первый день праздника Слияния соединялись брачными узами еще две тройки самых влиятельных и родовитых аруков. Шалаш, в котором нам предстояло провести первую брачную ночь, аруки особенно красиво украсили – цветами сламии, разноцветными лентами и бусами. Учитывая, что по форме он напоминал индейский вигвам, то в украшенном виде здорово смахивал на новогоднюю елку.

Пространство между шалашами аруки застелили красивыми узорчатыми коврами, с множеством маленьких вышитых подушек, а посередине располагались блюда с различными яствами, главным из которых было приготовленное особым способом мясо шайраков – из добычи на последней охоте.

В праздничном застолье кроме нас троих приняли участие остальные молодожены, их проводники (что-то вроде наших дружек), Маруз, Берназ, Зарайна, Варнак и Старшая Мать, которая, в каком-то смысле, исполняла роль тамады. Вокруг сновали юноши-слуги, сноровисто наполняя наши кубки секурой.

И вот тут случился конфуз. А вообще, было бы удивительно, если бы я и на собственной свадьбе не отличилась. После первой же застольной чаши меня вдруг начало с непреодолимой силой клонить в сон. Мне не хотелось так спать ни под воздействием снотворного, ни после того, как сутки не спала – никогда. Ничего себе невеста – еще веселье не началось, а она уже готова упасть лицом в салат.

Губы Старшей Матери тронула понимающая улыбка:

– Будет лучше, Владыка, если ты отнесешь вашу предназначенную на свадебное ложе. Раз Арайша считает, что ей надо поспать, значит – так нужно.

Альдар легко поднялся и подхватил меня на руки, как будто я ничего не весила. От стыда и неловкости хотелось провалиться сквозь землю.

– Альдар, честное слово, я не знаю, что со мной. Может, это зелье, которое мы выпили в храме, так на меня действует?

– Все может быть, сердце мое. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Хочется спать – спи. А мы с Амором присоединимся к тебе немного попозже.

Пол в нашем шалаше устилали такие же узорчатые красивые ковры, а свадебное ложе представляло собой огромную мягчайшую перину, застеленную покрывалом из роскошного меха мелкого пушного зверька орикса, сравниться с которым по красоте мог разве что мех нашего земного соболя. Шуб на Альфаире, по причине теплого климата, не носили, поэтому из меха пушных зверей шили, в основном, постельные принадлежности. Три подушки, брошенные на перину, тоже были меховыми – так и хотелось зарыться в них лицом.