Текст книги "Мир, в котором я теперь живу (СИ)"

Автор книги: Оксана Огнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Самым странным было то, что я тогда, находясь буквально в шаге от смерти, практически не испытывала страха, скорее – это было похоже на волнение. Мое сожжение на костре казалось настолько нелогичным, что этого просто не могло быть. Ну, зачем кому-то или чему-то переносить меня в другой мир, чтобы меня здесь, вот так сразу и убили? Какой в этом смысл? Есть тысяча и один способ лишить человека жизни и на Земле. В общем, не могла я воспринимать происходящее, как реальность в полной мере, благодаря чему, стоя у этого столба, чувствовала себя и выглядела, как человек.

Глава 3 Все могут короли.

Регар регарии людей Дармиры (назовем их королем и королевством для удобства восприятия) Веларг Разумный нервно мерил шагами свой кабинет. У него, славящегося своим умом, о чем и свидетельствовало его второе имя, не получалось самому себе объяснить того, что с ним происходит. Если бы кто-нибудь из нас мог влезть в монаршую шкуру, мы бы поняли – этот человек испытывает потрясение от несвойственного ему желания и тревогу от невозможности объяснить собственное состояние. Но для короля Дармиры – эти чувства и ощущения были внове. Он лишь пришел к выводу, что его постигло какое-то внутреннее расстройство, разлад непонятной природы – и хорошо, если это не болезнь.

Расхаживая по комнате, Веларг рассеянно вспоминал о последних событиях своей жизни, этому предшествовавших.

Началось все с того, что прилетел пулан (говорящая птица с развитым интеллектом, вроде попугая), вестник Владыки Радужного Леса, с предложением провести встречу на высшем уровне в Миро – столице Дармиры, через три дня, под предлогом налаживания торговых отношений между Дармирой и Радужным Лесом. Надо сказать, и самого Веларга, и его ближайших советников, предложение Альдара Лучезарного изрядно озадачило, если не повергло в шок.

Анализируя его, они пришли к выводу, что налаживание торговых отношений – это действительно всего лишь предлог, а не истинная причина визита. Разве из-за такой ерунды венценосный альфар когда-либо покидал Радужный Лес во главе официальной делегации, да еще в такой спешке? Даже если делегация альфаров выехала из Радужного Леса одновременно с тем, как вылетел пулан Владыки – добраться в Миро за три дня нереально. Или вестника выпустили уже непосредственно возле границы? Как выяснилось потом – последнее предположение оказалось верным. Что же им на самом деле нужно – неприступным, непостижимым, загадочным альфарам? Вопросов было больше, чем ответов, и тогда впервые это непонятное неприятное ощущение словно кольнуло короля Дармиры в сердце.

Об альфарах, как об одной из трех рас Альфаира, известно было немного. Было известно, что они считают себя первыми, кто появился в этом мире – перворожденными. Так ли это – не знал никто. Хроник тех времен не сохранилось ни у кого – ни у людей, ни, тем более, у аруков. Владыка альфаров обладал абсолютной властью над подданными – какая и не снилась человеческим королям или канукам (ханам) аруков. Считалось, что альфары прекрасны лицом настолько, что подобны в этом богам. И вот что странно: даже те, кому посчастливилось посетить Радужный Лес и увидеть альфаров без их обычных масок, почему-то ничего определенного не могли сказать об их внешности. Как и о том, что необычного они узнали, или увидели, находясь среди них. Даже картины, украшающие стены домов по всему миру, на которых были изображены альфары, писались не людьми и не аруками, а художниками альфарами. Может быть поэтому в народе упорно ползли слухи о том, что альфары владеют каким-то, никому неведомым колдовством, но реальных подтверждений этого факта не находилось, так что он, Веларг Разумный, долгое время просто отмахивался от этих слухов. Впрочем, относительно их божественной красоты возникал вполне резонный вопрос: если они так прекрасны, отчего же тогда прячут лица под масками, отправляясь в земли других народов? Это как-то нелогично. Помимо всего прочего, альфары не создавали семей в привычном для людей смысле этого слова. Подобный образ жизни совершенно не укладывался в человеческой голове: ну, как мужчина может быть уверен в том, что его дети – это его дети, если женщина спит, с кем хочет? Еще было известно, что альфары то ли невероятно долго живут, то ли вообще бессмертны. Последнее казалось вполне вероятным хотя бы потому, что само слово «смерть» отсутствовало в их языке. Альфары не умирали, а «уходили за Грань», почувствовав какой-то, никому не понятный «Зов». Они вовсе не сторонились других народов, но при этом вели себя с неизменной скрытностью и неприступностью, отчего прослыли высокомерными. А еще рассказывали, что зачастую мужчины, вовсе не склонные к мужеложству, в присутствии мужчин альфаров, даже не видя их лиц, начинали испытывать непотребное желание им принадлежать. Уж этому Веларг вообще не верил – ну, как такое может быть?

Что касается нынешнего правителя альфаров, Альдара Лучезарного, то на протяжении уже добрых пяти сотен оборотов Феи (в дальнейшем, для удобства, будем называть их годами), он считался самым красивым мужчиной Альфаира. И это притом, что никто из нынешнего поколения людей и аруков не видел его без маски, вследствие чего Веларг был склонен считать, что слухи о его красоте преувеличены. Чем он прославился как правитель? Разве что тем, что у его народа никогда не было с ним проблем, впрочем – как и у других народов. У него самого, кстати, тоже – ни с какими народами проблем никогда не возникало. Не это ли величайшее достижение для монарха, принимая во внимание его абсолютную власть? Ну, и наследником Альдар до сих пор не обзавелся, хотя ему было около тысячи лет.

Веларг находился у власти уже двадцать лет, после того, как сменил на этом посту отца, и в течение всего этого времени Альдар Лучезарный лишь однажды покидал пределы Радужного Леса, по крайней мере, официально – посещал Анкапу, столицу Арукарии, по приглашению хана Маруза. Об истинной причине этого визита Веларгу так и не удалось прознать, хотя его шпионы хорошо знали свое дело. Сам он тоже ни разу не посещал Радужный Лес – как-то случая не представилось, так что своего венценосного брата не видел, даже в маске. Вот его отец, Радмунт Прозорливый, тот да, видел – ему доводилось посещать Дею, столицу Радужного Леса, с официальным визитом, и на Альдаре не было маски во время этой встречи, у альфаров принято так – встречать гостей без масок. Так вот, когда отец вернулся, тогда еще маленький мальчик Веларг спросил у него, действительно ли Альдар так красив, как о нем говорят. Отец посмотрел на него как-то странно, как будто пытаясь что-то вспомнить, потом тряхнул головой и с уверенностью сказал: «Можешь даже не сомневаться!».

И вот теперь Веларгу предстояло встретиться с этим, самым могущественным, загадочным и знаменитым из альфаров.

Когда сегодня на рассвете начальник городской стражи доложил ему, что делегация Радужного Леса находится в парсаке (примерно полтора километра) от Миро, Веларг Разумный снова почувствовал что-то непривычное для себя – мы, люди Земли, назвали бы это волнением и предвкушением. Он приказал покрыть лучшей попоной самого красивого из своих хайгаков, и во главе человеческой делегации, состоящей из членов Совета Дармиры, самых уважаемых и знатных мужей страны, отправился встречать столь непривычных для его страны гостей. Владыки Радужного Леса, конечно, посещали Миро с официальными визитами в прошлом – но только по настоятельному приглашению принимающей стороны и крайне редко. Например, Альдар Лучезарный в последний раз приезжал в Дармиру лет сто тому назад, еще в правление деда Веларга.

Отправляясь навстречу гостям, меньше всего Веларг Разумный ожидал, что альфары окажутся… без масок. Почему начальник стражи не предупредил? И это еще хорошо, что взгляд Веларга сначала задержался на альфарах из свиты Лучезарного и только потом обратился на него самого. В противном случае – ему, королю Дармиры, вряд ли удалось бы сохранить лицо.

В чем-то людская молва не ошиблась – альфары, и в самом деле, красотой были подобны богам. Или это боги – альфарам? Когда же взгляд человеческого короля остановился на Альдаре Лучезарном – в первый момент он забыл, как дышать. Живое существо просто не может быть таким прекрасным. Не имеет права. Веларг знал, что у всех Владык альфаров имеется отличительный внешний признак принадлежности к Роду – необыкновенного цвета волосы, ногти и глаза. Так что его поразила не столько переливающаяся чуть ли не всеми оттенками теплых цветов роскошная волнистая грива Альдара, и даже не застывшая радуга в его ногтях. А вот глаза… оказаться во власти этих глаз он был совершенно не готов. Да, король Дармиры слышал, что глаза у Владыки альфаров цвета Великого Океана, но, что в них можно утонуть, как в этом самом океане – стало для него неожиданностью. Как такое вообще возможно – чтобы в лице мужчины сочетались утонченная изысканная красота, непередаваемая мужественность и непостижимое величие? От Альдара веяло даже не властностью, нет – от него веяло властью. Властью в чистом виде – всемогуществом каким-то. Что это, интересно – дар крови Владык или его личная особенность? Почему-то Веларгу казалось, что в этом мире никто не ослушается Альдара Лучезарного, даже если он прикажет спрыгнуть со скалы. Не ослушается не потому, что не осмелится, а потому, что никому просто в голову не придет – ослушаться. И вместе с тем – ничего похожего на высокомерие или пренебрежение к менее совершенным существам на прекрасном, исполненном внутреннего достоинства лице Владыки не наблюдалось. Напротив, на лицах у всех без исключения альфаров, в том числе и Альдара, застыло какое-то странное напряженное выражение – как будто им не нравилось впечатление, которое производит на людей их внешность. Высокие боги! Да лучше бы вы надели эти свои маски! Как и всякий человек Альфаира, Веларг втайне мечтал хотя бы раз в жизни увидеть альфара без маски, и вот теперь – едва ли не сожалел о том, что увидел. Неспроста они прячут от других разумных свои лица – эта красота вполне способна превратить человека в бездумное, одержимое ею существо.

Молчание недопустимо затягивалось. По этикету именно он, Веларг Разумный, должен был первым приветствовать высокого гостя. Но собственный голос отказывался ему повиноваться. И тут Альдар Лучезарный, похоже, наплевал на этикет – слегка склонил гордую голову, увенчанную легендарным венцом Владык Радужного Леса, и мелодичным, обволакивающим, пробирающим до самого нутра голосом произнес на наречии трех народов (официальное название всеобщего языка Альфаира):

– Приветствую тебя, царственный брат мой, Веларг! Примешь ли ты меня и спутников моих как гостей в твоем доме?

Пока Альдар не заговорил, все еще было терпимо, но стоило Веларгу услышать этот божественный голос – и он пропал. Только сейчас до него дошло, что слухи о непотребном желании, которое вызывают мужчины альфары в человеческих мужчинах, имеют очень даже веские под собой основания. Но чтобы это случилось с ним, Веларгом Разумным? Он ведь не только никогда за свою, практически столетнюю жизнь, не испытывал желания принадлежать мужчине – он в глубине души не понимал тех, кто предается подобным утехам. Хотя, ни общественное мнение, ни религия, ни законы Дармиры – ничего плохого или ненормального в них не усматривали. Может, Алира, богиня наслаждения, покарала его за предвзятое отношение к этому наслаждению? Веларг отказывался понимать сам себя – раньше он всегда хотел красотой обладать. Но этой, с глазами цвета Великого Океана – хотел принадлежать. Всем своим существом. Король Дармиры так и застыл – неподвижным изваянием, беспомощный, как ребенок, не в силах отвести взгляд от совершенных губ Владыки Радужного Леса.

Положение нужно было срочно спасать. И спас его не кто-то из людей – все остальные люди находились примерно в таком же состоянии, как и их правитель. Спас положение альфар. Альфар настолько необычной наружности, что люди в первый момент подумали о нем, что это – невероятно красивый человек. Темные, как небо над ночным Альфаиром, глаза казались почти человеческими, потому что вертикальных зрачков было не видно. Черные, как самая глубокая бездна, волосы завивались красивыми локонами и только этим отличались от человеческих. Но более темного оттенка, чем у других альфаров, кожа – цвета топленого молока, была все же светлее, чем у людей, да и уши – изящные, остроконечные, уши альфара, тоже присутствовали.

Черноокий красавец ничего особенного, в общем-то, не сделал – просто выехал вперед на своем хайгаке. И одним своим видом, своей похожестью на них – как будто разрушил оцепенение, сковавшее людей. Глядя на него, они начали строить невероятные догадки: неужели полукровка? Неужто люди и альфары способны давать совместное потомство? И только один человек из свиты Веларга, Драмон ли Диург, Первый советник короля Дармиры, сразу понял – перед ним не кто иной, как Вейринатис, Первый после Владыки, Амор ин Менар. Драмону по должности полагалось – если и не знать «своих» в лицо, то хотя бы иметь подробное описание. И необычная масть Амора – также отличительный признак принадлежности к Роду. В данном случае – к роду ин Менар. Сам Владыка, между прочим, принадлежал к роду ин Шарон. Но об этом мало кто из людей знал. К наследственному титулу Владык Радужного Леса – Лучезарный, имя Рода обычно не добавлялось.

Веларгу наконец-то удалось взять себя в руки. С достоинством склонив голову, слегка охрипшим, но все же твердым голосом он произнес:

– Я и люди Дармиры, приветствуем тебя, царственный брат мой, Альдар, и спутников твоих на нашей земле! Вы окажете нам честь, переступив порог моего дома, как самые долгожданные гости.

Веларг почему-то смутно помнил, как они добирались до его дворца. Только мелькали, словно в калейдоскопе, человеческие лица с одинаковым непередаваемым выражением – красота перворожденных неизменно разила наповал.

По прибытии альфарам предоставили гостевые апартаменты, чтобы они могли отдохнуть с дороги перед торжественным приемом. В ожидании этого приема Веларг и метался по комнате, не зная, что ему делать с желанием, которое вызвал в нем венценосный альфар. А если остроухий красавец о чем-то таком догадается во время приема и последующих переговоров? Или он уже догадался? Впервые в жизни король Дармиры на собственном опыте постигал то, что для людей Земли является совершенно обыденной вещью – у него было плохое настроение.

Постепенно его мятущиеся мысли переключились на другой объект – странную девушку, относительно которой Драмон пришел к выводу, что она из другого мира. Лично он, Веларг, не спешил бы с такими выводами. И что с того, что цвет кожи и волос у нее такой, какой бывает лишь у альфаров? И даже то обстоятельство, что она не владеет ни одним из языков Альфаира – еще не доказательство того, что девушка из другого мира. Как и выражение ее глаз, свидетельствующее о том, что внутренний мир этой девушки чем-то непостижимым кардинально отличается от внутреннего мира других людей. Тут в памяти у короля Дармиры почему-то всплыл один момент – когда он посмотрел в глаза этой девушке, и ему на миг показалось, что ее внутренняя сущность словно соприкоснулась с его внутренней сущностью. Но, может – и в самом деле показалось? Разве разумные, населяющие Альфаир, избороздили Великий Океан вдоль и поперек? Разве не может быть такого, что где-то на его бескрайних просторах затерялась неведомая земля, населенная подобными ей людьми? Многолетняя привычка к беспристрастному судейству (в силу своих полномочий Веларг был не только королем, но и Высшим Судьей Дармиры) не позволяла ему согласиться с выводом об иномирском происхождении девушки – чем оно, собственно, подтверждается, существование иных миров?

А то, что при девушке обнаружился непонятный предмет, происхождение которого можно объяснить только сверхъестественными причинами, вроде колдовства – еще не доказывает того факта, что девушка колдунья, представляющая угрозу для общества. И если бы король Дармиры смог придумать хоть какое-то разумное объяснение происхождению этого странного предмета, никогда бы он не пошел на поводу у Первого из говорящих с богами Храма Двенадцати, и не приложил Знак к Слову Регара о казни девушки, да еще публичной и столь мучительной – через сожжение на костре. Тем более, что мотивы Первого из говорящих – для него очевидны. Народ не испытывает надлежащего трепета перед богами – кто и когда их видел, этих богов? Народ не желает кормить бездельников при храмах – надо же этим бездельникам как-то воздействовать на этот народ, а то ведь со временем придется работать в поте лица, как другие, чтобы добыть себе пропитание.

Высший Судья в нем упорно восставал против вынесенного приговора, потому, что это неправильно, неразумно и не по Закону – выносить приговор человеку без какого-либо судебного согласования. До этого никогда, ни разу за всю историю Дармиры, не сжигали по Слову Регара людей на кострах. И что с того, что девушка не является жительницей Дармиры? Тогда, тем более, он, Веларг, не вправе – ни судить ее, ни казнить. Почему-то подумалось, что приготовления к этой чудовищной казни должны были уже завершиться. Нужно остановить это, пока не поздно. В конце концов, у него есть такое право – Перечеркнуть собственное Слово. Да и вообще – король он или не король? Захотел – вынес приговор, захотел – отменил.

Веларг сделал резкое движение по направлению к двери, но потом вспомнил, что без него все равно не начнут, и немного успокоился.

И тут раздалось мелодичное позвякивание эриловых палочек на двери – его личный секретарь Гримар просил дозволения войти, а в следующий момент дверь открылась, и показался он сам.

– Мейсур, Владыка Радужного Леса Альдар Лучезарный просит тебя о приватной беседе до начала торжественных мероприятий, – почтительно склонил голову Гримар.

Какое-то, не вполне понятное чувство словно кольнуло Веларга в сердце – вот оно! Сейчас мы, похоже, и узнаем об истинных причинах визита венценосного альфара. Король внимательно посмотрел на своего секретаря – парень явно находился под впечатлением от Владыки:

– Зови!

Гримар отправился выполнять поручение, а Веларг, в ожидании своего царственного брата, безуспешно пытался унять бешено колотящееся сердце. Да что же такое с ним происходит, в конце концов?!

Блистательный альфар не заставил себя ждать – появился на пороге его кабинета спустя каких-то пятьдесят ударов сердца. При виде него у Веларга захватило дух – ну, как можно быть таким величественным и таким грациозным одновременно? Альдар успел снять дорожный плащ, и уже ничто не скрывало безупречных пропорций его тела – высокая статная фигура, даже короля Дармиры он был на пару данимов (примерно четыре сантиметра) повыше, красивый разворот плеч, царственная осанка, тренированное тело мастера мечей притом, что настоящих войн на Альфаире отродясь не бывало. Но почему-то все без исключения альфары, как и аруки, владели искусством боя на мечах, чего, к сожалению, нельзя было сказать о людях. Ну, не увлекали людей такие забавы, как бои на мечах, где победителю полагается достойная награда. А вот альфаров и аруков – почему-то увлекали. Ни в одной из стран Альфаира даже регулярной армии не было – так, что-то вроде немногочисленных полков личной гвардии у Веларга и Маруза, но, скорее, для внутренних нужд, чем для ведения войн с соседями. На тот случай, если кто-то из подданных решит, что он лучше знает, как управлять государством, чем король или хан. Что же касается Альдара, тот вообще обходился без охраны – даже телохранители за ним не ходили. И, кажется, теперь Веларг понимал – почему. Не стоит опасаться за свою власть и жизнь тому, кто сам – власть.

Едва уловимым изящным движением Владыка повернул голову в сторону двери, лишь его необыкновенные волосы заискрились разноцветными сполохами – но стоящему в дверях Гримару этого хватило, чтобы без звука закрыть за собой дверь с той стороны. После чего внимательные серьезные глаза цвета Великого Океана в упор посмотрели на Веларга.

Тот словно опомнился:

– Присаживайся, царственный брат мой, Альдар! – он указал на одно из двух кресел, стоящих возле книжного столика.

Альдар даже не сел в это кресло – он в него словно перетек. Ну, как можно так плавно, так красиво двигаться? Изящные руки с радужными ногтями легли на подлокотники, а тело, слегка изогнувшись, приняло расслабленную позу.

Чуть замешкавшись, Веларг занял второе кресло, и выжидательно посмотрел на Альдара, предоставив альфару первому начать разговор. Тот его и начал:

– Как ты считаешь, Веларг, мы можем с тобой поговорить прямо, без церемоний, учитывая, что посторонних здесь нет?

Веларг чуть не ответил: «Для тебя – все что угодно, Альдар!», но вовремя спохватился:

– Я думаю, мы будем с тобой не правы, Альдар, если наш разговор окажется иным.

Владыка слегка изогнул безупречную бровь:

– Слова – достойные короля! Ладно, тогда обойдемся без предисловий. Не стану от тебя скрывать – я прибыл в Дармиру не только для того, чтобы решить вопросы, связанные с торговлей. Думаю, эти вопросы мы решим к обоюдному нашему удовольствию во время официальной части визита сегодня вечером. Или их вообще – вполне решат без нас. Меня же сейчас волнует другое… – альфар сделал паузу, словно пытаясь подобрать слова.

Веларг решил прийти ему на помощь:

– Альдар… если от меня лично или от людей Дармиры нужно какое-то содействие, поддержка, ну, или я не знаю, что – ты можешь говорить, как есть. Чем сможем – поможем.

Альдар задумался. Сидящий напротив него человеческий король нравился ему намного больше своих предшественников, не говоря уже о хане Марузе. Нравился умом, выдержкой, достоинством. Вот и сейчас: он хочет его не меньше, чем другие, но даже виду не подает – в отличие от других. На протяжении многих лет наблюдая за ним, царственный альфар думал порой: ну, почему люди живут так мало? И когда уже ученые мудрецы найдут средство хотя бы ненадолго продлить им жизнь? Честное слово, когда Веларг Разумный уйдет за Грань – ему будет не хватать этого человека. Принимая во внимание, что лично они познакомились только сегодня утром – странно, правда? Наконец – альфар решился:

– Ладно, попробую сказать, как есть. Видишь ли, Веларг, я совершенно точно знаю – в последнее время, в последние дни, что-то случилось. Что именно – мне неведомо. Единственное, что мне известно – это что-то необычное, что-то из ряда вон. И случилось это в Дармире. А точнее – в ее столице. Мне важно знать – что, Веларг. И прошу тебя, не спрашивай – откуда мне это известно, и почему для меня это важно.

Сначала Веларг удивился:

– Что-то необычное? В Миро? Да вроде ничего такого в последние дни не происходило… хотя нет, постой! Как же не происходило – а девчонка?

Идеальные брови альфара слегка дрогнули:

– Девчонка?

– Представь себе, Альдар – совершенно необычная девчонка. Мало того, что она появилась неизвестно откуда в парковой беседке, можно сказать, чуть ли не в моем собственном дворце, но это далеко не все странности, – и Веларг не замедлил изложить эти странности своему собеседнику, закончив рассказ выводом, который сделал Драмон о ее иномирском происхождении.

Владыка Радужного Леса ощутимо напрягся, так, что даже подался вперед. Его глаза сузились:

– Где она, Веларг? Я могу взглянуть на эту девушку?

Веларг вдруг почувствовал, что ему как будто стало у себя внутри неудобно, некомфортно – да что же такое непонятное с ним творится?!

– Понимаешь, Альдар… сегодня до обеда ее должны казнить – сжечь на костре. По Слову Регара – моему слову. Как только я появлюсь на Площади Возмездия и произнесу: «Подтверждаю!» – ну, ты знаешь наши законы. Приговорить человека к смертной казни только лишь на бумаге у нас недостаточно. Тот, кто вынес подобный приговор, должен подтвердить его перед казнью, глядя в глаза приговоренному, и, соответственно – присутствовать при приведении своего приговора в исполнение.

Альфар слегка кивнул:

– В этом смысле – законы Дармиры мудры. И поэтому любой судья из кожи вон вылезет, чтобы установить истину по делу, которое рассматривает. В чем же успела провиниться эта девушка настолько, что заслужила такое наказание у Высшего Судьи Дармиры?

Веларг вздохнул:

– Дело не в том, что она провинилась в чем-то… – и король рассказал царственному альфару, почему так случилось, закончив свой рассказ следующим – … Перед самым твоим приходом я как раз собирался на Площадь, чтобы отменить все это.

Владыка слегка склонил набок голову:

– Так, может быть – сделаем это вместе? Ну, ты сделаешь, а я поприсутствую?

И они отправились на Площадь Возмездия. Вдвоем. Королевское достоинство не позволило Веларгу взять с собой охрану, поскольку Альдар Лучезарный – и не подумал этого сделать.

Глава 4 Справедливость другого мира.

Тело, привязанное ремнями к столбу, начало ощутимо затекать. А моя казнь все никак не начиналась. Правду говорят: ожидание смерти – хуже самой смерти. Складывалось впечатление, что люди на площади словно ждут чего-то. Или кого-то. Не то, чтобы меня начала охватывать паника, но это самое ожидание смерти – стало серьезно напрягать.

И тут по рядам людей прошло волнение, а потом они расступились, образовав проход. С достоинством, не торопясь, по нему прошли двое. Краем сознания я отметила, что один из них – тот самый импозантный вельможа в короне, который приходил ко мне в камеру. А вот второй… Ну, что я могу сказать? Кажется, моя мечта своими глазами увидеть живого эльфа уже сбылась. Прямо сейчас.

Стоящий передо мной эльф был не просто невероятно хорош собой – он был настолько прекрасен, что казался нереальным, сказочным существом. И меньше всего я ожидала, что он мне… словно напомнит кого-то. Нет, это было не ощущение дежавю – мы с ним совершенно точно не встречались раньше. И, тем не менее, у меня возникло такое чувство, что я уже встречала раньше мужчину, не менее совершенного, и даже чем-то на него похожего. Странно… эльфы на Земле однозначно не водятся, значит, этот эльф – мне напомнил какого-то человека? Как же моя память, пусть и не вполне состоявшегося, но все же художника, умудрилась не сохранить воспоминаний об этой встрече?

Я внимательнее присмотрелась к остроухому красавцу. Тонкое, изящное, безупречное лицо античного бога – ни единого изъяна. Да что там бога – наши земные боги, увидев его, наверняка заработали бы комплекс неполноценности. Но при всем их совершенстве, его черты нельзя было назвать мягкими, наоборот – они были даже немного резковатыми, какими-то очень мужскими, и не имели ничего общего с анимешным образом эльфа. Непередаваемого жемчужного оттенка, словно светящаяся изнутри кожа: ни единого пятнышка, родинки, прыщика – у людей такой не бывает. Красивой формы, словно нарисованные брови, в нашем языке есть подходящая метафора – соболиные, экзотические миндалевидные глаза цвета Эгейского моря с кошачьим зрачком. Почему Эгейского? Да кто ж меня знает, почему у меня возникла именно такая ассоциация, притом, что Эгейское море я видела только по телевизору? Манящие, словно магнит, губы, из тех, до которых хочется дотронуться и очертить пальцем их контур, трепетные ноздри тонкого, идеально ровного носа. Высокие скулы, благородный лоб без единой морщинки, который охватывал обруч, а точнее, венец из того самого радужного металла, украшенный по центру трилистником, похоже, изготовленным из цельного драгоценного камня невиданной красоты – насыщенного темно-лилового цвета с пурпурно-оранжевыми сполохами внутри. А его волосы и ногти вообще казались чем-то фантастическим, может, потому, что производили впечатление натуральных – данных ему природой. Просто самый талантливый стилист не способен прокрасить волосы так, чтобы каждая, отдельно взятая прядка, переливалась и отсвечивала одновременно чуть ли не всеми цветами – каштановым, рыжим, русым, золотистым, платиновым. Эта густая роскошная шевелюра была волнистой, длиной до пояса, не меньше, местами отдельные пряди завивались красивыми локонами – настолько шикарных волос я в жизни своей не видела. У висков они были заплетены в косы, открывая изящные остроконечные уши. Эти волосы производили впечатление какой-то невиданной драгоценности, как и ногти-стилеты – в которых словно застыла радуга. И именно потому, что она мерцала не на поверхности, а как будто где-то внутри, в глубине, – ногти тоже смотрелись натурально.

Я машинально отметила, что все это очень гармонично в нем сочетается – экзотические глаза, волосы, ногти, уши. Помимо всего прочего – эльф был высок, статен, широкоплеч. И для его роста (а он у него навскидку превышал метр девяносто) – на удивление пропорционально сложен. Длинные, стройные, в меру мускулистые ноги, какие иногда встречаются у земных легкоатлетов африканского происхождения, обтягивали узкие штаны из темно-коричневого, похожего на велюр, материала, и чуть более светлого оттенка сапоги со шнуровкой спереди. Тонкую талию стягивал широкий пояс, украшенный пластинами из радужного металла с вправленными в него камнями вроде того, из которого был изготовлен трилистник на венце, только помельче. На эльфе была надета уже ставшая практически привычной туника, но что-то я сомневаюсь, что даже в нашем мире высоких технологий способны создать ткань-хамелеон, которая переливалась бы одновременно столькими цветами. По подолу, низу рукавов и вырезу горловины тунику украшал орнамент из тех же трилистников цвета темной ржавчины. Чуть более светлого оттенка мантия спускалась с его плеч почти до самой земли. В отличие от мантий земных королей, по краям она была оторочена не мехом горностая, а опять-таки – трилистниками. Причем у меня не получилось определить – настоящие это листья или искусно сделанная аппликация. Но к выводу, что стоящий передо мной эльф – это не просто эльф, а эльфийский король, я пришла не из-за его мантии, и даже не из-за венца у него на голове. Просто, было в нем что-то этакое – неуловимо королевское. Впрочем, как и в стоящем рядом с ним человеке. Не иначе как меня осчастливили своим появлением два короля.

Неужели мой мозг ошибся в своих оптимистических прогнозах, и цель моего попадания в этот мир можно охарактеризовать одной фразой: увидеть эльфа и умереть?

Наши с эльфом глаза встретились – и все. Я уже была не в силах отвести взгляд – остроухий красавец явно обладал способностями к гипнозу. И самым поразительным в этом было то – как он на меня смотрел. Как на какое-то диво дивное, честное слово – его красивые миндалевидные глаза расширились настолько, что стали практически круглыми. Чего это он, интересно? На мне ж вроде узоров нету. Да и в плане внешних данных, положа руку на сердце – я уступала большинству присутствующих на площади человеческих женщин. И могу себе только представить насколько – я уступала в этом смысле его соплеменницам эльфийкам. Но, похоже, остроухому королю на данное обстоятельство было совершенно плевать. На какое-то краткое мгновение у меня возникло необъяснимое, мистическое ощущение, что я смотрю в глаза всему этому миру…