Текст книги "Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы "

Автор книги: Николай Клюев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)

<1912>

2

Мне сказали – Света век не видать, —

Белый Светик и поныне во глазах.

Я возьму каленовострую стрелу,

На полете звонкоперой накажу:

«Не кровавь, стрела зубчата, острия,

Ни о зверя, ни о малого червя».

Не послушалась каленая меня,

Полетела за туманные моря.

За морями синий камешек лежит,

Из-под камня быстра реченька бежит,

Вдоль по речке лебедь белая плывет,

Выше берега головушку несет,

Выше леса крылья взмахивает,

На себя водицу вспляскивает.

Угодила звонкоперая стрела

В жилу смертную лебяжьего крыла.

Дрогнул берег, зашаталися леса,

Прокатилися по взгорьям голоса:

«Ныне, други, сочетался с братом брат,

С белой яблоней – зеленый виноград!»

<1912>

3

Ты взойди, взойди, Невечерний Свет,

С земнородными положи завет!

Чтоб отныне ли до скончания

Позабылися скорби давние,

Чтоб в ночи душе не кручинилось,

В утро белое зла не виделось,

Не желтели бы травы тучные,

Ветры веяли б сладкозвучные,

От земных сторон смерть бежала бы,

Твари дышущей смолкли б жалобы.

Ты взойди, взойди, Невечерний Свет, —

Необорный меч и стена от бед!

Без тебя, Отец, вождь, невеста, друг,

Не найти тропы на животный луг,

Зарных ангельских не срывать цветов,

Победительных не сплетать венков,

Не взыграть в трубу, в гусли горние,

Не завихрить крыл, ярче молнии.

<1912>

124. Бабья песня

Страховито деревинке под грозой стояти,

Листопадные волосья по ветру трепати,

Таково ли молоденьке за неладным мужем,

Как за вороном касатке, годы коротати.

Надоумилося птахе перышки оправить, —

Молодешеньке у мужа спеси поубавить.

Я рядилася в уборы – в дорогую кику,

Еще в алу косоплётку – по любезну память,

Улещала муженечка в рощу погуляти,

На заманку посулила князем величати.

Улучала молоденька времени маленько, —

Привязала лиходея ко дремучей ели.

Я гуляла-пировала круглую неделю

С кудреватым, вороватым, с головой разбойной.

По разлуке, по гостибью разума хватилась,

Заставала душу в теле – муженька у ели:

«Еще станешь ли, негодный, любу веселити?»

«Ой, сударыня-жена, буду забавляти!»

«Еще станешь ли, негодный, на гульбу возити?»

«Ой, боярыня-жена, буду на пеганке!»

«Ах, пегана у цыгана, сани на базаре,

Крутобокое седельце у дружка в промене,

Погонялочка с уздечкой – в кабаке на спице».

<1912>

125—126. На кресте

1

Лестница златая

Прянула с небес.

Вижу, умирая,

Райских кринов лес.

В кущах духов клиры, —

Светел лик, крыло...

Хмель вина и мирры

Ветром донесло.

Лоскуты рубахи

Треплются у ног...

Камни шепчут в страхе:

«Да воскреснет Бог».

2

Гвоздяные ноют раны,

Жалят тернии чело.

Чу! Развеяло туманы

Серафимское крыло.

К моему ли, горний, древу

Перервать томленья нить

Иль нечающую деву

Благовестьем озарить?

Ночь глуха и безотзывна,

Ко кресту утрачен след.

Где ты, светлая отчизна —

Голубиный Назарет?

<1912>

127

О ризы вечера, багряно-золотые,

Как ярое вино, пьяните вы меня!

Отраднее душе развалины седые

Туманов – вестников рассветного огня.

Горите же мрачней, закатные завесы!

Идет Посланец Сил, чтоб сумрак одолеть;

Пусть в безднах темноты ликуют ночи бесы,

Отгулом вторит им орудий злая медь.

Звончее топоры поют перед рассветом,

От эшафота тень черней – перед зарей...

Одежды вечера пьянят багряным цветом,

А саваны утра покоят белизной.

<1912>

128. Лес

Как сладостный орган, десницею небесной

Ты вызван из земли, чтоб бури утишать,

Живым дарить покой, жильцам могилы тесной

Несбыточные сны дыханьем навевать.

Твоих зеленых волн прибой тысячеустый,

Под сводами души рождает смутный звон,

Как будто моряку, тоскующий и грустный,

С родимых берегов доносится поклон.

Как будто в зыбях хвой рыдают серафимы,

И тяжки вздохи их и гул скорбящих крыл

О том, что Саваоф броней неуязвимой

От хищности людской тебя не оградил.

<1912>

129

По тропе-дороженьке

Могота ль брести?..

Ой вы, руки-ноженьки, —

Страдные пути!

В старину по кладочкам

Тачку я катал,

На привале давеча

Вспомнил – зарыдал.

На завбдском промысле

Жизнь не дорога...

Ой вы, думы-розмысли,

Тучи да снега!

<1912>

130. Плясея

Девка-запевало:

Я вечор, млада, во пиру была,

Хмелен мед пила, сахар кушала,

Во хмелю, млада, похвалялася

Не житьем-быльем – красной удалью.

Не сосна в бору дрожмя дрогнула,

Топором-пилой насмерть ранена,

Не из невода рыба шалая,

Извиваючись, в омут просится,—

Это я пошла в пляску походом:

Гости-бражники рты разинули,

Домовой завыл – крякнул под полом,

На запечье кот искры выбрызнул:

Вот я —

Плясея —

Вихорь, прах летучий,

Сарафан —

Синь-туман,

Косы – бор дремучий!

Пляс – гром,

Бурелом,

Лешева погудка,

Под косой —

Луговой

Цветик незабудка!..

Парень-припевало:

Ой, пляска приворотная,

Любовь – краса залетная,

Чем вчуже вами маяться,

На плахе белолиповой

Срубить бы легче голову!

Не уголь жжет мне пазуху,

Не воск – утроба топится,

О камень – тело жаркое,

На пляс – красу орлиную

Разбойный ножик точится!

<1912>

131

Простятся вам столетий иго,

И всё, чем страшен казни час,

Вражба тупых и мудрых книги,

Как змеи, жалящие нас.

Придет пора, и будут сыты

Нездешней мудростью умы,

И надмогильные ракиты

Зазеленеют средь зимы.

<1912>

132

Чу! Перекатный стук на гумнах,

Он на заре стучит, как рог.

От бед, от козней полоумных

Мой вещий дух не занемог.

Я всё такой же, как в столетьях,

Широкогрудый удалец...

Знать, к солнцепёку на поветях

Рудеет утренний багрец.

От гумен тянет росным медом,

Дробь молотьбы – могучий рог.

Нас подарил обильным годом

Сребробородый, древний Бог.

133

Снова поверилось в дали свободные,

В жизнь, как в лазурный, безгорестный путь,

Помнишь ракиты седые, надводные,

Вздохи туманов, безмолвия жуть?

Ты говорила: «

Туман – настоящее,

Холоден, хмур и зловеще глубок,

Сердце пророчит забвенье целящее

В зелени ив пожелтевший листок».

Явью безбольною стало пророчество:

Просинь небес и снега за окном.

В хижине тихо. Покой, одиночество —

Веют нагорним, свежительным сном.

<1912>

134

На малиновом кусту

Сладки ягоды в росту,

Они зреют, половеют

На заманку-щипоту.

Затрудила щипота

От калинова моста,

От накладины тесовой,

Молодецка долота.

Малец кадочку долбил,

Долотёшко притупил,

На точило девку милу

Ненароком залучил.

Я не ведала про то —

В моготу ли долото,

Зарудело, заалело

Камень-тело молодо...

У малинова куста

Нету плодного листа,

Ах, в утробе по зазнобе

Зреет ягода густа.

На реке калинов мост

В снежный кутается холст, —

Девке торный, незазорный

Первопуток на погост.

На погосте мил дружок

Стружит гробик-теремок...

Белый саван, сизый ладан —

Светлый девичий зарок.

<1912>

135

Как по реченьке-реке

В острогрудом челноке,

Где падун-водоворот,

Удалой рыбак плывет.

У него приманно рус

Закудрявлен лихо ус,

Парус – облако, весло —

Лебединое крыло.

Подмережник – жемчуга,

Во мереже два сига,

Из сиговины один

Рыбаку заочный сын.

В прибережной осоке,

В лютой немочи-тоске

Заломила руки мать.

Широка речная гладь,

Желтой мели полоса,

Словно девичья коса,

Заревые янтари —

Жар-монисто на груди.

С рыболовом, крутобок,

Бороздит янтарь челнок.

Глуби ропщут: так иль сяк —

Будешь ты на дне, рыбак.

<1912>

136. Сизый голубь

Сизый голубь ворковал,

Под оконце прилетал;

Он разведал, распознал,

Что в светлице говорят.

Ухитряют во светлице

Сиза в клетку залучить,

Чтобы с голубем девице

Красоту-любовь делить,

Обряжатися – крутиться

В алый кемрик, в скатну нить.

Буйноперый под окном

Обернулся пареньком, —

Очи – ночка, день – лицо..

Хлипко девичье крыльцо,

Тесовая дверь бела,

Клетка-горенка мала,

На лежанке пуховик —

Запрокинуть девий лик,

С перелету на груди

Птичьим пылом изойти.

<1912>

137. Досюльная

Не по зелену бархату,

Не по рытому, черевчату

Золотб кольцо катается,

Красным жаром распыляется

По брусяной новой горнице,

По накатной половичине

Разудалый ходит пбходом,

Голосит слова ретивые:

«Ах, брусяные хоромы,

10 В вас кому ли жировати,

Красоватися кому?

Угодити мне из горниц,

С белоструганых половиц

В поруб – лютую тюрьму!

Ах вы, сукна-заволоки,

Вами сосны ли крутити,

Обряжать пути-мосты?

Побраталися с детиной

Лыки белою рядниной —

20 Поминальные холсты!

Ах ты, сад зелено-темный,

Не заманивай соловкой,

Духом-брагой не пои:

У тебя есть гость захожий,

Под лозой лежит пригожий

С метким ножиком в груди!..»

Ой, не в колокол ударили,

Не валун с нагорья ринули,

Подломив ковыль с душицею,

30 На отшибе ранив осокорь, —

Повели удала волостью,

За острожный тын, как ворога,

До него зенитной птахою

Долетает причит девичий:

«Ой, не полымя в бору

Полыхает ало —

Голошу, утробой мру

По тебе, удалый.

У перильчата крыльца

40 Яровая мята

Залучила жеребца

Друга-супостат.

Скакуну в сыром лугу

Мята с зверобоем,

Супротивнику-врагу

Ножик в ретивое.

Свянет мятная трава,

Цвет на бересклете...

Не молодка, не вдова —

50 Я одна на свете.

Заторится стежка-вьюн

До девичьей хаты,

И не вытопчет скакун

У крылечка мяты».

<1912>

13

8Дымно и тесно в избе,

Сумерки застят оконце,

Верь, не напрасно тебе

Грезятся небо и солнце.

Пряжи слезой не мочи,

С зимкой иссякнет куделя...

Кот, задремав на печи,

Скажет нам сказку про Леля:

«На море остров Буян,

Терем Похитчика-Змея...»

В поле редеет туман,

Бор зашептался, синея.

«Едет ко терему Лель,

Меч-кладенец наготове...»

Стукнул в оконце апрель —

Вестник победной любови.

<1912>

139

Я борозду за бороздою

Тяжелым плугом провожу

И с полуночною звездою

В овраг молиться ухожу.

Я не кладу земных поклонов

И не сплетаю рук крестом, —

Склонясь над сумрачною елью,

Горю невидимым огнем.

И чем смертельней лютый пламень,

Тем полногласней в вышине

Рыдают ангельские трубы

О незакатном, райском дне.

Но чуть заря, для трудной нови

Я покидаю дымный лог, —

В руке цветок алее крови —

Нездешней радости залог.

<1912>

140

Летел орел за тучею,

Вдогонку за гремучею,

Он воздухи разреживал,

А туч не опереживал.

Упал орел на застреху

Кружала затрапезного,

Повыглядел в оконницу —

Становище кабацкое.

Он в пляс пошел – завихрился,

Обжег метельным холодом,

Нахвальщиков-кудрявичей

Притулил на залавицы...

Ой, яра кровь орлиная,

Повадка – поступь гульная

Да чарка злая, винная,

Что песенка досюльная,

Не мимо канет-молвится,

Глянь, пьяница-пропойщина,

Мирская краснобайщина,

Тебе ль попарщик сиз орел,

Что с громом силой мерялся,

С крыльца дожди отряхивал,

С зениц стожары-сполохи.

Ан он, за красоулею

Погнавшись, стал вороною,

Каркуньей загумённою.

А и всё-то она, ворона, грает,

На весь свет растопорха пеняет:

«Извели меня вороги-люди,

Опризорили зависть да лихо,

Разлучили с невестой-звездою,

С загумённою, пьяною долей!»

<1912>

141. Поволжский сказ

Собиралися в ночнину,

Становились в тесный круг:

«Кто старшой, кому по чину

Повести за стругом струг?

Есть Иванко Шестипалый,

Васька Красный, Кудеяр,

Зауголыш, Рямза, Чалый

И Размыкушка-гусляр.

Стать негоже Кудеяру,

10 Рямзе с Васькой-яруном!»

Порешили: быть гусляру

Стругово дом – большаком!

Он доселе тешил братов,

Не застаивал ветрил,

Сызрань, Астрахань, Саратов

В небо полымем пустил.

В епанчу, поверх кольчуги,

Оболок Размыка стан

И повелел лихие струги

20 На слободку – Еруслан.

Плыли долго аль коротко,

Обогнули Жигули,

Еруслановой слободки

Не видали – не нашли.

Закручинились орлята:

Наважденье чем избыть?

Отступною данью-платой

Волге гусли подарить...

Воротилися в станища,

30 Что ни струг, то сирота:

Буруны разъели днища,

Червоточина – борта.

Объявилось горе в браге.

Привелось, хоть тяжело,

Понести лихой отваге

Черносошное тягло.

И доселе по Поволжью

Живы слухи: в ледоход

Самогуды звучной дрожью

40 Оглашают глуби вод.

Кто проведает – учует

Половецкий, вещий сказ,

Тот навеки зажалкует,

Не сведет с пучины глаз.

Для того туман поречий,

Стружный парус, гул валов —

Перекатный рокот сечи,

Удалой повольный зов.

Дрожь осоки – шепот жаркий,

50 Огневая вспышка струй —

Зарноокой полонянки

Приворотный поцелуй.

<1912>

142

Невесела нынче весна,

В полях безголосье и дрёма,

Дымится, от ливней черна

На крышах избенок солома.

Окутала сизая муть

Реку и на отмели лодку.

Как узника, тянет взглянуть

На пасмурных облак решетку.

Душа по лазури грустит,

По ладану ландышей, кашек.

В лиловых потемках ракит

Не чуется щебета пташек.

Ужель обманула зима

И сны, что про солнце шептали?

Плывут облаков терема

В рябые, потусклые дали.

<1912>

143

На припёке цветик алый

Обезлиствел и поблек, —

ивет-детина разудалый

От зазнобушки далек.

Он взвился бы буйной птицей, —

Цепи-вороги крепки,

Из темницы до светлицы

Перевалы велики.

Призапала к милой стежка,

Буреломом залегла.

За окованным окошком —

Колокольная игла.

Всё дозоры да запоры,

Каземат – глухой капкан...

Где вы, косы – темны боры,

Заряница – сарафан?

В белоструганой светелке

Кто призарился на вас,

На фату хрущата шелка,

На узорный канифас?

Заручился кто от любы

Скатным клятвенным кольцом:

Волос – зарь, малина – губы,

В цвет черемухи лицом?..

Захолонула утроба,

Кровь, как цепи, тяжела...

Помяни, душа-зазноба,

Друга – сизого орла!

Без ножа ему неволя

Кольца срезала кудрей,

Чтоб раздольней стало поле,

Песня-вихорь удалей,

Чтоб напева ветрового

Не забыл крещеный край...

Не шуми ты, мать-дуброва,

Думу думать не мешай!

<1913>

144. Песня под волынку

Как родители-разлучники

Да женитьба подневольная

Довели удала молодца

До большой тоски-раздумьица!

Допрежь сердце соколиное

Черной немочи не ведало, —

Я на гульбищах погуливал,

Шапки старосте не ламывал.

А теперича я – мблодец,

Словно птаха-конопляница,

Что по зорьке лёт направивши,

Птицелову в сеть сгодилася.

Как лихие путы пташицу,

Так станливого молодчика

Завязала и запутала

Молода жена-приданница.

<1913>

145

Слышишь пенье топоров

В дрёме гаснущего солнца,

Перекладину столбов

Четко видишь из оконца.

Помнишь прошлое, товарищ,

Воли солнечные дни,

Красным золотом пожарищ

В жизнь записаны они!

Пусть разбило об утесы

Море буйную ладью, —

За полетом альбатроса

Не угнаться кораблю!

Не уплыть за быстрой тучей,

Не подняться выше звезд...

Потемнели вала кручи,

Тень упала на помост.

Торопливо ставит город

Блики круглых огоньков...

Оборвался жизни молот,

Смолкло пенье топоров.

<1913>

146

Радость видеть первый стог,

Первый сноп с родной полоски,

Есть отжиночный пирог

На меже, в тени березки.

Знать, что небо ввечеру

Над избой затеплит свечки,

Лики ангелов в бору

Отразят лесные речки.

Счастье первое дитя

Усыплять в скрипучей зыбке,

Темной памятью летя

В край, где песни и улыбки.

Уповать, что мир потерь

Канет в сумерки безвестья,

Что, как путник, стукнет в дверь

Ангел с ветвью благовестья.

<1913>

147

От дрёмы, от теми-вин?

Накренились деды-овины.

Садится за прясло луна,

Как глаз помутнело-совиный.

На просини елей кресты,

Узорно литье и чеканка...

Пробрезжило. Будит кусты

Заливчатым криком зарянка.

Загукала в роще желна,

Витлюк потянул на болото...

В избе заслюдела стена,

Как риза, рябой позолотой.

Встречая дремучий рассвет,

В углу, как святой безымянный,

По лестовке молится дед,

Белесым лучом осиянный.

<1913>

14

8Я дома. Хмарой-тишиной

Меня встречают близь и дали.

Тепла лежанка, за стеной

Старухи-ели задремали.

Их не добудится пурга,

Ни зверь, ни окрик человечий...

Чу! С домовихой кочерга

Зашепелявили у печи.

Какая жуть. Мошник-петух

На жердке мреет, как куделя,

И отряхает зимний пух —

Предвестьем буйного апреля.

<1913>

149

Осинник гулче, ельник глуше,

Снега туманней и скудней.

В пару берлог разъели уши

У медвежат ватаги вшей.

У сосен стброжки вершины,

Пахуч и бур стволов янтарь.

На разопрелые низины

Летит с мошнухою глухарь.

Бреду зареющей опушкой, —

На сучьях пляшет солнопёк...

Вон над прижухлою избушкой

Виляет беличий дымок.

Там коротают час досужий

За думой дед, за пряжей мать...

Бурлят ключи, в лесные лужи

Глядится пней и кочек рать.

150

Теплятся звезды-лучинки,

В воздухе марь и теплынь, —

Веселы будут отжинки,

В скирдах духмяна полынь.

Спят за омежками риги,

Роща – пристанище мглы,

Будут пахучи ковриги,

Зимние избы теплы.

Минет пора обмолота,

Пуща развихрит листы, —

Будет добычна охота,

Лоски на стлищах холсты.

Месяц засветит лучинкой,

Скрипнет под лаптем снежок...

Колобы будут с начинкой,

Парень матёр и высок.

<1913>

151

Чернь,1 проталины, навозом,

Капустною прелью тянет с гряд.

Ушли метелица с морозом,

Оставив марту снежный плат.

И за неделю март-портняжка

Из плата выкроил зипун,

Наделял дыр, где пол запашка,

На воротник нашил галун.

Кому достанется обнова?..

Трухлявы кочки, в поле сырь,

И на заре, в глуши еловой,

Как ангелок, поет снегирь.

Капели реже, тропки суше,

Ручьи скатилися в долок...

Глядь, на припёке лен кукуший

Вздувает сизый огонек.

<1913>

152

Оскал февральского окна

Глотает залпы, космы дыма...

В углу убитая жена

Лежит строга и недвижима.

Толпятся тени у стены,

Зловеще отблески маячат...

В полях неведомой страны

Наездник с пленницею скачет.

Хватают косы ковыли,

Как стебли, свесилися руки,

А конь летит в огне, в пыли,

И за погоню нет поруки.

Прости, прости! В ковыль и мглу

Тебя умчал ездок крылатый...

Как воры, шепчутся в углу

Кирка с могильною лопатой.

<1913>

153

Ах вы, цветики, цветы лазоревы,

Алоцветней вы красной зорюшки,

Скоротечней вы быстрой реченьки!

Как на вас, цветы, лют мороз падет,

На муравушку белый утренник, —

Сгубит зябель цвет, корень выстудит!

Ах ты, дитятко, свет-Миколушка,

Как дубравный дуб – ты матёр-станлив,

Поглядеть кому – сердцу завистно,

Да осилит дуб душегуб-топор,

Моготу твою – штоф зеленого!

На горе стоит ёлочка,

Под кудрявою – светелочка,

Во светелке красны девушки сидят,

На кажинной брилянтиновый наряд,

На единой дочке вдовиной —

Посконь с серою мешковиной.

Наезжали ко светлице соколья —

Всё гостиные, купецки сыновья,

Выбирали себе женок по уму,

Увозили распригожих в Кострому,

Оставляли по залавочкам труху —

Вдовью дочерь Миколашке-питуху.

<1914>

154

Я люблю цыганские кочевья,

Свист костра и ржанье жеребят,

Под луной, как призраки, деревья

И ночной железный листопад.

Я люблю кладбищенской сторожки

Нежилой, пугающий уют,

Дальний звон и с крестиками ложки,

В чьей резьбе заклятия живут.

Зорькой тишь, гармонику в потемки,

Дым овина, в росах коноплю...

Подивятся дальние потомки

Моему безбрежному «люблю».

Что до них? Улыбчивые очи

Ловят сказки теми и лучей...

Я люблю остожья, грай сорочий,

Близь и дали, рощу и ручей.

<1914>

155

Пушистые, теплые тучи,

Над плёсом соловая марь.

За гатью, где сумрак дремучий,

Трезвонит Лесной Пономарь.

Плывут вечевые отгулы...

И чудится: витязей рать,

Развеся по ельнику тулы,

Во мхи залегла становать.

Осенняя явь Обонежья,

Как сказка, баюкает дух.

Чу, гул... Не душа ли медвежья

На темень расплакалась вслух?

Иль чует древесная сила,

Провидя судьбу наперед,

Что скоро железная жила,

Ей хвойную ризу прошьет?

Зовут эту жилу Чугункой, —

С ней лихо и гибель во мгле...

Подъёлыш с ольховой лазункой

Таятся в родимом дупле.

Тайга – боговидящий инок,

Как в схиму, закуталась в марь.

Природы великий поминок

Вещает Лесной Пономарь.

<1914>

156

Ноченька темная, жизнь подневольная...

В поле безлюдье, бесследье да жуть.

Мается душенька... Тропка окольная,

Выведи парня на хоженый путь!

Прыснул в глаза огонечек малешенек,

Темень дохнула далеким дымком.

Стар ли огневщик, младым ли младешенек,

С жаркою бровью, с лебяжьим плечом, —

Что до того? Отогреть бы ретивое,

Ворога тезкою, братом назвать...

Лютое поле, осочье шумливое

Полнятся вестью, что умерла мать,

Что не ворохнутся старые ноженьки,

Старые песни, как травы, мертвы...

Ночь – домовище, не видно дороженьки,

Негде склонить сироте головы.

<1914>

157

Пашни буры, межи зелены,

Спит за елями закат,

Камней мшистые расщелины

Влагу вешнюю таят.

Хороша лесная родина:

Глушь да поймища кругом!..

Прослезилася смородина,

Травный слушая псалом.

И не чую больше тела я,

Сердце – всхожее зерно...

Прилетайте, птицы белые,

Клюйте ярое пшено!

Льются сумерки прозрачные,

Кроют дали, изб коньки,

И березки – свечи брачные

Теплят листьев огоньки.

<1914>

158. Скрытный стих

По крещеному Белому Царству

Пролегла великая дорога,

Протекла кровавая пучина —

Есть проход лихому человеку,

Что ль проезд ночному душегубу.

Только нету вольного проходу

Тихомудру Божью пешеходу.

Как ему – Господню – путь засечен,

Завален проклятым Черным Камнем.

Из песен олонецких скрытников

Не осенний лист падьма-падает,

Не березовый наземь валится,

Не костер в бору по моховищам

Стелет саваном дымы-пажегу, —

На Олон-реку, на Секир-гору

Соходилася нища братия.

Как Верижники с Палеострова,

Возгорельщики с Красной Ягремы,

Солодяжники с речки Андомы,

10 Крестоперстники с Нижней Кудамы,

Толоконники с Ершеедами,

Бегуны-люди с Водохлёбами,

Всяка сборица-Богомольщина:

Становилася нища братия

На велик камень, со которого

Бел плитняк плитят на могилища,

Опосля на нем – внукам памятку —

Пишут теслами год родительский,

Чертят прозвище и изочину,

20 На суклин щербят кость Адамову...

Не косач в силке ломит шибанки,

Черный пух роня, кровью капая,

Не язвец в норе на полесника

Смертным голосом кличет Ангела, —

Что ль звериного добра пестуна, —

Братья-старища свиховалися,

О булыжину лбами стукнули, —

Уху Спасову вестку подали:

«Ты, Пречистый Спас, Саваофов Сын, —

30 Не поставь во грех воздыхания:

Али мы тебе не служители,

Нищей лепоты не рачители,

Не плакиды мы, не радельщики,

За крещеный мир не молельщики,

Что нашло на нас время тесное,

Негде нищему куса вымолить,

Малу луковку во отишье съесть?

Во посад идти, – там табашники,

На церковный двор, – всё щепотники,

40 В поле чистое, – там Железный Змий,

Ко синю морю, – в море Чудище!

Железняк летит, как гора валит,

Юдо водное Змию побратень:

У них зрак – огонь, вздохи – торопы,

Зуб – литой чугун, печень медная...

Запропасть от них Божью страннику,

Зверю, птичине на убой пойти,

Умной рыбице в глубину спляснуть!»

Покуль старища Спасу плакались,

50 На кажину тварь легота нашла:

Скокнул заюшка из-под кустышка,

Вышел журушка из болотины,

Выдра с омута н&земь вылезла,

Лещ по заводи пузыри пустил,

Ель на маковках крест затеплила.

Как на озере Пододонница,

Зелень кос чеша, гребень выронит,

И пойдет стозвон по зажоринам,

Через гатища, до матерых луд,

60 Где судьба ему в прах рассыпаться,

Засинеть на дне ярым жемчугом, —

Так молельщикам Глас почуялся:

«Погублю Ум Зла я Умом Любви,

Положу препон силе Змиевой,

Проращу в аду рощи тихие,

По земле пущу воды сладкие, —

Чтобы демоны с человеками

Перстнем истины обручилися,

За одним столом преломляли б хлеб,

70 И с одних древес плод вкушали бы!..»

Старцы Голосу поклонилися,

Обоюдный труд взяли в розмысел:

Отшатиться им на крещену Русь, —

По лугам идти – муравы не мять,

Во леса ступить – зверю мир нести,

Не держать огня, трута с плоткою,

Что ль того ножа подорожного,

Когда Гремь гремит, Тороп с Вихорем

В грозовом бою ломят палицы,

80 Норовят сконать Птицу-Фиюса,

Вьюжный пух с нее снегом выперхать,

Кровь заре отдать, гребень – сполоху,

А посмертный грай волку серому, —

Втымеж пахарю тайн не сказывать.

Им тогда вести речи вещие,

Когда солнышко засутемится,

И черница-темь сядет с пяльцами

Под оконце диить златны воздухи, —

Чтоб в простых словах бранный гром гремел,

90 В малых присловьях буря чуялась,

В послесловии ж клекот коршуна,

Как душа в груди, ясно слышался, —

Чтоб позналась мочь несусветная,

Задолело бы гору в пястку взять,

Сокрушить ее, как соломину.

<1914>

159

Изба – богатыри ца,

Кокошник вырезной,

Оконце, как глазница,

Подведено сурьмой.

Кругом земля-землища

Лежит, пьяна дождем,

И бора-старичища

Подоблачный шелом.

Из-под шелома строго

Грозится туча-бровь...

К заветному порогу

Я припадаю вновь.

Седых веков наследство,

Поклон вам, труд и пот!

Чу, песню малолетства

Родимая поет:

«Спородила я сынка-богатыря

Под потокою на сиверке,

На холодном полузимнике,

Чтобы дитятко по матери пошло,

Не удушливато в летнее тепло,

Под морозами не зябкое,

На воде-луде не хлябкое!

Уж я вырастила сокола-сынка

За печным столбом на выводе,

Чтоб не выглядел Старик-журавик,

Не ударил бы черемушкой,

Не сдружил бы с горькой долюшкой!»

<1914>

160

На сивом плёсе гагарий зык,—

Знать, будет вёдро и зной велик,

Как клуб берёсты, в ночи луна —

Рассвету лапти плетет она.

Сучит оборы жаровый пень,

И ткет онучи чернавка-тень.

Рассвет-кудрявич, лихой мигач,

В лесной избушке жует калач,

Глядит в оконце, и волос рус

Зарит вершины, как низка бус.

Заря Рассвету: «Ах, в руку сон!

Я пряла тучку – саврасый лен,

Колдунья-буря порвала нить,

Велела прялку навек забыть!..»

Рассвет на речь ту: «Хитрить не след,

Не День ли, купчик, тебе сосед?

Не я ли прялка?.. Мне в путь пора, —

Настыла за ночь берез кора...»

И хлопнул дверью... А купчик млад

В избу, как кречет, уходу рад.

Чтобы с жадобным уснуть часок,

Сымает Зорька ему сапог.

Глядь, луч в оконце... Рыжеет бор,

Рассвет над плёсом зажег костер.

И День затмился: «Любовь не в час!

Не тятька ль Вечер спешит в лабаз?

В лабазе сукна алей огня,

До звезд, сударка, не жди меня...»

И хлопнул дверью... Заря одна

Пошла за полог бледнее льна,

Слезой сытовой смочить рукав,

Чтоб льны дыбились тучней дубрав,

Чтоб рос под елью малыш-красик,

И славил вёдро гагарий зык.

8 августа 1914

161

В суслонах усатое жито,

Скидает летнину хорек,

Болото туманом покрыто,

И рябчик летит на манок.

У деда лесная обнова—

Берестяный белый кошель,

Изба богомольно сурова,

И хмура привратница-ель.

Крикливы куличьи пролеты

В ущербной предсолнечной мгле,

Медведю сытовые соты

Мерещатся в каждом дупле.

Дух осени прянично-терпкий

Сулит валовой листопад,

Пасет преподобный Аверкий

На речке буланых утят.

На нем балахонец убогий,

Но в сутемень видится мне,

Как свечкою венчик двурогий

Маячит в глухой глубине.

16 августа 1914

162

Растрепало солнце волосы —

Без кудрей, мол, я пригоже,

На продрогший луч и полосы

Стелет блёсткие рогожи.

То обшарит куст ракитовый,

То распляшется над речкой!..

У соседок не выпытывай:

Близко милый аль далечко?

За Онежскими порогами

Есть края, где избы – горы,

Где щетина труб с острогами

Застят росные просторы.

Там могилушка бескрестная

Безголосьем кости нежит,

И луна, как свечка местная,

По ночам над нею брезжит,

Привиденьем жуть железная,

Запахнувшись в саван, бродит, —

Не с того ль, моя болезная,

Солнце тучи хороводит?

Аль и солнышко отмыкало

Болесть нив и бездорожий,

И земле в поминок выткало

Золоченые рогожи?

<1914>

163

Сегодня в лесу именины,

На просеке пряничный дух,

В багряных шугаях осины

Умильней причастниц-старух.

Пышней кулича муравейник,

А пень – как с наливкой бутыль.

В чаще именинник-затейник

Стоит, опершись на костыль.

Он в синем, как туча, кафтанце,

Бородка – очёсок клочок;

О лете – сынке-голодранце,

Тоскует лесной старичок,

Потрафить приятельским вкусам

Он ключницу-осень зовет...

Прикутано старым бурнусом,

Спит лето в затишье болот.

Пусть осень густой варенухой

Обносит трущобных гостей —

Ленивец, хоть филин заухай,

Не сгонит дремоты с очей!

164

Уж опозднилось... Скоро ужин...

В печужке варится кисель...

А за оконцем, в дымке стужи,

Седые космы треплет ель.

Мне отдых кажется находкой

И лаской песенка сверчка...

Душа избы старухой-теткой,

Дремля, сидит у камелька.

Прядется жизнь, и сказка длится,

Тысячелетья родит миг...

Буран, как пес, рычит и злится,

Что в поле тройки не настиг.

Потемки взором человечьим

Пытают совесть: друг иль тать?..

Отрадно сказкой, вьюжным вечем,

Как явью, грезить и дышать.

1914

165

Просинь – море, туча – кит,

А туман – лодейный парус.

За окнищем моросит

Не то сырь, не то стеклярус.

Двор – совиное крыло,

Весь в глазастом узорочье.

Судомойня – не село,

Брань – не щекоты сорочьи.

В городище, как во сне,

Люди – тля, а избы – горы.

Примерещилися мне

Беломорские просторы.

Гомон чаек, плеск весла,

Вольный промысел ловецкий:

На потух заря пошла,

Чуден остров Соловецкий.

Водяник прядет кудель,

Что волна, то пасмо пряжи...

На извозчичью артель

Я готовлю харч говяжий.

Повернет небесный кит

Хвост к теплу и водополью...

Я, как невод, что лежит

На мели, изъеден солью.

Не придет за ним помор —

Поддонный полонянник...

Правят сумерки дозор,

Как ночлег бездомный странник.

1914

166

Разохалась старуха

Про молодость, про ад.

В зените горы пуха

Пролиться норовят.

Нет моченьки на кроснах

Ткать белое рядно.

Расплакалося в соснах

Пурги веретено.

Любовь, как нитку в бёрде,

Упустишь – не найдешь.

Запомнилося твердо,

Что был матёр, пригож,

Под таежным медведем

Погиб лихой лесник...

Плакучих дум соседям

Не вымолвил язык.

Всё выплакано кроснам —

Лощеному рядну.

Не век плясать по соснам

Пурги веретену.

Изба – гнездо тетерье,

Где жизнь, как холст, доткать...

А тучи ронят перья

В лесную темь и гать.

1914

167

Я сгорела молоденька без огня,

Без присухи сердце высушила,

Уж как мой-то муж недобрый до меня

Не купил мне-ка атласного платка,

А купил, злодей, коровушку —

Непорядную работушку!..

Лучше пуд бы мне масла купил,

Подруковной муки бы мешок,—

Я бы повязь с епанечкой продала,

На те деньги бы стряпейку наняла,

Стряпея бы мне постряпывала,

Я б, младешенька, похаживала,

Каблучками приколачивала:

Ах, вы, красные скрипучи каблучки,

Мне-ка не с кем этой ноченькой легчи —

Нету деда, родной матери с отцом,

Буду ночку коротати с муженьком!

Муженечек на перинушке лежит,

А меня, младу, на лавочку валит,

Изголовьицем ременну плеть кладет,

Потничком велит окутаться:

«Уж ты сни, моя лебедушка, усни,

Ко полуночи квашонку раствори,

К петухам парную баню истопи,

К утру-свету лен повыпряди,

Ко полудню вытки белые холсты,

К сутемёнкам муженьку сготовь порты,

У портищ чтоб были строчены рубцы,

Гасник шелковый с кисточкою,

Еще пугвица волжоная...»

Молода жена – ученая.

<1914>

16

8На селе четыре жителя,

Нет у девки уважителя,—

Как у Власа-то савраса борода,

У Никиты нос подбитый завсегда,

У Савелья от безделья чернота —

Не выводится цигарка изо рта,

У И пата кудревата голова,

Да пронесена недобрая молва:

Будто ночкою Ипатушка

Загубил свою разлапушку —

Вышибал ей печень черную

За повадку непокорную,

За орехи, за изюмные стручки,

За ручные мелкотравчаты платки,

На платочках красны литера —

Подарил купец из Питера...

Кабы я И пату любушкой была,

Не такое бы бесчестье навела,

Накурила бы вина позеленей,

Напекла бы колобов погорячей,

Угостила б супостата-миляша,

Чтобы вышла из постылого душа!..

Ах, тальянка медносборчатая,

Голосистая, узорчатая,

Выдай погрецы детинушке —

Ласкослову сиротинушке,

Чтобы девку не сушила сухота,

Без жадобного не сгибла б красота,

Не палила б мои кречетьи глаза

Неуемная капучая слеза!

<1914>

169

Я ко любушке-голубушке ходил,

Голубую однорядку износил,

Шубу беличью повыволочил,

Коробейку мелких денег издержал,

Разлюбезной воркованьем докучал:

Я куплю тебе гостинец – скатну нить,

Буду баско оболоченой водить,

Разлюби ты дегтегона-лесника,

Лаптевяза да Мирона-резчика,

Не подмигивай торговому в ряду,

Не обранивай платочка на ходу,

Протопопу белой ручкой не маши,

Не заглядывай в рыбачьи шалаши,

У калачника не мешкай в куреню,

Не давай овса гонецкому коню,

На гонца крутую бровь не наводи,

Чтобы сердце не кровавилось в груди!