Текст книги "Бесконечность любви, бесконечность печали"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)
– Катенька, если холодно, просись на выписку, – посоветовала она. – Неровен час, простудишься. Я тебя в отделение к Раде определю.
– Просилась, не выписали. Две капельницы остались – может, поэтому? Переводят в терапевтическое отделение в другой корпус. Так что не волнуйтесь, не замерзну. Как там папа?
– С папой все хорошо. Поговорил с врачом. Завтра оперируют.
– Так быстро? – охнула Катя.
– А чего тянуть? Его давно готовили к операции.
– Арина Ивановна, а шунтирование – это очень сложно? Ну, в смысле, насколько это опасно?
– Любая операция, девочка, опасна. Ты ведь уже кое-что понимаешь в медицине.
– Да... «Не бывает врачебных ошибок, бывает стечение обстоятельств», – машинально процитировала она фразу из последней статьи и вспомнила Вадима.
– Это верно. Но при плановой операции стечение обстоятельств можно свести к минимуму. Для этого проводятся специальные обследования. Опыт хирурга, конечно, играет большую роль.
– А кто будет оперировать?
– Пока не знаю. Но там хватает хороших докторов. Так что... Волнуюсь, конечно, но в его случае чем быстрее, тем лучше. Из-за эпидемии гриппа могут и плановые операции отложить, а он ведь последний год буквально жил на лекарствах. Стенокардия замучила. В больницу отказывался ложиться. Совсем себя довел. Так что не было бы счастья...
– Такого счастья никому не пожелаешь, – вздохнула Катя. – Арина Ивановна, можно я сразу после выписки к вам в Ждановичи поеду?
– Конечно, куда еще? Мы ведь вчера все обсудили. Одну тебя не оставим!
– Ну, я не совсем одна, – улыбнулась Катя.
• – Вот именно! Поэтому жить ты будешь под нашим присмотром. Хотела спросить... А когда у тебя развод?
– На днях истекают три месяца, как заявление подала. В суде Сказали: письмо пришлют. Надо в почтовый ящик заглянуть. А ЧТО?
– Переживаю. Вдруг, узнав о твоем положении, Виталик не даст развод? Если он тебя все еще любит и не может иметь детей... Ну, ты понимаешь...
– К счастью, он может иметь детей, я это точно знаю, – успокои-ее Катя. – Виталик уже второй месяц живет с другой женщиной.
Ну какой ему смысл не соглашаться на развод? Да и не любит он меня, зря волнуетесь.
– Не знаю, – усомнилась Арина Ивановна и добавила: – Ты уж на всякий случай постарайся развестись так, чтобы он ничего не заподозрил.
– Да уж постараюсь. Но даже если и узнает, ничего не изменится... Арина Ивановна, нас пришли переселять, – обратила Катя внимание на медсестру, поочередно заглядывавшую в палаты. Из первых уже'выходили женщины с пакетами, кого-то повезли на каталке. – Побегу, мне еще вещи собирать.
– Конечно. Только лучше не бегай, береги себя, – по-матерински посоветовала мачеха. – Я позвоню, как только узнаю, что нового у отца.
– Буду ждать!
Катя спрятала телефон в карман и поспешила в палату.
Четыре женщины, которые готовились к выписке, сидели на кроватях. Рядом стояли пакеты с вещами. Больше всего их у Маринки – книги, кастрюльки, журналы. Не удивительно: почти три недели провела в больнице.
– И скоро вас отпустят? – вернувшись к сбору вещей, спросила Катя.
– Сейчас поведут в подвал за одеждой, – оторвалась от разговора по телефону Тонева. – И больше в отделение уже не пустят. Не представляю, как я со всеми этими мешками да сумками управлюсь.
– Я помогу, – отозвалась Катя. – Отнесем в холл, потом ты сходишь за одеждой. Вот вещи свои соберу и пойдем.
– Так, кто тут у нас?.. – женщина в белом халате наконец-то добралась и до их палаты. – Селезнева, Проскурина... Вторая терапия, палата шестнадцать. Соседний корпус, третий этаж.
– Прямо сейчас идти? – расстроилась Катя, которой хотелось проводить Марину. – Или можно чуть позже?
– Можно прямо сейчас, если совсем замерзли. Можно через полчаса. Все равно придется ждать, пока палату уберут и продезинфицируют. Там тоже выписка авральная.
– Пошли, успею переселиться, – обрадовалась Проскурина и, подхватив два объемных пакета, направилась к двери. – ...Ты спускайся за одеждой, я тебя здесь подожду, – предложила она уже в холле. – Мне как раз пару звонков надо сделать.
Поставив сумки у Катиных ног, Маринка отправилась в подвальное помещение в гардероб.
– Веня? Привет!
– Привет! Ты чего так рано? – слышно было, как тот зевнул.
– Какое рано, скоро девять часов! К тому же мы полночи не спали. У нас тут ЧП вселенского масштаба. Ночью неподалеку от больницы теплотрассу прорвало. Наш корпус вообще не отапливается, переселяют в другой, терапевтический, – сообщила она и, глянув, как с другой стороны двери народ безуспешно дергает за ручку, добавила: – А еще больницу на карантин закрыли.
– Ни фига се! Интересная новость про теплотрассу, спасибочки! Сейчас доложу в редакцию, дам наводочку. В такие морозы больница без тепла осталась! Это реальное ЧП!
– Согласна, только я тебе не за этим позвонила. Ты сможешь меня сегодня забрать?
– А как же карантин? Хрен тебя выпустят! – засомневался По-тюня.
– Не уверена, но попробую. Тут такой шухер с этим переселением, никто не разберет, где свои, где чужие. Так что шанс имеется.
– Ну... – Веня задумался. – Кать, честно говоря, у меня планы на сегодняшний вечер. Вернее, они еще вчера были, но не срослось. А сегодня надо сначала в редакцию, затем в аэропорт подскочить, затем к тебе на квартиру... Заберу то, о чем ты просила, подвезу в больницу, а дальше... Ну не могу, в общем, – завершил он виноватым голосом.
– А что за планы? Почему вчера не сказал?
– Да как-то неудобно. Обрадовался, когда ты с машиной выручила... А куда ты хотела съездить?
– С адвокатом встретиться. Развод на носу.
– И когда встреча? Может, я чего придумаю.
– Не созванивалась еще, сначала с тобой решила договориться, – приуныла Катя.
– Слушай, а давай на завтра, а? В любое время, как прикажешь. Честное слово! – взмолился Потюня. – Тем более сегодня тебе будет не до встреч с адвокатом, – туманно добавил он. – Сюрприз тебя ждет.
– Какой еще сюрприз? – нахмурилась она. – Не хочу никаких сюрпризов. Ночью один уже получила.
– Ты о теплотрассе? Так то не сюрприз, – усмехнулся Потюня. -Настоящий сюрприз впереди. Только, чур, не спрашивай! Обещал, что не скажу!
– Темнишь ты, Веня, – Катя задумалась. – Ладно, постараюсь договориться на завтра. Или на четверг. Надеюсь, к тому времени выпишут.
– Так быстро? – Веня расстроился. – Значит, машину заберешь.
– Конечно, куда же я без нее! – не оставила она надежд. – Ладно, так и быть: езжай сегодня по своим делам. Только не забудь заглянуть в почтовый ящик! Там письмо из суда должно быть.
– Спасибо за понимание, боевая подруга! Помчал бриться! – воодушевился Потюня.
– Давай, мчи.
Закончив разговор, Катя присела на краешек кресла. Сумбурная ночь, полная неожиданностей, плавно перетекла в такое же хаотичное начало дня. Видимо, планировать что-то путное на сегодня нет смысла.
– Фу... – попыталась отдышаться появившаяся рядом Марина. – Представляешь, в корпусах больницы холод, а в подвальном помещении жара, дохнуть нечем! То ли проектанты начудили, то ли еще какая ерунда случилась. Хотя я уже ничему не удивляюсь: чего только не наслушалась за три года работы в ЖЭСе! Если честно, не хотелось туда возвращаться, потому и собралась сразу в новый декрет.
Присев рядом с Катей, Тонева бросила на соседнее кресло верхнюю одежду и принялась набирать номер.
– Славка? Ну все, я готова... А сколько еще ждать?.. – расстроенно уточнила она. – Ну ладно... Куда же мне деваться! Жду.
– Не везет. У него машина не завелась... Эвакуатор скоро прибудет. Не известно, сколько времени займет. И денег с собой нет на такси.
– У меня есть, давай одолжу, – успокоила Катя. – Не сидеть же тебе здесь.
– Вот спасибо! – обрадовалась Тонева. – Я отдам. Завтра за выписками приеду и верну.
– Можешь не торопиться, отдашь при случае. Подожди, я схожу за кошельком.
– Ты что, с ума сошла кошелек в палате оставлять?! – округлила глаза Маринка. – Сейчас все кому не лень воруют – проходимцы, мошенники... государство. Им все равно, кого обобрать: больных, стариков, детей. Выгребут все до крошки!
– Да ладно, – отмахнулась Катя. – Всегда оставляла, не таскать же его с собой.
– Так то раньше, когда постоянно кто-то был в палате. А сейчас там никого, и отделение – проходной двор! Беги немедленно! Я подожду.
– Не такие уж там большие деньги, – попыталась успокоить она приятельницу, а заодно и себя: после слов Тоневой в душе шевельнулось беспокойство.
Добравшись переходами до хирургического корпуса, Катя поднялась в гинекологию, открыла дверь палаты и облегченно выдохнула. Все в порядке, сумки на кровати в том же положении, в каком она их оставила. И кошелек на месте, в сумочке с паспортом. Присев на кровать, она решила заглянуть в него для полной уверенности.
Кошелек был пуст. Стало обидно, хоть плачь. Как же такое возможно в больнице?! И пусть денег там оставалось немного, но это были последние наличные. Сколько еще есть на карточке, она не помнила, а каких-то новых поступлений после увольнения из редакции ждать неоткуда. Придется сдавать валюту.
– А ты чего сидишь? Особого приглашения ждешь? – не очень вежливо поинтересовалась заглянувшая в палату санитарка. -Или замерзнуть хочешь?
– Скажите, может быть, вы видели, кто заходил в палату за последние минут двадцать? – с надеждой спросила Катя.
– Да тут сегодня все утро то приходят, то уходят! То комиссии, то сантехники. Базар-вокзал! Хорошо хоть входные двери закрыты из-за карантина, – в сердцах ответила пожилая женщина, приставила к стене швабру и вернулась в коридор за ведром с водой. Швабра туг же накренилась и с грохотом рухнула на пол. – Тьфу! -в сердцах плюнула санитарка. – Ты давай иди, куда тебе велено, не задерживай. Мне белье постельное надо снимать, сейчас пылюка поднимется.
Проскурина только вздохнула. Похоже, сообщать о краже денег бессмысленно. Подхватив пакеты, она понуро поплелась в холл, где ее ждала Марина. Вот уж правда: если не задался день с утра, и дальше не жди ничего путного.
– Больная, вы из какого отделения? – неожиданно услышала она грозный оклик.
Подняв глаза, Катя заметила, что навстречу ей по лестнице спускается группа людей в белых халатах. Впереди – женщина, по виду которой легко читалось, кто здесь бог, царь и воинский начальник. И вопрос задала именно она.
– Из гинекологии.
– И что вы здесь делаете? Вас выписали?
– Нет. Перевели в терапию.
– Тогда тем более что вы здесь делаете? Терапевтическое отделение в другом корпусе! Немедленно в палату! Проверьте и сопроводите, – бросила она кому-то за спиной и недовольно добавила: – Шастают по больнице, как хотят. Никакой дисциплины! И это во время карантина!
– Как фамилия? – испуганно-писклявым голоском уточнила девушка с папкой в руках,
– Проскурина. Не надо меня сопровождать. Я знаю, куда идти, -Катя совсем понурилась: в холл ей теперь не попасть.
Начальница в белом халате замедлила шаг, пристально на нее посмотрела, сузив глаза, проводила взглядом, хмыкнула и наконец продолжила царственное шествие вниз. Семеня ногами, свита поспешила следом.
– Значит, так, – вдруг снова остановилась властная дама – Немедленно перекрыть все входы и выходы в больницу, в отделения. Запретить всякое хождение больных! Всем находиться в палатах до моего особого распоряжения. Того и гляди, журналисты в больницу нагрянут. Не хватало, чтобы пересеклись с комиссией.
– Да, Валерия Петровна, конечно, – закивал головой немолодой мужчина в халате, не желавшем застегиваться в районе талии. -Сейчас распоряжусь.
– Ну так поспешите распорядиться! – гневно рыкнула начмед
Опасливо попятившись, мужчина развернулся и бегом, если
можно назвать бегом перестановку коротких ножек, кинулся в обратную сторону. Остальная процессия продолжила движение.
В палате, куда перевели Катю, незанятой оставалась одна кровать – самая неудобная, прямо у входа. Между тем Алиса расположилась на козырном месте – у окна.
Тумбочек было на одну меньше, чем кроватей.
– Простите, не поделитесь со мной местом в тумбочке? – обратилась новенькая к соседке.
– Не могу, – покачала головой та, не отрывая глаз от зачитанной книжки в мягком переплете, которая уже разваливалась на части в ее руках. – Нету полки внутри. Спросите, может, кто другой потеснится, – посоветовала она и, подхватив вывалившиеся страницы, в сердцах добавила: – Блин, да кто их так сшивает?! Руки бы поотрывала!
– Извините, может кто-нибудь выделить мне полку в тумбочке? – чуть громче поинтересовалась Катя. – У меня немного вещей, – и в ожидании ответа обвела взглядом палату.
Никто не откликнулся. Все усиленно делали вид что не услышали вопроса. Алиса, отвернувшись к окну, якобы спала, девушка рядом с ней строчила СМС, женщина в годах что-то жевала, четко следуя поговорке «Пока ем, я глух и нем». Еще одна, не придумав ничего лучшего, быстро покинула палату.
– Понятно, – усмехнулась Проскурина и задвинула пакеты под кровать.
– Кто тут у нас из гинекологии? Орешко, Проскурина, Хильке-нич, Селезнева, Все здесь? – уточнила появившаяся медсестра, -По коридорам не гулять и не выходить из отделения. Проскурина, сейчас капельницу будем ставить.
– Можно на минуточку в холл спуститься? – умоляюще попросила Катя. – Меня подруга ждет, ее сегодня выписали...
– Я же сказала: из отделения ни шагу, – перебила медсестра. -Карантин в больнице. Выписали – пусть домой отправляется. Начальством приказано: никаких хождений! Никак вам не объяснишь. А с нас потом премию снимут, пусть и с гулькин нос, – укоризненно добавила она. – Нарушителей больничного режима будем выписывать, – пригрозила напоследок медсестра и скрылась за дверью.
– Напугали! – буркнула женщина с книжкой в руках. – Пусть лучше выписывают, а то устроили беременным испытание на выносливость: то заморозят, то бегать с вещами заставят и при этом еще виноватыми норовят сделать. Так не то что сохранить, прямо на коридоре выкинуть можно! Надо жалобу писать, – отложила она в сторону растрепанную книгу и спросила у Кати: – Вы тоже на сохранении? Подпишете?
– А что жалоба изменит? – оторвалась от телефона молодая женщина. – Одной больше, одной меньше. Мне, к примеру, их больничный сто лет не нужен – я в декретном. Почти полгода ждала, пока мама возьмет отпуск и за детьми присмотрит, а я в больницу лягу. Дождалась! Извините, нет возможности для операции! Пришлось ругаться, чтобы эту возможность нашли, а не выписали!
– А что у вас? – заинтересовалась Катина соседка.
В этот момент снова открылась дверь, молоденькая медсестра вкатила две стойки для капельниц. На одной из них горлышками вниз висели три бутылки с лекарством, другая была пуста.
– Проскурнова кто?
– Проскурина, – поправила ее Катя.
– Извините. Ложитесь, пожалуйста, – милым голоском попросила сестричка. -Селезнева?
Алиса нехотя пошевелилась. Догадавшись, кто такая Селезнева, девушка подтащила стойку с бутылками к окну, попыталась протолкнуть ее между спинкой и подоконником, но не получилось.
– Странно, раньше проходила, – озадачилась она.
– Так еще одну кровать добавили, – перестав жевать, напомнила ей пожилая женщина. – И так в палате дышать нечем!
– Вам предлагали перейти в другую, – робко заметила медсестра.
– Еще чего! Дура я переселяться? – хмыкнула та в ответ. – Я в этом отделении по два раза в год лежу и знаю, где лучше, а где хуже.
– Извините, повернитесь, пожалуйста, – обойдя кровать с другой стороны, медсестра тронула Алису за плечо.
– Вежливая, – с удивлением прокомментировала соседка Кати, после того как девушка покинула палату
– Это пока молодая – вежливая. Поработает пару лет – станет как все, – усмехнулась завсегдатай отделения. – Насмотрелась я на них. А ты зря к окну легла, – повернула она голову в сторону Алисы. – Дует там. Это я окна расклеила.
– Зачем? В палате нежарко, – подняла голову девушка с телефоном.
– Зато дышать есть чем.
– Так сами и ложитесь к окну, если вам воздуха не хватает, – возмущенно посоветовала девушка.
– А ты меня не учи, не доросла еще, – с вызовом отчеканила женщина. – Там воспаление легких можно подхватить.
– Вот интересная логика: вам простужаться нельзя, а кому-то другому можно? – не выдержала Катя.
– А мне до других дела нету.
Похоже, подкрепившись, старушка заскучала и искала повод для конфликта с соседками. Снова открылась дверь. В палате с бутылками в руках появилась другая медсестра, постарше первой.
– Проскурина, – прочитала она надписи на бутылках.
– Я здесь, – подала голос Катя и, сняв очки, заползла под одеяло, освободив от одежды руку для капельницы.
Опустив бутылки в крепления, медсестра взглянула на внутреннюю поверхность локтя больной и замерла: живого места в районе сгиба нет! Синюшность, припухлость, запекшиеся следы... Мамина наследственность – и сама кожа, и подкожная ткань активно реагировали на любую мелкую травму. О синяках, неожиданно проступавших в том или ином месте, и говорить не приходилось. А ведь она порой и вспомнить не могла, где и как ударилась.
– Мазью рассасывающей пользуетесь? – с сочувствием спросила медсестра.
Катя кивнула. Увы, ее гематомы сильнее мази.
– Покажите левую руку.
– Там еще хуже. Вчера ставили.
Глянув на вены другой руки, медсестра только вздохнула.
– Понятно... Потерпите, я постараюсь небольно. Расслабьтесь и не смотрите.
Катя послушно отвернула голову. Игла практически безболезненно проткнула кожу и вошла в вену.
– У вас золотые руки, – улыбнулась Катя. – Спасибо!
– Спасибо в карман не положишь, – встряла настроенная на конфликт женщина. – Александровна – еще та мастерица. Все карманы, небось, шоколадками забиты.
Медсестра и ухом не повела и перешла к кровати Алисы.
– Лягте удобнее, – попросила она. – Не напрягайтесь... вот так... все.
Отрегулировав в капельнице скорость, она проверила, как поступает лекарство у другой больной, и вышла из палаты.
Обреченно взглянув на почти полную бутылку, Катя уставилась в потолок, обнаружила трещинку, проследила, куда она тянется. Лежать просто так было невыносимо. Раньше хоть Маринка веселила рассказами.
«Она меня ждет, – виновато подумала Катя, – а я даже не позвонила...»
Стараясь не шевелить рукой с иглой, Катя просунула свободную руку в карман, нащупала мобильник, близоруко поднесла его к самому лицу и выбрала в меню сохраненный час назад номер. Занято. Придется писать СМС.
Набрать сообщение пальцами левой руки оказалось непросто. Пришлось ограничиться коротким: «Под капельницей. Извини, не выпустили».
Вскоре пришел ответ: «Поняла тут шухер журналисты понаехали администрация не пропускает ругаются домой завезут уже подъезжают держись подруга»
Катя улыбнулась: знаков препинания в сообщении не наблюдалось, тем не менее все предельно понятно. Набирать текст, не отвлекаясь на точки с запятыми, гораздо быстрее, вот только вряд ли она сама научится их игнорировать. С детства усвоила: знаки не менее важны, чем слова
Отложив телефон, Катя снова уставилась в потолок, нашла уже знакомую трещинку и стала внимательно изучать все ее изгибы.
Где-то на середине та растворилась в сонном мареве...
7.
...Реальность отступила куда-то далеко, а потому не волновала и не тревожила Вадима. Как, впрочем, и почти отсутствовало онемевшее тело. Покинув его, невесомое сознание лениво блуждало в прошлом, заглядывая в глухие, укромные уголки памяти и вытаскивая на свет яркие картинки-мгновения, неожиданно взмывало в будущее, в мир фантазий, предлагавший на выбор сюжеты – то умиротворяющие, то ужасные. Но, как ни странно, такое смешение прошлого и грядущего воспринималось отстраненно-спокойно. Видимо, сознание отдавало себе отчет в том, что погружение в нирвану будет недолгим – лишь пока не выздоровеет тело.
Время от времени сознание возвращалось к телу, как бы проверяя, не пришла ли пора остаться, и снова улетало: рано! Случалось, их воссоединения запрашивали внешние раздражители – чаще всего звуки. И тогда нехотя сознание вынужденно вклинивалось в реальность...
Вот и сейчас где-то совсем рядом заело диск – стали назойливо повторяться несколько начальных тактов одной и той же мелодии, без дальнейшего развития музыкальной темы. В конце концов это стало раздражать.
Придется сознанию вернуться в тело, разобраться, что происходит в реальности...
Вадим протянул руку, нащупал телефонную трубку, машинально подтянул ее к уху и, не открывая глаз, нажал на кнопку.
– М-м-м...
– Вадим Сергеевич! Ну слава Богу! Слава Богу! Я так переволновалась, так переволновалась! – запричитал женский голос. – Почти полчаса звоню: то в дверь, то ваш номер набираю. А в ответ тишина! Уже не знала, что делать. Не в милицию же звонить!
– Зачем в милицию? Что случилось? – медленно приходя в себя, поинтересовался Вадим.
– Я вам лекарства привезла!
– Зачем?.. Зина, ты вообще-то где?
– Как где? У вас под дверью! А вы не открываете.
-А-а-а... Сейчас...
Отключив телефон, Ладышев встал с постели, пошатываясь, добрел до закрытой двери в гостиную, коснулся ручки и вдруг замер на несколько секунд. Что-то было не так. Что?
«Холодно ногам... Шлепанцы...» – понял он.
Вернувшись к кровати, нащупал ногами привычно мягкий и теплый ворс, просунул стопы вперед и, шаркая, снова двинулся к двери.
«Еще не все! Надо одеться, – напомнило сознание. – Халат».
Повторив разворот, он пошаркал к другой двери, приоткрыв ее, нащупал махровую ткань, приподняв, потянул на себя, набросил на плечи. Странное дело, халат тесен, полы ни в какую не желали запахиваться.
«Это не твой, это Катин», – пожурило сознание.
«А куда подевался мой?» – мысленно задал ему вопрос Вадим.
Вскоре искомое попало в поле зрения. Надев халат и затянув пояс, он снова дошел до двери. Путь через гостиную, обычно преодолеваемый в автоматическом режиме, показался невероятно долгим. Наконец добрался до прихожей. Щелкнул один замок, второй.
Только Ладышев успел удивиться, почему это он закрылся на все запоры, чего никогда не делал, находясь в квартире, как входная дверь резко распахнулась, и, едва не сбив его с ног, в помещение влетела Зина.
– Как же вы меня напугали! Живы, какое счастье! Как вы себя чувствуете? Какая температура? – сбрасывая сапоги, без остановки сыпала она вопросами. – Я после нашего разговора сразу вызвала Зиновьева, съездили в аптеку. Соседям лекарство купила, свекрови отвезла, затем заехала в больницу, забрала соседку. У них там трубу прорвало, отопления нет, потому всех поголовно повыписывали. А ее забрать некому: муж болеет, у друга машина сломалась. В общем, я сразу к вам, а ее Саша домой повез. Скоро вернется. Вот здесь, – подняла она один из брошенных на пол пакетов, – лекарства. В другом – еда. Вы же, наверное, ничего не ели с самого утра, – не делая даже секундных пауз, продолжала тараторить Зина. – Так как температура? Вы не ответили. Что вам лучше приготовить? Хотите для начала чаю? Или кофе? Я бутерброды сделаю или кашу сварю. У вас овсянка есть? Если нет, я Зиновьеву позвоню – он заскочит в магазин, – вытащив из тумбочки шлепанцы, она просунула внутрь маленькие ножки в теплых носках
«Катя в них ходила, – тут же недовольно отметил Вадим, сделав движение навстречу – Надо, чтобы сняла... Но ведь других для гостей нет», – вяло остановил он себя.
– Так как температура? – подняв с пола пакеты, третий раз повторила вопрос Зина и, не дожидаясь ответа, понесла их на кухню.
– Не знаю, не мерил...– поплелся он следом.
Таймер на плите показывал без пяти двенадцать. То есть приближалось время обеда, и ему давно пора быть в офисе! Тут же пронзило: Катя вчера вернулась!
– Зина, а что ты здесь делаешь? – вдруг удивился он. – Почему не на работе?
– Как почему? Потому что вы больны! Вы же мне сами утром Позвонили!
– Звонил?.. Точно, звонил, – припомнил он.
– Вы сказали, что заболели, что у вас ночью поднялась температура. И сейчас держится, я вижу.
– И как ты видишь? – спросил Вадим скорее для проформы.
С тем, что у него температура, он спорить не собирался: штормит, кости ломит, так и тянет принять горизонтальное положение.
– Вижу, – не вдаваясь в пояснения, Зина взяла чайник. – Значит, так. Идите, лягте, поставьте градусник. Я пока приготовлю чай с лимоном, порошок разведу и противовирусное принесу. Идите, идите. Не стойте. Я знаю, что вам хочется лечь, – добавила она, подсунув горлышко чайника под кран с питьевой водой.
Включив его, она обернулась и удивилась: за спиной уже никого не было. Сбегав в прихожую за телефоном, набрала номер и, прижав трубку плечом, стала разбирать содержимое пакетов.
– Саш, ты где?.. Ясно. Короче, шеф совсем никакой. Даже дверь с трудом открыл... Ты вот что... Езжай на работу, а я здесь побуду Красильников так не вовремя в Колядичи укатил, но я Поляченко позвоню, пусть кого-то посадит на телефоны... Да, дам знать, когда забрать, может, тебе еще и в магазин придется заглянуть... Хорошо.
Отключив телефон, она набрала другой номер, переложила трубку на другое плечо и продолжила:
– Андрей Леонидович? Это Зина... Да, я у шефа в квартире: грипп... Пока не знаю, но, похоже, высокая: на ногах еле стоит... Дверь долго не открывал. Успела переволноваться, уже собиралась вам звонить... Отправила температуру мерить, так он, представьте, даже не возмутился! Сразу в спальню пошел!.. Вот и я так думаю: худо ему. В общем, я тут задержусь, подожду, пока полегчает. А вы посадите кого-нибудь в приемной на телефон... Уже? Вот спасибо! Хорошо, буду звонить. Спасибо!
Отложив мобильник, она дождалась, пока закипит вода, заварила чай с лимоном, растворила в стакане содержимое пакетика с лекарством, прихватила две капсулы противовирусного средства, составила все на поднос и аккуратно, стараясь не расплескать, понесла к двери в дальнем углу гостиной.
В квартире Ладышева она хорошо ориентировалась. Несколько лет назад, когда закончился ремонт, приходилось здесь не раз дежурить: то мастера мебель собирали, то сантехники должны были что-то подключить, то еще какие-то дела требовали присутствия хозяина. Не сидеть же дома самому шефу, если есть личный секретарь!
Приоткрыв дверь коленкой, Зина поставила поднос на прикроватную тумбочку, поправила край одеяла и осторожно, стараясь не потревожить задремавшего больного, вытянула термометр у него из-под мышки.
– Тридцать девять и восемь!.. – ужаснулась она вслух, рассмотрев в полумраке комнаты шкалу. – Так я и думала! Порошки при такой температуре...
– ...как мертвому припарка, – открыл глаза Ладышев. – Неси пакет из аптеки, посмотрим, чем сейчас народ лечат... Хотя не надо,
– остановил он секретаршу. – Не такой уж я беспомощный. Сам схожу
Но не успел присесть на кровати, как Зина с лекарствами уже стояла рядом.
– И не думайте вставать! – не терпящим возражений тоном заявила она и, не церемонясь, слегка надавив на плечи, снова уложила Ладышева. – Я, конечно, не доктор, но в отношении температуры понимаю больше, чем вы. Сын научил, – отодвинув поднос, Зина принялась выкладывать на тумбочку упаковки.
Через минуту из них образовалась целая гора. Удивленный Вадим взял в руки одну из коробочек, достал вкладыш.
– Тебе можно провизором подрабатывать, – похвалил он, изучая аннотации. – В аптечке на кухне есть анальгин. Принеси, пожалуйста, половинку. Полтаблетки добавить вот к этому не помешает,
– выдавил он из упаковки капсулу
«Надо сбить температуру и ехать искать Катю, – думал он в ожидании Зины. – Хотя, если у меня грипп, лучше пару дней не высовываться. Позвонить, что ли?» – покосился он на телефон, лежащий на соседней подушке.
– Вот, – объявилась рядом Зина. – Глотайте – и под одеяло. Послушно проглотив лекарство, Ладышев улегся поудобнее,
проследил, как Зина вышла из спальни, и закрыл глаза.
«Надо позвонить...» – успел он подумать, прежде чем снова куда-то провалился.
Когда заботливая женская рука осторожно взяла лежавший рядом телефон и унесла из комнаты, он даже не шелохнулся...
Валерия Петровна на минутку забежала в кабинет: вот-вот подъедет комиссия, на всякий случай надо иметь под рукой готовые отчеты.
В отличие от утреннего сейчас настроение у нее было . Приподнято-боевое. Может сложиться так, что авария на .теплотрассе, о которой уже осведомлено городское начальство, сыграет на руку: в отсутствие главврача начмед блестяще ,Справилась с чрезвычайной ситуацией, организовала
Срочную выписку выздоравливающих, эвакуацию тяжелых и Послеоперационных больных. В самые короткие сроки, между прочим. Лечебный процесс продолжается, и это главное. А в школе по соседству ничего лучшего не придумали, чем отправить детей по домам.
И ведь даже хорошо: неотапливаемым оказался именно хирургический корпус! Он давно в аварийном состоянии и требует ремонта. Так что весь свободный персонал Лежнивец бросила туда – мыть, чистить, драить. Санстанции, которую вызвал кто-то из «доброжелателей», останется только констатировать наведение порядка. И на заседании комиссии можно заострить внимание: ремонт необходим как воздух!
«Не было бы счастья, да несчастье помогло, – усмехнулась Лежнивец. – ЧП городского масштаба... Что бы еще прихватить с собой на всякий случай? – обвела она взглядом рабочий стол. – Так, отчет по платным услугам, список назначений импортных препаратов... Вроде все важное взяла...»
На столе зазвонил телефон.
– Валерия Петровна, комиссия приехала, – шепотом сообщила охранница на входе. – И журналистов с камерами на крыльце тьма. Что с ними делать?
– Табличку, что в больнице карантин, повесили?
– Со вчерашнего вечера висит.
– Вот пусть ее и снимают. Никого, кроме комиссии, не пропускать. Сейчас спущусь, – прихватив нужные папки, Лежнивец оглядела себя в зеркало и покинула кабинет...
...Вадим стоял на высоком бугре и всматривался куда-то вдаль. Кате до него оставалось совсем чуть-чуть, буквально пару метров. Внимательно глядя себе под ноги и стараясь не шуметь, она карабкалась вверх. Сейчас устроит ему сюрприз: тихонько подкрадется сзади и закроет ладошками глаза... В предвкушении встречи она улыбалась и только гадала: что будет дальше?
Взобравшись на бугор, подняла голову и сразу поняла, что приковало взгляд Вадима: необычайный бордово-алый закат. Ближе к горизонту закат становился насыщеннее, темнее и, приобретая оттенок запекшейся крови, словно тяжелел, гигантским прессом наваливаясь на полускрывшееся солнце. Взывая о помощи, яркие лучи заходящего светила слепили глаза, заставляя зажмуриться.
