Текст книги "Бесконечность любви, бесконечность печали"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)
А у Вадима в этот момент только сжались кулаки. Заныло сердце.
– Ты чего? – Клюев всмотрелся в бледное лицо друга. – Эй, ты меня слышишь?
– Слышу, – еле выдавил Вадим. – Не волнуйся, я в порядке.
– Не уверен, – усомнился Саня, присел за стол и, выдвинув один из ящиков, достал тонометр. – Пересядь ближе, – показал он на стоявший рядом стул.
Ладышев безропотно пересел, положил руку на столешницу.
– 125 на 85 – почти норма. Но сердце колотится – 90, – констатировал Клюев и расслабил манжетку. – Нервы? Случилось чего?
Вадим опустил голову.
– Это мой сын, – после паузы открылся он другу. – И карта – Леры.
– Чей-чей сын? Ни фига себе! – Клюев явно растерялся от такого поворота. – С чего ты взял? – перечитал он имя и фамилию роженицы. – И как она у тебя оказалась?
– Случайно. Долго рассказывать.
– Подожди... Я как-то туго соображаю... – Клюев замотал головой. – Вспомни: Лера вышла замуж, сообщила тебе, что беременна, попросила ее не тревожить. Так?
–Так.
– Тогда с чего ты решил, что это твой ребенок? Бред какой-то.
– Не бред. Валерия еще зимой призналась, что была беременна от меня. Но соврала, что ребенок умер при родах.
– Соврала... – подтвердил Саня. – Точно так же могла соврать, что это твой ребенок. Что мешало ей признаться в этом много лет назад?
– Не знаю... Возможно, имела цель выйти замуж за отца дочери, не хотела, чтобы он узнал...
– То есть использовала беременность как повод, чтобы он на ней женился? И объявила его отцом ребенка. А теперь, когда ты многого достиг, она вдруг все переиграла и назначила отцом тебя? Захотела разжалобить, вызвать у тебя чувство вины? А ты и рад стараться... Эх, не зря ее Заяц терпеть не мог! Соврала здесь, соврала там... Ну вот ответь: с чего ты снова ей поверил? Где факты, Вадим? – возмущению Клюева не было предела.
– Я поговорил с ее мужем.
– И что? Он прямо так и сказал, что ты был отцом ребенка?
– Скорее, наоборот. Я помог ему понять – это был не его ребенок,
– вздохнул Вадим. – И он согласился.
– Вадим, ты меня удивляешь!.. – Саня снова вскочил со стула и нервными шагами стал мерить кабинет. – Я ведь не на Луне работаю, у меня подобных историй с ложным отцовством – выше крыши! Могу справочник издавать, как обвести вокруг пальца законного супруга! Ну дай хоть один довод, только реальный, что твое отцовство – не очередная ложь Леры!
– Хорошо... – Вадим задумался. – Есть несколько неоспоримых моментов. Первый: Лежнивец, впрочем, как и я, даже не догадывался о наличии... параллельного мужчины в ее жизни, – подобрал он подходящее словосочетание. – Второй: он был уверен, что родила Валерия раньше срока, и ничего не знал о неправильном предлежании ребенка. Значит, информацию ему супруга дозировала. Но, судя по медкарте – вес, рост, ребенок доношен. И третье, самое главное: Лежнивец не писал отказ от ребенка.
– То есть... как это не писал? – не поверил Клюев, подошел к столу и стал листать страницы. – Вот здесь синим по белому значится: оба родителя отказались, – провел он пальцем под одной из строк. – Это серьезная процедура, которую проводит юрист в присутствии обоих родителей, если они есть. Валерия была в браке, значит, могла подписать отказ только вместе с супругом...
– В том-то и дело: Лежнивец ни-че-го не под-пи-сы-вал! – отчеканил последние слова Вадим. – На момент родов он был в командировке, а по приезду Лера сообщила: младенец умер. И убедила не забирать тельце для похорон: мол, недоношен, как бы и не человек, а ей морально тяжело.
– Не может такого быть!.. А паспорт? Администрация обязана удостоверить личность! Нет... это уже полный вздор для мыльной оперы, – отмахнулся Клюев, правда, с некоторым сомнением. – Ты пойми: есть юридически прописанная процедура отказа, есть обязательные действия администрации...
– Сань, мне ли тебя убеждать, что бывает иначе? И вот свеженький пример. Ты спросил, откуда у меня история болезни. Я и сам задал бы такой вопрос. Ведь существует врачебная тайна. Как могли вынести ее из архива? Скорее всего, не за просто так. Или за повышение по службе, или припугнули, или за деньги. Вариантов множество, и беспринципных уродов не меньше в любой профессии! И знаю я об этом не из детективных сериалов. Лера – медик, сама контролировала ситуацию, могла с кем надо заранее договориться. А с помощью подставного лица и копии паспорта и не такие сделки века проворачивают.
Все равно бездоказательно... Зачем такие сложности?.. Ну, с одной стороны, оно, конечно, может быть, а с другой... – понимая, что запутался, Саня умолк.
– По словам Леры, ребенок был похож на меня. Петр, как мне показалось, человек душевный, но принципиальный. Вряд ли он потребовал бы генетическую экспертизу, однако если бы возникли подозрения...
– Хочешь сказать, сначала она хотела сама увидеть ребенка? Тогда это кое-что объясняет... – снова открыл он историю болезни.
Ладышев непонимающе взглянул на друга.
– Говоришь, супруг в это время был в командировке?
– Да, в Казахстане, в составе правительственной делегации. Готовили там что-то важное к подписанию, – Вадим попытался припомнить подробности рассказа Петра.
– Ну если все так... Как вызвать роды, учить Леру не надо, – неожиданно продолжил Клюев. – Рисковала, конечно, но терпела до последнего. Вот, сразу в родзал подняли, – нашел он подтверждение своим словам в истории болезни. – Думаю, то, что младенец был похож на тебя, сыграло решающую роль в отказе.
– Да... И она это сегодня подтвердила.
– Ты и с ней виделся? – удивился Клюев. – Да уж... Что тут сказать? Вот не поверишь, удушил бы... собственными руками! – вдруг разозлился он.
– Ты не сможешь, – улыбнувшись, умерил пыл друга Ладышев. – А если и сделаешь неосторожное движение в сердцах, тут же бросишься спасать. И до конца дней будешь жить с чувством вины... Лера в данном случае – отменный экземпляр, как никто умеет вызвать чувство вины.
– Вот-вот, – согласился Клюев, смущенный своей несдержанностью.
– И я долго жил с чувством вины, и Петр... Я – за то, что родители не захотели ее принять, Лежнивец – что долго не мог оформить с ней отношения... А она виртуозно нами манипулировала.
– Ты ему веришь? – с сомнением покачал головой Клюев.
– Да. Почти два часа разговаривали. Готов был прямо сейчас броситься на поиски мальчика – пришлось ему еще порцию правды выдать... Жаль, у человека жизнь наперекосяк пошла из-за этой женщины.
В кабинете воцарилось молчание.
– ...Не женщина она после такого, – насупился Клюев. – А как сама все объясняет?
– Соврала в очередной раз: мол, это Петр заставил отказаться от ребенка после того, как его увидел. А тот прилетел только через две недели... Впрочем, какое значение имеют теперь все ее слова?
Никакого. Главное – узнать судьбу мальчика. Теперь понимаешь, какого рода помощь нужна? – посмотрел он прямо в глаза Сане. – У меня таких связей нет. А если и найду то это займет время, которого у меня тоже нет.
– Я понял, – коснулся его ладони Клюев и ободрил: – Найдем!.. Ох, даже представить страшно: спустя столько лет узнать... А ведь мы с Олей тоже сына ждем.
– Поздравляю! – Вадим через силу улыбнулся. – Как она?
– Со вчерашнего дня в декрете. Все хорошо, тьфу-тьфу. Она, кстати, сейчас неподалеку, на приеме в женской консультации, – сверил свои часы с циферблатом над дверью. – Юбилей у нас сегодня, пять лет назад познакомились. Ксюшу теща из школы забрала, а мы решили прогуляться, поужинать в кафе. Может, давай с нами? – неуверенно предложил он.
– Рад за вас, но как-нибудь в другой раз, – Вадим снова попытался изобразить улыбку, однако, поняв, что вместо нее получается натянутая гримаса, отказался от этого. – С чего советуешь начать поиски?
Клюев задумался.
– Сейчас позвоню в «семерку». Если один человек задержался на работе, считай, нам повезло. Сразу и поедем.
– А Оля? – напомнил Вадим.
– Олечка поймет, перенесем ужин на другой день... – Саня взял мобильник. – Если коллега уже уехал, завтра сам к нему отправишься, у меня сложный день... – и обратился к собеседнику по телефону: – Приветствую, Иван Евгеньевич! Клюев. На месте? – обрадовался он и кивнул Ладышеву...
Покинув женскую консультацию, Ольга надела солнцезащитные очки, посмотрела на часы и вздохнула: жаль, что пришлось отменить планы на вечер.
«Столько лет вместе... Настоящая мужская дружба, по мелочам друг друга не дергают, берегут. И если Саша не смог отказать Вадиму в такой день, значит, действительно дело серьезное. И помочь может только друг... Чем бы себя занять?.. – озадачилась она и улыбнулась: – А поеду-ка я домой, приготовлю праздничный ужин! То-то Саша удивится!»
Одно только сейчас плохо: час пик – не самое удачное время для поездок беременной в общественном транспорте.
«Пройду к остановке через больничный двор: вдруг подвернется коллега на машине?» – решила Ольга.
Но на пути до самого детского хирургического центра ей не встретилось ни одного знакомого лица – ни с машиной, ни без машины. Не удивительно: у докторов стационара рабочий день закончился больше часа назад, и все уже разъехались. И тут приунывшая было Ольга зацепилась взглядом за сидевшую на скамейке беременную женщину. Почудилось что-то знакомое. Приблизилась...
– Катя! Катя, дорогая! – довольно резво для своего положения Ольга поспешила навстречу подруге. – Как я рада тебя видеть! Куда же ты пропала? На мои звонки не отвечала, сама не звонила, не заезжала!
Катя подняла голову, поправила очки.
– Привет, – безрадостно отозвалась она и тут же отвернулась.
Не ожидавшая такой реакции Оля попыталась заглянуть ей в
глаза.
– Ты плачешь? – заметила она на щеке блестящие мокрые дорожки. – Что случилось? У тебя здесь кто-то лежит? – кивнула она в сторону корпусов онкологического диспансера. Катя замотала головой. – Так, успокойся... Что-то болит? – в Ольге моментально проснулся доктор. – Перестань плакать, это вредно для малыша, – произнесла она поучительным тоном и присела рядом на скамейку. – А хочешь, прямо сейчас зайдем к врачу? Как раз моя однокурсница принимает, я только от нее. Хороший врач...
Катя снова замотала головой.
– Ну тогда объясни, в чем дело? – проявила настойчивость Ольга. – Вдруг я чем-то помогу?
Вместо ответа Катя дрожащей рукой раскрыла сумку и протянула пухлый от бумаг файл.
«Результаты обследований... – поняла Ольга. – Вот оно что! Сердечная патология... Ужас какой!»
Кто, как не она, могла понять состояние Кати! Но, перебирая бумаги, почувствовала и свою подспудную вину. Как же так получилось? Ведь она очень старалась! Первой диагностировала беременность, первой пыталась помочь, спасая от жуткого токсикоза... Даже с начмедом разругалась, едва выговор не схлопотала!
Ну почему мир так несправедлив? Почему это произошло именно с Катей?
– ...Оля, неужели ничего нельзя сделать? – расслышала она рядом вопрос-отчаяние. – Почему они все советуют мне прервать беременность? Неужели не ясно, что вместе с ребенком убивают и меня?!
Оля перевела взгляд на Катю: бледное заплаканное лицо, впавшие глаза со слипшимися мокрыми ресницами. Впору и самой раз рыдаться от жалости.
– А знаешь что, я попрошу Сашу, он все выяснит, поговорит с ребятами. Его в детском кардиоцентре хорошо знают...
– Не делают у нас таких операций, – едва слышно остановила ее Катя. – В мире лишь несколько клиник, где такое оперируют...
– Ага! Так все-таки где-то оперируют? – обрадовалась Ольга. – Найдем такую клинику! Если есть хоть один шанс – надо его использовать! Звонить во все колокола, поднимать всех знакомых, родственников. Особенно за границей! Мир не без добрых людей, и обязательно кто-то откликнется. Интернет нам в помощь! – Ольга встала со скамейки. – У тебя ноутбук с собой? В машине?
– Нет. Я не ожидала, что задержусь в городе.
– Тогда поехали ко мне! Посмотрим все бумаги, составим подробное письмо для рассылки. Саша приедет, поможет. Хоть познакомитесь, раз уж на свадьбу к нам не попала. Кстати, у нас сегодня маленький юбилей: пять лет знакомства, – поделилась радостью Ольга.
– Нет-нет! – запротестовала Катя. – Извини, не до гостей мне. И отец дома ждет, только сегодня вернулся из санатория.
– Как он перенес операцию? Ты как пропала после выписки, так я и не знаю ничего... – с легкой обидой произнесла Ольга. – Уж сомневаться стала, все ли для тебя сделала.
– Ну что ты! Я так тебе благодарна! – спохватившись, Катя попыталась успокоить подругу – Это ты меня извини... Не хотелось лишний раз тревожить, отвлекать. У тебя теперь семья, – подобрала она правдоподобный аргумент. – А с отцом уже все хорошо, спасибо... Мне пора, Оля. Тебя подвезти? Все равно к кольцевой, могу через Уручье... Ты по-прежнему там живешь?
– Да. Саша ко мне переселился, а его квартиру сдаем. Все никак руки не дойдут до обмена, а деньги при наших докторских зарплатах нелишние... Ты точно сможешь вести машину в таком состоянии? – засомневалась Ольга.
– Нормальное состояние, – Катя вытерла тыльной стороной ладошек остатки слез. – Называется «автопилот». Приеду – и сразу в Интернет, начну писать, искать клинику. Ты права, нельзя раскисать, надо бороться. Завтра консилиум в кардиоцентре по моему случаю, – кивнула она на здание ДХЦ, за которым прятался детский кардиоцентр. – Я, похоже, уже знаю, что скажут... Так что остается надеяться только на себя.
И на добрых людей! – добавила Ольга. – А я вечером с Сашей поговорю. Уверена, он обязательно чем-то поможет или подскажет... Точно можешь ехать? – переспросила она, желая убедиться, что подруга в состоянии сесть за руль.
– Еще как! – заверила Катя, улыбнулась и решительно встала со скамейки. – Поехали! Больше никаких слез. Все уже выплакала за два часа.
– И правильно!..
Около десяти вечера Вадим подвез Саню к дому в Уручье.
– Извини, что разрушил планы на вечер, – только и смог сказать он.
– Не за что извиняться, – перегнувшись, Саня взял с заднего сиденья букет роз. – Здорово ты меня насчет цветов надоумил. Оленька будет в восторге... Значит, так. Завтра Иван поднимет архив, а как только попадет домой, проверит свои записи. Повезло: как раз в то время он начал собирать материалы для докторской, – Клюев приоткрыл дверцу, но в последний момент передумал выходить. Словно хотел еще побыть с другом. – Что ни говори, а дневниковые записи не просто так придумали. Уверен, какую-нибудь информацию он там отыщет! Эх, мои записные книжки пока в шкафу пылятся! Руки не доходят перевести в электронный формат, систематизировать... Как забросил докторскую, так и...
– Почему забросил? – удивился Вадим. – Ты еще два года назад говорил – почти все готово.
– Почти... Только не вижу смысла продолжать, – посмотрел на него Клюев и грустно улыбнулся.
– Почему? Защитишься, главврачом станешь. Или преподавать пойдешь. С твоей-то практикой!
– Нет, не хочу, не мое это дело... И место заведующего отделением меня вполне устраивает: я по духу не функционер, не администратор. Я практик и хочу заниматься тем, что умею. Семья, опять же, появилась, ответственности добавилось. Какая защита, когда не хватает времени на элементарное обустройство! Надо учиться жить не только работой... Счастье, оно ведь не в деньгах и не в ученых степенях. Это подарок судьбы, который надо беречь. А я уже счастлив... Вот хочу свою «однушку» и Ольгину «двушку» до родов на что-то приличное обменять: тесновато нам, а скоро еще теснее станет. Может, у тебя есть хороший риэлтор? – оживился он.
– ...Пожалуй, – подумав, ответил Вадим. – А знаешь... У меня предложение: продавайте свое жилье и переезжайте в мою квартиру. Три комнаты, гостиная с кухней, плюс машино-место в гараже – хватит и на еще одно пополнение. Все равно я для себя решил: как только оформлю дом, сразу съеду из города. И маму перевезу.
Шутишь! Ты же только год назад участок купил! Неужели успел построиться?
– Нет, не успел. И это даже хорошо: покупаю дом на месте отцовской дачи, рядом с Андрюхой, – впервые за день Вадим улыбнулся по-настоящему беззаботно. – Он и подсуетился: узнал, что дом продается, тут же дал знать. Так что будем с ним опять соседями. Надеюсь, скоро приглашу вас на новоселье.
– Ух ты! Молодцы! А вот я за городом себя не представляю: предки до четвертого колена – горожане.
– Все меняется, мы в том числе. Не удивлюсь, если ваше пятое колено ближе к пенсии потянет к земле, – глубокомысленно заметил Вадим. – Так как тебе мое предложение?
– Спасибо, конечно, но мы не потянем твои хоромы. Даже если продадим все, что у нас с Олей есть, денег не хватит, – засмущался Клюев.
– А ты не торопись отказываться, сначала дослушай. Мне достаточно того, что вы выручите с продажи двух квартир. Кухня, встроенная техника – все остается вам. Я только личные вещи заберу... ну, еще кое-что.
– Ты с ума сошел? – расширил глаза Саня. – У тебя же там одна сантехника бешеных денег стоит!
– Ну и что? Сам сказал: счастье не в деньгах... Помнишь, как ты меня больше года в своей «однушке» держал и ни копейки не взял? Так что, считай, долг возвращаю, – положил он ладонь на руку друга. – Опять же вид из окна терять жалко, а так будет повод лишний раз в гости приехать, – Вадим снова улыбнулся. – Думаю, за пару недель управлюсь с переездом. Так что поговори с Ольгой и переселяйтесь. До родов вполне успеете на новом месте обустроиться.
–А...
– А свои квартиры спокойно выставляйте на продажу: найдется быстро покупатель – отлично, нет – я не тороплю.
– Ты это серьезно? – уточнил Саня после паузы, но тут же заер– шл на сиденье, замотал головой: – Нет-нет, я так не могу!
– А ты смоги. Откажешься – обижусь. И пойми: для меня такая сделка будет вдвойне приятной. Обещание, данное отцу, выполнил: пусть не нашу дачу, то хотя бы место, которое он любил, вернул. Во-вторых, другу помог. Осталось найти сына, – посмотрел он пн Клюева.
– Найдем, – заверил Саня. – Обязательно найдем.
– Ладно, беги, – Вадим протянул руку. – Ольга ждет.
– Бывай. До завтра!
Проводив растерянным взглядом машину друга, Саня поднял голову. В открытой балконной раме на третьем этаже колыхнулась занавеска.
«Заждалась, наверное, – открывая дверь подъезда, с нежностью подумал он о супруге. – До родов чуть больше двух месяцев. Успеем и переехать, и квартиры продать. Неловко, конечно, но, зная Вадима, можно не сомневаться: обидится, если откажемся... Надо все силы бросить на поиски его сына. Дети – вот что после нас остается».
– ...Олечка, я дома! – прокричал он в прихожей. – Солнышко, прости, пришлось на ходу менять планы, – поцеловал он в лоб подошедшую супругу и протянул букет белых роз. – Тебе, любимая... Сейчас все расскажу, оправдаюсь...
– Ох, какие шикарные! – не удержалась Ольга, осматривая бутоны на длинных толстых стеблях – Даже на свадьбе таких не было! Кто же тебя научил цветы выбирать? – игриво поинтересовалась она. – Не женщина ли? Я начинаю ревновать!
– Да какая женщина? – смутился супруг. – Вадим сказал: бери эти, долго простоят.
– Ох уж этот Вадим! – сощурила глаза Ольга и рассмеялась: – Да ладно, шучу! Но у меня даже емкости под такую длину нет...– обернулась она на комод, на котором стояли две скромные вазочки. – А почему ты его не пригласил? Я ужин приготовила.
– Да ты моя умница! – Клюев снова чмокнул супругу. – Я приглашал, но ему не до ужина... Сегодня столько всего случилось!
– Мне тоже есть о чем тебе рассказать! Но сначала мой руки и за стол! – скомандовала она, с улыбкой подтолкнув супруга к двери ванной...
К тому времени как Катя подъехала к дому, слезы совсем высохли, а шок и растерянность сменились небывалой решительностью вступить в бой с медицинским вердиктом: она сделает все, чтобы ее девочка выжила! Она мать – и этим все сказано.
Разговор с Ольгой помог не только прийти в себя после ошеломляющей, убийственной новости, но и вывел ее из мыслительного ступора. В голове шаг за шагом выстраивался план действий. Она найдет клинику, в которой сделают операцию на крохотном сердечке. Спасут дочь – спасут и мать, потому что если умрет ее малышка, то и она погибнет. Если не физически, то уж душой точно. А что значит тело без души? Только место на земле занимает...
Расслабленно-радостному ожиданию ребенка пришел конец, начался новый период – борьбы за его выживание. И, конечно, на данном этапе она нуждалась в моральной поддержке. Как же ей повезло, что у нее такой отец и ставшая родной Арина Ивановна!
Отец всегда и во всем был для Кати примером: настоящий полковник, который никогда не сдается, безмерно любит свое чадо, готов защитить, закрыть собой и пожертвовать ради него жизнью. Но хватит ли у него сил для этого после сложной операции?
Встретив дочь в воротах, отец крепко ее обнял, поцеловал. Никаких вопросов. Кате сразу стало понятно: он уже в курсе, и мысленно поблагодарила Арину Ивановну за то, что не придется рассказывать все самой. За ужином также никто не коснулся темы здоровья. Разве что отец в шутку отрапортовал: мол, вернулся на прежнее место службы, полон сил, готов к труду и обороне дорогих ему женщин!
Чаепитие решили устроить на природе, в построенной руками отца беседке. И здесь уже сама Катя не выдержала и перешла к теме, которая так или иначе никому не давала покоя. Но стоило ей начать печальный рассказ, как отец перевел его в позитивное русло, поинтересовавшись, как же она собирается назвать его внучку. Имя Марта восприняли с восторгом и наперебой стали перечислять ласкательные формы: Марточка, Мартушечка, Мартуша. Звучит необычно, но красиво, по-весеннему.
Вот так спокойно, без истерик и трагизма и перешли к разговору о главном: с чего начать поиски клиники, как правильно составить письмо для друзей и знакомых с призывом о помощи, кого подключить. На все про все времени у них максимум две недели. Двадцать две недели беременности – последний срок для принятия окончательного решения. Об этом Катю предупредили в кардиоцентре.
И хотя душа сжалась в комок при озвучивании этих сроков, усилием воли Катя заблокировала подкативший к горлу спазм. Даже голос не задрожал. Истерики – удел слабых, а им надо активно действовать.
Не мешкая, семейство разошлось по комнатам и принялось реализовывать план: отец – искать старого друга-сослуживца, который несколько лет назад переехал к детям в Израиль, Арина Ивановна – звонить в Германию дочери, ну а Катя – строчить письма друзьям, однокурсникам, разлетевшимся по свету.
Наверное, впервые в жизни она по достоинству оценила социальные сети: почти все, на кого надеялась, имели там страничку. И если прежде у нее не хватало времени на общение, то теперь ситуация вынуждала стучаться во все двери.
Через час семейство снова собралось на кухне отчитаться о промежуточных итогах. Александр Ильич через знакомых раздобыл адрес и телефон сослуживца. Катя разослала с десяток писем друзьям. Но больше всех порадовала Арина Ивановна: ее дочь Оксана сообщила, что неподалеку от городка Энгер, в котором она жила, расположен один из ведущих в Германии кардиоцентров. Среди ее знакомых есть те, кто лечился в клинике. Пообещав все выяснить, она попросила Катю как можно скорее связаться с ней по скайпу.
До поздней ночи просидела Катя в Интернете, продолжая рассылать письма, изучая информацию о детской кардиологии и переписываясь с Оксаной. Та вскоре прислала ей подробный отчет о том, что удалось узнать. Первое: кардиологическая клиника находится в двадцати километрах от их городка. Второе: в клинике немало русскоязычных докторов, и ее подруги пообещали познакомить с одним из них.
А еще Оксана попросила срочно переслать копии результатов обследований, запись УЗИ. На немецкий все бумаги она переведет сама. Благо медицинская тематика ей хорошо знакома – когда-то она с отличием окончила медучилище в Минске и собиралась поступать в мединститут. Но судьба распорядилась иначе.
К концу их переписки стали приходить и первые ответы от друзей. Все сочувствовали, обещали помочь, запрашивали дополнительную информацию и задавали конкретные вопросы, на которые Кате было сложно ответить. Все, что она могла, это переписать из результатов обследований малопонятные термины и словосочетания. Что ж, придется завтра ехать на работу пораньше и сканировать все документы.
И хоть конкретного результата интернет-переписка пока не принесла, ответы друзей-приятелей все же обнадеживали, поэтому спать Катя отправилась с поселившейся в душе надеждой – все получится, она спасет свою девочку. Отдельно шло общение с Оксаной, пробудившее чувство, которого не хватало с детства, – ощущения тепла родного человечка, братика или сестрички. Сколько раз она просила об этом родителей! И вот пожалуйста: словно старшая сестра отыскалась. Даже неловко стало: столько лет она с холодком воспринимала и Арину Ивановну, и ее дочь, а они первые поспешили на помощь.
«Как родные...– ставя будильник на семь утра, с улыбкой повторила про себя Катя. – Ничего не бойся, моя маленькая доченька: столько добрых людей вокруг, нам обязательно помогут!.. А я буду всегда с тобой...» – это последнее, что она успела мысленно произнести перед тем, как уснула...
Высадив Клюева, Вадим поехал на Сторожевку переодеться, а главное – снова поменять машину: подвеска БМВ-купе никак не соответствовала дорогам, по которым ему сегодня пришлось колесить. Он все чаще подумывал: придется расстаться с дорогой сердцу игрушкой – в ближайшей перспективе все равно переберется за город, а стройка завода займет минимум пару лет. Не пылиться же столько времени, не ржаветь в гараже его ласточке! Почти новенькая, меньше двух лет, делалась на заказ. Не факт, что быстро найдется покупатель, но чем раньше он выставит ее на продажу, тем лучше. На такие авто и в лучшие времена спрос невелик, а уж сейчас, в период набирающего обороты кризиса, тем более. Жаль, конечно, – не накатался, не наигрался. Но куда денешься от реалий жизни?
Приняв душ и замотавшись в большое полотенце, Вадим решил как бы со стороны осмотреть свои апартаменты. Заглянул в кабинет, в гостевую, приблизился к окну на кухне, вышел на душную лоджию, отодвинул стеклопакет, вдохнул воздуха с улицы, проследил за скрывшимся за горизонтом солнцем...
Удивительно, но особой грусти или сомнений, что, возможно, он поспешил, предложив Клюеву свою квартиру, Вадим не ощутил. Скорее, наоборот. Видимо, действительно пришло время что-то кардинально поменять в жизни, покинуть эту берлогу, которую когда-то для себя соорудил, расстаться с комфортной, «упакованной» жизнью, не располагающей к живым эмоциям.
«Кроме вида из окна, и вспомнить будет нечего, – закрыв балконную дверь, он вернулся в прохладное помещение. Кожа моментально отреагировала на перепад температуры, покрылась пупырышками. – Однако здесь прохладно. – Вадим зашел в прихожую, посмотрел на термометр. – Странно: двадцать два, как обычно... И Катя говорила: здесь холодно, как в музее, – вдруг вспомнил он. – Она права: не квартира, а музей с директором и смотрительницей, но без посетителей... Ничего, скоро здесь все изменится – детишки зашумят... Может, поехать ночевать за город? Напроситься к тому же Зайцу в гости, уснуть на старом продавленном диване? Устал я от города...»
Только сейчас он начал понимать отца, который с начала весны до поздней осени жил в Крыжовке. Приезжал после сложных операций, наслаждался природой, тишиной. И пусть общепринятому представлению об отдыхе никак не соответствовало то, чем он занимался по вечерам (до поздней ночи Сергей Николаевич читал, писал и стучал на старенькой печатной машинке), зато его состояние емко укладывалось в одну фразу: другая философия жизни.
В эту философию вполне вписывалось и занятие физическим трудом. Он с удовольствием и большой ответственностью поливал небольшие грядки с зеленью, цветочные клумбы. Так же, не торопясь, раскалывал бревна на мелкие щепки, укладывал в топку, поджигал и подолгу наблюдал за языками пламени, лижущими поленья. Потом снова возвращался к рабочему столу... Просыпался рано, пил чай, заводил «Волгу» и уже в семь утра был на кафедре. Жил и работал в таком ритме, словно боялся чего-то не успеть.
Нина Георгиевна во всем супруга поддерживала и также подолгу жила на даче. Они и здесь были как единое целое – отец с бумагами за письменным столом и мать с книгой в кресле под торшером. Всегда рядом и всегда чем-то заняты. И при этом ненавязчивая забота друг о друге, полное умиротворение, согласие во всем...
«Нет, не получится сегодня за город. Мама ждет. Лучше завтра вместе поедем, – набросил он полотенце на крючок в душевой и стал одеваться. – Говорить ей о ребенке или нет?.. Пожалуй, пока не стоит – не с ее сердцем и давлением, еще скорую придется вызывать. Сначала сам все выясню, а уж потом придумаю, как преподнести», – решил Вадим.
К дому на Пулихова он подъезжал уже в сумерках. Нашел удачное место для парковки, поднялся на лифте на нужный этаж, открыл дверь своими ключами. Первым на его приход отреагировал Кельвин, звонко тявкнул, вылетел в прихожую и, радостно виляя обрубком хвостика, завертелся под ногами. Следом из гостиной вышла Нина Георгиевна.
– А мы уже заждались, – пряча в карман очки, улыбнулась она.
– Голодный? Мой руки и быстро ужинать. Я разогрею: как раз реклама пошла.
– Очередной сериал? – уточнил сын через приоткрытую дверь в ванную. – Кельвин тоже смотрит?
– Понимаю твой сарказм, – добродушно отреагировала мать.
Только чем еще заняться пенсионерке? Читать много глаза не позволяют, а здесь что не посмотрел, то услышал. К тому же у нас появились очень даже приличные сериалы – и драматургия, и актерский состав на уровне... Все разогрето, садись ужинать, а я пока пойду досмотрю, минут пятнадцать осталось, – сообщила она сыну и достала очки. – Ах да, вот еще что, – Нина Георгиевна вы шла из кухни и вернулась с большим конвертом. – ...Утром достала из почтового ящика. Целый день голову ломаю: почему прислали на мое имя? Какая-то копия какой-то медицинской карты роженицы, фамилия незнакомая. Я и так, и этак вертела, пыталась хоть что-то вспомнить. Не знаю я такой женщины. Только одна Валерия и пришла на ум. Ну, ты сам понимаешь. Или это как-то связано со вчерашним странным звонком? Но, скорее всего, не в тот ящик бросили. И обратного адреса нет. Ты бы посмотрел, подсказал, как поступить. Приятного аппетита, сынок!
– Спасибо!
Вадим присел на табуретку, повертел конверт, вытащил из него бумаги и сразу все понял: копия истории родов, которую он за день уже успел изучить.
Аппетит сразу пропал.
«Кто мог подбросить их в почтовый ящик? Оригинал у меня, Балай в больнице... Впрочем, ничто не мешало ей сделать это накануне вечером. В конце концов, оставит она в покое нашу семью или нет? – нахмурился он, отложил конверт, отрезал кусочек отбивной и механически, не ощущая ни вкуса, ни запаха, стал жевать. – Не сама, так через Киру и Артема своими щупальцами норовит дотянуться... Как от них всех отделаться?» – с досадой отодвинул он тарелку и задумчиво уставился в окно.
