Текст книги "Бесконечность любви, бесконечность печали"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)
– У Нины Георгиевны, у Галины Петровны...
– Значит, так, – второпях продумывая план действий, перебил ее Поляченко. – Ты можешь под каким-то предлогом попросить у них ключи? Ну, скажем, поухаживать за шефом какое-то время, чтобы не будить звонком в дверь?
– Могу... Только Нина Георгиевна вряд ли поверит. Я лучше с Галиной Петровной договорюсь! – осенило ее. – Она поймет, что Вадим Сергеевич не хочет волновать маму.
– Хорошо, действуй. Я буду на Воронянского, – Поляченко взглянул на часы, – максимум через десять минут. Выходи, поедем за ключами, – почти приказал он.
– Так что случилось в больнице? – вспомнила Зина о главном.
– Толком не знаю. Сейчас не до того. Быстрее звони и постарайся сделать вид, что... ну, что все идет по плану.
– Хорошо, постараюсь.
– Да, еще... У Ладышева, насколько я знаю, есть друзья-врачи. Попробуй кого-нибудь из них разыскать.
– Так все плохо?! – екнуло сердце у секретарши.
– Возможно. Все, давай быстрей!
Поляченко отключил телефон, дал задний ход и, резко надавив на педаль газа, рванул вперед...
Боясь шевельнуться, Катя лежала на диване и прислушивалась к себе. Иногда казалось, что боль внизу живота утихает. Или просто ей хотелось в это верить? Случалось, даже успевала задремать и уже сквозь забытье чувствовала: снова нарастает схваткообразный приступ, и на сей раз чуть сильнее, нежели прежде.
Зная, чем это чревато, она тем не менее продолжала надеяться, что все обойдется. Ей не хотелось возвращаться в больницу. Во всяком случае в ту, из которой сегодня выписалась. Почему-то была уверена: если туда вернется, то... сразу потеряет ребенка.
В минуты, когда боль отпускала, она пыталась переключиться на любую позитивную тему, только бы не вспоминать больницу, Лежнивец, Вадима. Но все попытки психотренинга сводил на нет еще один волнующий вопрос: как там отец? Почему так долго не звонит Арина Ивановна? Увы, облегчения, душевного или физического, не наступало. Скорее, наоборот.
Наконец раздался звонок.
– Что там?! – на грани истерики, без всякого приветствия чуть не на крик сорвалась Катя.
– Все хорошо. Операция прошла успешно, – успокоила Арина Ивановна. – Перевезли в реанимацию. Позвонят, как только придет в себя после наркоза.
– Слава Богу! – выдохнула Катя.
На глазах выступили слезы.
– Ты где? На Чкалова? Я уже подъезжаю. Зайду в магазин – и сра-iy к тебе. Поедем домой. Как себя чувствуешь?
– Честно говоря, плохо, – ощутив очередной нарастающий спазм, решилась признаться Катя. – Живот очень болит. Арина Ивановна, я боюсь...
– Все поняла! – тут же сменила тон мачеха. – Лежи и не вставай! Бегу к тебе. Сейчас позвоню Раде.
Разговор оборвался. Катя отложила телефон, почувствовав, что ноющая боль снова стала усиливаться, свернулась в тугой клубок и, боясь пошевелиться, тихо застонала. Вскоре услышала, как в замочную скважину вставили ключ, хлопнула дверь, и в комнату влетела Арина Ивановна. Она на ходу вытянула из сумки тонометр, присев, закатала рукав Катиного свитера и затянула на плече манжетку.
– Сейчас, сейчас... Потерпи еще минутку, – измерив давление, Арина Ивановна что-то поискала в сумочке, побежала на кухню, вернулась со стаканом воды. – Выпей вот это, – и протянула две таблетки.
Катя послушно проглотила пилюли.
– Лежи, ничего не говори и, главное, не волнуйся! Рада уже отправила за тобой машину. Все будет хорошо, родная, – погладила Арина Ивановна падчерицу по голове. – Мы спасем нашего малыша, не сомневайся.
Закрыв глаза, Катя кивнула. Как же ей хочется в это верить!
Вскоре за окном послышался вой сирены.
– Это за нами, – обрадовалась Арина Ивановна.
– Сюда, пожалуйста, – спустя несколько минут пригласила она бригаду скорой. – Беременность малого срока. Боли, давление повышенное – сто семьдесят на девяносто.
– Арина Ивановна, а кто она вам? – тихо спросила фельдшер.
– Дочь, – твердо ответила женщина.
– Теперь понятно, почему главврач машину дал... Помогите, пожалуйста, – попросила фельдшер, расстегивая чемоданчик. – Сейчас сделаем пару уколов, капельницу поставим... Антон, беги за носилками! И Константиныча зови: больной нельзя вставать, понесем... – отдала она распоряжение и, набирая в шприц лекарство, заверила: – Ничего, справимся! Рада Александровна и не таких выхаживала. Сама когда-то у нее сохранялась...
Припарковав машину у самого подъезда, Андрей Леонидович, Зина и Андрей Заяц побежали к двери.
– Консьержу звонить нет смысла, – на ходу бросил Поляченко, рассматривая связку ключей, среди которой были два чипа. Похоже, один – от сигнализации в квартире, второй – от подъезда.
Повезло с первого раза: дверь отреагировала писком и открылась. Пролетев мимо комнаты консьержа, недоуменно оторвавшегося от чтения газеты, Зиночка оказалась у лифтов первой. Здесь тоже повезло: одна из кабин стояла на первом этаже.
– Может, сначала позвонить? – засомневалась секретарша.
– Открывай! – не слушая ее, скомандовал Заяц.
В те считанные минуты, пока они на всех парах неслись на Сто-рожевку, он только и делал, что бранил себя почем зря. Друг, называется: даже не знал, что Вадим заболел! Более того, зациклился на женитьбе Клюева, на собственных предсвадебных хлопотах и за неделю ни разу не позвонил ему сам!
А ведь догадывался, как тому тяжело: Вадим едва появился на свадьбе – и тут же исчез, а друзья не стали и задерживать. Видно было, что человеку не до веселья.
И вот заболел. Сто процентов – на нервах! А вдруг у него свиной грипп, который свирепствует в городе?
– Здесь останьтесь, – Андрей взял командование на себя, как только удалось войти в квартиру.
Сунув дубленку в руки Поляченко, он поспешил в гостиную. С закрытыми глазами Вадим лежал на диване и никак не реагировал на незваных гостей. Дышал шумно и тяжело, что еще больше насторожило Зайца.
«Живой! Слава Богу! – облегченно выдохнул он, проверил пульс, заглянул в зрачки. – Горит весь...»
– Телефон дайте! – крикнул он в прихожую, открывая при этом свой старенький дипломат. – В кармане!
– Вот, – протянул трубку Поляченко.
Перебирая одной рукой медикаменты, другой Андрей отыскал в контактах нужный номер.
– Привет! Заяц. Глянь: машина реанимации на месте?.. Как? Какая к черту гинекология?! – возмутился он. – Главврач отправил? Понятно... Готовь место в палате с ИВЛ... Срочнее некуда. Друга привезу. Главврачу после сам объясню.
И тут же набрал другой номер.
– Скорая? Реанимацию срочно!.. Грипп, высокая температура, нарушение функции дыхания, подозрение на пневмонию... – выкладывая нужные лекарства, принялся диктовать Андрей. -Больной – Ладышев Вадим Сергеевич, тридцать восемь лет. Сторожевская, дом... Да, встретят у подъезда... Предупредите бригаду: нужны носилки... Да я сам реаниматолог! И знаю, что говорю!.. Заяц моя фамилия... Так и пишите: Заяц!!! – проорал он и бросил трубку. – Зина, пулей вниз, встречай скорую. А вы помогите, – протянул он Андрею Леонидовичу пластиковый пакет, наполненный какой-то жидкостью, и стал присоединять к нему длинную прозрачную трубку. – Придется держать, пока бригада не подъедет,
Очень скоро, перекрывая городской шум пронзительным воем сирен, в одно и то же место летели два реанимобиля, в которых находились два близких друг другу человека. Вернее, три...
И никто – ни прохожие, ни водители, пропускавшие машины с мигалками, ни находившиеся в салоне больные, – даже не предполагали, насколько все трое связаны друг с другом.
Говорят, ничто в человеческой жизни не случайно.
В том числе и такие редчайшие совпадения...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Амплитуда радости... Амплитуда грусти... Чувства пик безумный... Боль, что не отпустит... Взлёты и паденья, близко и далёко.
Шалости фортуны... Беспредел порока...
Сердца жар и холод, ледяной, колючий...
Жажда сладострастья... И мольба: «Не мучай!» Блажь души на грани... Мыслей бред... Нелепость... Жгучие желания... Безрассудство... Смелость... Амплитуда счастья... Амплитуда горя...
Высшая награда – испытать такое!
1.
Наслаждаясь невесомостью, Вадим то зависал между белыми облаками, то наперегонки с ветром взмывал вверх к синему поднебесью, то снова замедлялся и, не переставая изумляться неожиданно открывшимся талантам, начинал выделывать немыслимые акробатические этюды. Вдруг он затормозил, озадаченно глянул вверх, вниз, крутнулся вокруг оси...
«А где же земля? – не понял он. – Пора бы уже вернуться, показать ребятам, как я умею летать. Расскажу – не поверят. Имама пусть посмотрит, и Катя... Где же они все? Может быть, там?» – заметил он густую полосу облаков и поспешил в ее сторону.
Влетев в невесомое туманное марево, Вадим попытался уже привычно ускориться, но ничего не получилось. Напротив, он стал увязать в уплотняющейся даже на ощупь белесой массе. Видимость совсем пропала. Еще секунда -ион понял: ориентир утерян и куда дальше двигаться, не известно: вверх, вниз, назад, вперед -все смешалось, перепуталось.
Еще мгновение – и неведомая сила неожиданно потянула его к себе, ускоряя обретшее массу тело. Встречный ветер бил наотмашь в лицо, мешал дышать, путал волосы, а уши разрывал все усиливающийся свист, не позволяющий сосредоточиться ни на одной мысли.
«Кажется, падаю...» – все же сообразил Вадим.
Но ни испугаться, ни почувствовать удара не успел...
– ...Ну слава Богу! – послышался знакомый голос.
Появилась видимость. Размытая, туманная, но вполне достаточная, чтобы идентифицировать прикрытое защитной маской лицо Зайца. Вадим узнал его скорее по глазам. Обрадовавшись, попытался поприветствовать, но не смог не только шевельнуть губами и языком – рот чем-то занят, но и поднять руку – не хватило сил. Попавшая в поле зрения гофрированная трубка вызвала недоумение. Кроме того, прорезавшийся слух различил попискивание, по ритму напоминавшее работу сердца, и натужные звуки, будто рядом накачивали воздух.
«Аппарат ИВЛ!» – сообразил он и от неожиданности резко дернулся.
– Ну-ну! – Заяц обеими руками буквально пригвоздил его плечи к кровати. – Всему свое время! А пока, извини, тебе лучше спать, -вздохнул он, обернулся, приказал кому-то: – Добавь...
Еще мгновение – и едва проклюнувшееся сознание стало медленно уплывать...
– ...Пора просыпаться, – снова донесся голос Зайца – глухо, словно из другой галактики.
Кто-то легонько тряхнул Вадима за плечо, и он послушно открыл глаза. В этом пробуждении многое было иначе: губам и языку все еще мешала трубка, но взгляд сфокусировался быстрее, и рука на усилие отреагировала шевелением.
– Ну теперь привет! – усмехнулся Андрей. – Возвращенец... Напугал ты меня – никогда в жизни так не дрейфил! Вот встанешь на ноги – отметелю по первое число! От всей души. Или... ладно, так и быть, прощаю. Лучше полежи пока тихонько еще несколько часиков, приди в себя. Вернусь из операционной и, если будешь вести себя прилично, отключим аппарат. Все понял? – внимательно заглянул он в глаза пациенту.
Вадим кивнул, хотя в просветлевшей голове не было ответов на главные вопросы. Как он сюда попал? Почему аппарат ИВЛ? Реанимация?
– Да, друг, реанимация, – прочитал Андрей его вопросительный взгляд. – Как ты здесь оказался?.. Для меня важнее – когда я тебя отсюда выпущу. Пневмония у тебя, легочная недостаточность. То ли грипп осложнение дал, то ли что другое – пусть это инфекционисты с пульмонологами решают. Хочешь знать, сколько ты здесь валяешься? Шестые сутки пошли. Угу, – подтвердил он, заметив недоуменно сведенные брови Вадима. – Хотел бы пошутить по этому поводу, да нет таких слов в моем лексиконе, – и, коснувшись ладони больного, попросил: – Сожми мою руку... Вполне, есть контакт! – Заяц остался доволен результатом, приподнял изголовье кровати и проворчал: – Даст Бог, к вечеру экстубируем... Ладно, отдыхай пока, а я – в операционную. Только Нине Георгиевне отзво-шось, обрадую. Инструкций тебе давать нет смысла – сам доктор и понимаешь, что нужно делать, а что пока рановато... Лариса, в четыре глаза! – дал он указание медсестре за спиной, которую Ла-дышев заметил только сейчас. – И подкорми его...
«Шестые сутки? В реанимации? – закрыв глаза, попытался осмыслить Вадим. – Не может быть... Помню, как заболел... Зину помню, Поляченко... Леру... – старательно восстанавливал он в памяти события. – Катю... Катя! Я ее нашел! – пронзила радостная мысль. – Катя... Генрих... Там был Генрих... С Катей... Розы на снегу... Ребенок... Не мой, Генриха, – остро кольнуло еще одно воспоминание. – Мой ребенок умер... У меня был сын...»
На душе стало горько, да так, что захотелось плакать. Но сил на слезы у истощенного организма не нашлось...
– Кашляй!.. Еще... И еще!.. Вот молодец! – искренне порадовался за пациента Заяц, вытер ему рот и подбородок марлей. – Как дышится? Тяжело?
– Нормально... Как... мама? – с трудом выговорил непослушными губами Вадим.
– Мама у тебя – молоток! Железобетонная. Пока ты валялся тут без сознания, у нее даже давление нормализовалось. Предельная концентрация организма в трудные минуты.
– Я ее искал, – вспомнил Ладышеви фантастические полеты во сне, как теперь понимал, медикаментозном. – Ну, когда там был, – показал он глазами вверх, уловив настороженность на лице Андрея.
– А-а-а... Понятно. А то у меня уже мысль крамольная закралась: все ли с головой в порядке? Извини, издержки профессии... Теперь отдыхай, а мне трудиться надо. Вон сколько народу навалило за сутки, – показал он взглядом на соседние кровати, занятые больными. – Если что – я рядом. Лариса...
– Поняла, Андрей Степанович...
– ...Ну как он? – негромко спросил у медсестры остановившийся рядом с кроватью Заяц.
– Спит и слезы текут, – почти прошептала та. – Посмотрите, – и она осторожно промокнула тампоном сбегавшую по щеке Вадима слезу.
– Пусть спит, – прислушавшись к дыханию друга, Андрей глянул на мониторы и блегченно выдохнул: – Пошел на поправку... И что плачет, тоже хорошо. Ожил, значит... Ты посиди с ним еще, пока я остальных обойду.
– Андрей Степанович, давайте лучше вы здесь останьтесь, а я их посмотрю. Которые сутки на ногах без сна, – посочувствовала медсестра.
– Отгулами заберу. После свадьбы понадобятся, – попытался улыбнуться Заяц.
Но улыбка получилась кривой, вымученной – мышцы лица отказались слушаться: то ли атрофировались за последние напряженные дни, то ли занемели, как от инъекции токсина. Поняв это, Заяц отвернул лицо.
– Следи за дыханием, – напомнил он и скрылся за стеклянной перегородкой...
Катя вернулась в палату, легла на кровать и закусила уголок подушки. Где-то там, в кабинете заведующей отделением, в это время решалось, быть или не быть ее ребенку
Насколько отразился на развитии плода предварительный диагноз «аборт в ходу», с которым она поступила десять дней назад и который, к счастью, удалось остановить, не мог сказать никто. Катя понимала: против ее огромного желания сохранить малыша могут встать неоспоримые медицинские доводы. От этого становилось страшно. А пока в ожидании вердикта доктора, которому она верила и на профессионализм и опыт которого надеялась, оставалось только думать о хорошем.
«Хочешь сохранить ребенка – никаких отрицательных мыслей, – как молитву повторяла она слова, сказанные ей в первый день Радой Александровной. – Замри, заморозь эмоции. Лежать, ноги на специальную подушку! Не вставать даже по нужде, медсестру зови. Минимум разговоров по телефону. И спать, спать».
И Катя снова, как и в первый раз, попав на сохранение, не смела ослушаться. Спала, оставив телефон без звука, перезванивала только тем, кому считала нужным, и почти не вставала. Но два дня назад постельный режим смягчили, доктор даже разрешила прогуливаться по палате, но в коридор лишний раз выходить запретила, чтобы избежать общения с другими больными: грипп, карантин. Так что на УЗИ на другой этаж Проскурина отправилась с маской на лице.
От этого УЗИ зависело многое, но, как ни пыталась Катя хоть что-то прочитать по лицу доктора во время исследования, ничего у нее не получалось: никаких эмоций, никаких изменений мимики. Рада Александровна была верна себе: спокойна, уравновешенна, немногословна.
– Одним могу порадовать: плод жив, – наконец произнесла она и, как показалось Кате, облегченно выдохнула. – Но вопросы есть... Возвращайся в палату, об остальном после поговорим. Скоро зай-ДУ-
...Открылась дверь. Катя зажмурилась, сжалась в комок.
– Ну что ты, милая! – Арина Ивановна погладила по голове падчерицу. – Все хорошо. Только не плачь.
– Я не плачу, – быстро повернулась Катя. – Что сказала Рада Александровна?
– Сказала, что плод развивается без видимых отклонений.
– Правда? – впервые за день улыбнулась Катя. – А что еще? Вам что сказала? – сделала она ударение на слове «вам». – Вы ведь подруги. Только, пожалуйста, все как есть, честно.
– Честно... – женщина вздохнула, опустила глаза. – Состояние стабилизировалось, но...
-Что?
– Понимаешь, самый ответственный период приходился именно на последние недели – формировались органы. Пока на УЗИ все хорошо, насколько можно видеть на этом сроке. Но любой минимальный сбой, любое отклонение, которое пока незаметно, в будущем может иметь последствия.
– То есть? – поторопила Катя.
– Риск патологий. Рада сама удивлена, что плод выжил. Скажем так: такое случается нечасто. Повезло.
«Повезло», – мысленно согласилась Катя, вспомнив потерявшую ребенка Алису, и спросила в ожидании поддержки:
– Но это доказывает, что он борется за жизнь. Разве не так?
– Конечно, – кивнула Арина Ивановна. – Но все равно велик риск...
– Дальше не надо ничего говорить, – предостерегающе подняла руку Катя. – Самое главное я уже услышала. Сохраню, выношу и рожу ребенка, чего бы мне это ни стоило! И давайте больше не будем о плохом. Я верю: все будет хорошо!
– Я тоже верю, – согласилась мачеха и попыталась ободряюще улыбнуться.
В искренность ее улыбки поверить было трудно: в отличие от Рады Александровны Арине Ивановне не удалось скрыть внутреннее напряжение.
– С папой все хорошо? – насторожилась Катя.
– Да, – кивнула Арина Ивановна и тряхнула головой, словно попыталась сбросить ненужную озабоченность. – Послезавтра – в Аксаковщину. Просится дома переночевать. Доктора не нарадуются: такого жизнерадостного больного давно не видели.
На сей раз ее улыбка была искренней.
– Вот видите, а ведь у него тоже не все было гладко. И в реанимации на сутки задержали, помните? Выкарабкался. И внук в деда пойдет. Или внучка. Нас, Евсеевых, голыми руками не возьмешь!
– С этим не могу не согласиться, – Арина Ивановна посмотрела на часы. – Пора к себе в отделение бежать: столько тяжелых с осложнением после гриппа! Не вовремя я согласилась на заведование. У меня к тебе только один вопрос....
– А кто повезет отца в Аксаковщину? – забеспокоившись, перебила ее Катя.
– На скорой повезут, прямо из кардиоцентра. Если разрешат дома переночевать, тогда один из моих ординаторов. Сам предложил. Хороший парень и живет неподалеку, в Тарасово. Теперь лишь по выходным с Сашей будем видеться. После работы без машины мне в санаторий не добраться.
– Не переживайте, вот выпишут нас, – показала взглядом на живот Катя, – будем к нему ездить каждый вечер!
Открылась дверь, и в палату вошла заведующая отделением.
– Рада Александровна, надеюсь, вы нас надолго не задержите?
– встретила ее вопросом Катя. – Нам некогда задерживаться, будущего деда надо на ноги ставить, навещать в Аксаковщине, настроение поднимать.
Доктора украдкой переглянулись. Перед тем как навестить падчерицу, Арина Ивановна долго просидела в кабинете у подруги. Советовались, что делать: слишком велик риск развития у плода патологий. Может быть, не стоит усложнять Кате жизнь? Забеременеет еще, какие ее годы! Но при этом обе понимали: циничный медицинский аспект с ней лучше не обсуждать. Бесполезно. Будь что будет. На все воля Божья.
– Мне нравится твое настроение. Но выпущу я тебя отсюда, лишь когда буду уверена: в мое отделение ты больше не попадешь, – мягким грудным голосом, но категорично заявила завот-делением. – И о машине лучше пока забыть. Следует исключить любые стрессовые ситуации, мы об этом уже говорили. Так что наберись терпения. И вот это, – кивнула доктор на ноутбук на столе,
– убрать! Откуда он здесь появился?
– Друг вчера вечером привез. Вы мне гулять разрешили, вот я и подумала, что...
– Убрать! – повторила заведующая. – Читай книги. Это я не запрещаю.
– Да я уже столько всего перечитала! К тому же у меня зрение плохое. А без дела больше не могу. Не умею просто так лежать и смотреть в потолок. Поймите меня, пожалуйста! – взмолилась Катя. – Мысли всякие в голову лезут, особенно по вечерам. К тому же я книгу недавно начала писать. Ну не могу без этого: столько лет каждый день что-то писала. Для душевного спокойствия, – добавила она для пущей убедительности.
– Ну если для душевного спокойствия... Хорошо, – подумав, согласилась доктор. – Но не более трех часов в день за монитором!
– предупредила она. – С перерывами!
– Слушаюсь! – обрадовалась Катя.
– Вот и договорились. Отдыхай, а мы пойдем, – посмотрела она па подругу.
– Арина Ивановна, вы хотели что-то спросить? – напомнила Катя.
– Да... – неуверенно протянула та и бросила многозначительный взгляд на заведующую.
– Вы договорите, я подожду в коридоре, – поняла завотделени-ем и направилась к двери.
– Катюша, извини, что вмешиваюсь в личную жизнь, но... Отец ребенка знает о твоем положении? – смущенно поинтересовалась Арина Ивановна.
– А почему вы решили об этом спросить? – растерялась Катя. -По-моему, мы договорились и с вами, и с папой...
– Катя, я не просто... – мягко перебила женщина. – Бывают разные ситуации, понимаешь?
– Какие? – насупилась та.
– Наследственные... Группу крови, к примеру, хорошо бы знать, – уклончиво, но вполне правдоподобно объяснила мачеха. – Вот тебе известно, какая у него группа крови?
– Нет, не знаю... И ему не надо ничего знать.
– Ты уверена?
– Да.
– Ну ладно... А кто тебе ноутбук привез? – сменила тему Арина Ивановна.
– Подружка Веня, – Катя улыбнулась. – А можно мне завтра с папой увидеться? Хоть на полчасика приехать в Ждановичи! Я так соскучилась...
– Ну, спрошу у Рады... Но не факт, что она тебя отпустит. А если проверка, как тогда быть? Да еще грипп с карантином...
– Я понимаю, и все же, пожалуйста, поговорите с Радой Александровной. Вы ведь подруги! Не столько ради меня, сколько ради папы, – опустила она глаза. – Чувствую вину, что не навещала его после операции.
– Но ведь он понимает почему, – Арина Ивановна задумалась. -Я, конечно, попробую поговорить... Твоя теплая одежда у меня в кабинете, и обувь там... Только если отца отпустят, вряд ли у нас получится за тобой заехать.
– Вы не волнуйтесь! Тот же Веня и подвезет. А раненько утром я вернусь в палату. Ну пожалуйста!..
– Хорошо, – согласилась Арина Ивановна. – Но ничего не обещаю. К тому же не знаю, разрешат ли Саше переночевать дома.
– Разрешат! – уверенно заявила Катя.
Рада Александровна ждала подругу у стойки медсестры.
– Ну что?
– Спросила, только она не ответила, – негромко переговариваясь, женщины пошли по коридору в сторону лестницы. – Но я и сама знаю, что он, больше некому. Похоже, не знает, что Катюша беременна.
– Поговоришь с ним?
– Посмотрим. Пусть сначала окрепнет... Я другому поражаюсь: их ведь в один день привезли! Ты ребенка спасала, а двумя этажами ниже папашу откачивали. Вот ведь как бывает, – покачала она головой. – Скажи кому – не поверят.
– Совпадение в самом деле неслучайное, – согласилась Рада Александровна.
– Рада, каковы шансы, что ребенок родится здоровым?
– Шансы – они всегда есть... Сколько лет работаю – не устаю удивляться, когда у абсолютно здоровых родителей рождаются больные дети. И наоборот, у алкашей, наркоманов на свет появляется совершенно здоровое потомство. Так что не нам с тобой решать. И не Кате. Все оттуда, – показала она взглядом вверх. – Наше дело молиться и надеяться на лучшее.
– Спасибо тебе, Рада, помогла сохранить... Еще просьба. Саша, если разрешат, завтра будет дома ночевать, и Катя хочет отца увидеть. Может, отпустишь ее на ночь? Послезавтра утром она вернется, я прослежу.
– Арина... А если проверка?
– Не волнуйся. Если что – в самоволке. Выкрутимся. Скучают они друг по другу.
– Уговорила. Завтра я ее проинструктирую, как и что врать, если вдруг понадобится.
– Спасибо! Побежала я к себе, – глянула вниз лестничного пролета Арина Ивановна.
– Беги. И Саше привет передай! Завтра увидимся, – махнула рукой Рада Александровна и поспешила в свое отделение.
Едва за докторами закрылась дверь, Катя потянулась к телефону – проверить, звонила ли Надежда Шутова. До развода оставалось всего ничего, и утром та должна была встретиться с Виталиком и его адвокатом для обсуждения брачного договора. Пропущенных звонков мобильник не зарегистрировал, значит, еще ведутся переговоры.
Катя доверяла Надежде с самого начала их общения, с того пер-ного звонка, когда несколько лет назад брала у нее комментарий для статьи. Кто тогда посоветовал ей позвонить именно Шутовой и кто дал номер телефона, уже не помнила. Но с тех пор в случае необходимости всегда обращалась к ней и получала исчерпывающие комментарии по букве закона и толковые советы. Профессионал, что тут говорить.
Неожиданно превратившись из интервьюера в клиентку, Катя смогла оценить Надежду и по другим критериям: если уж та взялась за дело, то продолжала работать, даже потеряв на какое-то время контакт с клиентом. Вот и тут: пока Проскурина лежала в больнице и не давала о себе знать, адвокат почти уладила вопрос о передаче автомойки в ее собственность.
Проскурин, правда, не сильно и сопротивлялся, поскольку пресловутая автомойка после ухода Александра Ильича обернулась для него головной болью. Следить за финансами и персоналом некому, того и гляди, растащат оборудование, а там его не на один десяток баксов. И продать обременительную собственность быстро не получилось: покупатель отказался в последний момент. К тому же, как пояснила Шутова, при оформлении сделки ему обязательно потребовалось бы согласие супруги, то есть Кати, на которое он вряд ли мог рассчитывать, имея в виду интересы тестя.
Так что отдать автомойку по брачному договору – еще не самый худший вариант, ибо потерять можно гораздо больше. И речь шла не только о квартире в престижном районе, дорогом участке земли рядом с Минском, но и о доле в бизнесе. А там – три строительных павильона, два складских помещения с товаром, два новых автомобиля: фургон для доставки и новый БМВ самого Проскурй-на. О том, что машина оформлена на компанию, Катя знала, потому ей и в голову не приходило, что при разводе и она делится.
Зато знала адвокат и, защищая права клиента, за две недели собрала все справки, подготовила вариант брачного договора и поставила в известность объявившуюся наконец клиентку. Катя даже растерялась и в очередной раз пожалела, что не взяла в больницу телефон и не предупредила адвоката: обстоятельства в корне изменились, и необходимость в автомойке отпала. По состоянию здоровья отцу не до нее, как и Кате – она понятия не имеет, что с ней делать.
Мягко отчитав клиентку, Надежда долго не думала и предложила другой вариант – квартиру. Кате с ребенком надо будет где-то и за что-то жить. На худой конец можно перебраться к отцу, а квартиру сдавать. Центр города, новый дом – на жизнь хватит. Придется отменять старые договоренности и настаивать на новых.
«Не стоит отказываться от борьбы, – заявила принципиальная Надежда. – Бывшему мужу и при таком раскладе до паперти далеко».
Под натиском адвоката Катя согласилась. Жить на самом деле за что-то надо. И отца на ноги ставить. Сложно сказать, когда он окончательно выздоровеет и во сколько это обойдется.
Так что сегодня Надежду ожидали непростые переговоры. И первый итог вполне мог быть отрицательным, это Катя понимала. Она не вытерпела и решилась позвонить.
– Привет! – неожиданно быстро ответила Надежда. – Очень занята. Перезвоню, о'кей?
– О'кей!
В коридоре послышался шум, шарканье многочисленных ног по полу. Взглянув на часы, Катя поняла: народ двинулся в столовую обедать. Но ей есть не хотелось, к тому же в холодильнике хватало всякой снеди, которой каждое утро снабжала Арина Ивановна. А вот поспать в тихий час не помешало бы: переволновалась в первой половине дня.
Расстелив постель, она легла и сразу заснула.
Разбудил Катю негромкий стук в дверь. Спустя секунду в проеме появилась голова Потюни, которого она не сразу узнала, даже нацепив очки: синяя униформа, такая же шапочка на макушке.
– Ну привет! Гы-ы-ы! – расплылся он в улыбке. – Разбудил?
– Разбудил... Ты как сюда попал? Больница на карантине, посещения запрещены... – в недоумении Катя присела на кровати.
– Нашла проблему! Как тебе мой прикид? – Веня выставил грудь вперед. – Несколько лет назад прикупил, когда младшенький родился. Уже через час держал его на руках.
– Почему-то я тебе верю, – улыбнулась Катя.
– А то! Работа такая: порой позарез надо попасть туда, куда нельзя. У меня таких костюмов – на все случаи жизни. Целый гардероб! Что, удивил? – посмеиваясь, он присел на стул.
– Удивил. Теперь соглашусь с байками о тебе, папарацци-пройдоха ты наш.
– Рассказал бы о подвигах, да времени нет. В другой раз... Ненадолго я в это бабье царство, – кивнул Веня головой на дверь. -Мужиков нет, еще вычислят раньше времени. А так бы и на ужин вместо тебя сходил. С утра маковой росинки во рту не было.
– А который уже час? Могу покормить. Котлет хочешь? С кашей гречневой.
– Половина шестого. Ну вообще-то... я тут сам кое-чего притащил, – Веня поднял пакет, из которого торчал банан. – Но если честно... А лишние котлеты точно есть? Не будешь потом ребенку рассказывать, как плохой дядя объедал его в утробе?
– Не буду, не волнуйся, – улыбнулась Катя. – И сама с тобой поем за компанию. – Она, подошла к холодильнику, достала один из контейнеров и поставила в микроволновку. – Аппетита до сих пор нет, а Арина Ивановна все носит и носит. Закормила. За десять дней почти два килограмма набрала. Если так пойдет, скоро в дверь не влезу.
