Текст книги "Бесконечность любви, бесконечность печали"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)
Прежде за ним такого не наблюдалось. Понятно, Поляченко не какой-нибудь конченый солдафон, мог и пошутить, и посмеяться. Но чтобы вот так улыбаться самому себе – это впервые. Вспомнил что-то или замечтался – не имело значения. Важно, насколько преобразили его эти мысли, сколько теплоты и нежности отразилось на лице – он явно был счастлив.
Шеф не решился прервать мечтательное состояние подчиненного. Так и ехали: один улыбался, второй за ним подглядывал и... тоже улыбался. О чем, вернее, о ком думал Поляченко, тайны не составляло – о Зине. В последнее время и она точно так же витала в облаках, даже не всегда сразу реагировала на вопрос. Правда, быстро возвращалась в реальность.
«Хорошо, если рядом счастливые люди, – подумал Вадим. – Возле них можно и самому согреться, снова поверить, что счастье есть...»
– ...Так что все под контролем, – закончил отчет Андрей Леонидович. В трубке опять послышался едва уловимый шепот-подсказка. – ...Да, чуть не забыл: Зина перерыла Интернет, можно сказать, аналитическую записку составила по интересующим вопросам: конкуренты, потенциальные клиенты. У меня тоже есть идеи.
– Какие?
– По Казахстану. Там остались друзья, коллеги. Но это не по телефону. Дождусь от них ответа – доложу.
– Молодцы! Замечательно, когда есть идеи, – похвалил шеф. -Спасибо, Андрей Леонидович! Мне еще один звонок надо сделать, – за разговором Вадим и не заметил, как доехал до железнодорожного переезда в Ратомке. Шлагбаум опущен, сигнализация включена. Значит, в запасе у него несколько минут. – До встречи, – попрощался он и снова набрал номер матери.
После восьми долгих гудков та наконец-то ответила.
– Да, сыночек, – голос у Нины Георгиевны был запыхавшийся. -Доброе утро, родной! Вылетаешь?
– Доброе утро, мама! Я уже в Минске. Вчера ночью прилетел, успел на вечерний рейс.
– А почему не сообщил? Ты же мне звонил после обеда, но ничего не сказал. Я же волнуюсь, – пожурила мать сына.
– Именно поэтому и не сказал, чтобы лишний раз не волновалась. Ночью было уже поздно звонить, хотел с утра сделать сюрприз. Мам, а вот почему ты заставляешь меня волноваться? Звоню
не отвечаешь. Нельзя же так, – мягко отчитал он.
– Сыночек, не слышала, значит. Или снова звук случайно отключился... Подожди, очки возьму... Так и есть, – повинилась Нина Георгиевна. – Спасибо Кельвину, можно сказать, затянул в прихожую, залаял. Мы с ним недавно с прогулки вернулись. Ах ты мой дорогой! – ласково добавила она.
Понятно, эти слова адресовались не Вадиму.
– Мама, я просил тебя всегда держать телефон при себе! И не в сумочке, а в кармане, – продолжал он воспитывать мать. – Случись что – ведь не добежишь до трубки! И Кельвин никому не перезвонит.
Так я и носила телефон в кармане куртки! Он там и остался. Какая-то кнопочка случайно нажалась – звук и отключился.
Мама, там три основных режима: звук и вибрация, только вибрация или и то и другое отключено. Остальное я тебе даже не показывал. Но когда ты разговариваешь и держишь аппарат, можно случайно нажать пальцем и убрать звук. Что ты и делаешь периодически. Я тебя очень прошу: если уж так получается – проверяй! наставлял сын.
Ой, Вадик, – женщина вздохнула. – Вернул бы мне прежний телефон: и привыкла я к нему, и кнопочки понятно, какие нажимать. А с этим экраном... Не вписываюсь я в ваш технический прогресс.
– Тебя не поймешь! С Интернетом подружилась, по скайпу общаемся – ведь научилась же как-то! Хоть это куда сложнее, чем телефон!.. Ладно... Что у тебя нового со вчерашнего дня?
– Так две новости у меня, сынок: одна грустная, другая радостная. Не знаю, с какой начать.
– С грустной. Надеюсь, не такая уж она и грустная, – предложил Вадим, не уловив в материнском голосе особой печали.
– Ну это как сказать... – Нина Георгиевна замолчала, как бы собираясь с духом. – Галя скоро уезжает.
– Галина Петровна? Как? Куда? – удивился Вадим. – Надолго?
– Сама не знает. К детям в Россию поедет, вернее к внукам. Помнишь, месяц назад у нее правнук родился? Так вот внучка Галины в институте в Питере учится, на последнем курсе, и работа у нее уже есть. Хорошая работа, такую не сразу найдешь. Ее муж – программист, недавно повышение по службе получил. Галиной дочке до пенсии еще пять лет, с той стороны тоже все работают, няня молодой семье пока не по карману. Сам понимаешь, ребенком заняться некому. Вот и позвали Галину на помощь.
– И что она?
– Говорит, еще не решила. Только я думаю: все она решила. Мне не призналась, пожалела. Глупенькая... Я ведь только радуюсь за нее: и внуки, и правнук уже есть. Я ей даже по-хорошему завидую. Если бы меня внуки на помощь позвали – все бросила бы и полетела, – неожиданно призналась она. – Самое страшное в нашем возрасте – невостребованность... Или хоть дача была бы, цветочками занялась бы, грядку с зеленью посадила...
– Мам, вот построю дом – будут тебе и цветочки, и грядки, – пообещал сын.
– Так то когда еще будет... – Нина Георгиевна умолкла. – А я все нашу старую дачу вспоминаю. Хорошо, ты участок неподалеку купил – может, кого из старых знакомых встречу.
В голосе матери к печальной добавилась еще одна нотка – ностальгическая.
«Неподалеку... Там километра три, не меньше, – прикинул Вадим. – Не нагуляешься. Да и не осталось почти прежних дачников, как и самих старых дач, почти все перекупили, перестроили. Только дом Андрюхиного деда и уцелел. Не хочет продавать, надеется сам со временем новый построить. Молодец, правильно делает...»
Душу царапнула боль: когда-то из-за него отец продал дачу. А он, хоть и дал обещание вернуть ее, его не выполнил. И вообще долгое время об этом не вспоминал. Даже мысль построить дом за городом, хотя бы ради матери, в голову не приходила.
– Мама, потерпи еще годик... – попросил Вадим. Подъехав к участку и встретившись взглядом с поджидавшим архитектором, добавил, но уже не столь уверенно: – Будут у тебя цветы...
Увы, участок, который он так долго выбирал под строительство, не оставлял никакой надежды на скорое разведение цветочков. Как и неделю назад, часть его, спускавшаяся к ручью, была полностью залита водой. Разве что проступили островки с ярко-зеленой растительностью на кочках. Что же здесь будет летом, если зарядят дожди? А ведь именно эта низинная часть и ручей с наклонившимися к воде ивами подкупили его прошлым засушливым летом. Кто же мог подумать, что после снежной зимы ручей превратится в бурную реку и затопит участок!
В такой ситуации приступать к строительству – безумие. Значит, проект дома, над которым вместе с архитектором колдовали всю зиму, надо переделывать: однозначно придется отказаться от подземного гаража и подвальных помещений. И разработанный ландшафтный дизайн с красивыми картинками-мечтами тоже можно выбрасывать – такие затопления он не учитывал.
– Кажется, приплыли, – подойдя ближе, позволил себе комментарий архитектор.
Давая понять, что разговаривает по телефону, Вадим поднес палец к губам.
– Да это я так, сынок, – продолжала мать. – Лучше я тебе другую новость расскажу, хорошую! Я ведь родственницу отыскала по Интернету! Вернее, она меня. Вчера мы даже поговорили по скайпу!
– Вот видишь! – порадовался за нее Вадим, хотя на самом деле ему сейчас было не до приятных новостей. – И кто такая? Не слышал, что у нас есть родственники.
– Племянница. Дочь двоюродной сестры по линии отца. То есть твоего дедушки.
– Чего-то не понял...
Огорченный видом затопленного участка, Вадим действительно не смог уловить родственную связь. Но дослушать рассказ матери следовало до конца. Нечасто в последнее время она делилась радостными новостями.
– Вадик, ты должен помнить: у твоего дедушки был родной брат, намного старше. Военный. Его репрессировали до войны, в тридцать седьмом. Жену забрали в тот же вечер, а дочь, то есть мою двоюродную сестру Ольгу, взяла к себе бабушка, то есть прабабушка твоя, Мария Ефимовна. Я хоть и ребенком из Москвы уехала, но Ольгу хорошо помню. Она уже студенткой была, училась на инженера. После нашего с мамой бегства связь с родными прервалась, ну а когда твоего дедушку выпустили – выяснилось: в Москве у нас никого не осталось. Мария Ефимовна уже умерла, Ольга уехала куда-то по распределению, в квартире жили чужие люди. Скорее всего, прабабушка посоветовала внучке держаться подальше от столицы. С тех пор мы ничего о ней не слышали. Одно время твой дед пытался ее разыскать – не получилось. Предположили, что она вышла замуж и сменила фамилию, – торопливо излагала предысторию Нина Георгиевна.
– И как же она тебя нашла? – постепенно включился в рассказ Вадим.
– Не она, а ее дочь Мария! – женщина перевела дух. – Вернее, даже не она сама, а ее внучка. К сожалению, Олечка умерла несколько лет назад и до последнего дня тоже надеялась нас разыскать. Сразу после института она действительно вышла замуж, сменила фамилию, родила дочь. В Новосибирске жила, там и похоронили. А Мария после школы приехала в Москву и поступила в Первый медицинский. Представляешь, сынок, Мария училась в том числе и по книгам твоего отца! Профессора Ладышева знали и уважали во всем Союзе! Она даже в Минск приезжала на курсы повышения квалификации и слушала его лекции. Но ей и в голову не приходило связать его со своими родственниками! А ведь тогда две недели, пока была здесь, пыталась нас разыскать. Но искала она Кореневых, – сокрушенно вздохнула женщина. – А дом, в котором жили бабушка с дедушкой, к тому времени уже снесли, даже с соседями не смогла поговорить.
– Так как она тебя нашла? – открыв дверь машины, повторил вопрос сын.
– А вот это удивительная история! Благодаря статье в «ВСЗ»! -радостно сообщила мать. – Дочь Маши, Инна, работает журналисткой на телевидении. Готовила репортаж на медицинскую тему, и вдруг в Интернете ей попалась статья о профессоре Ладышеве. Распечатала, привезла матери почитать. Та сразу обратила внимание на мою девичью фамилию – Коренева. Место жительства и имя разыскиваемой родственницы тоже совпадало. Да и в самом рассказе, где я говорила о родителях, многое показалось знакомым. По фотографии она меня, конечно, не узнала: в архиве у ее матери сохранился лишь один снимок, где я совсем кроха. В общем, она попросила уточнить детали: вдруг профессорская семья и есть их потерявшиеся родственники? Написала... в Минск Кате, та согласилась: скорее всего, так оно и есть – и дала мой домашний номер. Вадик, мы вчера весь вечер с Марией по скайпу проговорили. Столько воспоминаний!.. – совсем растрогалась Нина Георгиевна. – А ведь я была уверена, что, кроме тебя, никого на белом свете у меня нет. И все благодаря Катеньке...
Здесь женщина запнулась. Делясь радостью, Нина Георгиевна забыла о негласном табу: ни слова о Проскуриной! Вернувшись после лечения из Германии, сын сразу объявил: у них появилась запретная тема. И если поначалу мать пыталась выспросить почему и как-то обойти этот запрет, случайно или осознанно упоминая Катю, постепенно ей пришлось с табу смириться. Иначе никакого общения не получалось: Вадим сразу замыкался, становился чужим. Посоветовавшись с Галей, она решила уступить. Сын перенес тяжелую болезнь, пусть восстановится, вот тогда и поговорят.
– Ну как-то так, сынок... А что у тебя? Как Хильда? – поспешила она сменить тему разговора.
– Все хорошо, – сухо проронил Вадим, наблюдая, как архитектор пытается определить плотность почвы. – Извини, больше не могу говорить. Вечером заеду.
Между тем архитектор одной ногой полностью погрузился в жидкую глинистую массу, развернулся, чтобы выбраться на более сухое место, и тут же увяз второй ногой.
– И что теперь делать? – топая, чтобы избавиться от налипшей грязи, растерянно посмотрел он на подошедшего хозяина участка.
Туфли испортил, жена запилит...
– Не знаю, – ответил Ладышев и добавил сочувственно: – Пойдемте к машине, у меня там влажные салфетки...
– Так что будем делать? – снова спросил архитектор, старательно счищая грязь с туфель.
– Не знаю, – повторил Ладышев. – Я позвоню, когда решу.
Бросив безнадежный взгляд на участок, он сел в машину, аккуратно объехал автомобиль архитектора, добавил скорость и, не оглядываясь, помчался вперед, где был еще один выезд на улицу, ведущую к главной дороге.
«И как это я недосмотрел? Нарисовал себе красивые картинки и, очарованный пейзажем, не взял в расчет, что добрая часть участка утонет в низине. Дурак... И что теперь делать? – повторил он про себя вопрос архитектора. – Проект переделывать! Если здесь вообще можно строить дом...».
Увы, возвращение в родные пенаты принесло и первое глубокое разочарование.
«А ведь еще не вечер... – уныло подумал он. В салоне раздался тонок громкой связи: – Андрей... Словно чувствует, когда возвращаюсь».
– Привет!
– Привет! Чтобы не тратить драгоценное время и деньги, ответь: ты здесь или за бугром? – сразу конкретизировал Заяц.
– Здесь. Накануне прилетел.
– Прекрасно! Значит, слушай. Я сейчас в Крыжовку еду, отгул взял. Помнишь, я говорил: хочу старую дачу перестроить. Так вот вчера вечером был там с прорабом – перемеряли, обсчитали...
– Тебе деньги нужны? – перебил Вадим. – Сколько?
– Да погоди ты с деньгами! – судя по тону, Андрей обиделся. -Можно подумать, мне от тебя только деньги и нужны!
– Ладно, извини. Так что там? Обсчитали – и что?
– А то! Уже темнело, и тут подошел какой-то мужик к забору, окликнул. Так, мол, и так, я ваш сосед, продаю дом. Может, знаете, кто хочет купить? Я сразу и не понял, что за сосед, что за дом. Уточнил. А он мне, представляешь, на какой дом показал? На тот, что на месте вашей дачи стоит! – ликуя, сообщил Андрей. – Я напросился посмотреть, он показал внутри, снаружи. Я тебе скажу, еще та конфетка! Мне такой дом не поднять! Правда, мебели почти нет.
– Ты же говорил – там долгострой.
– Был. Старые хозяева, что снесли вашу дачу и забацали новую домину, так и не довели ее до ума и участок с коробкой продали. Насколько я знаю, люди разводились, потому решили не достраивать. А тут как раз цены вверх пошли.
– Ну а мне почему тогда не сказал, что продают?
– А ты говорил, что хочешь купить дом? Да и не знал я, если честно. Сам про нового хозяина понял по объявившимся строителям. По-крутому перестраивали, день и ночь при фонарях. Соседний участок выкупил, где Хмельницкие жили. Короче, все вокруг разворотили, машины тяжеленные постоянно грязь месили – то скважину бурят, то пруд роют, то забор ставят. Мы даже жалобу накатали: шумно, ни пройти ни проехать. К счастью, год назад стройка закончилась, но в дом так никто и не въехал. Только сторож в бане жил. Пару раз кто-то наведывался, а так – тишина. По сути, нового хозяина никто из соседей и не видел в лицо. Потому я его и не признал.
– А дальше? Ты спросил, почему он хочет продать дом? – немного оживился Вадим.
– А он сам рассказал: уезжает на ПМЖ. Родом из наших мест, но жил и работал в России. Потом вышел на пенсию, оставил все дела и решил на родину перебраться. Дом строил для себя, для потомков, но дети обосновались за океаном. Год назад и жена там решила остаться, поближе к внукам. Теперь вот и его уговорили, потому и дом продает. Я всю ночь думал, надо тебе это или нет. Ты вроде участок купил, строишься... Но решил на всякий случай спросить: чем не вариант?
Вадим задумался. Предложение действительно заманчивое, особенно в свете того, что полчаса назад увидел на своем участке. Он и к новому фешенебельному дому за высоким забором на месте старой отцовской дачи несколько раз подъезжал. Но как возможной покупкой даже в голову не пришло поинтересоваться: такие дома строят не для продажи.
Но что тогда делать с участком и проектом, на который уже выбросил уйму денег? Кроме того, свыкся с мыслью, что дом должен построить сам.
– Ну чего молчишь? – не выдержал паузы Заяц. – Может, подъедешь, глянешь, пока чел на месте?
– А сколько он хочет? – наконец спросил Вадим.
– Немало. Не по телефону. Но, думаю, скинет. Он здесь ненадолго: выставит дом на продажу и уедет. Понимаешь, горит у него.
– Понимаю... Ладно, скажи: есть потенциальный покупатель. Только... Не говори, что когда-то там была наша дача, – посоветовал он. – И о том, что мы с тобой выросли в этом дачном поселке.
– Почему?
– Психология. Сразу поймет – дело не столько в доме, сколько... в памяти. В цене тогда не уступит.
– Пожалуй, ты прав, – поразмыслив, согласился Андрей. – Молодец, я этот момент не учел. Наоборот, хотел сказать: ты – бывший хозяин. Бизнесмен – кто на что учился...
– ...но там не пригодился, – с усмешкой продолжил Ладышев. -Хорошо, приеду. Но не сейчас.
– Когда?
– К половине пятого. Устроит?
– А может, пораньше? Вдруг по закону подлости успеет продать? – заволновался друг. – Я тебя в соседи хочу.
Вадим взглянул на часы. У Зайца он мог быть через пять минут.
– Нет, Андрей, сейчас не могу. Надо в Колядичи подскочить. Да и не продаются такие дома за пять минут, – успокоил он. – Не будем торопить события, пусть клиент зреет. Ты зайди к нему, договорись о встрече и перезвони... Извини, у меня параллельный вызов,
глянул он на ЖКИ экран, высветивший еще один номер.
Минус системы громкой связи – дисплей отображает только цифры и не идентифицирует звонившего. Для этого надо посмотреть на дисплей телефона, который не всегда под рукой. Так что фильтровать звонки, отсеивая незнакомых абонентов и тех, кому не хотелось отвечать, в машине сложно.
– Вадим, доброе утро! – радостно поздоровался женский голос. -Ты обещал перезвонить. Я все жду, жду, – чуть обиженно добавила Валерия. – Ты в офисе? Можно к тебе зайти?
«Не перезвонил – значит, не хотел, – раздраженно подумал Ла-дышев. – Это игра уже начинает напрягать».
Отчасти звонок его не удивил. Удивил предыдущий с неизвестного номера, заставший его в аэропорту перед самым отлетом во Франкфурт, когда уже объявили посадку. Он был уверен: после того как в больнице дал четко понять Лежнивец, что возврата к прошлому не будет, она не позвонит никогда. Все точки над "И" расставлены, белые пятна перестали таковыми быть, выводы и вердикты окончательны и бесповоротны. И вдруг спустя два месяца звонок с просьбой о личной встрече. Зачем? Как вдолбить этой женщине, что им не о чем говорить, а уж тем более видеться?
Ох уж эти издержки воспитания, не позволяющие изъясняться грубо! Особенно если собеседник – женщина. Вот и тогда растерялся, промямлил что-то, пообещал перезвонить. В который раз смалодушничал, оставил надежду неизвестно на что. Но пора прекращать всякие контакты.
– Что-то срочное по работе? – тем не менее уточнил он. – Да, Валерия Петровна, вы можете подняться в офис. Обратитесь к Зине, секретарю, она поможет решить вашу проблему, – сухо, по-деловому посоветовал он.
– Мою проблему твоя секретарша не решит, – женщина усмехнулась. – У меня важные новости для тебя. От этого зависит твое будущее... да и прошлое станет яснее.
– Лера, ну что ты можешь еще сказать? – не выдержав, повысил голос Вадим. – Прошлое мне давно не интересно, а в настоящем и будущем нас с тобой ничто связать не может. Мне нет дела до того, как ты живешь сейчас: повысили тебя или понизили, живешь ли с мужем или разводишься. Мне все это не ин-те-рес-но! – выделил он по слогам последнее слово.
– ..Я действительно развожусь с мужем, – неожиданно отреагировала женщина. – Он уже живет отдельно на даче в Острошицком Городке.
Вадим на секунду умолк. И угораздило же его, не целясь, угодить в яблочко!
– У тебя все? – холодно уточнил он.
– Нет... Откуда ты знаешь о разводе?
– Лера, между нами – пропасть! Как ты этого не понимаешь?! -разозлился Вадим.
– То есть я опоздала? У тебя кто-то есть?
«Кажется, стало доходить, – облегченно выдохнул он и неожиданно для себя подумал: – Есть! Катя! Пусть даже и была, но она все равно есть!»
Он занервничал, достал пачку сигарет, опустил стекло. Внимание рассеялось, вновь стало невыносимо тяжело и горько....
Резкий звуковой сигнал заставил Вадима вздрогнуть.
«Черт! – резко крутанул он руль в сторону, увернувшись от ехавшей параллельно машины, водитель которой недвусмысленно покрутил пальцем у виска. – Чуть не съехал с полосы!»
– Да, есть, – наконец дождалась ответа Валерия. – Ты это хотела услышать? Еще вопросы будут? Учти, мы разговариваем в последний раз. И даже не пытайся мне больше звонить!
– Молодая, красивая... Значит, правду говорят – метишь в зятья Валай. Уж лучше бы выбрал серую мышку-журнал истку, – съязвила Лера.
– Тебе стало бы легче? – неожиданно ожесточился и он. – Да ты мизинца этой серой мышки не стоишь! И представь себе: да, в ближайшем будущем собираюсь жениться.
– Ты еще пожалеешь!.. – угрожающе прошипела Лера. – Ты...
– Не звони мне больше. Никогда! – он отключил связь.
Снова глянув на возмущенного водителя соседней машины, Вадим виновато приложил одну к груди, как бы извиняясь, глянул на стрелку виртуального спидометра, на часы и, вдавив педаль газа, рванул вперед...
Как только Лежнивец поняла, что разговор окончен, гримаса злобы и ненависти мгновенно обезобразила ее миловидное лицо. Словно новую маску надела. Или, наоборот, сняла прежнюю, обнажив себя истинную.
«Сволочь! – бушевали страсти в Лериной душе. – Так унизить! Ах ты гад! Другая женщина? Ну ничего, я тебе еще устрою сеанс разоблачения с будущей тещей!»
Увы, план по повторному завоеванию сердца Ладышева явно потерпел фиаско. Зря старалась и с журналисткой: очень похоже, что их с Вадимом связывали исключительно деловые отношения.
«А я так бездарно профукала козырь с ребенком, не продумала все до конца, – покинув такси, Лера влетела в комнату заседаний, на период ремонта служившую ей кабинетом, пнула ногой стоявший на пути стул и, подскочив к подоконнику, нервно забарабанила по нему пальцами. – Вот ведь подлюга-судьба! Спустя столько лет ткнула носом в то, что когда-то казалось лучшим выходом из тупика! Остался бы ребенок – и Вадим был бы у меня в кармане.
Вернее, в кулаке, который можно сжимать и разжимать, сжимать и разжимать... Что ж, остается один вариант – месть», – злорадно усмехнулась она.
Неделю назад Лере наконец удалось найти Александра, когда-то улаживавшего ее дела, и даже встретиться с ним. Но перед этим пришлось пережить не самые приятные минуты. Стоило ей поинтересоваться у супруга фамилией Александра, тот отрезал: не собираюсь помогать в твоих интригах. И вообще, видите ли, сожалеет, что был втянут в историю, повлекшую смерть уважаемого человека. Как оказалось, статья о профессоре Ладышеве не прошла мимо его внимания. Увенчало же довольно длинную тираду «горячо любимого супруга» неожиданное заявление: он подает на развод. И София останется с ним.
Валерия лишь усмехнулась: как же, отдаст она ему единственную дочь! Пусть не обольщается! Разговор этот случился ближе к ночи, когда София уже спала, и она решила отложить разборки. К тому же сейчас тратить силы на скандал неразумно: с раннего утра – на работу.
Как же она удивилась, когда назавтра, вернувшись домой, не застала в квартире ни мужа, ни дочь! Их вещей на привычных местах тоже не оказалось. Телефон Софии не отвечал, а супруг лишь прислал СМС: они на даче, и у них все хорошо. Первым желанием Валерии было вызвать такси и рвануть в дачный поселок. Но день уже подходил к концу, на улице лил дождь. Лера подавила гнев и решила отложить поездку. Тем более нашлось другое занятие, более подходящее моменту. Много лет супруг вел ежедневники, фиксировал в них все встречи, номера телефонов, фамилии людей. Эти пухлые блокноты он берег, хранил в ящиках рабочего стола и вряд ли сегодня забрал их на дачу. Значит, был шанс отыскать в них контакт нужного человека.
Довольно быстро Лера нашла и ежедневник, и интересующую фамилию. Войтков Александр Семенович! И номер телефона выписан со всей скрупулезностью Петра. Пусть даже он изменился – не это главное. Она знала, кого искать!
На следующий день по справке она уточнила адрес, пользуясь служебным положением, позвонила в поликлинику по месту жительства и раздобыла мобильный номер. Надо сказать, Александр Семенович оказался еще тот лис: выслушав суть дела, поначалу наотрез отказался не только встречаться, но и продолжать разговор. Мол, вы ошиблись. Но через час сам перезвонил, предложил вместе выпить кофе и намекнул: кое-чем готов поделиться. Не за просто так, разумеется...«Доверенного» человека из прошлого она узнала сразу: почти не изменился, разве что глаза совсем выцвели да волосы поредели. Он ее тоже сразу признал и даже на комплимент расщедрился: мол, хорошо выглядите, можно сказать, помолодели. И уже в процессе разговора разоткровенничался: просто поражен, насколько она изменилась и не только внешне. Стала уверенной, напористой, зубастой. От растерянной молодой женщины, нуждающейся в защите, не осталось и следа. Это он выдал после того, как договорились о сумме за информацию. А она того стоила.
Да, была женщина, которая во время расследования прокуратурой дела умершей пациентки рьяно представляла интересы противников профессора Ладышева. С ней поначалу даже пришлось провести беседу, урезонить, чтобы не слишком активничала, не поднимала лишнего шума. Но дама оказалась неуправляемой: инициировала статью в газете, дело получило огласку, а правдоискатель Ладышев-старший умер.
Оказалось, вовремя. Ведь если бы не внезапная смерть профессора накануне приезда комиссии из Москвы, итог расследования мог бы иметь нежелательный для Леры результат. Так что в итоге даму по фамилии Балай можно поблагодарить. Кстати, она же и газету положила на стол Ладышеву-старшему. Александр Семенович знал это достоверно. Сама хвасталась: мол, отомстила за то, что старый зануда закрыл ее диссертацию. «Двигало ли ею еще что-то, к примеру безответная страсть, – добавил он, посмеиваясь, не любопытствовал. Не до того было». Ситуация после повторной экспертизы, даже несмотря на смерть профессора, все равно могла выйти из-под контроля. К счастью, сторонники Ладышева сдрейфили: одни – после бесед с глазу на глаз, другие – прикрывшись принципом не выносить сор из избы. К тому же гинеколог стала женой замминистра. Против силы не попрешь...
Поговорив с Войтковым, Лежнивец воодушевилась: теперь она обладала почти эксклюзивной информацией о роли Балай в смерти профессора, которой в свете последних событий цены не было! В результате недавней рокировки в верхних сферах медицинского мира к власти пришли новые люди, в прошлом ученики профессора Ладышева. Этой информацией с ней поделился Обухов. Таким образом он оправдывал то, что с повышением ей придется подождать: непонятно, в какую сторону подует ветер. Зато теперь с Валерии Петровны не вызывал сомнения факт, что, как только наверху узнают, кто сыграл решающую роль в войне против профессора, новый контракт с Балай не подпишут.
Правда, в этом радужном раскладе есть одно слабое звено: вдруг вспомнят и о гинекологе, ушедшем от ответственности? Увы, тогда заветного места наверху не видать и Валерии Петровне.
Всю ночь она ломала голову, как лучше воспользоваться полученной информацией. К сожалению, ее козыри не имели никакой доказательной базы: деньги Александр Семенович взял с удовольствием (наконец-то хоть мизер перепал за давнее дело), а вот записать рассказ на диктофон не позволил, предусмотрительно попросив отключить и телефон. Так что, если она решится выступить против Балай, ей даже Ладышев не поверит – подумает, что она специально клевещет на его будущую тещу.
И все-таки попробовать поговорить с Вадимом стоило: попытка не пытка. Если на то пошло, еще не известно, какие там отношения между будущими родственниками. Вполне может быть, они еле терпят друг друга ради общего дела. И если капля никотина убивает лошадь, то капля сомнения вполне может разрушить доверие между людьми. Особенно если они принципиальные чистоплюи. А Ладышев аккурат из таких, и память об отце для него не пустой звук. Так что встреча, как ни крути, сулила благоприятный для нее итог: брак с дочкой Балай расстроится, а супруга и сын профессора донесут свои сомнения до его высокопоставленных учеников.
Лера принялась подсчитывать все плюсы такого развития событий, в мечтах сначала увидела себя на месте Балай, затем– вдруг супругой Ладышева, успокоилась и уснула. Сдалось ей это повышение! Если она вернет Вадима, то получит все и сразу!
Но встретиться с ним оказалось задачей куда более сложной, чем разыскать Войткова. Мобильный не отвечал, на работе с ним не соединяли, ссылаясь на отсутствие. Лера, можно сказать, возненавидела секретаршу Ладышева: нет его – и все тут! А вскоре и звонки на мобильный стали переадресовываться на «телохрани– тельницу». Пытаясь ее обойти, однажды Лежнивец попросила позвонить главного инженера. Даже план разговора составила. Но не тут-то было! Оборона Ладышева оказалась непробиваемой: секретарша, услышав, из какой больницы просят соединить с шефом, тут же перенаправила звонок в инженерный отдел. Пришлось бедняге отдуваться, выкручиваться на ходу.
Но вот неделю назад каким-то чудом Лежнивец удалось к нему пробиться. Набрала с чужого номера и буквально сразу ей ответили. И не беда, что разговор ограничился стандартным «перезвоню». Обещание само по себе обнадежило: Вадим всегда верен своему слову и, значит, рано или поздно его сдержит. Ведь позвонил же зимой.
Но прошла неделя, а телефон молчал. И тогда Лера, зажав в кулачок самолюбие, решила напомнить о себе другим способом – стала караулить Ладышева у входа в офис. Дежурила в начале и в конце рабочего времени. Три дня, включая сегодняшнее утро, не принесли результатов, и тогда в отчаянии она снова решила позвонить.
«Сволочь! Ответил, чтобы, мягко выражаясь, послать подальше, – все больше распалялась Валерия, стоя у окна. – Что ж, выбора ты мне не оставил. Только мстить! Да так, чтоб тебе жить расхотелось!.. Хотя... Нет, это слишком легкая расплата для тебя! Я придумаю такое, чтобы ты мучился всю оставшуюся жизнь!»
Слух, что Ладышев решил жениться на дочери Балай, подтвердился, не отрицал этого и он сам. Вот и чудненько! Не хочет узнать всей правды накануне свадьбы, узнает после, но тогда будет уже поздно и больнее. А сейчас, дурачок, продолжай строить планы, готовься к торжеству, почувствуй себя на вершине счастья! Удары судьбы, когда человек пребывает именно в таком состоянии, почти убийственны.
