Текст книги "Бесконечность любви, бесконечность печали"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)
Сжав пальцами спинку кровати, на которой та лежала, Катя напряженно пыталась рассмотреть новую пациентку. Открылась дверь. Врач с медсестрой, включив свет, оттеснили в сторону сначала Проскурину, затем ее соседку.
Сделав несколько шагов к своей кровати, Катя оглянулась и остолбенела На кровати рыдала... Алиса.
– Давай проходи, – подтолкнула ее Марина.
– ...Все хорошо, – вскоре произнесла в углу доктор. – Давление в норме. Вам надо отдыхать. Сейчас сделаем укольчик.
Понемногу рыдания стали затихать, щелкнул выключатель, закрылась дверь, а Катя, присев на кровати, все никак не могла прийти в себя.
«Что же получается? Алиска потеряла ребенка Виталика? Бедные... Еще днем такие счастливые были... Не зря доктор советовала лечь на сохранение. Хорошо, что я сразу Ольгу послушалась...
Вспомнила, где слышала ее плач! Много лет назад, когда Алиса, в то время Галина, собиралась на аборт! – словно очнулась Катя. -Но тогда она рыдала, потому что залетела. О ребенке даже речь не шла... Вот ведь как жизнь наказывает!.. И меня вроде бы наказала за прошлые грехи и вроде бы наградила... Что там с Вадимом? Завтра позвоню. Только бы голос услышать, понять – все хорошо. И ничего больше не надо, – думала Катя, прямо в халате заползая под одеяло. – Не захочет разговаривать, ничего не скажу о беременности. Значит, только мой будет ребенок – плод моей любви, мой миг бесконечности, бесконечность моей любви...»
6.
«...Почему вода ледяная? Ведь теплую наливал, – содрогнулся Вадим, погружаясь в ванну. – Надо быстро вылезать, иначе заболею», – понял он,ухватился за края, но приподняться не получилось.
Скорее наоборот – ледяной омут заглотнул его еще глубже, а дно ванны неожиданно опустилось. В следующий момент емкость странным образом трансформировалась в стоящий во дворе пустой мусорный контейнер.
«Так я не в воде?» – дошло до него, и он повторил попытку вылезть, но снова безрезультатно.
Руки, ноги, все тело в один момент отказались слушаться.
«Жутко холодно... Контейнер настыл на морозе. Как же меня угораздило? Надо позвать Катю, – он попробовал произнести имя, но губы остались бездвижными. – Ничего, она где-то рядом, сейчас придет», -успокоил он себя.
Не было ни страха, ни нервозности. Может, потому, что была уверенность: придет Катя и поможет. Обязательно.
И все же он предпринял еще одну попытку выбраться самостоятельно. На этот раз получилось...
Вадим резко оторвал голову от подушки, сел на кровати и открыл глаза.
«Дома... Все в порядке... Что за сон? Бред какой-то...» – однако сразу понял – в порядке далеко не все.
Ломило тело, голова раскалывалась. Плюс ко всему противный, усилившийся за время сна озноб.
«Все-таки заболел, – понял он. – Надо что-то принять».
Нашарив ногами шлепанцы, он дотопал до кухни, включил подсветку, открыл холодильник и заглянул в одно из отделений, служившее мини-аптечкой. Перебрав немногочисленные флакончики и упаковки с таблетками, но не обнаружив ничего подходящего, Вадим захлопнул дверцу и выдвинул один из кухонных ящичков. Повезло: среди бинтов и лейкопластырей нашлась пара пакетиков какого-то снадобья от простуды. Там же лежал термометр. Удивившись, откуда все это здесь, он на всякий случай проверил срок годности порошков: почти свежие.
«Галина Петровна оставила, – догадался он, припомнив, что неделю назад та жаловалась на плохое самочувствие. – Запасливая. Или предусмотрительная? – он проглотил разведенное в стакане снадобье. – Некстати я приболел. Надо температуру измерить».
Вадим погасил свет, вернулся в спальню и включил настольную лампу. Встряхнув термометр, зажал его под мышкой, прилег и укутался в одеяло. Пока ходил, стало не просто холодно – его по-настоящему лихорадило.
«Половина четвертого... Хорошо, что к матери не заехал, а то вдруг грипп?.. Тридцать девять и пять: точно грипп, – с сожалением констатировал он. – Порошок скоро должен подействовать... Утром посмотрим, что дальше делать. Главное – встретиться с Катей, остальное потерпит», – успел он подумать, проваливаясь в полубредовое состояние...
«...Смотри, вон твоя судьба», -услышал он голос и поднял взгляд на проступившую сквозь моросящий дождь и пелену тумана одино-кую женскую фигуру.
Но ее тут же заслонила невесть откуда взявшаяся толпа. Люди, как назло, двигались и толкались, перемещаясь, мешали ему рассмотреть свою судьбу. Особенно усердствовала какая-то настырная женщина. Стоило ему двинуться вправо или влево, как ее спина тут же перекрывала обзор. Он даже на нее разозлился.
Но ненадолго. В какой-то момент Вадим все-таки успел зацепить взглядом ту, которую от него пытались спрятать. Катя... Или ему очень хотелось, чтобы это оказалась она, или же он был уверен, что там может быть только она. Однако, вздохнув, он покорился обстоятельствам и перестал сопротивляться толпе. К тому же его стали покидать силы, промокший плащ свинцом давил на плечи, холодил тело, ватные ноги отказывались слушаться...
«Катя... не могу...» – виновато пробормотал Вадим и тут же проснулся.
Пододеяльник, наволочка, простыня и футболка почти насквозь промокли, сделались липкими, неприятными. И почти ледяными. Часы показывали пять утра.
«Надо переодеться и сменить белье», – послало слабый сигнал сознание.
«Надо», – согласился он, но поднялся не сразу.
Перевернув на другую сторону одеяло и подушку, Вадим закрыл глаза и на какое-то время снова провалился в полузабытье. Ненадолго. Неприятные ощущения от пропитанной потом ткани победили сон. Пришлось вставать.
Включив настольную лампу, он стащил с себя мокрую футболку, пошатываясь, добрел до шкафа, взял с полки первую попавшуюся и натянул на тело. Почувствовав облегчение, оглянулся на кровать: менять постельное белье не было ни сил, ни желания. К тому же можно поступить гораздо проще – перелечь на другую сторону двуспальной кровати.
«Катей пахнет», – зарывшись головой в подушку, успел он подумать перед тем, как отключился...
Лежнивец подъехала на такси к больнице, взбежала по расчищенным и посыпанным песком ступенькам, открыла дверь приемного покоя и тут же, прямо в коридоре, услыхала неприятную новость: в больнице холодно, авария на теплотрассе. С трех утра в один из корпусов вообще не поступало тепло, в остальных батареи еле теплые. И это в день, когда должна прибыть комиссия! Чертыхнувшись, Валерия Петровна поспешила в кабинет.
Как чувствовала: что-то должно случиться! Не зря не спалось, на душе – муторно и тревожно, как никогда. Все проблемы появляются неожиданно и наслаиваются, как снежный ком! Вчерашний день лишь добавил напряженности. Юрий прямо сказал, что ничего хорошего от комиссии ждать не следует. Грядет плановая взбучка, хорошо бы не показательная. Почему выбор пал на их больницу, никто не знает. Возможно, случайно. Но следует быть готовой ко всему.
«Все одно к одному, – мрачнее тучи шла в кабинет Валерия. -Ладышев, стервец, так и не перезвонил, дома обстановочка хуже некуда».
На бурчание мужа она давно не обращала внимания. Но поведение дочери в последние полгода переходило все допустимые границы! Вот и вчера та вернулась домой, когда заблагорассудилось. Видите ли, у Витьки из третьего подъезда засиделась! Выбрала себе дружка – ни кола, ни двора, ни родителей. С теткой-опекуншей живет. Он, видите ли, хорошо учится – ну и что из того? Какое будущее ему светит без материальной поддержки – ПТУ армия, алкоголизм? И что из этой дружбы выйдет? А все при попустительстве папаши, который ее дружка защищает: мол, неважно, кто родители, главное – сам по себе парень хороший, воспитанный, начитанный. И поговорить есть о чем, и поспорить можно.
С Петром у Валерии контакт начисто отсутствовал. И давно, можно сказать, не заладилось с первого дня совместной жизни, хотя столько лет к ней шли. А все из-за его сыновей от первого брака. Додумался прямо из ЗАГСа помчаться вызволять своего Старшенького: к тому, видите ли, нагрянула налоговая проверка, опечатала офис. Вернулся поздно ночью, попытался объясниться с молодой женой, но, натолкнувшись на холодное отчуждение, лег спать. А наутро в категоричной форме заявил: ей придется смириться с подобным положением дел: у него еще двое детей. Пусть взрослых, но, пока жив, он будет им помогать.
Смириться с этим Валерия так и не смогла. Хотя стоило отдать Петру должное: дочь он любил и баловал просто безумно – читал на ночь сказки, старался посещать все утренники и в саду, и в школе. Словно компенсировал долгое отсутствие. С годами они стали не разлей вода: понимали друг друга с полуслова, любили одни и те же книги и передачи, имели общие увлечения, делились секретами. Словно вылеплены из одного теста! И это не могло не нервировать Леру.
Ведь только ей, и никому другому, София обязана жизнью. Если бы не ее хитроумная комбинация ради того, чтобы захомутать Петра, не было бы у него никакой дочери! Но, увы, рассказать обо всем она не могла. По крайней мере еще не время. Так что приходилось терпеть отношения мужа не только со старшими детьми, но и с собственной дочерью, которая уже в тинейджерском возрасте стала совершенно игнорировать мать.
Ну а после того, как Лежнивец вышел на пенсию, они с дочерью совсем отдалились от нее: шушукаются, шепчутся, а стоит ей зайти в комнату – сразу тишина. Словно чужие люди. Вот и вчера София явилась домой после десяти, мать, естественно, возмутилась, а отец встал на защиту своей любимицы.
Конечно, все опять закончилось скандалом! И это в то время, когда ей, можно сказать, кормилице семьи, нужна помощь близких!
Теперь хоть локти кусай! Ведь могла бы вообще не работать, по заграницам раскатывать, на шикарной машине ездить, если бы вышла за Вадима. Но кому тогда могло прийти в голову, что после жесткого приземления он не только поднимется, но и взлетит?
Эх, выбери тогда Валерия его – не тряслась бы сейчас из-за комиссии, не боялась бы за должность, не боролась бы за повышение. А то приходится и ужом вертеться, и постоянно мозговать, как деньги заработать. Муженек-то на пенсии палец о палец не ударил. Сидит себе дома или на даче, книжки почитывает, с дочерью философствует. Вот без Валерии на какие шиши он купит Софии планшет, о котором та так мечтает, или машину отремонтирует? Сбережений почти нет, а на пенсию, пусть даже и бывшего министра, не больно разгуляешься.
«А что если все-таки удастся повернуть историю вспять? – Валерия всю ночь проворочалась в кровати, прикидывая, как это сделать, и раздраженно прислушиваясь к храпу, доносившемуся из соседней комнаты. В одной постели супруги не спали уже много лет – Надо попробовать!.. Ну не перезвонил вчера. Ничего, мы не гордые. Я сама наберу. И с журналисточкой потолкую. Только разговор надо продумать в деталях. Скорее всего, она понятия не имеет, что Вадим был в меня влюблен. Но, возможно, кое-что знает о его настоящем: с кем он теперь встречается, с кем живет. Других-то общих знакомых нет и спросить больше не у кого... У кого бы еще о Балай разузнать... Кто-то ведь усадил ее в свое время в чиновничье кресло? Обухов может и недоговаривать: помалкивает, кто его трудоустроил. Пару лет побыл заведующим, еще несколько лет поработал начмедом в этой же больнице – и сразу наверх на теплое местечко. Такой взлет в карьере! Простым смертным такое и не снилось. Надо выпытать, кто ему помогал... Все, спать!» – в который раз приказала она себе, но в глаза словно кто-то распорки вставил.
Лишь поверхностную дрему могла позволить себе так и не расслабившаяся нервная система. В придачу голова разболелась, пришлось вставать, идти на кухню за таблеткой. Часы показывали пять утра, времени на сон почти не оставалось, но следовало хотя бы полежать, снять физическую усталость.
Лежнивец проверила будильник, выключила свет и... мгновенно уснула. Да так крепко, что будильник не услышала Хорошо, София разбудила в начале восьмого.
Собиралась Валерия Петровна впопыхах, на нервах. Попыталась вызвать такси, но так и не дозвонилась. Во дворе чудом повезло: заметила высаживавшую пассажиров машину.
Открыв дверь кабинета, она со злостью швырнула в кресло сумку, подошла к окну и потрогала батарею. Еле дышит. Комиссия прибудет к десяти. Что же предпринять?
На столе зазвонил телефон.
– Валерия Петровна, Немчинов всех на срочное совещание вызывает. Ой, доброе утро! – спохватилась секретарша.
– Если бы доброе! – буркнула начмед. – А почему не главврач?
– Главврач заболел. Вчера вечером температура подскочила. Сообщил, что лежит. Сейчас будет вам звонить.
– Ясно, – процедила сквозь зубы Лежнивец и презрительно усмехнулась: крыса сбежала с корабля. Чего и следовало ожидать.
– Хорошо, сейчас буду...
Катя долго крутилась под одеялом, пока не поняла, что сон ушел окончательно. От холода, хотя спала в халате.
– Совсем сдурели, что ли? Отопление отключили! – во весь голос возмутилась проснувшаяся Ирина. – Ладно мы, торгаши, на рынке мерзнем, привыкли. Но здесь-то больные лежат! Ну я им устрою!
Пыхтя от негодования, она присела на кровати, шаркнула шлепанцами, с воинственным видом схватила телефон и, поискав что-то в меню, набрала номер.
– Але? Санстанция? Это вам из больницы звонят, из гинекологического отделения. У нас, представьте, отопление ночью отключили, а тут беременные, больные после операции лежат. Жалобу зафиксируйте, пожалуйста.... Да, да... Фамилия? А зачем вам моя фамилия? Может, и номер паспорта сказать?.. Вы мне не хамите, записывайте... У меня тут свидетелей полная палата... Ага, вот именно... Кириллова моя фамилия. Записали? Так вот, если не пришлете комиссию, я Администрацию Президента на уши поставлю! Поняли? Вот так-то! – довольная собой, Ирина отключила телефон и прокомментировала: – Как по рынкам шастать с проверками, по мелочам цепляться, штрафовать – это всегда пожалуйста. А как в родном ведомстве проблема – так главврач на совещании! Ничего! Пусть задницы от кресел в мороз оторвут. Приедут как миленькие!
– С одной стороны, с вами можно согласиться, – встав с кровати, Марина вытащила из-под матраса свитер, в котором обычно ездила домой. – Только зачем комиссия в больницу? Возможно, авария, – просунула она голову в горловину. – Здесь, скорее, вопрос к коммунальщикам.
– А мне неважно, к кому. Пусть тепло дадут, – нахмурилась Ирина и добавила обиженно: – Ведь не ради себя стараюсь, мне-то сегодня домой.
– Так и я буду домой проситься!
– А если и дома холодрыга? Что, так и будешь терпеть? И даже в ЖЭС не позвонишь?
– Почему же не позвоню? Позвоню. Попрошу, чтобы быстрее наладили. Обогреватель в крайнем случае включу. Вы думаете, если авария, то мастера не хотят поскорее тепло пустить? Им охота на морозе часами торчать? Уверена, уже ремонтируют, – Марина укоризненно покачала головой. – Вот представьте; такой мороз, а люди вкалывают на открытом воздухе. Иногда голыми руками приходится.
– А ты откуда знаешь?
– Я работала в ЖЭСе до декрета.
– А... Ну да, – хмыкнула Ирина, – свой своего в обиду не даст.
– Да не в этом дело, – не согласилась Марина. – Разгильдяйства, я не спорю, везде хватает. Но ЧП случаются где угодно, даже на космической станции. И что, там тоже коммунальщики виноваты? Так и здесь. Доктора, что ли, трубу латать пойдут? Или главврач с начмедом? Все, что они могут, позвонить и потребовать: быстрее отремонтируйте. Только, увы, от звонков скорость не увеличится, – рассудительно заключила она.
– А я плевать хотела, от кого зависит скорость, – со злостью парировала Ирина. – Лично мне – холодно! За что налоги плачу? -шмыгнула она носом. – Вот, насморк уже наметился. Сидят там в кабинетах, чаи распивают. Фигу вам! – показала она незамысловатую фигуру из трех пальцев. – Вы тут как хотите можете лежать, хоть окочуриться, а я не собираюсь!
Недовольная тем, что не нашла поддержки, громыхнув напоследок дверью, женщина покинула палату. Спустя минуту в коридоре послышался ее крикливый голос, к которому присоединились другие.
– Баба базарная, – заметила Марина.
– А может, так и надо? – неожиданно подала голос поступившая накануне женщина. – Мне на операцию сегодня. А после наркоза и без того колотун бывает!
– Девочки, рано или поздно все наладится, – перевела разговор в мирное русло еще одна пациентка. – И трубу починят, и морозы отпустят, и в больнице потеплеет. А там смотришь – и весна. Мы с дочкой позавчера посчитали: восемнадцать понедельников до лета осталось!
– Вот именно, – согласилась Марина и, посмотрев на Катю, многозначительно кивнула на поступившую ночью женщину. Полностью укрытая одеялом, та не подавала признаков жизни. – Извините, вы не замерзли? – заботливо спросила она.
– Похоже, спит, – повернув голову, отреагировала ее соседка. -Накололи успокоительных. Такую истерику закатила!
Приложив палец к губам, Марина согласно кивнула.
– Что-то в палату никто не заходит, – глянула она на часы. – И в коридоре стало подозрительно тихо. Пойду узнаю, что там творится.
– Я с тобой, – шепотом подхватила Катя.
Оставаться в палате не хотелось: было непонятно, как себя вести, если проснется Алиса.
– Ты чего такая немногословная с утра? – поинтересовалась Марина, едва они вышли за дверь палаты. – Разговариваешь шепотом. Чего случилось? Болит что?
– Слава Богу, нет, – Катя осмотрелась по сторонам: коридор на удивление пуст. Приглушенный шум и голоса доносились лишь из ординаторской. – Знаешь, кто к нам ночью поступил?
– Кто?
– Моя... как бы тебе популярно объяснить?.. Моя бывшая подруга и теперешняя гражданская жена моего бывшего мужа. То есть пока настоящего – у нас развод скоро.
– Увела? – вопрос Марины прозвучал скорее утвердительно.
– Не совсем. Вернее даже не увела, а воспользовалась ситуацией, – попыталась оправдать Алису Катя и, поймав удивленный взгляд продолжила: – Я сама от мужа ушла – узнала, что у него служебный роман со студенткой. А с Алиской мы еще в институте учились вместе. У нее все как-то с личной жизнью не ладилось, а тут мой Проскурин освободился.
– Хороша подружка! – хмыкнула Марина.
– Если честно, я на нее не в обиде, – не согласилась Катя. – Она ведь уговаривала меня к нему вернуться. Но, как только поняла, что я не вернусь...
– ...прыгнула к нему в постель? Прямо вот так вот, за одну минуту решила занять твое место? Нет, Катя, так не бывает. Она его давно пасла. Как кандидата в мужья. И подругой тебе никогда не была. Рано или поздно все равно попыталась бы его охмурить. Так что, можно сказать, тебе еще повезло, а то поимела бы куда большую моральную травму... Поделом ей и твоему бывшему.
– Марин, так нельзя, – посмотрела укоризненно Катя. – Вот мне их, честное слово, жаль. Вчера случайно в холле увидела, на консультацию приходили, за ручки держались, такие счастливые... У нас с Виталиком, похоже, действительно несовместимость, потому И детей не было. Видишь, стоило расстаться – и у него, и у меня сразу все получилось. Я даже порадоваться за него успела. Подумала: все правильно, значит, не судьба жить вместе. Родится у каждого свой ребенок, и будем счастливы. А тут вдруг...
– Понятно. Жалеешь, выгораживаешь,., Ну и зря! Если у него по мужской части все в порядке, то детей на его век хватит. И Алиска твоя – не последний шанс. Мужики, они до смерти могут плодиться. Это бабий век короток.
– Вот и боюсь я за Алиску. Насколько помню, у нее давно одной трубы нет. А годы здоровья не прибавляют. Да и постарше она меня... Зря вчера не послушалась доктора, не легла на сохранение. Смотришь, и обошлось бы.
– А ты откуда это знаешь? – подозрительно глянула на нее Марина.
– Случайно подслушала, – отвела глаза Катя. – Не хотела им на глаза попадаться, спряталась за дверью. А они как раз мимо шли. У нее и срок с моим совпадал.
– Значит, тем более сама виновата. Могла как-то определиться, что для нее важнее. Только, знаешь, пусть сама о себе печалится. Для тебя самое главное – твой ребенок. Помню, в каком состоянии ты поступила. Сначала сама доноси и роди благополучно, а потом о других подумаешь... если время найдется, – улыбнулась Марина. – О, глянь, пятиминутка закончилась, – из ординаторской стал выходить персонал в белых халатах. – Пойду домой проситься.
– Я с тобой.
– Куда со мной? У тебя еще капельницы! И не думай! – запротестовала Марина. – Тебя же дома никто не ждет. Или... Все ясно, не хочешь, чтобы Алиса узнала о твоей беременности.
– Ну, в общем, да, – Катя пожала плечами, – У человека горе, а тут я...
– Значит, так! Прекрати эти сопли! – скомандовала подружка. -Еще раз повторяю: ты сейчас думаешь только о себе и о ребенке!
– Вот я и думаю. Дискомфортно здесь стало: говорить о чем-то с ней придется, а о чем? К тому же холодов боюсь с детства, -поежилась Катя. – Когда отец на Севере служил, у нас времянка была с печным отоплением. Выстуживалась моментально... Перееду к папе в дом, там тепло. Будем с Ариной Ивановной ухаживать за ним после операции. Она доктор, с ней спокойнее.
– Ну не знаю... – уверенность Марины поколебалась. – Может, ты и права. Ладно, пойдем к заведующей вместе проситься.
– Мне лучше с Олей поговорить, а не с заведующей. Вот, кажется, и она! – обрадовалась Катя, заметив знакомую фигуру у дверей ординаторской...
Вадим проснулся от боли. Голова раскалывалась, ныли бока, спина, ломило кости. Состояние, сравнимое с тяжелым похмельем
«Крепко меня прихватило! Сколько лет не болел? Пять, шесть?
Значит, настал и мой черед... Предупрежу Галину Петровну, пусть не приходит. Не хватало, чтобы сама заразилась и матери инфекцию передала», – он потянулся к мобильнику на тумбочке.
– Доброе утро, Галина Петровна! Вы далеко?.. В троллейбусе? I Очень хорошо, что застал вас в пути. Я приболел, так что лучше % ко мне не приезжайте... Завтра тоже... Ничего страшного, не волнуйтесь. Температура подскочила, полежу пару деньков... Ничего, £ справлюсь. Боюсь, как бы вам с мамой вирус не передался... Нет-| нет, даже не вздумайте! – повысил Вадим голос. – Прямо сейчас i пересаживайтесь в трамвай и отправляйтесь на Пулихова. Учтите, ч я вам дверь не открою!.. Да, конечно, поищу порошки в шкафчи-ке, – чтобы не беспокоить женщину, говорить, что лекарства уже I нет, не стоило. – Или водителя попрошу привезти... Буду звонить, I обещаю. Вы только за мамой приглядывайте... И не стоит ей говорить, что я приболел... Хорошо, спасибо!
Закончив разговор, Вадим без сил откинул руку с зажатой трубкой на подушку.
«Что бы такое выпить от температуры?.. До аптеки не дойду, на машине крутиться тоже не с руки... Сейчас Зине позвоню, предупрежу, что буду позже. Она как раз собирается на работу – глянул I он на дисплей телефона: восемь утра. – Зря вчера у открытого у окна стоял...»
-Зина, доброе утро, Я...
– Ой, Вадим Сергеевич, как раз сама собралась вас набрать. У меня Егор заболел, всю ночь температурил, – привычно затараторила секретарша. – Свекровь только что позвонила, Накануне в школе карантин объявили, вот она и предложила его взять к себе на недельку Я успела обрадоваться – все свои дела переделаю. И на тебе – заболел! Теперь надо им лекарства подвезти, посмотреть, как он. Может, и домой придется забрать. А тут еще у соседки лазарет: она беременная, в больнице лежит на сохранении, а дома муж и ребенок с гриппом свалились. Так что бегу в аптеку, затем к свекрови... Боюсь, только к обеду на работе появлюсь, – повинилась Зина.
Слушая ее эмоциональный монолог, Вадим с трудом воспринимал сказанное.
– Это плохо, – наконец подытожил он.
– Знаю, что плохо, – согласилась расстроенная Зина. – Только ну
никак А у вас что-то срочное? Вы подготовьте, оставьте на столе. Я приеду – и быстренько сделаю.
– Нет. Срочного ничего... Я тут сам немного приболел, – неожиданно поделился он новостью.
– Да вы что? И вы! Вот это да!.. – протянула Зина. – Вы же никогда не болеете! Ну и правда грипп в этом году зверский!.. Вадим Сергеевич, только не возражайте: я сейчас попрошу Зиновьева, чтобы он подхватил меня у аптеки. Тогда я везде успею: и к вам, и к свекрови, и на работе раньше окажусь. Надеюсь, Саша-то здоров.
– Конечно, звони. Ко мне можешь не приезжать. Сам в прошлом доктор...
– Здрасте! Как это не приезжать?! – возмутилась она. – Доктор вы или не доктор – какая разница? Готова спорить: у вас дома даже от температуры ничего нет! Кстати, какая она у вас? Только не обманывайте.
– Ночью была тридцать девять, сейчас не знаю, – нехотя ответил шеф. – Да все нормально, скоро встану, схожу в аптеку...
Решение позвонить Зине явно было ошибкой. Как пить дать, разовьет бурную деятельность по его спасению.
– Еще чего! И не думайте куда-то выходить! Если у вас грипп, то надо лежать. Ну вы же доктор, понимаете, сколько от него осложнений! А вы что-нибудь уже принимали? Температуру чем сбивали?
– Порошки какие-то Галина Петровна оставила... Зина, я знаю, чем снижать температуру, – попытался сбить ее пыл Ладышев, -так что лучше займись делами и постарайся побыстрее попасть в офис. О себе я сам позабочусь.
– Ладно, – неожиданно быстро согласилась секретарша. – Тогда звоню Зиновьеву. Выздоравливайте.
– Постараюсь.
Отключив телефон, Вадим отбросил его на соседнюю подушку, полежал какое-то время, попробовал приподняться, но тут же свалился без сил.
«Ладно, полежу еще немного», – без боя сдался он болезни.
Сознание начало пикировать куда-то вниз...
Натянув по примеру Марины поверх халата свитер, Катя грелась под одеялом и гадала, чем разрешится чрезвычайная ситуация с отоплением. Время от времени она прислушивалась к неутихающим звукам в коридоре, к шуму каталок, к разговорам, хотя особого любопытства не испытывала. Без нее разберутся.
Но главная причина, не позволяющая проявить активность и даже голос подать, – это, конечно, Алиса. Она уже проснулась и, свернувшись калачиком под одеялом, лежала лицом к стене.
– Все операции отменили, всех выписывают! – объявила появившаяся в дверях Марина, открыла тумбочку и принялась выкладывать из нее вещи. – Даже уговаривать не пришлось! Только новенькую оставляют, переселяют в другой корпус, – кивнула она головой на кровать у двери. – Ты давай тоже собирайся. За мной через полчаса друг Эдика заедет, можем и тебя подкинуть.
Катя кивнула, достала из-под матраса аккуратно сложенные пустые пакеты и последовала примеру соседки.
«Вот и хорошо, – думала она, ускоряя движения. – Может, и получится исчезнуть незамеченной».
Через пару минут в палате появилась Ирина и тоже принялась опустошать тумбочку. За ней начали сборы остальные.
– А может, и к лучшему, что все так сложилось. Значит, будет у меня еще один ребенок, – неожиданно пробормотала одна из пришедших на аборт и шумно выдохнула: словно тяжкий груз с плеч свалился.
Отреагировать на ее слова никто не успел.
– Доброе утро! – раздалось за спиной.
Катя обернулась. В палате перед дверьми и за ними толпилась целая делегация – заведующая отделением, лечащий врач, старшая медсестра, еще кто-то из медперсонала.
– Все вы уже знаете о ЧП с отоплением. На себе успели прочувствовать. Поэтому принято решение о выписке части больных и их дальнейшем амбулаторном лечении в поликлиниках по месту жительства. Значит, так... Что у нас по этой палате?.. – заведующая заглянула в список. – На выписку Тонева, Кириллова, Артюхович, Барановская. Проскурина и Селезнева временно переводятся в терапевтический корпус. Выписки, эпикризы и больничные будут готовы сегодня после обеда. Можно забрать в любой день. Поликлиники мы оповестим, – кратко пояснила она и повернулась к выходу. – Пошли дальше.
– Оставили? – упаковывая вещи в вытянутую из-под матраса дорожную сумку, удивилась Марина. – Может, что-то не то с анализами?
– Не знаю... – растерялась Катя.
В этот момент дверь снова открылась и в палату забежала Ольга.
– Не волнуйся, все нормально, – успокоила она. – Твоя фамилия была в списке на выписку, но начмед почему-то вычеркнула. Странная она. Еще вчера меня за тебя отчитывала.
– Она меня знает?
Ольга, заметив, что все прислушиваются к их разговору, коротко бросила:
– После расскажу. Побежала.
Не зная, что теперь делать, Катя опустила руки.
– Все равно придется собираться, так что продолжай, – посоветовала Тонева. – Даже если сегодня запустят отопление, раньше чем завтра ты сюда не вернешься.
Вздохнув, Проскурина потянулась к той части матраса, где был спрятан пакет с запасным бельем. Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. Откинув край одеяла, прямо на нее пристально смотрела Алиса.
Встретившись с Катей глазами, не проронив ни слова, она снова отвернулась к стене. Это не укрылось уже от глаз Маринки. Прекратив сборы, она приложила к губам палец и показала на дверь.
Поняв ее, Проскурина прихватила телефон и вышла в коридор
– позвонить Арине Ивановне, справиться об отце. А заодно предупредить Потюню, что искать ее теперь следует в другом отделении.
– Очухалась твоя подружка, – усмехнулась Тонева и, заметив в руках Кати телефон, обрадовалась: – Слышь, дай-ка мне свой номер. Будем на связи – не зря же нас судьба свела. Любопытно, чем закончится ваша встреча с этой мадамой в больнице.
– Ничем не закончится, – ответила Катя и продиктовала номер.
– Мы и раньше не особенно общались. Так, от случая к случаю, по необходимости. Теперь это в прошлом.
– Э-э-э... Не скажи, – записывая новый контакт в телефон, не согласилась Марина. – Думаешь, ей будет в кайф узнать, что ты беременна, когда она сама потеряла ребенка? Радоваться за тебя точно не станет. А вот насолить может. Будь осторожней.
– Глупости! Как она мне может насолить?
– Ребенок у тебя точно не от мужа? – уточнила Маринка и, поймав Катин кивок, продолжила: – Вот. Ты это знаешь, я теперь знаю. Но Алиске сия тайна неведома. Представь, до чего она может додуматься! Только-только мужика к себе узелком привязала, а узелок взял и развязался, А бывшая жена беременна! Ты для нее сейчас главная соперница на пути к счастью. На что могут пойти обозленные бабы, не мне тебе рассказывать! Я бы поостереглась с ней не то что в одной палате лежать – по одним коридорам ходить.
– Ой, Маринка, не неси ерунды! – набирая номер, отмахнулась Катя. – Успокойся и возвращайся в палату, мне поговорить надо, -поднесла она телефон к уху.
Арина Ивановна уже ждала ее звонка. Как выяснилось, о ЧП н одной из городских больниц им объявили на пятиминутке. Правда, не сказали, в какой.
