Текст книги "Пассат"
Автор книги: Мэри Кэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)
– О чем это ты? Каких мер? Я не представляю, как…
– Я тоже, – резко вмешалась Геро. – В жизни не слышала подобной ерунды. Хочу поставить вас в известность, сэр, моя репутация не столь уязвима, чтобы пострадать из-за пребывания в вашем обществе.
– Вы не знаете Занзибара, – со смехом сказал капитан Фрост, – и, если на то пошло, моей репутации. Но вот Дэнни знает, так ведь, Дэн?
Он насмешливо глянул на суровое лицо лейтенанта и вновь повернулся к девушке.
– В данных обстоятельствах, мисс Холлис, я думаю, ваши дядя и тетя, а может, и вы сами избавитесь от многих неловкостей, если мы предоставим людям считать, что вас обнаружила, держащейся за обломок крушения – может, за мачту? – и вытащила из воды доблестная команда шлюпа Ее Величества «Нарцисс», по счастью патрулировавшего вблизи. Ручаюсь, что мои люди будут помалкивать, и надеюсь, лейтенант Ларримор может точно так же поручиться за своих. Что скажешь, Дэн?
Мисс Холлис, опередив лейтенанта, сказала решительным тоном:
– Благодарю вас. Но я не верю, что необходимо какое-то притворство. Мои дядя и тетя, естественно, поверят мне, что вы и ваша команда обращались со мной вполне пристойно, кроме того, уверяю вас, мне совершенно безразлично, что может кто-то обо мне подумать. Пойдемте, лейтенант.
Однако Ларримор не двинулся с места. Гнев на его приятном лице сменился неуверенностью, он приподнял козырек фуражки и перевел взгляд на Геро, потом обратно, и наконец неторопливо произнес:
– Спасибо, Фрост. Видимо, я ошибся, предположив, что у тебя нет никаких задатков джентльмена.
– Льстишь мне, – усмехнулся капитан.
– Это уж определенно. Как и то, что у тебя есть какой-то; в высшей степени эгоистический мотив сделать такое предложение. Но ради мисс Холлис я готов принять все за чистую монету.
Лейтенант резко повернулся к Геро и сказал:
– Думаю, Мэм, мистер Фрост скорее всего прав. Простите за откровенность, но репутация и его самого., и судна такова, что вашим родственникам не понравится, если ваше имя будет упоминаться в связи с «Фурией» и ее капитаном. Полагаю, вам следует посоветоваться со своим дядей, прежде чем делать какие-то заявления. Он вполне может согласиться с точкой зрения мистера Фроста, поскольку небольшие общины больше склонны к сплетням, чем крупные, а так как на Занзибаре вы чужая, о вас известно мало, но зато о Фросте известно многое – и все не к его чести.
Капитан с серьезным видом кивнул, и голос лейтенанта зазвучал еще более резко:
– Вот почему, мэм, я полагаю, ваш дядя предпочтет сказать, что вы провели последние десять дней на моем шлюпе, а не на «Фурии» в обществе ее капитана.
– Совершенно верно, – добродушным тоном подтвердил Фрост. – Короче говоря, нельзя коснуться дегтя и не испачкаться, а в мнении европейской обшины нашего нездорового города, боюсь, я воплощенный деготь.
Геро нахмурилась, пожала плечами и сдалась без дальнейших возражений, так как все же предпочитала прибыть на Занзибар под защитой британского флота, а не доставленной на берег известным работорговцем с дурной репутацией. В общественном мнении связь с подобным человеком не способствовала бы ее престижу на острове и не могла прибавить чести дяде-консулу, так что в данных обстоятельствах ей казалось наилучшим последовать неожиданному рыцарскому совету капитана Фроста. Поэтому она поблагодарила его за услуги с большой любезностью. И, взяв предложенную лейтенантом руку, перелезла через поручень, чтобы отправиться на «Нарцисс» с шестью матросами военного флота Ее Величества.
8
Шлюп обогнул зеленый мыс, и лейтенант Ларримор, уже пятнадцать минут старался вести вежливый разговор и тактично избегать прямых вопросов. Вдруг он повернулся к своей пассажирке и резко спросил:
– Мисс Холлис, вы говорите, провели на «Фурии» десять дней. Шхуна везла рабов?
– Насколько мне известно – нет. И думаю, если везла, я бы узнала об этом.
– Конечно, – суровым тоном произнес капитан. – Уже хотя бы по запаху. Не ощутить его нельзя; поэтому я и устроил этот неудачный обыск. Но хоть ничего не унюхал, готов биться о любой заклад – Рори Фрост обстряпал противозаконную сделку, и я дорого бы дал, чтобы узнать, какую.
Геро открыла рот, собираясь рассказать о судне, встреченном в океане, о загадочных делах в предыдущую ночь, но закрыла его, ничего не сказав. Вовсе не потому, что собиралась покрывать капитана Фроста и его сомнительную команду. Ей пришло в голову, что было бы скверной благодарностью за его на удивление благородный поступок, в результате которого она оказалась на «Нарциссе», выдавать лейтенанту их дела, не обдумав предварительно все, как следует.
Она даже не была уверена, что британский флот имеет законные права применять власть в этих водах; однако беглый взгляд на крепкую челюсть и решительное лицо лейтенанта убедил ее, что этот довод, будь он и вполне обоснованным, не окажет ни малейшего влияния. На законном основании или нет, но его соотечественники присвоили себе право контролировать моря, связывающие их с колониями, пресекать работорговлю. И лейтенант Ларримор явно считает своим долгом проводить эту политику любой ценой.
Однако, решила Геро, это не повод доверять ему. Вот дяде Нату надо рассказать все, он разберется, как поступить. К тому же, внимание ее отвлеклось на другие предметы, «Нарцисс» проходил между разбросанными скалистыми островками, а впереди были гавань и столица Занзибара: белый город высоких восточных домов с плоскими крышами, древний форт и скопище судов – паруса, мачты, реи, отражающиеся в опаловой воде, среди них высилась хорошо знакомая «Нора Крейн».
– Рад за вас, что она еще не отплыла, – сказал девушке лейтенант, когда «Нарцисс» бросил якорь. – Вам явно не хотелось бы, чтоб они не узнали радостной вести.
Он вновь усадил Геро в шлюпку, и две минуты спустя девушка быстро плыла по легким, пляшущим волнам последнего этапа путешествия, начавшегося давным-давно в освещенной лампой кухне Холлис-Хилла, где сморщенная старуха-ирландка предсказала судьбу шестилетней девочке…
Издали, когда между берегом и судном пролегала миля морской воды, арабская часть города казалась колоритной и романтичной, этакой восточной Венецией. Однако более близкое знакомство с ней не только лишило ее всякого очарования, но и подтвердило худшие опасения мисс Холлис относительно санитарных условий жизни у остальных, непросвещенных народов.
Белые коралловые дома теснились на треугольной косе, приливы, заливая ручей у основания, ежедневно превращали ее на несколько часов в остров. Пирса там не было, и длинная полоса песка, отделяющая дома от гавани, служила не только пристанью, но и свалкой всевозможных отбросов и грязи из дворов и кухонь. Вонь ее заставила Геро пожалеть о платке капитана Фроста, и она прикрыла нос ладонями. У нее появилось желание зажмуриться, помешал ей только полнейший ужас. На берегу валялся не только мусор, но и кое-что поотвратительней. Падаль, которую раздирали тощие, грязные собаки, атакуемые стаями шумных ворон и чаек.
– Но… но ведь это же тела! – ахнула Геро. – Трупы!
Лейтенант Ларримор глянул в ту же сторону и равнодушно сказал:
– Да. Боюсь, что до конца пребывания здесь вы увидите их еще немало. Однако смертей сейчас гораздо меньше, чем при покойном султане.
Девушка конвульсивно сглотнула и отвернулась от страшного зрелища, бледное лицо исказили потрясение и ужас.
– Почему же мертвых не хоронят?
– Рабов? Считают, что не стоит с этим возиться.
– Рабов? Но… разве…
– Их здесь выгружают арабы-работорговцы. Они везут негров из принадлежащих султану портов на материке. Держат битком набитыми в трюмах без воды и питья, и если ветры слабеют, скорость снижается, больше половины пленников умирает по пути сюда. При разгрузке дау мертвых просто выбрасывают на берег или в воду на съедение собакам и рыбам.
– Но ведь это ужасно! – прошептала Геро. – Это… это бесчеловечно! Почему этого не запретят?
– Дела постепенно идут к лучшему. Несколько лет назад работорговцы выбрасывали даже тех, кто еще жив. Оставляли на берегу посмотреть, оправятся они или умрут медленной смертью. Но полковник Эдвардс сумел это прекратить.
– Я не только об этом, – сказала Геро. – О всей работорговле. Почему иностранные консулы ничего не предпринимают?
Ответа она не получила по той простой причине, что лишилась внимания слушателя. Вид пристани придал мыслям лейтенанта иное направление, теперь ими владела ее кузина Крессида, он думал с надеждой и страхом о том, как Кресси его примет. Последняя их встреча оказалась бурной, и ему пришлось отплыть, не получив возможности снова увидеться с девушкой и помириться. Эта незадача с тех пор не давала ему покоя.
Дэниэл Ларримор уже патрулировал местные воды до встречи с Крессидой Холлис. Принимая во внимание, что служба его проходила в той части мира, где красивые белые незамужние леди встречаются реже, чем ежевика в июне, и что сам характер службы вынуждал юного офицера сталкиваться с мерзостью, какой обычному человеку даже не представить, неудивительно, что он видел в Крессиде существо из другого мира – более доброго, чистого, удаленного на миллион миль от той жестокости и грязи, с которой он свыкся.
Дэн знал уже почти все о самых отвратительных сторонах работорговли – да и Занзибара. Во время краткого визита на материк он видел собственными глазами один из невольничьих маршрутов, петляющих по Африке. Тропу, окаймленную стаями стервятников, сидящих на плоских вершинах колючих деревьев, белыми костями и гниющими трупами бесчисленных пленников, которых оставляли умирать там, где они падали. Он знал, что это лишь одна из многих троп, по которой африканские и арабские работорговцы гонят свой товар плетями и дубинками к морю, где выжившим предстоят еще худшие мучения в душном трюме работоргового судна. На Занзибаре он видел, как с дау свели на берег двадцать два обтянутых кожей скелета, хотя десять дней назад на ней находилось двести сорок крепких негров – тут даже правительство султана испугалось перспективы двухсот восемнадцати трупов, гниющих на берегу, работорговец неохотно вышел в море и побросал мертвецов в воду, но Многих из них прилив вынес на сушу.
Спустя несколько месяцев после этого эпизода, когда он был еще свеж в памяти, приехали Холлисы. Лейтенант Ларримор, сопровождая полковника Эдвардса во время официального визита в новооткрытое американское консульство, познакомился с дочерью консула. И сразу же влюбился…
Она была семнадцатилетней, красивой, как яблоневый цвет. Поистине «бальзамом для души», а душа Ларримора очень в нем нуждалась. В ней его очаровывало все: веселость, импульсивность, тяга ко всему новому и незнакомому, явная любовь к отцу и милое его задабривание. Даже ее возрастная глупость, которую лейтенант в другой нашел бы утомительной, пробуждхта в нем нежную снисходительность и усиливала желание защищать ее: из этого видно, что Дэн, как и капитан Фуллбрайт, не требовал от женщины ума и силы характера, предпочитая им нежность и обаяние – качества, которыми Кресси обладала в избытке.
Однако несмотря на то, что предмет его увлечения проявлял все признаки взаимности, ухаживание шло нелегко. Отчасти потому, что визиты лейтенанта на Занзибар были нерегулярными и настолько краткими, что он не успевал сойтись поближе с ее родителями, тем более с самой Кресси. Отчасти из-за того, что ее единоутробный брат, Клейтон Майо, почему-то невзлюбил его и прилагал все силы, чтобы визиты Дэна в консульство были как можно более краткими (и поднадзорными!) – хотя, к счастью, компанейского Майо зачастую не бывало дома, а мать Кресси особой строгостью не отличалась. Дэн не представлял, чем вызвана враждебность Клейтона к нему, и все ломал над этим голову. Явно не национальностью, потому что Майо находился в прекрасных отношениях с остальной английской общиной. Может, только тем, что не считал человека в чине лейтенанта подходящей партией для своей красавицы-сестры? Если так…
Шлюпка заплыла под высокий резной полуют дау, берег скрылся; но вонь по-прежнему ощущалась в знойном воздухе и сопровождала их до каменных ступеней, поднимающихся от маслянистой воды.
– Боюсь, этот запах среди дня покажется вам слишком сильным, – извиняясь, сказал очевидно привыкший к нему лейтенант, – однако ночью, когда ветер дует с суши, он почти не ощущается. Местные жители понятия не имеют о санитарии, им важно лишь, чтобы в домах было чисто, а в какое состояние приходят улицы – Да и берега, им, похоже, и дела нет. Но когда задуют муссоны, и дожди смоют грязь, станет гораздо лучше.
Он помог девушке сойти на скользкие, поросшие z травой ступени и быстро повел ее по узкой улочке, где в канавах валялись отбросы. Закутанные женщины в чадрах и пестрая праздная толпа черных, коричневых и желтых мужчин смотрели на Геро с любопытством.
– Почему они выглядят так по-разному? – спросила Геро, глядя на них тоже с интересом.
– Они разные. Люди съехались сюда отовсюду. С Мадагаскара, Коморских островов, из Индии, Аравии, Африки, Гоа, даже из Китая. Это последний крупный работорговый центр на Востоке, и тысячи рабов проходят ежегодно через занзибарскую таможню. Вот и сейчас нескольких ведут на невольничий рынок.
Ларримор встал вместе с девушкой к стене, когда с ними поравнялась идущая по узкой улочке колонна связанных вместе негров, вели их толстый араб-работорговец и с полдюжины развязных слуг-африканцсв, вооруженных кнутами и палками. Страх и голод придавал невольникам ошеломленный, непонятливый вид, граничащий с идиотизмом. Геро с ужасом глядела на них, осознавая второй раз за утро громадную разницу между прочитанным и увиденным собственными глазами.
Она резко спросила сдавленным голосом:
– Почему вы допускаете это? Почему не примете каких-то мер? Почему не сделаете ничего сейчас?
Лейтенант, хмуро наморщив лоб, повернулся и взглянул на нее.
Неужели родственники ничего вам об этом не сообщали? Понимаю, при, первом взгляде это зрелище поражает, но…
«Вы к нему привыкнете!» Не говорите этого! Не надо! К этому я никогда не привыкну – никогда! Несчастные. Половина из них – дети. Вы должны что-то предпринять. Остановили ж вы «Фурию» для поиска рабов? Тогда почему не арестуете этого человека и не освободите негров?
– Потому что он не британский подданный, – резко ответил лейтенант Ларримор. И, взяв девушку под руку, ускорил шаг.
– Но вы можете выкупить их… я могу. Да, именно так я и сделаю. Выкуплю и отпущу на свободу.
– Голодать? – сухо спросил лейтенант. – На что они будут жить?
– Мой дядя, если я попрошу, найдет для них работу в консульстве.
– Сомневаюсь. В консульствах работников уже больше, чем нужно, и это задаст хлопот слугам вашего дяди. Во-первых, рабов негде поселить, во-вторых, их нужно кормить и одевать, а чтобы приучить их выполнять хотя бы простейшие работы, потребуется долгое время.
– Но ведь можем мы найти кого-то, кто будет рад их помощи и станет по-доброму обращаться с ними?
– Если их купит кто-нибудь из местных арабов, то станет обращаться с ними вполне по-доброму, – заверил ее лейтенант. – Коран запрещает жестокое обращение с рабами, и тем, кто останется здесь, можно сказать, повезет. Жалеть следует тех, кого увозят в трюмах судов. Даже если вы начнете покупать их, то сможете купить лишь ничтожную часть того числа, что проходит через остров ежегодно, а купив, не будете знать, что с ними делать.
– Я могу нанять судно и отправить их обратно – туда, откуда их привезли. По крайней мере, какую-то часть. Тех, кого никто не захочет купить.
– Скорее всего, домов у них не осталось, примерно через неделю они вновь будут схвачены и проданы, Более того, все заподозрят, что вы на этом наживаетесь, никто из местных жителей не поверит в ваш альтруизм. А вот этого вам допускать не следует. Вернее, вашему дяде. Мало того, что это будет превратно истолковано. Когда станет известно, что вы покупаете рабов, половина городских мошенников надает приводить к вам своих старых и бесполезных, избавляясь таким образом от них. Боюсь, как его племянница и гостья дома вы вряд ли будете считаться частным лицом, так что вашему дяде придется очень нелегко – по официальной линии.
Геро вырвала у лейтенанта руку и ускорила шаг, словно могла убежать таким образом от сурового и здравого смысла этих доводов. Хотя сознавала, что Ларримор прав. Купив и освободив нескольких рабов, пусть даже несколько сотен, она ничего не изменит. А эта… эта чудовищная жестокость насаждается людьми вроде капитана Фроста. Она, Геро, плавала с работорговцем… на работорговом судне. Внезапно этот факт показался ей столь же ужасным, как зрелище ошеломленных, истощенных невольников.
Девушка не заметила, что они вошли в более тихую, реже застроенную часть города, пока, свернув за угол, не увидела пальмы, зеленую траву и жасминное дерево; его белые, словно восковые, цветы после оставшейся позади зловонной атмосферы пахли очень нежно. Оно отбрасывало резкую темную тень на фасад высокого дома с горделиво трепещущим на крыше звездно-полосатым флагом. Ларримор лаконично произнес:
– Американское консульство. Дом вашего дяди.
Тетушка Эбцгейл Холлис, одетая в глубокий траур, сидела на диване в гостиной. Она утешала миссис Фуллбрайт, слезно винившую себя за морскую болезнь, из-за которой не смогла толком позаботиться о своей подопечной. Ни та, ни другая сразу не узнали Геро, а когда поняли, кто перед ними, Амелия Фуллбрайт упала в обморок, а тетя Эбби ударилась в истерику.
Лейтенант Ларримор, испуганный этим проявлением женской чувствительности, поспешил на поиски мистера Холлиса, оставив Геро одну успокаивать обеих. Кресси и ее отец, одновременно пришедшие с разных сторон, обнаружили, что там царит столпотворение, и кто-то, показавшийся совершенно незнакомым, похлопывает Амелию Фуллбрайт по рукам, просит тетю Эбби прекратить вопли и принести нюхательной соли.
– Геро! – пронзительно воскликнула Кресси, побледневшая, как мел, и готовая последовать примеру матери. – Это… это немыслимо! Я не верю своим глазам! Где ты была… Геро!
– Да, это я, – взволнованно произнесла Геро. – Только не смей вопить, Кресси. Иди, принеси воды… сделай же что-нибудь! Дядя Нат – слава Богу, ты пришел. Помоги мне поднять ее.
Несколько минут ушло на то, чтобы привести в чувство миссис Фуллбрайт и успокоить миссис Холлис, потом, когда наконец завершились беспорядочные слезы, смех, объятия и поцелуи, одного слугу отправили в гавань за капитаном Тед несом, другого послали отыскать Клейтона Майо, находившегося, по всей вероятности, во французском консульстве.
– Я просто не могу поверить, – плакала миссис Фуллбрайт, крепко держа Геро за руку. – Если б ты знала, какие мучительные угрызения совести я пережила. И просто чудом выжила. Казалось, я тут же умру, когда Тедиес сообщил мне эту ужасную весть – утонула!
– Мы отслужили панихиду, – воскликнула тетя Эбби, держа девушку за другую руку. – Как мне хотелось надеяться, что это сон, что проснусь и узнаю – ты жива!
– Твои волосы… – ахнула Кресси, смеясь и плача. – Геро, почему? Милочка, твое бёдное личико… Словно ты побывала в бою. Болит? Ты не перепугалась? Как это произошло? И подумать только, что это Дэн – то есть, «Нарцисс» обнаружил тебя.
– Это не «Нарцисс». Ну, не совсем… – Мисс Холлис заколебалась, поглядела на дядю, сделала глубокий вдох и решительно сказала сразу – меня подобрало судно под названием «Фурия».
– «Фурия»! – резко воскликнул консул. – Ты имеешь в виду это гнусное работорговое судно? Но я подумал…
Он повернулся и сверкнул глазами на лейтенанта Ларримора, тот пожал плечами и покорно сказал:
– Да, сэр, это так. Вашу племянницу, когда ее смыло за борт, подобрало судно Фроста, а прибыла она на берег под моим попечением, так как мне сегодня утром Представился случаи остановить и обыскать «Фурию» возле Чуака Хед. На ее борту я обнаружил вашу племянницу. Мы решили… то есть, предложил Фрост… что, учитывая его… э… репутацию в этих краях, мисс Холлис избавит от затруднений, если мы дадим всем возможность считать, что ее обнаружили с моего корабля держащейся за обломок мачты, и втащили на борт.
– Он это предложил, вот как? – пробурчал консул. – Тогда, видимому него все же сохранились какие-то добрые чувства. Я перед ним в долгу. Только из этого ничего не выйдет. Его люди проболтаются.
– Вы явно не знаете Рори Фроста, сэр, – сказал неохотно лейтенант. – Его люди, когда нужно, молчаливее устриц.
– А ваши?
– За своих я ручаюсь, сэр. Я объяснил им положение дел, и они будут помалкивать. Меня беспокоит лишь, почему Фрост сделал такое предложение. Это на него не похоже.
Геро расправила смятые юбки и решительно сказала:
– Тут я не могу согласиться с вами. Мне кажется, он заботится о своей репутации, а вовсе не о моей. Разумеется, люди, занимающиеся противозаконными операциями, мало доверяют друг другу, и если станет известно, что племянница американского консула десять дней занимала каюту на «Фурии», а потом благополучно вернулась к своему дяде, еще более сомнительные партнёры капитана Фроста могут заподозрить его в двойной игре. Лично я готова сказать правду, так как…
Ее перебил взволнованный голос тети:
– Нет-нет, милочка! Ни в коем случае! Ты не можешь вообразить себе его репутации. Я имею в виду не только работорговлю. Он жуткий распутник. У него была миссис Хэллем, она… несчастная молодая женщина из Мозамбика, притом еще дочь миссионера! Какой ужас. Потом еще француженка, как ее звали? Она убежала от мужа, а когда Фрост сошелся с танцовщицей-метис кой из Момбасы, пыталась отравиться…
– Миссис Холлис! – проревел возмущенный консул.
– О Господи!.. Конечно… П-пожалуй, не стоит говорить о таких созданиях. Но когда знаешь… Подумай, что скажут люди, если узнают, что Геро провела десять дней в его обществе. Это никуда не годится. Люди до того… до того…
Тетя Эбби умолкла, беспомощно взмахнув пухлыми руками, и муж раздраженно сказал:
– Да-да, мы понимаем положение, и если примем эту версию – думаю, так будет лучше всего – то должны будем в один голос говорить о том, что якобы произошло. – Он обернулся к лейтенанту с выразительным взглядом. – Вам придется придумать ответ на это!
– Само собой, сэр, – согласился Ларримор без особого воодушевления. – Все, что я могу придумать – скажем, ее воспоминания о прошедшем очень смутны, но, видимо, она оставалась на плаву несколько часов, благодаря каким-то обломкам, пока ниспосланная провидением волна не выбросила ее на борт моего шлюпа, и Что из-за потрясения, холода и сильных ушибов она не могла отвечать на вопросы несколько дней. Это объяснит задержку с ее доставкой на Занзибар и удовлетворит любопытных.
– Да, конечно, – поддержала его тетя Эбби. – Не хочется говорить заведомую ложь, но сейчас я считаю, что мы вправе… вправе…
– Говорить заведомую ложь, – холодно произнесла Геро. – Полагаю, что так. Атеперь, тетя, если вы проводите меня в мою комнату, я постараюсь как-то улучшить свою внешность.
В сопровождении трех леди она устремилась в прохладную белую спальню с окнами, выходящими в сад, полный цветов и деревьев. Там оказалось сколько угодно свежей воды для мытья. Но весть о том, что чемоданы ее до сих пор находятся на «Норе Крейн», поскольку дядя решил отправить их обратно в Бостон, повергла девушку в уныние, а тут еще через десять минут прибежал запыхавшийся Клейтон и нетерпеливо забарабанил в дверь, стремясь увидеть Геро немедленно. Об этом не могло быть и речи, пока не найдется одежды получше, чем это ужасное платье. Ему пришлось спуститься вниз, а миссис Фуллбрайт отправилась распорядиться, чтобы чемоданы немед ленно доставили с судна, Кресси помогла кузине снять заштопанный черный поплин и засыпала ее бесконечными взволнованными вопросами.
Вещи доставили час спустя, но спустилась в гостиную Геро только в полдень. И хотя старательное применение каламинового лосьона не могло окончательно свести волдыри и синяки, девушка заметно преобразилась. Свежеотглаженные складки черного шелка скромно спадали на кринолин, обручи его, хоть и не особо широкие, подчеркивали тонкую талию Геро, а короткие волосы заметно вымытые, избавленные от липкости соленой воды и пота в жаркие ночи, вились на детский манер, напоминая стиль причесок, введенный в начале века такими красавицами, как мадам Рекамье и леди Каролина Лэм.
Выглядели эта кудри легкомысленно, и Геро жалела о солидности того густого пучка. Но, старательно разглядев себя в зеркало, она осталась не очень разочарованной и могла спуститься вниз для встречи с Клейтоном, чувствуя себя чуть больше похожей на ту величавую мисс Холлис, которая отплывала из Бостона на «Норс Крейн», и менее – на ту оборванную жертву шторма, что прибыла утром на судне, репутация которого, как и его капитана, была ниже всякой критики.
