Текст книги "Пассат"

Автор книги: Мэри Кэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)

Можно обеспечить всю команду до конца дней, свести счеты с дядей Генри и осесть на месте – но ему никогда не хотелось этого! Правда, он нередко честил «Фурию» дрянной, непослушной, треклятой стервой, но, как и Бэтти, привязался к ней, и мысль продать ее какому-нибудь арабу-работорговцу, который при первом же капризе посадит ее на риф или утопит во время шторма, внезапно показалась дикой. Такой же дикой, как отдать ее Бэтти и таким образом лишиться обоих; бросить их и уехать… куда?

В памяти тут же всплыл дом с витыми трубами и увитыми плющом стенами, где жил и он, и его многочисленные предки. По закону дом принадлежал ему, хотя дядя Генри жил в нем и считал своим собственным. Он, Рори, хотел вернуться и потребовать его обратно, когда сколотит состояние. Прошлой ночью он его сколотил или, как бы то ни было, приобрел. Оно валяется перед ним на полу комнаты занзибарского дома. Золота хватит купить, что угодно и уехать, куда угодно…

Какая-то тень упала на пол и на слитки золота, легкое покашливание Бэтти нарушило тишину залитого солнцем двора. Рори обернулся.

– Ну, Бэтти, – вот оно. Состояние, в которое ты недавно не верил. Что будем делать с ним?

Тот кашлянул и резко сплюнул табачный сок на бабочку, сидящую на побеге вьюнка, спускающегося розово-лиловым каскадом из каменной вазы на веранде.

– Не мое дело, капитан Рори. Это твоя забота.

– Здесь хватит на обоих, дядюшка. На всех нас.

– Меня не считай, – твердо заявил Бэтти.

– Не дури. Ты помог мне раздобыть его и можешь взять, сколько пожелаешь. Бери же.

Бэтти быстро отпрянул назад, словно от удара, и выразительно потряс седеющей головой.

– Как? После того, что ты мне вчера рассказал? После того, как мчави его проклял? Нет уж! Я не особенно суеверен, но этого золота и пальцем не коснулся бы, если б не знал, что спорить с тобой без толку. И ночьюя не знал того, что знаю теперь. Мой совет – брось весь этот металл в море и забудь о нем. Там его никто не найдет.

Рори уставился на него в изумлении, потом расхохотался.

– Клянусь Богом, ты, кажется, это всерьез. Брось, дядюшка! Неужели веришь в эти сказки? Не будь ребенком!

– Я больше, чем вдвое старше тебя, малыш! А с возрастом люди набираются разума. Может, это и сказки, но я бывал на Пембе, навидался там необъяснимых вещей и не пришел от них в восторг. Я не вожусь с полами, миссионерами и прочими святошами, но, проведя на Пембе две ночи, вернулся сюда и молился всерьез! Нечего смеяться. Напугать меня нелегко, но того, что я видел там и слышал – ни видеть, ни слышать больше не хочу. Ни за что!

– Тебе морочили голову, – сказал, усмехаясь, Рори. – До чего ты, оказывается, легковерный. Они что, предлагали купить любовное зелье или талисман, который избавит тебя от врага?

Бэтти содрогнулся; в ярком солнечном свете это выглядело жутковато. Лицо его заострилось, осунулось.

– Знал бы ты, что эти черти кладут себе в котел, тебе стало б не до смеху. Мертвечину с трупов! Которые они сперва зарывают, а потом вещают гнить на деревья. Я видел, как они висят, можешь мне поверить. И чувствовал их запах всю ночь. Потом слышал рассказы, как они едят это варево… Тьфу! Аж мурашки по коже. И моту рассказать тебе кое-что пострашнее…

– Не волнуйся, – сказал Рори. – Я знаю. Только нужно быть сущим дикарем, чтобы поверить, будто они могут сделать хоть четверть того, на что, якобы, способны.

– Четверти достаточно! – убежденно заявил Бэтти. – Больше, чем достаточно. Может, я и глуп, но не настолько, чтобы касаться этого чертова золота. Я его не возьму. Ни крупинки. И говорю напрямик, капитан Рори, если ты в своем уме, – что вызывает у меня сомнения – то не коснешься его тоже.

– Чушь! – сказал Рори.

Бэтти пожал плечами и сдался. Он уже не раз видел это выражение на лице капитана и прекрасно знал, что продолжать спор не имеет смысла. Сплюнув на сей раз не так яростно, как раньше, он спросил более рассудительным тоном:

– Собираешься переправить его куда-нибудь или оставишь на месте?

Рори повернулся, снова поглядел на слитки и покачал головой.

– Нет, оставлять нельзя. Когда в доме никого нет, взломать эту дверь труда не составит, а жить здесь сейчас я не хочу.

Он ненадолго задумался, а потом резко спросил:

– Где Дауд? Старый мошенник вполне надежен, однако видеть золото ему незачем.

– Я так и думал, – кивнул Бэтти. – Поэтому отправил его купить корму лошадям и кое-что еще. До вечера он не вернется.

– Отлично. Тогда принимаемся.

– За что? – В голосе Бэтти звучала подозрительность.

– Я буду таскать золото к обращенной на море стене сада, а ты мне помогать. Знаешь старые караульные помещения? В одном из них есть подвал. Я случайно обнаружил его. Уронил монету, она укатилась и застряла между камнями в нише у задней стены – там, видимо, когда-то была скамья. Я пошел за монетой, а она провалилась и звякнула где-то глубоко внизу. Чтобы удостовериться, я бросил туда еще одну, а потом сходил за ломом, выломал камень и обнаружил, что кто-то соорудил там тайник для вина и драгоценностей или убежище на всякий случай. Я об этом никому не сказал, решил, что оно может пригодиться и, похоже, оказался прав. Спустим золото туда, его там никому не найти. За дело.

Бэтти отыскал лом, и они понесли первую партию слитков по извивающимся садовым дорожкам, осторожно подняли спутанные побеги бугенвилии, закрывающие вход в старую каменную пристройку. Камень лежал на месте; в щель, сквозь которую провалилась монета, набилась пыль, и там выросли поганки. Поднять его оказалось не так легко, как помнилось Рори, но в конце концов он подался, под ним оказалась черная яма, уходящая под стену, частично прорубленная в скале, на которой стояла крепость.

Им пришлось много раз ходить туда-сюда, слитки весили немало. Когда последний был брошен в темноту, они положили камень на место, забили щели землей, а сверху забросали грязью и гнилыми растениями. Рори, задумчиво поглядел на нишу, сказал:

– Знаешь, лучше бы засыпать и ее. Так было б надежнее. А еще лучше положить туда на раствор тесаный камень, будто здесь всегда был выступ. Тут когда-то что-то было пристроено, и камней до сих пор валяется много. Но пока сойдет и так.

Они вновь закрыли дверной проем, опустив побеги бугенвилии, и Бэтти сказал:

– Не беспокойся. Как только пойдет дождь, здесь снова все покроется зеленью, она растет в этой жаре так быстро, что через полчаса тут нашего следа не останется.

Он пошел по дорожке, посыпанной толчеными раковинами, и, войдя в дом, так старательно вымыл руки, словно боялся, что к ним пристала какая-то частичка золота и принесет ему несчастье.

– Послушай мой совет, брось его там и забудь, – проворчал он без особой надежды.

– Ты же знаешь, советов я не принимаю, – ответил с усмешкой Рори. – Хватит ныть, Бэтти. Тебе нечего беспокоиться. Раз не берешь золота, ты в полной безопасности от призраков и проклятий, а поскольку я в них не верю, мне они вряд ли причинят зло. Приободрись и пойми, что у меня появилось состояние.

– Хммм. Если он выпустит тебя с ним отсюда. Я не про колдуна. Кто сказал, что султан не передумает и не потребует все обратно? Что-то он слишком легко отдал тебе золото.

– Ничего удивительного, Видел бы ты, что он взял себе! А это для него мелочь.

– Может быть. А когда он истратит свою долю или лишится ее? Я не стал бы ему доверять, когда он пустит ее на ветер.

Рори засмеялся, лотом нахмурился.

– Это мысль, Бэтти. Здравого смысла у тебя больше, чем можно предположить. Надо наведаться к султану, пока он толком не опомнился, и потребовать у него бумагу – на всякий случай. Как только Дауд вернется, поедем.

Сторож вернулся перед закатом, помог им оседлать лошадей. Когда они ехали в Бейт-эль-Рас, Рори достал из кармана платок. Что-то завернутое в него сверкнуло в последних лучах заходящего солнца и упало в подсыхающую грязь дороги.

Он остановил лошадь, ехавший сзади Бэтти спешился и поднял упавшую вещь.

– Откуда это у тебя? – спросил он, раскачивая изящную безделушку.

Рори наклонился и, не отвечая, взял ее. Он совсем забыл об ожерелье и теперь молча сидел, вертя его на пальце, любуясь изяществом работы златокузнеца, искусством, с которым оно было усеяно жемчужинами, окаймлено листьями и цветами из топаза и турмалина. Вещица замечательная, к хрупкой красоте Зоры она пойдет больше, чем великолепные и гораздо более дорогие бриллианты, рубины, изумруды.

Бэтти настойчиво повторил вопрос:

– Я спросил, откуда она у тебя?

– Эта штучка? А… оттуда же.

– Ого! Спер, когда он отвернулся?

– Нет, черт возьми! За кого ты меня принимаешь?

– Это не первая твоя кража, – спокойно ответил Бэтти. – И, насколько я тебя знаю, не последняя.

Он снова вскарабкался в седло и пустил лошадь легкой рысью.

– Ты вроде говорил, что Его Величество взял себе все драгоценные камни и прочее.

– Да, взял. Но мне эта штучка понравилась, она не особенно дорогая, и он ее отдал.

– Зачем она тебе?

– Подарю Зоре.

– Ни за что!

Загорелое лицо Бэтти побледнело, он подался в сторону и попытался выхватить ожерелье.

Рори отдернул его, спрятал в карман и раздраженно сказал:

– Не дури, Бэтти, оно непрочное.

– Капитан, отдай его мне, – попросил Бэтти, в глазах его поблескивал страх, голос охрип от волнения. – Уступи! Я… я куплю его у тебя, честное слово!

– О Господи, дядюшка, что с тобой? Это ж не из того золота, – неожиданно возмутился Рори. – Да и все равно, взяла его оттуда не она; это будет ей подарок.

– Это несчастье, – упрямо настаивал Бэтти. – Как ты можешь дарить его, зная, что оно сулит? Отдай era мне, я куплю тебе другое, не хуже. Честное слово!

Рори глянул на него, но, оставив намерение обложить старика так, что покойный колдун мог бы позавидовать, засмеялся и пустил лошадь в галоп. Больше к этому разговору они не возвращались, но лицо Бэтти оставалось недовольным, встревоженным, и молчал он отнюдь не дружелюбно. А когда зарево заката угасло, и зеленые сумерки быстро окутали остров, несколько раз оглянулся через плечо, словно боясь, что за ним гонятся демоны колдуна.

Бейт-эль-Рас уже превращался в развалины, потому что, как и многие арабские постройки, остался незавершенным. Маджид редко приезжал туда, предпочитая ему свой городской дворец или дом своего детства, Бейт-эль-Мотони. Ветер, дождь, жара, сырость и заброшенность оставляли следы на стенах, окнах и в многочисленных комнатах. Теперь даже неяркий свет свечей и ламп не мог скрыть того, что дни дворца уже сочтены. Однако во флигеле, который теперь занимал султан, еще оставались следы былого великолепия, шелковые драпировки скрывали пятна сырости и трещины на штукатурке, полы были застланы самаркандскими и тебризскими коврами, а лампы, заправленные благовонным маслом, стояли на инкрустированных слоновой костью, серебром и перламутром столах из черного и сандалового дерева.

Вдоль одной из стен стояло около полудюжины больших сундуков, резных, полированных, обитых медными украшениями, с большими бронзовыми замками. Маджид сидел по-турецки на стопе персидских ковров, опираясь на подушки и расшитый золотом валик, любуясь набором богато украшенных драгоценными камнями кинжалов. Он приветливо кивнул Рори, жестом предложил сесть на такую же стопу ковров с подушками в нескольких футах и сказал:

– Поужинай со мной, разговаривать будем потом.

Ужин был долгим, состоящим из многих блюд. Когда посуду унесли, Маджид с облегчением рыгнул и, развалясь на подушках, снова принялся вертеть кинжалы и так, и этак, чтобы свет играл красными, зелеными, фиолетовыми искрами в бриллиантах и переливался в рубинах живой кровью.

– Вижу, ты, по крайней мере, не боишься, – заметил Рори, не сводя с него глаз.

– Проклятия мчави? – Маджид внимательно оглядел оправу из резных изумрудов, потом неторопливо заговорил: – И да, и нет. Видишь ли, он наложил чары на ту пещеру, чтобы туда никто не проник, однако мы спокойно вошли и вынесли все оттуда. Его заклинания не повредили нам. И я подумал, что раз являюсь наследником отца, а он явно хотел, чтобы я знал, где лежат его сокровища, чтобы при нужде мог ими воспользоваться, как сочту нужным, заклинания оказались против меня бессильны. А если так, проклятье мне тоже не страшно, потому что с какой стати отец захотел бы скрывать свое богатство от меня, избранного им наследника?

– И думаешь, тебя это избавит от всех дурных последствий?

– Думаю, что может быть. Потому и сказал: «Нет, не боюсь». Но также сказал и: «Да, боюсь», потому что такой человек может пожелать зла ради зла, и, возможно, на мою долю выпадет несчастье.

– Но считаешь, что эти штуки с камешками того стоят?

Маджид отрицательно помахал рукой.

– Я прекрасно знаю, что зло ждет меня на любом пути. Если бы я не взял сокровищ, то пожал бы зло от своих подданных, от пиратов и от Тувани – потому что денег у меня нет. А небольшой долей этих штучек я могу откупиться от них от всех и еще заплатить за массу удовольствий. Поэтому я выбрал меньшее зло.

Рори усмехнулся.

– Вполне логично. А как же быть мне? Ничто не удерживает демонов колдуна от расправы со мной.

– Ничто, – спокойно согласился Маджид.

Рори искренне рассмеялся.

– И тебя это нисколько не волнует – лишь бы с тобой ничего не случилось. Правильно, с какой стати тебе волноваться? Сам я спокоен. Никогда всерьез не верил в колдунов и не собираюсь верить теперь. Особенно если это означает расстаться со своей долей добычи. Но мне нужно от тебя кое-что другое.

– Еще одно ожерелье? – недоверчиво спросил Маджид.

– Нет. Бумага с подписью и печатью, где сказано, что золото – это плата или свободный дар Эмори Фросту, капитану «Фурии», за оказанные государству услуги. Дашь ты ее мне?

– Конечно. Но зачем? Золото у тебя.

– Сейчас да. Но может наступить время, когда другие начнут оспаривать мое право на него.

– Возможно, ты прав. Такую бумагу я тебе дам. Мои писаря ее приготовят.

– Я уже приготовил ее сам, – вкрадчиво сказал Рори. – Решил, что это сэкономит время. Написана она по-арабски, на всякий случай, с английским переводом. Нужны только твоя подпись, печать и для полной гарантии оттиск большого пальца.

Он достал из нагрудного кармана листок пергамента и протянул Маджиду. Тот с любопытством прочел и похвалил его арабское письмо. Рори признательно кивнул. Султан хлопком в ладоши вызвал раба, и когда все было принесено, расписался тростниковым пером, пониже поставил оттиск пальца и проследил, чтобы в самом низу Поставили печать.

Теперь ты удовлетворен, мой друг? – спросил он, возвращая пергамент.

– Да, спасибо, полностью. Я люблю иметь подстраховку, когда это возможно.

– Теперь, получив ее, может, отплатишь мне услугой за услугу?

Рори, слегка нахмурясь, быстро поднял взгляд.

– Какой? Сам знаешь, отплачу, если смогу.

– О, ничего сложного, – беззаботно ответил Маджид. – Я был бы рад, если б ты отправился на своем судне в Дар-эс-Салам, где, как ты знаешь, для меня строят дворец, теперь мне уже по средствам его достроить, и посмотрел, как там идут работы.

Он нагнулсд, словно сказал все, что собирался, взял короткий кривой кинжал с изумрудной рукояткой в форме головы попугая, и притворился, будто заинтересован ею.

– И?.. – произнес Рори.

Маджид улыбнулся и отбросил кинжал.

– Кажется, ты меня знаешь очень хорошо.

– Достаточно, чтобы понять – ты не отправил бы меня туда только ради такого пустяка. Что тебе требуется?

– Сведения, – ответил султан. – Я слышал, что некий хаджи Исса ибн Юсуф, очень уважаемый человек, живущий примерно в миле от того места, где строится мой дворец, связан с пиратами, сообщает им, сколько рабов можно найти, стоит ли плыть сюда. А также, в каких домах есть молодые рабы и ухоженные дети, какие дома хорошо охраняются, какие нет. Если это правда, а не злонамеренные слухи, распространяемые его врагами, он должен знать тебя, как работорговца, и ты в этой роли можешь повести с ним переговоры.

– И если это окажется правдой?

– Узнай, явятся ли пираты в этом году? когда? что они возьмут, дабы оставить в покое этот остров и добывать рабов в другом месте? Я дам тебе вот что…

Он сунул руку под подушку, достал небольшую, обитую медными полосками шкатулку, открыл ее и высыпал на ковер заблиставшие в лучах света ограненные и неогран енные камни: бриллианты, изумруды, рубины, аметисты, сапфиры, александриты, опалы. И среди них десяток жемчужин такой величины, чистоты цвета, такого блеска, каких Рори еще не видел.

– Думаю, этого хватит, чтобы убедить пиратов отправиться красть и покупать рабов в другое место, – сказал Маджид, мысленно оценивая стоимость сверкающей кучки. – Только не нужно показывать сразу все, может, хватит и половины. Это уже решишь сам.

Рори сидел, молча глядя на камни, Маджвд не сводил с него обеспокоенного взгляда и облегченно – или с сожалением – вздохнул, когда Фрост сгреб их, положил обратно в шкатулку и, закрыв ер, сказал:

– Посмотрю, что удастся сделать. Но мне кажется, ты кое-чего не принял в расчет.

– Что ты можешь их присвоить?

– Такая возможность есть, – усмехнулся Рори, – но я вел речь не о том. Тебе не приходило в голову, что вид этих камней может разжечь аппетит пиратов, они возьмут камни, а потом явятся посмотреть, не удастся ли раздобыть еще таких же. Если сочтут, что у тебя есть еще.

Маджвд задумался, хмурясь и теребя губу, потом наконец спросил:

– Что сделал бы ты на моем месте?

Рори усмехнулся.

– Я не раз говорил тебе, что.

– Да, да! – раздраженно сказал Маджвд. – Дай им бой! Не позволяй высаживаться. Вышли навстречу корабли и обстреливай, если не повернут обратно. Я много раз слышал нечто подобное, и снова говорю тебе, что это глупость. Если я не смог двинуть солдат против сторонников Баргаша в «Марселе», хотя сам встал во главе, и английские душки пробили для них стену, как заставить их сражаться с пиратами, которых они боятся гораздо больше? Кроме того, многие из моих подданных продают им рабов за хорошие деньги.

Рори пожал плечами.

– В таком случае позволь сказать, твои подданные получают то, что заслуживают, и пока они не соберутся как-то защищать себя и свою собственность, я бы предоставил им принимать все последствия. В конце концов ты прав: дворец пираты не трогают.

– Да. Но когда они уплывают, люди сердятся и винят меня в том, что я допускаю эти набеги. Будто я могу остановить три тысячи человек двумя руками! О Аллах, что за глупость! А вдруг пираты разойдутся и сожгут город, как уже грозили? Мой дворец может тоже сгореть, торговля будет подорвана, доходы иссякнут. Мы будем разорены! Так что давай больше не говорить о войне с ними.

– И об откупе, если не можешь быть уверен, что они, взяв камешки, сдержат слово. Можешь?

– Нет, – угрюмо ответил Маджид. – Это сыновы шакалов и дьяволиц, верить им нельзя.

Он взял шкатулку, сунул ее опять под подушки спросил:

– Советуешь покориться?

Рори хохотнул.

– Этого я б не посоветовал и злейшему врагу! Нет, у меня есть мысль получше.

Он глянул через плечо, потом на завешенные двери. Маджид, правильно истолковав его взгляд, хлопнул в ладоши и отдал краткое распоряжение вбежавшим слугам. Когда все двери были закрыты, он произнес:

– Теперь никто не услышит, можешь говорить спокойно. Что у тебя за мысль?

Рори, понизив голос, заговорил. Когда он смолк, улыбавшийся султан прыснул, потом расхохотался.

– Мой друг, – сказал он. – Мой дражайший друг, ты сын Иблиса и отец хитрости, я сделаю все по твоим словам. Ты все это устроишь. А если они двинутся сюда, известишь меня?

– Непременно.

Рори поднялся, поглядел на пухлого, смуглого человека, сидящего по-турецки на троне из шелковых ковров, и его вновь охватило внезапное удивление. Что он, Эмори Тайсон Фрост, сын Эмори Фроста из Линдон Гейблз в графстве Кент, делает в этой диковинной обстановке? Рассмеялся, скорее над собой, чем над Маджидом, церемонно поклонился и неторопливо вышел широким размеренным шагом, как ходят арабы и моряки.

Портьера за ним опустилась, и вскоре султан опять достал из-под подушек шкатулку, раскрыл ее и стал с восхищением и глубоким удовлетворением разглядывать камни, блеск, красота, чистота воды которых значительно превосходили для него их приблизительную стоимость в деньгах. Да, его друг совершенно прав. Почему только он, султан Занзибара, должен откупаться большими деньгами от пиратов? Будет вполне справедливо, если горожане, особенно индусы-торговцы и богатые арабы-землевладельцы, у которых много рабов и которые больше всего страдают от набегов, примут часть расходов на себя, раз не хотят защищать свою собственность, рискуя жизнью.

До сих пор каждый надеялся, что, спрятав рабов и ничем не досаждая врагам, избежит ограбления, и пострадает сосед, а не он. Поэтому никаких совместных усилий дать пиратам отпор подданные султана не предпринимали и, если план Рори провалится, никогда не предпримут. Пираты будут ежегодно приплывать, и он, Маджид, будет от них откупаться. А когда их дау наконец уплывут, его испуганные, гневные, неорганизованные подданные разбаррикадируют свои двери, подсчитают стоимость украденных рабов, похищенных детей, разграбленных товаров и напустятся на него, султана, с воплями, жалобами, требованиями решительных мер против повторения этих набегов.

Но если все получится, то, может, на будущий год они решат совместно положить конец этим ежегодным бедствиям, а не будут довольствоваться впоследствии жалобами. Это будет интересно увидеть.