Текст книги "Пассат"
Автор книги: Мэри Кэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)
Теперь она беспомощна. Но не бедна. Можно вернуться в Холлис-Хилл и стать… Кем же? Не монахиней. Для этого нужно призвание. Может, отшельницей? Это эгоистично. Нет, она поступит, как советовал Джошуа Крейн: посвятит себя и свое состояние деланию добра «на своем заднем дворе». Можно будет даже превратить Холлис-Хилл в приют для падших женщин, Крейны ужаснутся, но зато ее поймут дядя Нат, тетя Эбби и Клей…
Видимо, последнее имя она, сама того не сознавая, произнесла вслух, потому что Рори внезапно сказал:
– Что Клей? Ты до сих пор уверена, что он сэр Галахад – рыцарь без страха и упрека. Или начинаешь сомневаться в нем?
– Это неважно. Я ему уже не нужна, и мне незачем о нем беспокоиться. И вообще о чем бы то ни было.
Она допила вино и хотела было поставить стакан на стол. Однако почему-то не рассчитала расстояния, он упал и разбился о каменный пол террасы.
– Ну и отлично, – заметил Рори, убирая графин подальше. – Выпила ты достаточно. Если выпьешь еще, проснешься с такой головной болью, что не скоро ее забудешь.
Геро поглядела на блестящие в лунном свете осколки, отодвинула их ногой, поднялась и старательно произнесла:
– Пожалуй, пойду спать. Доброй ночи.
Ухватясь за спинку стула, она хмуро поглядела на террасу, как-то странно колеблющуюся вверх-вниз. Рори вышел из-за стола поднял ее, понес в дом, затем по винтовой лестнице, ведущей в ее комнату.
Геро не оказывала сопротивления, и когда он пос-< тавил ее на ноги перед дверью, что-то зацепившееся за пуговицу его рубашки упало на пол с резким металлическим стуком. Рори нагнулся и поднял тяжелый дверной ключ, который она повесила на шею и забыла.
– Эта мой, – неуверенно сказала Геро, глядя на него. – Отдайте, пожалуйста.
Фрост продолжал держать ключ, глядя на нее. Выражение его лица было трудно разобрать, потому что луна освещала только край веранды. Но Геро показалось, что он улыбается, и она с легким раздражением сказала:
– Вы говорили, ключ будет у меня.
– Я передумал, – ответил Рори и сунул его в карман. – Я предупреждал тебя, не так ли?
Геро непонимающе уставилась на него, слегка нахмурясь, пытаясь разглядеть его лицо в разреженной лунным светом тени.
– Но… это нечестно.
– Я никогда не играю честно, – негромко сказал Рори. – Пора бы это понять.
Он поднял Геро на руки, внес в комнату и ногой притворил дверь.
31
Перед заходом луны небо затянуло тучами, на далеком горизонте за африканскими холмами сверкали молнии, ветер доносил слабые раскаты грома. Краткий солнечный перерыв в дождях окончился, утро настало серое, туманное. И еще до полудня полил дождь.
Теплые мощные струи его превратили дороги и тропинки в ручьи и болота промочили плащ до костюма и слепили ее. В конце концов Геро перестала смотреть, куда едет, и предоставила лошади самой находить дорогу.
Тронуться в путь пришлось намного раньше, чем собирался Рори, так как ночью не предвиделось ни луны, ни звезд, по которым можно ориентироваться, поэтому к окраине города нужно было подъехать еще дотемна. Они были уже меньше, чем в миле от нее, когда в сгущавшихся сумерках из манговой рощи появились прямо перед ними два всадника.
– Бэтти! – резко произнес Рори. – Какого черта ты здесь? Что случилось? Кто это с тобой? Ибрагим?
– Он самый, – ответил Бэтти вполголоса. – Командовать судном я оставил Ралуба. Мы с ним так и думали, что ты поедешь по этой дороге. Возвращайся обратно, капитан Рори. Юный Дэн ищет тебя и твердо намерен схватить.
– Не схватит, – лаконично ответил Фрост. – Если, конечно, вы с Ралубом не навели его на мысль, что меня нет на шхуне. Я велел вам не показываться на глаза. Пока Ларримор считает, что я где-то плаваю, мне ничего не грозит.
– Судя по его поведению, он так не считает. Или же страхуется на всякий случай. «Фурию» он не видел, в этом я могу тебя уверить. Но выставил на всех дорогах посты и приказал «застрелить без предупреждения». Вот так-то!
– Черт возьми! Это меняет дело.
– Еще бы! Я же предупреждал тебя. На сей раз ты зашел слишком далеко. Потому что теперь возмущены двое и хотят взять тебя живого или мертвого. Если попадешься живым, тебя вздернут без разговоров. Уж можешь мне поверить.
– Знаю. Наш почтенный консул потрудился поставить меня об этом в известность, когда посылал за мной несколько дней назад.
– Небось, решил, что он шутит? Нет! Ты слишком разжегстрасти и, надеюсь, доволен этим. Единственное, что теперь остается…
Бэтти умолк, повернулся и посмотрел на видневшуюся серой тенью Геро, потом взял лошадь капитана под уздцы, отъехал подальше и понизил голос до шепота:
– Ралуб говорит, в безопасности ты будешь только у Его Величества. Он спрячет тебя до отплытия этого чертова «Нарцисса». Дэн не может болтаться здесь вечно, так что чем скорей ты попадешь во дворец, тем лучше.
– Ты же сказал – на всех дорогах посты.
– На всех. И старый Эдвардс отправил своих снайперов-белуджей искать тебя. Но за кустами у нас есть телега с парочкой хихикающих женщин, тебе придется ехать в ней. Остановить телегу не посмеют, а остановят, так женщины поднимут вопль.
– А как же мисс Холлис? Нельзя бросать ее одну, когда город кишит пиратами.
– Уже не кишит. Дэн велел пиратам убираться, и они драпают вовсю. Им не нравится вид его пушек. Ну что, едешь?
– Выбора у меня нет. Кажется, я недооценивал Дэна. Думал, он так уверен, что я на «Фурии», где-то милях в двухстах, что будет следить только за морем. А ты, Бэтти, что собираешься делать? Тебе тоже нельзя везти Геро в город, если попадешься, то можешь оказаться в петле вместо меня.
– В город не повезу. Остановлюсь у дома старой сеиды Зуене и попрошу ее дать провожатых. Мисс Геро как-то была там с той девицей, которая удрала с Руете, так что они ее знают. А потом затаюсь, и когда им надоест следить за домом и дорогами, дам тебе знать.
Рори задумался на минуту, потом сказал:
– Хорошо. Где твоя телега?
– Ибрагим проводит тебя. Я поеду с мисс Геро. Ты знал, что она заходила к тебе посмотреть, хорошо ли заботятся об Амре? Мне сказал Ибрагим. Думаю, не притворялась. Ты не знаешь многого, что надо бы знать.
– Видимо, да, – сказал Рори и повернул лошадь.
Они подъехали к Геро, молча сидящей на лошади во влажных сумерках, и Фрост без предисловий сказал:
– Бэтти проводит тебя к дому сеиды Зуене и попросит дать провожатых до консульства. Ты будешь в полной безопасности.
Геро не произнесла ни слова. Лицо ее в сером угасающем свете выглядело пустым бледным овалом.
Рори сказал:
– Бэтти Говорит, ты проведывала мою дочь. Это любезно с твоей стороны, хотя вряд ли разумно. Теперь меня действительно мучает совесть!
Геро молчала по-прежнему. Рори улыбнулся ей.
– Вряд ли мы еще увидимся, но хочу, чтобы ты знала – если Дэн или консул схватят меня и сведут за тебя счеты, я не буду жалеть о содеянном.
– Потому что отомстил за Зору?
Голос Геро был отчужденным, непроницаемым, как и лицо.
Рори беспечно засмеялся.
– Нет. По чисто личной причине, как ты прекрасно знаешь.
Он коснулся ее холодной, влажной щеки и сказал:
– Когда я увидел тебя в первый раз, ты была мокрой до нитки, и, пожалуй, Хорошо, что ты такая же в последний. Прощай, моя прекрасная Галатея. Приятно знать, что ты меня вряд ли забудешь.
Он повернул лошадь и вместе с Ибрагимом скрылся в дождливых сумерках. Геро слышала, как чавканье копыт по грязи становится все тише, тише, и наконец его поглотил шум дождя.
Бэтти вздохнул.
– Трогаемся, мисс.
Они выехали из рощи на открытое пространство, за которым начиналась деревня. Дорога стала лучше, и лошади ускорили шаг.
Бэтти не пытался завязать разговор, и в конце концов молчание нарушила Геро.
– Его, вправду, повесят, если поймают?
– Или застрелят на месте, – угрюмо ответил Бэтти.
– Но ведь это будет противозаконно.
Бэтти презрительно фыркнул.
– Капитан и сам никогда не считался с законом. Потом, бывают случаи, когда люди забывают про закон. А все из-за женщин. Женщины – прошу прощенья, мисс – дрянь. Сущая дрянь. «Не трогай их» – вот мой девиз. Капитан Рори – человек разумный, котелок у него варит, но как узнал, что ваш молодой человек, будь он неладен, сотворил с Зорой, потерял голову, запил и в конце концов повел себя, будто псих. А теперь Дэн и полковник взъярились на него. Женщины!
Геро спокойно сказала:
– Это не мистер Майо. Он бы такого не сделал. Это ошибка, в конце концов вы узнаете, что тут повинен кто-то другой.
Бэтти бросил на нее взгляд, в Котором презрение сочеталось с некоторой долей сочувствия.
– Вы, пожалуй, должны так считать. Но ошибаетесь.
Я вызнал все у того черного, что сдает ему комнаты на улочке возле базара Чангу. Он знает! И вам это будет нелишним. Когда знаешь самое худшее, тогда уже ясно, как быть. А что хорошего узнавать, когда вы уже связаны браком?
Геро не ответила. Бэтти, видимо, и не ждал ответа. Он задумался, трясясь в седле, и вскоре снова заговорил:
– У меня руки чесались вырезать ему печень – Зору я знал еще малышкой. Но, поразмыслив, решил, что он смотрел на это по-другому. Откуда ему было знать, что Зора не какая-то туземная шлюха, не будет рада поразвлечься за горсть долларов? Таких в городе полно, всех цветов кожи. Думаю, теперь он жалеет. А капитан Рори – тот знал, что делает, и поступил так просто со зла; этого я не одобряю. Совсем потерял голову. Ц-ц!
Геро продолжала молчать. Бэтти повернулся, взглянул на нее и сказал отеческим тоном:
– Забирайте, мисс, этого молодого человека домой, да побыстрее, там он, смотришь, остепенится. И еще может стать хорошим мужем, если воспитаете его, как следует. А Занзибар не место для таких. Как сказали бы вы, слишком много искушений. Увозите его домой, мисс.
Перед ними замаячила высокая белая стена, и десять минут спустя Бэтти бойко объяснял мажордому сеиды, что американка поехала кататься верхом рано утром в день беспорядков, а на обратном пути на нее напали пираты. Капитан и несколько матросов с «Фурии» спасли ее и предоставили убежище в Кивулими. Узнав, что в городе все спокойно, она настояла на немедленном возвращении, но из-за дождя задержалась. А поскольку он, Бэтти, не может сопровождать ее дальше из-за собственных срочных дел, то будет благодарен, если сеида любезно предоставит американке эскорт до города. Сеида любезно предоставила, и Бэтти исчез в дождливой ночи, даже не простясь, а Геро продолжала путь при свете фонаря в сопровождении полудюжины слуг сеиди.
Бэтти оказался прав относительно постов на дороге; едва они приблизились к окраине города, их остановили трое сипаев-белуджей под командованием матроса с «Нарцисса», после недолгою разговора матрос и сипаи присоединились к эскорту и сопровождали мисс Холлис до консульства, где застали всю семью за обедом.
Появление ее казалось повтором кошмарной сцены, разыгравшейся в тот день, когда она впервые ступила на занзибарскую почву. Однако на сей раз Геро не принимала в нем участия. Она стояла в холле бледная, мокрая, изнуренная. Тетя Эбби ударилась в истерику, Кресси расплакалась, дядя Нат засыпал ее вопросами, а Клей, обняв, говорил без умолку что-то, как ей казалось, бессмысленное.
Вода стекала с плаща для верховой езды, принадлежавшего Рори Фросту, образуя на полированном полу блестящие лужицы, голоса Клея и дяди Ната, причитания тети Эбби все не стихали. Геро стояла неподвижно, невозмутимо, словно манекен. Молча, не реагируя на их волнение. Потом тетя Эбби, придя в себя, стащила с нее мокрый плащ и, увидя, что дождь промочил насквозь и его, и амазонку, воздела в ужасе руки и повела ее наверх, в спальню.
Срочно вызванные полковник Эдвардс и лейтенант Ларримор появились через полчаса. Но Геро уже лежала в постели. Поскольку тетя Эбби утверждала, что ее ни в коем случае нельзя тревожить до утра, они удовольствовались расспросом слуг сеиды. Те добросовестно повторили все, что сказал Бэтти.
– Вранье! – с яростным презрением выкрикнул Клейтон. – Ни от кого они ее не спасали. Это самое настоящее похищение.
– Конечно, – согласился полковник. – Однако, думаю, что опровергать эту версию не следует. В интересах мисс Холлис правду следует скрывать.
– Значит, позволим этому мерзавцу делать вид, будто он спас ее от буйной толпы? Никогда не слышал подобных нелепостей! Я думал, вы хотите вздернуть его, когда поймаете. Как это сделать, если мы поддержим эту версию? Или вы собираетесь вместо этого принести ему благодарность?
– Нет, мистер Майо. – Голос полковника звучал холодно, укоризненно. – И не считаю нужным упоминать о случившемся, если мы не услышим разговоров на эту тему. Если же это случится, разумнее поддерживать ту версию, которую только что мы выслушали. Могу заверить вас, что это нисколько не отразится на моих действиях в отношении Фроста. Я еще до похищения мисс Холлис предупредил его о своих намерениях и буду стоять на своем.
– Главное, – отрывисто произнес Дэн Ларримор, где он сейчас? Была ли мисс Холлис на «Фурии»? Если да, то где и в какое время сошла на берег, и где «Фурия» сейчас? Может ведь она сказать нам это?
– Нет, – с сожалением ответила тетя Эбби. – Я сама расспрашивала ее об этом. Но она сказала, что не хочет говорить на эту тему, попросила оставить ее в покос. И я нисколько ее не виню.
– Но поймите, мэм, нам необходимо знать это немедленно. Нельзя дать ему время скрыться. Не могли бы вы сказать это ей?
– Боюсь, приставать к ней с расспросами снова бессмысленно. Бедное дитя не только настрадалось, но и промокло до нитки, вполне могло простудиться. Можете поговорить с ней утром, но не раньше.
Тетя Эбби упрямством подчас не уступала племяннице и настояла на своем. Но когда наступило утро, Геро наотрез отказалась видеть Эдвардса с Ларримором или отвечать на вопросы, пока не увидится с Клейтоном.
Увиделась она с ним через час, в гостиной. Но не отвечала на вопросы, а задавала их. Глубоко уязвленный Клейтон с обидой и достоинством заявил, что в данных обстоятельствах не может обижаться на нее, однако удивляется ее желанию, Чтобы он отрицал надуманные обвинения столь мерзкого проходимца, как Фрост.
– Но ты не отрицал их, Клей, – спокойно сказала Герб.
– И не собираюсь. Раз у тебя так мало веры мне – так мало доверия и преданности, что ты просишь меня об этом, отрицания не помогут. Как могла ты поверить такому, Геро! Как могла слушать попытки этого подлого развратника очернить меня, чтобы оправдать свой непростительный поступок?
Геро хотела верить ему, и он почти убедил ее. Но все же… Она полагала, что Клей поразится и возмутится столь ужасными обвинениями, но он вместо этого говорил с укоризной, и в его реакции – румянце на скулах, настороженности в глазах, слишком легком удивлении – было нечто, не соответствующее словам, наводящее на мысль, что он заранее подготовился к чему-то подобному.
И тут с недоумением, почему запамятовала это, она вспомнила два случая, когда видела Клейтона в городе неподалеку от базара Чангу, и что во втором случае из тбго же тупика выехала Тереза Тиссо…
– Клей, – неторопливо спроеила Геро, – ты ведь не снимаешь комнат в городе?
– Это он тебе говорил?
– Он сказал, что ты снимаешь верхний этаж одного дома.
– «Он сказал, он сказал!» Геро, я бы такому о тебе не поверил! Возможно, он видел, как я выходил из дома, где снимает комнату Джо Линч, и воспользовался этим для вранья, которое ты, похоже, очень жадно слушала.
– Джозеф Линч! Я об этом не подумала. Он снимает комнату неподалеку от базара Чанту?
– Да, если это тебе нужно знать. И я иногда бывал там. Но не со шлюхами-арабками!
– Извини, Клей… Но… но я должна была спросить. Понимаешь?
Однако Клей не понимал или не хотел понимать. Оставив обиженные упреки, он стал сердиться. Слушая его, Геро удивлялась, почему его гнев кажется таким ненастоящим, наигранным. Она ненавидела себя за эту мысль, но отогнать ее не могла. Теперь он обвинял ее, что она выдумала эти нелепые, чудовищные обвинения, дабы отвлечь внимание от того, что случилось с ней. Геро поневоле задумалась, не забыл ли он о достоинстве, обиде и осторожности лишь потому, что она начала извиняться, не счел ли, что опасностыпозади, и теперь можно позволить себе рассердиться?
– Не думай, что мне этого не понять, – сказал Клей наконец более сдержанно. – Я прекрасно понимаю твое состояние. Преисполнен сочувствием к тебе, и, несмотря на случившееся, любви. Только не стоит ради того, чтобы забыть о своем неприятном положении, внушать себе, что я мошенник и развратник. Это недостойно. Я не виню тебя в случившемся, ты не могла этого предотвратить, и мы навсегда забудем об этом.
– Значит, ты по-прежнему готов жениться на мне?
– Конечно, дорогая.
– Клей, это очень благородно с твоей стороны. Очень… великодушно.
– Было бы неблагородно и невеликодушно, если б я отверг тебя за то, в чем ты не виновата. Об этом мы, как я сказал, забудем.
– Даже если у меня будет его ребенок?
– Геро! – Лицо Клейтона внезапно побагровело от ярости. – Не представляю, какты можешь говорить об этом, и отказываюсь обсуждать этот вопрос.
– Но если мы намерены пожениться, то обсуждать его придется.
– Не сейчас! Я считал тебя более деликатной… Хотя ты сама не своя. Потрясена, расстроена, и удивляться тут нечему. Лучше отложим этот разговор, пока ты не успокоишься. А еще лучше вообще не возвращаться к нему!
Геро устало сказала:
– Есть вещи, от которых нельзя уйти, и это одна из них. Я совершила много опрометчивых поступков, потому что не хотела остановиться и подумать. Но, по крайней мере, шла не от них, а навстречу им.
– Отказ от неприятного, бессмысленного обсуждения ситуации, которой может не возникнуть – это не «уход», – гневно ответил Клейтон.
– Она возникла у Зоры, – сказала Геро.
Клейтон покраснел еще больше, его красивые губы неприятно скривились, он с заметным усилием сдержался и сказал:
– Дорогая, совершенно незачем ронять себя упоминанием об этом существе. Можно, я скажу полковнику Эдвардсу, что ты ждешь его, или предпочитаешь, чтобы я поговорил с ним от твоего имени?
– Что он хочет узнать?
– Где можно найти Фроста и «Фурию».
– Мне это неизвестно.
– Но ведь должна же ты иметь какое-то представление! Ты была на шхуне все время? Если да, гдетебя высадили? На какой части острова?
– Мне это неизвестно, – повторила Геро, голос ее ничего не выражал, глаза словно бы не видели Клейтона. – Я подумаю об этом. Но сейчас испытываю то же, что и ты – не хочу говорить на данную тему. Уверена, что ты поймешь.
– Но это совсем другое дело! – возразил Клей. – Это мы должны знать, и чем скорее узнаем, тем больше у нас будет возможностей схватить его.
– Очень жаль, но я неважно себя чувствую и не могу обсуждать этот вопрос сейчас, – сказала Геро.
Никакие доводы и уговоры не могли сломить ее упрямства. Она поднялась к себе в комнату, заперлась, отомкнула шкатулку с драгоценностями и достала небольшую, перетянутую резинкой пачку писем; те хорошо написанные, но не особенно страстные любовные послания, которые она получала от Клейтона, хранила, перечитывала и восхищалась благородством выраженных в них чувств.
Геро стала просматривать их, что-то ища. И найдя, наконец, что искала, отложила письмо, заперла остальные обратно и долго сидела, глядя на свое отражение в зеркале.
Она понимала, что собирается поступить низко и некрасиво. Но Клейтон не убедил ее до конца, а ей необходимо знать наверняка. Не только ради себя; если Клей действительно повинен в смерти Зоры, он заслуживал возмездия, и то, что за него поплатилась она, несущественно, потому что Зора тоже была ни в чем не виновна.
Если есть какое-то оправдание предпринятой Фростом варварской мести, она не может выдать его для казни без суда. Другое дело, если б его собирались изгнать с острова и запретить ему появляться на подвластных султану территориях. Или даже приговорить его к тюремному заключению, конфисковать его собственность и судно. Но если Клей солгал, она не выдаст сведений, могущих привести к смерти капитана, поэтому пока она не узнает правды, не должна никого видеть, ни с кем говорить. И, чтобы узнать ее, готова унизиться до шпионства и обмана.
Глубоко вздохнув, Геро решительно потянулась за ножницами, осторожно отрезала последние четыре дюйма письма, написанного в этом доме больше года назад и полученного за неделю до отплытия на «Норе Крейн». На четырехдюймовой полосе бумага было всего несколько слов – последних, что написал ей Клейтон: «Приезжай как можно скорее. Вечно преданный тебе К».
Геро аккуратно сложила ее, вложила в чистый конверт, позвала Фаттуму и тщательно проинструктировала:
– Письмо нужно передать лично мадам Тиссо, когда поблизости никого не будет. Она не должна знать, кто его отправил, поэтому неси не сама, а отправь кого-то из садовников или водоноса, скажи, я хорошо ему заплачу, если он передаст ей письмо, ничего не говоря. Сможешь это устроить?
Фаттума кивнула, глаза ее блестели от любви к интригам и перспективы получения денег. Через час она сообщила, что письмо благополучно доставлено. Геро щедро заплатила ей, потом позвала грума Рахима, и несколько минут говорила с ним в саду. Затем вернулась в дом, попросила у тети камфарных капель и, сославшись на головную боль, прождала до вечера у себя в комнате, притворяясь изнуренной, не способной принять никого – даже доктора Кили.
Полковник Эдвардс кипелаг злости, лейтенант Ларримор угрюмо сжимал губы, даже Натаниэл Холлис при всем сочувствии к племяннице считал, что Геро ведет себя неразумно, что ей надо собраться с силами и сказать, где она была, с какой точки острова вернулась. Но Геро просто-напросто заперлась в спальне, и тетя Эбби поразила мужа, резко заявив всем четверым джентльменам, что будь у них хоть капля чувствительности – но откуда ей взяться! – они хотя бы отчасти поняли, какие страдания перенесла ее племянница, только в таких делах все мужчины без исключения – бесчувственные скоты!
Когда уже сгущались сумерки, Фаттума постучала к Геро и сказала, что Рахим вывел Шарифа из конюшни. Геро наконец вышла и спустилась вниз; встреченному в холле дяде сказала, что хочет взглянуть на коня, убедиться, что он здоров. В саду она потрепала Шарифа по холке, дала ему сахар, поговорила с Рахимом. Через некоторое время она вернулась такой бледной, осунувшейся, что дядя не на шутку встревожился и озабоченно посоветовал лечь в постель.
– Да, – бесстрастно произнесла Геро, словно не слыша его и отвечая на собственные мысли. Внезапно она села на ближайший стул. Мистер Холлис, растирая ее вялые ладони, забеспокоился, как бы она не упала в обморок, и с глубоким облегчением увидел полковника Эдвардса. Тот зашел в надежде, что мисс Холлис сообщила какие-то полезные сведения. Увидев, что юная леди поднялась с постели, следовательно, оправилась от слабости и пришла в более твердое расположение духа, полковник преисполнился радужных ожиданий. Правда, ненадолго.
– С ней сейчас нельзя разговаривать! – резко сказал раздраженный мистер Холлис, – Разве не видите, что бедная девочка больна? Позовите мою жену – и принесите стакан воды!
Племянница его выпрямилась и четко, сдержанно произнесла:
– Спасибо, дядя Нат, я совершенно здорова и готова ответить на любые вопросы полковника Эдвардса.
– Это очень любезно с вашей стороны, мисс Холлис, – сказал полковник, глядя в ее бледное лицо с легким беспокойством. – Благодарю. Может, нам поговорить где-нибудь с глазу на глаз?
– Я готова сказать здесь все, что могу, – ответила Геро, не выказывания желания двигаться с места.
– Э… конечно. В таком случае, мы все хотим узнать, имеете ли вы представление, где сейчас Фрост и его судно, и не можете ли сказать нам, куда вас отвезли, когда похитили.
– Меня не похищали, – сказала Геро.
– Как?!
Оба джентльмена ошеломленно уставились на нее.
Дядя оправился первым и не без едкости попросил Геро взять себя в руки и не говорить ерунды.
– Это не ерунда, – ответила Геро, впервые в жизни прибегнув к беспардонной лжи. Потом стала приукрашивать ее. – Капитан Фрост знал, что толпа пиратов собирается напасть на консульство, решил, что оставаться мне здесь неразумно, отправил меня в более безопасное место и вернул с достаточным сопровождением, как только опасность миновала. Вот и все.
– Ни разу в жизни не слышал подобной чепухи, – возмутился дядя Йат, – и если думаешь, что я ей поверю… Послушай, Геро…
Полковник поднял руку, заставив его умолкнуть.
– Минутку… Мисс Холлис, можно поинтересоваться, почему Фрост не взял в безопасное место и мистера Майо с грумами? И не отправил никакого сообщения вашей семье?
– Видимо, решил, что мужчины способны сами < постоять за себя, а женщина может подвергнуться худшей участи, чем побои. Так или иначе, времени на споры не было. Мистер Майо неправильно истолковал ситуацию, и это неудивительно; а послать сообщение оказалось невозможным из-за беспорядков в городе.
– Нужно быть не в своем уме, чтобы лгать так беззастенчиво, – сердито сказал дядя Нат.
Геро поднялась, оправила юбку и сказала отчужденным, равнодушным тоном:
– Прошу прощения, но это все, что я хотела сказать; думаю, то же самое вы услышали от тех людей, что привезли меня сюда.
– Но…
– Можете вы найти иной мотив в поступке капитана Фроста? – сдавленно спросила Геро.
Дядя в гневном изумлении уставился на нее, но британский консул кивнул и суровым тоном сказал:
– Могу. И полагаю, вы знаете, что это правда. Прошу прощения.
На бледных щеках мисс Холлис вспыхнул легкий румянец, но она промолчала, и полковник неторопливо произнес:
– Даже если вы считаете, что Фроста в какой-то степени можно оправдать, другие его дела не заслуживают оправдания; как и подстрекательство пиратов к бесчинствам и насилию ради достижения собственных целей. В результате двое людей убиты, многие тяжело ранены; об этом нельзя забывать. И даже если б не произошло вашего похищения – спасения, раз вам так угодно, это не отразилось бы на моем решении подвергнуть его немедленному наказанию.
– Знаю, – еле слышно ответила Геро. – Но вы должны Понять, что… обстоятельства не позволяют мне содействовать вам в этом. Очень сожалею.
– Я тоже, – мягко сказал полковник. Взяв ее холодную руку, он совершенно неожиданно наклонился и поцеловал ее с чопорным уважением старшего, повернулся и тихо вышел.
Натаниэл Холлис, оправясь от удивления, стал требовать объяснений, но умолк при виде столь же неожиданного зрелища – Геро плакала. Не так шумно, как его Эбби, без детских всхлипов, как Кресси: слезы неудержимо катились по ее щекам и капали с подбородка. Он никогда еще не видел племянницу плачущей, и после ее бесслезного упорства с самого возвращения считал, что она неспособна плакать. Этот беззвучный плач встревожил его сильнее, чем любое шумное проявление чувств.
– Ну-ну, Геро, – беспомощно забормотал дядя Нат. – Перестань, милочка…
Он взял ее под руку, отвел наверх и послал за женой. Та зло и несправедливо заявила, что нисколько не удивится, если Геро сляжет, и виноват в этом будет он!
Геро безропотно позволила раздеть себя, обрядить в ночную рубашку и муслиновый пеньюар. Тебя Эбби спешно отправилась приготовить успокоительное питье и встретилась с сыном, тот мрачнее тучи поднимался по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
– Эти глупые мужчины, – негодующе заявила тетя Эбби, – не дают ей покоя. Как необдуманно! Но, может, после этого она будет крепче спать. Клей, куда ты? Нет, к ней нельзя… Клей!
Но Клейтон не обратил ни малейшего внимания на возмущенный протест матери. Пройдя мимо нее, он подошел к двери в комнату Геро, без стука распахнул ее и с силой захлопнул. Тетя Эбби услышала, как в замке повернулся ключ, и спустилась оповестить недоумевающего, встревоженного мужа, что знает, куда катится мир.
Геро обернула к вошедшему бледное, пустое лицо. Удавления в нем не было. Казалось, она ждала Клейтона и не видела ничего странного в том, что он ворвался без разрешения, когда она одета только в ночную рубашку и тонкий гофрированный пеньюар. Скромность перестала для нее много значить, было неважно, где и когда состоится этот разговор. С ним надо было покончить, все остальное не имело значения.
Клейтон выдернул ключ из скважины и, стиснув его в кулаке, яростно заговорил:
– Что за чушь ты наболтала полковнику Эдвардсу? Сошла с ума?
Геро устало села на край кровати, словно стоять у нее не было сил, и ответила ничего не выражающим голосом:
– Нет, Клей, не сошла. Как ни странно. Я только что узнала, что часть слышанного о тебе – правда, и полагаю, остальное тоже.
– Не понимаю, о чем ты, и вряд ли сама понимаешь! Если все еще твердишь ту нелепую ложь, что выдумал Фрост, могу лишь сказать…
– Не говори, Клей. Пожалуйста! Видишь ли, я знаю, что ты снимаешь комнаты в городе и видишься там с Терезой Тиссо. Может, ты попросил своего друга Джо Линча снять их на свое имя; может, он тоже ими пользуется. Но большого значения это не имеет, так ведь?
– Ты несешь ерунду и сама это знаешь! Неужели действительно спятила и устроишь сцену из-за слов мерзкого негодяя, который не может ничем их подтвердить?
– Подтверждение у меня есть.
Багровое лицо Клейтона побледнело, он произнес сквозь зубы:
– Не верю! Выдумываешь!
– Клей, не суди о других по себе.
– Ты не могла… Не существует…
– Чего? Письменного контракта? Конечно. Очевидно, ты на это и рассчитывал. И на то, что если весть об этом дойдет до меня, я скорее поверю тебе, чем кому бы то ни было. Ты оказался почти прав. Вот почему мне Понадобилось подтверждение.
Клейтон хрипло сказал:
– Не может быть подтверждений тому, чего нет, и если тебе еще кто-нибудь наговорил что-то обо мне, ты убедишься, что это тоже ложь.
– Никто ничего не наговаривал. Я… мне неприятно говорить, потому что гордиться тут нечем. Но… я должна была знать наверняка, поэтому отрезала часть твоего последнего письма и отправила Терезе Тиссо. Оно подписано инициалом, и если б она не знала твоего почерка, эта записка ничего бы для нее не значила, так как я отправила письмо с неизвестным ей человеком.
– Намекаешь, что она ответила на него? – с презрением спросил Клейтон. – Геро, это безумие.
– Нет, письменно не ответила. Но я послала Рахима наблюдать за домом с двумя дверями в тупике у базара Чангу, посмотреть, сколько людей войдет в боковую дверь, и кто они. Вошла только одна женщина, и хотя на ней была густая вуаль, почему Рахим не сразу узнал ее, он последовал за ней на обратном пути до дома, и говорит, это мадам Тиссо. Так что…
Наступило недолгое молчание, потом Клей сердито, но уже не столь уверенно спросил:
– И что это доказывает?
– Что Тереза знает твой почерк и знала, где ждет ее автор письма. Потому что пришла она не сюда, а в тот дом. Я не говорила Рахиму, кого высматривать, даже не намекнула, что это может быть белая женщина. Надеюсь, ты не станешь говорить, что это совпадение, потому что поверить я тебе не смогу.
