Текст книги "Пассат"
Автор книги: Мэри Кэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)
Трава уже поднялась над черным пеплом и обугленными головешками на несколько дюймов. Он стал старательно разгребать граблями пепел, просеивать его между пальцами и вскоре нашел два почерневших металлических кружочка. Те серебряные монеты, которые негр отложил для покупки еды в ближайшей деревне. Но несмотря на тщательные поиски, ничего, похожего на кольцо, не обнаружил.
Сходив к дому за лопатой, Рори принялся рыть обожженную землю и в конце концов откопал тяжелый узел из дешевой ткани. Он не представлял, может ли на такой вещи сохраниться толика заразы, но тут было не до осторожности, он развязал грубые узелки и раскрыл накопленное богатство мертвецов с дау, так недавно отплывшей из Пангани. Его, как сказал негр, одному человеку хватило б на жизнь в достатке до конца дней. Золотые и серебряные монеты, несколько ювелирных изделий, парчовый мешочек, набитый жемчужинами. Но кольца не оказалось и там.
Рори зарыл все это обратно в ямку, утоптал над ней землю, забросал ее сором и снова пошел к морю смыть с себя заразу, которую мертвецы могли оставить на своем утраченном богатстве. Но движения его были механическими, потому что мысли обратились к тем часам, которые негр провел на острове. Он недоумевал, почему не подумал раньше, что в этой хижине кто-то мог побывать до него, и почему упоминание о кольце не задело его внимания. Нужно будет расспросить Кербалу.
Занялся Рори этим, как только вернулся домой, и старик безмятежно сказал, что старой хижиной часто пользуется одна бедная женщина из Марубати, она живет тем, что собирает на плантациях волокна кокосовых орехов и опавших листьев, потом продает для изготовления корзин, циновок и канатов. Он сам видел, как она собирала эту дрянь накануне последних дождей. Вне всякого сомнения, женщина заходила в хижину переждать там полуденную жару.
На другой день после появления каяка, подумал Рори. Нашла ее занятой последним человеком с зараженной дау, возможно, разделила с ним еду и оказала Другие любезности за то кольцо. Нужно послать в деревню Кербалу, пусть выяснит. Если это правда, старик должен, будет поехать в город к Маджиду, предупредить, что холера, возможно, уже проникла на Занзибар, а ту деревню надо немедленно изолировать.
Кербалу выслушал его с вытянутым лицом. Но ехать в деревню на кобыле отказался, все знают, что такой лошади у него нет, кто-нибудь из шпиков полковника Эдвардса может обратить на нее внимание и начать опасные расспросы.
– Шпики у него повсюду, – сказал Кербалу, – и осторожность не помешает. Но если твои подозрения оправдаются, если женщина встречалась с тем негром, я возьму кобылу и поеду в город ночью.
Он набросил на осла сложенное одеяло и, усевшись верхом, медленно поехал под жарким полуденным солнцем. К наступлению темноты он не вернулся, и коп Рори услышал, что в ворота стучатся, то вышел с пистолетом в руке посмотреть, кто пожаловал в такой поздний час, и увидел Джуму с Хадиром.
На предыдущей неделе хаджи Ралуб хотел вернуться на остров, но потом ветер прекратился, и «Фурия» провела несколько дней в дрейфе возле Пембы. Прошлой ночью ветерок позволил им достичь определенной якорной стоянки на восточном берегу, там они узнали такую важную новость, что Ралуб хотел отплыть среди бела дня, рискуя быть замеченным с «Нарцисса», но ветер снова утих, и он не знал, когда сможет добраться до Тумбату. Поэтому он послал Джуму и Хадира пешком, а «Фурию» приведет, как только сможет. Если ветер будет благоприятным, то капитан до восхода должен подняться на борт, и они поплывут на восток. Потому что черная холера уже добралась до острова.
– И теперь, – сказал Джума, – будет распространятся с быстротой пролитого на воду масла. Я уже видел ее, эта болезнь смертоноснее целой армии с мечами и копьями. Где бвана Поттер и ребенок?
– В городе, – ответил Рори и посерел лицом при мысли о густом лабиринте улочек, вьющихся по столице Занзибара, застроенных такими высокими домами, что они лишены солнца и свежего воздуха, в них застаивается жара и вонь. Он тоже видел, что такое холера в перенаселенном восточном городе.
– Раз так, – сказал Джума, – я поеду туда с этой вестью и привезу их как можно скорее, потому что едва болезнь доберется до африканского города, у всех будет мало надежды выжить, и нельзя терять ни минуты.
– Нет, – сказал Рори. – Я сам поеду.
– И белые арестуют тебя? Безрассудство! – с презрением сказал Хадир. – Я слышал, белуджи и шпики полковника все еще следят за Домом с дельфинами.
– Тогда ни ты, ни Джума не сможете войти в ворота, потому что вас они тоже знают.
– Может быть, – пожал плечами Джума. – Но если не смогу войти сам, то сумею передать несколько слов. В конюшне есть какая-нибудь лошадь?
– Есть. Возьми ее.
Джума торопливо поел и седлал кобылу, когда Кербалу вернулся с вестью, уже не имеющей особого значения. Рори оказался прав, та женщина из Марубати зашла в хижину и обнаружила там спящего негра. При ес появлении он проснулся. Она разделила с ним еду и воду, а потом и ложе за серебряное кольцо. Возвратясь вечером в деревню, она продала его лавочнику, объяснив, как оно досталось ей, чтобы лавочник не счел его краденым и не заплатил поэтому меньше. Взяв деньги, она попросила кучера на телеге подвезти ее в Мкокотони, где на другой день должна была состояться нагома; и, как сказали в деревне, там она заболела и через несколько часов умерла. Люди, собравшиеся на нагому, узнали об этом, разбежались в панике, разнося с собой заразу, и болезнь уже появилась в другой деревне.
– Теперь нет нужды оповещать Его Величество султана, да хранит его Аллах, – сказал Кербалу. – Болезнь пришла на Занзибар, и нам остается лишь полагаться на Всемилостивейше го. Наша судьба предначертана, и если нам суждено умереть, значит, умрем. Но, думаю, в этом доме мы уцелеем, болезнь свирепствует только в городах и деревнях, где много домов и людей. Вас, господин, она может не коснуться – известно, что белых эта хворь обходит и сильнее всего косит черных.
– Будем молиться Аллаху, чтобы она не достигла города, – сказал Джума и, сев на Зафранс, ускакал в звездную ночь.
Фрост провел ночь без сна, высматривая паруса «Фурии», но пролив между Тумбату и берегом оказался на рассвете пустым, гладким, как полированные полы в безмолвном доме, и за весь день даже самый легкий ветерок не взрябил его поверхности.
К вечеру Рори послал Хадира наблюдать за дорогой, идущей на юг, к городу, а Кербалу – по утесу к Мкокотони на тот случай, если Джума и Бэтти решили плыть на каяке, а не ехать верхом. Сам он спустился к морю и пошел пляжем, хотя было мало надежды, что «Фурия» обогнет северную оконечность острова в такой штиль. Но лучше было ходить, чем сидеть, сложа руки.
К наступлению темноты не показалось ни каяка, ни шхуны, ни всадников; воздух оставался все также неподвижен. Звездный свет казался почти таким же торячим, как солнечные лучи, и барабанов опять не было слышно. Тишину нарушало только пронзительное гудение москитбв. Рори лежал голым на раскладушке под яркими звездами, чувствуя, как от нагретой за день крыши несет жаром и представляя, каково теперь в городе.
Большую часть ночи он провел без сна, надеясь услышать голоса и звук шагов. Но заполночь воздух стал прохладнее, и он наконец заснул, а проснувшись, услышал сухой шелест пальмовых листьев под ветерком. Ни Джумы, ни Бэтти, ни вестей из города не было. Но ветерок продолжал дуть, и к вечеру в проливе появилась «Фурия».
При вести, что Джума уехал в город и еще не вернулся, обычно бесстрастное лицо хаджи Ралуба рассекли резкие морщины, но он фаталистически пожал плечами и занялся погрузкой на борт свежей воды и продуктов, послав человека с подзорной трубой на Тумбату. Предосторожность эту Рори воспринял с мрачной насмешкой, заметив, что хаджи зря старается, лейтенанту Ларримору не нужно полагаться только на паруса, и если его корабль появится, при таком легком ветре им далеко не уйти.
– Да, но можно скрыться в темноте, – ответил Ралуб.
– Возможно. Но пока Джума не вернется со стариком и ребенком, отплывать нельзя.
– Спать будешь на борту? – спросил хаджи.
Рори покачал головой.
– Нет, буду ждать их здесь. Оставь на берегу шлюпку и двух человек, чтобы мы могли подняться на борт в любое время, и будь готов к немедленному отплытию.
– А вдруг бни не появятся?
– Если их не будет к утру, отправлю Хадира выяснить, что случилось с ними.
К утру они не появились, и Хадир отправился в город с заданием купить, одолжить или украсть лошадь, а в городе держаться подальше от Дома с дельфинами и узнать на базаре вести о Джуме с Бэтти, о делах полковника Эдвардса и его белуджей, о местонахождении Ларримора и «Нарцисса».
Тучи снова разошлись, и день стоял нестерпимо жарким, хотя ветер усилился, и «Фурия» дергалась на якорной цепи, словно ей не терпелось покинуть этот прекрасный зараженный остров и нестись к более чистым воде и воздуху. Но уплыть без ребенка и отсутствующих членов команды было нельзя. Не могли они и спуститься южнее, поближе к городу, потому что тем самым усиливали опасность для себя и, возможно, разминулись бы с Бэтти, который направится к дому.
Оставалось только ждать, и они терпеливо ждали два жарких нескончаемых дня, прислушиваясь к пассату, поющему в пальмовых листьях и вздыхающему в казуа-ринах; глядя на пустынную дорогу, и еще более пустынное море. Потом наконец под арку ворот рысью вбежала усталая лошадь, Хадир соскользнул с седла и стер с пыльного лица пот.
– Они не могут приехать, – сказал Хадир. – У ворот Дома с дельфинами стоит стража, и за ним наблюдают шпики британского консула. Бвана Поттера схватили три недели назад, когда он в темноте перелезал через стену в сад. В городе у него много друзей, англичане боятся, что если его посадить в форт, ему позволят бежать, поэтому его отвели в дом и велели находиться там. А если попытается скрыться, его посадят на английский корабль и увезут далеко от острова. Никому не позволяют входить в дом и выходить оттуда, выпускают только слуг покупать еду, и даже их обыскивают и сопровождают. Джуму тоже схватили, он находится в доме…
Хадир замялся, будто хотел сказать что-то еще, но ничего не сказал. Отвел взгляд от Рори, отвернулся и принялся деловито стряхивать пыль с одежды.
Рори встретил взгляд Ралуба, увидел в нем подтверждение собственных мыслей и негромко произнес:
– Это ведь еще не все? Говори.
Хадир с минуту молчал. Руки его механически отряхивали одеаду, на лице появилось встревоженное выражение, и Рори резко спросил:
– Ребенок?
Хадир, не поворачиваясь, покачал головой.
– С ребенком все в порядке.
– Тогда в чем дело? Старик? – с беспокойством спросил Рори.
Хадир опустил руки и неохотно повернулся к обоим.
– Нет. Но, говорят, в городе уже появилась болезнь.
Он видел, как плечи двух рослых мужчин, араба и англичанина, дернулись, напряглись, и поспешил сказать:
– Это просто слух, не знаю, правдивый ли. Но…
Он не договорил, и Рори отрывисто закончил фразу.
– Но думаешь, что да. Где ты об этом слышал?
– У меня есть двоюродный брат, один его друг живет в квартале Малинди, и он говорит, это друг сказал ему; взял с него клятву хранить это в тайне, они боятся, что если станет известно про болезнь, им запретят выходить в город за едой. Брат говорит, болезнь занес в дом раб, которого зачем-то посылали в Мунгапуани, это на берегу в десяти милях от города, он вернулся вчера и через несколько часов умер. Теперь заболел другой, еще двое со страху убежали и спрятались в черном городе, ничего не говоря. Если это так…
– Через неделю будет сотня мертвецов, – мрачно досказал за него Ралуб. – А через две – тысяча!
Усталая лошадь нагнулась, понюхала высушенную солнцем траву. Ралуб снова посмотрел на капитана и спокойно сказал:
– Ждать больше незачем. Отплывем сегодня?
– Нет, – лаконично ответил Рори. – Оставайтесь здесь, пока я не пришлю сообщения.
– Откуда?
– Из города.
– А – Ралуб хитро улыбнулся, словно ждал такого ответа. – Но пока лошадь не отдохнет, ехать нельзя, а морем мы придем в гавань еще до рассвета.
– Судно задержат, а вас всех арестуют.
Ралуб засмеялся и махнул худощавой смуглой рукой.
– Ни в коем разе! Белые много и часто говорят о справедливости, а нужен им только ты. Когда будешь у них в руках, нас они не тронут.
Рори пожал плечами.
– Возможно. Но болезни нет дела до справедливости и цвета кожи! Здесь вы будете в большей безопасности. Взяв меня, они позволят Бэтти, ребенку и остальным уехать, я отправлю их сюда со всеми людьми из дома, кто захочет его покинуть. Ты увезешь их на то время, пока болезнь не кончится.
– У меня предчувствие, что тебя повесят, – печально сказал Ралуб.
– Иншалла! Если угодно Богу! Что предначертано, то предначертано, – произнес Рори с кривой улыбкой.
Ралуб с серьезным видом кивнул и медленно развел руки, выражая улыбку и согласие.
– Воистину так! Поэтому мы плывем с тобой. Разве не все совершается по мудрости Аллаха?
Они поглядели друг на друга; жесткие светлые глаза смотрели в мягкие, темные. Потом англичанин засмеялся и вскинул руку в жесте фехтовальщика, признающего свое поражение.
– Как хочешь, – сказал капитан Рори Фрост. – Плывем.
34
– Вот это да, черт возьми!…
Элберт Уикс, матрос с «Нарцисса», протер глаза на всякий случай и, вновь увидев те же знакомые иллюминаторы, громко и скверно выругался.
Безжалостные лучи восходящего солнца освещали белые стены и заполненные людьми крыши города, грязную, замусоренную воду гавани, а за большой дау ясно виднелись знакомые обводы стоящей на якоре шхуны. Вечером ее определенно там не было, должно быть, она бесшумно вошла до рассвета, в час прилива.
Сомнения мистера Уикса перешли в гневную уверенность, он повернулся и бросился будить командира корабля, спящего ради прохлады на открытой палубе.
– Прошу прощения, сэр, – произнес запыхавшийся мистер Уикс, – здесь шхуна. «Фурия», сэр. Наверно, она вошла с приливом час-два назад, и сейчас нагло стоит за той дау.
– Не может быть! – сказал, поднимаясь, Ларримор. – Ты, должно быть, ошибся.
– Святая правда, сэр. Я узнаю ее силуэт, где хочешь, и…
Дэн натянул просторные хлопчатобумажные брюки, составлявшие все его одеяние, и побежал по залитой солнцем палубе. Беглый взгляд подтвердил правоту матроса. Наконец-то «Фурия» попала ему в руки. И ее капитан не мог находиться далеко. Дэну не верилось, что Рори Фрост бросит судно, а с ним команду и способ зарабатывать на жизнь.
Он не мог представить, почему Рори вернулся, но было достаточно того, что это произошло. Приказав спускать шлюпку, Дэн поспешил в каюту надеть мундир, портупею и зарядить пистолет.
Когда он перелезал через борт, город неохотно просыпался в душных, переполненных домах на узких, дурно пахнущих улочках, в жарких дворах и прохладных мечетях, на влажных от росы палубах дау. Люди обращались лицом к Мекке и читали положенные молитвы, которыми все правоверные приветствуют приход утра с тех пор, как Пророк отправился в рай. Когда шлюпка огибала корпус дау, Дэн видел высоко над собой моряков-арабов, кланяющихся и выпрямляющихся, как предписано ритуалом, погруженных в молитвы и словно бы не замечающих никого вокруг. Но он знал, что от их благоговейно поднятых глаз не ускользает ни одно движение, и они не только отметили про себя, что он плывет, но и поняли, с какой целью.
Трое молящихся на носу «Фурии» членов команды не подали вида, что заметили его приближение. Но среди них не было ни хаджи Ралуба, ни Хадира, и нигде не былр видно капитана Эмори Фроста.
Дэн не окликал вахтенного шхуны, и когда шлюпка подошла к ее борту, он поднялся и, не обращая внимания на молящихся, стал спускаться по трапу; остановить его никто не пытался.
Рори поставил чашку с кофе и приветливо встал, словно принимая долгожданного гостя.
– Доброе утро, Дэн. Что-то ты поздно. Я рассчитывал увидеть тебя больше часа назад. Или никто из вас не заметил, как мы вошли? Твой вахтенный офицер явно спал! Нужно поддерживать дисциплину на борту, Дэнни – вокруг так много скверных типов. Кофе? Или предпочтешь чего-нибудь покрепче?
– Вы должны знать, – ответил без гнева Дэн, – что я не принял бы от вас и глотка воды, умирая от жажды в пустыне. Так что незачем тратить свое и мое время, пытаясь вывести меня из себя. Если вы преуспеете в этом, то лишь избавите палача от хлопот. Пойдете со мной или прислать караул арестовать вас?
– Смотря, куда. Если хочешь доставить меня к нашему почтенному консулу, буду только рад сопровождать тебя – так что перестань угрожающе класть палец на спусковой крючок. Консул будет ждать нас. Хаджи Ралуб отправился больше получаса назад сообщить, что я окажу ему честь своим визитом, как только ты предоставишь мне соответствующий эскорт. Должно быть, он сейчас думает, долго ли ты будешь копаться. Пошли?
Дэн смотрел на Фроста в упор, улыбка его была такой же холодной, неприятной, как и взгляд. Задумчиво произнес:
– Я многое отдал бы, чтобы узнать, почему вы на-деетесь вывернуться. Очевидно, для этого есть какие-то причины, как и для возвращения в открытую. Наверно, полагаете, что друзья из Двора спасут вашу голову. Однако на сей раз у них ничего не выйдет.
– Это их страна, – мягко заметил Рори.
– Но вы не ее гражданин. Вы британский подданный и как таковой можете быть подвергнуты безотлагательному наказанию по британским законам.
– То есть, безотлагательно повешен.
– Совершенно верно.
– На каком основании?
– Убийство, похищение человека и подстрекательство к насильственным действиям.
– О Господи! Звучит очень грозно. Но вы с полковником пойдете на большой риск, если вздумаете казнить меня без суда. Не боишься, что какой-нибудь въедливый член парламента может спросить кое о чем в Палате?
– Нисколько. Британское общество вряд ли заинтересуется судьбой насильника-изменника, а если это и произойдет, то ничем вам не поможет. Вы будете уже мертвы. К тому же, будет указано, что здесь сложилась обстановка, требующая в интересах общественной безопасности немедленно казнить вас, как подстрекателя беспорядков. А о суде беспокоиться нечего, мы позаботимся, чтобы он состоялся, если это принесет вам какое-то удовлетворение. Полковник Эдвардс уже собрал подписанные показания многих свидетелей. Можете не сомневаться, он выслушает все, что вы скажете в свою защиту, прежде, чем вынести приговор.
– Очень любезно с его стороны. Но ведь это будет пустой тратой времени, раз он, судя по твоим словам, твердо решил покончить со мной.
– Так это будет лучше выглядеть в рапорте, – вежливо сказал Дэн.
В смехе капитана прозвучала нотка искреннего восхищения, и он произнес без иронии:
– Дэнни, ты мне по сердцу. Чего не могу сказать об этом старом сухаре Эдвардсе! Но почему ты решил, что можешь уговорить меня сунуть голову в петлю?
Дэн растянул губы в невеселой усмешке и показал пистолет.
– Во-первых, поэтому. Во-вторых, в шлюпке у меня полдюжины людей, все они вооружены.
– Знаю. Видел их. Эти иллюминаторы служат не только для вентиляции.
У лейтенанта в глазах впервые промелькнуло сомнение. Увидев это, Рори засмеялся снова.
– Ну-ну, Дэн! Ты конечно знал, что я буду ждать тебя. Нужно было получше обдумать положение и переместить корабль, прежде, чем являться с визитом. А так ты не можешь навести на меня пушки. Давай-ка покажу тебе кое-что. Видишь там дау? Когда ты проплывал мимо, ее команда молилась, но пока я занимал тебя разговором, они Покончили с молитвами, и теперь каждый твой матрос будет взят под прицел как минимум трех мушкетов – не считая тех, что на дау по правому борту. Видишь ли, у меня еще есть несколько друзей в этих водах.
– Мои пушки… – начал было Ларримор, однако Рори перебил его.
– Не отрицаю, твои пушки могут разнести дау в щепки, когда твоя команда поймет, что случилось с тобой. Но прости меня за плагиат, думаю, тебе это ничем не поможет, потому что ты будешь уже мертв.
Морщины, проложенные напряжением и ответственностью на загорелой коже Дэна, стали глубже, лицо словно бы окаменело, но он удержался от искушения поглядеть в открытые иллюминаторы по обеим сторонам узкой каюты, шевельнулся лишь его указательный налей, зловеще прижавшись к холодному изгибу металла. Лейтенант угрюмо сказал:
– Вы забываете, что отправитесь на тот свет раньше меня, если кто-то из ваших головорезов откроет огонь, я тут же вас пристрелю!
– Не сомневаюсь, – усмехнулся капитан Фрост. – И стрелять они не будут. Но твой пистолет не пугает меня, это будет более быстрая и чистая смерть, чем от веревки. К тому же, если ты им воспользуешься, то будешь в ответе за новый, гораздо более страшный взрыв насилия, чем прежний. Ты должен предотвращать кровопролития, а не разжигать их снова. Как бы тебе и полковнику ни хотелось увидеть меня в петле, боюсь, вам придется лишить себя этого удовольствия. Во всяком случае, пока что. Так что убери палец со спускового крючка, поднимись на палубу и скажи своим людям, пусть спокойно возвращаются на корабль. Как только они уплывут, мои люди доставят нас на берег для визита в консульство. Что скажешь, Д-эн?
Мышцы правой руки Дэна напряглись, задрожали, на миг показалось, что он выстрелит и примет на себя все последствия, Но пять лет патрулирования восточного побережья Африки открыли ему неразумность опрометчивых поступков, а ярость уже подтолкнула его сегодня утром на совершение серьезной ошибки. Он задумался с холодным гневом, не затемняющим рассудка, и понял, что капитан Эмори Фрост прав. Обмен выстрелами между матросами в шлюпке и дау по обоим бортам «Фурии» почти наверняка окончится смертью и его самого, и матросов. Конечно, пушки «Нарцисса» страшно отомстят за погибших, но зрелище смертного боя между английским кораблем и двумя арабскими дау непременно приведет к взрыву насилия в городе; думать о его последствиях было невыносимо.
Шумно вздохнув, Дэн опустил пистолет. Рори улыбнулся.
– Правильно. Я не сомневался в твоем благоразумии.
Лейтенант повернулся и вышел из каюты. Фрост услышал, как он отдал матросам отрывистую команду, и вскоре увидел, как шлюпка возвращается к «Нарциссу». Блеф удался. Ама бен-Лабади был умен, и хотя ему доставило удовольствие помочь капитану Фросту сбить с толку лейтенанта безобидным представлением, он понимал, что дау является удобной мишенью для пушек шлюпа, и позаботился, чтобы все мушкеты его вспыльчивой команды были на всякий случай разряжены. Но Дэн знать об этом не мог, а Рори рассчитывал, что если он даже заподозрит блеф, то не посмеет идти на риск, потому что команды дау пользовались незавидной репутацией, а европейская община Занзибара невелика и в сущности беззащитна.
Учитывая, что он собирался нанести визит британскому консулу, каждого знакомого с Эмори Фростом, можно извинить за мысль, что эта пустая демонстрация силы была в высшей степени бессмысленной. Однако Рори знал, что полковнику сообщат об этом инциденте, и что ни Дэн, ни полковник не желают стычки между дау и «Нарциссом». Именно поэтому он и устроил спектакль, надеясь создать у обоих джентльменов впечатление, что у его команды есть союзники.
Тем не менее, он прекрасно сознавал, что до сих пор, ведя эту игру, имел большие преимущества. Рискованным был следующий ход. На берегу, вдали от дау, преимущество будет на стороне полковника Эдвардса, и он может не пойти на уступки. Что ж, если так, он, Рори, по крайней мере сделал все для улучшения условий сделки относительно своего судна и команды.
Дэн поджидал его на палубе. Когда солнце поднялось над горизонтом и залило белые крыши домов ослепительным светом, они высадились на замусоренном пляже неподалеку от британского консульства и пошли жаркой, безветренной улочкой. У входа стояло на страже двое "султанских белуджей, третий, держа мушкет наизготовку, наблюдал за хаджи Ралубом, стоящим в резко испещренной светом тени казуарины.
– Я сказал этому ослу, что останусь здесь добровольно, – проворчал Ралуб. – Но эти болваны боятся, что без присмотра я сбегу. Скажи, что караулить меня незачем, и что я буду ждать твоих указаний.
– Они не поверят, хал ки, – ответил Рори. – Потерпи. Я недолго.
Британский консул ждал, сидя за письменным столом. Происходящее, судя по всему, нисколько его не удивляло. Пропустив мимо ушей вежливое приветствие Фроста, он откинулся на спинку кресла и стал слушать рассказ Ларримора об утренних событиях. Когда Дэн умодк, полковник обратил на Рори суровый взгляд и холодно заговорил:
– Не стану терять времени на подробностях обвинений против вас, они вам хорошо известны. Буду краток. Вы обвиняетесь в подстрекательстве толпы к нападению на иностранные консульства, разжигании беспорядков, приведших к смерти двух человек и избиению многих, а также в насильственном похищении гражданки дружественной державы. Я только что услышал, что сегодня утром вы угрожали открыть огонь по военным морякам Ее Величества, хотя это немедленно привело бы к новым антиевропейским выступлениям, и вы были б повинны еще во многих смертях. Поэтому мне остается только вынести вам смертный приговор и потребовать немедленного его исполнения. Хотите что-нибудь сказать по этому поводу?
– Конечно. Иначе бы меня здесь не было, – спокойно ответил Фрост. – Можно присесть?
Не дожидаясь разрешения, он потянулся назад, придвинул стул и уселся на него верхом, сложив руки на спинке и опустив на них подбородок. В этой позе он казался намного более спокойным, чем на самом деле. Глаза полковника холодно сверкнули, мышцы Дэна Ларримора напряглись, однако никто из них не двинулся. Полковник, сделав над собой усилие, сурово заговорил:
– Я понимаю – прекрасно понимаю ваши горе и гнев, вызванные преступлением против женщины из вашего дома и трагическими его последствиями. Но это не может служить оправданием вашего отвратительного поступка с ни в чем не повинной, несчастной…
Он не смог закончить фразу, так как в худощавом, обращенном к нему лице появилось нечто, заставившее его умолкнуть, и с удивлением обнаружил, что краснеет так жарко, словно грубо нарушил правила приличия. Целую минуту в маленьком кабинете с белыми стенами царили полная тишина и гнетущая неловкость.
Сухое, смущенное покашливание полковника нарушило тишину. Суровость сошла с лица Рори, тело расслабилось, и он беззаботно сказал:
– Я не собирался оправдываться. Может, перейдем к условиям сделки? У меня есть предложение.
Полковник гневным жестом отказался, Рори предостерегающе поднял руку и заговорил:
– Постойте! Вы спросили, хочу ли я что-нибудь с казать, поэтому прежде, чем выносить смертный приговор, выслушайте. В настоящее время вы содержите в моем к доме под стражей старика и ребенка. Если позволите им подняться на борт «Фурии» со всеми жителями дома, какие захотят их сопровождать, и позволите отплыть с отливом, я сдамся, и можете поступать со мной, как угодно. Только предупреждаю: пока мои друзья поблизости, пытаться вздернуть меня будет неблагоразумно. Таковы мои условия. На мой взгляд, очень великодушные.
– Очень! – насмешливо согласился Дэн. – Особенно учитывая, что вы у нас в руках, и вопроса о вашей сдаче, добровольной или нет, не возникает. Здесь нет прикрывающих вас дау, а мой корабль теперь стоит так, что может навести пушки на вашу шхуну. Вам нечего предложить для сделки, и если это все, что вы хотели сказать…
Полковник Эдвардс, наблюдавший за лицом Рори, оборвал молодого человека властным жестом и спокойно сказал:
– Полагаю, это не все. Можно поинтересоваться, что вы намерены предпринять, если ваши условия будут отвергнуты?
– Можно. Мне очень не хотелось бы снова поднимать беспорядки в городе, но несколько моих друзей будут только рады по чисто эгоистическим причинам разжечь волнения. Команда моя получила указания; узнав, что я сдался добровольно, и вы приняли мои условия, она позаботится, чтобы никаких волнений из-за меня не возникло. Даю вам в этом слово.
– Слово подлого работорговца! – не сдержавшись, выпалил Дэн. – Подлый, низкий похититель, ни один человек в здравом уме не поверит вашему слову, и если думаете…
– Помолчите, Ларримор, – бесцеремонно перебил его полковник и снова обратился к Фросту: – А если вы не сдадитесь добровольно? Что они сделают?
Рори усмехнулся и покачал головой.
– Ну, нет! Если я скажу что, вы примете меры, чтобы помешать этому. Правда, сомневаюсь, что эти меры окажутся успешными. Но можете поверить слову «подлого работорговца», что если попытаетесь задержать меня без моего согласия, то пострадает множество неповинных людей. Вас это, возможно, расстроит, но меня нисколько.
— Блефуете, – сердито сказал Дэн. – Ни ваши друзья, ни вы ничего не можете сделать. Им не захочется оказаться под артиллерийским обстрелом, и даже султан не посмеет хотя бы пальцем шевельнуть, чтобы помочь вам, если мы наведем на город пушки и пригрозим открыть огонь при первых признаках беспорядка.
– «Правь, Британия!» – произнес Рори Фрост. – Хорошо, Дэн, я блефую. Бросишь мне вызов?
Ларримор не ответил. Рори засмеялся.
– Не посмеешь. Потому что султан тоже может бросить вызов тебе, сказав: «Давай, стреляй».
– Однажды мы уже восстановили порядок без этого, – ответил Дэн. – И сможем восстановить снова.
– Сомневаюсь. В прошлый раз город был на вашей стороне, однако на сей раз вам придется сражаться с жителями города, а не толпой вторгшихся пиратов, которых любой здравомыслящий горожанин боится и ненавидит. У вас не будет союзников, и поскольку, как мне известно, другой английский корабль придет сюда только через две недели, вас будет слишком мало, чтобы сражаться со всем островом.
Он понял, что лейтенанту нечего возразить, и воспользовался своим успехом.
– Перестань лезть в бутылку, Дэн, давай поговорим разумно. Это относится и к вам, сэр. У вас нет счетов с ребенком или со старым Бэтти Поттером. Собственно говоря, и с моей командой, она просто выполняла мои приказания. Вам нужен я, и если отпустите их, то сажайте меня под замок до прибытия «Баклана», а потом отправляйте под суд в более безопасное место, где всем наплевать, повесят меня или нет. Что вам терять? Или огульная месть для вас важнее безопасности, к примеру, мисс Крессиды Холлис?
– Гад! – прошептал Дэн. – Грязный, ползучий гад!
Он быстро шагнул вперед, полковник перегнулся через стол, схватил его за рукав и дернул назад.
– Сядьте, лейтенант!.. Благодарю вас.
Потом снова сел и обратил на капитана холодный взгляд серых глаз.
– Речь идет, мистер Фрост, не о мести, а о правосудии. И лично я не верю, будто у вас достаточно приверженцев на Занзибаре, чтобы вы могли привести в исполнение свою угрозу. Но, к сожалению, вы правы в том, что мы не можем пойти на риск нового взрыва насилия. У нас нет раздоров с горожанами, и мы не собираемся их провоцировать. Лишь из этих соображений я вынужден принять ваши условия.
