Текст книги "Пассат"
Автор книги: Мэри Кэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)
22
– Добрый день, мисс Холлис, – вежливо сказал Рори Фрост. – Это приятная неожиданность.
– Значит, я была права! – Голос Геро звучал еле слышно, и произносила она не то, что хотела. – Это тот самый дом – я так и знала!
Капитан Фрост, очевидно, прекрасно понял эту бессмысленную фразу, потому что сказал без удивления:
– Я предполагал, что вы узнаете его, если увидите. Ночь тогда была ясная. Как вы здесь оказались?
– Мы устроили пикник. Проплывали мимо, и я увидела его.
– И решили заглянуть? Очень любезно с вашей стороны, – учтиво произнес Фрост.
Геро вспыхнула и осознала, что этот несносный человек опять, и притом моментально, вывел ее из себя. Ну, на сей раз она этого не выкажет. Останется совершен-но спокойной, по крайней мере внешне, владея собой и ситуацией. Увидев, как дернулся уголок рта Рори, она со смущением заподозрила, что он безошибочно прочел ее мысли, и ему стало смешно. Решительно отбросив это подозрение, девушка сказала восхитительно сдержанным голосом:
– Ничего подобного. Мне просто стало интересно, кому принадлежит этот дом, и поскольку никто не знал, я прошла по пляжу узнать, есть ли здесь кто-нибудь.
– И, решив, что никого нет, вошли. Не кажется ли вам, что это несколько рискованно, мисс Холлис? Вас легко могли бы неправильно понять.
– Я не собиралась входить. Но дверь была приоткрыта, и…
Геро умолкла, с раздражением осознав, что оправдывается.
– И вы не смогли удержаться. Прекрасно понимаю. Но если возьмете манеру входить во все дома, где хозяин по небрежности бросил дверь приоткрытой, то можете нажить в этом уголке мира серьезные неприятности. Например, оказаться в гареме у какого-нибудь впечатлительного джентльмена. Или даже похищенной ради выкупа!
От Геро не укрылась насмешливость последней реплики, но она не изменила принятому решению и сказала спокойно:
– Правда? Я очень разочарована, поскольку не раз слышала, что у арабов восхитительные манеры.
– Как правило, да. Но они еще очень страстны, необузданы и склонны возмущаться появлением тех, кого можно заподозрить в шпионстве.
– Я не «шпионю»! – возмутилась Геро.
– Вот как! Прошу прощенья. Очевидно, меня на эту мысль навела та предельная осторожность, с которой вы вглядывались в старые караульные помещения. Кстати, что надеялись там обнаружить?
– Ничего, – ответила изрядно вышедшая из себя Геро. – То есть, мне было просто интересно. Это место выглядит таким… таким старым.
– Оно старое. Если вы имеете в виду наружную стену. По-моему, тут стоял форт в те дни, когда Португалия была великой колониальной державой. А дом построен лет двадцать-тридцать назад; строил его араб, чьи манеры никак не назовешь восхитительными.
– Да? Кто же это? – спросила Геро с обманчивым безразличием.
– Джентльмен по имени Али ибн Ахмед, если вам это сколько-то интересно.
Геро было очень интересно, но она этого не сказала. Мысленно повторила имя, стараясь запомнить, и удовлетворенно подумала, что не только узнала то, ради чего пришла, но и лишний раз убедилась – у Рори Фроста прекрасные отношения с владельцем дома. Если лейтенант Ларримор и полковник Эдвардс, узнав об этом, не сделают правильных выводов, ее это очень удивит. Да и самого Рори, решила она, тоже бы удивило, он многое знает о доме и опрометчиво признается в этом.
Она обратила внимание, что Фрост глядит на нее с задумчивым выражением на худощавом, загорелом лице. Заметив ее взгляд, он спросил:
– Интересно, о чем вы думаете? Наверно, опять «им о чем»?
– Вот именно. Мне просто любопытно, что вы здесь делаете.
– Полагаете, выгружаю какой-то сомнительный груз средь бела дня? Уж вам-то известно, на меня это непохоже!
– Да, конечно, – от души согласилась Геро.
Капитан рассмеялся.
– Вот это мне в вас нравится, мисс Холлис. Вы безо всяких дамских колебаний рубите сплеча. Если вам необходимо знать, я просто наслаждался отдыхом в том месте, которое всегда находил спокойным и, до недавнего времени, уединенным.
Геро не обратила внимания на оскорбительный намек, содержащийся в последнем слове, и холодно поинтересовалась, не взял ли он манеру приезжать сюда, когда дом явно пуст, и его друга-араба нет дома.
– Какого друга-араба?
– Али ибн Ахмеда.
– Если речь о покойном, неоплаканном Али ибн Ахмеде, он покинул сей мир добрых пятнадцать лет назад. Приготовил ничего не подозревающему гостю ловушку и по неосторожности угодил в нее сам. Думаю, на том свете ему весьма жарко.
Геро нахмурилась и раздраженно сказала:
– Тогда его сына. Или того, кто владеет сейчас этим домом.
– Владею им я, – ответил Рори Фрост.
– Вы?!
– Действительно не знали? – В глазах Рори светилась насмешка. – Да, вижу, действительно. И мне хотелось бы знать, почему это известие так разочаровало вас. Вы ведь разочарованы, не так ли?
– Нет. Да!.. То есть… Когда вы… – она вновь умолкла и закусила губу.
– Когда приобрел этот дом? Лет пять-шесть назад.
Пять-шесть назад. Стало быть, никакой тайны здесь нет, полковник Эдвардс и лейтенант Ларримор не только должны об этом знать, но, наверно, беря грех на душу, не раз поручали обыскивать дом сверху донизу. Значит, прятать здесь рабов Фрост не мог. Но все же мушкеты он выгрузил здесь, причем ночью – это она видела собственными глазами. Достаточно было только сказать… Нет, этим бы она ничего не добилась, ввозить мушкеты законом не запрещается, а это его собственный дом, его собственный пляж.
Геро потребовалось усилие, чтобы скрыть разочарование, и это ей удалось. Потом церемонным тоном сказала, что это очаровательный дом, и расположение его мистер Фрост, должно быть, находит весьма удобным. Она извиняется, что помешала ему отдыхать, и ни в коем случае не вторглась бы в его владения, если б знала о его присутствии.
– Не сомневаюсь, – угрюмо ответил капитан Рори. – И не стану спрашивать, что привело вас сюда, потому что вполне догадываюсь. Видимо, вы пришли разузнать, кому принадлежит это место, потому что видели, как однажды ночью я выгружал здесь некий груз, и заподозрили, что здесь могут храниться и другие грузы. Что здесь даже может находится загон для рабов. А работорговцев вы очень осуждаете. Я прав, не так ли?
– Помнится, вы уже задавали этот вопрос, – сказала Геро, притворяясь, что не понимает. – И помнится, я ответила, что я не «осуждаю», а ненавижу работорговлю и всех, кто ею занимается.
– Вы дали мне это понять. Почему?
– Почему? Неужели вы это серьезно? Причина должна быть ясна любому разумному человеку, я не могу понять, как вы можете задавать мне такой бессмысленный, бесконечно глупый вопрос. Всего доброго, сэр.
Геро отрывисто кивнула ему, хотела повернуться и уйти, но позабыла о колючем побеге, зацепившемся за кружево ее нижней юбки. Ей пришлось задержаться, чтобы высвободиться. Капитан Фрост легко перешагнул через куст, ухватил ее запястье железной хваткой и размеренно, с металлом в голосе произнес:
– Если б вы знали меня получше, то поняли, что я не задаю бессмысленных вопросов. У меня есть особая причина интересоваться вашими взглядами.
Геро перевела взгляд от его жестких пальцев на столь же жесткое лицо и с немалым трудом сдержала вызванный страхом порыв пинаться и царапаться. Поняв, что эта попытка может окончиться только унизительным поражением, она спокойно произнесла:
– Вы причиняете мне боль.
Проблеск чего-то, очень похожего на восхищение, вспыхнул в лице капитана Фроста, он слегка улыбнулся и выпустил ее. Геро отдернула руку, потерла вмятины, оставленные его пальцами, но больше не совершала ошибки, пытаясь уйти. Рори секунду-другую молча смотрел на нее, а потом безо, всякой логики, с каким-то удивлением подумал, что забыл, серые у нее глаза, или в них есть зеленые крапинки, и что больше не забудет.
– Оставив в стороне общие слова, – негромко спросил ой, – ответьте, за что конкретно вы ненавидите работорговцев? За то, что они зарабатывают деньги таким образом?
– Нет. – Голос девушки был ледяным. – Я уже говорила вам, и уверена, вы этого не забыли. Но если хотите, чтобы сказала еще раз, буду рада удовлетворить ваше желание. Ненавижу я их потому, что они лично повинны в смерти, муках и унижении тысяч людей. Невинных существ, не причинивших им никакого зла и не вступавших с ними в ссоры. Потому, что работорговцы бездушно обрекают их на унижения, страдания и несчастья…
– Да, я так и-думал. Просто хотел увериться, что понял правильно. В таком случае, мисс Холлис, может, скажете мне, как это с такими взглядами вы из кожи лезли, чтобы стать лично повинной в смерти и увечьях нескольких сот людей, которые не могли причинить вам зла, и с которыми – насколько мне известно – вы вряд ли ссорились? Более того, почему сочли возможным содействовать расширению работорговли, к которой, по вашим словам, питаете ненависть? Я, может, оправдал бы вас, если б вы делали то или другое ради личной выгоды; это был бы по крайней мере более понятный мотив, чем любовь к вмешательству в чужие дела. Однако, признаюсь, это вызывает у меня интерес.
Геро решительно заявила:
– Вы, наверно, сошли с ума! Я не имею ни малейшего понятия о чем идет речь, и вы сами, уверена, тоже. Можно, я пойду? Мне пора.
Капитан Фрост, пропустив эту просьбу мимо ушей, жестко сказал:
– Я уже советовал вам не соваться в дела, которых не понимаете, но, кажется, вы из тех юных особ, которые не внемлют советам. Вы обяжете меня, объяснив, как ваша щепетильная совесть позволяет помогать в переправке оружия безответственному сброду заговорщиков и вместе с тем полностью снимать с себя ответственность за смерти, как прямого результата этого поступка.
– Я не помогала… Не прикасалась… То было не оружие! – негодующая Геро говорила страстно и непоследовательно. – То были голоса!.. То есть, люди. Я хочу сказать…
– Вы хотите сказать, – уничтожающе перебил капитан Фрост, – что думаете, я поверю, будто вы помогали переправлять в Бейт-эль-Тани избирательные урны.
– Я не думаю, что вы поверите чему-то! – с жаром заявила Геро. – И мне все равно, чему вы верите. Конечно же, то были не тела и не… То были деньги. Для покупки еды и для привлечения людей на сторону принца – тех, кто не мог выступить бесплатно – чтобы не возникло необходимости сражаться. Это ваши люди – ваши убийцы-моряки и ваш зануда-консул – начали бойню. Если бы не они…
Девушка внезапно умолкла, смущенная выражением лица Фроста, у нее упало сердце, ей захотелось зажать уши и не слышать больше ничего.
– Вы действительно верите в это? До чего ж доверчивое орудие в чужих руках! Неужели вам даже не приходило в голову открыть хотя бы один из сундуков?
– Они были заперты; к тому же… – Геро перевела дыхание и вдруг широко раскрыла глаза. Потом, словно стремясь убедить не его, а себя, произнесла шепотом:
– Там были деньги!
– Там были винтовки, – сказал Фрост.
– Не верю.
– Думаю, верите, угрюмо произнес Фрост.
– Нет, – сдавленно сказала Геро. – Нет! О нет!
– Как вас убедили не открывать сундуков?
– Сказали, арабы могут подумать… – она вновь умолкла, вспомнив, что говорила тогда Тереза. Клейтон предостерегал ее против Терезы… против Чоле… и остальных…
– Что вы могли присвоить часть содержимого? А вы поверили и помогли передать двести винтовок человеку, которому недоставало только их, чтобы поднять вооруженный мятеж! Теперь вы, наверно, скажете: «Ах, я не знала», и забудете скучную сентенцию, «гласящую: «Незнание закона не оправдывает никого».
– То были не… то были деньги. Наверняка!
– В сундуках такого размера? Не говорите глупостей. Винтовки – и ничего больше. Потом, словно этого мало, вы помогли Баргашу бежать к своим сторонникам и тем самым развязали мятеж, в котором погибло множество людей. А теперь несете чушь о жестокости этого старого болвана Эдвардса и горстки мальчишек-офицеров, которым выпала незавидная задача не дать мятежу охватить пол-острова и покончить с тем, началу чего вы со своими приятельницами содействовали, как могли. Если б вы имели какое-то представление о племени эль харт, то поняли, что им плевать на всех сыновей султана Саида, они хотели уничтожить всю его семью и захватить власть, а половина остальных сторонников Баргаша просто надеялась хорошо пограбить.
Лицо Геро побелело, как полотно, казалось она не слушает Фроста. Наконец произнесла чуть слышным шепотом:
– Нет. Это неправда. Тереза бы ни за что… Она обещала!
Смех Рори прозвучал грубо, отрывисто, словно грязное ругательство.
– Голубушка Тереза! Интригующая во всех смыслах особа. Но плюс к тому хитрая, несентиментальная, в высшей степени практичная и ярая патриотка. Фирма ее мужа, очень заинтересованная в плантациях сахарного тростника, стремилась сместить Маджида, так как его поддерживают англичане, решившие покончить с работорговлей. Вот почему месье Тиссо, его друзья (и, кстати, правительство) решили поддержать старшего брата, Тувани, когда Он потребовал себе все земли покойного султана, не довольствуясь львиной долей наследства. А когда британская Ост-Индская компания вмешалась и заставила военные корабли Тувани повернуть обратно, они перенесли внимание на Баргаша.
– Потому что он стал бы лучшим султаном, – вызывающе заявила Геро. – Он сделал бы кое-что для своих подданных, провел бы реформы и… и был бы сильным правителем в отличие от слабого брата, прогрессивным, а не отсталым, средневековым!
– Вам так сказали? Бедная мисс Холлис! Вот к чему приводят наивность и доверчивость.
– А почему это не может быть правдой? – страстно спросила Геро. – С какой стати вы уверены в своей правоте лишь потому, что постарались подружиться с Маджид ом, дабы вас не прогнали с острова? Принц стал бы лучшим султаном!
– С точки зрения арабов – да, – согласился Фрост. – Они всегда предпочитают коварных и безжалостных. А другие качества, которыми вы наделяете его – чистейший вымысел, и Тереза, в отличие от вас, прекрасно это знает. Существует одна-сдинствснная причина, по которой фирма ее мужа предпочитает видеть правителем Занзибара и материковых территорий Тувани или Баргаша. И тот, и другой позволили б за определенное вознаграждение возить рабов на тростниковые плантации Бурбона и Ла Реюньона. Теперь понимаете?
– Нет… – Голос Геро понизился до шепота. – Вы не можете этого знать. Это ваша выдумка. Я никогда не слышала о Ла Реюньоне, невозможно, вы просто…
Голос отказал ей.
– Похоже, вы не слышали очень о многом, – грубо сказал Рори. – К вашему сведению, острова Бурбон и Ла Реюньон принадлежат Франции, и Его Императорское Величество Наполеон Третий – или его правительство, если угодно – разрешил ввоз рабов под благозвучным названием «свободный найм», оно должно означать, что негры добровольно предлагают свои услуги. Однако положение вещей от этого нисколько не меняется. Туземные агенты скупают негров по всему побережью Мозамбика и гонят на французские суда, где их спрашивают, согласны ли они завербоваться на десять лет. Негры не понимают ни слова, а поскольку торговцы велели им в ответ на всякое обращение кивать – у африканцев это означает «нет», а не «да», как у нас – они кивают, и это расценивается, как согласие. Потом их переписывают, нумеруют и везут на плантации; а живут они там недолго. Знаете, сколько рабов нужно для плантаций одного только Ла Реюньона? Сто тысяч! Поскольку жизнь на плантации одного раба длится в среднем пять лет, французам ежегодно требуется двадцать тысяч новых. Требуется так остро, что французские военные корабли сопровождают работорговые суда до самого порта. Французы интригуют против султана Маджида, так как Англия поддерживает его. Они создали такой спрос на рабов, что цены взлетели, и племенам выгоднее захватывать в плен соседей, чем добывать средства для жизни обычным способом. Вот чему вы, проникнутая общественным сознанием девушка, вы с вашими приятельницами всеми силами помогали. Забавно, не так ли?
– Я… – начала было Геро и не смогла продолжать.
Капитан Фрост засмеялся.
– Да, как ни странно, вы, мисс Холлис. Ваше пылкое, слепое вмешательство в заговор Баргаша содействовало гибели многих людей, и если бы Баргаш преуспел, вы были бы причастны – признаю, в малой степени, но все же причастны – к резкому увеличению числа рабов во французских колониях (а также и других местах) и к возможности торговать неграми любому человеку.
– Вроде вас! – сказала Геро дрожащим голосом.
– Вроде меня, – любезно согласился капитан Фрост.
Ужас и удивление ненадолго подавили гнев девушки. Но он вспыхнул вновь, когда она вспомнила, что человек, читающий ей нотацию, будто провинившейся школьнице, по собственному признанию, распутник, вор, работорговец, да может быть, еще и пират! И все же выговаривает, что она по неведению вмешалась в то, чем он сознательно занимается многие годы – и притом ради наживы.
Краска опять залила ее бледное лицо, и она пылко заговорила:
– Вы многое сказали мне в порицание, но, по крайней мере, я не замышляла никакого зла, в то время, как вы!.. Откуда вам знать, что в тех сундуках находились мушкеты? Если и так (во что я не обязана верить), то лишь потому, что вы сами привезли их на Занзибар и спрятали в этом самом доме. Вашем доме. И еще смеете говорить, что я причастна к гибели людей, вооруженных именно теми мушкетами, которые вы продали Баргаш у.
– Не Баргашу, – спокойно поправил Рори. – Агенту, который, видимо, перепродал их Баргашу с немалой выгодой.
– Значит, признаете.
– Почему же нет? Если вы уклоняетесь от своей доли ответственности, это не значит, что я должен поступать так же.
Геро торжествующе, презрительно засмеялась.
– Ага!.. Я думала, что вы лжете, а теперь уверена в этом. То были не те сундуки, которые вы сгружали здесь.
– Конечно, не те. Но содержимое было то. И не говорите «не верю», эта реплика начинает уж навязать в ушах. Поверьте, я знаю, кто их купил и кому перепродал. А также, что вы изобрели способ переправить их Баргашу.
– Вы признаете это и все же имеете… имеете наглость обвинять меня в гибели людей, которым сами же продали мушкеты, ради наживы?
– Да, но, видите ли, – сказал Рори, – то были не мушкеты. Винтовки.
– Не вижу никакой разницы!
– Конечно, не видите. Но мне эти дела хорошо знакомы. Меня спросили, не соглашусь ли я поставить тайком определенное количество оружия для неназванной цели, которая, тем не менее, была мне совершенно ясна.
– Значит, вы знали – с самого начала!
– Дорогая моя, я не доверчивая старая дева и, конечно же, знал. Большого ума не требовалось. Но речь шла о приличной сумме денег, а я взял за правило не отказываться от выгодных предложений.
– Хотя и притворяетесь другом султана? Хотя знали, что мушкеты будут использованы против него?
– Винтовки, – мрачно поправил капитан Фрост.
– Почему вы постоянно это твердите? Из них тоже можно убивать людей.
– Из этих – нет. Во всяком случае, пока не найдешь нужного количества гремучей ртути и не начнешь изготавливать капсюли. Видите ли, мисс Холлис, меня не просили доставить необходимые боеприпасы; только «оружие». Двести винтовок, для точности. Один мой знакомый взялся доставить патроны, но из-за… э… недоразумения и того, что винтовки здесь пока в диковинку, привез такие, что подходят к мушкетам, а не к винтовкам. Понимаете, в чем суть?
Герд уставилась на него с удивлением и неприязнью; губы ее сжались в узкую линию, серые глаза похолодели.
– Прекрасно понимаю! Это был, в сущности, умышленный обман, ваш покупатель заплатил вам «приличную сумму» за совершенно никчемный товар.
– Не совсем – винтовки имеют свою цену, все они в прекрасном состоянии. С точки зрения последнего покупателя, винтовки просто, к сожалению, нельзя было пускать в ход, пока не удастся раздобыть нужных капсюлей и патронов.
– Но вы…
– Я, мисс Холлис, выполнил свою часть сделки, доставил клиенту двести винтовок. Они были перепроданы; и если б не ваше неожиданное вмешательство, вся сделка оказалась бы безобидной и доходной. Большую часть денег, присланных Тувани – да, он присылал средства! – заговорщики истратили бы бессмысленно. Старый Абдулла ибн Селим и вожди племени эль харт, увидев эти винтовки, поняли б, что из них нельзя стрелять теми патронами, которые недавно приобрели. Это связало б им руки, пока они не смогли бы приобрести или изготовить те, которые нужны. На это, поверьте, ушло бы много времени. Задержка обескуражила бы многих сторонников Баргаша, они уже заметно начали беспокоиться и были почти готовы сдаться или перейти на другую сторону. Однако благодаря вам и остальным героиням винтовки попали в руки дур из Бейт-эль-Тани. Ночью оружие показали Баргашу. Все двести, сложенные в прекрасную боевую груду.
– Не понимаю, в чем тут разница, – беспомощно сказала Геро. – Раз он видел их, то должен был понять…
– Баргаш не видел патронов – по той простой причине, что их доставили отдельно к одному из его гражданских сторонников, живущему за городом. Да он, видимо, и не потрудился осмотреть винтовки. Один лишь взгляд на них преисполнил его уверенностью. А поскольку их почти сразу же увезли и раздали по одной, по две не вождям, а рядовым, те, видимо, решили, что кто-то из главарей научит их обращаться с этим волшебным новым оружием, то нетрудно понять, что побудило мятежников к началу действий.
Геро издала глубокий вздох и после долгой паузы неуверенно сказала:
– Я не могу понять, по крайней мере, одного. Вы совершенно беспринципны и готовы пойти на любой риск ради наживы. Как же у вас хватает наглости читать мне мораль, если ваше поведение не может быть ничем оправдано.
– Video ineliora proboque, deteriora sequor, – процитировал Рори с насмешливым сожалением.
– Если бы я понимала, что это значит, то, может, и согласилась с вами.
– Прошу прощенья. Мне казалось, нося такое имя, вы должны были получить классическое образование. Это означает: «Доброе вижу и сочувствую ему, но влекусь к иному». Но, во всяком случае, делаю я это с открытыми глазами! А теперь, простите меня, если предоставлю вам самой найти обратную дорогу к тетушке. Дверь там, и буду благодарен, если, выйдя, вы закроете ее – а то кто-нибудь из вашей компании может соблазниться и войти. Всего доброго, мисс Холлис.
Он чуть заметно кивнул, повернулся на каблуках, пошел окаймленной цветами дорожкой и поднялся на веранду, оставив Геро, чувствующую себя униженной, стоять в тени с зацепившейся за побег розы юбкой.
Звук его шагов гулко раздался в каком-то сводчатом проходе и стих. Геро высвободилась, уколов палец и сделав на непрочном муслине нижней юбки еще одну длинную прореху, подобрала подол и быстро пошла из сада; с силой захлопнув за собой дверь, стала неуверенно спускаться по каменистой тропинке к пляжу. В душе ее мешались гнев и потрясение, губы шевелились с нелепым, плачущим шепотом; «Не верю… не верю… не верю…».
