Текст книги "Катализатор (СИ)"

Автор книги: Мария Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

– Ты помнишь, что тогда сказал?

Жак не ответил. Он прекрасно помнил.

– Ты сказал, что работа – это дело твоей жизни, и ты не можешь его бросить, потому что это как добровольно отрезать себе руку или ногу. И что семья, конечно, важнее, чем рука, или нога, или даже обе они вместе взятые, но лучше бы всё-таки обойтись без членовредительства. В общем, ты сказал, что с работы не уйдёшь. Как бы мама ни просила, что бы она ни говорила. – Крис помолчал. – Так вот. Эти исследования – дело моей жизни. Что бы ни происходило – это не изменится. Это не бунт, не упрямство и не изощрённый способ самоубийства. Это работа. Нормальная научная работа. Может быть, чуть более опасная, чем другие, но тут ещё можно поспорить. Даже если я останусь в музее, я всё равно эти исследования не брошу, пока не добьюсь результата. Такие дела.

Повисла тишина. Лицо Жака окаменело.

– Подслушал, значит…

Анита тронула мужа за рукав.

– Жак, не надо, это было так давно…

Не обращая внимания на слова жены, он поднялся, прошёлся по комнате из угла в угол.

– Подслушал, проникся, запомнил… А выводов не сделал?

Крис рассмеялся.

– Мне было одиннадцать, тебе – сорок семь. Кто из нас должен был делать выводы? Извини, мам. – Он шевельнул пальцами, и большое зелёное яблоко, выписывая в воздухе затейливые кульбиты, поплыло в подставленную руку. – Я ни в чём не виноват. Дурная наследственность. Это не лечится.

Жак поймал яблоко налету и тут же откусил от него солидный кусок.

– Вот же нахал упёртый…

Он подошёл к Крису, и тот невольно напрягся, будто ожидая удара. Но Жак лишь непривычным жестом потрепал сына по спине. Усмехнулся и пододвинул поближе вазу с фруктами.

– Мальчики, что с вами случилось? – не выдержала Анита.

Отец и сын разом вскинули головы и посмотрели на неё с такими одинаково удивлёнными выражениями лиц, что Тина прыснула и поспешила спрятать ухмылку за чайной чашкой.

– Ты о чём? – первым спросил Жак.

– Вы за две недели ни разу друг на друга не огрызнулись, – ответила Анита таким тоном, будто подобное поведение граничило с душевным расстройством. – Я вообще не помню, чтобы вы больше пяти минут мирно сидели за одним столом. Что произошло?

– Ничего не произошло, – убедительно соврал Жак.

– Внеплановая переоценка ценностей, – добавил Крис и заговорщически улыбнулся матери. – Просто наслаждайся миром, пока есть возможность. Вдруг это демо-версия?

После ужина Анита и Кристина уединились на кухне – прибраться и обсудить произошедшие перемены. Стоя у окна, Крис наблюдал за отцом, который расхаживал по комнате, будто обдумывая важное решение.

– Если я уговорю Грэя вернуть тебе свободу действий, ты пообещаешь, что не будешь проводить опасных опытов в одиночку? – спросил наконец Жак.

– Хочешь, чтобы я отчитывался? – подозрительно прищурился Крис.

– Хочу, – согласился отец. – Но ты же всё равно не будешь. Да и какой смысл? Был бы я магом – другое дело, а так… Я просто хочу знать, что рядом с тобой будет кто-то, кто сможет помочь, если что-то пойдёт не так. Если тебе действительно важен результат, это не помешает, правда?

Он взглянул на сына испытующе, словно ожидал протеста и привычных заявлений о свободе и самостоятельности. Но Крис просто кивнул:

– Если убедишь Грэя – пообещаю. Только как ты меня проверишь?

– Я постараюсь поверить тебе на слово, – предложил Жак. – Для разнообразия.

Что-то острое пребольно клюнуло в затылок. Крис резко обернулся и успел поймать белый бумажный самолётик.

«Пришло время вершить судьбы мира. Ты со мной?»

Надпись, ничуть не таясь, красовалась на левом крыле.

– Что-то случилось? – Потемневший взгляд сына не укрылся от внимания Жака.

– Нет, всё нормально, – улыбнулся Крис. – Просто мне надо идти.

Он смял послание в кулаке, сунул его в карман джинсов и быстро направился к выходу.

– Свидание? – хмыкнул Жак.

– Ага, что-то вроде.

Прихожую он пересёк почти бегом, сорвав с вешалки первую попавшуюся куртку и надевая её уже на улице. Пронзительный влажный ветер тут же забрался под слишком тонкую джинсовку, но возвращаться Крис не стал. Уловить направлявшую бумажный самолётик энергетическую нить он не успел, так что в парк напротив дома рванул интуитивно, предположив, что автор послания наверняка не стал бы уходить далеко. Уже пролетев тяжёлые кованые ворота, Крис сообразил, что парк – слишком людное место для подобных встреч. И тут же замер возле усыпанной влажно блестящими листьями детской площадки.

На качелях, упершись в землю носками кроссовок и до самых глаз спрятав лицо за высоким воротником изумрудного плаща, сидела Джин.

– Ты ожидал увидеть кого-то другого? – спросила колдунья, когда Крис подошёл ближе.

Он улыбнулся.

– Ну, знаешь… Так много людей в последнее время хочет вершить вместе со мной судьбы мира, что я просто потерялся в догадках. Но, если что, ты первая в очереди на моё сообщничество.

– Я польщена, – кивнула Джин, легко отталкиваясь от земли.

Мягко взметнулись волосы цвета осенних листьев. Качели увеличивали амплитуду. Колдунья запрокинула голову, отпустила металлические цепи. Очень хотелось сказать что-нибудь предостерегающе-взрослое вроде: «Держись, а то упадёшь».

«В твоём возрасте кое-кто успел полетать с парашютной вышки без парашюта», – вспомнил Крис и промолчал. Просто опустился на соседнее сиденье и наблюдал за хрупкой вершительницей мировых судеб, которая с детской беззаботностью взлетала над землёй и, казалось, могла в любой момент вспорхнуть в небо, дотянуться до огненных крон деревьев.

Крис ждал.

Со стороны Джин казалась абсолютно счастливой, но первое впечатление обманывало. Она боялась. Она вся была – напряжение и страх. Крис видел это, даже не прикасаясь к её полю.

Качели остановились. Джин прислонилась щекой к цепи и с вымученной улыбкой посмотрела на студента.

– Что будем делать?

– С миром? – Крис демонстративно задумался. – Предлагаю поделить поровну и править с честью и величием. Надо только геодезиста толкового найти, чтобы в будущем из-за территории не спорить. А потом можно будет снова объединиться в один большой союз. И устроить мир во всём мире. Как план?

– Было бы что делить и чем править, – вздохнула колдунья. – Рэд рассказал Эшу, что Лаванда пыталась смотреть вероятности. И…

Она вдруг судорожно вздохнула и нервно запахнула воротник плаща.

– Бред какой-то. Просто бред…

Крис быстро поднялся, встал за спиной Джин, нерешительно положил руки на её плечи, которые тут же мелко задрожали.

– Ну ты что? Что случилось-то?

Джин опустила голову и едва слышно пробормотала:

– После финала «Грани» начнётся война. Кто бы ни победил. И я не знаю, что делать.

Крис помолчал.

– Чушь какая. А если даже не чушь, почему ты должна с этим что-то делать? Почему с этим не может что-то сделать кто-нибудь другой?

И только тогда Джин разрыдалась. Сжалась, закрыла лицо руками, попыталась объяснить сквозь слёзы:

– Потому что если не сделаю я, то… Потому что Эш…

– Ну, всё понятно, – фыркнул Крис, стягивая перчатки. – Потому что Эш.

Джина не слышала. Она заходилась слезами, пыталась успокоиться, но каждый раз терпела неудачу. Крис глубоко, как перед прыжком в воду, вдохнул и решительно накрыл её руки ладонями, снимая привычные блоки и защиты.

Паника. Отчаяние. Истерическая канонада сердца. Нервная, душащая пульсация поля. Крис зажмурился. Куда там ревущей посреди леса Алиске! Куда там Кристине с её чувством вины! Что такое единичный эмоциональный всплеск по сравнению с болезненным страхом, свившим надёжное и прочное гнездо из чьих-то нервов? С ураганом, бушевавшим в душе Джин, было попросту страшно иметь дело.

Крис медленно выдохнул.

Впустить дикую стихию. Не захлебнуться резко нахлынувшими эмоциями. Отделить своё от чужого. Успокоиться. И вернуть это спокойствие источнику урагана.

Эффект был слабым и объективно едва ли стоил затраченных усилий. Но иногда Крис пренебрегал объективностью.

Через пару минут Джин перестала всхлипывать и застыла, не решаясь пошевелиться.

– Как ты это делаешь? – прошептала она.

– Не уверен, что до конца понимаю механизм, – признался Крис. Джин, словно боясь спугнуть облегчение, не отводила ладоней от лица, и он тоже не спешил отнимать руки. – Ты же умеешь физическую боль снимать? Это немного похоже.

– То есть ты это всё через своё поле пропускаешь? Через свою нервную систему? – Она резко оттолкнула его ладони, спрятала руки в карманы плаща. – Сгоришь ведь, ненормальный! О полеэмоциональной блокаде слышал когда-нибудь?

– Триста восемьдесят два.

– Что? – Джин удивлённо обернулась.

– Триста восемьдесят два раза меня называли ненормальным, сумасшедшим и всяким таким… Если я не сбился со счёта. – Он улыбался, ничуть не походя при этом на человека, замученного чужими страхами. – Не волнуйся, у меня гибкая психика. И я знаю меру.

«Эмпатическая буря и обострение панического расстройства с промежутком в две недели. Нормальная такая мера…», – подумал он и тут же отогнал непрошеную расчётливость.

– Извини. – Джин смяла в руках край широкого пояса. – Я вообще-то пришла не для того, чтобы плакаться тебе в жилетку.

– Ничего, не размокну. – Крис опять присел на качели. – Так чем я могу помочь? Хочешь, пойду на «Грань», пока Эш не выступил с этой блестящей инициативой? Мне, в общем-то, всё равно, вместо кого туда идти… Тина вон тоже рвётся в бой. Убедила себя, что виновата в появлении этого Иномирца, и теперь хочет искупления. Не могу же я уступить ей первенство в совершении глупостей! Тем более я объективно сильнее. А с Вектором, может быть, вообще неубиваем. Отличный повод проверить теорию, кстати… Так что приду, наваляю Иномирцу – и забудем об этом. Хочешь?

– Не хочу. Я вообще не хочу, чтобы эта дуэль состоялась. Потому что, кто бы ни победил, это вызовет взрыв. Лаванда права: что-то страшное назревает. И «Грань» может стать детонатором. Участвовать в этой провокации – безумие! Неужели ты не понимаешь?

– Триста восемьдесят три, – педантично проинформировал Крис. – Конечно понимаю. Не хуже тебя. Но ты ведь тоже не можешь сидеть сложа руки и смотреть, как кто-то подставляется под пули или какое-нибудь ещё оружие? Уж наверняка этого журналюгу экипируют по полной программе. Не будут же они рисковать таким ценным кадром! Нужен достойный противовес. Вы с Эшем делите твоё поле на двоих, и в драки ему после больницы лучше, наверное, не ввязываться. Рэд в этом участвовать не будет. Остаюсь я. Ты ведь поэтому пришла?

Джин резко встала, развернулась к собеседнику.

– То есть ты всерьёз считаешь, что я пришла подставлять под пули тебя? Хорошего же ты обо мне мнения! – И уже тише призналась: – Вообще я просто прячусь от Эша. Он, скорее всего, не будет ничего предпринимать, хотя бы не предупредив меня. Вот я и не даю ему этого сделать. Глупо, да?

Она поправила смявшийся плащ, скрестила на груди руки, оперлась спиной об опору качелей.

– Ну почему? Логично, – признал Крис. – Только это временная мера. Мы ведь всё равно вечером встретимся в «Гавани». И сомневаюсь, что от этой темы получится уйти.

– Вот и нужно подготовиться, – кивнула Джин. – Я сейчас плохо соображаю, а у тебя голова светлая. Может, придумаешь, что можно сделать?

– Светлая, говоришь… – Крис задумчиво запустил пальцы в чёрные волосы и улыбнулся. – Ну хорошо. Давай тогда для начала обратимся к первоисточнику.

– Вы и так уже всё знаете. Ничего более подробного я рассказать не смогу. Я не справочное бюро.

В ровном голосе Лаванды не было неприязни – лишь едва ощутимая усталость. Незваных визитёров она встретила без удивления, проводила в гостиную, напоила чаем и вот уже с четверть часа терпеливо объясняла, почему не может помочь.

– Я чётко вижу только свои точки выбора. Остальное – смутно и неопределённо. Это не предсказания, а статистическая вероятность. Рэда беспокоят последствия Рокового поединка, и я попробовала заглянуть дальше. Но это очень сложно. Слишком много информации. Чем дальше, тем больше развилок. Я была уверена, что ничего не получится. Но вероятность гражданской войны слишком велика. Одно неверное движение – и она станет неизбежностью.

– А «Грань возможного» – уже сама по себе очень неверное движение, – пробормотала Джин. Она сидела на самом краю дивана, напряжённо выпрямившись и нервно теребя собственные пальцы. – Но, может быть, ты могла бы увидеть что-то ещё? Это ведь и тебя коснётся, и Алисы…

– Слишком опосредованно, – невозмутимо ответила Лаванда. – На время финала я и Алиса уедем из Содружества. Если всё сбудется, мы не вернёмся.

– А Рэд? – уточнил Крис.

Руки Лаванды дрогнули. Она поставила на стол чашку, сплела пальцы в замок.

– Рэд останется в Зимогорье. Он говорит, что приедет к нам сразу после финала – что бы ни произошло. Может быть, пытается убедить в этом меня, может быть – себя самого. Но если здесь будет опасно, он не сможет оставить город. И вас. Он слишком благодарен твоему отцу, чтобы сразу уехать.

Крису стало не по себе. То, что ещё недавно было лишь книжными словами, условностью и вероятностью, вдруг стало почти осязаемым. Если начнётся гражданская война, что будет с людьми без поля в городе, две трети населения которого – маги? Понятно, что эффект от шоу затронет не всех. Но мощный эмоциональный всплеск задурит головы многим. Ярость, чувство единения, назначение общего врага…

Родителей нужно было увозить из Зимогорья. В какую-нибудь глушь, в деревню, куда угодно, лишь бы подальше от эпицентра взрыва. И заодно спровадить с ними Тину. Пусть проникнется ответственностью за семью и забудет об искупительных дуэлях!

Вот только отец никуда не поедет. И Рэд это тоже прекрасно понимает. Поэтому останется в Зимогорье. А ещё – потому, что первым делом и маги, и люди без поля налетят на музей. Кто-то – чтобы разрушить, кто-то – чтобы раздобыть оружие. Да и среди сотрудников едва ли сохранится единство. И глава музейной охраны сделает всё, чтобы опасные артефакты не попали в руки тех, кто соберётся воевать. Даже если…

– Ты понимаешь, что, если будет война, он, может быть, никогда не покинет Зимогорья? И никогда к вам не приедет.

От слов Джин по спине Криса пробежали мурашки. Он смотрел на Лаванду и удивлялся её спокойствию.

– Я хорошо знаю своего мужа, Джина. – Ощутимая дрожь в голосе явственно говорила о том, что выдержка прорицательницы подходит к концу. – И не питаю иллюзий. Он постарается сдержать слово. Мне остаётся только молиться, чтобы у него получилось.

– Тогда помоги нам, – попросила Джин. – Посмотри ещё раз. Может быть, есть какой-то другой путь. Может быть, можно хоть что-нибудь сделать.

Лаванда вздохнула.

– Это очень сложно. Моего поля недостаточно.

– Я поделюсь, – с готовностью предложил Крис, перемещаясь ближе к Лаванде на широкий подлокотник дивана.

Провидица кивнула. Не вставая, выдвинула ящик небольшого комода, достала ножницы, отрезала тонкую прядь волос.

– Мне понадобится много сил, – предупредила она. – Сам решай, когда разорвать связку.

– Ничего, я не жадный, – оптимистично заявил Крис.

– Не волнуйся, я прослежу, чтобы этот хвастун не переусердствовал, – заверила Джина, и лишь после этого Лаванда обвила длинной прядью сначала руку донора, а потом собственное запястье. И закрыла глаза.

Несколько минут Крису казалось, что ничего не происходит. Только сила медленно текла через донорскую связку. А потом резко нахлынули видения. Ослепительный свет, оглушительный грохот, беспорядочная череда несвязанных между собой кадров. Лица, здания, газетные полосы, снова лица, жесты, обрывки движений. Куски фраз, крики, выстрелы, невнятный белый шум сливались в жуткую какофонию. Неужели Лаванда может что-то разобрать в этой мешанине? Или она успевает увидеть больше, чем получает с остаточным потоком донор?

Неожиданно мельтешение прекратилось. Обрушилась тишина. Крис стоял посреди старинной арены, прожигаемый тысячами взглядов. Осознавая иллюзорность происходящего, он был абсолютно спокоен, но при этом чувствовал, как тело сотрясает нервная дрожь. Раскалывалась голова. Каждый вздох отдавался болью между рёбрами. Глаза не могли настроить резкость, и фигура лежащего в паре метров мужчины расплывалась, двоилась. Крис попытался сделать шаг, но правую ногу тут же прострелила боль, и он упал, ударившись ладонями о каменный пол. Тишина взорвалась криками. Ликующими? Ненавидящими? Крис моргнул, и что-то изменилось. Толпа вылилась на арену. Окружила, сдавила, смяла. Он хотел подняться, но тело не слушалось, будто подчиняясь заданной программе. Удары, свист, суета и крики. Бьющая ключом энергия, требующая выхода. Правая рука наливается горячей тяжестью. Он перехватывает кулак, грозящий врезаться в рёбра. Он задыхается. Он слепнет. Вспыхивает вокруг алое поле. И мир срывается в бешеную карусель. Огонь, кровь и смерть. Всюду. Не остановить.

Резкая боль пронзила тело. Он захрипел, упал, едва успев выставить вперёд руки.

– Крис!

Сознание раздвоилось. Под щекой одновременно чувствовались холодные камни арены и жёсткий ворс ковра. В спине засело что-то острое. Проскользнуло между рёбрами, ткнувшись в сердце, которое теперь захлёбывалось кровью, заходилось агонической аритмией.

– Не бойся.

Рука Лаванды уверенно легла ему на спину. На то самое место, где был нож. Нет. Где, конечно же, не было никакого ножа.

Арена исчезла. Боль ушла мгновенно, будто её и не было. Крис открыл глаза. Джина сидела на полу рядом с ним и сжимала в кулак его правую руку. Из под пальцев, быстро угасая, пробивалось алое сияние.

– Ничего себе спецэффекты…

Он осторожно поднялся, помог встать Джин и вернулся на диван. Откинул чёлку, прилипшую к вспотевшему лбу.

Лаванда задумчиво кивнула.

– Смотреть на свою временную линию бывает тяжело. Хотя это и не опасно. Извини, надо было предупредить. Но я не ожидала, что ты так восприимчив.

– Ерунда. Я обожаю наступать на одни и те же грабли, – улыбнулся Крис, вспоминая устроенный Джиной медосмотр. – Ну что, по крайней мере, с моими перспективами определились…

– Не только с твоими, – поправила Лаванда. – Ты зацепился за свою линию, но я видела больше. Жаль, что ничего хорошего. Победитель Рокового поединка, кем бы он ни был, разделит судьбу побеждённого.

– Я слишком многих заберу с собой. – Крис с ненавистью смотрел на собственную ладонь. – Чёртова дрянь…

– Значит, остался только один претендент.

Джин, против ожиданий, казалась спокойной. Как будто дополнительная определённость, несмотря на мрачность, придала ей уверенности.

– Не смей, – прошептал Крис. – Это тоже не вариант.

– Почему?

– Во-первых, потому что вас двое! И если уж кому-то идти… – Он запнулся, холодея от того, что собирался сказать. Но всё-таки решился и выпалил, не глядя колдунье в глаза: – Если пойдёт Эш, он погибнет один.

Она не ответила. Одним глотком допила чай, встала и молча двинулась к выходу. Крис поспешил следом.

– Джин!

Колдунья шла так быстро, что Крис едва поспевал за ней. Рубашку под распахнутой курткой нещадно трепал ветер.

– Джин, прости, глупость сморозил, – попытался он оправдаться. – Но ты ведь так всё равно его не спасёшь. Он же только на твоём поле держится. Не будет донорской связки – не будет поля…

– Не факт. – Она всё-таки замедлила шаг. – Никто не знает, что произойдёт с энергией после смерти донора при сохранении действующей донорской связки. Прецедентов не было. Я давно пытаюсь разобраться, но, сам понимаешь, любые опыты и приближения слишком далеки от реальности. Есть шанс, что сила не рассеется, а через связку ухнет в реципиента. Возможно, этого хватит…

– Всё продумала, – буркнул Крис. – А Эш знает об этих твоих исследованиях?

– Нет конечно! Он бы напридумывал себе неведомо чего… – Она остановилась. – Я не собираюсь умирать, Крис. Это просто страховка от несчастного случая. Мне было бы спокойнее знать, что моя сила не исчезнет впустую. И я не горю желанием соваться на арену, честное слово! Но ты знаешь Тину, а я знаю Эша. Вот и скажи: у меня будет выбор?

– Это нечестно. Это не должно быть твоим выбором… Чёрт!

Он замахнулся, собираясь садануть ладонью по каменной стене, но Джин ухватила его за запястье.

– Если ты сломаешь руку, легче никому не станет.

Они медленно двинулись дальше по улице.

– Ты что-то видела?

– В смысле?

– Меня накрыло видением Лаванды, и я вычленил из него себя. Ты глушила Вектор и держала меня за руку. Ты что-то видела?

Джин пожала плечами.

– Ничего определённого.

– Тогда на арену пойду я. Это не твоя битва.

– И не твоя. А что толку? Сам видел: слишком много людей погибнет, если ты пойдёшь на дуэль. Так что…

– Мне плевать.

– Нет. – Джин снова остановилась. – Не плевать.

Она провела ладонью по его лбу, отводя в сторону непослушную чёлку. Посмотрела в глаза, не давая отвести взгляд. Задержала пальцы у виска.

– Мне именно это в тебе и нравится. То, что на самом деле тебе никогда не плевать. Поэтому ни на какую арену ты не пойдёшь. – Рука Джин скользнула по его щеке, мягко коснулась плеча. – А ещё ты ничего не расскажешь Эшу о том, что мы узнали. И о моих исследованиях тоже.

Крис нахмурился.

– Это ещё почему?

– Потому что я тебя прошу, – ласково улыбнулась Джин. – И потому что мы до сих пор по одну сторону баррикад. Пусть это будет нашим маленьким секретом, хорошо?

– Тебя проводить?

– Нет, давай лучше я тебя. – Джин застегнула на нём куртку. – Ты холодный, как ледышка.

Она обхватила его руки, будто пыталась спрятать сжатые кулаки в своих маленьких горячих ладонях. Приблизила к губам, дохнула теплом.

Перебор.

Крис дёрнул плечами, сбрасывая одуряющую заботу.

– Это называется «женская хитрость», Джин? – очень серьёзно уточнил он, растрепав только что поправленную чёлку. – Я запомню. На будущее.

В её взгляде мелькнула холодная сталь.

– Тебе не идёт такая строгость.

– А тебе не идёт пошлость. Но тебя ведь это не останавливает.

Джин отвернулась.

– Пойдём. Ты и правда замёрз.

Всю короткую дорогу до дома Крис не проронил ни слова. Лишь сухо попрощался у самой двери. Но войти не успел. Джин вдруг сжала его плечо. Совсем не так, как несколько минут назад. Нервно, отчаянно, до боли. Поймала взгляд.

– Пожалуйста…

Похоже, нож между рёбрами всё-таки был. И только что его вогнали в спину по самую рукоять.

– Я ничего не скажу Эшу. Чёрт бы побрал вас обоих.

Крис исчез в доме, громко хлопнув дверью.

Джин вздрогнула и зажмурилась. Когда на тебя быстро движется что-то большое и опасное, ты всегда зажмуриваешься. Непроизвольно. А потом начинаешь думать, как это что-то остановить. Потому что если ты продолжишь прятаться, монстр уничтожит твой дом. Тот, который не место, а люди.

Джин открыла глаза.

Подняла повыше воротник плаща, поёжилась, глубоко спрятала руки в карманы и быстро зашагала прочь.

Запланированная неделю назад встреча ожидаемо превратилась в военный совет.

– Да вы с ума сошли – всерьёз такое обсуждать! – Рэд был одновременно удивлён и возмущён. – Мне даже в голову не могло прийти, что кто-то в здравом уме захочет в это ввязаться…

Они впятером сидели за большим столом в «Тихой гавани», отделённые от основного зала высокими складными ширмами из морёного дуба. Джин задумчиво разглядывала сложную резьбу на створках и краем уха прислушивалась к разговору. В глубине души она надеялась, что всё обойдётся, но Эш был настроен весьма решительно.

– Я пытался выяснить, есть ли возможность запретить Роковой поединок, – спокойно ответил он Рэду. – Но у этих товарищей, видимо, очень хорошие юристы. И поддержка от Совета. Дитер не будет ссориться с таким влиятельным СМИ. Да ещё перед выборами. Тем более у них уже сейчас аншлаг, несмотря на отсутствие второго дуэлянта. Там крутятся огромные деньги, и просто так от этой идеи никто не откажется. Плюс участники обязаны подписать кучу бумаг, подтверждающих знакомство со всеми деталями и согласие с последствиями… Подкопаться, конечно, можно, но никто не станет этим заниматься. В общем… Не штурмом же на эту студию идти. Только хуже будет.

– Да куда уж хуже-то? – едва слышно фыркнула Джин и почувствовала, как Эш сжал её руку.

– И это что, повод включаться в игру? – уточнил Рэд. – Не можешь остановить – присоединяйся?

Разумеется, дело было в другом. Просто инстинкт спасателя утопающих в очередной раз брал верх. Эш опять пытался компенсировать свою мнимую неполноценность в надежде избавиться от чувства вины, доказать самому себе, что всё ещё способен совершить что-то важное. А может быть – и это пугало Джин больше всего – снова искал достойный повод вернуть ей полную силу. Речь ведь шла не о том, чтобы убить Виктора Иномирца. Речь шла о том, чтобы не дать ему убить кого-то другого. А для этого совсем не обязательно проявлять силу. Совсем не обязательно черпать энергию из донорского поля. Достаточно только занять чьё-то место дуэльной таблице. И Эш готов был предоставить для этой цели и своё имя, и свою жизнь.

Джин боялась, что так будет.

Джин знала, что так будет.

И даже если Эш собирался сражаться всерьёз, она не верила, что он способен на убийство.

«Ты до сих пор винишь себя в Лейской аварии. Ты взвалил на себя ответственность за смерть двадцати семи человек. Выдержат ли твои плечи ещё одного?»

– Если война неизбежна, тот, кто её спровоцировал, должен понести наказание. Или тот, кто виноват в появлении провокатора.

Кристина говорила уверенно, но энергии в её словах заметно поубавилось. А ведь в начале разговора она плескала через край…

Джин посмотрела на Криса. Он сидел совсем близко к сестре. Короткий рукав чёрной рубашки позволял открытому локтю легко и будто невзначай касаться предплечья Тины. Почти как в больнице, когда Крис пытался подбодрить сестру после ссоры с Гаем. И сколько времени он уже гасит её злость, замешанную на чувстве вины? Как бы сам не подхватил боевую лихорадку и не полез на рожон…

Крис, впрочем, никуда лезть не собирался, и на взгляд колдуньи ответил безмятежной улыбкой.

«Я знаю меру, – напоминала улыбка. – А если нет – это всё равно не твоя забота».

– Похоже, нашим учёным надоело сидеть в скучных тесных кабинетах, и они решили немного размяться, – насмешливо заявил Крис. – Правда, подозреваю, они слишком высокого мнения о своих боевых навыках. Страшнее книжного червя зверя, конечно, нет…

Он многозначительно улыбнулся и тут же схлопотал от сестры беззлобный подзатыльник. Джин была уверена, что вместе с ним Тина, сама того не ведая, перебросила брату очередную порцию агрессивной энергии.

Эш рассмеялся.

– Кажется, кто-то здесь заделался знатоком человеческих душ. Не много ли на себя берёшь, взломщик?

Джин хотела улыбнуться, но мимические мышцы будто свело судорогой. Нервное напряжение не отпускало. За насмешками и пикировками, за беззаботными лицами она всё яснее видела разверзающуюся пропасть. Обострившимся чутьём ощущала нити, на которых подвешены судьбы людей, сидящих за столом. А может быть, и судьба всего Зимогорья. Отвлечённый разговор лишь оттягивает неизбежное. Рано или поздно Эш заявит о своём намерении участвовать в дуэли, и всё будет кончено. Переубедить зимогорского оружейника невозможно. Его можно только опередить. Значит, пора решаться. Ещё немного – и она обязательно решится…

– Я просто уже второй день объясняю сестрёнке, что дуэли – не женское дело. – Крис откинулся на спинку стула и вдруг сверкнул на Эша прямым острым взглядом. – Правда же? Вот ты отпустил бы Джин на арену?

«Сволочь! Что же ты творишь?!»

Эш крепко сжал её пальцы и хотел ответить, но его слова утонули в грохоте и звоне посуды. Машинально среагировав на происшествие, оружейник выглянул из-за ширмы, чтобы понять, не нужна ли кому-то помощь. Молоденькая официантка – похоже, виновница переполоха – растерянно собирала с пола осколки. Подоспевшая Лана мягко улыбалась: не беда, со всеми бывает…

Прежде чем Эш успел вернуться к столу, Джин негромко, но уверенно произнесла, глядя на Криса с нескрываемой злостью:

– Я не ребёнок и не собака, чтобы меня можно было куда-то отпускать или не отпускать. Я пойду на «Грань». И никто из вас не сможет меня переубедить.

– Джин…

Кажется, она впервые видела Эша настолько растерянным. Или напуганным? Неважно. Это уже неважно.

Крис молчал. Побледнел. Сжал кулаки. Но молчал.

Вот и умница.

– Джин, это нелепо! – Эш взял себя в руки. – Зачем тебе ввязываться в этот кошмар?

– Я объективно сильнее вас всех, – просто ответила Джин. – Уж извините за прямоту. Разве что Крис с его Вектором мог бы поспорить, но не светить же артефакт на всё Содружество, правда? Я не нуждаюсь в батарейках для быстрого восстановления поля. И у меня есть опыт наложения смертельных проклятий.

Её голос дрогнул, сделался фальшивым, выдавая беснующиеся в груди эмоции. Оружейник осторожно прижал Джину к себе.

– Давай сделаем вид, что ты всего этого не говорила, – предложил он. – Если уж кому-то из нас идти, то явно мне. Крис прав: ни на какую дуэль я тебя не отпущу.

– Крис – наивный дурак, если думает, что мне нужно твоё разрешение. И что я позволю тебе начать войну.

– Ты лучше начнёшь её сама?

– Да. Если она неизбежна, то лучше я. Тем более у меня мотивация сильнее. Я же в ответе за твоё поле. А значит, мне точно нельзя умирать.

Она постаралась беззаботно улыбнуться.

Звякнули приборы. Громыхнул отодвинутый стул. Крис вылетел из «Тихой гавани», едва не сметя по пути ширму.

Повисшая над столом тишина была осязаемой и душной. Кристина задумчиво складывала и расправляла на коленях тонкий серый шарф. Рэд делал вид, что счёт за ужин – самое интересное чтение в его жизни. Эш подбирал слова. Джин сняла с плеча его руку и встала.

– Я скоро вернусь, – пообещала колдунья. – Подышу немного.

Накинув плащ, она быстро пересекла зал и вышла на улицу. Огляделась. Завернула за угол.

Крис, как был – без куртки – сидел прямо на брусчатке, прислонившись спиной к каменной стене кафе и закрыв глаза. Он и сам казался бы каменным, если бы не бледные струйки пара, вырывавшиеся из ноздрей при дыхании.

Джин ухватила парня за воротник рубашки, заставляя встать. Прошипела:

– Я бы тебе никогда этого не простила.

Крис усмехнулся.

– Если бы это «никогда» продлилось дольше, чем несколько недель до дуэли, я бы как-нибудь пережил. Зато теперь мне кое-чего никогда не простит Эш. И если с тобой что-то случится на арене, я за свою жизнь битой монеты не дам. А теперь отпусти меня, пожалуйста, пока кто-нибудь не увидел и не начал задавать вопросы. Если загонят в угол – я ведь могу и ответить.

Джин разжала пальцы.

– Прости, – прошептала она. – Крис… Прости меня. Пожалуйста.

Он ободряюще положил руку ей на плечо, и Джин податливо ткнулась лбом в его ключицу.

– Ерунда. Проехали и забыли. Только не плачь. – Он коснулся её шеи, почувствовал поле. Нет, ни о какой мере сегодня речь явно уже не идёт… – Тебе вообще теперь нельзя плакать. Ты просто не представляешь, какой эффект это производит.