Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Автор книги: Константин Стригунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 51 страниц)

Внутрь палатки вошел полковник Платов и как всегда внимательно оценил каждого из разведчиков. Удовлетворенно хмыкнув, он обратился к выстроившимся перед ним бойцам.

– Ну что, мужики, пора, – сказал он и добавил: – Сейчас действуем так. В этой части базы никого нет – никто на базе, кроме нас с генералом Селезневым, не знает о предстоящей миссии и не имеет представления о том, что сейчас происходит. Снаружи нас ждут два грузовика. Погружаемся в них и едем к точке вылета. Вопросы?

– Никак нет! – дружно ответили солдаты.

– Тогда по "коням".

Выйдя из палатки, разведчики вместе со своими вещами и оружием оперативно погрузились в военные грузовики "Урал", чьи бронемодули полностью маскировались тентом. Как успел заметить Меткий, перед тем как забраться внутрь и усесться на откидную скамью, небо над Зоной в этот вечер было особенно темным и угрожающим. Какое-то странное тягостно-тревожное чувство все не покидало его с момента главного вводного инструктажа и даже осознание того, что он находится среди самых лучших и опытных бойцов, с каким ему вообще приходилось ходить в рейды, не доставляло успокоения.

"Вы покойники, – напомнил о себе внутренний злобный голос. – Ты знаешь это, как и я. Командование хочет от вас избавиться вот и все. Выполните задание – вас оставят в Зоне, провалите – что ж, попытка не пытка"

«Заткнись», – рыкнул Меткий.

"Думай мозгами, а не задницей, сталкер ! Говорю по слогам: вы – сви-де-те-ли. На хрен им нужны свидетели применения ядерного устройства в Зоне? Думай, Витя, думай"

«Пошел вон»

Голос злобно усмехнулся и исчез, оставив после себя неприятный осадок и Меткий провел ладонью в перчатке по лицу, как бы пытаясь отделаться от него. Он осмотрелся. Внутри царила кромешная темнота и Меткий мог лишь предполагать, как сейчас выглядят лица грушников. Все погрузились в странное молчание, в ожидании, когда остальные залезут с вооружением. Так оно часто бывает перед рейдами – своеобразный самонастрой на "частоту" Зоны, свойственный любому сталкеру, особенно если тот побывал некоторое время на Большой Земле. Рядом с Метким кто-то грузно уселся, но в темноте его не получилось разглядеть.

– Все в порядке, сталкер? – спросил знакомый голос. Он принадлежал Егорову, но как он распознал в занявшем произвольное место Меткого для того осталось загадкой. Сталкер кивнул, но подумав, что этот знак майор мог и не рассмотреть, вслух добавил:

– Я чувствую Зону. Не могу объяснить это.

– Знаю, – вздохнул Егоров. – Я тоже ощущаю.

Меткий ничего не ответил и лишь повернул голову в сторону командира отряда, чей силуэт был виден в темноте. В этот момент сталкер почувствовал, как будто оказался частью целого братства – единого организма, в котором каждому отводилась своя важная роль. Никогда прежде Меткий не испытывал ничего подобного, хотя в Зоне у него были близкие ему по духу старатели. В этот раз какая-то невидимая нить словно соединила его со всеми остальным в группе – пусть даже многих из разведчиков он знал не более суток. Странное ощущение; словно он был с другими знаком долгие годы и это казалось чертовски приятным. Все-таки прав Селезнев, подумал Меткий, здесь все меченные Зоной. А таким проще понимать друг друга даже без слов.

В этот момент раздался сдавленный рык двигателя и через несколько секунд массивный грузовик неожиданно легко сдвинулся с места, набирая скорость. Очевидно, пройди по базе четверть сотни столь капитально оснащенных бойцов, то можно легко вызвать ненужные вопросы случайных свидетелей. Грузовики же по базе ездили довольно часто, поэтому со стороны такая короткая поездка через нее не вызывала вопросов. Как только машины остановились, спецназовцы оперативно выбрались из них, начав погрузку в стоявший на взлетной площадке военно-транспортный вертолет Ми-8МТВ-5 с открытой рампой, откуда исходил свет. Забравшись вслед за одним из разведчиков внутрь, Меткий первым делом заметил стоявших двух офицеров в полевой форме. Они ожидали прибытия спецов в напряженном молчании, понимая, что мощь, содержавшаяся в стоявшем контейнере между ними, будет использована в реальности. Казалось, боевая фантастика вдруг неожиданно стала реальностью – дикой и какой-то неправдоподобной, словно все, что случалось теперь есть особо залегендированные учения. Разум же, в отличие от эмоций говорил как раз совсем о другом.

Последним зашел Егоров, пересчитав всех бойцов.

– Командир? – обратился к майору один из офицеров с каким-то невыразительным худощавым лицом.

– Так точно, – командир спецподразделения вышел вперед.

– Ваш груз – здесь, – офицер указал на контейнер приблизительно полуметровой высоты в форме цилиндра, торчавший из рюкзака маскировочной зелено-коричневой окраски. – Все вы проходили соответствующую подготовку и знаете, как пользоваться подобным зарядом, однако по правилам я должен напомнить.

Он нагнулся к контейнеру и все бойцы собрались вокруг него.

– Это, – офицер указал пальцем на его крышку, – замок с цифровым кодом. Числа нанесены светящейся в темноте краской, так что набрать код можно даже если нет приборов ночного видения или источников света. Как только код будет введен, замок разблокируется и крышку можно снимать.

Второй стоявший офицер достал планшет и включил экран, на котором отобразилась фотография панели управления с таймером. Увеличив пальцами нужную область тачпада, первый офицер объяснил:

– Устанавливаете переключатель в ручной режим и выставляете время – часы и минуты. Затем достаете из левой верхней части панели генератор, после чего присоединяете его к электродетонатору и преобразователю, как вас и учили. Дальше поворачиваете вот этот рычаг в позицию "ручного управления". Всё. Заряд активирован и вам понадобиться уйти как можно быстрей и как можно дальше от того места, куда вы заложите устройство. Вопросы?

Ни у кого вопросов не оказалось, даже у Меткого, который, в отличие от других, никогда не проходил тренировок по использованию портативных ядерных устройств. Однако способ активации был довольно прост, что и требовалось для полевых условий. Офицер продолжил.

– Вся конструкция содержит минимум электроники, но старайтесь держать ее подальше от аномалий – детонаторы их плохо переносят. Наконец, последнее.

Он достал из внутреннего кармана два конверта, которые офицер держал обеими руками так, словно это были древнейшие манускрипты, готовые от одного дуновения ветра рассыпаться прямо в руках.

– Напоминаю всем, что для активации устройства существует правило двух человек. Код для открытия защитной пластины делится пополам. Первая половина у командира, вторая – у его заместителя. Где он?

Рядом с Егоровым встал Филиппов. Офицер вручил оба конверта разведчикам; майору первый, а капитану второй.

– Конверт запечатан таким образом, чтобы выявить любой несанкционированный доступ. Прошу в нашем присутствии подтвердить, что конверт не вскрывался с момента его опечатывания.

Егоров с капитаном внимательно осмотрели свои конверты и особые печати на них.

– Конверт опечатан и не поврежден, – доложил майор.

– Подтверждаю, – добавил Филиппов, – мой конверт также опечатан и не поврежден.

Второй офицер-техник из двенадцатого управления Министерства обороны с бледным от волнения лицом вышел чуть вперед и произнес:

– Теперь, раз целостность конвертов не нарушена, то вскрыть вы их сможете только когда мы выйдем. Наша задача выполнена, а вам... удачи, мужики.

Оба офицера отдали честь и, пожав руку командиру группы, вышли по опущенной рампе вертолета и словно растворились во тьме. Проводив их взглядом, разведчики, за исключением командира, грузно расселись по скамьям с обеих сторон десантного отсека, не забыв пристегнуть себя ремнями. Майор обменялся взглядом с Филипповым.

– Бойцы, слушайте мою команду, – сказал Егоров. – Вам всем известно, что в Зоне сгинуть проще простого и мы не должны допустить, чтобы с гибелью кого-то из нас, – он показал на себя и на капитана, – оказалось невозможным открыть крышку. Так что код должны выучить все без исключения. Возражения?

Таковых не последовало.

– Тогда вскрываем.

Раздался хруст рвущейся плотной бумаги конверта, из которого майор достал многослойный лист, снабженный особой защитной сеткой, исключавшей возможность прочтение кода "на просвет" или другим способом. Вскрыв его, командир обнаружил случайную пятизначную последовательность чисел. Пробежав их взглядом, затем он закрыл глаза и медленно повторил комбинацию про себя. Готово. Теперь числа отпечатались в памяти, словно гравировка на металле – многолетние тренировки не подвели. Майор передал листок Филиппову, а взамен получил вторую половину кода, которая была запомнена столь же быстро, как и первая. Оба листа были переданы по кругу, чтобы все остальные смогли выучить критически важную последовательность чисел.

– Валет, груз на тебе, – обратился майор к сержанту Ивану Колосову, с которым проходил большую часть рейдов в Зоне.

– Есть, командир, – ответил сержант и добавил: – Я не подведу.

– Знаю. Сокол – ты на подмене.

– Так точно! – отозвался рослый разведчик из предыдущей группы Филиппова, участвовавшей в эвакуации спасенного инженера.

Сержант Колосов – Валет – давно показал себя как исключительно выносливого разведчика, способного длительное время без перерыва с третью своего веса на спине идти в высоком темпе, поэтому сложностей с выбором того, кому поручить нести спецзаряд у майора не возникло.

– Готовность одна минута, – раздался из интеркома голос первого пилота.

Все внимательно наблюдали, как Валет аккуратно, словно переносил младенца, поставил к себе специальный рюкзак, куда был засунут контейнер с ядерным зарядом. Никто до конца не верил, что им предстояло сделать – настолько все происходящее смотрелось странным и фантасмагоричным. Тем временем оба листка передали в руки Меткому и он их прочел после совмещения. К счастью запомнить числа оказалось легко, поскольку большинство из них ассоциативно напоминало ему один из своих старых паролей, а вторая половина кода год своего рождения наоборот плюс одна цифра.

"Зона сожрет вас всех, – злобный голос неожиданно громко проревел внутри. – Сожрет, сожрет, сожрет!!!"

«Мы попробуем выжить и... выполнить задание»

"Бро-о-ось, – фальшиво протянул голос, – кому как не тебе знать, что Зона делает с теми, кто ей хочет навредить. Она знает, она слышит, она шепчет. Я ее отражение внутри тебя. Ты же словно безвольная скотина взял под козырек, как только позвали эти уроды. Тебя от самого себя не тошнит? Смотри, а не то еще сблюешь себе в шлем"

Злобный смешок.

"Да заткнись ты, наконец!", – крикнул куда-то внутрь себя Меткий своим истинным голосом и обнаружил смятые листки с кодом в собственной перчатке.

– С тобой все в порядке? – спросил сидевший сбоку разведчик. Сталкер посмотрел на него каким-то отстраненным взглядом, от чего спецназовец немного отпрянул назад. Моргнув пару раз, Меткий тряхнул головой и быстро расправил листки.

– Не бери в голову, – отмахнулся сталкер и протянул их разведчику, – после долгого нахождения в Зоне возвращаться в нее непросто. – Сказать правду, разумеется, он не мог.

– А-а-а, – протянул спец и взял листки, – понимаю. Бывало такое пару раз.

"Бывало... но только не такое, братишка, – подумал Меткий. – Слишком мало ты был внутри Периметра"

Снаружи набирал обороты несущий винт, с шумом рассекая влажный воздух. Неожиданно вертолет дернулся и все почувствовали, как начался взлет в темное небо. Теперь все разделилось на до и после этого отлета. Ни шагу назад. Никаких сомнений. Есть только цель выполнить задание, а все остальное словно расступилось в стороны перед этим абсолютным приоритетом.

***

Одновременно с вертолетом с разведчиками на борту в воздух поднялись еще семь разных винтокрылых машин серии «Ми-8», устремившихся в сторону Периметра. Разумеется, радиолокационные станции НАТО вблизи своего сектора ответственности распознали синхронный вылет семерых вертолетов, взявших курс по направлению на Зону. Как только цели были опознаны, а их число определено, ответственные офицеры немедленно отправили данную информацию по закрытым каналам в Вашингтон и командные структуры НАТО. Во втором случае одновременный взлет стольких летательных аппаратов над Зоной хоть и был воспринят тревожно, но чем-то особо опасным признан не был – в конце концов, русские периодически устраивали зачистки и поисковые операции в запретной территории, поэтому обращаться к официальному представителю России при НАТО с выражением ноты протеста или еще чего в том же духе никто не стал. Впрочем, знай в Брюсселе подлинную цель этих действий, то половина всей Европы попадала бы в обморок от ужаса, однако тотальная секретность миссии практически исключала подобную возможность.

Совсем по-другому отреагировали в одном из зданий, недалеко от американской столицы. Вылет вертолетов с высокой вероятностью увязали с предполагаемой спецоперацией русских и внесли соответствующие коррективы в сообщение, посланное через спутники туда, где, казалось, вообще не могло быть адресата. Во всяком случае, так думали многие.

***

Зона

Остались только тьма, боль и страдания. Не было сил даже стонать и просить пощады. Все слезы пролиты, а каждая часть тела, казалось, превратилось в одно сплошное увечье. Девять человек – измученные, изуродованные почти не прекращающимися побоями – теперь просто отвечали мычанием на каждый удар, потому что ни на что другое они уже не были способны. Один из их палачей с размаху наносил удары берцем по забившимся в угол пленникам. Они извивались как ужи на сковородке, стараясь спрятать и защитить свою голову от сокрушительных ударов, подставляя им спину и бока. Новый удар – и все содрогались так, будто он предназначался каждому из них. Сдавленный вопль – и новый удар. Один из пленников с удивлением обнаружил в себе способность хотя бы примитивно мыслить. Он никак не мог понять, как в такой кромешной тьме эта тварь их видит и различает. Одно осознание того, что они не могли разглядеть угнетателя, а только слышать его шаги и тяжелое дыхание устрашало еще сильней. От него нельзя было скрыться, взять передышку и собраться с силами, чтобы продолжать держаться. Кто-то не выдерживал и пытался с размаху размозжить себе голову о стену и счастье тем, у кого хватило смелости лишить себя жизни. Остальные же были намертво парализованы страхом, въевшимся им под кожу, в плоть и кости.

Здесь воняло мочой, нечистотами, кровью, потом давно немытых тел и сыростью, но смрад давно стал чем-то столь же обыденным, как и постоянные побои. Наносивший их не проронил ни единого слова, что пополам с неспособностью хоть что-то разглядеть делало его особенно пугающим. Один из числа последних, кто услышал хруст пары своих ребер после увесистого пинка невидимого палача, не выдержал и по звуку можно было определить, как он со стоном пополз куда-то в непроглядную тьму.

– Прошу... хватит... я не могу...

Вскрик. Теперь стоны раздавались откуда-то выше, как будто человека вдруг подняли над холодным грязным полом. В это же мгновение раздался лязг тяжелой железной двери и откуда внутрь пробился тусклый свет. Впервые стал виден силуэт палача. На нем не было верхней одежды, а рост достигал не меньше двух метров. На вытянутой руке палач держал исхудалого человека за шею с такой легкостью, словно тот весил не больше ребенка. Внутрь вошел еще один из хозяев, как про себя давно обозвал мучителей пленник, все еще сохранявший способность мыслить. В отличие от палача другой хозяин был в защитном костюме.

– Ты помешал мне, – с раздражением произнес палач сдавленным голосом с металлическими нотками. В нем чувствовалась какая-то скрытая злоба. Палач рассматривал корячившегося в ужасе пленника. – Адепт, ты знаешь, что заблудшие лучше усваиваются, когда пропитаны кровью?

– Я не хотел прерывать тебя, Экклезиарх, – отрапортовал вошедший. Его лица не было видно. – У нас срочное дело.

Огромный палач резко обернулся к "адепту" и с размаху бросил в его сторону бедолагу будто мусор. Раздался хруст ломающихся костей и стон – на сей раз последний.

– Скормите его псевдопсам, – рыкнул названный Экклезиархом палач, – он слишком исхудал. Нам нужен кто-то поупитанней.

Последние слова он произнес с нескрываемой угрозой, из-за чего пленники в ужасе заерзали на своих местах, закрывая руками голову, будто таким способом хотели уйти от жуткой реальности. Сохранивший рассудок пленник съёжился и, увидев его со стороны, могло показаться, что он и не человек вовсе, а нечто вроде огромного эмбриона в лохмотьях, измазанном в собственном дерьме и крови. Ему было на все плевать, он хотел лишь одного – чтобы его оставили в покое. Пускай забирают кого угодно только не его. Он не знал сколько времени прошло с того момента, когда был готов продать собственную мать, лишь бы еще получить немного передышки. Пленник услышал, как палач подошел к ним, выбирая очередную жертву. Пленник боялся. От страха его тело дрожало, как лист на ветру и все измученное естество жаждало одного – еще на несколько часов избавиться от страданий. Его психика была сломлена уже давно и внутри не осталось ничего из того, что человека делало человеком. Он уже предал все свои идеалы, своих товарищей или тех, кого называл ими. Ему было на все плевать, кроме одного – он просто хотел, чтобы его на несколько часов оставили в покое. Страх настолько сильно въелся в его сознание, что пленник не понимал, почему цеплялся за остатки своего жуткого существования, превратившегося в тугой клубок невыносимой боли, ужаса и унижений. Теперь же он боялся, что выбор хозяина падет на него и тот уволочет его туда, откуда никто не возвращался. Пленник еще помнил, как попал сюда и последняя запечатленная картина в сознании, прежде чем он оказался в этом ужасном месте, был его товарищ, лежавший голым на животе в полуметре впереди. С него заживо сдирали кожу тупым ножом и лишь нечеловеческими усилиями сохранивший рассудок пленник сумел зажмуриться не рехнуться от взгляда своего камрада, остекленевшего от невыносимых мук. При одной мысли повторить его судьбу пленник содрогнулся и в этот момент в его голове родилась идея. А что если...

Он собрал скудные остатки своих сил и обеими ногами оттолкнул лежавшего перед ним такого же себе подобного. Обессиленный побратим откатился в сторону палача, но вместо крика лишь простонал. Сохранивший рассудок пленник обрадовался так, как не радовался никогда в своей жизни. Мысль о паре часов без побоев наполнила его несказанным счастьем, которого доселе ни разу не ощущал. Сломанная воля и подвергавшаяся непрерывным пыткам психика были не в состоянии понять все творившееся безумие и организм полностью перенаправил остатки своих сил на режим выживания любым способом, дав команду на поиск состояния, при котором с большей вероятностью выберут кого-нибудь другого. Любые остальные мысли и желания начисто вытравились сознанием как лишние и заставляющие тратить бесценную энергию. Зачем думать о спасении, медицинской помощи, хорошей жизни или возмездии, если все это недостижимо? Зачем тешить себя беспочвенными надеждами на спасение, которого не предвидится? Сознание словно в тисках было намертво зажато между издевательствами и страхом смерти. Всякие мысли о побеге или, не дай Зона, сопротивлении были подавлены и вытравлены как тараканы дихлофосом. Остался лишь слабый, тлеющий уголек надежды не стать следующим. И теперь идея отбросить в сторону палача своего товарища с расчетом, что мучивший их маньяк обратит на него внимание, показалась ему спасением. Пленник впервые почувствовал ощущение облегчения за – сколько? За час? За два? За день? Неважно. Главное, он наконец-то сможет оказаться в объятиях блаженного сна и еще несколько часов проведет в покое. Потом кошмар вернется, но то будет потом и быть может ему снова удастся ценой чужой жизни продлить свою. Да, с блаженной улыбкой на лице подумал пленник, наполнившись невесть откуда взявшимися силами. Еще несколько часов покоя. Вот оно счастье, которого миллиарды человек в целом мире никогда не ощущали. Идиоты, подумал пленник, и на секунду его напряженные мышцы расслабились в предвкушении покоя.

Но его надежды оказались напрасными.

По звукам шагов Экклезиарха пленник вдруг с ужасом осознал, что тот идет к нему. На своей ноге он почувствовал железную хватку необычайно сильной руки, которая выдернула его из кучи кровоточащих смрадных тел, бывших некогда людьми. Из последних сил пленник попытался воспротивиться хватке, цепляясь за бетонный сырой пол пальцами и ломая ногти, но это было равносильно перетянуть бульдозер. Рывком палач вытащил пленника за ногу и поднял над полом.

– Сумел оттолкнуть своего же? – риторически спросил мучитель. – Значит, в тебе сесть силы.

От охватившего ужаса пленник не был в состоянии ничего сказать, глядя на Экклезиарха верх ногами. Палач небрежно бросил его на пол и, ухватив за обе ноги, потащил в сторону выхода. Подобие человека могло лишь смотреть на потолок какого-то коридора и проведенное в нем освещение. Каждой костью и мускулом пленник ощущал любой бугорок и неровность, отдававшие острой болью в теле. Но это было неважно. У него не хватало сил, чтобы кричать. Горло пересохло и оттуда вырвался лишь хрип. Весь ужас для него был в его пока сохраненном сознании и не до конца угасшем рассудке. Он понимал, что с ним происходит.

Тот, которого второй хозяин назвал Экклезиархом, волок его словно тряпку. Бетон сменился измазанными стенами с небрежно нарисованными странными изображениями.

«Кровь», – ужас вспыхнул в угасающем сознании полутрупа.

Жалкие остатки его майки окончательно пришли в негодность и теперь пленник чувствовал, как шершавости пола сдирали с него лоскуты кожи, из-за чего за ним тянулся кровавый след. Палач резко завернул влево и пленник понял, что его тянут куда-то вниз. Голова больно билась об углы ступеней, но на такие мелочи ему было плевать. Спускались они долго, хотя пленник точно определить не мог; общее изнеможение, потеря крови и удары головы о землю превращали окружающую реальность в калейдоскопическое безумие. Однако неожиданно в нос пленника шибанула омерзительная вонь, заставившая его приоткрыть отекшие и зажмуренные веки. Раздавались какие-то жуткие звуки, которых пленный за всю жизнь не слышал. Он попытался повернуть голову, но названный Экклезиархом вдруг остановился и тряпочной куклой швырнул его в сторону. От этого пленник оказался на боку, что позволило ему осмотреться сквозь призму своего мутного сознания.

И он ужаснулся.

Все стены, пол и потолки внушительного помещения были измазаны кровью и чем-то вроде внутренностей. С потолков свисали крюки, на которых висели до неузнаваемости обезображенные трупы людей, частично обглоданные кем-то или чем-то. Их сгнившие внутренности свисали почти до самой земли, а лица были просто содраны. Вдруг у самого уха пленника что-то зарычало да так, что его барабанные перепонки едва на лопнули.

– А ну заткнись, трупоед! – рявкнул Экклезиарх на существо, которое, как догадался пленник, сидело сзади на привязи либо в клетке. В отличие от помещения, в котором пленник содержался раньше, здесь было чуть светлей от закрепленных на стенах факелов и благодаря этому он смог рассмотреть Экклезиарха. На нем были одеты военные штаны, заправленные в высокие берцы, а оголенному торсу могли позавидовать атлеты. На руках хозяина были одеты измазанные кровью тактические перчатки. Его голова оказалась начисто лишенной всякой растительности, кроме бровей, но больше всего доводило до состояния звериного страха его лицо. Что-то злое и дикое совмещалось в нем, жесткие черты с высокими и выпуклыми надбровными дугами и массивным подбородком внушали какую-то свирепую безжалостность, которая исходила от него как радиация от взорванного реактора. Хозяин подозвал вошедшего за ним внутрь второго – рангом ниже, решил пленник, в немом ужасе наблюдая за происходящим.

– Говори, – произнес Экклезиарх, взяв с огромного стола внушительный нож-тесак.

– Братья получили сообщение. Срочное.

Главный хозяин повернулся.

– Чего хотят заблудшие? – спросил палач и с размаху рубанул по лежащему на столе куску мяса. Взяв одну из частей, он бросил ее твари, которая сопела за спиной пленника. С тошнотворным чавканьем и урчанием она принялась рвать свое омерзительное лакомство.

– Предлагают принести в жертву Зоны два-три десятка таких же, как и они. Взамен дают золото.

– Значит, враги Зоны снова познают всю силу ее ярости, – ухмыльнулся Экклезиарх. – Координаты и точная информация?

– Все есть, – кивнул адепт. – Но ставят условием начать немедленно. Группа заблудших пройдет через наши земли.

Главный на несколько секунд, казалось, застыл, смотря как с лезвия тесака стекает кровь.

– Сколько?

– Десять килограммов.

– Десять килограммов? – с удивлением в голосе переспросил Экклезиарх и обернулся.

– Да, – подтвердил адепт. – Проба – три девятки. Контейнер с задатком с двумя килограммами уже сброшен в условленную точку. К нему отправлена поисковая группа.

– Что ж, заблудшие затеяли нечто серьезное, – резюмировал Экклезиарх. – Отправляйся к Йорну, пусть братьев готовит он к походу.

Адепт сделал кивок и вышел из жуткого зала. Главарь некоторое время снимал куски плоти с тесака, пока вдруг совершенно неожиданно не спросил:

– Твоя главная ошибка в том, что ты вступил на землю матери Зоны лишь для личного обогащения.

Он развернулся к пленнику, у которого от взгляда палача все похолодело внутри. Экклезиарх медленно подошел к нему и присел перед ним на корточки. Его лицо исказилось в злобной ухмылке, а в глазах с необычайно большими зрачками и красными полопавшимися сосудами читалось безумие. Но сильнее всего пугал его немигающий взгляд, которым, казалось, он насквозь видит любого перед собой.

– Зона алчет новых жертв и ты сыграешь здесь важную роль, заблудший. Все те страдания, что испытывал ты в последние дни есть лишь первый шаг к очищению от скверны, принесенной тобой и тебе подобными в эту священную землю.

Своей могучей рукой с буграми мышц хозяин схватил пленника и потащил его мимо клеток, где бесились твари, чувствуя близость желанной пищи. Беспомощность жертвы приводила уродливых псевдособак в неистовое состояние и они заливались отчаянным лаем, направив свои морды без глаз в сторону пленника. Тот никак не реагировал на мутантов, обессиленный от пыток и покорно, почти безразлично, наблюдал за происходящим. Но вот Экклезиарх затащил его в какое-то темное помещение из бетона и ржавого железа и в нос ударил резкий совершенно новый и в то же время какой-то знакомый запах. Хозяин остановился возле решетки, за которой из-за густой тени в плохо совещенном помещении нельзя было ничего разглядеть.

– Нам нужны заблудшие – живые или мертвые, – сказал хозяин, глядя куда-то за решетку. – Зона всех сожрет.

Экклезиарх наклонил голову и посмотрел прямо в глаза пленнику.

– Их будет непросто найти. Для этого нужен тот, кто видит сквозь аномалии, кто слышит и чувствует заблудших так далеко, что те даже не подозревают. Их плоть для него, как запах крови для акул.

Чувствуя дыхание смерти, пленник последним усилием воли прошептал:

– Отпусти...

Реакция последовала незамедлительно. Экклезиарх с размаху вжал пленника лицом в решетку.

– Взгляни в лицо своей судьбе.

Мутное сознание слегка пришло в себя и вышло из полубредового состояния, в котором пребывало все последние часы. На секунду в слабых лучах факельного света пленник увидел, как вдали за решеткой в густом полумраке шевельнулось нечто жуткое. Ни то в бреду, ни то наяву пленнику почудилась спина с длинной жесткой шерстью. Раздался лязг когтей и что-то тяжелым шагом направилось в его сторону. Настала напряженная, до звона в ушах, тишина, как вдруг из тени огромной клетки перед лицом пленника возник немыслимый образ. Буквально в метре от него из тьмы медленно высунулась уродливая вытянутая морда с частоколом длинных зубов, с которых обильно стекала слюна. Его красные глаза излучали такие эманации злобы и ненависти, от которых пленник открыл свой рот в беззвучном ужасе, полностью поглотившем его сознание. Тварь неспешно приближалась и теперь стали видны ее заостренные торчащие уши. Кожа на морде была частично содрана, оголяя кроваво-красные мышцы, как будто после кошмарного ожога. Полный свирепого бешенства взгляд красных глаз впился в жертву. Показались жуткие "руки" твари, с длинными когтями и вырванными клочками шерсти. Ими существо уперлось в пол и затем почти вплотную приблизилось к лицу пленника, которого трясло как от ударов током. Он завертелся, задергался, отчаянно пытаясь уйти от представшего перед ним ужаса. Кошмарный отброс Зоны своими видом напомнил чудовищную крысу и смрад его шерсти лишь усиливал это сходство.

– С каждым поглощенным заблудшим он чувствует их все сильнее, – пояснил Экклезиарх, словно объяснял назначение какого-то музейного экспоната. Пленный, уже ничего не соображая, захрипел в паническом ужасе и постарался отдернуться от решетки – последней преградой, разделявшей его и невообразимую тварь, которая, казалась, понимала, что жертва от нее никуда не денется.

– Пора ужинать, – хищно произнес Экклезиарх и отпустил пленника. В эту же секунду чудовищное создание ринулось вперед и когтями затащило впавшего в кататонический ступор ходока через широкий промежуток между толстыми прутьями решетки. Тело исхудалого человека без труда проскользнуло внутрь и последнее, что почувствовал пленник, было то, как из его живота жуткая косматая тварь вырвала кишки и с жадностью их проглотила.

– Ешь больше, ты нам понадобишься, – в глазах Экклезиарха отражалась кошмарная картина, где с мерзким урчанием монстр отрывал куски мяса от своей жертвы. Сзади раздались шаги, когда первый адепт вернулся с еще одним сообщением и, остановившись в трех метрах позади, доложил:

– Все готово, оперативная группа может выступать.

– Йорн? – не оборачиваясь, спросил главный.

– Ждет. Его нельзя заставлять жда...

– Это мне решать! – полуобернулся Экклезиарх и бросил злобный взгляд на адепта. – Я должен проследить, чтобы порядок принесения был соблюден неукоснительно!

Он замолчал, но спустя несколько секунд добавил:

– Зона получит свою жертву, – и протянул руку внутрь клетки. Оттуда из темноты тварь бросила верхнюю половину туловища пленника. Схватив ее, палач отволок кровоточащий кусок трупа на стол и несколькими отработанными движениями вскрыл тесаком его грудную клетку. Он засунул в нее руку и мощным рывком вырвал уже переставшее биться сердце.