Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"
Автор книги: Константин Стригунов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)
«Хитрые, скоты», – констатировал Меткий и постарался как можно тише уйти через еще один проход, откуда решил зайти в тыл врага. Он надеялся на огонь Валета и Филиппова, которым они смогут отвлечь противника и тогда появится шанс ликвидировать врагов. Меткий не ошибся. Одна очередь прозвучала издали, где по прикидкам сталкера и находились его камрады-разведчики. Тихо, насколько мог, он обошел колонну, за которой прятался и осторожно выглянул из-за нее. Сталкер достал гранату и, выдернув чеку, швырнул ее туда, где предположительно находился противник. Раздался взрыв, грохот от которого был усилен отражением от стен и весь свод угрожающе задрожал, готовый обрушиться в любой момент. Меткий не знал, что сделанный им бросок имел больше последствий, чем он подумал.
***
Рвануло у Фоули прямо за спиной и осколки гранаты сумели пробить бронежилет спецкостюма из-за близкого расстояния. Один из осколков перебил ему позвоночник, вызвав немедленный паралич всего, что находилось ниже деформированного диска. Фоули застонал, за миг осознав свой неизбежный конец. Он пытался ползти, но нестерпимая боль заставила лежать неподвижно до тех пор, пока встроенный сервомеханизм не вколол обезболивающее ему в мышцу. Боль немного притупилась, но двигаться Фоули уже не мог и только беспомощно лежал на животе. Сбоку послышались шаги и многолетний инстинкт сразу подсказал бывшему зеленому берету, что они принадлежали отнюдь не Маркусу или Колби. Американец попытался направить винтовку в сторону приближающегося бойца, но сильный и точный удар выбил у него из рук оружие. По всей видимости, противник догадался о неспособности Фоули себя защитить. Ему стало все понятно и одновременно с этим острая боль пронзила все его тело – настолько сильная, что терпеть ее он был не в состоянии.
– Добей меня, – прошептал Фоули на русском языке. Некоторое время стоявший рядом с ним боец застыл, словно в нерешительности и только затем американец услышал звук, похожий на тот, когда из кобуры достают пистолет.
***
Пару секунд Валет не знал, как поступить. С одной стороны добивать беспомощного не вписывалось в его морально-нравственные установки, с другой стороны это враг и оставлять его в живых нельзя, пусть даже в таком состоянии. Однако в любой момент здесь мог оказаться кто-то из его коллег и выбор пришлось делать немедленно. Достав глушенный пистолет, Валет прицелился и нажал курок. Послышался характерный «пуф» и тело американца застыло навеки в своей последней позе. На горло морали наступила суровая реальность и Валет окончательно уяснил себе верность своего поступка. Врага нельзя оставлять в живых. Тем более в нем горела ненависть к этим американским ублюдкам за смерть многих его друзей, ставших за время службы ему как братья.
– Говорит ноль-два-один, минус один, прием.
– Принято, конец связи, – ответил майор, а затем Меткий с Филипповым.
Разведчик посмотрел на труп врага и неслышимой тенью нырнул за одну из сотен колонн.
***
В режиме маскировки Ален сливался с местностью, особенно когда проходил совсем рядом со стенами. На их фоне он казался одним целым с ними и этим фактором командир остатков «трех семерок» хотел воспользоваться. Ступать бесшумно не получалось из-за сильной акустики; хотя бы шорох, но доносился от шагов, как бы аккуратно он не старался ходить. Колби сделал остановку и внимательно вслушался в окружавшие звуки, направляя винтовку в ту же сторону, куда и смотрел в этот момент. Запомнив, куда метнулся русский, он понял, что за пройденное время тот вряд ли бы успел пройти слишком много, да еще оставшись незаметным. Кроме того, Ален контролировал два хода, через которые необходимо было пройти, чтобы оказаться у него за спиной, но ничего подозрительного он не заметил. Требовалось пойти на риск срочно найти противника, однако опыт подсказывал командиру «трех семерок» недопустимость спешки, хотя теперь время играло явно против него. Он сообразил, что если русские решились любой ценой, даже собственной жизни, взорвать пси-источник, значит, время играло как раз на них. Его задача была сложней – устранить помеху, найти заряд и уничтожить его.
«И выжить», – напомнил себе Ален.
На все это времени оставалось все меньше и меньше, вынуждая его действовать быстрее, а спешка, как известно, одна из матерей ошибок.
***
Холод теперь пробирал до самых костей, но Егоров стойко терпел и крепче сжал автомат. Он превратился в настоящего охотника, готового поймать свою самую важную добычу за всю жизнь. Тело напряглось, работая на пределе своих возможностей, и все же майор решился пойти на этот риск.
«Ну же, вот он я», – подумал грушник и нацелился из автомата туда, откуда с наибольшей вероятностью мог показаться враг. В другой раз он не стал бы так делать, ведь противник и сам был не дурак, а потому вряд ли пошел столь очевидным путем, но сейчас все было по-другому. Позиция самого майора оказалась весьма удачной, поскольку он мог контролировать все подходы и одновременно наблюдать за местом закладки заряда.
«Давай же, встреться со мной лицом к лицу»
Егоров застыл на месте и лишь холод заставлял его мышцы трястись, вырабатывая тепло.
***
Взрыв был слышен где-то впереди, но Маркус не знал, чем все закончилось. Фоули не отвечал на вызовы, из чего нанятый ЦРУ морской пехотинец сделал совершенно однозначный вывод – его напарник мертв или по какой-то причине не в состоянии выйти на связь. Кто знает, как работают рации в этих проходах?
– Спектр-один, говорит Спектр-два-три, – уточни свою позицию, прием.
Парой секунд позже пришел ответ:
– На связи Спектр-один, я в сорока метрах от пещеры с западной стороны, если стоять лицом к пси-источнику. Твоя позиция, прием?
– Отошел ближе к нашему лагерю. Похоже, мы остались вдвоем, прием.
– Говорит Спектр-один, времени осталось критически мало, направляйся ко мне через первый ход, идущий параллельно пещере. Зажмем в клещах русского, прием.
– Понял, выдвигаюсь, конец связи.
Не догадываясь, сколько осталось противников, Маркус на всякий случай с предельной осторожностью сделал крюк и вышел к проходу, о котором говорил Колби.
***
В это же время Меткий связался с Валетом и между ними произошел радиообмен:
– Это ноль-один-один. Ноль-два-один, где находится вторая цель, прием?
– Здесь ноль-два-один, мимо меня никто не проходил, прием.
– Говорит ноль-один-один, у меня по секторам чисто. Значит, он где-то дальше. Бери север, на мне юг. Если он пойдет к ноль-первому, то мы его увидим, прием.
– Понял, отбой.
***
Сталкер отлично понимал, что добраться к Егорову было возможно, только если противник пройдет одним из проходов, которые контролировались на десятки метров им и разведчиком с позывным ноль-два-один, выбранный им для этой миссии. Разумеется, противник мог пойти в обход, но сталкер рассчитывал, что нехватка времени сыграет свою роль и вынудит американца выбрать более короткий маршрут.
– Ноль-один-один, я подхожу с восточной стороны, прием, – сообщил Валет.
– Принято, я буду слева от тебя, – ответил Меткий и через десять секунд заметил, как в одном из проходов появился его камрад и сделал знак рукой. Меткий ответил тем же и повернулся, взяв на прицел весь южный проход. Несмотря на то, что он был несколько кривым из-за того, что колонны стояли не совсем ровно, ход все же просматривался на метров на тридцать вперед. Сталкер постарался задержать дыхание, пытаясь уловить звуки, но кроме гула ничего не расслышал. Спустя минуту, наконец, раздался усиленный гарнитурой шепот напарника.
– На связи ноль-два-один, вижу цель, двигается к ноль-первому, прием.
– Понял, обхожу с юго-запада, прием.
– Принято, иду с востока, конец связи.
Встав на ноги и пригнувшись, Меткий пошел в один из проходов с твердым желанием ликвидировать врага навсегда. Он не знал, что Валет подумал о том же самом.
***
– Ноль-первый к тебе направляется еще один, прием, – сообщил Валет.
– Понял тебя, ноль-два-один, готов встречать, – ответил майор и задрожал от холода. Его руки уже одеревенели, но он напряг всю свою силу воли, чтобы продолжать удерживать автомат.
***
Осторожно выглянув из-за колонны, Колби на животе прополз еще пару метров, прежде чем заметил неровность, выбивавшуюся в мутном свете на общем фоне, хотя и не полностью. Увидев ее, Ален немедленно замер, вжавшись до предела в землю. Подождав в этой позе некоторое время, он повернул свою голову так, чтобы увидеть цель. Сомнения в том, чем она являлось у Алена практически отпали, как только фигура пошевелилась.
«Ты ошибся, Иван, я пришел с другой стороны», – хищно подумал Колби и, тщательно прицелившись, нажал курок. Голова цели дернулась и замерла, больше не издавая ни единого движения.
***
Дернув пару раз за леску, Егоров вдруг услышал выстрел и заметил, как в область виска его шлема попала пуля. Он тут же отпустил нить и повернулся в ту сторону, откуда пришел звук выстрела и практически сразу же нашел мишень. Нажав на курок, майор выпустил короткую очередь, но из-за дрожи в руках прицел немного сбился и Егорову показалось, что вряд ли более одной пули попало по назначению.
– Вот же скотство! – шикнул грушник, видя как противник сумел кубарем откатиться за неровность земли.
***
Когда Колби заподозрил что-то неладное было слишком поздно. Сбоку послышались выстрелы и в одно мгновение весь его бок пронзила чудовищная боль. Он ахнул и в голове успела мелькнуть хвала Зоне за промах стрелка в следующих выстрелах, иначе Ален был бы уже мертв. Откатившись назад, Колби помогая себе одной рукой, отполз за ближайшую колонну, а оттуда что было сил змеем убрался как можно дальше в темноту, чувствуя как теряет кровь. Со злости он сдавленно застонал, поняв обман слишком поздно.
– Этот сукин сын сделал чучело из своего костюма! – прошептал сквозь зубы Ален, чувствуя одновременно боль, восхищение смекалкой врага и страхом перед смертью. По его личным ощущениям пуля застряла где-то в ребре и причиняла сильнейшие страдания, но внутренне Колби настроился бороться за жизнь и выполнить свою задачу, во что бы то ни стало. Теперь к приказу, полученному из ЦРУ, добавился и какой-то принцип, сильнейшая жажда обыграть врага, который сумел перехитрить его и этот стимул заставил его ползти дальше, чтобы русские не стали его искать в дебрях запутанных ходов. Командир уже не существующей группы "Таск Форс 777" остался один посреди этой тьмы.
***
Понять, что произошло у Валета получилось не сразу и только после выхода на связь командира ситуация несколько прояснилась.
– Говорит ноль-первый, один трехсотый, второй где-то рядом, прием.
– Вас понял, захожу с севера, конец связи.
Грушник осторожно вильнул между проходами и выглянул из-за угла, но впереди он никого не обнаружил. Он нутром чуял близость врага и поэтому с удвоенным вниманием выискивал свою цель. Валет ощущал ослабление действия стимуляторов, вызывая накатывание слабости пополам с сонливостью и чтобы не завалиться, приходилось то и дело себя одергивать. Мышцы гудели от страшного напряжения, но все еще послушно выполняли команды мозга, хотя был большой вопрос, как долго так могло продолжаться. Именно усталость с ослабеванием действия спецпрепаратов не дала сержанту вовремя заметить шевеление справа от него.
***
– Спектр-один, здесь Спектр-два-три, как слышно, прием? Повторяю, говорит Спетр-два-три, как слышно, прием?
Однако командир "трех семерок" не отвечал на вызовы и это насторожило Маркуса. Он прижался спиной к стене, готовый в любой момент открыть огонь по врагу, но сейчас лишь неровный гул от пси-источника был слышен ему.
«Дьявол», – гневно подумал бывший морской пехотинец. Даже если он остался совсем один, то не имел права бросить попытки выполнить свою миссию, но на пути к этому стояли русские. Едва слышимый шум заставил Маркуса повернуться назад, поймав в коллиматорный прицел очередную тень.
«Воображение твое – враг твой», – напомнил себе он.
Однако уже через пару секунд Маркус убедился, что услышанный им звук не был плодом его разыгравшегося воображения. Напротив, из прохода с северной стороны вышел противник, которого он опознал по нехарактерному для "трех семерок" спецкостюму. Боец тоже заметил Маркуса, но по какой-то неизвестной для него причине сделал непростительную заминку, дав американцу небольшое преимущество. Буквально на полсекунды раньше он навелся и нажал курок, выдав длинную очередь из своей глушенной винтовки, глядя как боец противника задергался от прямых попаданий пуль калибра 5.56 миллиметра, и тут же рухнул на землю. Видя вялое шевеление противника на земле, Маркус оглянулся по сторонам, проверяя, не пришел ли на звуки кто-нибудь еще, но никого не обнаружил. Тогда американец быстро подошел ближе к телу и на всякий случай сделал одиночный выстрел в голову бойца. Следовало немедленно покинуть позицию, что Маркус и сделал, надеясь успеть помочь своему командиру, если тот был все еще жив.
***
Очередь пришлась в грудь и в шею Валету, но он еще находился в сознании. Кровь попадала ему в легкие, вызывая приступ кровавого кашля, и сержант лишь постарался подумать о чем-то хорошем, вспомнить какое-то светлое воспоминание и в голове возникла фотография, где он еще на учебке был запечатлен со своими сослуживцами, тогда еще молодыми и необстрелянными солдатами. Образ улыбающихся молодых парней был последним, что Иван Колосов вспомнил перед тем, как пуля оборвала его жизнь, отправив на другую сторону Стикса.
***
Пробираться дальше становилось все труднее из-за накатывающих волн усталости, сопротивляться которым было все сложнее. Где-то поблизости находился враг, но Меткий не знал где именно, поэтому шел с южной стороны к последней позиции Егорова. Не факт, что тот находился на прежнем месте и сталкер об этом прекрасно знал, но выбор отсутствовал как таковой. Однако звуки впереди заставили его немедленно насторожиться.
«Выстрелы с глушителем», – догадался сталкер, ощутив, как к нему вернулась прежняя концентрация. Сделав несколько коротких перебежек от колонны к другой, он спрятался за одной из них.
– Говорит, ноль-один-один, проверка связи, прием, – сообщил он по рации на общей частоте.
– Ноль-первый на связи, прием, – ответил майор.
– Ноль-второй на связи, прием, – простонал раненный капитан Филиппов.
– Мы трое – это все, кто остался, прием? – спросил Егоров.
– Ноль-один-один ноль-первому, так точно, – ответил Меткий, догадавшись о смерти Валета. В противном случае он бы вышел на связь. – Как минимум один противник приближается к твоей позиции, ноль-первый.
– Принято, действуй по обстоятельствам, но помни о времени. Не больше пяти минут, дальше – уходи. Как понял, прием?
– Понял, конец связи, – ответил Меткий, глядя через прицел в сумеречную полутемноту и хотя в памяти многое перемешалось, он все же сумел вспомнить приблизительную схему ходов возле пещер с Альфа-источником. Подобраться к позиции майора можно было только с двух направлений, которые просматривались сейчас сталкером и он не прогадал. Метрах в сорока он заметил, как странный, сливавшийся с окружающей местностью, силуэт буквально на секунду задержался в поле зрения Меткого. Этого ему хватило, чтобы опознать противника и прикинуть направление его движения. Началась охота и сталкер дал себе слово, что в ней он не станет жертвой.
***
Окоченев от холода, майор продолжал контролировать место закладки заряда на случай, если к нему подберутся каким-то еще одним путем, незамеченным им ранее. В конце концов, как минимум двое врагов оставались в живых, хотя на счет одного из них он не был уверен. У него осталось только половина рожка для автомата и на затяжной бой этого явно не хватит. Оставалось рассчитывать на свою меткость и выдержку, хотя и то и другое серьезно ухудшилось из-за общего состояния и проникавшего прямо до костей пещерного холода. Руки дрожали так, словно с перепоя и только чрезвычайными усилиями майор продолжал выполнять свой долг. Одевать спецкостюм он не стал, решив, что созданное чучело могло снова сослужить пользу, хотя на этот счет его одолевали сомнения: раненый американец мог предупредить своих о наличии такой ловушки. Однако главная причина состояла совсем в ином. Где-то рядом был еще один противник, а значит, времени на одевание не осталось. Терпеть холод становилось все трудней, но Егоров не сдавался и переполз на другую сторону на случай, если враг сумел передать его позицию другим в его отряде.
***
Силуэт лежащего человека Маркус увидел спустя несколько минут после встречи с тем русским. Он неподвижно смотрел куда-то в бок, но бывший морской пехотинец не стал открывать по нему прицельный огонь. Что-то насторожило в нем американца – уж слишком явно русский подставлялся под огонь, хотя и прятался за укрытием.
«Выманивают на живца», – подумал Маркус и, полусогнувшись с предельной осторожностью отошел в бок за колонну. Эта местность ему была практически незнакома, но по его прикидкам если был кто-то еще, то находиться он мог только с двух сторон, с одной из которых и решил зайти американец.
«Или же это... манекен?»
Однозначно ответить на свой вопрос Маркус не мог, однако в данный момент, подумал он, это не имело значения. Оперстал медленно обошел колонну, одновременно контролируя другие стороны и тыл. Он лег на землю и осторожно высунул голову. Слабого света хоть и не хватало для четкого различия предметов, но все же дало возможность заметить часть фигуры человека впереди. Догадка осенила Маркуса неожиданно: если русский сидел именно здесь, то, следовательно, он должен был контролировать какой-то важный участок возле пси-источника.
"Место закладки заряда! – пришла догадка. – Вот почему он так неудачно лег. Контролировать нужный участок и одновременно проходы было невозможно без брака позиции"
Остудив в себе ликование от появившейся удачи, Маркус отпрянул за колонну. Он выставил винтовку в режим коротких очередей и предельно сконцентрировался. Нужно было действовать точно и быстро. Несомненно, понимал Маркус, русский тоже знал об уязвимости своей позиции и наверняка периодически контролировал направление, откуда к нему могли наведаться. Сделав глубокий вдох, чувствуя, как у него со лба стекла крупная капля пота, оперативник высунулся из-за укрытия с намерением влепить сразу несколько пуль в русского, но с шокирующим удивлением обнаружил, что того не оказалось на месте. Тра-та-та! – раздалось с левой стороны и одна из пуль попала в броню спецкостюма Маркуса. Охнув, он сделал перекат вправо, поскольку выстрелы противника отрезали его от возможности броситься за укрытие. Отработанным движением до состояния, оставившим далеко позади автоматизм, оперативник сделал еще один перекат и отправил целую очередь в сторону русского. Одновременно с этим он ушел с линии огня, хотя не знал, что в этот момент уже его голова попала в прицел.
***
Выстрелы майора – почему-то в их принадлежности вопросов не возникло – Меткий услышал чуть впереди от себя с северо-западной стороны и тут же кинулся туда, делая короткие перебежки и пользуясь грохотом стрельбы как прикрытием. Он не знал, в каком состоянии был майор, но ясно понимал критическую необходимость ему помочь. Быстрый взгляд на часы – три минуты до конца обозначенного Егоровым времени.
«Черт!»
Плюнув на осторожность, сталкер, пригнувшись, перешел на бег и остановился лишь когда добрался до очередной колонны, присев на корточки. Аккуратно выглянув из-за угла, он заметил, как со стороны Егорова вспыхнули выстрелы, а метрах в десяти от него со стороны пещеры с Альфа-источником показался уже знакомый силуэт в костюме-хамелеоне. Противник сделал пару перекатов и, прежде чем уйти за укрытие, произвел несколько выстрелов в сторону майора, но для этого на секунду замер. Остановки сталкеру хватило, чтобы навестись и нажать курок.
Выстрел.
Выдавленная из ствола пороховыми газами пуля, со сверхзвуковой скоростью и вращением влетела четко между глаз американцу, проделав у него в голове третью ноздрю. Его голова дернулась, а тело мешковато завалилось навзничь, демонстрируя, что противник ликвидирован.
"Не потерял свой навык", – про себя улыбнулся Меткий, но тут же радость от удачного выстрела сменилась тревогой, когда на связь вышел майор.
– Какого хрена ты тут делаешь?! Я же сказал, вали отсюда!! Если не уйдете сейчас, то не успеете покинуть радиус поражения!
– Я должен был... – произнес сталкер, но Егоров перебил его.
– Спасибо тебе, брат, я трехсотый и мне совершенно точно уже отсюда не уйти... Где-то остался враг и я должен проследить за тем, чтобы он, черт... чтобы он не уничтожил нашу бомбу. Хватай капитана и уходи... Не нужно мне помогать, просто выберитесь отсюда и доложите руководству. Прощай, сталкер. Конец связи.
– Майор... – прошептал Меткий, ощутив, как у него по телу пробежали мурашки. Больше нельзя было оставаться и сталкер спешно убрался к месту, где находился капитан Филиппов. А в голове крутились цифры обратного отсчета – тридцать семь минут до часа "Ч".
***
Голова снова раскалывалась, из-за чего Серегин едва мог идти. Ему было на все плевать – на будущее, на аномалии, даже на местную тварь. Им двигало лишь инстинктивное желание выжить и любым способом выбраться из ненавистной ему Зоны. Куда угодно, как угодно, но уйти и больше не вспоминать об этом кошмаре, в который он сам себя и привел, хотя в этом было трудно признаться. Ну да наплевать, про себя фыркнул Серегин, и с каким-то бешеным остервенением цеплялся за стены и все шел вперед. Соблюдать направление получалось относительно просто, поскольку приходилось карабкаться вверх, а значит, где-то там должен быть выход. Однако спазмы и невиданные доселе приступы заставляли полковника делать регулярные остановки. Он уже заглотнул двойную дозу пси-блокатора, но сильно легче не стало. Где-то на подсознательном уровне Серегин догадывался, что боль должна ослабевать с увеличением расстояния от пси-источника и это заставляло его усердней двигать ногами в попытке выбраться к сверхразлому как можно скорей. Он не знал, сколько оставалось времени до взрыва, но догадывался, что немного.
– Ненавижу, – прохрипел он вслух, хватаясь за голову руками и мотая ее из стороны в сторону, – ненавижу... Из-за вас я оказался здесь, твари, из-за вас! Это вы со мной сделали, вы, и я проклинаю вас за это!!
Сквозь зубы полковник злобно шептал ругательства, пока не упал на землю и не пополз.
– Вы все... вы бросили меня тогда. Я ради дела был готов на все, а вы суки, меня с дерьмом смешали... Не прощу, никогда не прощу и буду ненавидеть вечно!
Уткнувшись в землю лицом, Серегин застонал от жуткой головной боли, когда ему показалось, будто сейчас у него в черепе плавились мозги. Страшная боль отдавалась в другие части тела, заставляя их неметь.
– Отпусти меня, Зона, я заслужил, я столько лет был здесь и ты меня оберегала. Я все отдал, а теперь прошу дать мне взамен только одно – свободу. Аааххх!!
Невероятный болевой импульс пронзил его тело как разряд тока и он замер в параличе. Боясь, что от шевеления боль усилится, Серегин не двигался и только с полуоткрытыми глазами всматривался в темноту перед собой. Ему казалось, будто смерть подошла к нему со спины и сейчас заберет в свое царство, но с удивлением обнаружил себя живым. Дернув пальцами на руках, Серегин ощутил ослабевание болевого синдрома и осторожно задвигал конечностями. Только затем он сумел подняться на четвереньки и через прибор ночного видения всмотрелся вниз, где остались американцы. Встряхнув головой, полковник повернулся в сторону подъема и, перебарывая ослабевающую боль, пошел дальше.
***
Действие стимулятора, как назло, проходило и Меткий чувствовал чудовищную усталость, навалившуюся на него многотонной плитой. Ноги плохо слушались команд и каждый шаг давался с невероятным напряжением сил, еще оставшихся в его измученном теле. Уже плохо соображая, сталкер в большей степени интуитивно шел к тому месту, где остался капитан, руководясь скорее наитием, нежели трезвым расчетом при навигации в этих лабиринтах. Стиснув зубы, он продолжал плестись, с трудом понимая свою конечную цель.
«Оставь его. Уходи сам. Спасайся», – шепнул злобный голос где-то внутри.
«Прочь», – выжал из себя Меткий и, заглушая любые сомнения, постарался ускорить свой шаг, но вышло откровенно плохо. Он уже и не помнил, когда в последний раз ему было так тяжело и было ли вообще хоть что-то сравнимое с испытанным им сейчас. Развилки проходов, куда еще проникал слабый свет от Альфа-источника, создавали какую-то странную, призрачную картину впереди, куда и направлялся сталкер. В памяти еще осталось место нахождения капитана и лишь благодаря этому он окончательно не запутался в переплетениях проходов и спустя пару минут все же сумел добраться к нему.
– Мурманск, – дальше в темноте прозвучал усталый голос.
– Тула, – ответил Меткий, наконец, увидев спрятавшегося капитана. Подойдя к нему с огромным трудом, сталкер без пояснений все понял. Филиппов потерял немало крови и даже в полутемноте на лице разведчика была видна вся тяжесть его положения. С кряхтением Меткий нагнулся к нему и взял за руку.
– Надо выбираться, брат, – произнес он и заметил в тусклом свете слабый кивок грушника.
«Это хорошо. Значит, в тебе еще осталась сила воли», – подумал сталкер и тут же задал беззвучный вопрос себе: – «А у тебя?».
Оставив свой автомат, аккуратно, насколько мог, Меткий поднял за руку Филиппова и тот обхватил его за шею.
– Надо спешить, – выдохнул сталкер, у которого силы были уже на исходе, – у нас мало времени.
– Командир? – слабым голосом спросил капитан.
– Он остался, – ответил Меткий и медленно пошел вперед. Стремительно заканчивавшиеся силы от необходимости нести не только свое тело, но и помогать раненому Филиппову, настойчиво сообщали Меткому о том, о чем ему совсем не хотелось думать, но плевав на все предупреждения своего организма, он просто переступал, каждый раз заставляя себя делать следующий шаг.
«Брось его, уноси ноги сам. Он бы тебя бросил здесь»
«Заткнись!»
Борьба не только с физической усталостью, но и своим другим "я" вытягивала и без того скудные остатки сил. Чем дальше он шел вместе с грушиником, тем заманчивей становились слова голоса. Они скребли внутри, рвали на куски жалкие остатки стойкости и все больше усиливали сомнения, но что-то удерживало сталкера от того, чтобы, наконец, поддаться настойчивости злобного голоса внутри себя.
«Брось его, брось его, брось, брось, брось...»
– Хватит!!! – крикнул Меткий и остановился, склонив голову и тяжело дыша холодным сырым воздухом.
– Что с тобой? – слабеющим голосом спросил Филиппов и только в этот момент Меткий понял, что капитан сказал это вслух. Он пару раз мотнул головой, как бы сбрасывая с себя охватившую его панику.
– Я... – он не знал, как ответить и лишь выдавил: – Забудь.
Посмотрев вперед, куда уводил один из проходов, сталкер крепче ухватил капитана и поволок его в сторону выхода. В какой-то момент он заметил на стене одну из меток, оставленных отрядом грушников, когда они спускались вглубь сверхразлома. Впрочем, подъем наверх к выходу сам по себе был хорошим ориентиром, указывавшим правильное направление.
«Наверх, нам надо наверх», – напомнил себе Меткий, но едва не упал от усталости.
– Просто иди вперед, – сказал он себе и это услышал Филиппов, спиной ощущая критическую нехватку времени.
***
Ничего, сравнимого с его нынешним состоянием Серегин еще никогда не испытывал. Голова раскалывалась от жутких приступов боли и полковника шатало из стороны в сторону. Он обхватил голову руками, словно таким способом пытался предотвратить ее раскол, который, как ему казалось, был вполне реальным. Руки тряслись от судорог, из-за чего ему пришлось оставить свое оружие и идти, порой переходя на ползание на четвереньках.
Ему было уже на все плевать. Боль полностью вытеснила все, кроме инстинкта самосохранения, а невероятная усталость многократно усиливала то психическое и физическое напряжение, с которым бывший разведчик двигался в сторону выхода из этих проклятых пещер. Со стороны могло показаться, что в образе Серегина не осталось ничего человеческого – лишь нечто звериное в злобном оскале и слюне, капавшей из его рта.
– Вперед, вперед! – даже не говорил, а, скорее, рычал полковник, таким образом, подхлестывая себя к дальнейшему продвижению. Перед глазами возникали странные галлюцинации, вызванные, как догадался Серегин, воздействием пси-импульса, из-за чего, порой, ему казалось, будто он брел совсем в другом месте. Стены и своды ходов словно оживали в форме кошмарных образов, жуткими созданиями протягивая к нему свои чудовищные руки. Иногда он отмахивался от них и сбивался с пути и только после того, как видения исчезали к нему возвращалась способность ориентироваться в лабиринте ходов.
Состояние становилось настолько кошмарным, что никакие слова в полной мере не могли описать его. Порой приходилось цепляться за неровности стен руками, чтобы сохранить возможность брести дальше, но выбора себе Серегин не оставил и, собрав остатки воли в кулак, он то шел, то полз все дальше и дальше. В голове тикал таймер до момента взрыва и это еще больше заставляло цепляться за свою жизнь. Теперь ненависть полностью поглотила его, окончательно уничтожив все, что могло бы связывать его со своим прошлым, с тем, что когда-то ему было дорого. Там, за спиной, у него больше ничего не осталось. Только выжженная дыханием Зоны пустота. Даже идейность, которая вела его все это время полностью и окончательно уступила место злости на все вокруг, на все, что было частью его жизни, частью его прошлого, которое заставило прийти в Зону, предать своих и перейти к врагу. Но теперь даже это перестало составлять для него какую-либо ценность. Весь кошмар, пережитый им за несколько суток, выдавил из него все, кроме одного: уцепиться зубами в непреодолимое желание выжить любой ценой. Напоминая загнанного и изможденного зверя, Серегин все полз выше к спасительному выходу, где он бы смог начать жизнь сначала.
"Плевать. Я смогу, мать вашу, я смогу. Мне все равно, кто или что станет передо мной – я в глотку вцеплюсь любому, кто попытается остановить меня! Ни Зона, ни государство, ни спецы из ГРУ – никто не помеха мн е! Думали, сможете Серегина придавить? Да хрен вам! Я – воплощение ненависти ко всем вам и ваш страх. Я – то, чего вы не можете контролировать и подчинить себе, а потому боитесь и жаждете уничтожить"
Полковник ухмыльнулся.
"Я вижу вас насквозь и вам не обмануть меня. Америкосы считали смогут вертеть мной, как им вздумается, но не тут-то было – кишка тонка! Я сам по себе и мне не нужна ничья помощь, даже твоя, Зона. Я – выжил! Слышишь? Выжил!! И выживу дальше. А вы... да хоть в преисподнюю провалитесь все вместе. Ненавижу вас всех, ненавижу..."
