Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Ген. А. Остапов К. П. (подпись)

***

Из разговора Николая Селезнева и Кирилла Остапова (закрытый канал ГРУ)

Селезнев: Червячок заглочен, товарищ генерал армии?

Остапов: Думаю, да. Министр выразил большую озабоченность инцидентом и, насколько мне известно, уже успел переговорить с Президентом. Так что можно рассчитывать на успех нашей задумки... Ну, теперь к делу. Есть что-нибудь новое о причине падения?

Селезнев: Никак нет. Я вообще далеко не уверен, что падение вертолета обязательно связано с утечкой. Слишком мало времени прошло.

Остапов: Согласен. Но и отбрасывать такую версию мы не имеем права. Черт, нам даже неизвестно, живы ли они, продолжают ли выполнять миссию... Тебе это ничего не напоминает?

Селезнев: Да, ощущение дежавю есть, но тогда наши парни не подвели. И сейчас не подведут.

Остапов: Твои бы слова да Зоне в уши...

Селезнев: Сплюньте, товарищ генерал!

Остапов: Ты прав. Совсем забыл, что нельзя так говорить... Старею. Не был я в Зоне, не чувствую ее как ты, Селезнев.

Селезнев: В таком случае, вам крепче спится. Мне есть чему завидовать.

Остапов: Извини, если задел старую рану.

Селезнев: Все в порядке. Я хотел с вами обговорить еще одну тему, но при личной встрече. К Периметру я могу вернуться в любой момент, да и операцией руководить ничуть не сложней из Москвы.

Остапов: И то верно. К слову, здесь намечается важное дело и твое присутствие необходимо. В общем, не медли и сразу же вылетай. При встрече все обсудим.

Селезнев: Разрешите исполнять?

Остапов: Ты еще по стойке смирно встань и под козырек возьми. Давай, дуй сюда. К обеду жду. Всё.

Селезнев: Сделаю, товарищ генерал.

***

Ш таб-квартира ФБР, Вашингтон

Приезжать в здание Эдгара Гувера посреди ночи не входило в планы Уильяма Рида, но последний разговор в его кабинете убедил директора Национальной разведки, что оно того стоит. Статус позволил ему без проблем попасть внутрь внушительного серого здания и в сопровождении одного из сотрудников он поднялся на самый верх, в обитель главного босса этой огромной организации. К своему удивлению, Рид обнаружил, что в столь поздний час Пол Адамс – Директор ФБР – был не один. Вместе с ним в кабинете находился еще один человек жилистого вида в тщательно отглаженном костюме с пронзительным взглядом, который сразу же обращал на себя внимание.

– Уильям! – воскликнул Адамс и пошел навстречу важному гостю, который передал своему помощнику пальто и встретил старого знакомого крепким рукопожатием. – Полагаю, мы собрались здесь с одной и той же целью?

– Вероятно, – согласился Рид, бросив взгляд на незнакомца. Адамс поспешил отрекомендовать второго гостя.

– Да, чуть не забыл. Позволь тебе представить руководителя оперативной группы, занимающейся делом Джанет Френсис, старшего спецагента Джона Фостера.

Адамс сделал пригласительный жест и Уильям поздоровался с человеком-сканером.

– Так это вы тот самый спеагент, который выловил одного из самых вредоносных "кротов" последнего времени? – произнес Рид с полной серьезностью.

– Я лишь делаю свою работу, сэр, – скромно ответил Фостер и в ответ пожал руку стальной хваткой.

– Рад, что в Бюро есть такие люди как вы, – признался Рид, ощутив, словно его правая рука побывала в тисках. – Ни одному шпиону не будет дышаться свободно с такими сотрудниками.

– Благодарю, сэр.

– Присаживайтесь, джентльмены, – произнес Адамс и указал на стоявшие вращающиеся кресла. Рид с Фостером одновременно уселись на предложенные места, пока Директор ФБР обошел стол и занял свое кресло.

– Итак, – начал Адамс и провел рукой по своим старомодным усам, за которыми тщательно следил, – цель нашего совещания – назовем это так – вывод госпожи Френсис на чистую воду. На данный момент с доказательной базой, прямо скажем, не все хорошо, а если быть точнее с тем, что мы имеем на руках, в суде нас ждет сокрушительное поражение. Подчеркну: не просто поражение, а фиаско на фоне грядущих президентских выборов. Как вам обоим известно, хотя Джон вы, наверное, все же в меньшей степени осведомлены о нынешних внутриполитических перипетиях, президент возлагает большие надежды на разведывательное сообщество, в его каденцию получившее наибольшие ассигнования со времени окончания Холодной войны. Если мы допустим, что вычисленный нами агент русских сумеет избежать наказания, то это нанесет удар по престижу Бюро и президента.

Адамс сделал паузу, чтобы добавить весомости своим словам.

– Значит, в наших интересах получить убедительные улики против Френсис еще до выборов, – договорил за него Рид.

– Ты как всегда проницателен, Уильям, – кивнул Адамс и, поставив локти на стол, скрестил пальцы в замок. – Остается главный вопрос – как нам этого добиться? С учетом текущего положения дел, никаких серьезных зацепок у нас нет. Адвокат этой Френсис опытный сукин сын и весьма известен в своих кругах. Он обязательно сумеет обратить пробелы в наших обвинениях против нас, а заодно выставит никчемными бюрократами. Как мы все понимаем, такой поворот событий никак не соответствует нашим общим интересам.

Рид почесал подбородок и с некоторым скептицизмом взглянул на Директора ФБР.

– И как можно добиться признания за оставшееся время до выборов? – с сомнением в голосе спросил он.

В ответ Адамс улыбнулся.

– В том-то и дело, дорогой друг, признание за такой короткий срок мы не получим. Зато можно получить такие улики и свидетельские показания, которые позволят нам в будущем добиться выгодной досудебной сделки.

– Но причем тут выборы? – Рид все еще не понимал, куда клонит Пол.

– А при том, что если мы получим такие показания, то сможем организовать утечку в прессу, где будет сказано о нашем успехе в деле поимки русской шпионки – с одной стороны, а с другой расскажем об имеющихся картах на руках. Победа будет представлена как успех действующей администрации. Под самый день голосования это может сыграть за Дэмпси.

Рид задумался. Пол практически собрал в кучу терзавшие его мысли и сформулировал в нескольких предложениях. Успех даст серьезный козырь и Уильям знал это не понаслышке. Он хорошо помнил, как в самом конце предыдущей президентской компании, по итогам которой Дэмпси стал президентом, второго кандидата лихо подставили с делом о прослушке и коррупции. Рид прекрасно знал механизм работы американской "демократии", где процессы манипуляции общественным мнением были доведены до совершенства. В отличие от всяких деспотий, где применяется прямой метод директивного управления, здесь же используется метод непрямого, рефлексивного влияния на массы и силы, научившиеся это делать более эффективно, сумеют продвинуть своего кандидата в кресло Овального кабинета. Эти правила игры были негласно приняты всеми. Главное – не подставиться, а второй кандидат именно это и сделал, за что и поплатился. Поэтому удачно сработанная операция увеличивает шансы на победу.

«Это то, чего от меня хотят», – напомнил себе директор Нацразведки.

– Не скрою, такой ход может стать эффективным, – задумчиво произнес Рид. – Но как вы собираетесь его провернуть?

– Правильный вопрос, Уильям, – сказал шеф ФБР с довольным выражением лица. – Именно для этого я и пригласил сюда спецагента Фостера. Джон – могу я вас так называть? – отлично, так вот Джон, не могли бы вы посвятить господина директора Национальной разведки в детали вашей идеи?

– Разумеется, Директор Адамс, – кивнул Фостер и объяснил суть плана. На все у него ушло не более десяти минут, по окончанию которых Адамс перевел взгляд со спецагента на Рида в ожидании его вердикта.

– Ну, что скажешь, Уильям? – поинтересовался Адамс.

Рид закинул ногу на ногу.

– Идея действительно стоящая, – признался он, – хотя, как по мне, в ней слишком много слабых моментов. Вы должны понимать: раз операция коснется такого щекотливого вопроса в канун выборов, мы обязаны посоветоваться с президентом. Только получив его согласие можно предпринимать конкретные действия.

– Ты совершенно прав, Уильям, – признал Адамс и положил руки перед собой, – поэтому я хотел тебя попросить помочь стать нам максимально убедительными в Белом доме. К девяти часам утра президент прибудет туда из Кэмп Дэвида и на десять часов у него назначены встречи. Ты мог бы воспользоваться своим влиянием, чтобы босс нас принял.

– Постараюсь, но ничего гарантировать не могу, – покачал головой Рид. – С этой предвыборной суматохой времени у него еще меньше, чем было. Но я сделаю все, что в моих силах.

– Мы на тебя очень надеемся, Уильям, – произнес Адамс и теперь обратился к Фостеру. – В таком случае вы, Джон, займитесь всем необходимым для подготовки.

– Есть, сэр. Не буду тратить время.

Спецагент встал и, попрощавшись с большими людьми, вышел из кабинета Директора ФБР. Оставшись вдвоем, Адамс спросил:

– Как тебе он?

– Трудно сказать, – признался Рид, – это ты у нас специалист по человеческим психотипам. Не зря столько лет отслужил в полиции. Впрочем, впечатление он производит серьезное. Жесткий тип.

Последние слова Рид произнес, подумав о стальном рукопожатии спецагента.

– Здесь ты прав, – ответил Адамс и как-то задумчиво посмотрел на стоявшую перед ним фотографию, где он был запечатлен еще в бытность морским пехотинцем почти сорок лет назад. – Знаешь, мы затеваем рискованную игру.

Рид про себя усмехнулся. Если бы сидящий перед ним человек знал весь уровень риска игры самого Рида, то подавился бы своими словами.

– Согласен. Главное не забывать об этом, когда будем объяснять все это Дэмпси. Что ж, увидимся в Белом доме через... – Рид посмотрел на часы. – Черт, поспать не получится.

– А ты оптимист, Уильям, – с усмешкой заметил Директор ФБР, – все еще рассчитываешь начать высыпаться при нашей-то работе.

На лице директора Нацразведки появилась горькая улыбка.

***

Солнечно-синхронная орбита, высота 832 километра над Землей .

Метеоспутник «Метеор-М»

Пролетая над аномальным атмосферным слоем, закрывшим огромным пятном значительную часть суши в Восточной Европе, российский метеоспутник в непрерывном режиме передавал на наземный пункт приема и обработки данных информацию локальных изображений облачности сразу в видимом, инфракрасном и микроволновом диапазонах. Наблюдавшие за поступающими данными специалисты уже привыкли получать различного рода необычные картинки с участка земной поверхности, именуемого во всем мире Зоной. Регистрировались скачки температуры, совершенно противоречивые данные о скорости ветра, плотности воздушных масс и прочая запредельная активность, моделирование которой не приносило успехов в плане прогнозирования аж нисколько. Однако в этот раз все было совсем по-другому. Спутник фиксировал странное уплотнение облаков, чего не наблюдалось весьма давно, и кое-кто предположил, что странное явление (хотя все наблюдаемое в Зоне было странным и поэтому сам термин «странно» лишался прежнего смысла) могло быть предвестником Выброса. Немедленно построенный график на основе огромного массива данных и онлайн-моделирований при помощи мощнейших компьютеров не прояснили ситуацию, а наоборот добавили новых вопросов. С высоты многих сотен километров наблюдалось потемнение, как будто над Зоной установилась вечная ночь. При одной мысли об этом операторы содрогнулись от липкого чувства страха – слухи об ужасах, творящихся в аномальной территории, все же попадали за ее пределы и приумножались неистребимым свойством людей, иногда называемым «испорченным телефоном». Мало, кто имел представление о происходящем, но уж слухов было хоть отбавляй. В любом случае тем, кто находился в Зоне, никто за ее пределами не завидовал, ведь все сходились в одном: ночь в Зоне полна смертельных опасностей, бешенство и агрессия ее тварей в это время суток возрастала на порядок. На мониторах в пунктах обработки данных мегапятно аномально-стационарного облачного покрова вдруг сверкнуло колоссальной молнией, длиной во многие десятки километров и некоторым специалистам даже показалась, будто Зона так им подмигнула, как бы подтверждая их мрачные догадки. Света Солнца теперь стало доходить еще меньше до запретной земли и тьма все сильней ее поглощала. Как долго это могло продлиться, никто не знал. А далеко внизу, под поверхностью чудовищной тучи, множество людей готовилось к тому, что их самые худшие ожидания скоро начнут сбываться.

***

Вашингтон , округ Колумбия

Кэтрин Хейл – а для друзей просто Кэти – не спалось, как будто в ее доме на окраине города стало меньше воздуха. Она открыла окно в своей спальне, давно отмеченной печатью одиночества. Впрочем, нельзя сказать, что у нее не было парня – напротив, но виделась она с ним далеко не так часто, как ей хотелось бы. В конце концов, он был мужчиной среднего возраста, будучи сотрудником одной консалтинговой компании. Во всем этом присутствовало только одно «но» – он был женат и имел троих детей. Данный факт стоял на пути стремления Кэти заново построить свою личную жизнь, тем более у женщин ее возраста второй шанс появлялся далеко не часто. Попытки намекнуть ему на то, чтобы он бросил свою семью за все два года, которые они тайно встречались, ни к чему не привели. Он умел находить предлоги перенести этот разговор на потом и у Кэти никогда не хватало внутренних сил настоять на своем и вынудить его обсудить с ней их отношения. Внутри себя она боялась его оттолкнуть, чего она себе никогда не простила бы. Такое подвешенное состояние порой приводило ее в чувство депрессии, к отсутствию желания к чему-то стремиться и получать удовольствие от жизни. Женщина искала спасение в работе, но этого ей не хватало. Иногда, когда ее мучила бессонница, она выходила и бродила по ночному городу, пытаясь привести свои мысли в порядок. Порой ей это удавалось, но лишь до следующего утра, когда все возвращалось на круги своя. Теперь же к целому набору личных проблем добавилась еще одна. Угроза, когда ее давняя вторая работа, о которой никто не знал, может стать для нее путем в тюрьму на очень долгий срок, вызывала внутри нее чувство тревожного ожидания, словно вот-вот должно было случиться нечто ужасное, из-за чего ее планы на жизнь рухнут, как карточный домик. Последний раз, ее любовник заметил за ней какую-то отрешенность и вялость, не свойственную той женщине, которую он знал. На все вопросы ей пришлось отвечать предельно уклончиво, чтобы он не догадался, от чего ей становилось еще тяжелей. Отсутствие хоть кого-то, с кем можно было поделиться своей проблемой, просто убивало, сминало своей тяжестью. И ведь Кэти ничего не могла с этим сделать – поделись она с кем-нибудь своими мыслями, ее тут же восприняли бы как сумасшедшую, либо реально позвонили в ФБР, где ей начнут задавать крайне неприятные вопросы. Она не знала, что могло произойти и почему ей сообщили тот самый злополучный условный сигнал о необходимости срочно прервать любую деятельность. Она догадывалась, что просто так никто не обрывает канал связи и если уж на это пошли, то, вероятней всего, для этого имелись очень весомые причины. Вот и сейчас Кэти стало страшно, как никогда прежде. Она быстро собралась и выехала на своей машине в город, припарковав ее за два квартала от здания Конгресса и медленно пошла по ночному Вашингтону. В своих ночных прогулках женщина пыталась найти какое-то успокоение или просто отвлечься от нависшего над ней дамоклова меча, готового в любую секунду разбить все ее надежды и мечты. Сейчас Кэти шла по одной из широких улиц в центре столицы в задумчивом одиночестве, иногда отвлекаясь на проходящие мимо группы тинейджеров, делавших свои сэлфи на фоне огней Вашингтона, вывалившихся – в прямом и переносном смыслах – из баров и ресторанов, где прожигали свою жизнь. Женщина старалась идти так, чтобы ее как можно меньше замечали и не столько из чувства банальной безопасности, ведь столица «славилась» своим довольно высоким уровнем преступности, сколько стараясь меньше пересекаться с людьми и просто побродить в одиночестве. В парк ходить ей не хотелось – в ночное время он навивал еще больше ощущений тревоги и какой-то мании преследования. Иногда Кэти заходила в некоторые бары с целью пропустить пару рюмок любимой марки текилы, но в эту ночь такого желания у нее не возникло.

Зато такое желание было у обладателя пары глаз, внимательно следивших за гулявшей женщиной, но он подавил в себе его и сосредоточился на наблюдении. В конце концов, ему не хотелось случайно ее упустить или как-то выдать себя. Он выпил кофе, купленный в ближайшем автомате, и поставил пластиковый стакан на бардачок. У человека в голове вырисовывался план дальнейших действий, но он должен был убедиться, что все безопасно и объект будет готов к дальнейшему развитию событий, в чем сидевший мужчина еще не был до конца уверен. Главное же заключалось в отсутствии соответствующих условий для конкретных действий, в ожидании которых предстояло прождать еще неизвестно сколько времени. Следивший за женщиной человек не знал, получится ли у него сделать необходимое, когда настанет соответствующий момент. Сейчас оставалось заниматься сбором информации о поведении объекта, что могло помочь определить даже ее психологическое состояние, игравшее в его деле порой решающую роль. Заприметив женщину, он медленно поехал вперед вдоль дороги, стараясь, чтобы это не выглядело подозрительно.

"Ее вид словно говорит о том, насколько ей сейчас трудно, – подумал следящий, глядя на походку Кэти. – Такое ощущение, будто она в каком-то затруднительном положении. Впрочем, это не удивительно. И перестань думать о ней, как об объекте. Она – женщина и об этом не следует забывать, когда настанет время действовать".

О последнем он себе напомнил не в первый раз, провожая взглядом женщину в легком пальто, закутанную в модный шарф, когда та, наконец, вернулась к своему автомобилю и поехала в сторону своего дома. Он проследил за ней до самого конца и остановился чуть дальше по улице, чтобы его "форд" не был заметен из ее окон. Включив свой планшет, он настроил видео, передаваемое по радиоканалу от скрытых камер, которые он успел установить в предыдущую ночь, когда Кэти все также искала облегчение в ночных прогулках по Вашингтону, страдая бессонницей и в попытке убежать от своих проблем. Такой метод, конечно, не был этичен, но сейчас следока все это не беспокоило. Куда важнее было завтрашнее утро, возможно, момент истины, но наступить ему или нет зависело от целого ряда обстоятельств, повлиять на которые он не в состоянии. Ему лишь оставалось продолжать наблюдение.

***

Р е т р о с п е к т и в а

Чернобыльская аномальная Зона, 4 ноября, 12.26 мск

Сводная оперативная группа глубинной разведки Таск Форс 777

Сама аномальная местность, казалось, ополчилась против оперативников, шедших через густые и почти непроходимые заросли каких-то удивительных организмов, гибридов животных и растений. Эти вытянутые существа напоминали черные стебли, изгибавшиеся под любыми углами, образуя клубки шевелящейся массы, которую спецы обрубали своими ножами и с кряхтением выдергивали из земли, чтобы пройти еще на один метр дальше. Ход группы замедлился до черепашьего, но иного маршрута не предполагалось.

Серегин шел впереди всех, как главный проводник и ничуть не менее старательней других вырубал жуткую растительность, порой норовившую залезть куда-нибудь под костюм. Тогда полковник уверенным движением обрубал наглый отросток, который вытянутым червем отползал куда-то в чащу и – невероятно – врастал назад в торчавший из земли клубень. Серегин не знал сколько с него потов уже сошло, но во всяком случае он пока обладал такой функцией, ведь еще каких-то несколько часов назад его жизнь могла закончиться и все потеряло бы смысл раз и навсегда. В тот момент, признался себе полковник, он совсем не был уверен в конечном решении командира оперативников и когда тот спрятал свой пистолет, Серегин облегченно выдохнул. Теперь он вел американцев к их точке назначения, хотя и понимал, что на этом его задача не закончится – фактически полковник был связан с группой, а значит, весь путь с ними он пройдет до конца. Естественно, данное обстоятельство его отнюдь не радовало, поскольку потенциальная эксфильтрация из Зоны откладывалась на неопределенный срок и чувство недоверия к своим кураторам у него заметно возросло. У Серегина практически не осталось сомнений, что они задумали каким-то образом продолжить использовать его, зная о большом опыте работы в Зоне у бывшего начальника разведподразделения засекреченного исследовательского комплекса. Такой вариант им ранее не рассматривался и теперь Серегин за это себя укорял. С другой стороны, с чего бы ему думать, будто кураторы захотят его оставить в Зоне? Для чего? – вопрошал он себя. Полковник никак не мог отделаться от мысли, что решение главного сохранить ему жизнь в существенной мере обусловлено не только его умениями в борьбе с аномальной активностью – так считать было бы верхом наивности. Даже аргумент в пользу его высоких способностей как проводника и умением с меньшим риском провести их до сверхразлома, слабо убеждал. Когда полковник ходил к нему в последний раз маршрут серьезно отличался, а сам подход был выбран с восточной стороны. В этой части северных территорий Серегин никогда не был за все время нахождения в Зоне, а, следовательно, он пребывал в одинаковом положении с американцами. Факт его преимущества в опыте выживания в Зоне, почему-то не утешал. Оставался последний вариант, к которому полковник пришел еще несколько часов назад и с приближением к намеченной цели Серегин все больше склонялся к нему. И это пугало. По-настоящему пугало. Не такое будущее рисовал себе полковник, принимая решение перейти ту тонкую грань, отделявшую ненависть от предательства. Сейчас он все больше понимал, насколько сильно увяз в невидимой трясине, в ловушке, которая тем сильнее сжимала его в своих объятьях, чем дальше он заходил в прямом и переносном смыслах. Самое ужасное для Серегина заключалось в отсутствии пути назад. Ему оставалось двигаться только вперед и не оглядываться. Если удастся дойти до конечной цели, решил для себя Серегин, он обязательно поднимет вопрос о своем будущем. Но не сейчас. Пока не сейчас.

Чащи шевелящейся червеобразной растительной массы постепенно редели, пока не исчезли совсем, уступив место лесистой местности, более походившей на то, чем Зона была десять лет назад. Впрочем, отличия все же присутствовали и весьма заметные. Местами деревья – бывшие дубы, клены и сосны – видоизменились настолько, что в них было трудно признать их предков. Скрюченные, с местами сросшимися ветвями, некоторые из деревьев представляли некий единый организм или колонию, с общим циклом жизнедеятельности. Объяснение этому вряд ли могла дать современная наука и сталкеры старались обходить такую растительность стороной, особенно, если на ней появлялись какие-либо несвойственные плоды. Некоторые из них имели крайне опасное свойство лопаться, когда кто-нибудь проходил рядом, взрываясь и разлетаясь целым облаком шипов, а то и какой-нибудь кислотой, способной прожечь даже костюмы высшей защиты. Таким образом, группа оперативников, развернутая в походный порядок, старалась идти так, чтобы не приближаться к любому подозрительному образованию. Несмотря на полдень по местному времени, видимость серьезно ограничивалась, поскольку в Зоне даже днем почти всегда царил вечный полумрак. Приходилось до максимума напрягать все свои таланты по выявлению аномалий, возникавших порой в самых неожиданных местах, как, впрочем, им и положено. Кожей спины полковник чувствовал, что главный контролировал и проверял его действия, хотя с момента победы над тварью, изменявшей все вокруг себя, он ни разу не отменил указания Серегина. Данный факт несколько обнадеживал его и полковник с упорством продолжил осторожно ступать по запретной земле, все дальше углубляясь в неизведанное.

Послышалась команда остановиться, хотя полковник не видел пока никаких причин прервать ход, однако приказ не мог пойти просто так и на любые действия в рейде по Зоне, а тем более в ее глубинных территориях, имелись очень весомые причины. Последние стали ясны Серегину, когда главный дал команду на общей частоте:

– Всем перестроиться в кольцо. Мы не одни.

В полумраке полковник впервые рассмотрел источник беспокойства. Меж деревьев и кустов наблюдалось явное шевеление, причем, сразу в нескольких местах. Группа ощутила на себе пристальное внимание со стороны каких-то местных мутантов, хотя даже через оптику разглядеть их не удавалось. Высматривая в прицел любое шевеление, полковник видел, как метрах в сорока в дремучей чаще аномального леса шмыгало какое-то зверье.