Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Впрочем, нарастающий кризис в международной обстановке даже его заставил нервничать. Естественно, не от понимания подлинных причин усугубляющегося кризиса или вследствие гениального озарения, скорее на уровне инстинктов, которые были у Харламова достаточно развиты. Инстинкты и даже поверхностный анализ говорили ему, что геополитические потрясения могли сказаться и на действующей внутрироссийской системе, а значит и на нем самом. И вот это чувство приводило его в состояние давно забытого нервного напряжения, доставлявшее серьезный дискомфорт. Больше всего донимало наличие Чернобыльской аномальной Зоны, которая своей непонятностью и жуткими вещами вызывала в нем инстинктивный страх, особенно после серии экстренных совещаний на Совете безопасности, секретарем которого Харламов и был. Доклады министра обороны, СВР и ФСБ порой наводили страх пополам с растерянностью. Последние заседания наполовину посвящались артефактообороту – новый термин, прижившийся сравнительно недавно – и способу его использовать в своих целях. За последние пять лет на территории России появился целый черный рынок сбыта аномальных образований, трудно поддававшийся контролю, но представляющий собой огромную опасность. Вспомнился случай о курьере, доставлявший в контейнере артефакт (Харламов напряг память – де-гра-ви-ти-ру-ю-щий – точно!) для криминального авторитета, но каким-то образом предмет разрядился и рванул так, что на дороге осталась воронка метров пятнадцать в ширину и лишь чудом погибли только сам курьер, водитель и двое охранников – прохожих или других машин рядом не оказалось. Прибывшим на место специалистам практически сразу стало понятно, что к чему, но официальная версия звучала как последствия криминальных разборок, а все материалы взрывотехнической экспертизы были изъяты и заменены. Тогда на заседании Совбеза было решено дать команду на глушение шума вокруг этой истории и СМИ дружно переключились обсуждать драку на свадьбе победителя какого-то очередного и недалекого реалити-шоу. Затем некий альтернативно одаренный школьник, найдя где-то на обочине энергоартефакт, решил бросить его в костер и посмотреть, что из этого выйдет. Получилось эффектно – под действием температуры объект стал странно сиять, причудливо переливаясь разными цветами. Естественно, как же на фоне такой красоты не сделать сэлфи? Ясное дело: хоть погибай, а убойную фотографию или видео в соцсетях выложи, иначе никто не поверит. Да, тогда снятый его другом видеоролик на Ю-тубе шокировал всех, поскольку во время съемок сияние за спиной пацана как бы вселилось в него (по-иному в комментариях никто лучше не смог описать инцидент) и вдруг привело к отделению мяса подростка от его костей, сопровождаясь совершенно ужасающими воплями. Видео вмиг разлетелось по просторам Сети и собрало миллиард просмотров при двух миллионах "лайков" от особо сердобольных зрителей. Пришлось начинать целую компанию по выявлению каналов контрабанды артефактов и усилению контроля над ними, выступлению министра внутренних дел, ФСБ и других высокопоставленных лиц. Обещали поставить, не допустить, пресечь, перекрыть, найти, наказать и еще много чего другого, хотя большинство из этих обещаний так и остались не более чем громкими заявлениями.

Сейчас же все было по-другому и куда важней. Харламов плевал на какого-то там подростка и его семью, как и другие люди, схожие с ним по складу характера и моральным качествам. В конце концов, цинизм для него был столь же необходимой вещью, как и умение правдиво лгать или виртуозно уходить от неудобных вопросов. В текущей ситуации поступавшая из Зоны информация представляла угрозу куда большего порядка, в первую очередь своими неочевидными последствиями. Многие влиятельные партнеры, часть из которых его ждет в загородной резиденции, весьма обеспокоились поступавшей по инсайдерским каналам информацией о мерах и шагах, за которые ратует часть высшего генералитета и некоторые представители спецслужб. Хотя сообщавшаяся ими информация была полностью закрытой, она вызывала обеспокоенность среди правящего класса, отдельные представители которого (к слову, лично знакомые Харламову) делились, насколько могли, своими возникшими опасениями. Как следствие, некоторые сведения доходили до лиц, наживших свои астрономические капиталы "непосильным трудом". Не имело значения, что они из России: к своей Родине и русскому народу они относились приблизительно также, как в свое время колонизаторы относились к местным аборигенам, которых воспринимали как рабов, либо даровой силой, либо помехой. Посещение Родины вахтовым методом между круизами на Средиземном море, просаживанием миллионов в казино Монте-Карло и Лас-Вегаса и знатными вечеринками в своих мега– и гигаособняках на берегах Ниццы давно превратилось для них в образ жизни. Кровососущее поведение навсегда стало их неотъемлемой частью. Соответственно все происходящее в мире данный паразитарный класс воспринимал через призму собственных корыстных интересов. Сам же Харламов был одним из той обслуги, в обязанности которой входило согласовывать интересы главных собственников и в меру делиться информацией с ними, если их интересам могла угрожать опасность. Текущие тревожные сигналы как раз относились к такому случаю.

Впереди ехавшая машина ФСО – Федеральной службы охраны – сбавила ход перед тем, как завернуть налево, куда от трассы шла дорога через живописный лес, смотревшийся красиво даже в ноябре, а уже за ней последовала машина Харламова, подняв в воздух целый ворох опавшей листвы. Тремя минутами позже кортеж подъехал к огражденной территории, защищенной величественным забором, на котором повсюду торчали установленные камеры наружного наблюдения. Водитель первого автомобиля по рации связался с начальником смены охраны особняка, который нельзя было увидеть при подъезде к забору, и тот дал указание открыть массивные ворота. Они медленно отъехали в сторону, впуская внутрь важных гостей. Глядя на окружавший пейзаж, секретарь Совета безопасности не переставал удивляться местной роскоши: вся территория была ухожена, за ней следил весьма внушительный персонал из нескольких десятков человек, в чьи обязанности входило поддерживать местную красоту, стричь газоны в теплое время года и создавать впечатление, будто находишься где-то в самом сердце природы, среди ее неповторимой умиротворенности. Чуть вдали от дороги виднелись несколько теплиц – там выращивались овощи и зелень, которую местный хозяин и его челядь употребляли в пищу, заботясь о своем драгоценном здоровье. Кое-где встречались технические постройки по типу бройлерной и насосной станций, а также ухоженной детской площадки. Чуть в глубине, рядом с типовым серым зданием подстанции, располагалось бомбоубежище с виду напоминавшее уменьшенный ангар серого цвета – все, для того чтобы в час Х достопочтенные господа сумели бы переждать сам апокалипсис и вместе с остатками своего состояния встретить дивный новый мир. Наконец, проехав все местные вторичные достопримечательности, автомобили остановились у самой главной – особняка. Трехэтажное сооружение в классическом стиле производило впечатление, хотя Харламов уже привык его навещать, впрочем, как и ряд министров и высокопоставленных лиц в администрации Президента, как ему было достоверно известно. Охранник открыл дверь, держа наготове раскрытый большой черный зонт. Владимир Васильевич вышел и шмыгнул под защиту зонта своего телохранителя и затем пошел в сторону главного входа в сопровождении еще двух человек из личной охраны. Войдя внутрь через массивные резные двери в два с половиной метра высотой, бывшие сами по себе подобно броне, он снял свое дорогое пальто от одного из мировых брендов и до автоматизма отработанным движением передал его кому-то из местной прислуги. Пройдя по роскошному паркету через просторный вестибюль, отделанный в дворцовом стиле, с висевшей хрустальной люстрой еще дореволюционных времен, Харламов бодрым шагом вместе со своей свитой секьюрити поднялся по широкой Y-образной маршевой лестнице из каррарского мрамора, с изысканной чугунной решеткой и поручнями из красного дерева, пока не попал в холл, где его ждали двое человек в строгих костюмах, но без галстуков, придавая встрече некоторый неофициальный окрас.

– Здравствуй, Владимир Васильевич, – тот, что был выше ростом и стройнее, а по совместительству еще и владелец этого дворца, протянул руку, – благодарю за оперативность.

– Точность – вежливость королей, да и не мог я опоздать на такую встречу, Александр Николаевич, – со сдержанной улыбкой ответил Харламов, пожав его руку и повернулся ко второму – ростом пониже и более тучному. – Валерий Степанович, мое почтение. Как ваше здоровье?

– Благодарю, не жалюсь. Ваши советы оказались очень ценными.

Харламов и "тучный" обменялись рукопожатием.

– Очень рад, что смог помочь.

"Стройный", не теряя времени, поинтересовался:

– Владимир Васильевич, не желаешь ли обсудить дела насущные за партией в наш русский бильярд? Говорят, такие игры способствуют лучшей проработке важных решений.

В глазах "стройного" появились азартные огоньки.

– Не забывайте, у меня сегодня заседание... – Хотел было напомнить Харламов, но "стройный" вежливым жестом его прервал.

– Уверен, одно другому никак не помешает, – настойчиво заявил он.

Харламов согласительно кивнул и после пригласительного жеста со стороны "стройного" вошел в роскошный бильярдный зал с приглушенным светом, от которого глаза практически не уставали. Вся охрана осталась за дверьми, через которые практически ничего невозможно было расслышать, тем более все помещение за час до приезда Харламова тщательно проверилось на предмет наличия устройств по тайному съему информации и обеспечилось лучшей защитой. Теперь все то, что будет сказано в зале останется в тайне.

– Коньяк? – поинтересовался "тучный", взяв в руки с резного стола изящный графин с темным напитком. – Помнится, вы любите именно его?

Секретарь кивнул, снимая пиджак и вешая его на спинку одного и кожаных кресел, стоявших позади массивного бильярдного стола, но тут же добавил: – У вас хорошая память, Валерий Степанович, но не забывайте – у меня сегодня еще одна очень важная встреча. Лучше простой воды.

– Вы правы, – "тучный" хлопнул себя по лбу, – проклятая рассеянность. Никто не против, если я закурю? Отлично, – произнес он, доставая из кармана пачку каких-то дорогих сигарет и поднеся поближе массивную бронзовую пепельницу в форме фрагмента из охоты на кабана. Тем временем "Стройный" взял один из киев на столе и внимательно осмотрел его.

– Поскольку среди нас троих только мы с тобой, Владимир Васильевич, умеем прилично играть в бильярд, то наш общий друг будет болеть за кого-нибудь из нас, верно? – "стройный" повернулся в сторону "тучного", выпустившего в воздух клубочек дыма.

– Я буду болеть за вас обоих. С учетом темы нашей встречи такой выбор с моей стороны наиболее оправдан. Не так ли?

– Совсем забыл, каким здравомыслящим ты бываешь, – ехидно заметил "стройный". – Вот если бы ты был таким еще и во время купли-продажи акций...

– Человеку свойственно ошибаться, – философски отозвался "тучный" и грузно воссел в итальянское кресло. Его туфли поблескивали в тусклом свете зала.

– Ну да, ну да, – скептически хмыкнул "стройный". – Но мы собрались не для этого, верно, Владимир Васильевич? – обратился он к Харламову. Последнего раздражала странная манера хозяина особняка обращаться к нему по имени-отчеству, но на "ты". Со временем Харламов привык к ней – чего не стерпишь ради знакомого, которого знаешь еще со времен университета? Секретарь тщательно натер кий, легко поворачивая его с небольшим наклоном к кубику мела, ловя на себе внимательные взгляды двоих остальных.

– Начнем? – спросил Харламов.

– Как гостю, первый удар принадлежит тебе, Владимир Васильевич, – "стройный" указал рукой на пирамиду из шаров.

– Благодарю, – отозвался Харламов и аккуратно нацелился кием. Клапштос – и биток разбил пирамиду, от которой шары разлетелись в разные стороны. Двое из них залетели в лузы.

– Очень неплохо, Владимир Васильевич – признался "стройный" и похлопал в ладони. – Сразу виден удар профессионала. Но не будем терять время и перейдем к делу. Должен признаться, наши с Валерием Степановичем партнеры были весьма взволнованы последними сообщениями о намерениях Президента и ряда его помощников оказать массированную военную помощь Ирану для недопущения начала войны против него.

Секретарь нанес очередной результативный удар и поднял подозрительный взгляд на хозяина особняка.

– Мы уже обсуждали эту тему. Наш Верховный не определился на этот счет, хотя и склоняется к мнению о высоких рисках при начале войны с персами.

– А каково ваше мнение на этот счет? – поинтересовался "тучный", следя за действиями за бильярдным столом Харламова, который в ответ хмыкнул и добавил:

– Насколько мне известно, кое-кто из его администрации предлагает поднять рейтинг главе государства независимо от того, как пойдут события на Ближнем Востоке. Начнется война – выступим миротворцами, не начнется – то же самое. Поэтому с точки зрения политической целесообразности, будет мир или война – непринципиально. Всему виной ряд военных и спецслужбистов – как всегда пугают страшилками о наплыве террористов, но, похоже, Президент склонен прислушаться к их мнению.

"Стройный", как бы выражая понимание ситуации, покачал головой, приглядываясь к расстановке на столе. Для Харламова шары встали не очень удобно; он попытался правым боковиком закрутить биток и срезать играемый шар в лузу, но удар прошелся чуть выше задуманного и в результате оба шара отскочили от борта, создав неплохие условия для отыгрыша сопернику. "Стройный" про себя ухмыльнулся. Секретарь что-то недовольно буркнул про себя и отошел от стола, натирая кий мелком, пока его соперник изучал расстановку шаров.

– Чем обусловлена сегодняшняя встреча? – спросил он, прицеливаясь в биток.

– Скажем так, есть мнения, что в Зоне намечается нечто такое, способное серьезным образом повлиять на текущие геополитические расклады.

Удар – и шар влетел в лузу.

– Вот даже как? – удивился "стройный" и выпрямился. События такого масштаба случались не каждый день. – И чем же Зона вновь решила озадачить нас?

– Не знаю, а даже если бы и обладал подобной информацией, то не смог бы ей поделиться с вами. – Харламов почувствовал на себе внимание двух пристальных взглядов со стороны бизнесменов. Помявшись, он постарался разъяснить.

– Не нужно сверлить меня взглядом, господа. Мне действительно мало, что известно о происходящем. Наша разведка на днях была чем-то встревожена, даже меня не ставили в известность. Такая секретность не бывает на ровном месте, да и слухи довольно трудно удержать – пускай косвенно, но кто-то да взболтнет пару слов. Но и все – в остальном все словно в рот воды набрали.

– Так что же тебе стало известно, Владимир Васильевич? – с нажимом уточнил "стройный", выдав роскошный дуплет от двух бортов. Харламов замялся, словно не хотел распространяться о чем-то неприличном. "Стройный" выпрямился и на его худощавом лице отобразились сильно сжатые скулы.

– Военные что-то планируют в Зоне, – выдавил из себя секретарь. – Может, спецоперацию, а может еще что. Хрен их знает. Детали мне неизвестны. Единственное, чем я располагаю, так это признаками какого-то нетипичного шевеления нескольких разных и влиятельных структур. Мои источники утверждают, будто в Зоне появилось нечто, представляющее угрозу государственной безопасности. Так это или нет – доподлинно неизвестно, но, думаю, источники не ошибаются.

Налив в свой большой бокал из тонкого стекла изысканный коньяк, к разговору подключился "тучный".

– Вы считаете исход операции – или чего там планируют военные – способен повлиять на мнение Президента относительно ближневосточных процессов в преддверии выборов в США?

Харламов задумался, пытаясь собрать все мысли, которые у него были на этот счет.

– Возможно, – с некоторым сомнением в голосе ответил он, разглядывая свой кий и одновременно следя за ударами "стройного". – Во всяком случае, такую возможность я бы не стал исключать.

– Владимир Васильевич, ты еще не на заседании Совбеза, брось свои финты! – с некоторой резкостью вспылил "стройный", совершив досадный промах; до победы в партии ему осталось забить всего один шар. Впрочем, позиция шаров была крайне неудобной.

Продемонстрировав натренированную на высокопоставленных собраниях выдержку, Харламов слово не обратил внимания на тональность слов собеседника. Он нарочито медленно подошел к столу и тщательно подготовился пробить, зная что "стройный" уважает игру и терпеливо дождется, пока соперник нанесет удар. На столе осталось два шара, будучи разведенными "стройным" таким образом, чтобы шар-мишень оказался на "губе" – скошенной части борта, расположенной в створе лузы. Ситуация оказалась очень сложной и любой отыгрыш мог дать подставку, то есть не противнику усложнить задачу, а самому невольно изменить позицию шара, тем самым упрощая задачу сопернику. Харламов напрягся, выцеливая под нужным углом и – удар! Биток ударился о шар-мишень, а последний сам отразился от битка и уже от этого удара свалился в лузу. Сложнейший контртуш принес Харламову победу.