Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Автор книги: Константин Стригунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц)

– Какова ценность агента? – спросил Президент.

– Чрезвычайно высокая с учетом тех сведений, которые он предоставлял. Без его информации мы вообще могли и не догадаться о готовящейся операции в Зоне по взятию под контроль пси-источника. С учетом пользы агента мы должны сделать все для его вызволения.

– И как вы предлагаете это сделать? – уточнил Директор ФСБ.

Фадеев вкратце объяснил план и в конце добавил:

– Естественно, на сей счет необходимо ваше согласие, Михаил Алексеевич.

Президент немного выпрямился.

– Политические риски слишком высоки. Я должен подумать. – В голове у Квачкова уже промелькнула мысль проконсультироваться с ближайшими советниками из своей Администрации. – Вы уверены в возможности его вытащить оттуда? Если агент ценен настолько, насколько вы утверждаете, значит, и американцы о нем того же мнения.

– Попытаться стоит, – твердо сказал Фадеев. – Не в наших правилах бросать своих агентов, тем более столько сделавших для России.

– Хорошо, мы еще обсудим этот вопрос. Но сейчас главнее другое. Надо полагать, если Вашингтону известно то же, что и нам, значит, подготовка к взятию под контроль пси-источника велась давно – минимум несколько месяцев. Я правильно понимаю?

Квачков хмуро посмотрел на Макашова, ответственного за контрразведку и Директор ФСБ опустил глаза. Президент обратился к главе ГРУ.

– Как вы, считаете, ЦРУ и Пентагон уже отправили своих специалистов в Зону?

– Так точно, товарищ Президент, – подтвердил Остапов, обращаясь к Верховному главнокомандующему как он привык – как к товарищу. Слово "господин" ему категорически не нравилось. – Никаких других вариантов не остается. Все указывает на жесткие временные сроки и подготовку к операции, хотя прямыми свидетельствами мы не обладаем, но считаем неизбежным ее проведение. При всем риске глубинных рейдов в Северных территориях, у хорошо подготовленного в условиях Зоны спецподразделения с первоклассной экипировкой и таким же вооружением есть некоторые шансы найти пси-объект и выполнить задание. Подчеркну: то, с чем в Северных землях можно столкнуться, мы во многом знаем лишь теоретически. Чем глубже в Зону, тем больше шансов встретиться с совершенно неизвестными формами ее активности, но выбора ни у нас, ни у противника нет. Наконец, решение об ответных мерах нужно принять здесь и сейчас. Если противник уже на пути к пси-объекту, то в ближайшие сутки-двое он получит решающее преимущество. И тогда – кто знает? После Ирана испытать оружие могут и на нас. Например, в момент следующего оперативного совещания Совбеза.

Последняя фраза прозвучала ударом молота. Владимир Харламов молча слушал сказанное генералом и просто не мог поверить. Мозг отказывался воспринимать услышанное ушами из-за совершенно невероятного, невозможного смысла. Он взглянул на Зарубина и Шамилову. Они оба будто языки проглотили и вся гамма эмоций отобразилась на их лицах.

Им было страшно. По-настоящему страшно.

Секретарь просто кожей чувствовал, как инициатива уходила у него из рук. Он не мог позволить военным взять верх и должен был постараться повлиять на Президента, но не находил аргументов. У него сегодня уже состоялся разговор с Квачковым – буквально несколько минут, но настрой Президента ему сразу не понравился. Эти военные разведчики, догадался Харламов, Зорге хреновы, его обыграли. Они успели подсунуть Квачкову всю эту зоновскую ахинею еще раньше и смогли повлиять на него. Фактически им оставалось рассчитать разговор таким образом, чтобы на финал припасти самые сильные аргументы. Им это удалось, они настоящие игроки, признал Харламов, видя неотвратимое поражение в столь важной партии. Часть политической бюрократии и крупного бизнеса будут очень недовольны поражением. Они так много потеряли из-за падения цен на нефть и санкций, что не обрадуются, узнав о решении Президента сорвать войну с Ираном.

«И это еще мягко говоря»

О последствиях Секретарю просто не хотелось и думать. Толку от его влияния и поддержки премьер-министра, если эта проклятая Зона оказалась их всех сильней?

А Квачков, казалось, со скоростью мощного компьютера перебирал массу вариантов в голове. Он не привык принимать важные решения вот так, впопыхах, но информация ГРУ прямо указывала на отсутствие времени для серьезного обдумывания и всестороннего анализа. Почему разведка так поздно вскрыла заговор? Да, одернул себя Квачков, этот Серегин злонамеренно искажал суть отчетов из того подземного комплекса, но это было лишь оправданием. Впрочем, какая теперь разница, если американцы могли просто взять и пси-излучением вскипятить ему мозги в любой момент?

Перед собой Квачков был всегда честен. Или почти всегда. Во всяком случае, ему хватало смелости признаться себе, что он не мог сломать сложившуюся систему и одному опрокинуть ее, избавив Россию от олигархов и вернуть страну на путь развития. По правде говоря, он и сам этого не хотел. Но Зона... Она все поменяла. Теперь речь уже не шла о поиске замирения с Западом, который окончательно встал на путь бескомпромиссной конфронтации, уже превысив по накалу даже самые "жаркие" дни времен Холодной войны. Теперь Запад готовился физически убрать его. Иран лишь цель для апробации пси-оружия – главной мишенью была Россия. Точнее он, Михаил Квачков. Россия последует после него. Он знал, чего хотели нефтегазовые монополисты у него в стране и поставили вполне конкретное условие: не дашь нам заработать – лишишься нашей поддержки. Разумеется, эти слова не были высказаны вслух напрямую, но здесь все настолько читалось, что разжевывать Квачкову ничего и не требовалось. Конечно, на камеру он мог заставить выполнить те или иные обещания отдельно взятого олигарха, но пойти против всей системы, которую он же и выстроил, было ему не под силу.

Однако последняя информация отодвинула в сторону ранее утвержденное в голове решение сохранить нейтралитет и ограничиться поставками Ирану оружия и военной техники. Зона сломала все планы, а сам Квачков теперь со всей ясностью представлял подлинные замыслы коллективного Запада. Там перешли красную черту и уже не остановятся. В их глазах на лбу Квачкова красовалась огромная мишень и она вдруг возникла у него перед глазами. На секунду даже захотелось посмотреть в зеркало, но Квачков подавил в себе это желание. Только сейчас он полностью прочувствовал и осознал всю ошибочность расчета вернуть с Западом отношения хотя бы на дозоновский период. На руках Президент имел железные доказательства готовности устранить его раз и навсегда. Физически. Не просто обозначить намерение – этими хотелками страдали многие – а реальная возможность убить Президента России. Вдруг возникшее животное желание выжить взяло верх и этот аргумент перевесил все остальные. Осталось уточнить последний момент.

– Как же американцы смогут обеспечить безопасность своих исполнителей под землей, контролирующих пси-объект?

Его взгляд остановился на Директоре ФСБ. Видимо, потому что он ближе сидел, чем глава ГРУ, решил Квачков и заметил, как непроизвольно пальцы его левой руки затарабанили по столу – сказывалось нервное напряжение. Он сжал руку в кулак. Макашов сделал вид, будто поправил свой галстук, идеально подобранный под цвет его темно-синего костюма, но на самом деле ослабив его. Главный чекист почувствовал, как его спина взмокла от пота. Парой секунд позже Директор ФСБ немного хриплым голосом ответил:

– Мы обсуждали с нашими коллегами из ГРУ этот вопрос и пришли к выводу, что наиболее оптимальным способом защиты будет создание новой группировки, подконтрольной американской разведке. К ней не допустят никого из других спецслужб стран НАТО и прочих союзников. Вероятно, оперативный контроль будет осуществляться Центральным разведывательным управлением, по аналогии с группировкой "Свобода", с той разницей, что в среде последней также сильны позиции британской Ми-6 и немецкой БНД. Вероятно, с учетом всех особенностей Северных земель, Лэнгли через подрядчиков из частных военных компаний постепенно нарастят численность новой группировки до такого значения, когда ее станет возможным ликвидировать только в ходе крупномасштабной военной операции. Однако с учетом рисков в Зоне для ее проведения их позиции будут практически неуязвимы. По предварительным оценкам, на первых порах они потеряют до половины личного состава, постаравшись компенсировать смертельный риск очень существенными суммами денег – имели место прецеденты, когда наймитам платили на порядок больше обычных гонораров по контрактам. С учетом важности всей миссии, уверен, на нее денег жалеть не станут.

– А что если американцы все же захватят пси-объект, но мы обнародуем информацию об этом? – Президент сделал последнее и скорее риторическое уточнение, обратив взор на Остапова. – Слушаю вас, товарищ генерал.

– Тогда в этом не будет никакого смысла, – пояснил начальник ГРУ. – Война начнется и следующими на очереди станем мы.

«То есть я», – возникло в голове Квачкова.

Неожиданно ожила Шамилова, деликатно поправив свою уложенную прическу.

– Послушайте, я, конечно, не военный специалист, но все должны со мной согласиться. Сказанное есть полнейшее безумие! Какой-то сверхмощный пси-источник, ядерная война... Это как-то слишком. Где доказательства? – Состояние женщины стремительно приближалось к истерике. Ее предшествовавшее молчание после короткого и неубедительного возражения свидетельствовало, что все это время она сдерживала свои эмоции внутри. Сейчас ее взгляд бегал по лицам присутствовавших и остановился на Квачкове. – Господин президент, мы что готовы взорвать ядерную бомбу... или заряд, подвергнув себя риску уйти в изоляцию от всего мира? А если все вскроется?!

Квачков молча выслушал нервный спич Шамиловой и спокойно-ледяным голосом задал ей встречный вопрос:

– Скажите, Лидия Михайловна, вам доводилось видеть воздействие пси-поля высокой интенсивности?

На несколько секунд лицо Шамиловой – красивое, несмотря на возраст – застыло в растерянности.

– Н-нет... но к чему выспрашиваете, Михаил Алексеевич? – дрожащим голосом уточнила Шамилова.

– К тому, что я видел. И поверьте, это хуже чем смерть.

Президент не догадывался, что намного раньше, еще несколько лет назад по совету Селезнева Кирилл Остапов лично с министром обороны Шитовым демонстрировал на закрытом показе в Кремле воздействие пси-волн и других аномалий на животных и людей. Он помнил, как наступившая могильная тишина после просмотра еще долго не выходила из его головы. Тогда и Верховный, и все, кто находился в зале, с минуту не могли произнести ни единого слова. Зато его Главразведуправление Генерального штаба получило усиленное финансирование на исследования и операции в Зоне. Остапов знал, что в будущем произведенный эффект может понадобиться, чтобы добиться от высшего руководства нужного решения и не просчитался. В то же время генерал понимал: Квачков был не дурак и прекрасно видел, какие цели преследовали грушники и другие спецслужбы, показывая ему ужасы Зоны, но вся соль заключалась в том, что они ни в чем не врали – множество источников и фактов являлись тому свидетельством. Попытка повлиять на Президента была бы им вскрыта, но опасность оказалась полностью реальной, а не выдуманной секретными ведомствами с целью добиться большего влияния в стране. Впрочем, Квачков понимал возможность одновременной реализации и того, и другого, но ничего поделать с этим не мог. Как известно, своя рубашка ближе к телу, а сейчас его смерть представилась во всей своей жуткой форме. В конце концов, чем отличается услышанное им от ГРУ от того, когда к какому-нибудь бизнесмену приходили из УБОПа и говорили, мол, так и так, вас, уважаемый, заказали. Что в этом случае делать потенциальной жертве? Стать наживкой? Бежать? Но здесь ставки были куда выше, рассуждал Квачков. Несоизмеримо выше. Верно сказал этот Остапов, ставки были максимальными. Президент России не мог сбежать и не мог стать приманкой. Зато теперь у него появился шанс сорвать покушение на свою персону. Да и доводы военных были весьма разумными...

– Значит, следуя из вашего анализа, американцы и сами будут заинтересованы сохранить все в тайне, даже в случае провала? – уточнил Президент, впившись взглядом в Остапова. – Я верно понимаю?

– Особенно в случае провала, – подтвердил генерал. – Даже узнав о нашей причастности к использованию ядерного заряда, они вряд ли захотят поднимать эту тему из-за неизбежно возникнувших неудобных вопросов. Например, откуда в администрации об этом узнали? Агентурным путем? Тогда что американская разведка делала в самых плохо изученных землях Чернобыльской аномальной Зоны? Руководителей ЦРУ, РУМО и прочих ведомств вызовут на ковер к спецкомитету Сената по разведке и устроят им допрос с пристрастием. Уверен, в Белом доме не обрадуются разбору полетов. С учетом кризиса в их политической системе, действующая администрация сделает все, чтобы скрыть свое участие в такой операции. Она будет "черной" – чернее самой глубокой угольной шахты.

Для не силовиков генерал пояснил.

– Они полностью откажутся от своих людей, если те попадут в плен и под пытками выдадут абсолютно закрытую информацию. Полагаю, об их существовании вообще не будет никаких свидетельств – ни документальных, ни среди людей. О столь секретной операции, с учетом ее значимости, должен знать только очень узкий круг лиц из Белого дома и в самых высоких кабинетах некоторых спецслужб.

Остапов не стал добавлять, что их могут и ликвидировать, либо всем выдадут новые документы и отправят к пластическим хирургам для изменения внешности. Точнее тех из них, кто сумеет выжить.

"Если выживут, – поправил себя генерал, - здесь не стоит полагаться на удачу"

– Но ядерный заряд! – сделал последнюю попытку Харламов, едва ли не чувствуя, как у него уходит земля из под ног. – Что если он попадет в руки каких-нибудь местных психопатов или террористов?! Вы задумались о последствиях, товарищ генерал?!

Глава ГРУ пропустил мимо ушей тон Секретаря и для придания большего веса своим словам встал со своего места.

– В случае угрозы захвата ядерного заряда он будет уничтожен даже ценой жизни всех в спецотряде!

Весь вид седовласого начальника ГРУ говорил о предельной серьезности и скрытой боли, с которой он произнес эти слова. Решительность военного разведчика произвела глубокое впечатление на всех. Чуть более спокойным тоном, он разъяснил:

– В Зоне есть уникальная возможность заметания следов – аномалии. Достаточно сбросить почти в любую из них устройство – и оно будет уничтожено. Ядерный взрыв в этом случае полностью исключен. Разрушение конструкции исключает имплозию и равномерное обжатие плутониевого заряда. Значит, возникновение неконтролируемой цепной реакции также становится невозможным. Еще вопросы?

Никто ничего не сказал. Лишь Президент Квачков парой секунд спустя кивнул головой и добавил:

– Мы благодарим вас, Кирилл Петрович, за подробное и доходчивое изложение столь важного и специфического вопроса.

Остапов почувствовал, как незаметно для других его дернул за рукав министр обороны. Намек был понят и главный военный разведчик сел на стул.

Набрав в грудь воздуха, Квачков сказал:

– Коллеги, сегодняшнее оперативное совещание и впрямь станет для нас едва ли не ключевым за все годы, а может быть важнейшим заседанием высшего руководства России за все время с момента окончания Великой Отечественной войны. Враждебные действия целого ряда западных стран и в первую очередь истеблишмента Соединенных Штатов Америки не оставляют нам выбора.

К своему удивлению, Президент почувствовал внутри себя странное ледяное спокойствие, как будто до этого на совещании разговаривали о совершенно обычных вещах. Откуда оно вдруг появилось? – спросил себя Квачков. Следующую фразу ему было трудно произнести и поэтому он взял паузу – но не для того, чтобы подчеркнуть весомость свои последующих слов, и без того степень угрозы ощущалась даже в воздухе, а с одной единственной целью – еще раз подумать о верности своих действий. Он видел, как в напряженном молчании Харламов ждал решения своего начальника. Квачков понимал, откуда подул ветер, когда двумя часами ранее Секретарь сумел лично встретиться в кабинете Президента и при выключенной записи провел с ним короткую, но обстоятельную беседу. На него давили, а он давил на Президента. Аккуратно, без чрезмерного нажима, зная как этого не любит глава государства, но все же с требованием. "Двухкратное падение прибыли", "серьезная обеспокоенность в бизнес-сообществе, перетекающая в плохо срываемое недовольство" и прочее в том же духе звучало из его уст. Но тогда Квачков уже прочел доклад ГРУ и решил не давать обещание занять строго однозначную позицию до совещания в Совбезе. Внутри себя он почувствовал несвойственную ему нерешительность, терзающие колебания – столь неприятные, что всем естеством хотелось поскорее избавиться от этого враждебного ощущения. Ничего определенного он не ответил Секретарю, лишь дал размытое обещание выслушать все точки зрения. Было заметно, как Харламов побледнел, но ничего не ответил, кроме "увидимся на Совбезе, Михаил Алексеевич" и в подавленном настроении вышел из кабинета Президента. Теперь настал час "X", а потому требовалось принять самое главное решение. И Квачков его принял.

– Как Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами Российской Федерации, я отдаю приказ о проведении операции в Чернобыльской аномальной Зоне. Считаю, степень угрозы столь высокого порядка, что промедление чревато наихудшими последствиями, которые мы можем себе представить.

Послышался выдох – у кого от облегчения, у кого от разочарования. В другой ситуации проигравшая сторона не посмела бы столь откровенно показать свое недовольство, но обстоятельства были поистине экстраординарными. Кончено же последние слова Квачкова являлись полуправдой; его пугала даже не война США и их сателлитов с Ираном, с ее далекими стратегическими последствиями для России. Его пугала совершенно однозначная и реальная возможность геополитического противника физически устранить его, Михаила Алексеевича Квачкова. Тогда, рассудил он, какой смысл отказываться от проведения спецоперации в угоду крупному бизнесу? Ради сохранения своего положения? Но какой от этого прок, если Вашингтон сможет сжечь ему мозги? Мёртвым ни власть, ни деньги не нужны. Значит, оставался единственный выход – сорвать планы врага. А с олигархами как-нибудь разберусь, решил Президент. Не в первой.

– Коллеги, решение принято. На этом считаю оперативное совещание Совбеза закрытым. Прошу всех присутствующих помнить о наивысшей секретности обсуждаемых вопросов. Любая утечка должна быть исключена и сказанное на совещании не должно покинуть этот зал. Владимир Васильевич, – обратился Президент к Харламову. Секретарь поднял усталый взгляд.

– Слушаю, Михаил Алексеевич.

– Из протокола совещания должно быть исключено все, что касается операции в Зоне. Вам все понятно?

От ледяного взгляда Квачкова внутри Харламова все похолодело.

– Разумеется, Михаил Алексеевич, – выдавил из себя Секретарь, чувствуя как к горлу подступил комок. Президент обратился сразу ко всем в зале:

– Каждый несет всю полноту ответственности за разглашение озвученной здесь информации. Ознакомление с ее отдельными положениями разрешается только для конкретных исполнителей. Подчеркну, речь идет о положениях, касающихся непосредственного выполнения задания. Геополитический и стратегический аспекты не должны выйти за пределы круга постоянных членов Совбеза и руководителя Главного разведывательного управления Генерального штаба. Вопросы?

Ответом было сначала молчание с последующим осторожным "нет, Михаил Алексеевич". Все распознали в голосе Квачкова металлические нотки.

– На этом всё, спасибо за работу, коллеги. Юрий Павлович и Кирилл Петрович, вас обоих я жду у себя в кабинете через пять минут.

– Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий, – почти синхронно ответили министр обороны и начальник ГРУ.

Первым встал Президент и, взяв папку с секретной документацией, он еще раз поблагодарил всех присутствующих, после чего спешно вышел из зала совещаний Совбеза в свой кабинет. Никто не произнес ни единого слова и все члены Совбеза больше на автоматизме собрали свои документы с личными вещами. Сотрудники открыли двери основного выхода, куда и направилась основная масса высокопоставленных лиц. Остапов заметил злобный взгляд Харламова, который недобро покосился на генерала, но старый военный разведчик ни единым движением мускулов на лице не выдал своего волнения. Он понимал, теперь на самом верху у него появился недоброжелатель, который сделает все, чтобы снять его с должности, ведь Харламов раньше возглавлял Генеральную прокуратуру и комитет по безопасности Государственной Думы, будучи одним из самых влиятельных людей в правящей партии. Влияния у него хватало. Но генерал сделал свой выбор и нисколько о нем не жалел, потому что знал, что руководствовался не шкурными интересами шайки преступников, а интересами общегосударственными. К сожалению, в очередной раз отметил про себя Остапов, провожая взглядом Секретаря, в стране было слишком много тех, кто ставил знак равенства между интересами своей ОПГ и интересами России.

– Мои поздравления, Кирилл Петрович, даже я такого не ожидал, – встал рядом министр Шитов. На его массивном красном от повышенного артериального давления лице отразилось чувство сдержанного ликования.

– Без вас этот успех был бы невозможен, товарищ генерал, – в ответ признался Остапов и краем глаза заметил Директора СВР Евгения Фадеева. – Прошу меня извинить, я отлучусь буквально на пару минут.

Перед тем как Фадеев подошел к выходу, Остапов успел деликатно его подхватить под локоть. Фадеев удивленно обернулся.

– А, это вы, Кирилл Петрович, блестящая речь, – искренне, но без особого восторга ответил шеф внешней разведки.

– Евгений Фёдорович, я должен вам сказать огромное спасибо за все, что ваша Служба сделала для ГРУ и хочу вас заверить, что со своей стороны мы приложим максимум усилий для оказания вам помощи. Управление в долгу перед своими коллегами из Ясенево, а, как известно из русской поговорки, долг платежом красен.

Фадеев его молча выслушал и после короткой паузы протянул руку начальнику ГРУ. Остапов с чувством искреннего уважения пожал ее.

– Я очень признателен за вашу поддержку, – ответил Директор СВР и заметил, как сотрудник Федеральной службы охраны открыл дверь в кабинет Президента. – Вас ждут, Кирилл Петрович.

Остапов обернулся и увидел красноречивый взгляд Шитова. Пора.

– Я поручу генерал-полковнику Клюеву координировать наши совместные действия по данному вопросу. Вы ведь помните его?

– Да, разумеется, – сказал Фадеев. – Буду ждать его звонка.

– Договорились, – подытожил Остапов и напоследок еще раз пожав руку шефа СВР, он затем спешным шагом догнал министра обороны и уже вдвоем они вошли в рабочий кабинет Президента России.

***

Как только сотрудник службы безопасности Президента покинул его личный рабочий кабинет, предварительно проверив его профессиональным взглядом (а не сумел ли кто-нибудь из посетителей принести внутрь нечто запрещенное?), внутри остались только трое. Квачков жестом пригласил двух высокопоставленных военных сесть за стол для переговоров, стоявший у окна напротив его основного рабочего места. Остапов был на приеме у Президента последний раз только три года назад, но и сейчас он, как и прежде, не мог не восхититься строгим орнаментом потолка и стенами с голубоватым оттенком над изящными деревянными панелями, которые в совокупности придавали кабинету некую торжественность, ощущавшуюся любым, кто попадал сюда. Особенный шик кабинету придавали книжные шкафы с аккуратно расставленными книгами, каждая из которых была уникальной. Министр и начальник ГРУ расположились напротив друг друга рядом с Президентом, севшим на главное место. Соединив пальцы в замок, Квачков положил руки на стол.

– Группа готова для заброса? – без предисловий спросил он.

– Так точно, – подтвердил министр Шитов, – ждем только вашего приказа, Михаил Алексеевич.

– Хорошо, но я бы хотел уточнить пару моментов. На совещании вы, Кирилл Петрович, рассказали только общие черты операции, не коснувшись конкретики.

– Так точно, – подтвердил Остапов, внимательно наблюдая за мимикой Президента. Квачков понимающе покачал головой.

– Сколько всего человек имеет представление о картине в целом?

– Вы, Юрий Павлович и я. Существенной осведомленностью обладает также начальник Генерального штаба, мой заместитель генерал-полковник Василий Клюев и непосредственный куратор зонального направления генерал-майор Николай Селезнев. Всего шесть человек. Исполнители – группа глубинной разведки в аномальных условиях – знают только то, что непосредственно связано с выполнением миссии.

– А не много ли? – Квачков перевел взгляд на министра обороны.

– Это предельно малое число лиц, – пояснил Шитов. – Да, есть риск, связанный с доступом к информации некоторых членов Совбеза, не имеющих непосредственного отношения к Зоне, но посвящение их в ситуацию в целом необходимо по политическим причинам на случай неблагоприятного развития ситуации. Сильней ужесточить требования к безопасности без ущерба для эффективности невозможно.

– Допустим, – согласился Президент. – Вы сказали о ядерном заряде... его реально доставить к цели? Каких он габаритов?

– На одном из наших спецобъектов есть некоторое количество таких устройств. В них используется плутониевый заряд с новейшим нейтронным отражателем, позволивший уменьшить критическую массу заряда и соответственно всю конструкцию до размеров, позволяющих его нести одному достаточно подготовленному человеку.

– Надеюсь, он не даст осечку в самый ответственный момент? – спросил Квачков скорее для собственного успокоения.

– Устройство надежное и снабжено системами необезвреживаемости и защитой от несанкционированного доступа, включая оптическую, акустическую, электромагнитную и вибрационную, то есть исключается любая возможность снять его с места противником после установки, либо нейтрализовать. Поскольку действия с ним будут производиться под землей, то помимо системы дистанционного подрыва на нем установлен взрыватель замедленного действия. Остается вариант его подрыва противником, но тут все будет зависеть от спецгруппы.

– Тогда как на счет обвала грунта? На месте взрыва, я так понимаю, должна остаться воронка и выброс земли? Разве все это не заметят с воздуха или другим способом?

– Никак нет, – поспешил заверить Шитов. – По нашим сведениям объект находится слишком глубоко для образования грунтового купола с последующим раскрытием и прямым выходом продуктов взрыва в атмосферу. Подобные эффекты были бы возможны, будь мощность заряда, ориентировочно, раз в семьдесят больше. Поэтому взрыв будет камуфлетным – без видимых проявлений на поверхности. Тряхнет – да, ощутимо, но не более. Даже воронки не возникнет. Главное группе успеть уйти на безопасное расстояние.

– Угу, – задумчиво закивал головой Квачков.

Шитов продолжил.

– Полагаю, будет нелишним провести масштабные военные учения на западных рубежах в рамках, скажем, внезапной проверки боевой готовности военных округов.

– Понимаю, – согласился Президент. – Считайте, вы получили соответствующий приказ.

– Кроме того, – добавил Шитов, – мы с коллегами пришли к одному выводу, который, как мы полагаем, стоит учесть.

– Вы о чем?

– В интересах конспирации пока сообщать Ирану об угрозе нельзя, но в случае провала – к сожалению, и такой сценарий не исключен – имеющуюся информацию необходимо передать руководству Исламской Республики.

Квачков задумался. Логика в словах министра присутствовала и он не мог этого отрицать. Слить Тегерану столь важные сведения – неприемлемо, тем более никто точно не знал о степени агентурного проникновения во властные структуры иранских властей со стороны западных спецслужб. Существовал риск утечки информации, да и сведения о пси-источнике громадной мощности лучше всего оставить при себе. Сами-то американцы не выдадут их своим вассалам ("в смысле союзникам", – поправил себя Квачков), здесь можно было не сомневаться. Да и, в конце концов, кто знает, как обернется ситуация: что если материалы о пси-источнике принесут нам неоценимую пользу? – спросил себя Президент. Кроме того, лишь начав разговор об этой теме, персы потребуют серьезных доказательств, что автоматически означает поставить под риск людей и методы разведки в условиях Зоны, чего нельзя допустить. Исключение одно – провал, но тогда и игра пойдет совсем иначе.

– Я приму к сведению ваши доводы, – после раздумий резюмировал Квачков и откинулся на спинку стула.

Шитов немного замялся и Квачков заметил, как министр обменялся взглядом с Остаповым.

– Что еще? – настороженно спросил Президент.

С согласия министра обороны главный грушиник взял слово.

– Товарищ Президент, есть одна важная деталь.

– Какая? – вскинул бровями Квачков, не понимая куда клонит военный разведчик. Остапов выпрямился и как-то непроизвольно понизил голос, хотя знал, что техническая запись разговора не ведется.

– Приказ... в нем критически важно сделать одно уточнение и вставить ключевую фразу.

Он подробно все объяснил Президенту и по окончании сделал паузу, чтобы смысл сказанного был не просто понят Верховным главнокомандующим, но и принят им. Настало тягостное молчание, когда Квачков, казалось, уставился куда-то в пустоту. Впервые за очень долгое время, а быть может вообще впервые в жизни, у Остапова в голове так настойчиво звучало лишь одно слово – «согласись, согласись...». Взглянув на взмокшее от испарины лицо министра Шитова, он понял, что тот думает примерно о том же. Они оба знали, насколько важно не допустить любую возможность прервать операцию, потому что противники ее проведения в ближайшее время встретятся с Президентом и постараются отговорить его, отдать приказ остановиться и тогда катастрофа окажется неизбежной независимо от развития обстановки. Расчет оставался только на одно – страх Квачкова за свою жизнь, и этот аргумент был самым последним и сильным. Часто люди в ответственные моменты руководствуются только собственной безопасностью – остальное почти всегда вторично. Начать разговор о патриотизме в данном случае было делом бесперспективным, зато если грамотно увязать безопасность государственную с личной безопасностью Президента, тогда шанс появлялся. В эти растянутые секунды Остапов видел внутреннюю борьбу, едва отражавшуюся на лице Квачкова. Его скулы напряглись, а густые брови сдвинулись, придав выражению лица Президента грозный вид. Одно дело наблюдать за кем-то из простых людей перед тяжелым выбором, но совсем другое дело видеть в подобном положении главу ядерной державы. Напряжение словно наэлектризовало воздух в кабинете и, наконец, прикрыв на секунду глаза, затем Квачков взглянул сначала на министра, а потом перевел взгляд на главу ГРУ. С твердостью в голосе он произнес:

Назад к карточке книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"