Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Автор книги: Константин Стригунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

– Угу, – покачал головой Фостер, посмотрев через двухстороннее зеркало, – знал бы ты, как этого "чуть-чуть" не хватает всем сыщикам мира. Но твоя правда: она едва не сломалась. А каково ваше мнение, джентльмены?

Один из сотрудников ЦРУ – долговязый в темно-синего цвета костюме – выдохнул струю дыма после глубокой затяжки своей сигареты и словно про себя рассуждая, произнес:

– Да, успех был совсем близок. Но у вас действительно нет ничего серьезней обвинений в выносе секретов из центра "Фьюче Текнолоджи", верно?

Фостер кивнул и повернулся к цээрушнику.

– Это правда. Сам по себе факт обнаружения у этой женщины носителя с закрытой информацией не может являться доказательством ее вины в суде. У нас нет ни единой зацепки, которая могла бы связать ее с иностранной разведкой – ни фиксации контактов с кем-либо, ни тайника, ни свидетелей или вещественных улик, отпечатков пальцев – вообще ничего. Мы вышли на нее только благодаря информации, предоставленной ЦРУ. – Балтиморский спецагент пристальней посмотрел на сотрудника разведки. – Но этого мало. Нам нужно больше информации, если вы хотите добиться от нее признания. Не факт, что идея оказать давление через упоминание дочери сработает. Ее вполне могли проинструктировать о наших методах и приемах. Значит, для успеха понадобится нечто весомей. Я понимаю, нам пришлось ее брать из-за предупреждения и поэтому на текущем этапе мы лишились возможности вскрыть всю агентурную сеть русских, но предъявить-то ей мы действительно ничего не можем. Так вот, джентльмены, вопрос в том, поделится ли ЦРУ информацией, которая могла бы связать нашу миссис Френсис с работой на иностранную разведку? Вы же понимаете: Пиррс – не дурак, и при определенных обстоятельствах он способен вообще оправдать ее чуть ли не по всем пунктам обвинения. Знаю, такое маловероятно с учетом найденных у нее в доме материалов. Но что ей за это грозит? Максимум несколько лет тюрьмы. А потом? Да, вы можете ей запретить покидать Соединенные Штаты и даже наладить круглосуточное наблюдение. Но сумеете ли вы не допустить, скажем, ее вывоз в багаже автомобиля какого-нибудь сотрудника русской дипломатической миссии? Его машина – территория России. Потом на ней заедут в самолет высокопоставленного чиновника и вылетят прямо в Москву. Как вам такой сценарий?

На самом деле был и другой вариант, о котором Фостер ничего не сказал, но все поняли его намек. Заставить молчать очень важного свидетеля можно радикальным путем. Об этом прекрасно знали и представители ЦРУ, но тоже ничего не высказали вслух. Офицер разведки, к которому обратился Фостер, взглянул на своего коллегу, на что тот ответил едва заметным кивком. Цээрушник повернулся к Фостеру:

– Многие детали того, как наверху смогли вычислить наличие источника важнейшей информации, нам самим неизвестны, – скрипящим голосом ответил офицер. – Мы прикреплены к вашей оперативной группе в качестве помощников.

«А также в качестве надсмотрщиков», – добавил про себя Фостер.

– Замечательно, – съехидничал спецагент и сразу же уточнил: – И чем же, в таком случае, вы сможете нам помочь, если не в состоянии дать хотя бы малейшую зацепку?

– Необходимо проверить все данные с камер наружного наблюдения, опросить всех свидетелей, – в разговор вступил второй офицер из ЦРУ. Фостер тут же огрызнулся:

– Спасибо за напоминание азов оперативной работы, мистер Как-Вас-Там-Зовут. Мы уже проводим такую проверку и вот, что я вам скажу.

Фостер сунул руки в карманы своих тщательно выглаженных брюк и подошел ближе, всем видом демонстрируя свое раздражение нежеланием ЦРУ помочь следствию.

– У нее могло быть десятки, если не больше, контактов только за последние месяцы. Чтобы их проверить понадобится черт знает сколько времени и – главное – не гарантирует результата. Доказать отношение кого-либо из них к участию в противозаконной деятельности крайне тяжело, если вообще возможно.

– Послушайте, спецагент Фостер, – перебил его первый цээрушник, – мы все на одной стороне и нам точно также хочется найти улики против нее. – Офицер указал с начала на себя, а за тем на Фостера. – Вы спрашиваете, чем мы в состоянии помочь? Так вот, для начала мы считаем необходимым продолжить оказывать психологическое воздействие на Френсис. Даже если ее когда-то инструктировали, она все же не профессионал, которого готовили годами. У нее есть слабость и данный факт мы должны обернуть в свою пользу. Неизвестно, как давно ее завербовали, но жить в постоянном страхе быть разоблаченным для любого агента серьезный стресс. Даже если он не проявляется каким-то конкретным образом, но психологическая усталость накапливается в человеке и нужно обладать поистине завидным самообладанием и железной дисциплиной, чтобы выдержать такую нагрузку. Можете поверить мне на слово. Поэтому при нахождении уязвимой точки – а как мы все заметили она у Френсис есть – нужно на нее давить. Осторожно и без перегиба, а не то добьемся только инфаркта или же доведем ее до суицида. Однако при всем сказанном я полностью согласен с утверждением о необходимости вычислить хотя бы одного связника.

– У вас есть какое-то конкретное предложение? – спросил Фостер, внимательно слушая офицера ЦРУ.

– Да, – кивнул тот в ответ. – Сразу предупреждаю: никаких гарантий здесь нет и быть не может, но не исключено наше предложение способно стать единственной ниточкой, потянув за которую мы сумеем распутать весь клубок. Результаты того, о чем пойдет речь нельзя использовать в суде, но при некоторой удаче нам удастся выйти на след тех, с кем у нашей гениальной дамы был контакт с передачей секретных данных.

«Неужели от Лэнгли наконец-то будет польза?», – удивился про себя Фостер и вслух добавил:

– Мы вас слушаем.

***

Москва , Спасо-Хаус

Встреча должна была состояться в кабинете-библиотеке, где обычно и принимал гостей американский посол Марк Эдвард. Он расположился своим центнером на роскошном диване, идеально вписанном в общий интерьер помещения, совмещавшем в себе уютную торжественность русского ампира с элементами рококо. Посол внимательно просматривал очередные документы, присланные из Белого дома, в которых давались указания на случай, если в Москве его вызовут в Кремль для разъяснений последних событий в Чернобыльской Зоне. Перебирая, различные варианты и тактику своих ответов, он непрестанно пытался понять, зачем в Вашингтоне решили устроить совершенно непонятную возню в запретной территории. Он прочитал о якобы имевшем месте инциденте с беспилотником, совершавшим в секторе ответственности НАТО стандартный облет для оценки обстановки, но по неизвестным причинам подвергшимся воздействию со стороны российского военного самолета системами радиоэлектронной борьбы. В рекомендациях под грифом «совершенно секретно» отмечалось, что в случае любых вопросов необходимо всячески педалировать тему нарушения российской стороной договоренностей, достигнутых в ходе межправительственных соглашений. При этом категорически запрещалось каким-либо образом касаться данной темы до того, как ее коснутся русские.

"Интересно, – подумал Эдвард, – они вообще хоть как-нибудь внятно проинформировали Госдепартамент?"

Он-то понимал необходимость продолжать связанные с Зоной исследования и одновременно не переусердствовать из-за мощной оппозиции этому со стороны значительной части Конгресса, причем сразу в обеих палатах. Дальше, читал он, оговаривалось, что при неблагоприятном развитии ситуации, а именно возможном настаивании самими русскими на нарушении со стороны американских военных, стараться сводить ситуацию к ничье – рабочий инцидент, неизбежный с учетом небольшой площади секторов ответственности. Отмечалось, что русские, скорее всего, не пойдут на конфронтацию в данном вопросе, но предписывалось быть готовым независимо от дальнейшего хода событий.

Перечитав еще раз до конца документ, Эдвард закрыл папку и отложил ее на круглый деревянный столик, на котором стояла изящная настольная лампа в форме стилизованного цветка с изогнутым стеблем, увенчивающийся плафоном из блестящего венецианского стекла. Марк посмотрел в сторону камина под висевшим на стене зеркалом и несколько секунд неотрывно наслаждался видом огня потрескивавших дров, но вскоре ожидание посла прервал звук шагов его помощника. Он зашел в открытые двери кабинета, по бокам которых стояли роскошные шкафы с полками, где ровными рядами были расставлены десятки раритетных книг.

– Господин посол, к вам пришли. Разрешите пригласить? – спросил чернокожий парень в строгом темном костюме.

– Да, благодарю вас.

Помощник ушел и посол заранее встал, что бы у гостя не сложилось впечатление, будто его фигура столь значима, что сам посол будет вставать при входе в его кабинет. Эдвард сделал вид, словно рассматривал фотографию, на которой он был запечатлен вместе с президентом Соединенных Штатов в ходе его последнего визита в Москву три года тому назад.

"Да, многое с того времени изменилось", – напомнил себе посол.

– Прошу вас сюда, – раздался знакомый голос помощника и внутрь кабинета зашел мужчина в дорогом костюме и белоснежной рубашке с золотыми запонками от мирового бренда.

– Господин посол! – с несколько напускной радостью произнес гость по-русски, зная о том, насколько хорошо Эдвард умел говорить на языке страны, в которой пребывал уже больше семи лет.

– Александр Николаевич, рад вас видеть! – ответил Эдвард практически без акцента, направившись к гостю. Они пожали друг другу руки и посол сделал еле заметный жест помощнику, который немедленно тенью удалился из кабинета, плотно закрыв за собой двери. Теперь давним знакомым никто не мог помешать.

– Прошу вас, – Эдвард указал рукой на один из диванов возле круглого столика. – Как добрались? Надеюсь, в этот раз обошлось без пробок?

– Благодарю, – ответил "стройный" и, расстегнув пиджак, поудобней расселся. – Доехал без приключений. А как ваша супруга? Ей уже стало лучше после физиопроцедур?

– О, ваши советы оказались более чем ценными – теперь Мэри чувствует себя лет на десять помолодевшей!

– Рад помочь, господин посол.

Эдвард махнул рукой – дескать, не нужно такого официоза.

– Александр Николаевич, мы же с вами давно знакомы, зовите меня просто Марк.

– Тогда и вы меня зовите просто Александр, – согласился "стройный".

– Отлично, так даже лучше. Что ж, Александр, может быть, чаю? У нас есть замечательный сорт, произрастающий только в одном месте на юге Китая.

– Благодарю вас, Марк, но мне не хотелось бы потерять ни секунды времени общения с вами.

Посол удивленно вскинул брови.

– Неужели у нас даже не будет времени обсудить вопрос об инвестициях?

– Нет, конечно, нет, дорогой Марк, – "стройный" чуть выровнялся и подался вперед, сложив пальцы рук в замок. – Однако обстоятельства меня вынуждают начать наш разговор с совсем другой и куда более важной темы.

Обладая большим опытом за спиной и не только дипломатическим, о чем сидевший напротив бизнесмен не знал, Эдвард не подал виду в слишком большой заинтересованности в словах русского. С умеренной внимательностью он произнес:

– Слушаю вас, Александр.

Несколько секунд "стройный" как бы подбирал правильные слова пока, наконец, не нашел их.

– Марк, помните в нашу первую встречу вы сказали, что посвятите себя, свой опыт и знания для поиска компромисса, взаимовыгодного обеим странам в интересах глобальной стабильности?

– У вас отличная память, Александр, все именно так, как вы сказали, – произнес посол, изучая своего собеседника. Только сейчас он впервые поймал себя на мысли, что у сидевшего перед ним человека в чертах лица угадывалось нечто волчье. "Стройный" продолжил.

– Борьба с терроризмом – наша общая цель, и мы должны найти точки соприкосновения в борьбе с этой чумой двадцать первого века. – «К чему ты клонишь?», – насторожился посол. – Внутри меня есть глубокое убеждение, что именно в этом и заключается возможность начать полную перезагрузку в отношениях между Россией и Америкой.

– Я с вами полностью согласен, только не совсем понимаю, к чему все это...

"Стройный" вежливо остановил посла движением руки.

– Прошу вас, Марк, позвольте мне закончить свою мысль. Так вот, ни ваша страна, ни наша не могут оставаться в стороне, когда где-то возникает организация с откровенно экстремистскими взглядами, направленными против всего цивилизованного человечества. Сюда же и относятся режимы, которые своими архаичными и откровенно, – "стройный" напряг память и выудил оттуда нужное слово, – реакционными взглядами способствуют распространению террористической заразы радикального исламизма по всему миру. Хотел бы подчеркнуть: в России есть силы, которые полностью поддерживают подходы Соединенных Штатов в их стремлении искоренить эту глобальную угрозу.

"Стройный" сделал паузу, ища в выражении лица посла понимание, и тот с готовностью кивнул, как бы подтверждая, что полностью разделяет взгляды собеседника. Игра продолжалась.

"Та-а-ак, кажется, ритуальная прелюдия закончилась и сейчас он должен перейти к главному", – отметил про себя Эдвард.

– В России есть патриоты, видящие будущее всего мира не в противостоянии подобно завершенному четверть века назад, а в сотрудничестве и наличии общей цели, отвечающей обоюдным – а значит высшим – интересам. Это и есть тот самый фундамент, на котором должна строиться несокрушимая крепость российско-американского партнерства.

Эдвард развел руками.

– Дорогой Александр, выступи вы в Конгрессе, то ваши слова сорвали бы бурные аплодисменты! – посол продолжал играть свою роль.

– Спасибо, Марк, за ваши теплые слова, но я лишь вношу посильный вклад в дело укрепления межгосударственного диалога, чтобы мы смогли выбраться из ямы взаимного недоверия, вырытой за последние годы.

Посол поддакнул и почувствовал, как все больше втягивается в эту игру. Но что стояло на кону?

– Можете рассчитывать на меня, я ваш союзник, – признался Эдвард, ничего не упуская из виду.

– Однако, – продолжал "стройный", – я бы не хотел, дабы у вас сложилось впечатление, будто за моими словами лишь пустые декларации, не наполненные какой-либо конкретикой. Напротив, мне бы хотелось доказать обратное.

"Стройный" прокашлялся. Посол, бывший за двадцать лет до этого в Сербии заместителем руководителя станции, как в США принято называть шефа резидентуры, обратил внимание, что собеседник практически ни разу не посмотрел в его сторону, а взгляд олигарха судорожно метался по кабинету. Неожиданно он взглянул прямо в глаза Эдварду.

– Дорогой друг, патриоты внутри России считают, что освободительная война против иранского режима должна состояться, поскольку она соответствует интересам всего международного сообщества и сможет нанести огромный урон мировому терроризму и его покровителям из числа иранских теократов. У нас появилась информация, что среди высшего российского руководства вынашиваются планы сорвать военную операцию против спонсоров террористов, оправдывая свои действия защитой, так называемого "союзника". Но как Иран может быть нам союзником? Разве он не помогал афганским моджахедам в борьбе против СССР? Значит, и на нем лежит львиная доля ответственности за взращивание Талибана и радикального исламизма.

«Очень грамотно стелет», – отметил про себя Эдвард. «Стройный» воодушевленно продолжал.

– Поэтому патриоты России совершенно однозначны в своей позиции: мы не имеем права препятствовать освободительной войне против тиранического режима, поддерживающего терроризм, да еще и вплотную подошедшего к созданию ядерного оружия.

– Я полностью поддерживаю вашу точку зрения, но вы сообщили о некой важной информации. Не могли бы вы уточнить, о чем именно идет речь?

В ответ "стройный" кивнул.

– Да, – сказал он и сделал печальный вздох. – Российское руководство, поддавшись на уговоры нашей военщины, решило провернуть какую-то безумную операцию в Зоне отчуждения с целью совершить нечто, способное помешать началу войне с террором.

В этом момент послу показалось, будто у него внутри все перевернулось. То, о чем сейчас говорил русский, безупречно накладывалось на последние сообщения, которыми снабжали его из "Гарри-Трумэн-Билдинг" – штаб-квартиры Госдепартамента. Он незаметно сглотнул и сделал небольшое уточнение, чтобы у русского не создалось впечатление, будто его сильно заинтересовали сказанные слова.

– Постойте, но какое отношение имеет Зона к войне с Ираном? – с легкой усмешкой спросил Эдвард, делая вид, будто не придает особой значимости информации русского.

– Не знаю, – признался "стройный", действительно не имея представления о конкретной связи между этим вещами, – но мне сообщили важные подробности. Операция начнется буквально в самое ближайшее время. Она полностью засекреченная, а решение о ее проведении было принято на последнем оперативном совещании Совета безопасности, причем группа, которую отправят в Зону, будет единственной – больше забросов не предвидится. С собой исполнители понесут некое устройство, весьма чувствительное к излучению аномалий. Оно играет ключевую роль в операции. Понимаю, этого мало, но если с умом воспользоваться данными, то от них будет толк.

Послу показалось, что в кабинете стало меньше воздуха. Он нервно перебирал варианты своих последующих действий, размышляя как распорядиться информацией.

«Если это уловка и русские таким образом пытаются меня поводить за нос, то способ выбран довольно странный и весьма грубый», – заключил посол, соотнося про себя услышанное минутой ранее с тем, о чем ему уже было известно.

– Александр, кто является вашим источником? Ведь вас могли и сознательно дезинформировать. – Эдвард понимал, что не получит ответ, но попытаться должен был.

– Боюсь, я не могу выдать вам его имя, однако его надежность не вызывает сомнений.

– Вы меня не поняли. Он мог и не знать о заведомо ложных сведениях, подложенных ему. Как это у вас называется? Ваш источник могли использовали "в темную".

"Стройный" закивал головой.

– Понимаю, понимаю, – быстро заговорил он, – вы вправе считать это частью хитроумного обмана, но хотя бы передайте все то, о чем я сказал кому надо. Пусть там проверят!

– Хорошо, хорошо, дорогой друг, я обязательно передам все, как вы просите, – заверил посол и встал с дивана, показывая, что разговор пора завершать. "Стройный" последовал его примеру и подошел к Эдварду, который протянул ему свою руку и добавил: – Не сомневайтесь, мы сумеем распорядиться вашими сведениями.

Немного смущенно (для полноты образа) "стройный" пожал руку посла и с встревоженным видом сказал:

– Я осознаю, что с точки зрения наших несовершенных законов сделанное мною подпадает под статью о государственной измене, – на худом лице олигарха отразилась наигранная решительность, – но я твердо убежден, что действую в интересах России, поэтому рассчитываю на вашу помощь и сохранение в тайне содержание нашего разговора.

Посол тут же поспешил заверить своего гостя.

– Можете не сомневаться, все сказанное вами не станет достоянием тех, кому об этом не положено знать, – пообещал Эдвард и здесь практически не соврал. – Полагаю, об инвестициях в российскую экономику мы еще успеем с вами поговорить, а пока я хочу выразить вам свою признательность за столь важный разговор.

Вызвав помощника, посол вместе с ним проводил "стройного" практически до самого выхода в роскошный особняк с лепным декоративным мотивом в интерьере. Там его ждал личный автомобиль с охраной, которая, впрочем, находилась под пристальным вниманием сотрудников службы безопасности резиденции американского посла. Попрощавшись с русским, Эдвард зашел внутрь здания и там через своего секретаря распорядился немедленно вызвать к нему руководителя резидентуры в Москве.

***

Возвращаясь в свой особняк, «стройный» поинтересовался на счет возможных проблем в его отсутствие, на что получил отрицательный ответ от руководителя своей охраны. Они должны были проглотить наживку, размышлял «стройный». Пускай играют в свои игры. У меня есть своя и в ней я не один. Со времени, когда в Кремле хозяйничали так называемые советники из некоторых стран, в том числе той, которую представлял посол Эдвард, он перестал особо бояться за свою судьбу. Даже угроза разоблачения теперь ему не виделась чем-то катастрофичным.

"Квачков не станет предавать огласке что-либо из всей этой истории, верно? Ему не выгодно светить операцией в Зоне. Ну а если он натравит своих цепных псов из ФСБ, то за меня будет кому вступиться", – подумал «стройный». Вернее, ему так казалось.

***

Обсуждение содержания беседы с русским бизнесменом заняло у посла и резидента полчаса, поле чего шеф агентурного аппарата в России поблагодарил Эдварда и выехал в посольство. Он не имел представления о возможных причинах начала операции русских, однако сообщить в Лэнгли был обязан. Во всяком случае, проверить сведения этого бизнесмена через свои источники он не мог, так что пускай над этим ломает голову начальство.

Для работы пришлось отправиться лифтом в спецзону на самом верхнем этаже посольства мимо стоявшего на страже морского пехотинца. Последний хорошо знал резидента и без проблем пропустил его в святая святых – в Подразделение коммуникационных программ. Фактически данное подразделение представляло собой огромный комплекс шифровальных комнат ЦРУ, Госдепартамента и АНБ – Агентства национальной безопасности. Каждая из них была полностью защищена стальным экраном и особыми звукоизоляционными материалами, а кроме того, внутри дополнительно устанавливались новые шумогенераторы. Усевшись на стул в выделенной под резидента комнате, он с ворчанием про себя о большом объеме сообщений высокой степени срочности за последнее время набрал на изолированном от внешнего мира компьютере содержание разговора с послом. Почти одновременно оно кодировалось личным шифром резидента и после окончания тот перепроверил его с исправлением нескольких опечаток и одной стилистической ошибки. Сделав финальный просмотр написанного, резидент убедился в верно переданном смысле. Само сообщение было повторно зашифровано самым надежным кодом ЦРУ, использовавшимся только для наиболее значимых каналов связи и, повозившись еще пару минут, резидент, наконец, отправил пережатое специальной программой сообщение через антенну на спутник системы связи, используемой правительственными агентствами США, а также Белый дом. На сей раз адресатом являлось ЦРУ, которое приняло сообщение антеннами своей штаб-квартиры в Лэнгли в штате Вирджиния. Резидент сделал основную работу и отправился к себе в кабинет, чтобы насладиться любимым кофе, которое ему привозили сотрудники посольства по его просьбе. Через час у него намечалось небольшое совещание, после чего можно было позволить себе немного расслабиться.

***

Зато сидевшие в здании напротив американского посольства люди как раз наоборот были полностью сосредоточены на своем деле. В этой съемной квартире находилось двое мужчин, которых владелец квартиры знал как молодых специалистов, проходивших производственную практику в столице России, и был полностью убежден, что предоставленные ими для ксерокопий паспорта являлись действительными. Подтверждение этому он нашел на сайте Федеральной миграционной службы, не зная, что данные на двух мужчин являлись частью тщательно спланированной операции.

Сидевший за столом один из них заметил на своем ноутбуке мало что значащее для непосвященных сообщение в нижнем правом углу. В реальности оно являлось условным знаком о фиксации аппаратурой прослушивания выходящего сигнала из здания американского посольства.

– Лёш, кажется, что-то есть, – обратился к своему напарнику один из специалистов. – Взгляни.

Второй парень, доедая сделанный тремя минутами ранее бутерброд, тут же пришел из кухни и взглянул на экран, На нем хитроумной кривой высветилась спектрограмма полученного сигнала. Поклацав по клавиатуре ноутбука, сидевший специалист вывел на экран закодированное сообщение. Для него оно не представляло никакого смысла – просто случайный набор цифр, однако любые полученные данные предписывалось немедленно доставлять в штаб-квартиру Федеральной службы безопасности. Уже через несколько минут сидевший за ноутбуком спец спешно засуетился, скинув на специальный электронный носитель защищенное сообщение, принятое замаскированным под бытовую электронику приемным устройством. Пятью минутами ранее оно зарегистрировало кодированный сигнал от одной из многочисленных электронных закладок в несущей конструкции в здании посольства США, объединенных в единую весьма сложную сеть. О ее существовании знало не более десятка человек, включая и двух непосредственных исполнителей-"квартиросъемщиков", поскольку для внедрения этих закладок несколькими годами ранее пришлось провернуть сложнейшую операцию, венцом которой стало встраивание специальных миниатюрных "жучков" внутрь шифровальных устройств в Подразделении коммуникационных программ, откуда сообщения из американского посольства отправлялись в Вашингтон. В результате бесценная информация становилась известной Федеральной службе безопасности еще до того, как она шифровалась. Причиной тому были внутренние стальные и медные экраны, которыми покрывались потолки и стены помещения, которые хоть и обеспечивали высокий коэффициент затухания – поглощение материалом экрана энергии электрического и магнитного поля – но все же со временем свойства уплотняющих материалов в стыках и щелях между пластинами заметно ухудшались, в результате чего коэффициент затухания падал даже ниже шестидесяти децибел. Поэтому высокочастотное излучение от встроенной закладки проникало через эти стыки и принималось другой закладкой в каркасе здания, там кодировалось и усиливалось, а затем переизлучалось на конспиративный пункт прослушки ФСБ.

Менее чем через час соответствующие данные с электронного носителя будут дешифрованы и содержание разговора американского резидента в виде докладной попадет на стол директору крупнейшей спецслужбы России.

***

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли

Фрэнк Стивенс поднимался на лифте, которым имело право пользоваться только руководство главной разведывательной организации США. Он посмотрел на часы и убедился, что не опаздывает, зная как этого не любит директор. Подъем прекратился и двери лифта раздвинулись на седьмом этаже, открыв путь в длинный коридор, через который Стивенс дошел к одной из узких комнат, где находился директор ЦРУ. Войдя внутрь, он махнул рукой присутствующим, среди которых был директор РУМО вице-адмирал Уильям Тауэр и заместитель директора Национальной разведки генерал-майор Брайан Холл.

– Ты как всегда без опозданий, Фрэнк, – заметил директор Паттерсон и отложил на стол лежавшие перед ним толстые папки с секретной документацией. Стивенс сел рядом и пожал руку директора, который про себя отметил, что несмотря на свое, казалось, хилое телосложение хват у Стивенса был железный.

– Ваш звонок меня не на шутку встревожил. Возникли какие-то проблемы? – спросил он.

– Взгляни сам, – ответил Паттерсон и протянул ему распечатку.

Стивенс взял из рук своего босса документ и минуту вчитывался в текст. По завершении он поднял удивленный взгляд.

– Дезинформация? – недоверчивым голосом предположил Стивенс, автоматически не поверив сообщению.

– Я уже сделал первичную проверку, – Паттерсон указал на папку в руках руководителя одного из своих основных подразделений и откинулся на спинку кожаного кресла. – По данным наших агентурных источников за последние дни ни один вертолет не пересекал Периметр. Это же подтверждается и нашими коллегами из Пентагона.

Директор ЦРУ указал рукой на вице-адмирала Тауэра, который в ответ утвердительно кивнул головой.

– Мы уверены, что русские не забрасывали спецотряды в Зону за последние десять суток, если не считать последнего раза и до сих пор точно не известно была ли то спасательная операция или заброс новых оперсталов. С учетом совпадения по времени нашей операции и проведенной русскими миссии по спасению выживших в комплексе, вероятность эвакуации крайне высока. Однако подтвердить или опровергнуть информацию о грядущей большой операции русских в Зоне мы не можем. Во всяком случае, пока.

– Тогда как мы узнаем, что сообщение этого источника – не дезинформация? – спросил Холл.

– Если это ложь, призванная ввести нас в заблуждение, то какая-то странная, – заметил вице-адмирал Тауэр, вытерев нос платком. – Какой в ней смысл? Даже если мы поверим в нее – что с того?

Стивенс поправил свой галстук и добавил к сказанному Тауэром.

– Согласен. Кроме того, обращает на себя внимание часть, где говорится о принятом решении на оперативном совещании Совбеза России. Значит, если сказанное не ложь, то источник должен быть членом Совета безопасности. Нам известен его состав.

– Или же нам сознательно подсунули дезинформацию, составленную таким образом, чтобы у нас сложилось впечатление, будто источник из Совбеза, – возразил Паттерсон. – Вдумайтесь: все, кто входит в этот совещательный орган – чиновники наивысшего ранга. Такой удачи у нас не было со времен девяностых годов.

– А кто этот бизнесмен? – спросил Холл.

Паттерсон достал из толстой папки еще одну, но тоньше. Он зачитал отрывок из досье.

– Входит в совет директоров госкорпорации "Нефтепром", состояние оценивается в два и три десятых миллиарда долларов, недвижимость в Лондоне, Женеве и Ницце. Счета в нескольких европейских банках. Был женат, разведен. Есть сын. Имеет большие связи в правительственных кругах, а кроме того спонсирует ряд оппозиционных движений.

– Значит, война ему выгодна? – предположил Стивенс, закинув ногу на ногу.

– Вполне, – ответил Паттерсон, – но это ничего не доказывает.

– Есть идея, – вклинился в разговор Холл и все обернулись к нему. – Предлагаю проанализировать ситуацию так, как если бы мы были уверены в этом источнике.

Стивенс с Паттерсоном перекинулись взглядом и директор ЦРУ утвердительно кивнул.

– Думаю, рассмотреть вопрос под таким углом будет нелишним, – согласился Паттерсон. – Предположим, что действительно русскими намечается операция в Зоне. У них имеется некое устройство, способное помешать войне в Иране... Значит, они знают о пси-источнике.

На лице директора ЦРУ отразилась тревога.

– Господи, это не дезинформация! – Паттерсон поочередно оглянул присутствующих.

– Почему вы так решили, господин директор? – удивился Тауэр и вопросительно посмотрел на него.

– Потому что в таком обмане нет никакого смысла, – вставил свое слово генерал-майор Холл, тоже озаренный догадкой.

– Что вы этим хотите сказать? – глава РУМО все еще не до конца понимал ход их мыслей.