Текст книги "Архивраг. Книга четвертая. Максимальные ставки (СИ)"

Настроив антенну, офицер сообщил сидевшему внутри связисту, что устройство готово к эксплуатации. Тогда связист набрал на компьютере нужные координаты и антенна в автоматическом режиме с тихим гулом навелась в определенную точку неба, где спутник-ретранслятор завис на геостационарной орбите над Землей. Теперь, когда настанет время, на него будет отправлен зашифрованный сигнал, но кому, что и куда знали всего лишь трое человек на всей планете.

***

Вашингтон, округ Колумбия

Бронированная машина с спецсигналами ехала в сопровождении эскорта Секретной службы, включавшей еще две машины и четырех мотоциклистов. Сегодня у президента было запланировано выступление перед избирателями и он репетировал свою речь, написанную одним из лучших спичрайтеров, которые ему попадались. После нескольких своих корректив, Дэмпси уже раз пять прочел текст с нужной расстановкой акцентов. Благодаря тому, что он был отгорожен от водителя специальным звуконепроницаемым стеклом, имелась возможность вслух репетировать, не смущаясь кого бы то ни было. Закончив чтение, он нажал кнопку связи и поинтересовался, сколько им еще ехать, на что водитель ответил, что через семь минут они прибудут в пункт назначения.

«Есть немного времени поразмыслить», – подумал Дэмпси. Разговор со своим советником по стратегическим вопросам прошел тяжело. Оба вопроса, которые они успели обсудить, относились к разряду весьма щекотливых и непростых. По своему статусу советник обладал допуском к информации о проекте «Перерождение», хотя не был посвящен в операцию «Багряный рассвет», поэтому в разговоре Дэмпси пришлось проявить изрядную осторожность. Идея с военной операцией против Ирана еще меньше нравилась президенту, хотя какое-то время назад он если и не относил себя к ее ярым сторонникам, то уж точно не противился ей. Глядя на улицы Вашингтона через толстое пуленепробиваемое тонированное стекло, он окончательно пришел к мысли, что вся эта затея являлась одной большой авантюрой. Проблема заключалась в выборах; перед своим электоратом он не мог сдать назад и должен был на публике продолжать играть воинственного ястреба. Полчаса назад ему сообщили о двойном взрыве в Иерусалиме и все СМИ уже стояли на ушах. Журналисты непременно начнут его спрашивать на счет этого события, а он даст им заранее продуманный политически выверенный ответ, постаравшись не обронить ни единого неосторожного слова, за которое оппоненты из штаба его конкурента Палмера его распнут. Он дал себе слово, что в случае провала не позволит ввергнуть свою страну в очередную ловушку, какой для нее стали Вьетнам, Ирак или Афганистан. Такова часть сделки, но одновременно с этим Дэмпси понимал, насколько далеко все зашло. Однако для решения этого вопроса ему требовалось остаться на второй срок и в этом ему могла помочь идея Адамса и Рида, тем более, советник, вопреки ожиданиям самого Дэмпси, неожиданно высказался за проведение такой операции. В конце концов, подумал президент, что ему терять? Если все провалится, то последствия станут головной болью его конкурента, если выйдет – шансы на победу повысятся. Оставался третий вариант, при котором Дэмпси побеждал на выборах даже в случае провала операции Адамса, но его он не захотел рассматривать, посчитав маловероятным. В любом случае, мнение советника стало решающим в принятии окончательного решения операции.

Раздался сигнал от водителя и Дэмпси нажал кнопку связи.

– Сэр, мы подъезжаем, – сообщил водитель.

– Хорошо, – ответил президент и отжал кнопку. Достав свой телефон, он набрал по защищенному каналу хорошо известный ему номер Директора ФБР. Через десять секунд в трубке раздался голос Адамса.

– Слушаю, господин президент, – встревожено произнес он.

– На счет нашего последнего разговора... Приступайте.

– Вас понял, сэр. Я немедленно займусь этим.

Дэмпси завершил звонок, разорвав кодированную связь. Снаружи раздались радостные крики его сторонников, отделяемые от дороги оцеплением полиции. Они активно размахивали флажками, транспарантами и плакатами со словами поддержки своему кандидату. Как успел заметить Дэмпси, некоторые из них надели бейсболки с его именем и изображением лица, а иногда с лозунгом "Новая Америка – Великая Америка!", придуманным одним из членов его предвыборного штаба. С другой стороны улицы, напротив сторонников Дэмпси, собрались его противники, выкрикивавшие в адрес действующего президента нелицеприятные фразы, самой невинной из которых была "сволочь фашистская". Президент их не слышал и лишь постарался настроить себя в соответствии с шоу. Он натянул на лицо свою коронную уверенную улыбку, не зная, что водитель впереди по рации произнес:

– "Легионер" выходит, повторяю, "Легионер" выходит.

Машина остановилась и как только секьюрити открыл дверь, президент вышел наружу и попал под перекрестный огонь вспышек фотоаппаратов и в который раз ощутил на себе всю мощь глоток его сторонников, скандировавших: "Дэмпси! Дэмпси!". Он помахал им рукой и запустил в публику свою искрометную улыбку. Затем, сцепив руки над головой в замок, он потряс ими в знак признательности с одновременной демонстрацией готовности бороться до конца, после чего отправился к главному входу в сопровождении охранников. Приближался важнейший момент всей компании.

***

Алленвудская федеральная тюрьма, штат Пенсильвания

Очередной допрос проходил не как обычно, заметил Пиррс. Этот Фостер вел себя не менее самоуверенно, чем раньше, но теперь в его глазах появился какой-то нехороший блеск, какого адвокат раньше не замечал и шестое чувство подсказывало ему, что все это не к добру. Последнее время Гарольд активно работал над линией защиты и в его голове выстроилась схема, с помощью которой получится, как он надеялся, отвести почти все обвинения против Френсис. В худшем случае ее могли осудить за халатное отношение к секретным сведениям, но это совсем не то, когда обвиняют в госизмене.

Фостер сидел напротив, разложив перед собой какие-то бумаги, не поднимая взгляда в сторону Пиррса. Послышался звук открываемой двери и внутрь ввели Френсис. Немедленно встав, Гарольд подошел к ней и, дождавшись, когда охранник снимет с нее наручники, самолично провел ее на стул.

– Как ты себя чувствуешь, Джанет? – спросил Пиррс, с отеческой заботливостью глядя на женщину.

– Спасибо, Гарольд, все в порядке, – тихим и, как показалось Пиррсу, каким-то слабым голосом ответила она. У нее под глазами появились мешки – признак недостатка сна, чего, впрочем, стоило ожидать с учетом всех обстоятельств. Адвокат сел рядом с ней и разложил перед собой свои бумаги.

– Итак, мисс Френсис, вы готовы ответить на некоторые наши вопросы? – риторически спросил Фостер. – Вот и отлично. Сегодня пятое ноября две тысячи шестнадцатого года, тюрьма Алленвуд, штат Пенсильвания. Местное время 11.05 пополуночи. На допросе присутствуют: специальный агент ФБР Джон Фостер, обвиняемая Джанет Френсис и адвокат обвиняемой Гарольд Пиррс. Предмет встречи – допрос обвиняемой Джанет Френсис. Проводится аудио и видеозапись допроса.

Фостер пронзительно взглянул на Джанет, которая в ответ лишь опустила взгляд. Ее волосы спадали на плечи тюремной формы, придавая ей какой-то запущенный вид. Со стороны могло бы показаться, что сейчас сидит совсем другая женщина, чем та, которую привыкли видеть все знакомые и друзья Джанет – статную и уверенную в себе даму, представлявшую научную элиту своей страны. Однако сейчас никто не знал, через какие страдания Джанет прошла за последние три дня и дело было совсем не в том, чем ей грозили обстоятельства, в которые ее угораздило попасть. Свою главную тюрьму и пыточную она построила у себя в голове и в этом ей "помог" тот, кто сейчас начнет задавать вопросы.

– Что ж, миссис Френсис, – начал Фостер, – сегодня я бы хотел прояснить вот какой момент. Вы утверждаете, что не собирались никому передавать вынесенные вами сведения. Я вас правильно понимаю?

– Да, – кивнула она.

– То есть вы никогда не встречались с представителем иностранной разведки или человеком, работающим на нее, и не передавали эти самые сведения?

– Все именно так, – снова тихим голосом ответила Френсис и, как подметил Фостер, как-то безвольно.

«Интересное наблюдение», – отметил он про себя. Спецагент сложил руки в замок и придвинулся чуть вперед.

– Миссис Френсис, позволю себе напомнить вам одну вещь. По американским законам, если какой-либо человек передал критически важную информацию иностранной разведке, то его за это может ждать смертная казнь. Ее назначают в виде наказания в случае, если вследствие предательства погибли наши агенты за рубежом или раскрыты ядерные секреты Соединенных Штатов Америки. Кроме того, с две тысячи десятого года приговорить к смертной казни могут в случае передачи информации, относящейся к исследованиям на основе вынесенных предметов из Чернобыльской аномальной Зоны. Таким образом, если, подчеркиваю, если ваши слова не соответствуют действительности, то вам могут предъявить обвинения, которые, в случае наличия доказательств, суд может счесть основанием для вынесения вам высшей меры наказания. Вы должны это хорошо понимать.

– Это не допустимо! – вскипел Гарольд. – Вы оказываете давление на моего клиента!

Фостер с ехидцей ухмыльнулся.

– То есть, мистер Пиррс, вы читаете, что сообщить вашему клиенту об ответственности, в случае выявления преступления с его стороны – это давление?

– Пока вина не доказана...

– Разумеется, – хмыкнул Фостер, – я лишь предупреждаю вот и все. Если возражений нет, то я продолжу. Миссис Френсис, где вы были тридцать первого октября этого года между десятью утра и часом дня?

Джанет подняла на него усталый взгляд. Сейчас он был несколько рассеян и она даже не сразу поняла вопрос.

– Что? Я не поняла... Когда вы сказали?

– Тридцать первого октября, между десятью утра и часом дня, – повторил спецагент, внимательно наблюдая за реакцией женщины.

"Определенно она к этому не была готова. Даже если месяцы или годы она настраивала себя на случай провала, то соприкосновение с реальностью стало для миссис Френсис катастрофическим. В конце концов, к этому ее не готовили. Значит, останется лишь немного поднажать"

Некоторое время женщина сосредоточенно пыталась вспомнить о своих делах, которыми она занималась в указанный промежуток времени, а заодно пытаясь понять, к чему клонит этот федерал. В какое-то мгновение в завалах памяти, в которой за три последних дня все смешалось, она нашла ответ на свой вопрос.

"Господи, – с ужасом подумала она, – это же день передачи данных! Кэти... Неужели они вышли на нее?!"

Ее лоб наморщился и данная деталь не прошла мимо наметанного взгляда балтиморского спецагента. Стало ясно – произошло попадание в точку.

– Я... кажется, я была в городе, в смысле в Вашингтоне.

– На работе? – уточнил Фостер.

– Н-нет. Я ходила по магазинам в районе неподалеку от Джорджтаунского университета.

– Что вы там делали в рабочее время? Напомню, тогда был рабочий день.

– У меня ненормированный график. В тот день у меня был выходной.

– Хорошо, – произнес спецагент, – и где вы находились в тот момент?

– Кажется, я ходила по магазинам. По-моему, да.

– Где именно миссис Френсис? – нажал Фостер. – Пожалуйста, вспомните, куда именно вы заходили.

– Искала себе новое пальто.

– Нашли?

– Да.

– В каком магазине?

– Вроде бы "Каприз". Если не ошибаюсь.

Внутри Френсис все похолодело. «Добравшись до Кэти, они получат все шансы вытянуть из нее информацию», – подумала она. Непроизвольно Джанет стала нервно разминать руки, что не ускользнуло от внимания спецагента. Гарольд Пиррс все это время молча наблюдал за действиями своей подопечной и не хуже федерала видел, что она находилась на грани. Он уже знал, какой следующий шаг предпримет Фостер, но не мог этому ничего противопоставить. Ему удалось уловить несколько секунд, когда они остались наедине с Френсис и предупредить ее о намерении этого сукина сына из ФБР использовать ее дочь против нее и ей следует не поддаваться на провокации, однако теперь Пиррс не был уверен в способности Джанет противостоять этой уловке.

Заметив, как Джанет нервничает, Фостер решил использовать свой козырь.

– Хорошо, – с какой-то фальшивой легкостью произнес он и сменил тему. – Полагаю, вам не будет лишним узнать о вызове вашей дочери для дачи показаний.

– Лиз? – переспросила Френсис. – Зачем? Она ни в чем не виновна!

– Вот мы это и узнаем, – произнес фэбээровец нарочито спокойным голосом, способным довести до бешенства шаолиньского монаха.

"Нет уж, сволочь, у тебя этот номер не пройдет!", – подумал Гарольд. Он должен был вмешаться, пока не стало слишком поздно.

– Думаю, на сегодня достаточно вопросов, – вклинился Гарольд.

– Думаю, это не вам решать, мистер Пиррс, – с гнусной ухмылкой ответил Фостер и перевел взгляд на Френсис. – Может быть, вы хотите сами сообщить какую-то важную информацию?

Он не сводил глаз с Джанет, продолжая ее буровить взглядом. Внутри женщины все бурлило, как внутри вулкана, готового вот-вот взорваться. Ради Элизабет она готова на все и лишь одно ее отделяло от точки невозврата. Как только она даст слабину, то повернуть вспять уже нельзя будет. Ее начнут раскручивать как клубок за нитку, проверять каждое слово и этим она подставит Кэти и еще массу людей. Придется рассказать о том как, где и когда она была завербована, что успела передать русским и так далее. Последствия станут катастрофическими. Сейчас она поняла, в какие тиски ее зажали и теперь ни за что не выпустят.

«Но Элизабет...», – с материнской любовью произнесла она имя дочери про себя. В миг перед глазами промелькнул образ своей девочки, ее детские фотографии и там, где она была на выпускном балу, и по окончании университета. Она не могла позволить им испортить ей жизнь и внутри себя приняла решение пойти на сделку.

«Черт с вами, я расскажу то, что вы хотите узнать, но оставьте мою дочь в покое!»

В этот момент Фостер всем своим естеством чувствовал близость переломного момента – еще немного и женщина расколется.

"Ну давай же, осталсось сделать последний шажочек", – с азартом подумал спецагент.

И когда Френсис уже была готова сдаться, она вдруг почувствовала нежное прикосновение руки на своем бедре Гарольда Пиррса. От неожиданности она повернулась к нему и посмотрела в его глаза. В них все читалось без слов.

«Не надо»

Ее глаза расширились и Джанет в миг поняла, какую ошибку едва не совершила несколькими секундами ранее. Если бы она поддалась своим материнским инстинктам, то не только подставила бы огромное число людей и предала свои принципы, но и не уберегла от проблем свою дочь, ведь этим бюрократам нельзя верить – они бы ее все равно донимали. Во взгляде Джанет Гарольд прочитал только одно:

«Спасибо»

Несколько мгновений Фостер не понимал, что происходит и лишь когда Френсис повернулась полная решимости и – главное – жизнью в глазах, он все осознал.

"Ах ты жирный ублюдок!", – Джон едва не произнес это вслух, но с огромным трудом себя сдержал. Адвокат в этом раунде взял верх.

– Нет, спецагент, мне больше нечего вам сказать, – ответила Джанет твердым голосом, чему и сама удивилась.

С легкой ухмылкой Фостер закивал головой и плотно сжал губы. Теперь его промах не прошел мимо внимания Френсис и Пиррса. Они оба внутренне улыбнулись.

– Что ж, очень жаль, – заявил Фостер и закрыл свою папку. – Ваша дочь будет вызвана в вашингтонское отделение ФБР для дачи показаний. На сегодня все.

Он быстро встал и вызвал охрану. Как только дверь открылась, Фостер спешно выскользнул из допросной комнаты, не став дожидаться вывода заключенной. Джанет и ее адвокат переглянулись. Перед тем, как охранник ее вывел, она повернулась к Пиррсу и поцеловала его в щеку.

– Спасибо тебе, Гарольд. За все.

Это были едва ли не самые лучшие слова, которые Гарольд Пиррс услышал за всю свою жизнь.

***

Спецагент Джон Фостер ощущал себя так, будто был готов лопнуть, как скороварка. Этот гребаный адвокатишка! – с гневом подумал он и облокотился на стену внутри коридора Алленвудской тюрьмы. Последовал глубокий вдох.

"Нельзя злиться, Джон, нельзя, – говорил он себе. – Когда злишься, то ошибаешься и тебя легче обвести вокруг пальца"

Неожиданно раздался звонок его телефона и, нажав на вызов, он поднес его к уху.

– Фостер, – раздраженно буркнул он в трубку.

– Джон, это Директор Адамс. Можете начинать, команда поступила с самого верха.

Эти слова, казалось, вернули Фостера к жизни.

– Уже приступил, сэр, – уверенным тоном сказал он и связь прервалась. Усмехнувшись, спецагент подбросил свой телефон, словно тот стал счастливым талисманом. – Теперь в этом танго поведу я, миссис Френсис.

***

Чернобыльская аномальная Зона

Группа специального назначения глубинной разведки «Миротворец»

Тремор в руках все еще не прошел до конца, но Меткому стало заметно лучше. Теперь он не плелся, как тогда, выходя с остальными выжившими к контрольной точке, где их ждал Филиппов и еще пятеро разведчиков, а вполне был в состоянии контролировать себя и продолжать идти к намеченной цели. То, что с ними произошло абсолютно не укладывалось в знакомую картину мира даже с точки зрения опытного сталкера, привычного к выкрутасам Зоны. Увиденное Метким, Егоровым и другими грушниками, отправившимися отвлечь фанатиков от Филиппова и спецгруза, выбивалось за пределы пережитого в Зоне. Даже сейчас, спустя несколько часов после того случая, Меткий шел с широко раскрытыми глазами от испытанного шока. В том хаосе он был за шаг от помешательства в буквальном смысле слова и только чудовищное напряжение волевых усилий не дало ему свихнуться. Пока они шли к контрольной точке майор с каждого взял слово, что никто и словом не обмолвится о случившемся. Возможно, когда-нибудь в засекреченном отчете. Но до того времени надо дожить. Всех погибших командир приказал считать павшими от фанатиков – он не хотел, чтобы на остальных, кто не испытал на себе попадание в тот антиприродный хаос, такая констатация сказалась с негативными последствиями для миссии. Кто знал, что случилось с погибшими? Вдруг они навечно застряли в том безумии? Подобный исход хуже любой смерти.

По голосу Егорова можно было понять, насколько тот был шокирован, но никто из свидетелей того инцидента с грушником не сказал о нем – все прекрасно осознавали невиновность майора. На его месте мог оказаться любой из них и никто бы не дал гарантии, что они не поступили бы также. Филиппову и остальным рассказали вкратце лишь о погоне, но и только. Впрочем, остальные не задавали лишних вопросов. Больше волновало предательство, которое, несомненно, имело место, в противном случае объяснить "случайную" встречу с хорошо подготовленными фанатиками не представлялось возможным. Каждый в группе понимал: их сдали – тут и к гадалке не ходи, и кто знает, не последуют ли теперь новые сюрпризы. Однако порой майору и Меткому казалось, будто Филиппов и остальные, отправленные защищать груз, догадывались о том, что все произошло не так, как рассказал их командир, но никто не осмелился уточнять, ибо если Егоров не стал сообщать подробности, то для этого были ну очень весомые причины. Зона и так взяла большую жатву человеческих жизней – давно столь кровожадной ее не видели опытные ходоки. И что-то внутри каждого разведчика подсказывало, что она не остановится на этом...

Меткий постепенно приходил в себя и всеми способами старался отвлечься от мыслей о том месте, где причинно-следственные связи подверглись жутким аберрациям и деформациям, сокрушив логику и здравый смысл. Он знал о невозможности полностью избавиться от испытанных ощущений путем отказа думать о них – это не позволяло устройство человеческой психики, но хотя бы он отвлекался и постепенно возвращался к более-менее привычному восприятию мира. Порой сталкеру казалось, будто сейчас земля под ним превратится в какой-нибудь жидкий металл или очередной шаг вперед отбросит его совсем в другом направлении, но к огромному облегчению Меткого этого не происходило. В Зоне не везде законы мироздания нарушались и большая часть местности была им все еще верна, чему Меткий искренне радовался. Он знал, что о чем-то подобном думали и остальные, кто пережил с ним тот кошмар.

Тем временем группа продолжала свой путь в направлении к искомой цели, пробираясь сквозь густую растительность и все дальше углубляясь в дебри запретных территорий. Ни один из "миротворцев" не забирался так далеко, как сейчас, ведь Северные земли "славились" своей смертоносностью и шансом столкнуться с чем-то неизведанным. Каждый из грушников, включая и Меткого, бывал в них изредка и только по заданию или в случае крайней необходимости, но всегда, без исключения, они старались уменьшать время пребывания здесь. Отличие этой миссии заключалось в необходимости лезть в самые глубины Северных территорий, чего никто из группы никогда не сделал бы без приказа и чрезвычайных обстоятельств.

– Внимание, приближаемся к цели, – прозвучал голос Егорова в наушниках. – Максимальная концентрация. Скорость и темп задает головной дозор.

Продолжая свой ход, Меткий обратил внимание на странное увядание растительности, как будто деревья – и без того своим видом внушавшие чувства страха и обреченности – решили совершить коллективное самоубийство. Их ветви и стволы превратились в труху по неведомой причине, вынуждавшей Меткого замедлить ход и дать сигнал остальным последовать его примеру. Понять, причину увиденного пока не представлялось возможным и версии могли быть самые разные. Ощущение у сталкера было таким, словно они угодили в какую-то неизвестную аномалию или же стали свидетелями ее последствий. Новость тревожила не на шутку, поскольку если не знаешь, с чем имеешь дело, то и возможностей защититься или избежать угрозы куда меньше. Кроме того, если увядание деревьев было из-за воздействия аномалий, то как она скажется на спецзаряде? – подумал Меткий. Как выяснилось после встречи с Филипповым и остальными груз во время столкновения с фанатиками, к счастью, не пострадал и несший его разведчик с несгибаемым упорством продолжал тащить свою ношу, невзирая ни на какие трудности. Однако сейчас все это могло не играть роли, поскольку аномалии часто коварны и воздействовали самым непредсказуемым образом, как на людей, так и на технику. Детектор фиксировал только повышенный пси-фон, что, вероятно, обуславливалось приближением к пси-источнику, но ничего другого прибор не регистрировал. И все же Меткому с каждым шагом становилось все больше не по себе. Как любой уважающий себя сталкер он привык доверять своим инстинктам и никогда не пренебрегал ими, даже если все вокруг говорили о беспочвенности его тревоги. В подавляющем большинстве случаев правыми оказывались его инстинкты или, по-сталкерски, чуйка. Вот и сейчас они кричали ему об опасности, но явных признаков угрозы Меткий не замечал, опасливо озираясь по сторонам. Проблем добавляли довольно плотные ряды мертвых или едва живых деревьев, мешавших эффективной работе детектора и портативных локаторов, которыми периодически разведчики зондировали местность. Кроме того, непривычно для такого времени суток уменьшилось количество света. Меткий взглянул на небо, ставшее не просто свинцовым, а почти черным и за последний час вокруг стемнело, как при сумерках. С такой скоростью, подумал Меткий, совсем скоро наступит ночь и Зона перейдет на повышенный уровень активности, станет еще более опасной, но прибавлять в шаге сталкер не спешил. В небе сверкали энергетические аномалии, некоторые создавали вихри, затягивая внутрь потоки воздуха, а затем резко расширялись, создавая порожденные ударной волной кольцеобразные круги в нижних слоях мегатучи. Видимость еще сильнее ухудшилась и иного выхода, кроме как воспользоваться приборами ночного видения не оставалось, благо для Меткого нашли шлем одного из погибших грушников, поэтому он мог продолжать движение. Посмотрев вверх, он обратил внимание на плотность аномалий на небе – она просто зашкаливала. Сталкер впервые видел их в таком количестве в одном месте. Где-то пару раз сверкнула молния, предвещая скорую грозу, и одновременно застрекотал дозиметр, сообщавший о повышенном радиационном фоне. Это совсем не понравилось Меткому, но поморщившись, он осторожно продолжал движение в соответствии с намеченным маршрутом, избегая веток и всего, что могло издавать хруст. По ушам ударил мощный раскат грома, на несколько секунд заглушавший все другие звуки – хреновая ситуация для группы, ведь раскаты грома могли скрывать угрозу. Никто не знал, кто мог притаиться в здешнем мертвом лесу и даже кратковременное лишение еще одного источника информации категорически не нравилось бывалому ходоку. Сообщать об этом остальным не имело смысла; грушники сами были опытными сталкерами и понимали ситуацию без лишних слов. Вдруг Меткий ощутил периодические толчки под ногами, как будто от землетрясения. Он остановился и поднял зажатый кулак вверх. Шепотом он произнес в микрофон: