Текст книги "Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)"

Автор книги: Константин Башкатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 56 страниц)

Глава 2. Часть

20 «В Бездну, туда и обратно. Предатель» ===

– Ты поплатишься за свою дерзость! – глухо прорычал Дартазаэль. Казалось, Низвергнутый был поражён, обескуражен. Ашамаэль оставил хозяина Бездны на самом пороге свободы, но без возможности добраться до неё. Но благодаря ему же, бог безумия теперь стал полновластным обитателем Бездны и нескольких измерений, принадлежащих богам, а именно Мира Мёртвых и небес Создателя. Что уже было немало. – Твоя душа станет моей!

– Довольно громких слов, уйди прочь или забери то, что потерял! – отозвался Ашамаэль, ощущающий всё больший прилив сил. Сжав покрепче двухметровый посох, колдун сделал шаг, вспоминая все свои наступательные заклинания. Дальше события развивались столь стремительно, что сложно было понять, происходило ли всё это на самом деле. Пол под ногами рассыпался в прах, стены и колонны в мгновение ока обрушились лишь по одному мановению руки Дартазаэля. И оба оказались в самом сердце пустоты – вокруг не было ничего, лишь чёрная мгла. Впрочем, Ашамаэль чётко видел исполинскую фигуру Дартазаэля, ощетинившуюся рогами и шипами. В руках его был огромный фламберг. Быть может, низвергнутый хотел ещё что-то сказать, попытаться уцепиться за надежду на то, что эльф всё-таки струсит. Но Ашамаэль действовал быстро и решительно. Взмахнув посохом, эльф сделал шаг вперёд, и вокруг него закружились десятки чёрных сфер, отсвечивающих белыми вспышками. На Дартазаэля обрушился град ударов ледяных и тёмных заклинаний. Кажется, низвергнутый был несколько шокирован таким поворотом событий – он ждал, что эльф, оказавшись в самой Бездне, тут же падёт на колени и будет молить о пощаде. Но Ашамаэлю было безразлично – сейчас смерть обложила его со всех сторон, и искаженцу было просто нечего терять, к тому же, высокомерие буквально ослепило его, сила опьяняла. И эльф до сих пор не верил в божественность Дартазаэля – не желал верить. Ведь признать то, что Дартазаэль является богом, значит признать существование Создателя, а это само по себе в глазах колдуна являлось полнейшим абсурдом.

Но низвергнутый быстро пришёл в себя. Он мастерски блокировал все удары Ашамаэля, а те, что пропускал, наносили настолько мало вреда, что Дартазаэль даже не ощущал боли – насколько её вообще мог ощущать бог. Через несколько секунд расстояние между сражающимися резко сократилось, и чёрный фламберг рассёк пустоту. Кружащие вокруг Ашамаэля чёрные сферы с грохотом врезались в тело бога, но почти не наносили урона. От первого удара эльф быстро увернулся, но когда вскинул посох для нового заклинания, обнаружил, что бог смерти уже наносит новый – он не был человеком, и ему не требовалось много времени на восстановление после удара. Удар пришёлся на посох. Если бы этому месту были свойственны хоть какие-то понятия пространства и здравого смысла, этот удар стал бы фатальным для заносчивого мага. Но всё же Ашамаэль выжил – могучий удар меча, и колдуна буквально впечатало в, если так можно выразиться, землю. И тут же последовал следующий удар, от которого эльф ушёл быстрым перекатом.

– Это бессмысленно, чернокнижник! Сдайся, пока ещё можешь! – прорычал Дартазаэль, готовясь к новому удару. Да низвергнутый просто играл с эльфом, будь его воля, тёмная мощь этого мира давно сокрушила бы дерзкого мага. Впрочем, эта игра и сыграет злую шутку с богом. Когда исполинская фигура с вознесённым мечом нависла над эльфом, который казался игрушкой на фоне Дартазаэля, но чьи глаза яростно сверкали оранжевым светом в кромешном мраке, Ашамаэль прочитал одно из своих новых заклинаний, и из левой руки колдуна вырос длинный ледяной шип с оболочкой из клубящейся тьмы. Копьё пронзило грудь низвергнутого, и Бездну сотряс оглушительный рык – бог смерти отшатнулся, невольно дав возможность чернокнижнику встать на ноги. Исполин зло выдернул из себя ледяной шип и одним движением руки раскрошил его в ледяную пыль.

– Дерзкая тварь... – прошипел бог, и его белые глаза вспыхнули.

И тьма сгустилась вокруг искаженца. Она проникала повсюду, сдавливала тело и органы. Всё вокруг затряслось. Маг уже почти не видел Дартазаэля – глаза заволок туман. Впрочем, мельком эльф увидел, что низвергнутый, судя по всему, удивлён. Ашамаэль упал на колени, тяжело опираясь руками о посох. Мрак сдавливал сердце и голову, по телу расплывалась непреодолимая тяжесть. Но сил магу придавала злость.

"Чтобы я, один из сильнейших чернокнижников, проиграл этой мерзкой твари?! Да никогда! Не бывать... Этому... Возьми себя в руки!" – подстёгивал себя маг. Колдун собрал всю волю в кулак и, наконец, вновь поднялся на ноги перед, кажется, оторопевшим Дартазаэлем. Неужели он действительно поражён? Из носа шла кровь, на губах её же стальной привкус; Ашамаэль выдал страшную улыбку, которой кровь придала только ещё большего шарма. Лицо низвергнутого бога и не было похожим на человеческое, в пылающих глазах читалось удивление.

– НЕВОЗМОЖНО! – прорычал бог безумия.

– Как ты сказал? Поистине уникальный маг!

– Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ! – тупая боль вновь нахлынула на эльфа, олицетворяя собой гнев бога. А слова Ашамаэля ещё больше подстегнули Дартазаэля. Колдун пошатнулся, но на этот раз остался на ногах. В голове бесконечной какофонией зашумели голоса, фигура низвергнутого то приближалась, то отдалялась, постоянно крутилась. С рыком низвергнутый наносил удар за ударом, словно в руках его был не огромный фламберг, а лишь лёгкая сабля. Эльф с трудом уходил от бесконечных ударов. Внезапно прямо под ногами мага ударил гейзер тёмной энергии, который сквозь белую мантию обжёг кожу. С криком Ашамаэль отлетел от Дартазаэля, но вновь поднялся на ноги. Чёрные гейзеры били из-под земли почти на каждом метре. Тьма не вредила одежде мага, она сама была из Бездны, а вот плоть его познала на себе всю мощь гнева тёмного бога.

И когтистая чёрная лапа внезапно сомкнулась на горле эльфа. Задыхаясь, маг вцепился в горячее запястье Дартазаэля свободной рукой. Но посох он не выпустил. Всё же к магу медленно приходило осознание того, что он проиграл. Но и оставаться здесь не собирался! Стоило, по крайней мере, попытаться бежать. Раз уж Дартазаэль смог разорвать светлые оковы эльфийской сущности, чернокнижник решил рискнуть применить заклинание, которым владели многие магистры Длани. Правда, заклинание, которое знал эльф, было очень древним, как и сам тёмный бог, что даровал его – сейчас применялось более новое и безопасное. Хотя у безопасной версии были свои минусы, а у старой – свои плюсы. Эльф принялся быстро читать заклинание переноса, пока Дартазаэль окончательно не прикончил его.

– Что это ты там бормочешь, эльф? – ослеплённый яростью, бог не сразу понял, к чему идёт дело, а когда догадался – много времени не понадобилось, – было уже слишком поздно. С победоносной улыбкой Ашамаэль заканчивал заклинание, но кровавая ухмылка сползла с лица, когда пальцы низвергнутого сжались ещё сильнее и послышался треск, не иначе как костей. Но было поздно – тело колдуна переходило в некое эфирное состояние газообразной тёмной субстанции и проходило между пальцев Дартазаэля. Впрочем, магу предстояла сложная задача – прорваться сквозь границы мира и вырваться в собственный. Эта возможность и являлась плюсом старой версии применённого эльфом заклинания, оно могло противостоять самой сути мироздания.

И вот, под яростный рёв низвергнутого бога, Ашамаэль устремился прочь в форме клубящегося подвижного облака тьмы. За секунды Ашамаэль преодолевал сотни километров – если в Бездне вообще существовало понятие расстояния. Чародей достиг границ Бездны. Тьма Дартазаэля подгоняла мага, и тот безрассудно врезался в оболочку мира. Трудно описать то, что происходило с магом в эти моменты – даже сам Ашамаэль не смог позже точно описать, что он видел, ведь он, можно сказать, грубо выбил ногой двери собственного мира и вероломно ворвался туда. А в неразберихе, что творилась на невидимых границах этого мира, было сложно хоть что-то понять.

***

Ваалинар чувствовал – его слуга вернулся в этот мир! И меч у него. А значит, скоро демон окончательно закрепится в этом мире, и смертные познают всю мощь демонической армии, и тогда третий Герцог Ада воцарится здесь! Но десницу после всего этого нужно будет убрать. Он – непростой колдун, не то жалкое подобие тёмного мага, как Джеран или Малтис. Он был по-настоящему силён, амбициозен и способен изучать магию. А в Бездне Дартазаэль дал ему настоящую силу. Ашамаэль опасен.

– Джеран! Подойди ближе... – Ваалинар восседал на страшном троне из обсидиана и человеческих костей в получеловеческом облике. Когтистой рукой он скучающе подпирал подбородок, пылающие глаза бесцельно скользили по тронному залу. Рогатая голова слегка склонена на бок. Из-за трона вышел Джеран Лорс, облачённый в чёрные одежды.

– Да, мой владыка, – смиренно отозвался он. Впрочем, последнее время демон часто замечал в глазах своего самого верного советника странный блеск.

– Ашамаэль скоро прибудет сюда, поэтому нам нужно начинать готовиться к ритуалу. Та эльфийка, которую твои люди поймали не так давно, должна быть здесь к началу моего восхождения в этот мир. К ритуалу ты готовился более десяти лет, я думаю, объяснять всё ещё раз тебе не нужно. И да... Ещё кое-что: когда мы закончим, ты убьёшь Ашамаэля. Просто нанеси ему удар в спину. Мечом – не рискуй использовать магию. Он слишком опасен...

– Конечно, мой владыка. Сделаю всё, как вы приказали, – сухо, но покорно ответил Джеран и с поклоном удалился, оставив Ваалинара наедине со своими страхами. Да, он боялся. Судьба его в руках заносчивого эльфа. Пожалуй, перед началом ритуала стоит ещё раз промыть эльфу мозги, дабы тому не взбрело в голову какой-нибудь глупости.

***

В глаза ударил яркий свет...

Оболочка мира с треском разорвалась...

Вспыхнул чёрный разлом, серые, словно зола, потоки разлетелись по лесной полянке. Из тьмы, словно величественный владыка, вышел Ашамаэль, и плащ чёрными крыльями взвился у него за спиной. Маг брезгливо зажмурился, впервые за десять лет увидев свет. Тонкой бледной рукой он закрыл свои очи от неприятного света.

Кучка таланийских дезертиров кинулась врассыпную.

– Э! Чо за нахрен?! – послышался грубый сиплый голос.

– Колдовство, мать его! – подхватил второй. Грязный, давно немытый мужчина в некогда красной военной форме пехотинца надвинул на лоб шлем и выставил перед собой своё оружие.

– Э-э-э, а не тот ли это урод привёл нечисть под стены Талании?

– Ты чо, дурак, что ли? Тот бодрый был, белый весь... А на этого глянь – дрыщ дрыщом, да ещё круги под глазами – поди, больной. Чумой, не иначе!

– Ты эт... Аккуратнее с ним! А то подхватишь чего...

– Эвоно глаза как чудно светятся... Колдун, тот, не тот, а колдун!

– А-а-а чо там думать, – зрение чернокнижника начало постепенно возвращаться. Перед собой он увидел рослого немытого мужчину в старой кольчуге с мечом в руках. Тот грубо махнул рукой. – В расход его, мужики, пока не очухался!

Дезертиры были, судя по всему, пьяны. Были бы трезвы, давно спаслись бы, убежав куда-нибудь подальше.

– Чур трез-зубец мой! – захохотал кто-то.

– Ага, щаз!

А тем временем зрение к Ашамаэлю вернулось полностью. На поляне вокруг себя он увидел десяток таланийских пехотинцев не первой свежести – судя по их виду, те дезертировали пару недель назад. Бледное лицо исказилось в брезгливой гримасе отвращения.

"Толпа тупоголовых обезьян уже делит шкуру неубитого чернокнижника. Ха!"

Маг сделал резкий шаг назад и взмахнул левой рукой. Тут же все взгляды устремились на колдуна. Вспыхнула чёрная полоса, рассёкшая воздух, и главарь дезертиров, охваченный тёмным пламенем, отлетел прочь. Боя не будет – будет расправа. Никогда ещё Ашамаэль не испытывал такого отвращения к людям. Дезертиры тут же переполошились, но с дурости своей кинулись в бой. Хотя эльф и был значительно ослаблен, всё же смог увернуться от одного из налетевших бойцов и отправить следом ледяную стрелу. Пьяные вопли дезертиров слились в сплошной шум и вскоре вовсе покинули сознание эльфа. Ашамаэль отдался короткому бою. Следующий глупец споткнулся об подставленное древко посоха и тут же был пронзён тремя чёрными наконечниками. Белый кристалл обагрился грязной кровью грязного человека. Зазубренный меч чиркнул по древку посоха, вспыхнула белая цепная молния, и оглушительный грохот взбудоражил лес. А когда шум затих, девятеро из десяти лежали мёртвые. Последний солдат – самый трусливый, очевидно – медленно пятился, выставив перед собой пехотный тесак. Чернокнижник зло оскалился – на губах и зубах всё ещё была кровь, сохранившаяся после боя с Дартазаэлем. Глаза холодно блеснули оранжевым светом. Эльф сделал шаг вперёд, дезертир – шаг назад.

– Идиот, что же ты не бежишь? – тихо усмехнулся маг. В какое-то мгновение боец действительно надумал бежать, но уже не мог. Мановение руки падшего эльфа, и жалкого человека парализовал страх. – Ага, а теперь поздно. Жил как собака и умрёшь так же.

Словно змей, колдун сделал выпад вперёд. Взмах посоха, и тесак дезертира летит прочь. Бледные пальцы вцепились в горло солдата. Несчастный человек содрогнулся в агонии, тело его начало быстро усыхать, кожа бледнеть, а потом и сереть. Зубы обратились в прах, волосы сжались и иссохли. На месте глаз зияли две чёрные впадины, беззубый рот раскрылся в безмолвном вопле ужаса. Обезвоженное тело рухнуло к ногам мага.

– Ха! Мне это даже нравится... – прошептал Ашамаэль. Он в полной мере ощутил новую силу. Она была не так велика, как в Бездне, но всё же ощущалась столь же ясно, как и дневной свет. На мрачном лице отразилось вожделение, искреннее наслаждение происходящем. Падший эльф не помнил, чтобы последние столетия был так... счастлив.

Пройдя сквозь редкую поросль кустарников и деревьев, колдун вышел к реке и в отражении увидел своё лицо. Из-под высокого белого воротника к скулам и подбородку шли три чёрные, весьма заметные линии. Черты лица заострились, белая кожа обрела светлый пепельный оттенок, а обрамляющие лик мага белые волосы, кажется, переливались льдистым свечением, хотя и оставались белыми. На губах блестела засыхающая кровь. Но самым главным изменением были глаза – они действительно светились огненно-оранжевым светом, заметным даже посреди дня. Зловещее мерцание, впрочем, почти не затмевало зрачки, и те были словно две бездны на фоне беснующегося пламени. Вокруг глаз залегли глубокие чёрные тени. Наклонившись, маг умыл лицо. За его спиной, под чёрным плащом, висела сумка с легендарным мечом, которого так ждал Ваалинар. Сейчас маг ощущал, как от широкого клинка исходит мощный резонанс – артефакт чувствовал, что оказался в сильных руках. Если бы не связь между падшим эльфом и демоном, Ашамаэль мог бы воспользоваться этим мечом в своих целях. Но не суждено. Ваалинар отправится в ту дыру, из которой вылез. Зло ухмыльнувшись своим мыслям, маг вновь прошептал заклинание, с помощью которого перенёсся из Бездны. Даже самые отвязные чернокнижники назвали бы это безумием, но не Ашамаэль – падший эльф сумел покорить мощь этого заклинания. Вновь тело мага превратилось в тёмную тучу и устремилось вверх, не оставив после себя ни следа присутствия.

***

Хотя заносчивый падший эльф и сбежал из рук Дартзаэля, оставив того запертым в Бездне, тот частично обрёл свободу – теперь низвергнутый имел доступ к измерениям, принадлежащим богам и мёртвым. И первое, что жаждал сделать освобождённый бог, это наведаться к ненавистному своему брату Создателю, который миллионы столетий назад объявил Дартазаэля предателем и заточил в недра Бездны. Но Создатель не учёл того, что связь Дартазаэля с Бездной была весьма крепка, она же и послужило причиной дальнейшего безумия.

Стоило только пожелать, и творец безумия очутился в чертогах старых богов, где находился престол Создателя. Там же восседал немощный старик, погруженный в кому. Один удар – и кончено. Останется лишь ворваться в мир смертных и навести порядок в измерениях мёртвых, где в роли наместника сейчас правил другой бог. Чёрная рогатая фигура, облачённая в шипастые доспехи, шагала по белым сверкающим лестницам чертога Создателя, тишину нарушали лишь лязг стали и шорох широкого рваного плаща, который словно тёмная вуаль с когтистыми лапами, тянущимися из-под неё, стелился следом за низвергнутым богом. На белом камне после бога оставались чёрные тлеющие следы. Дартазаэль не спешил и медлил намеренно. На его пути стояла лишь ангельская рать Создателя, а другие боги подниматься сюда теперь не решались – их отец, погруженный в смертельный стазис, вызывал слишком много страданий в их сердцах. О да, все они будут страдать. Все!

И вот, как и ожидал низвергнутый, поднявшись к божественному трону, он увидел хвалёную армию ангелов. Здесь собрались все – от самых молодых до древних серафимов. И эту рать возглавляли два верных и самых старших сына Создателя. Вестальд, облачённый в исполинские золотые латы, держал в руках тяжёлый молот. Нагрудник и массивные наплечники были украшены белой тканью и покрыты священными письменами, оберегавшими серафима от разных пагубных действий тьмы. Его суровое слегка загорелое лицо с волевым подбородком и прямым носом скорее принадлежало юноше, чем древнему серафиму. Лик его обрамляли длинные волнистые волосы чёрного цвета. Второго же звали Тартарис, и в боевой ипостаси он был противоположен своему сородичу – одетый в лёгкие ярко-красные с серебром доспехи, также покрытые святыми писаниями, вооружён ловкий серафим был двумя длинными парными клинками. Лик его было таким же молодым, но более узким и заострённым. Длинный нос, суровый с прищуром взгляд, короткие каштановые волосы. Вдвоём они шагнули навстречу вторженцу, заслонив своего бога широкими белыми крыльями.

Сверкающая белым пламенем пасть низвергнутого изогнулась в насмешливом оскале.

– Хвалёные сыны всесветлейшего... Вы вышли поприветствовать своего нового бога?

– Мы вышли сломать тебе хребет, Дартазаэль. Как ты посмел прийти сюда? – сурово произнёс Вестальд. Тартарис хмуро молчал.

– Как невежливо. Вестальд, оглянись. Твой отец умирает! Ему ничем не помочь!

– Тогда я буду с ним до последнего! – рявкнул серафим, крепче сжимая молот, так, что заскрипели стальные перчатки.

– Глупец... Ну а ты, Тартарис? Тоже будешь играть в преданного сынка? Конечно нет! Ты не такой, ты не столь слеп. Ведь я наблюдал за тобой... Ты всегда мог видеть сквозь ослепляющий свет твоего жалкого бога. Хотя ты был таким же жалким ничтожеством, как и все, ты был сильнее их. Всегда! Судьба предписала тебе обрести нечто большее, так сделай же свой выбор!

– Я видел твоё предательство, – тихо произнёс Тартарис.

– Я сделал так, как считал нужным. Я не был столь глуп, как Создатель, слепо следующий несуществующим заповедям. Не будь глупцом, выслушай: Создатель умрёт так или иначе, за ним же последует и весь мир. Но если вы перейдёте на мою сторону, то мир будет спасён. На руинах, мы создадим свои города, страны и народы, мы возродим всё из пепла и праха! И жизни огонь воспылает с новой силой, тьма осветит вам путь!

– Не слушай, Тартарис! Он лжёт!

– Замолчи, Вестальд, – отрезал серафим. На его вечно юном лице ясно отражалась внутренняя борьба.

– Ты так же ничтожен, как и этот Вестальд! Рабы Создателя, вы – никто! Ненужный хлам! – и рычащий голос низвергнутого эхом отразился в головах ангелов. – Но вы можете спастись, – тон бога смерти мягче.

В напряжённой звенящей тишине Тартарис сделал два шага вперёд, а за ним расширившимися от неописуемого ужаса глазами наблюдал Вестальд. И молот его с грохотом выпал из рук, когда следом за своим предводителем отправилась большая часть светлой рати, чтобы преклонить колени пред новым богом. Двигались они в полной тишине, но с суровой уверенностью на лицах. Слова низвергнутого возымели своё действие. Тартарис покорно сложил три пары великолепных белых крыльев, встал на колено и склонил голову, скрестив перед собой свои клинки. И тысячи таких же ангелов, архангелов и серафимов окружили низвергнутого, стоя пред ним на коленях.

И лишь несколько сотен во главе с Вестальдом остались гордо стоять на ногах. Но вновь сородичи повергли верного серафима в шок, и душа Вестальда провалилась в бесконечное уныние. Половина от оставшихся – в основном архангелы – просто развернулись и улетели прочь, оставив верного сына всесветлейшего с тремя сотнями вернейших архангелов и серафимов. Фигуры беглецов вскоре скрылись в бесконечном сиянии небес и белых облаков. Простые ангелы все до одного перешли к Дартазаэлю. Низвергнутый издевательски расхохотался. Обстановка накалялась, полчище предателей обступило горсть оставшихся верными себе и отцу.

– Братья, – тихо произнёс Вестальд, подбирая молот. Он расправил три пары огромных белых крыльев. На смену унынию в душу ангела пришёл праведный гнев, и холодная решительность стоять до последней капли крови. – Воздадим последние почести нашему отцу. Наши братья предали нас, но дух наш не будет сломлен! Пусть разгорится пламя праведного гнева, и будет обращено оно на предателей и предводителя стаи шакалов! Сражайтесь, как никогда не сражались. В атаку, на предателей, ЗА СОЗДАТЕЛЯ!!! – словно гром среди ясного неба разнёсся голос первого из ангелов по божественным чертогам, и дошёл он даже до измерений других богов, которые замерли в ожидании, но не решались выступить против самого брата Творца.

И триста крылатых воинов стеной двинулись на предавших волю отца ангелов, закрывая своими телами престол Создателя. Завязался кровопролитный бой. Никто не видел, но по иссохшей щеке Создателя, который смотрел на это невидящими глазами, пробежала крупная слеза.

Вестальд лично схватился с Дартазаэлем, несмотря на то, что владыка мира мёртвых был выше и крупнее преданного серафима в полтора раза, конечно же и сильнее. Сверкающий молот и чёрный фламберг встречались с оглушительным грохотом, заглушая шум бушующей битвы. Дартазаэль был поистине богом безумия, стравив между собой родных братьев, чьи кровные узы были крепки, как ни у кого другого.

Но бойня подходила к концу, и верные своему богу проиграли – чуть меньше сотни остались в живых. Низвергнутый продолжал оттеснять Вестальда к божественному престолу. Серафим было тяжело ранен, но твёрдо настроен сражаться до самого конца и отдать свою жизнь за Создателя. Но вот серафим повержен, жив, но без сил сражаться дальше. В попытке нанести хотя бы один удар и продать свою жизнь как можно дороже, ангел навалился на рукоять своего молота, но удар Дартазаэля отбросил ангела прочь, и тот упал среди мёртвых своих собратьев.

Торжествуя, Низвергнутый подошёл к своему брату.

– Я клялся тебе, что отомщу...

В глазах серафима стремительно темнело, но он продолжал силиться встать, смотря на низвергнутого. Губы его шептали молитву Создателю.

– И скоро клятва свершится! – с этими словами низвергнутый замахнулся своим фламбергом и нанёс сокрушительный удар по немощному телу Создателя. Замерло мучительное мгновение...

...Вспыхнул яркий свет. По окровавленным чертогам разлетелся оглушительный треск, и Дартазаэль, словно тряпичная кукла, отлетел от Создателя. Глаза серафима, наблюдавшего за этим, расширились от удивления. Тартарис, наблюдавший за этим с другой стороны, тоже был поражён. Пылающие белым светом глаза в ужасе распахнулись.

– НЕВОЗМОЖНО! – в ярости прорычал Низвергнутый. Вновь он кинулся к престолу всесветлейшего отца, нанося удар за ударом, и каждый раз они отзывались нестерпимо яркими вспышками света. В какой-то момент бог безумия обессилел, затравленно смотря на ещё более ссохшегося Создателя. Внезапно его взгляд метнулся в сторону Вестальда, который теперь стоял среди тел своих братьев на коленях и читал защитную молитву. Совместные усилия Создателя и первого серафима всё-таки оказались сильнее тёмного бога. В отчаянии низвергнутый развернулся к серафиму и стремительно направился к нему, занося свой фламберг. Но и тут всетемнейшего ждало поражение: всё затопил яркий свет, и Дартазаэль обнаружил себя у порога чертогов Создателя. Там его уже ждали также изгнанные ангелы-предатели.

– Да будет так, – прошептал тёмный бог и резко развернулся к совращённой рати. Властный жест, и все они исчезли в чёрной вспышке.

==========