Текст книги "Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)"

Автор книги: Константин Башкатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 56 страниц)

Тёмные эльфы вынуждены были отступить, позволив высшим эльдар отойти и встать лагерем недалеко от поля боя. Ашамаэль тут же приказал выставить часовых, дабы те не позволяли противнику приблизиться, если тот всё-таки дерзнёт атаковать. А сам лагерь эльфов быстро ощетинился острыми пиками и рвом, который сумели создать маги. Обширное поле боя было сплошь усыпано трупами и залито кровью, слышались крики падальщиков, которым в скором времени предстоял огромный пир, ибо в этом бою ни у кого не будет времени хоронить мертвецов. И невозможно было определить, кого пало больше: дроу или высших эльфов. Тысячи смертей перворожденных, так резко, так сразу, повергли Альмис в глубокую печаль. И рыдания сотрясли богиню, и погрузилась та в великую скорбь, с трудом находя силы, чтобы поддерживать свой народ. Впрочем, эльфы ощущали скорбь своей богини, и сердца их загорались пламенем мести, желанием нести возмездие врагу, который много тысяч лет назад посмел начать братоубийственные войны. Вместе с горькими слезами богини с небес на землю обрушился проливной дождь, и вода его была горька, словно океанская. И шёл этот дождь ещё много дней, омывая тела живых и павших от крови и грязи. Из земли на поле боя, словно сожжённые деревья, торчали знамёна с обеих сторон – не каждому знаменосцу суждено уйти с поля боя живым, а забрать ношу их порой некому. И благородные ткани тяжело повисли, намокнув, на стальных древках. А в шуме дождя слышался глас самой богини высших эльдар, и шептал он печальную песнь, которая в скором времени будет звучать в дни траура во всех чертогах высших эльфов, ибо день этот – пятое сентября семьсот шестидесятого года – станет днём Великой Скорби, подобно дню, когда лесные эльфы скорбят о распаде светлых эльдар. Для дроу же этот день станет очередным клеймом злобы.

Руки и ноги короля были покрыты кровью, ноги выносливого скакуна изранены острыми копьями. Гордым зверем уже занимались маги-целители, и завтра скакун вновь сможет понести своего наездника в бой. Падший же не чувствовал усталости и не был ранен, и лишь в ушах продолжала грохотать битва, неся с собой крики умирающих и звон стали. Ашамаэль был поглощён боевым экстазом, безумием битвы, которое от смертельной агонии отделяла лишь тонкая нить. Сердце бешено колотилось. С трудом осознавая себя, король смог умыться и в краткий момент отдыха привести себя в порядок, а потом он вышел к своим воинам, чтобы быть рядом с ними в тяжкий час. Он ходил среди их лагерей, даже говорил с ними, хотя многие и держались напряжённо, пугаясь пристального взгляда светящихся глаз и величественного жеста худой мертвецки-бледной руки, которая не так давно сеяла смерть в рядах врага, насылая проклятия, ледяные бури и молнии. И завтра перед рассветом всё повторится. Впрочем, наречение Жрицы уже не сбылось. Больше половины воинов всё-таки дожило до рассвета. Но половина гвардейцев пала. Пали они геройской смертью, защищая короля, Сиралион и своих товарищей. Имена их на веки останутся в памяти эльфов.

Пострадал и Иирс Нар – половину лица его изуродовал жуткий ожог, оставленный огненным шаром Жрицы, что взорвался в строю пехоты. Очевидно, Избранница как раз и целилась в маршала. Впрочем, проклятые латы эльфа не подвели, лишь шлем треснул под напором магического огня. Гордый эльф отказался от помощи, заявив, что будет драться вместе со своими воинами и не нуждается в поблажках, чем заслужил среди солдат ещё больше уважения. В бою маршал был известен как отчаянный воин и яростный противник, словно узы жизни для него ничего не значили, словно он и сам был бы рад погибнуть в бою.

Войско Сиралиона начало выстраиваться, едва забрезжил рассвет. В авангарде конница выстроилась клином так, чтобы после первого удара рыцарей, лёгкие кавалеристы могли развернуться и нанести второй удар. Поэтому в центре клина находились тяжёлые рыцари, а алые наездники – по флангам. За спинами конных воителей тянулись ряды гвардейцев, пеших рыцарей и алебардиров. И вёл пешее воинство Иирс Нар, чей изуродованный лик был скрыт отремонтированным наскоро шлемом, чьё чёрное забрало не раз наводило на противника необъяснимый страх. Сразу же за гвардейцами и рыцарями строилась простая пехота. Маги и лучники готовились в тылу. А дождь всё продолжал лить с небес, причудливо сочетаясь с далёким рассветом, который начинался в местах, где траур Альмис не имел силы. А небо же над воинами светлых и тёмных братьев было свинцово-серым. Две армии с трудом видели друг друга из-за стены дождя.

Одновременно с эльфами строились и дроу, но Ашамаэль собирался отплатить тёмным эльдар той же монетой. Встал король на своём чёрном скакуне во главе рыцарей и гордо вскинул чёрный посох, по древку которого обильно текла вода, которая совсем скоро окрасится в алый. И хотя одежда Ашамаэль намокла, он был не менее величественен, чем раньше. В конце концов, намокший хищник менее опасным от этого не становится.

– Сиралион! – протяжно крикнул чернокнижник. – Сегодня мы победим! За мной, братья, в атаку! – и глас чародея перекрыл шум дождя. Тут же в воздух взвился град стрел. Следом взмыли заклинания, разя тёмных эльфов. – Страха нет, нет сомнений! За мной! – и Ашамаэль под звук боевого рога ринулся вперёд, и за ним с оглушительным грохотом устремилась кавалерия эльфов, поднимая за собой волну брызг и грязи.

Дроу вывели вперёд копейщиков, что спешно выстраивали стену щитов, ощетинившуюся длинными копьями. Но разве остановит это яростных высших эльдар? Да, они понесут потери, но Ашамаэль ни за что не повернёт. Слышались крики разъярённого Маршала, который требовал развернуться наступающую конницу. Но рыцари его уже не слышали, а Ашамаэль – не слушал. Среди стены щитов замелькали стрелы дроу. Ещё секунда, и в кавалерию прямой наводкой был дан залп из мощных арбалетов и тугих луков, наконечники стрел были смазаны ядом. Но большая часть выстрелов даже не достигла своей цели – многие из них обратились в хрупкий лёд ещё в полёте, лишь мешающим градом накрыв рыцарей, что в своих латах даже не ощутили удара. Но всё же кое-где слышались крики и предсмертное ржание коней – некоторые из рыцарей были обречены умирать в грязи под весом своих лат и скакунов. А замерзали стрелы потому, что чародей вновь применил магию. На скаку поднял он посох, и перед кавалерией понеслась четырёхметровая стена синего пламени, жгущая льдом и холодом и источающая странный треск, словно ломался тонкий лёд. И казалось врагу, что атакуют их огненные всадники, овеянные лазурным пламенем. Даже Жрица дрогнула в ужасе, поражённая мощью и неосторожностью короля.

"Как можно быть таким безрассудным идиотом? – думала она. – В один момент он может погубить и себя, и армию".

Но Избранница Ллос была среди всадников, что были готовы ударить из-за спин копейщиков. И навстречу волне льда и холода поднялась волна тьмы, но уже в тот момент, когда магия Ашамаэля была совсем близко. Вновь послышался звук боевого рога, и поднялся боевой клич эльфов. Рыцари выставили пики вперёд и... Две стихии сошлись воедино, но не уступили друг другу. Разразилось всё вокруг оглушительным грохотом и треском, яркая вспышка ослепила обе стороны, и никто не избежал потерь. Многие копейщики и часть всадников обратились в лёд и рассыпались, словно жуткие хрустальные статуи, замершие в немой агонии. Но и многие рыцари обратились в серый прах, под действием Тьмы Ллос. Но ни Жрица, ни Ашамаэль, не пострадали, равно как и те, кто были рядом с ними, ибо сила обоих правителей была столь велика, что те смогли с лёгкостью защититься от ударов друг друга. И на мгновение дождь вокруг смешался со снегом и кислотой.

А следом за магией, разорвав пелену снега и заледеневшего воздуха, вырвалась тяжёлая кавалерия, врубившись в ряды копейщиков. Алая конница нанесла удар и, следуя плану, развернулась. В тот же момент маршем двинулись сиралионские воины. Кавалерия первое время несла тяжёлые потери, продираясь сквозь поредевшие ряды копейщиков, но когда те отступили, началась безумная дуэль между двумя верховыми отрядами. Всадники обоих сторон сошлись в едином, беспрерывно движущемся кольце.

Пехота приближалась к врагу, вражеские стрелы врезались в их щиты, дух Альмис хранил их от магического страха, насылаемого жрицами. И вот сошлись две армии и вновь завязался бой. Эльдар сражались в этом бою более яростно, чем раньше, неся своими мечами возмездие за гибель своих братьев и сородичей. Слышался звон стали, крики и грохот. Вокруг взрывались огненные шары и били молнии. Беспрерывно лился дождь стрел, плотно устилая окровавленную землю. А конная битва тем временем погружалась всё дальше в армию дроу – яростный напор эльфов заставил противника отступать. И сердцем битвы были два великих правителя, сошедшихся в смертельной дуэли. В ход шла магия, какая была только подвластна двум заклятым врагам. Сверкали молнии, взрывалось пламя, и в небо рвался ледяной ветер, а тьма, источаемая обоими, поглощала свет вокруг, уничтожая всё живое. Участок земли, на котором шла борьба воплощения зла и коварства против тьмы самой Бездны, был пуст, и земля там была выжжена стихиями сражающихся. И небеса были готовы развернуться над Ашамаэлем и Избранницей Ллос. Но сражались они не только магией: Жрица разила колдуна длинным хлыстом, а чародей же сражался своим посохом. Они кружили друг перед другом, и выглядело это как дуэль исполина и жалкого эльфа, ибо Жрица возвышалась над чародеем на огромном ящере. Но в силах были они равны, а острый посох не позволял огромному ящеру вплотную подобраться к королю. Какофонию безумной схватки всё время разбавлял оглушительный рык разъярённого ящера, чьё мощное тело было покрыто ранами и ожогами. Впрочем, намокшая одежда Ашамаэля тоже окрасилась в алый в некоторых местах – хлыст Жрицы иногда достигал своей цели, а вот падший эльф мог поразить Избранницу Ллос только магией, ибо острием посоха дотянуться не мог. К тому же на помощь Избраннице пришли другие жрицы, атакуя издалека.

В какой-то момент скакун короля споткнулся, и Жрица коварно нанесла удар, поразив гордого зверя огненной стрелой. С громким ржанием конь повалился на землю вместе с падшим эльфом. Но чернокнижник это стойко выдержал, не ударив лицом в грязь – в обоих смыслах, – и нанёс свой последний удар в этой стычке. Затрещав, с посоха сорвалась молния и ударила Жрицу. Конечно, Избранница Ллос не погибла, но была ошеломлена. Испуганно вскрикнув, она попятилась и под натиском рыцарей была вынуждена отступить, теперь высылая заклинания из тыла армии.

Чернокнижник же, намокший, покрытый грязью и кровью, оказался пешим среди бушующей кавалерии. Лишь созданная его чарами аура страха помогала не оказаться под копытами своих же воинов, ибо лошади были намного чувствительнее и рьяно сторонились мага. Но стоило отдать должное рыцарям: они оберегали своего короля от мечей и копей врага.

Дождь усиливался, а время шло к полудню, и темнота вновь удушающей волной накатилась на поле боя. Тем временем, пока король выходил из-под молота и наковальни, Верховная Жрица вновь вернулась в бой, и её огромный ящер втаптывал в грязь эльфийских воинов, а колдуньи из свиты разили смертоносными чарами. И ничто не брало их. Высшие эльдар дрогнули, ибо прошёл ложный слух о смерти Ашамаэля, да и дроу начинали теснить их, резко сокращая численный перевес. Жрица, похоже, надеялась, что узурпатор всё-таки погибнет под копытами своих же воинов.

Но чернокнижник выжил и вскоре вышел к рядам своих солдат. Те приветствовали его победными кличами, даже несмотря на то, что до этого многие ненавидели узурпатора. Тёмная мощь короля замедлила наступающих дроу, и ряды высших эльфов расступились перед своим королём. Когда Ашамаэль прошёл, ряды вновь сомкнулись, и вновь нахлынула тёмная волна. И когда король оказался в безопасности, как и прежде, посох вторым солнцем озарил поле боя ярким светом. Но ситуация от этого почти не изменилась. Дроу продолжали теснить эльфов, и ярость Жрицы гнала их вперёд. Взрывы огненных шаров продолжали разить сражавшихся, свистели стрелы и осколки. А теперь, когда Ашамаэль оказался почти в тылу своей армии, небеса с оглушительным треском рассекла тысячей языков белая молния, и с небес на противника опустился град электрических ударов. Но тут же к Ашамаэлю подошёл воин в чёрных латах и поднял забрало своего шлема. В глазах пылал яростный огонь.

– Мой король, мы должны отступать. Потери слишком велики! – пытался он перекричать шум битвы. Всё вокруг усеяли мертвецы, и раненный лежал на мёртвом, а мёртвый – на живом.

– Нет! Я чувствую, что победа близка! Мы сломим врага.

– Проклятый безумец, ты всех нас угробишь!

Но Ашамаэль не слушал и поднял было руку, чтобы приказать эльфам начинать наступление. Но пальцы, закованные в чёрную сталь, сомкнулись на запястье короля.

– Я не позволю тебе!

– Да ладно? Попробуй остановить меня! – и чернокнижник наотмашь ударил маршала посохом по лицу. Тот упал в грязь, и король громогласно скомандовал:

– Эльфы, в атаку! Победа близка, ваш король с вами! – И тёмные чары Ашамаэля опутали войско Сиралиона, и ринулись высшие эльдар в атаку. Казалось, что во всех высших эльфов вселился дьявол, ибо уподобились они в этой битве своим злейшим врагам, сражаясь, отринув честь и сострадание. И даже шум войны заглох на фоне эльфийских голосов, что адским хоралом оглушили врага. Лишь грифоны оставались самими собой, избежавшие чар тёмного короля и ставшие свидетелями этого безумия. Дроу замерли в смятении, чем и воспользовался Ашамаэль, приказав кавалерии обходить врага с тыла – благо, рыцари быстро передавали команды короля. А вслед им, по тёмной воле Ашамаэля, вырывались гейзеры тёмной энергии прямо из земли, разя дроу.

– Победить любой ценой! – словно штормовой ветер, разносился глас короля. – В атаку, воины, в атаку, Антан-Тир!!!

В какой-то момент дроу пришли в себя и вновь начали забирать инициативу, но Ашамаэль уже направил всю свою магическую мощь на Верховную Жрицу и её свиту. Лёд окутывал их, молнии разили с неба, а тьма рвалась из под земли, и мощь короля-чародея наконец сломила ведьму, несмотря на яростное её сопротивление. Избранница Ллос смертельно ранена и умирает под ногами собственных солдат. А эльфы Сиралиона всё ближе.

– Жрица! Жрица мертва!!! Не дайте врагу уйти! – И тёмные эльфы дрогнули, а гвардейцы обратили остатки вражеского легиона в бегство. Империя Мортис отступает! Но сколько же здесь полегло высших эльфов... Впрочем, Ашамаэль, стоящий позади наступающей армии, об этом задуматься не успел. Воздух наполнился гудением, что-то огромное разрезало стену дождя, и тёмные, и светлые эльфы в ужасе замерли, смотря на гигантскую чёрную тень, спускающуюся с неба прямиком из рассеивающейся тьмы. Скаррестинуор явился на поле боя, разогнав стервятников.

– Эльфы! – прогудел он. – Небеса Амаралан-анорда в огне! Вас предали!

И в смятении замерли высшие эльдар. Лишь сердце Ашамаэля наполнилось яростью, ибо чёрную душу его уже давно беспокоила мысль о предательстве. И вот, свершилось!

– Коня мне! – рявкнул чернокнижник. Тут же подвели серого скакуна, и в седле чернокнижник отдал команду пехоте продолжать наступление под предводительством Иирса Нара, который со злостью в глазах взирал на короля из грязи и крови. Кавалерию же и грифонов Ашамаэль взял с собой, собираясь молниеносно вернуться в Амаралан-анорд. Чёрной тенью его будет сопровождать могучий древний дракон. Но что имел Скаррестинуор под словами "Небеса Амаралан-анорда в огне"? Дроу ничего подобного не умели, и такое могла устроить лишь Верховная Жрица, уже выбывшая из этой войны. Возможно, это был лишь драконий оборот речи, не более. Правда, падший эльф не подозревал, что эльфы тела Избранницы Ллос не нашли, ровно так же, как и дроу. Жрица пропала. Но чернокнижник не думал об этом и уже во весь опор нёсся в столицу Сиралиона во главе эльфийских рыцарей и кавалеристов, а в небесах его сопровождали Скаррестинуор и орды грифонов. Он боялся предательства не только потому, что мог потерять столицу. Во дворце была Маэлин. В ней были все страхи чародея.

А тем временем Антан-Тир и пехота погнали дроу к границам. Разведчики также сообщали, что многие осады рухнули, и тёмные эльфы отступали повсеместно.

==========

Глава 3. Часть 6 «Нет пощады врагу» ==========

Когда тёмный король покинул Амаралан-анорд, светлый город накрыла чёрная тень драконьих крыльев. На горизонте показалась армия дроу, но войско высших эльдар не готовилось к осаде. Золотые ворота впервые открылись перед врагом, и тёмные эльфы вошли в столицу Сиралиона. И вёл их воин, тёмный эльф, выделявшийся среди сородичей огромным ростом и стальной правой рукой. Когтистые пальцы сжимали длинный чёрный меч, чьё лезвие пылало алым огнём, на поясе – эльфийские головы и черепа, а шлем его был выполнен в виде ужасающей маски с кровавым оскалом. Сошлись на главной улице две армии и, к ужасу горожан, объединились. Эльфйийский офицер и устрашающий дроу пожали друг другу руки, и объединённая армия двинулась к дворцу, над которым уже кружили два чёрных дракона. Продолжал лить дождь, а воронка в небесах завершала мрачную картину.

Казалось, надежда потеряна. Но не все эльфы предали своего короля. Навстречу предателям вышел ещё один отряд. Тут же прозвучала отрывистая команда, отряд копейщиков выстроился в стену щитов и ощетинился копьями. Без лишних разговоров лучники открыли огонь с башен и парапетов дворца. А среди копейщиков встали минотавры, во главе со своим командиром Рейкаром. И небеса Амаралан-анорда затопил огонь, и дождь превратился в кислотный...

***

Приблизившись к городу, Ашамаэль в ужасе замер. Над пиками Амаралан-анорда кружили чёрные драконы, поливающие белый град пламенем. Врата были распахнуты, а в самом сердце города кипело сражение, но на стенах и воротах – ни одного мертвеца. А дождь здесь жёг кожу и шипел на одежде. Всё происходило как в страшном сне, и глаза короля-чародея затянула алая пелена. Несмотря на усталость и тяжесть во всём теле, Ашамаэль приказал атаковать и сам среди своих рыцарей кинулся в атаку на врага.

Скаррестинуор с рыком кинулся на своих собратьев, и даже грифоны, позабыв про вражду, неслись рядом с ним. Конница яростным вихрем ворвалась на улицы, заставив дроу и предателей в срочном порядке перестраиваться. И теперь враг, не ждавший скорого возвращения короля, был зажат с двух сторон: со стороны дворца напирали минотавры, а со стороны ворот – рыцари Сиралиона во главе с разъярённым падшим эльфом. А в небесах пламя чёрных драконов смешалось с магическим тёмно-фиолетовым огнём Скаррестинуора. И слышался клич грифонов, чьи острые когти терзали чешую вражеских существ.

На вале из мертвецов, в центре вражеской армии, стоял эльфийский предатель, призывая своих братьев на бой с узурпатором. А командир дроу сражался среди своих воинов, сея смерть всем, кто к нему сумел приблизиться. И Ашамаэль, видя этого офицера, узнавал в нём знакомые черты. Это был тот дроу, которого падший эльф оставил умирать в лесу, когда только недавно попал под власть Ваалинара. И, похоже, не только король узнал своего давнего врага. Но вот незадача, приблизиться друг к другу они не могли – велико было расстояние. Да и Ашамаэль больше всего сейчас жаждал оторвать голову предателю – дворянину, который выражал недовольство ещё во время присяги. Сейчас узурпатор жалел, что не пресёк попыток мятежа сразу, но после этого сражения он обязательно исправит это маленькое упущение. Теперь-то вряд ли кто-то посмеет роптать, если неугодных королю казнят без всякого суда и следствия.

Но ещё предстояло сломить сопротивление дроу и мятежников, ибо тех было примерно в три раза больше. Тут даже минотавры были не столь эффективны, к тому же этих могучих воинов предпочитали доставать издалека или со спины. А в общей мясорубке порой было сложно различить, кто же друг, а кто – мятежник. Таким образом битва складывалась вовсе не благополучно для Ашамаэля, который уже еле держался в седле – силы покидали короля.

Впрочем, в небе всё было по-другому. Там Скаррестинуор быстро одерживал верх над своими сородичами с поддержкой грифонов. Три легендарных зверя слились в страшном танце среди огня и плавящей камень кислоты. Ревело пламя, когти рвали чешую, проливая кровь на некогда белую мостовую и светлые пики. И вот с гулом один из чёрных драконов обрушился на город, издавая оглушительный рёв и изрыгая полужидкое пламя. Практически весь Амаралан-анорд был охвачен огнём. Вокруг была только смерть, слышались крики сгорающих заживо эльфов, вопли детей и матерей. Второй чёрный дракон тоже не заставил себя ждать и отправился следом за своим сородичем, упав на другом конце города.

И вот, когда легендарный дракон закончил со своими собратьями, он обрушился на врагов своих союзников. Мостовую затопило фиолетовое пламя. И в этот же момент дроу и мятежники обратились в бегство. Многие тёмные эльфы, в том числе и их командир, сумели прорваться к выходу из пылающего города и скрыться. А вот мятежники сдались на волю своего короля вместе с трусливым бунтовщиком-дворянином, который рухнул на колени прямо на вале из мертвецов. В ярости Ашамаэль тут же кинулся к нему, уже на ходу вылезая из седла – сейчас только злость, подпитываемая тёмной магией, давала ему силы. С оглушительным грохотом он отшвырнул в сторону свой посох и взбежал по трупам к предателю. Тот поднял глаза, полные злости, презрения и отчаянья на своего короля. Лик правителя был страшен и искажён не только яростью, но и изуродован кислотным дождём – кожа словно оплавилась. И лишь одежду чародея не тронул пагубный дождь, ибо создана она была Дартазаэлем, и мало что было властно над ней. Обожжённые токсичным ливнем пальцы сомкнулись на горле предателя. Эльфы собрались вокруг, ожидая, что же сделает их король. И Ашамаэль резким рывком поднял изменника на ноги так, что оба чуть не упали с горы мертвецов.

– Наказание за предательство здесь предельно простое. Смерть! – прошипел узурпатор, и в его руке выросло ледяной лезвие. Взмах магического оружия, и обезглавленное тело упало, смешавшись с другими мертвецами, а голова дворянина осталась в руке колдуна. Падший держал её за волосы.

– Предателей ждёт бесславная смерть! – вскрикнул он, в гробовой тишине подняв отрубленную голову над собой. – Приступить к казни предателей! Тела – сжечь.

И страшное свершилось в этот день на пылающих улицах Амаралан-анорда. Братья казнили братьев, и окрепла тогда ненависть многих эльфов к своему падшему собрату. Но некоторые – наоборот, стали ещё более верными. Впрочем, приказ не был исполнен полностью. Многие предатели в тайне были отпущены. А причиной этому было то, что стоя на вале из трупов, чернокнижник испуганно замер. Кое-что омрачило вкус горькой победы: на десятерых стражей, охранявших Маэлин, кто-то напал! Но в этот момент силы покинули мага окончательно, и он повалился на землю, скатываясь со страшной горы. Быть может, у кого-то из эльфов и появились мысли закончить дело, которое начали мятежники, но этому в любом случае помешали минотавры, которые быстро обступили тело узурпатора и, подняв его на могучие руки, унесли во дворец.

Никому и невдомёк было, что всё это лишь заговор одной очень могущественной женщины. И имя ей – Сакфир. Пока эльфы были заняты тушением пожаров и лечением раненых и изуродованных страшным дождём, во дворец проникло несколько чернокнижников. Группа могучих магов быстро одолела охрану избранницы короля и похитила светлую эльфийку. Сакфир была коварна и сказала Маэлин, что Ашамаэль просто продал её за свою жизнь, чтобы спасти себя от неминуемой гибели. И тогда вера светлой девы пошатнулась. По щекам её покатились слёзы. Она не могла поверить, потрясение было слишком сильно.

– А если он не продал тебя, то где же он? – прохохотала тёмная колдунья. Эльфийка была заточена во дворце Длани, сокрытом древними чарами тысяч тёмных колдунов. Сакфир предполагала, что Ашамаэль явится – либо сломленный и упадёт на колени, либо же жаждущий мести. Если так, то тогда он умрёт.

***

Забытье колдуна было тяжким и неспокойным. Свет, появившийся в его душе, затягивала густая тьма. Стоило появиться проблеску чего-то светлого, и мрак тут же пришёл в движение. Но стоит ли бороться за эту жалкую светоч? Если в этом смысл?

***

Чернокнижник очнулся от неприятного, зудящего ощущения в районе лица и рук. Как ни странно, один из светлых магов всё-таки решился приблизиться к своему королю, чтобы вылечить кислотные ожоги. Впрочем, Ашамаэль не смог бы ничего сделать, даже если хотел бы. Долгое время падший эльф пребывал в беспамятстве, силясь вспомнить, что случилось прошлым днём. Он помнил только битву, мятеж, огонь повсюду, кровь и смерти...

Когда король открыл глаза, молодой маг испуганно дёрнулся и, спешно закончив плетение заклинания, быстро удалился, забыв даже закрыть за собой дверь. Король успел заметить, что бедолага весь взмок и побледнел, из-за чего на губах его проскочила самодовольная ухмылка. О да, они боятся. Раз по-другому не понимают, будет всё именно так. В конце концов, власть на крови и страхе не так уж и плоха, как полагают святые. Но чем дольше размышлял Ашамаэль, тем мрачнее становились его мысли, и всё больше душу сковывали страх и тревога. Бледные пальцы до боли сжали белое одеяло, и тут, словно молния, разум мага разрезали воспоминания. С яростным воплем он вскочил на ноги, оказавшись в просторной комнате в одних штанах. Впрочем, тут же чародей повалился на пол, и на лице его отобразилась огромная слабость, и мышцы свело от злости и осознания своего бессилия. Маэлин... Её похитили, не оставалось сомнений. Все десять стражей мертвы. Но спешить, как бы хотелось, нельзя. И маг взял в себя в руки, возвращаясь к холодному спокойствию, ибо король не имел права показывать свою слабость, свои эмоции и желания. Кто бы это ни был – Ашамаэль даже знал, кто именно – он хочет толкнуть падшего эльфа на глупость.

Преодолев слабость, чернокнижник быстро оделся и взял в руки свой посох. Вновь губы изогнула злая улыбка.

"Хотел бы я увидеть, как они донесли его сюда", – думал маг. Ведь на посохе лежали сильные чары, и тот, кто посмеет коснуться его, как минимум получит обморожение рук. С этими мыслями маг вышел из комнаты. С верхних этажей через высокие окна, сквозь которые лился серый мрачный свет, чернокнижник видел Амаралан-Анорд, на чьё величие покусилось драконье пламя. Белые стены, омываемые горьким дождём, почернели и обуглились, гордые шпили обвалились, а на тех местах, где упали драконы, осталась только выжженная земля. Но маги и архитекторы уже работали над восстановлением, и кое-где Амаралан-Анорд обрёл свой прежний облик. Но если город можно отстроить заново, то те, кто погиб в пламени, не вернутся больше никогда, а траур будет длиться долгое время. Эти строки в историю были вписаны кровью.

На ходу маг ощущал, как силы медленно возвращаются к нему, и вот уже два стража-минотавра почтительно поклонились ему на входе в тронный зал. Король распахнул двери, и в зале резко настала тишина – там было множество эльфов. Они громко спорили о чём-то. А среди них, рядом с ледяным троном, стоял Иирс Нар. Ожог его был уже не столь страшен, но по-прежнему притягивал косые взгляды окружающих. Похоже, гордый воин отказался даже нанести повязку.

"Вздорный вояка..." – зло подумал Ашамаэль, подчёркнуто медленно шагая между затихшими дворянами и воинами. В гнетущей тишине лишь эхом раздавался звон посоха о гладкий пол. Король, словно пресытившийся хищник, метал на своих поданных тяжёлые взгляды светящихся глаз, заставляя тех потуплять взоры. Тьма в Ашамаэле словно высасывала силы из окружающих. И это действительно было так. Чёрный клубок где-то внутри тёмного мага зашевелился сильнее прежнего, впитывая в себя вокруг энергию злости, страха и отчаянья. И падший эльф, полуосознанно входя в состояние странной эйфории, позволял этому свершаться. На следующий удар посоха послышался гулкий удар бесчувственного тела о пол. Но Ашамаэль не обратил на это внимания и лишь гордо вскинул голову. На бледном лице отображались гордость и упоение.

В полном молчании тёмный король взошёл по ступеням и сел на свой трон. Медленно повернув голову, словно нехотя, он с ядовитой полуулыбкой произнёс:

– О чём идёт речь, Иирс? – голос его звучал пугающе мягко. – И не вздумай от меня что-то утаить, – тут же взгляд падшего метнулся на дворян, испуганно замерших на своих местах, словно король что-то заметил. Послышалось шарканье ног, кто-то вздрогнул.

"О да, путь эти кичливые твари дрожат! Я заставлю их пресмыкаться передо мной! Кайириан их слишком расслабил".

– Ах да, Иирс. Ещё кое-что... Почему ты здесь? Ты оставил моё войско на этих заговорщиков?

– Нет, мой король, – хотя внешне маршал был каменно спокоен, от мага не укрылось, как тот напряжённо сглотнул. – Вы были без сознания несколько дней. Мы гнали дроу до самых границ, а потом я приказал вернуть основную часть войск в гарнизон. Сейчас ведутся освободительные сражения с теми, кто остался. И да, в... – воин запнулся. – Ваш дракон куда-то делся. После сражения он словно испарился в небесах.

– С этим я разберусь, – далее чернокнижник обращался непосредственно к собравшимся. – Так, господа, я не получил ответа! – и всё тот же мягкий, с нотками недовольства, голос разлетелся по залу. – О чём идёт спор? Неужели ряд побед вызвал в вашем... клубе по интересам такое волнение?

Падший всё-таки задел гордость эльфов, и по рядам дворян прокатился недовольный ропот.

– Две вещи вызвали волнение, мой король, – из-за трона вышла Шейлин, облачённая в пышное золотое платье. Её медово-рыжие волосы были забраны в аккуратный хвост. Советница, как и всегда, была овеяна аурой спокойствия и невозмутимости, словно беды, навалившиеся на Сиралион, её никак не коснулись. – Первое: целители пророчили вам гибель. Странная тьма, казалось, пожирала вас. Это ощущала даже я. А второе...

– О Бездна, как это трогательно! – расхохотался чернокнижник, перебив эльфийку. Та, впрочем, продолжала сохранять невозмутимость и даже не осеклась и не дрогнула от леденящего жилы смеха короля. – Они что, волновались за моё здоровье? – но тут улыбка короля резко сменилась холодной маской, а на губах осталась лишь тень прежнего веселья. Голос стал подозрительным и тихим. – Или они уже начали делить шкуру неубитого медведя? Решали, кто следующий взойдёт на трон? – и вновь повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Ашамаэль не терял времени и внимательно вглядывался в лица присутствующих. Все, кто как-то выдал себя, остались в памяти колдуна.