Текст книги "Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)"

Автор книги: Константин Башкатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 56 страниц)

Глава 2. Часть

19 «В Бездну, туда и обратно. Пробуждение зла» ===

Битвы вокруг Талании превзошли по своим масштабам и кровопролитности многие битвы этой и предыдущей эпох. Ваалинар недолго находился в осадном лагере и вскоре после отбытия Ашамаэля сам вернулся в свой дворец, оставив командование Кардану и Таланису. Он боялся. Действительно боялся. И не без оснований – сейчас группе храмовников и светлых магов ничего не стоило прогнать могучего демона обратно в Ад, так было слабо его положение здесь. И сейчас вся судьба демона стояла на кону, зависела от заносчивого падшего эльфа. Вокруг же людского города всё пропиталось кровью. И хотя стояла середина лета, некоторые деревья окрасили свою листву в кроваво-красный, такой же стала и трава. И всё это из-за огромного количества пролитой тут крови. Хотя травы и вовсе почти не осталось – всё вытоптали стальные подошвы солдат и взрыли осадные орудия. А дополняли эту жуткую картину бесконечные крики воронов и падальщиков, которые продолжали гигантскими стаями кружить вокруг.

Демонические воины пока не смогли проникнуть даже на окраины города – главной проблемой были маги на башне королевского дворца. Они без устали трудились при защите стен, и, кажется, к ним прибывали подкрепления. Мантрийские паладины на стенах сражались с утроенной яростью – сейчас они не только стояли за родные земли, но и мстили за смерть своих братьев и поругание над их телами и душами. К тому же в дело во всей своей красе вступила знаменитая пехота. Бессмысленная и беспощадная, в своей простоте изобретающая всё новые и новые способы бороться с врагом. Раз за разом они бесстрашно шли в бой, сотнями гибли под стенами и на стенах своего города, гонимые своими командирами. Простые солдаты, умеющие только убивать и слепо выполнять приказы, ибо другой жизни никогда не знали. Хотя король и не был сторонником подобных тактик ведения войны, сейчас у него просто не было выбора – возможно, если сегодня простые солдаты престанут сотнями класть свои жизни на пьедестал победы, завтра свои жизни положат мирные люди, находившиеся в городе.

Вся эта безумная и бессмысленная война свелась к бойне вокруг столицы страны, в то время как в остальных краях схватки почти затихли, и лишь армия Джерана патрулировала земли вокруг, не позволяя вероломному врагу зайти осаждающим в тыл. Но, несмотря на это, в Таланию продолжали стягиваться подкрепления. Осада обещала быть долгой.

Ко всему прочему, осаждённые таланийцы резко ударились в религию, чему поспособствовали постоянные пропаганды церкви на фоне всех бед и несчастий. Если раньше лишь около половины таланийцев имели хоть какое-то отношение к религии, то теперь молитвы Создателю возносили почти все. Кто-то это делал лишь из суеверной глупости, но другие же действительно обрели веру. Ряды инквизиции выросли в два раза только за последний месяц. По просьбе короля, святые воины пока не выходили на стены – они копили силы, тренировали новобранцев и клириков, чтобы дать отпор, когда первые стены, наконец, рухнут – в том, что это случится, сомнений ни у кого не было. Пока же церковники лечили многочисленных раненых и вели службы по упокоению душ падших. На фоне кровавого безумия во дворянстве происходили странные вещи. Вот уже второй глава крупного дома погибал при странных обстоятельствах. Поговаривают, что это всё интриги Алана Таланийского, который вздумал захватить всю власть в республике. На фоне войны, когда буквально весь Золотой Совет был заперт в городе, это выглядело самым настоящим безумием.

***

Над Сиралионом же повисло обманчивое затишье. Как раз вовремя, ведь поставки из Тариса прекратились, как только его захватили дроу. Но ни Кайириан Сиралионский, который наконец полностью выздоровел, ни его верный маршал не питали призрачных надежд на конец войны. Сократившиеся границы эльфийской страны практически полностью окружили бесчисленные армии дроу. Многие командиры всё чаще задавали пугающий вопрос: «Откуда их столько?!». Ведь дроу, ко всему прочему, ведут войны и в других странах, но их слишком много. А вот население Сиралиона резко сократилось, и не помогали ни молитвы Альмис, ни молитвы Создателю. Кайириан всерьёз задумался о капитуляции, ведь каков смысл в этой войне, если в конце погибнут все высшие эльфы? Но вряд ли Верховная жрица хотя бы выслушает его.

Иирс Нар чувствовал себя всё хуже с каждым днём – он ощущал, как Дартазаэль набирает силу. И так не вовремя! Судьба страны на волоске, и у маршала нет права уйти из жизни сейчас. Если бы не империя Мортис, он бы давно покончил с собой или погиб в бою.

***

Дартазаэль был прав, когда говорил паладину, что Ашамаэль может выйти к нему совсем не скоро. И если в понятии эльфа «не скоро» было не больше пары недель, то низвергнутый мог говорить о целых десятилетиях. Так и случилось – путь Ашамаэля оказался слишком долгим. Пока буря в мире понемногу сбавляла обороты лишь для того, чтобы потом вновь закрутить всё с новой силой, падший эльф блуждал по руинам подземного гномьего города, где противник у него был лишь один – он сам.

6 августа. 990 год Третьей эпохи. Ситуация в мире почти не изменилась, обрела форму застоя.

...Маг уже потерял счёт времени. Он не знал, день сейчас или ночь, лето или зима. Быть может, так действуют подземелья и на самом деле прошло не больше недели – так думал бы Ашамаэль, если Ваалинар не связывался с ним. Демон был недоволен, что поиски меча затягиваются, но ничего не мог поделать. Речи его были уклончивы и неуверенны, поэтому чародею ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Эльф думал, что будет блуждать кругами по этим тёмным безликим залам и домам, но он ошибался. За почти десять лет Ашамаэль продолжал находить всё новые и новые места – величественные гномьи твердыни и дворцы, с высеченными фигурами гномьих лордов и королей, чьи каменные лики с течением времени стали суровее и грубее, но при этом сохранили свою отчётливость, ведь здесь нет ветров, которые сточили бы камень. Несмотря на рост бывших здешних обитателей, своды замков и дворцов были непомерно высоки – на поверхности не найдётся места, где было бы такое же скопление столь гигантских построек. Форма их была преимущественно угловатой, арки часто имели заострённые концы, рифлёные колонны и стены причудливо искажали тусклый зеленоватый свет, который излучали старые кристаллы в стенах. Неверные тени строили страшные картины, которые поначалу настолько сильно искажались усталым разумом Ашамаэля, что нервы мага не выдерживали и в ход шли заклинания. Но Ашамаэль адаптировался и к ужасу, и к темноте, и к голоду.

Тысячи мостов из камня и стали, охраняемые бездушными обсидиановыми горгульями, которые в вечной темноте были словно живые, хранили в себе былую мощь своих строителей, а на колоннах и поручнях были высечены руны подгорного народа, от которых спустя тысячи лет всё ещё веяло могучей магией. Любой маг отдал бы половину своей жизни и душу в придачу, чтобы оказаться на месте Ашамаэля. Спускаясь всё ниже в гномьи города, эльф чаще и чаще находил подтверждения, что у гномов любили гостить маги, оставляя на хранение в их глубоких подземных чертогах свои магические тайны. И вправду – надёжнее места не найти. Когда тёмный чародей первый раз сокрушил древние двери одной из библиотек, то его обдало холодным воздухом, пропитанным древней магией. А от вида колдовских фолиантов, что заполонили каменные полки, перехватило дыхание. Хотелось унести с собой всё, но мысли о том, что это невозможно и слишком велик риск потерять всё... Они сводили с ума. Безумная жадность до магических знаний и задержала Ашамаэля так сильно. Он месяцы проводил, изучая старые фолианты, в которых хранились знания настолько древние, что, наверное, уже истёрлись из памяти большинства магов этого времени. Руки сводило дрожью от одной лишь мысли, что Ашамаэль выйдет на поверхность с этими знаниями. Тогда и гильдия магов, и Длань падут к его ногам!

Но всё было не так хорошо, как могло бы показаться. Ашамаэль бродил среди безмолвных статуй и тёмных тварей, которые его по-прежнему не трогали. Но живых, с кем можно было бы поговорить или хотя бы развеять пустоту вокруг, не было. Приходилось питаться чем придётся – в основном мелкой живностью, которая изредка встречалась здесь, но чаще всего приходилось прибегать к нежелательным магическим ритуалам, которые не позволяли колдуну умереть от истощения. Из-за этого и без того худощавый маг отощал окончательно. Ко всему прочему, накладывалось отсутствие хоть какого-нибудь света – лишь холодное мерцание собственных заклинаний и тусклый свет старых гномьих кристаллов. Вновь настал тот момент, когда судьба устроила суровую проверку выносливости мага, его магическим знаниям и психологической устойчивости. Всё же некоторые конструкции гномьих городов оказывались слишком старыми и обрушивались на голову падшему эльфу, и Ашамаэлю приходилось применять все свои знания, чтобы избежать смерти и при этом не сбиться с пути. Отчасти тому помогали и новые знания, обретённые здесь. Но всё это казалось пустяками по сравнению с тем, что происходило в голове мага.

Все его страхи, вся ненависть и злоба, скопившиеся за многое время, всё дало о себе знать. Случалось, что Ашамаэль целые сутки проводил в плену собственных галлюцинаций. Иногда эльф видел себя посреди оживлённого города, думал, что идёт куда-то, что-то ищет, но никак не может понять что. Часто ему мерещился сам Ваалинар, пришедший сказать, что всё закончилось, что больше ничего не нужно. Иногда демон пытался убить мага. Но, когда всё заканчивалось, Ашамаэль призывал всю свою волю, чтобы взять себя в руки и продолжать путь. Путь к своей свободе. Ведь за это время он хорошо изучил записи о том, к чему шёл. Искомый меч был могущественным артефактом, который способен не только дать силу, но и забрать её. И маг собирался воспользоваться этим мечом в своих целях. Так, чтобы проклятый демон наконец пожалел!

Ветер зашуршал желтеющими листьями, разгоняя тёплый воздух. В тихой воде реки золотом блестело солнце, которое уже начинало свой путь с зенита к закату. У берега, почти у самой воды, в тени широких дубов, сидел Падаан, облачённый в золотые и белые одежды. Он только что вернулся со встречи с братьями и отцом, где узнал о том, каким образом решится, кому достанется наследство. Молодой Файон был очень зол. Но злость молодого чародея развеяла она – Маэлин. Путеводный огонь, луч света в царстве тени. Она всегда была такой чистой, непорочной, честной и искренней. Хотя Падаану никогда не были свойственны подобные качества, в Маэлин он рассмотрел то, во что смог влюбиться. Окружающие всегда поражались, как этот надменный старший сын Таларана Файона смог добиться такой наивной и непорочной Маэлин, дочери посла так называемых заокеанских эльфов. Из-за Падаана она оставила свою родину и уже несколько лет жила среди эльфов Сиралиона. Их пальцы медленно сплелись. Маг, не отрываясь, смотрел в её тёмно-изумрудные глаза. Они могли молчать, смотря друг другу в глаза, бесконечно долго. Но Маэлин беспокоил вопрос.

– Падаан, ты правда должен уйти? Стать полководцем... Это всё так странно.

– Должен, – мягко произнёс эльф. Только в адрес этого прекрасного существа молодой маг не смел позволить себе даже резкого тона. – Я докажу отцу, что достоин.

– Но нужно ли это всё? Вся эта война, – вздохнув, эльфийка положила голову на плечо Падаана.

– Империя Мортис угрожает нашим землям. Я должен быть там, потому что могу помочь, – эльф медленно провёл узкими пальцами по золотистым волосам своей возлюбленной.

– Но... Когда ты вернёшься? Порой мне кажется, что этим бессмысленным войнам нет конца.

– Двадцать лет, и я больше ни за какие богатства не покину тебя надолго, Маэлин.

– Тогда я буду ждать.

Внезапно всё начало рассыпаться, словно древняя мозаика. Маг в ужасе смотрел на прекрасное лицо своей возлюбленной, которое медленно обращалось в прах. Она всё отдалялась и отдалялась, словно призрачное видение...

– Падаан... – прошептал женский, словно чужой, голос. – Я... Буду ждать.

"Маэлин, свет души моей, ты читаешь это письмо, потому что я – предатель, отступник. Я убил собственного отца, очернил весь свой род и не нашёл в себе смелости взглянуть тебе в глаза. Потому-то ты и читаешь это. Возможно, тебя это успокоит – я буду жив. Возможно. Кто-то внёс выкуп, и король вынес мягкий приговор – какое-то время буду рядовым магом в его армии. Уже завтра меня освободят из-под стражи, и с первым же отрядом я отправляюсь в дорогу. Со мной происходят страшные вещи, и путь мой больше никогда не ляжет на дорогу света, а это значит, что тебе более нет места рядом со мной. Я не хочу причинить тебе вреда, я лишь желаю, чтобы ты была счастлива. Не ищи меня и прости за обман. Нам более не суждено увидеться. Лучше тебе считать меня погибшим, бесславно павшим в плену собственной злости, собственного тщеславия".

Всё, что осталось вокруг рассыпалось, словно карточный домик, и вспыхнуло синим пламенем. Маг видел, как Маэлин горит в этом огне.

– НЕТ!!!

– Нет! – маг пришел в сознание. Он обнаружил себя в непроглядной темноте, стоя на карачках и простирая разодранную руку куда-то в пустоту. По грязной щеке пробежала слеза, тут же превращаясь в лёд, лицо было истощено и искажено болью, а белые волосы спутались и беспорядочно спадали на лицо. Судорожно всхлипнув, колдун медленно опустил руку. Взгляд его в странной надежде шарил среди пустых колонн. К боли былых воспоминаний примешивался гнев.

– Что со мной творится... Совсем раскис в этой помойке. Возьми себя в руки! – и пронзительный голос чернокнижника эхом откликнулся ему в тёмных залах. Далее послышался глухой удар – маг в ярости ударил кулаком по растрескавшемуся полу. – Довольно этих блужданий.

Дальше же чародей сделал то, на что не решался несколько лет, путешествуя по гномьему городу. Он прочитал заклинание, названное в странном оборванном конспекте как "магический магнит". Суть его была такова: оно переносило мага к ближайшему сильном магическому источнику, которым, без сомнения, должен был являться меч. В этот момент колдун не думал, как будет выбираться обратно – могучие чернокнижники, конечно, могли телепортироваться, переноситься сквозь тень и ночь, но Ашамаэль пока что был далёк от подобного – его держали узы светлой расы, которые не позволяли слишком далеко уйти в чернокнижии. Ранее эльфа останавливала одна лишь мысль: его будет кидать от одного артефакта к другому, он ведь даже не знал, как именно сработает заклинание и как оно поведёт себя в таком месте.

Чародея окутали потоки чистой магической энергии, тёмный зал озарил яркий синий свет. По мрачным пыльным чертогам прокатился оглушительный раскат грома, и потревоженные твари разбежались кто куда мог. А вот Ашамаэля уже не было.

Тесный круглый зал осветился ярким магическим огнём, а когда свет рассеялся, уже можно было увидеть фигуру высокого эльфа в некогда белых лохмотьях. Он стоял прямо перед пьедесталом, на котором на чёрной подставке лежал заветный меч. Кроваво-красная короткая рукоять была украшена разнообразными рубинами и поделочной костью, широкий клинок с глянцевой серой поверхностью ловил последние лучи света. И было видно невооружённым взглядом – меч этот отнюдь не для боя. От него веяло магией, не чёрной и не белой – этот шедевр вмещал в себя все стороны мироздания, создавая головокружительную какофонию ощущений. С потолка на артефакт падал тусклый белый свет. Но тёмный маг был слишком усталым и измотанным, а к тому же и с лишком дерзким, чтобы сейчас испытать какое-то благоговение.

Тесный зал был полон странных звуков, шёпота, шорохов, у стены всё время кто-то скрёбся. Оглянувшись, Ашамаэль сделал пару шагов к пьедесталу, поставил ногу на первую ступеньку и взял меч в руки. Ничего не произошло. Чернокнижник быстро замотал клинок в толстую ткань и закрепил в походной сумке, которую взял с собой перед этим путешествием. Но когда сумка оказалась за спиной эльфа, у самого уха колдуна зашипел до боли знакомый голос:

– Аааа, Ашамаэль... Не думал я, что магические фолианты так сильно сыграют на твоей жадности! О, ты удивлён? Да, ты, наверное, и сам толком не знал к чему шёл. Ваалинар, конечно, не сказал. Я – Дартазаэль, тот, кто был когда-то братом самому Создателю! – грязное, мертвенно-бледное лицо эльфа замерло, глаза в ужасе раскрылись. Но тут же испуг сменился гневом, жгучая ненависть разогнала паралич.

– Ты лжёшь, – маг резко развернулся, но за его плечом мелькнула лишь бледная тень. – Создателя не существует!

– Тогда кто же я? – отдаляясь, насмешливо отозвался голос.

– Мне плевать кто ты, – резко бросил маг. – Я пришёл сюда за этим мечом, и я его получил. Теперь я уйду.

– Ах да, твои сопливые воспоминания подтолкнули тебя к необдуманному шагу... Ты был так осторожен, но допустил оплошность. Знаешь ли ты, что находишься на самом дне этих развалин, где берут своё начало Океаны Близнецы? Ты будешь плутать вечно и, в конце концов, просто сгинешь или сойдёшь с ума.

– Предположим. А что ты предлагаешь? – Ашмаэль замер, словно слепец, всматриваясь куда-то в темноту. Или не темноту? Мгла вокруг стала истинным светом для чернокнижника, за короткое время стала роднее света. В глубине души маг возжелал здесь и остаться. В тишине. В одиночестве.

– Сейчас мы прогуляемся в моё маленькое обиталище. Благо, из-за твоего брата у меня теперь хватит сил и на большее. И там я сделаю тебе предложение, от которого ты вряд ли откажешься.

– Файран был здесь? Где он сейчас? – резко перебил эльф.

– Упорный мальчишка уже далеко отсюда. Тебя не должно это беспокоить. Я проведу тебя через тьму...

Призрачный силуэт преобразовался в человекоподобную рогатую фигуру. Вокруг сомкнулась кромешная мгла, и Ашамаэлю не оставалось выбора, кроме как последовать за якобы богом. С каждым шагом фигура становилась внушительнее, и маг всё явственнее ощущал тёмную силу, исходящую от этого существа. Но внезапно Дартазаэль исчез, а Ашамаэль обнаружил себя там, откуда девять лет назад кинулся в атаку на низвергнутого бога Файран. Сам же бог по-прежнему висел на цепях. Он уже не был слаб. Мощное тело покрывали острые шипы, белые глаза пылали безумием, а широкая пасть была изогнута в безумной улыбке. Цепи, на которые был подвешен низвергнутый, оглушительно трещали, а тьма вокруг словно ожила, радуясь скорой свободе своего владыки – кто бы ни заключил это существо сюда, теперь оно было близко к тому, чтобы освободиться. Улыбка низвергнутого стала ещё шире.

– Ты в рабстве демона, словно ничтожный человек. Но ты эльф, гордый эльдар, и достоин большего!

– Прекрати этот цирк, я знаю, чего я достоин. Раз ты бог, почему ты не смог прочитать мои мысли, а? – скептично усмехнулся Ашамаэль. – Дни моей службы Ваалинару сочтены!

– Да? Но один ты не достигнешь многого, особенно, если я уничтожу этот мир. Но я даю тебе великий дар – встань на мою сторону и получи такую мощь, о которой никогда даже не мечтал ни один чернокнижник. А если откажешься... Я тебя даже не убью. Это сделает Бездна.

– Хорошо, – чернокнижник хитро прищурился. – Ты дашь мне силу, а я тебе – присягу.

Дартазаэль хрипло рассмеялся. Эльф не отдавал себе отчёта о том, что происходит. Он словно нёсся по бурной реке.

– Будет не больно...

Грудь и предплечья пронзила жгучая боль, плавно переходящая на руки и лицо. Тёмный маг изогнулся, словно в конвульсиях, чувствуя, как из него постепенно выходят остатки светлой сущности, что ещё сохранились в закромах прогнившей души. Но борьба шла напряжённо, словно это светлое продолжало яростно сопротивляться, не хотело уходить из души тёмного мага, отчего боли стало ещё больше. Дальше темнота пронзила глаза эльфа, и тёмный силуэт Дартазаэля исчез – маг на некоторое время потерял зрение. Одежда на груди Ашамаэля начала тлеть, и вскоре стало видно, что ткань прожигает чёрная восьмиконечная звезда с длинными лучами. Плечи колдуна обвили чёрные змеи, выжигая в коже клеймо. Хвосты их поползли от ключиц колдуна к подбородку и скулам, образуя три чёрные линии. Глаза заволок оранжевый свет.

– И не скрыть клейма, – пророкотал голос Дартазаэля под вопли боли Ашамаэля и треск стальных цепей. Руки низвергнутого напряглись. – Не пристало гордым слугам бога Мира Мёртвых скрываться!

Очи мага тьмы полыхнули ярко оранжевым пламенем, тело его выгнулось, рот раскрылся в уже немом вопле. Процесс преобразования включал в себя не только появление клейма. Когда Дартазаэль таким образом вербовал магов, он наносил клеймо, забирал весь свет из души, а в замен оставлял мощный потенциал в тёмной магии, сильнее, чем у кого-либо, а также давал новые одеяния, покрытые магическими рунами. Но с Ашамаэлем всё шло не так – нечто светлое в его душе не желало уступать тьме. Клеймо было нанесено, теперь в мозг колдуна раскалёнными иглами вбивались знания о разнообразных тёмных школах и таинствах, которые можно было образовать в невероятной силы заклинания. Чернокнижник упал на землю и схватился за голову.

– Перестань сопротивляться, маг!

Но в ответ богу смерти была лишь тишина – эльф гордо молчал, стоически выдерживая пытку. В какой-то момент всё закончилось. Чародей ощутил, что на нём уже нет тех лохмотьев и той грязи. На нём были новые одежды. Но цвет их не был полностью чёрным, как должно бы было быть. Длиннополая туника с короткими облегающими рукавами до локтя была белой. Полы одежд мага спускались до самой земли и имели несколько косых разрезов для удобства передвижения. Вдоль плотно запахнутых разрезов были нанесены чёрные руны. От высокого белого воротника к середине груди также опускался чёрный рисунок в виде тернового куста с длинными шипами. Впрочем, широкий плащ, окутывающий узкие плечи падшего эльфа, был чёрным, словно сама Бездна. Ашамаэль поднялся на дрожащие от усталости ноги и медленно поднес свои руки к глазам. Кожа на оголённых запястьях была снежно-белой. Почти как обычно. Быть может, это тьма пагубно влияла на зрение мага, но казалось, что она приобрела мертвецкий оттенок. Вены на пальцах и фалангах обрели сероватый оттенок.

– Странно... Обычно те, кто посмел противиться мне, погибали ещё во время наложения клейма. Но ты выжил. Поистине уникальный маг... Тебя ждёт великое будущее, Ашамаэль! А теперь – на колени. Дай мне присягу.

Низвергнутый бог резко взмахнул правой рукой, и цепи разлетелись на мелкие осколки. Та же участь настигла и цепи на левой его руке. Бездну прорезал хрипящий хохот – Дартазаэль был почти свободен и по воле Ашамаэля мог прямо сейчас стать полноправной частью мира живых и мира богов. Он был поистине огромен – на три с половиной головы выше самого чернокнижника и во много раз крупнее. Когда бог смерти возник прямо перед эльфом, Ашамаэль попятился. В его чёрных когтистых руках, с которых ещё свисали остатки оков, лежал чёрный длинный посох. Тусклый круглый кристалл серого цвета держали три длинных зубца, которые вполне можно было использовать как копьё. Кажется, посох был полностью монолитен, не считая крупного круглого кристалла.

– Возложи длань свою на этот посох и повторяй за мной, – Дартазаэль протянул руки с посохом магу. – Я чувствую, ты сомневаешься, но это пройдёт. Клянись же...

Но дерзости заносчивого падшего эльфа не было предела, хотя странное состояние отрешённости так и не покинуло его. Он возложил руки на холодное древко посоха, но не для того, чтобы принести слова клятвы, а для того, чтобы забрать посох. Эльф ощущал, как по телу его струится невиданной силы тёмная мощь. Он мог свернуть горы, спалить все города! Именно так он сейчас чувствовал себя.

– Нет, – резко ответил Ашамаэль, вырвав из рук самого короля мира мёртвых посох. – Ты меня не убедил. Я ухожу. Ты – не бог, лишь жалкая тёмная тварь, заточённая под землёй!

===